Глава VI.
Глава VI.
Борьба у окраин Сталинграда
С рассветом следующего дня, 24 августа, с новой силой разгорелись бои на северной окраине города, на рубеже реки Сухая Мечетка. Здесь сражались подтянутые ночью полк 10-й дивизии полковника Сараева и 124-я стрелковая бригада полковника Горохова, курсанты военно-политического училища, части ПВО, истребительные батальоны и батальоны народного ополчения. Весь оборонительный участок возглавлял товарищ Фекленко. Обороняющихся поддерживало до трех десятков танков, в том числе несколько машин, срочно выпущенных из ремонта рабочими тракторного завода. Во второй половине этого дня защитники Сталинграда перешли в контратаку. К вечеру враг был отброшен на два километра.
Все атаки противника, неоднократно предпринимавшиеся им в последние дни с целью захватить город с севера, были отбиты. Путь для врага в город на этом наиболее угрожаемом в то время направлении был закрыт, однако условия жизни для гражданского населения становились все более тяжелыми. Естественно, поэтому были приняты все меры к скорейшей эвакуации за Волгу детей, женщин и стариков. Чудовищные бомбардировки с воздуха не прекращались. Остро встал вопрос о необходимости наведения самого строжайшего порядка в городе, и 25 августа приказом командующего фронтом в Сталинграде было объявлено осадное положение.
Ранним утром в этот день еще под прикрытием утренних сумерек противник переправился через Дон (южнее Рубежного); перебросив на восточный берег [147] реки пехотную дивизию и до 25 танков, он овладел Кустовским, Камышами и ворвался на северную окраину Калача.
Какие же срочные контрмероприятия были осуществлены нами в те тяжелейшие для сталинградцев дни с целью восстановить положение обороны или хотя бы локализовать успех противника? Исключительность создавшейся обстановки требовала без задержки принять решение, организовать быстрые действия со стороны обороняющихся, не допустить растерянности у командования, замешательства в войсках и медлительности их действий. Ни командование, ни войска не теряли понапрасну ни одного часа.
Еще 21 августа в районе Самофаловка, Широков, Лозное началось сосредоточение войск, высвобожденных путем перегруппировки и маневра, а также прибывающих из резерва Ставки. Образованная здесь группа в составе 35-й гвардейской стрелковой дивизии и 169-й танковой бригады предназначалась для контрудара по противнику с северо-запада (схема 8). Командовать группой был назначен заместитель командующего Сталинградским фронтом генерал-майор К. А. Коваленко. Уже во второй половине дня 23 августа эта группа с рубежа Котлубань, Самофаловка контратаковала противника. В упорных боях 35-я гвардейская стрелковая дивизия прорвалась в район Большой Россошки, где мужественно оборонялась 87-я стрелковая дивизия 62-й армии. Гвардейцы овладели Малой Россошкой.
Кровопролитные бои здесь велись с переменным успехом. Неувядаемой славой в этих боях покрыли себя воины 87-й и 35-й гвардейской стрелковых дивизий. Часто взводы и даже отделения вступали в борьбу с многократно превосходившим их противником и обращали его в бегство; были случаи, когда все защитники того или иного рубежа до последнего бойца гибли, но не оставляли позиций.
Именно на этом участке в те дни совершили подвиг тридцать три русских богатыря, сибиряки и дальневосточники, весть о которых облетела всю страну.
Первым известием о них было следующее сообщение из 87-й стрелковой дивизии: «Группа красноармейцев и командиров 1379-го стрелкового полка в количестве 33 человек под командованием младшего лейтенанта [148] А. Г. Евтифеева, младшего лейтенанта Г. А. Стрелкова, заместителя политрука Л. И. Ковалева и старшины Д. И. Пуказова, будучи разъединена на мелкие группы и попав в окружение немецких танков в районе М. Россошка, уничтожила 27 вражеских танков и 153 солдата и офицера. В трудных условиях в течение двух суток она вела борьбу против 70 фашистских танков».
Все тридцать три героя были потом в штабе фронта и подробно рассказали об этих двух днях своей беспримерной борьбы. Правда, каждый из них меньше всего говорил о себе, но с восхищением рассказывал о подвигах товарищей. Из их рассказов составилась довольно полная картина событий. Враг с ходу атаковал рубеж, занимавшийся несколькими уже сильно поредевшими в боях подразделениями 1379-го полка. Встреченный слаженным огнем, он стал нащупывать слабое место; такое место, где, по-видимому, большинство воинов уже было убито или ранено, нашлось. Вражеские танки прорвались в наш тыл, окружив плотным кольцом горстку смельчаков. В полном окружении оказались 33 воина. Положение усугублялось тем, что все это были новички на фронте, большинство из них впервые в жизни видели живого врага. Однако, очутившись в таком опасном положении, воины не дрогнули. Заместитель политрука Леонид Ковалев обратился ко всем, кто мог его услышать в грохоте боя: «Товарищи! Дело обстоит так: или враг нас, или мы его. Я думаю, что мы его». Рядом находился окоп с группой связистов во главе с младшим лейтенантом Евтифеевым. Все они дружно поддержали Ковалева, дав клятву победить или умереть.
