16.2. Астурийка Мариторнес – это Елена Волошанка, она же библейская Есфирь, она же знаменитая Мария Стюарт

16.2. Астурийка Мариторнес – это Елена Волошанка, она же библейская Есфирь, она же знаменитая Мария Стюарт

Согласно Библии, царица Есфирь оказывается виновницей двусмысленной ситуации с далеко идущими последствиями. Будучи уже женой Арта-Ксеркса, она грамотно организовывает сексуальную сцену, когда Аман, второй человек в Империи, «случайно» оказывается в ее спальне. В русско-ордынской версии якобы XV века Елена Волошанка, жена Ивана Молодого, сына Ивана III Грозного, становится любовницей самого Ивана Грозного. В результате вспыхнувшего конфликта, Аман гибнет (так сказано в Библии), а его дубликат Иван Молодой (в версии XV века) погибает якобы от болезни, либо будучи отравлен. В версии же XVI века, разгневанный Иван IV Грозный якобы собственноручно убивает своего сына Ивана ударом посоха в висок. Всем известна впечатляющая картина Ильи Репина на эту тему. В результате, «история Есфири» привела к погромам и резне в Царстве, к Варфоломеевской ночи, к войне персов с иудеями, то есть, к Великой Смуте в Руси-Орде конца XVI – начала XVII века.

Вся эта картина нашла свое яркое отражение у Сервантеса. Конечно, в искаженном насмешливом виде, но отразилась. А если убрать «юмор», то описана вполне наглядно и четко. Начнем с того, что процитируем фрагменты из второй части романа, из глав XVI и XVII.

Действие разворачивается на «постоялом дворе», который, как пишет Сервантес, блаженный Дон Кихот почему-то воспринимал как некий роскошный замок. Как мы понимаем, замок или дворец и были на самом деле. А постоялым двором его лукаво назвал Сервантес или редактор.

«В услужении у хозяев находилась девица из АСТУРИИ, широколицая, курносая, со срезанным затылком, на один глаз кривая, – впрочем, и другой глаз был у нее не в порядке. Правда, СЛОЖЕНА ОНА БЫЛА ОТЛИЧНО, и это искупало все прочие ее недостатки… Эта самая КРАСОТКА стала помогать хозяйской дочери (ухаживать за больным Дон Кихотом – Авт.)… Здесь же ночевал некий погонщик, причем ложе его находилось неподалеку от ложа Дон Кихота…

Дон Кихот возлег на это треклятое ложе, и тут хозяйка с дочкой принялись лечить его… а Мариторнес – так звали астурийку – им светила», ч. 1, с. 147–148. Дон Кихот был польщен оказанным ему вниманием и сказал:

<<Услуга ваша никогда не изгладится из моей памяти… И когда бы… законы любви еще не приобрели надо мною такой неодолимой власти и очи жестокой красавицы, которой имя я произношу сейчас мысленно (то есть Дульсинеи = Софьи Палеолог – Авт.), меня еще не поработили, ТО СВОБОДОЮ МОЕЮ ЗАВЛАДЕЛИ БЫ ОЧИ ЭТОЙ ПРЕЛЕСТНОЙ ДЕВУШКИ…

Наконец, выразив на своем трактирном языке благодарность нашему рыцарю за его учтивые речи, хозяйка с дочерью удалились, астурийка же Мариторнес принялась лечить Санчо, который нуждался в этом не меньше, чем его господин.

Погонщик же и Мариторнес заранее уговорились весело провести эту ночь, и она дала ему слово, что, когда постояльцы угомонятся, а хозяева заснут, она придет сюда, дабы утолить его страсть и исполнить все, что только он от нее ни потребует. А про эту славную девицу говорили, что ТАКОГО РОДА ОБЕЩАНИЯ ОНА ИСПОЛНЯЛА ДАЖЕ В ТЕХ СЛУЧАЯХ, когда они были даны ею в глухом лесу и притом без свидетелей ибо УПОМЯНУТАЯ ДЕВИЦА ВЕСЬМА КИЧИЛАСЬ ДВОРЯНСКИМ СВОИМ ПРОИСХОЖДЕНИЕМ…

