Часть VI. Итоги всегда печальны – каковы бы они ни были…

Часть VI. Итоги всегда печальны – каковы бы они ни были…

Глава 1. «Чужой среди своих…», или Снова за пределами родины

Главный герой Второй Пунической войны, чья могучая тень совершенно затмила всех остальных знаменитых участников этой почти что 20-летней кровавой эпопеи, карфагенянин Ганнибал какое-то время жил в своем родовом имении под Тапсом, разводя оливковые рощи. Но потом в 196 г. до н. э. занялся политической деятельностью и поддержанный широкими слоями городского населения, в частности, ремесленниками, мелкими торговцами и остатками своих прославленных ветеранов даже стал суффетом (высшим должностным лицом) в Карфагене. Но на гражданской службе своей родине прославленный полководец не преуспел. Вернее, ему не дали претворить в жизнь то, что он хотел.

Его мирная деятельность, порой сильно ущемлявшая их интересы, оказалась не по душе богачам Карфагена. Как суффет (а по сути дела как диктатор) он вел город к переустройству, считая главным – устранение антибаркидского клана Ганнонов и прежде всего Большого Совета 104-х. Члены Совета не подчинялись законам, присвоив себе пожизненную власть, распоряжаясь жизнью, имуществом и свободой граждан Карфагена как им заблагорассудится. При поддержке народа Ганнибал начал полное обновление зарвавшегося Совета 104-х. Так, он провел закон, по которому члены Совета 104-х должны были избираться сроком на один год, при этом запрещалось избрание в течение двух лет подряд. Он же навел строгую финансовую дисциплину, в частности среди членов этого неприкасаемого ранее совета. Не прибегая к повышению налогов на граждан, а использовав все взимаемые на суше и на море пошлины на благо государства, Ганнибал смог не только исправно выплачивать Риму контрибуцию, но и пополнить казну города. Более того, его жесткие финансовые меры позволяли выплатить всю контрибуцию Риму уже к 191 г. до н. э.

…Между прочим, только в срок выплачиваемая контрибуция Риму позволяла Карфагену сохранять столь желанный для него мир. Причем не раз карфагенянам приходилось убеждаться, что пощады от победителей ожидать не следует. Рассказывали, что когда в 199 г. до н. э. карфагеняне в срок доставили в Рим очередную порцию серебра, римляне нагло заявили, что оно – некачественное! Кроме того, при взятии пробы, т. е. при плавке странным образом целая четверть привезенной суммы бесследно исчезла! Обескураженным карфагенянам ничего не оставалось, как взять заем под большие проценты у… римских ростовщиков для покрытия недостающей части годовой контрибуции…

И хотя никакого наращивания военной мощи Карфагена не было заметно, но политическая доктрина Ганнибала – «ни одно великое государство не может долго пребывать в состоянии мира, как внешнего, так и внутреннего» – напугала многих среди карфагенской аристократии. Понося при каждом удобном случае Совет 104-х, чья скаредность и противодействие, по его мнению, так и не дали ему выиграть так блестяще начавшуюся войну в Италии, Ганнибал, естественно, жаждал реванша. Клятву, данную много лет назад 9-летним мальчиком, хорошо помнили и его друзья, и его враги. По сути дела, само имя Ганнибала было для Рима символом войны с Карфагеном.

Опасаясь, и не без оснований, выдачи Риму, в 195 г. до н. э. Одноглазый Пуниец вынужден был бежать из родного города.

…Началось с того, что его карфагенские недруги, не будучи в состоянии справиться с популярным полководцем собственными силами, вынуждены были вызвать из Рима специальное посольство для ареста Ганнибала, обвиненного в тайном сговоре с врагом Рима амбициозным и задиристым сирийским царем Антиохом III Великим (242–187 гг. до н. э.) из династии Селевкидов. Обвинения, как показало время, были отнюдь не беспочвенны. Рим, вполне естественно, ухватился за возможность избавиться от человека, столько лет терзавшего землю Италии, – «нет человека – нет страха». Пытаясь обмануть бдительность Ганнибала, враги активно распространяли слухи, что римляне приезжают для улаживания разногласий между Карфагеном и Массанассой.

Будучи человеком умудренным большим житейским опытом, Ганнибал не дал обвести себя вокруг пальца: он прекрасно понимал, с какой целью римляне появились в Карфагене! Он, однажды бросивший в народ многозначительную фразу «когда государство спит, то разбудить его может только звон оружия», а следовательно, уже давно предвидевший подобное развитие событий и острую необходимость спешно бежать из страны, загодя все приготовил на этот крайний для него случай.

В течение дня, когда он получил последние подтверждения о грозившей ему смертельной опасности (речь шла об его убийстве из-за угла!), его видели на людях в разных местах города, и он вел себя, как обычно. Но с наступлением темноты он отправился не домой, а поспешил, даже не сменив одежды, прямиком к подземному выходу в городской стене, где его ожидали двое ни о чем не догадывавшихся слуг с парой оседланных лошадей. В последний раз жители Карфагена могли видеть своего самого знаменитого соотечественника скачущим легким галопом, без сопровождения и без всяких вещей, словно он хотел прогуляться прохладным вечером.