На окопы окруженных с тыла двигалось теперь несколько вражеских танков; когда они приблизились, меткий огонь открыли бронебойщики, но неприятельские танкисты, обходя подбитые машины, упорно лезли вперед. Вот передовые танки уже достигли окопов, вот один из них переваливает через окоп, осыпая землей сидящих в нем. Однако и это не обескуражило воинов, проявивших выдержку и мужество. Солдат Семен Калита поднялся над окопом и метнул бутылку с горючей смесью. Мгновение – и танк запылал{31}. [149]
Примеру Калиты последовали остальные. Сам Калита поджег еще два танка. Три танка меткими ударами зажег младший сержант Владимир Пасхальный. Танкисты поспешно покидали горящие машины, но большинство из них тут же падали, сраженные пулями автоматчиков, среди которых особой меткостью отличался солдат Василий Матюшенко.
Первая вражеская атака захлебнулась. Оставив на поле боя 13 подбитых и горящих танков и несколько десятков убитых и раненых, враг откатился.
У защитников рубежа потерь не было. Теперь они на деле убедились в своей силе.
Прошло еще несколько часов. Гитлеровцы начали новую атаку против горстки героев. Теперь основной удар был направлен на фланг, где оборонялись связисты, но их позиции заранее были подготовлены с расчетом на круговую оборону.
Младший лейтенант Евтифеев подсчитал патроны к бронебойке (их оказалось всего 20). «Не больше чем один – два патрона на танк», – прикинул он, вместе со своими подчиненными подготавливая оружие.
Машины шли развернутым строем. Подпустив их на расстояние выстрела, младший лейтенант выпустил шесть пуль и подбил четыре танка. Остальные упрямо продолжали движение. Скоро патроны иссякли. Грозно движется к окопу, гремя гусеницами и беспорядочно стреляя, стальное чудовище. Сержант Фомичев крепко сжал в руке противотанковую гранату. Он ждет команды. Вот и она: «Бросай! Пора!». Всего 7-8 метров разделяют окоп и танк. Резко выпрямившись, сержант с силой швыряет гранату. Взрыв. Танк остановился. Так были отбиты и все последующие атаки врага, непрестанно наседавшего в течение двух дней.
К полудню второго дня кончились продукты, а главное, вода. Горячее августовское солнце и степной ветер вызывали мучительную жажду, но тридцать три героя по-прежнему стойко держали свой рубеж, каждый дрался с врагом умело, мужественно. Когда впоследствии их подвигом восхищались, они смущались и спрашивали: «Как же иначе мы могли вести себя?»
27 вражеских танков было выведено из строя, уцелевшие повернули обратно. Более сотни гитлеровских солдат и офицеров осталось на поле боя убитыми. С нашей [150] стороны был ранен лишь подносчик патронов Филипп Жезлов.
Кроме уже названных товарищей, следует указать на младшего сержанта Михаила Мингалева, солдат Ивана Тимофеева, Никифора Иуса, Николая Власкина, подбивших по одному – два танка.
33 бронебойщика повторили подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, но только с более счастливым исходом. Их имена стали также бессмертны в нашем народе.
В своем обращении к защитникам Сталинграда они писали:
«К вам, доблестным защитникам Сталинграда, мы обращаем свое слово.
Вот уже в течение месяца идут ожесточенные бои за город Сталинград. Нам наша большевистская партия, наш народ, наша великая Родина поручили не допустить врага к Волге, защитить родной Сталинград. Выполняя волю советского народа, нашей Родины, большевистской партии, мы, бойцы части товарища Казарцева{32}, устояли против превосходящих сил врага и не пропустили его.
Нас было 33 человека. Под огнем артиллерии, минометов, под разрывом бомб с вражеских самолетов мы не только устояли, отбили фашистов, но и нанесли немалый урон врагу своим метким, снайперским огнем. Против нас двинулась колонна в 70 танков, много пехоты. Слов нет, страшно нам стало. Но, собрав свою волю, мы под командованием младшего лейтенанта Евтифеева А. Г., заместителя политрука Ковалева Л. И. и старшины Пуказова Д. И. решили принять атаку танков и начать бой…
И что же? Мы победили! В двухдневном бою мы подожгли бутылками с горючей смесью и подбили гранатами и противотанковыми ружьями 27 фашистских танков, уничтожили свыше 150 гитлеровцев. Таковы итоги боя. В этих боях все наши бойцы показали стойкость, мужество, бесстрашие, смелость и ненависть к врагу. [151]
Почему мы победили?