Ему (Дон Кихоту – Авт.) пригрезилось, что он прибыл в некий славный замок… и что дочь хозяина, то бишь владельца замка, которую он якобы сумел очаровать, ВЛЮБИЛАСЬ В НЕГО И ОБЕЩАЛА НЫНЧЕ НОЧЬЮ, ТАЙКОМ ОТ РОДИТЕЛЕЙ, ПРОВЕСТИ С НИМ ЧАСОК-ДРУГОЙ… Но тотчас приуныл, и, представив себе, какому тяжкому испытанию должно подвергнуться его целомудрие, мысленно дал себе слово не изменять своей госпоже Дульсинее Тобосской (то есть Софье Палеолог – Авт.)…

А между тем настал роковой для него час, – час, когда ДОЛЖНА БЫЛА ПРИЙТИ АСТУРИЙКА (Есфирь – Авт.), и точно: БОСАЯ, В ОДНОЙ СОРОЧКЕ И В СЕТКЕ ИЗ ГРУБОЙ НИТКИ НА ГОЛОВЕ явилась она на свидание к погонщику и неслышной легкой стопой вошла в помещение, где трое постояльцев расположились на ночлег… Дон Кихот, заслышав ее шаги, сел на постели и… раскрыл объятия, дабы заключить в них прелестную деву. Астурийка, безмолвная и настороженная, вытянув руки, пробиралась к своему милому и вдруг наткнулась на руки Дон Кихота, – тот схватил ее, онемевшую от ужаса, за кисть, притянул к себе и усадил на кровать. Дотронувшись же до ее сорочки, сшитой из мешковины, он вообразил, что это дивный тончайший шелк. На руках у нее висели стеклянные четки, но ему почудилось, что это драгоценный восточный жемчуг. Волосы ее… он уподобил нитям чистейшего арабского золота, коего блеск затмевал свет солнца. Пахло от нее, по всей вероятности (насмехается Серван-тес – Авт.), прокисшим салатом, а ему казалось, что от нее исходит нежное благоухание. Словом, в его представлении ОБРАЗ АСТУРИЙКИ СЛИЛСЯ С ОБРАЗОМ НЕКОЕЙ ПРИНЦЕССЫ…

– О, если б я был в силах отплатить вам (заговорил Дон Кихот – Авт.), прелестная и благородная сеньора… Однако ж судьбе… угодно было, чтобы я, истерзанный и разбитый, возлег на это ложе и чтобы я при всем желании не мог исполнить ваше желание. Кроме этого препятствия, существует и другое, совершенно непреодолимое, а именно, моя клятва в верности несравненной Дульсинее Тобосской, единственной владычице сокровеннейших моих помыслов…

Мариторнес изнывала в объятиях нашего рыцаря и обливалась по?том… она молча пыталась высвободиться. Между тем бравый погонщик, которому не давали спать нечистые желания и который учуял свою возлюбленную… внимательно прислушивался к тому, что ей говорил Дон Кихот; наконец, мучимый ревнивой мыслью, что АСТУРИЙКА ИЗМЕНЯЕТ ЕМУ С ДРУГИМ, он приблизился к ложу Дон Кихота… когда он увидел, что девица хочет вырваться, а Дон Кихот ее не пускает, то это ему не понравилось, – он размахнулся, что было мочи УДАРИЛ ВЛЮБЛЕННОГО РЫЦАРЯ ПО ЕГО УЗКОЙ СКУЛЕ И РАЗБИЛ ЕМУ РОТ В КРОВЬ; не удовольствовавшись этим, погонщик подмял его под себя, а затем даже не рысью, а галопом промчался по всем его ребрам…

Вызванный его падением отчаянный грохот разбудил хозяина, и тот сейчас же смекнул, что это проказы Мариторнес… Он встал, зажег светильник и пошел в ту сторону, где, по-видимому, ПРОИСХОДИЛО ПОБОИЩЕ. Служанка, растерявшись и струхнув не на шутку, при виде рассвирепевшего хозяина, ЗАБРАЛАСЬ НА КРОВАТЬ К СПЯЩЕМУ САНЧО ПАНСЕ И СВЕРНУЛАСЬ КЛУБКОМ…