На самом деле Ганнибал скакал всю ночь, время от времени меняя коней, заранее приготовленных для него в нескольких местах, пока не покрыл одним махом большое расстояние – порядка 225 километров, отделявшее Карфаген от его хорошо укрепленного приморского имения между Акиллой и Тапсом. Здесь его ожидал под парусами корабль, на борту которого находилась запасная одежда, некоторые ценные личные вещи, а также приличный запас золота и серебра. Быстроходный парусник доставил его на остров Керкину к востоку от Тунета.

Знаменитого полководца узнали; когда он сходил на берег, со всех сторон раздались приветствия. Такая популярность серьезно обеспокоила Ганнибала. Если бы на Керкине узнали о его бегстве из Карфагена, то могли запросто арестовать его и отправить назад в Карфаген. Ганнибал велел всем своим спутникам говорить, что он здесь проездом в Тир, куда его послал карфагенский народ (Тир был колонией Карфагена и туда частенько отправлялись послы по разным вопросам), а сам задумал хитроумную операцию по своему спасению…

…Между прочим, парадоксально, но самый знаменитый сын Карфагена практически и не жил в городе Карфагене. Если не считать раннего детства, то приходится признать, что на родине Ганнибал провел всего несколько лет, из которых в самом Карфагене – только один год, когда он возглавлял карфагенское правительство как суффет. И вот теперь Ганнибал, как оказалось, покинул родину навсегда! Конечно, он мог обратиться к Народному Собранию за поддержкой и легко расправиться со своими противниками. Но за этим шагом, разумеется, должна была бы последовать очередная война с Римом. То ли Ганнибал посчитал, что Карфаген еще не готов к войне с могучим противником, то ли не захотел выступать в роли вожака народного бунта, то ли счел, что лучше развязать войну с Римом руками воинственного Антиоха III, то ли им руководили совсем неведомые нам мотивы, но так или иначе он не пожелал двинуть в бой ту единственную силу, которая помогла бы ему сохранить власть, народ – и бежал из Африки. Верный данной в детстве страшной клятве, он не смирится и неоднократно будет пытаться возобновить борьбу против ненавистного Рима на Востоке. В этих яростных попытках и пройдут последние 12 лет его жизни…

…Рассказывали, что, опасаясь, как бы весть о его пребывании на Керкине не достигла Тапса, куда той же ночью мог отплыть любой из финикийских торговых кораблей и оттуда за ним могли бы снарядить погоню, Ганнибал придумал очень ловкий ход, один из тех, на какие был неистощим его изобретательный ум. Он велел накрыть пиршественный стол, куда пригласил всех местных купцов и моряков. Но поскольку стояла жара и солнце пекло нещадно, он попросил капитанов одолжить ему на время паруса вместе с реями, чтобы сделать из них тенты для гостей. Разумеется, на его личном корабле паруса остались в неприкосновенности. Пир, а Ганнибал не поскупился на угощения – вино лилось рекой, затянулся до глубокой ночи, и все приглашенные успели прилично набраться, так что никто из них не заметил, как судно Ганнибала бесшумно снялось с якоря и исчезло в неизвестном направлении. Пока в Карфагене рыскали в поисках своего легендарного полководца и, наконец, узнали, что его видели на Керкине, хитроумный старый уже полководец (Ганнибал в ту пору уже перевалил за полтинник!) успел добраться до древнего финикийского города Тира. Здесь его встретили с распростертыми объятиями и он даже почувствовал, что у него, беглеца, может быть вторая родина. И все же терять драгоценное время было нельзя, и легендарный полководец снова засобирался в дорогу.

Его путь лежал дальше на Восток…

По сути дела всю свою оставшуюся жизнь он, справедливо не доверяя никому, проведет в дороге, пока, уже став дряхлеющим стариком, не вынужден будет принять решение покинуть «этот лучший из миров»…

Это как бы про него скажет много веков спустя великий поэт: «…Всю жизнь провел в дороге и умер в Таганроге…»…

Внезапное исчезновение Ганнибала вызвало в Карфагене смятение. Граждане Карфагена совершенно неожиданно для них обнаружили, что их суффета нигде нет. Стекавшийся на центральную площадь народ терялся в догадках: то ли Ганнибал бежал, то ли его убили римляне?! Сторонники и противники Ганнибала уже были готовы сцепиться друг с другом, как всех их ошарашила новость, что господина суффета видели на острове Керкина. Волнение затихло. Поднимать народ сторонникам Ганнибала для мести подлым убийцам не пришлось. Оказалось, что мстить было некому и не за что: спасая свою жизнь, даже не попытавшись бороться с врагом, Ганнибал бросил своих приверженцев на произвол судьбы. Народ быстро разочаровался в своем вожде, а Совет 104-х снова вошел в силу и покорно обещал римским послам выдать беглеца, если он когда-либо появится в стенах родного города. Имущество Ганнибала конфисковали, дом разрушили, а самого объявили изгнанником. Римляне не без оснований предположили, что искать Ганнибала им теперь следует при дворе Антиоха III и именно оттуда Одноглазый Пуниец будет стремиться раздуть пожар войны по всему Средиземноморью.

В Риме знали, что говорили…