Единение патриарха и царя

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Единение патриарха и царя

При рукоположении{195} патриарха Филарета в 1619 г. патриарх иерусалимский Феофан провозгласил византийскую заповедь «симфонии»{196} Церкви и государства и единения патриарха и царя. Именно в соответствии с этими идеями Филарет и получил тот же титул, что и царь — Великий государь.

Филарет до конца своей жизни стал фактическим правителем государства. Михаил относился к отцу с огромным уважением и нежностью. За редким исключением, он не принимал решения без предварительного согласия отца. И в официальных документах титул «Великий государь» одинаково прилагался и к тому, и к другому. Жизненная опытность, честолюбие, неравнодушие к власти — это то, что отличало Филарета и что совершенно отсутствовало в Михаиле. Филарет не получил в молодости религиозного образования и воспитания в той степени, в какой требуется для высокопоставленного церковного деятеля. Это был светский человек, которого судьба заставила быть вначале просто монахом, потом митрополитом, а затем и патриархом. И жене его тоже пришлось стать инокиней по воле случая. Пока Филарет был в плену, она, находясь уже рядом с сыном, тоже (правда, косвенно) вынужденно участвовала в политической деятельности. По крайней мере, стремилась окружать сына определёнными людьми, которые могли ему пригодиться, могли его защитить и поддержать — главным образом своими родственниками Салтыковыми. Когда Филарет вернулся из плена, она должна была снова удалиться в монастырь. А Филарет с сыном стали управлять страной. Таким образом, Церковь и государство были как бы в единых руках.

А экономическое положение в стране было тяжёлым. Казна была разорена, города обнищали и стали малолюдны. Собирать подати было трудно. В самом начале правления царя Михаила по решению Земского собора был опять установлен сбор « пятой деньги» — пятой части дохода с торгового и другого состоятельного населения. Сбор проводился два года подряд. Увеличены были налоги и с остального населения.

Устройство государственного порядка требовало активной деятельности и точных данных об экономическом положении страны. Да и жалобы приходили от населения на воевод, которые вымогали взятки. Было решено послать писцов и дозорщиков по всем областям страны и составить новые писцовые книги. Потом определили подати согласно имуществу жителей. Воеводам пригрозили наказанием за вымогание взяток. В некоторых областях постановили выбирать старост. Они лучше разбирались в местных проблемах, чем «дозорщики».

Но не решены еще были и важные политические задачи. Примириться с потерей Смоленска Россия не могла. Уже после Деулинского перемирия стали готовиться к войне. Тем более что Владислава не оставляла мысль о завоевании московского стола. Официально Польша всё ещё не признавала Михаила царём. Русское войско под командованием Шеина осадила Смоленск, но с прибытием Владислава, который стал королём после смерти Сигизмунда, осада Смоленска была отбита Шеин капитулировал. Когда он вернулся в Моек ву, его обвинили в измене{197} и казнили. Затем по следовали неудачи поляков. В 1634 г. был заключён мир с Польшей. По условиям этого мира Владислав окончательно отказывался от притязаний на московский стол, был возвращён России город Серпейск, но Смоленск остался за Польшей и, кроме того, Россия выплатила Владиславу двадцать тысяч рублей. Поляки также согласились на перенесение в Россию праха бывшего царя Василия Шуйского, которого они захватили с собой, очевидно, в качестве заложника, и умершего в Польше. Он был погребён в Архангельском соборе среди могил русских государей. Так что были забыты его возможные грехи.

На западной границе затихала война. Ценой тяжких договоров был практически куплен мир со Швецией и Польшей. Но южные рубежи России находились в тяжёлом положении. Крымские татары начиная с XV в. каждую весну совершали грабительские набеги к границам Польши и России. Самой дорогой добычей были люди. Их продавали турецким купцам. В XVI в, построенные засечные линии как-то защищали место обитания русских людей. Район теперешней Курской области, заселённый довольно густо русскими землепашцами после побед Руси над Золотой Ордой, в годы Смуты превратился снова в пустыню. Население или было угнано татарами, или разбежалось, спасаясь от них.