В это время проснулся Санчо: почувствовав, что кто-то (Мариторнес – Авт.) всей тяжестью на него навалился… он стал яростно работать кулаками, причем львиная доля… досталась Мариторнес, – Мариторнес же, забыв от боли всякий стыд, дала ему сдачи… началась самая ожесточенная и самая уморительная схватка, какую только можно себе представить. Погонщик же, увидев… что его даме приходится туго, бросил Дон Кихота и поспешил к ней на подмогу. Его примеру последовал и хозяин, но с другой целью: БУДУЧИ СОВЕРШЕННО УВЕРЕН, ЧТО ЕДИНСТВЕННОЮ ВИНОВНИЦЕЮ ВСЕГО ЭТОГО ШУМА ЯВЛЯЕТСЯ МАРИТОРНЕС, он вознамерился ее проучить. А дальше пошло совсем как в сказке: «кошка на мышку, мышка на кошку», – погонщик ринулся на Санчо, Санчо на служанку… и все при этом без устали молотили кулаками… Очутившись впотьмах, БОЙЦЫ ПРИНЯЛИСЬ КОЛОШМАТИТЬ ДРУГ ДРУГА НАУГАД И УЖЕ БЕЗ ВСЯКОЙ ПОЩАДЫ, так что где только прошелся чей-нибудь кулак – там не оставалось живого места.

На этом самом постоялом дворе случилось ночевать стражнику из старого толедского Святого братства, и тот,

УСЛЫХАВ НЕОБЫЧАЙНЫЙ ШУМ БИТВЫ, схватил вещественные знаки своего достоинства… и, ощупью пробравшись в чулан, крикнул:

– Именем правосудия, остановитесь! Остановитесь, именем Святого братства!

Прежде всего стражник наткнулся на избитого и впавшего в беспамятство Дон Кихота, распростертого на своем рухнувшем ложе… Видя, что тот, кого он схватил, не двигается и не шевелится, подумал, что это убитый, а что все остальные – убийцы, и как скоро мелькнуло у него это подозрение, он еще громче крикнул:

– Заприте ворота! Не выпускайте отсюда никого – ЗДЕСЬ ЧЕЛОВЕКА УБИЛИ!

Крик этот перепугал дерущихся, и каждый невольно замер на том самом месте, где его застал голос стражника… Стражник… пошел искать огня, дабы изловить и задержать преступников>>, ч. 1, с. 149–153.

Тем временем Дон Кихот очнулся от сильного удара в голову и позвал Санчо Пансу, который тоже пострадал. Дон Кихот объяснил ему, что произошло.

«Сегодня ночью со мной случилось одно из самых удивительных происшествий… Коротко говоря… КО МНЕ ТОЛЬКО ЧТО ПРИХОДИЛА ДОЧЬ ВЛАДЕЛЬЦА ЭТОГО ЗАМКА, такая очаровательная и такая изящная девушка, какой на всем свете не сыщешь… ЕЕ СКРЫТЫЕ ПРЕЛЕСТИ, КОТОРЫЕ Я, БУДУЧИ ВЕРЕН ГОСПОЖЕ СВОЕЙ ДУЛЬСИНЕЕ ТОБОССКОЙ, принужден оставить в покое и обойти молчанием… Мы находимся в очарованном замке, только в то время, как мы в самых нежных выражениях изъяснялись друг другу в любви, невидимая и неизвестно откуда взявшаяся рука некоего чудовищного великана С ТАКОЙ СИЛОЙ УДАРИЛА МЕНЯ ПО ЧЕЛЮСТИ. ЧТО У МЕНЯ ВСЕ ЕЩЕ ПОЛОН РОТ КРОВИ, а затем так меня избила, что я сейчас чувствую себя хуже, чем вчера…

Меня (подхватил Санчо – Авт.) ЧЕТЫРЕСТА С ЛИШНИМ МАВРОВ КОЛОТИЛИ, да так, что после этого дубины погонщиков показались мне пирожками и пряниками… У вас хоть была в руках НЕСРАВНЕННАЯ КРАСАВИЦА… Ну, а я? Я получил столько тумаков, сколько, надеюсь, не получу теперь до самой смерти…

– Значит, тебя тоже отколотили? – спросил Дон Кихот», ч. 1, с. 155.

Тут появляется стражник. «Дон Кихот все еще лежал на спине: избитый до полусмерти и облепленный пластырями, он не в силах был пошевелиться. Наконец стражник приблизился к нему и нему и сказал:

– Ну как дела, горемыка? – Нельзя ли повежливее? – заметил Дон Кихот… Эти столь непочтительные выражения… привели стражника в бешенство: запустив в Дон Кихота светильником со всем его содержимым, ОН УГОДИЛ ЕМУ ПРЯМО В ГОЛОВУ И ЧУТЬ НЕ РАСКРОИЛ ЧЕРЕП, а затем, воспользовавшись темнотой, поспешил удалиться…

Дон Кихот же, ОБХВАТИВ РУКАМИ ГОЛОВУ, СТОНАЛ ОТ БОЛИ», ч. 1, с. 156–157.