Потому что мы ненавидим врага всеми силами своей души, горим местью за злодеяния гитлеровских извергов, потому что мы ведем справедливую войну, защищаем нашу Родину, наш Сталинград, нашу родную Волгу. Мы победили потому, что были стойкими, храбрыми и установили железную дисциплину, единую волю и единое стремление в своих рядах. Почти половину уничтоженных танков подожгло дисциплинированное, стойкое отделение младшего сержанта М. И. Мингалова.
Вот почему, обращаясь к вам сегодня с этим письмом и рассказывая о своих боевых успехах, мы призываем вас, воины Юго-Восточного фронта, стоять насмерть, стойко и непоколебимо защищать родной Сталинград, священные берега любимой, воспетой нашим народом реки Волги. Ни шагу назад! Проявим все, как один, беззаветную храбрость, стойкость и геройство в борьбе с зарвавшимся врагом. Вперед, на врага!…»
Это обращение прославленных героев, доведенное до каждого бойца фронта, вызвало горячий отклик во всех частях и подразделениях, породило еще большую решимость во что бы то ни стало остановить врага, преградить ему путь к Волге, к Сталинграду.
Но вернемся к нашим контрмероприятиям (см. схему 8).
С целью выхода на тылы и коммуникации вражеской группировки, прорвавшейся к Волге севернее Сталинграда, утром 24 августа из района Серафимович, Клетская было брошено в наступление до двух стрелковых дивизий 21-й армии. В тот же день из-под Ново-Григорьевской перешла в наступление частью сил 1-я гвардейская армия. Она овладела населенными пунктами Ярковский, Ближняя Перекопка, что расширило плацдарм на правом берегу Дона, но полностью не смогла отрезать прорвавшуюся неприятельскую группировку.
На другой день несколько дивизий 63-й армии нанесли контрудар по противнику; с рубежа Еланская, Зимовский им удалось продвинуться на юг и захватить важный плацдарм на правом берегу Дона.
К тому же времени удалось пополнить группу генерала Коваленко двумя стрелковыми дивизиями, усиленными танками. С утра 26 августа она пыталась нанести [152] из района Самофаловки новый контрудар, но в силу слабой артиллерийской поддержки, слабого взаимодействия, а также, и это главное, из-за того, что наступавшие войска подвергались сильным ударам вражеской авиации, оборону противника прорвать не удалось. Гитлеровцы уже овладели к этому времени рядом господствующих высот и успели создать надежную огневую систему и противотанковою оборону.
Был нами нанесен удар и из района Городище, Гумрак (группа генерала Штевнева, выделенная из 62-й армии). Этот маневр сорвал попытки врага прорваться к городу с северо-запада.
В течение десяти дней, с 23 августа по 2 сентября, войска Сталинградского фронта предприняли ряд ожесточенных контратак с задачей уничтожить прорвавшуюся к Волге вражескую группировку. Для решения этой задачи привлекались вновь прибывающие дивизии (правда, малочисленные и не вполне подготовленные для боя), а также изыскивались силы и средства путем возможного маневра. Для отражения этих контрударов противник вынужден был повернуть значительные силы на север.
Противник усиливал свои части, особенно танками. Он вел настойчивые атаки за расширение плацдарма, за захват выгодных рубежей. Одновременно гитлеровцы спешно укрепляли захваченные ими позиции.
Нашим частям не раз удавалось «закрыть ворота» прорыва. Однако всякий раз противник вновь организовывал атаки превосходящими силами, наносил с различных направлений удары, поддержанные огромной массой артиллерии, танков и авиации, добиваясь восстановления положения. 10 суток отчаянно напряженных боев, к сожалению, не привели нас к более или менее ощутимому результату: для прочного закрепления достигнутых успехов, а тем более для ликвидации опасного клина, вбитого врагом в нашу оборону, явно не хватало сил.
Однако вражеские войска, несмотря на свое явное преимущество в танках, пехоте и особенно в авиации, не смогли пробиться к Сталинграду.
Вот что пишет об этих боях генерал Дёрр:
«В результате этих контратак (контратак советских войск. – А. Е.) противнику удалось отрезать танковый [153] корпус{33}, который вынужден был в течение ряда дней отбивать атаки, получая снабжение по воздуху и от небольших групп, пробивавшихся к нему ночью под прикрытием танков…
В течение недели дивизии 14-го танкового корпуса находились в критической обстановке на берегу Волги»{34}.