Никакими международными договорами невозможно было защититься от набегов из Крыма. Турки нанимали татар для совершения этих набегов и грабежей. Снова со стороны России строились засеки, деревянные крепости, и каждую весну дворяне южных городов сзывались на «государеву службу» для защиты южных границ. До 60-70 тысяч человек насчитывало такое войско. И всё же почти каждый год одно-два поселения оказывались разорёнными и выжженными, а людей толпами угоняли в плен. Даже особый налог собирали по всей России — «полоняничные деньги», чтобы выкупить пленников у турок и татар. Кроме того, между Волгой и Доном кочевали ногайцы и калмыки, а за Волгой, на востоке, находились киргизы. Они не были до такой степени опасны, как крымцы, но ногаи и киргизы были мусульманами и своим духовным главой считали турецкого султана. Поэтому на территории теперешней Пензенской области, между Волгой и Доном, строилась против ногаев такая же линия крепостей и засек, как и на западе, за Доном, от крымцев.

Активное участие в разжигании Смуты принимали казаки. Они доставили немало бед населению. Но они же пытались искупить свои грехи. К концу Смуты казаки значительно помогали земскому ополчению в войне с поляками. И хотя ещё существовали отдельные казачьи грабительские шайки, но всё больше казаков направлялось к Москве и «целовало крест» в знак верности молодому царю. Уже в 1614 г. государь запретил называть казаками грабителей, «чтобы прямым казакам, которые служат, бесчестья не было». Ещё во времена Ивана IV казаки были на службе у московского царя. Царь Михаил Фёдорович простил казаков за участие в Смуте и снова принял их на службу. В знак милости и прощения он прислал на Дон царское знамя, с которым казаки должны были идти в бой против недругов России. Посылали казакам и жалованье за службу — не только деньги, хлеб, вино, но и всякие боевые запасы (порох, свинец и т. д.), чем особо дорожили казаки. Были в посылках и священные книги, иконы в серебряных окладах, ладан для казачьих церквей.

Казаки постепенно превращались в «сберегателей Великыя Российскыя Державы», как они сами себя называли. Начинали служить Московской державе и яицкие казаки, жившие в степях по берегам Яика (теперь река Урал). Царь Михаил по их просьбе дал им грамоту на владение землями от верховья реки Яик до самого её устья. В помощь казакам была выстроена крепость — Гурьев Городок. Там стояли постоянно царские войска.

Поддержка Москвы имела большое значение для активизации военных действий донских и уральских казаков по защите рубежей России. Они с удвоенной силой обратились против своих исконных врагов. Так, донцы на своих лодках совершали нападения на города по берегам Крыма, Малой Азии, на окрестности Константинополя (Стамбула). Теперь там познали ужас беспощадного набега со стороны казаков, с грабежами и пожарами, как когда-то русское население от набегов крымчан. Бывало и так, что казаки на своих челнах каким-то образом успевали подойти вплотную к огромным кораблям турецкого флота и взрывали их. Корабли шли ко дну вместе со своим грузом и людьми. В ответ нередко казачьи челны вдребезги разбивались артиллерией врага.

Теперь уже турки жаловались русскому царю на набеги казаков. Но им в ответ отправлялись жалобы на набеги крымских и азовских татар. А про казаков в оправдание говорили, что они люди «вольные» и унять их никак нельзя. И это, в общем-то, было правдой. Вскоре с трудом и не однажды их придётся «унимать» царским войскам (восстания Разина, Пугачёва). А пока казаки принимали активное участие в отражении турецко-татарской агрессии. Донские казаки в 1637 г. даже взяли турецкую крепость Азов. Огромная турецкая армия в 240 тысяч человек не смогла выбить их оттуда и отступила. Казаки просили царя прислать подкрепление, чтобы удержать крепость. Но царь опасался войны с Турцией. Она была сильна, а Россия ещё слаба после войны с Польшей. Михаил велел казакам оставить Азов, а султану просил передать, что не хочет с ним ссориться, и что казаки, вопреки царскому запрещению, взяли Азов. Турки, конечно, не верили такому заявлению, но начали уже побаиваться Москвы, которая постепенно восстанавливала свои силы. Россия тогда была единственным свободным православным государством, и на неё с надеждой стали смотреть православные подданные турецкого султана: греки, болгары, сербы, валахи (румыны).