Итак, что же рассказал нам Сервантес? Отбрасывая в сторону «юмористическое оформление» и насмешки, намеренно маскирующие суть дела, видим следующее.

• Рыцарь Дон Кихот и его оруженосец Санчо Панса оказываются в роскошном царском дворце. Как мы теперь понимаем, речь идет о царе-императоре Иване Грозном и его соправителе, сыне Иване Молодом. Или же о паре правителей: царь Арка-Ксеркс и его главный царедворец Аман. Ясное дело, события происходили во дворце, в царских покоях.

• Затем на сцене появляется молодая красавица Мариторнес. Специально подчеркнуто, что она гордится своим дворянским происхождением. Ее красота описывается несколько раз.

Всё правильно. Здесь мы видим появление красавицы Елены Волошанки = Есфири = Марии Стюарт. Хотя Сервантес и пытается принизить красоту Мариторнес (мол, кривая на один глаз), однако тут же приводит слова Дон Кихота, согласно которым перед ним оказывается роскошная красавица, в драгоценном восточном жемчуге, с волосами как нити золота и т. п. На самом деле, тут описывается жена Ивана Молодого, а по Библии, – молодая жена самого? Арта-Ксеркса. Конечно, роскошно одетая. В золоте и жемчуге.

• Нельзя не обратить внимание на имя красавицы. По Сервантесу, ее звали: Астурийка Мариторнес. АСТУРИЙКА – это легкое искажение слова АСТЕР или ЕСФИРЬ, ввиду того, что буква Фита прочитывалась двояко – и как Т и как Ф. Кроме того, как мы подробно обсуждали в книге «Библейская Русь», Есфирь считали астрологичкой, она «изучала звезды», а «звезда» – это АСТЕР, по-латыни (скорее всего, происходит от славянского слова ОСТРЫЙ, острие, см. нашу книгу <<Русские корни «древней» латыни>>). Далее, имя МАРИТОРНЕС может быть вариантом произношения имени МАРТА или МАРФА. Напомним, что в версии XVI века, женой Ивана Грозного была Марта Собакина, см. выше. Кроме того, в имени Мариторнес может также звучать имя МАРДОхей или МАРТАхей то есть имя родственника Есфири, который, согласно Библии, и ввел ее в царский двор царя Арта-Ксеркса. Таким образом, очень похоже на то, что имя молодой красавицы – Астурийка Мариторнес – это легкое искажение имени Есфирь Марта (Марфа). Выходит, что версия Сервантеса близка к библейскому рассказу. Что и неудивительно. Как мы уже неоднократно отмечали, библейские книги Есфирь и Иудифь были написаны с точки зрения западных европейцев. Они восхищались Есфирью-Волошанкой и опасались Грозного царя и его сына. Испанец Сервантес послушно следовал этой западной тенденции.

• Далее происходит сексуальная сцена. Астурийка Мариторнес появляется ночью в спальне Дон Кихота, у его ложа.

Дон Кихот обнимает ее и говорит ласковые слова. Причем в этом же помещении оказывается и Санчо Панса. Да еще и некий погонщик, возлюбленный Астурийки. Четко звучит мотив ревности. Двое мужчин претендуют на любовь роскошной красавицы – Дон Кихот и «погонщик». В то же время, Астурийка оказывается и в постели Санчо Пансы, прильнув к нему и свернувшись клубочком. Таким образом, перед нами двусмысленная сексуальная сцена, когда одна и та же молодая красавица оказывается как бы любовницей сразу двух правителей – царя и его сына (в русско-ордынской версии) или царя и его первого царедворца (согласно Библии). Это практически точное воспроизведение русско-ордынской, то есть библейской истории Есфири = Елены Волошанки = Марты Собакиной.

• Виновницей всей этого скандала Сервантес объявляет Астурийку. Дескать, хозяин замка = «постоялого двора» и не сомневался, что именно Астурийка Мариторнес, тайком явившись ночью к двум или трем мужчинам, виновна во вспыхнувшей борьбе. Но ведь это – то же самое, что мы видим и в истории Руси-Орды. Именно Есфирь = Елена Волошанка провоцирует конфликт внутри царской семьи. Библия придерживается того же мнения.

• Далее, ночной конфликт приобретает острую форму. Дон Кихот получает сильнейший удар в голову. Ему чуть было не раскроили череп, рот полон крови. Избит также Санчо Панса. Более того, явившийся стражник кричит, что тут УБИЛИ ЧЕЛОВЕКА. Всё верно. Обращаясь к оригиналу этого сюжета, мы видим здесь сильнейший конфликт Ивана Грозного с его сыном Иваном «из-за женщины». В версии XV века сын Иван умер или был отравлен. А в версии XVI века сын Иван получил страшный удар посохом в висок от своего отца Ивана и скончался. В библейской же версии, царедворец Аман был казнен. Повторим, что все эти мрачные события произошли «из-за женщины», оказавшейся любовницей обоих могущественных мужчин.

• Сервантес говорит, что Дон Кихот на самом деле устоял перед чарами красавицы Астурийки, поскольку, дескать, предан своей законной госпоже Дульсинее Тобосской. Всё правильно. Здесь нашла свое отражение двусмысленная ситуация, сложившаяся при дворе Ивана Грозного. С одной стороны, у него есть законная жена Софья Палеолог, сосланная из-за увлечения царя Еленой Волошанкой (но потом возвращенная). А с другой стороны, согласно русской версии, Елена была на самом деле женой Ивана Молодого, сына царя. То есть русские летописцы колебались – произошел ли блуд царя с Еленой на самом деле, или же уважение хана к своей законной жене все-таки возобладало. Вероятно, именно поэтому в испанской версии Сервантеса Дон Кихот вовремя вспомнил о своей Дульсинее и не поддался на соблазнения молодой Астурийки.

• Далее, Сервантес описывает несколько странную сцену «массового» побоища, развернувшегося между участниками ночной сцены. Основных персонажей по крайней мере шестеро – Дон Кихот, Санчо Панса, Мариторнес, погонщик, хозяин, стражник. Упомянуто даже о четырехстах с лишним мавров. Говорится о яростной драке, о большом шуме, о том, что бойцы безжалостно колошматят друг друга, «кошка на мышку, мышка на кошку» и т. п. Что происходит?

Не исключено, что в такой искаженной форме Сервантес описал действительно важное событие, явившееся следствием «истории Есфири». Это – борьба персов против иудеев, внедрившихся в царский дом Арта-Ксеркса, затем борьба иудеев против персов, погромы, Пурим, отразившийся в западно-европейских летописях как знаменитая страшная Варфоломеевская ночь (массовая резня), рис. 1.54, рис. 1.55. В итоге отсюда выросла Великая Смута в Империи, приведшая к ее расколу в начале XVII века. Следуя насмешливой идее своего пасквиля, Сервантес превратил действительно грандиозное имперское событие в вульгарную потасовку на захудалом постоялом дворе. В результате такого преднамеренного «уменьшения масштаба», событие практически полностью потеряло для читателей свою реальную значимость. Превратилось в фарс.

Рис. 1.54. «Сцена из Варфоломеевской ночи». Карл Гун. 1870 год. Государственная Третьяковская Галерея. Взято из Интернета.

Рис. 1.55. «Утро у ворот Лувра». Эдуард Деба-Понсан (Edouard Debat-Ponsan). Варфоломеевская ночь. Коллекция Музея Роже-Кийо. Взято из Интернета.

• Финал «истории Есфири» отразился у Сервантеса далеко не полностью. Как мы уже говорили, он упомянул о возвращении Софьи Палеолог = Дульсинеи Тобосской = Герцогини ко двору Грозного = Герцога, однако ни слова не сказал об отстранении от власти Елены Волошанки, о ее ссылке и гибели (казни). В западных хрониках это – казнь Марии Стюарт, рис. 1.56 и рис. 1.57. Библия тоже дипломатично умалчивает об этом трагическом конце Есфири. Поэтому и Сервантес не говорит о том, что же стало потом с красавицей Астурийкой Мариторнес. Она, попросту, беззвучно исчезает со страниц романа. Как мы теперь понимаем, Сервантесу очень не хотелось сообщать об ее изгнании и последующей казни.

ВЫВОД. В пародии Сервантеса в ярком виде отразилась знаменитая «история Есфири», развернувшаяся при дворе хана-императора Ивана Грозного во второй половине XVI века и приведшая к Великой Смуте в Империи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.