В 30-е г. XVII в. началось восстановление заградительных барьеров от грабительских набегов крымских татар: сооружалась новая линия укреплений Белгородской засечной черты от агрессии с юга. Её строительство закончилось уже после смерти царя Михаила, и она протянется через Белгород и Тамбов. Старая Тульская засечная черта была перестроена и укреплена и стала второй линий от крымскотатарских набегов.

В период Смуты беспорядки достигли Сибири. Татары, которые до присоединения Сибири к России брали ясак (подать) — шкурки соболя, белки и т. д. с местного населения, решили возобновить старые порядки. Часть аборигенов пришла на помощь русским, но поднятое татарами восстание, участники которого пытались брать приступом укреплённые русские городки, ратным людям приходилось отбивать огнём. Только в 1628 г. были разбиты последние татарские отряды участников Смуты, и вскоре была восстановлена русская власть.

Царь из Москвы посылал сибирским воеводам строгие наказы, чтобы ласково обходились с покорёнными туземцами, а с больных не брать ясака совсем. Но если уж кто захочет креститься, да ещё и владеет русским языком, то брать их на государеву службу и платить им жалованье. Таковых было несколько тысяч к концу царствования Михаила Фёдоровича.

Добрые отношения России с православной Грузией существовали ещё до воцарения Михаила Романова. А как только закончилась Смута, явились в Москву послы Кахетии. К сожалению, грузинское население страдало не только от опустошительных нашествий турок, персов, некоторых горских народностей, но и от столкновений правителей различных регионов Грузии. И послы кахетинского царя Теймураза обратились с просьбой принять его землю в русское подданство «до последнего дня Страшного суда». Посольства с подобными просьбами были неоднократны. Но Россия тогда ещё сама не была достаточно сильна для этого. Единственное, что она могла себе позволить, это переговоры с Персией и Турцией о том, чтобы они не воевали против Грузии, да оказать ей какую-то материальную помощь. Приходили с Дона, и даже с Днепра казаки в Грузию, чтобы поддержать её. Терские казаки нередко пробивались через горы, чтобы служить грузинскому царю. Будут к русским государям поступать на службу и грузины княжеских и даже царских кровей.

В царствование Михаила стали возобновляться добрые отношения с европейскими государствами, обращалось внимание на развитие просвещения, заводского дела. В Москве был построен стекольный завод. Недалеко от Тулы появились заводы для литья пушек.

По благословению патриарха Филарета при Чу-довом монастыре в Московском Кремле было открыто греко-латинское училище, которое сыграло большую роль в великом деле духовного просвещения россиян. Была значительно расширена московская типография. Просветительская деятельность Филарета сочеталась с его проповеднической активностью. Он призывал землевладельцев быть милосердными к своим крестьянам, да и сам направлял усилия для определения точного размера податей.

В 1629 г. Филарет благословил царя Михаила Фёдоровича на основание Знаменского монастыря. Его строительство было приурочено к торжествам по случаю рождения наследника стола Алексея Михайловича. Этот монастырь получил в пользование все постройки бывшей усадьбы Романовых в Москве между улицей Варваркой и Псковским переулком.

Михаил Федорович был женат дважды. Первая его жена, Мария Владимировна Долгорукая, умерла вскоре после женитьбы. Вторая его жена, Евдокия Стрешнева, родила ему сына Алексея и трёх дочерей.

12 июня 1645 г., через двенадцать лет после смерти патриарха Филарета, царь Михаил скончался. Царём стал Алексей Михайлович (1645-1676). Было ему тогда шестнадцать лет, как и его отцу при восшествии на стол.

А в сохранившихся государственных грамотах времени правления Михаила читаем: «Государь царь и великий князь Михаил Фёдорович всея Руси и великий государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея Руси указали...» Дух этого времени отразится на воспитании и мировоззрении будущего царя. При нём предпринимались попытки осуществить идею равноправия Церкви и государства.

Зарубежный историк XIX в. К. Валишевский отметил: «Михаил Фёдорович становится робким основателем династии, но ему помогает, разделяя с ним власть, его отец, невольный монах, импровизированный патриарх и регент на правах отеческого авторитета, являясь чем-то вроде московского Ришелье — фигура чрезвычайно интересная. За ним же следует второй Романов, отец Петра Великого, на которого нельзя не обратить внимания как на одного из наиболее высоконравственных монархов всех времён и народов».