Генерал Гальдер, в то время начальник генерального штаба сухопутных войск, указывает, что командир 14-го танкового корпуса в те дни принял решение оставить захваченный участок, однако это было ему категорически запрещено командующим группой армий «Б» генералом фон Вейхсом.
Противнику пришлось усиливать другими частями 14-й танковый корпус. А ведь по плану-то ему предписывалось по достижении Волги немедленно повернуть на юг и взять северную часть города. Таким образом, мы видим, что корпус завяз в тяжелых кровопролитных боях и едва удерживал за собой захваченную территорию.
Немецкое командование нервничало и подвергало город варварским бомбежкам вплоть до конца августа. В районе севернее Сталинграда ожесточенные бои с противником вели три малочисленные дивизии, оказавшиеся на главном направлении вражеского удара.
Контрудары советских войск с севера, о которых говорилось выше, повторялись неоднократно, но все они предпринимались без достаточного артиллерийского обеспечения; части бросались в бой зачастую по мере их подхода, так как промедление было действительно «смерти подобно». Поэтому войскам Сталинградского фронта не удалось ликвидировать прорыв, но многочисленные контрудары и контратаки оказали серьезное влияние на ход боевых действий. Они отвлекли значительные силы наступавших, вынуждая их отражать эти удары. В результате враг оказался не в силах развить наступление на Сталинград в широком масштабе. Это позволило нам в определенной степени упорядочить оборону, укрепить ее, усилить новыми частями. [154]
В дни, когда севернее Сталинграда шли ожесточенные бои, противник предпринял атаки и в районе Калача. 25 августа гитлеровцы форсировали здесь реку Дон и силами двух пехотных дивизий повели наступление вдоль железной дороги Калач – Сталинград, о чем кратко говорилось уже выше. Почти одновременно противник наносил удар из района Абганерово на север и северо-восток, направляя его во фланг и тыл 62-й армии, части которой вели упорные бои в районе Калача, и против правого фланга 64-й армии. Создалось исключительно тяжелое положение непосредственно для Сталинграда. В самом деле, разгром 62-й армии и правого крыла 64-й армии мог открыть врагу почти беспрепятственный путь к Сталинграду с запада. Необходимо было предотвратить этот замысел. Меры по обеспечению левого фланга 62-й армии были приняты. Войска 64-й армии под командованием генерала Шумилова в упорнейших боях сдержали первый, наиболее ожесточенный натиск врага, а это уже дало возможность для маневра, спасшего положение.
Конкретно события на этом участке фронта развивались следующим образом.
Сосредоточив к концу августа мощную танковую группу в районе Капкинский, Тебектенерово, противник перешел к активным действиям. С рассветом 28 августа большие группы пикирующих бомбардировщиков начали бомбежку нашего переднего края в этом районе. В 6 часов 30 минут утра танки и мотопехота атаковали позиции 64-й армии на участке 126-й стрелковой дивизии. В результате двухчасового ожесточенного боя, во время которого оборонявшиеся неоднократно переходили в контратаки, противник был отброшен. Вражеские пикирующие бомбардировщики вновь «пробомбили» нашу оборону, после чего опять началась танковая атака, но и она была отбита{35}. Только при третьем ударе в 14 часов 30 минут до 100 вражеских танков прорвались через наш передний край и к концу дня вышли в районе Гавриловки на тылы 64-й и 62-й армий. Однако мотопехота противника, следовавшая за танками, была отсечена [155] воинами 126-й стрелковой дивизии, оставшимися на своих позициях (см. схемы 1 и 8).
Стало ясно, что вражеский маневр на этом участке был рассчитан на фланговый удар по 62-й армии. При этом на своем первом этапе он грозил и дезорганизацией нашей обороны на правом крыле 64-й армии, оказавшейся к этому времени в невыгодных условиях из-за отхода 62-й армии в районе Калача. Район, занимавшийся правофланговыми частями 64-й армии, к этому времени уже утратил свое оперативное значение для обороны города: его нельзя было более использовать как исходный рубеж для контрудара. Отсутствовали и резервы, с помощью которых можно было парировать удар противника, вышедшего в район Тундутово, Нариман.
Эти соображения вынудили нас утром 29 августа отдать приказ об отводе правого крыла 64-й армии.
«…1. Правое крыло 64-й армии в ночь на 30.8.42 отвести на промежуточный рубеж обороны: Ляпичев, северный берег р. Крепь, совхоз Крепь, высота с горизонталью 180, разъезд «74 км» и далее по линии прежнего переднего края.
2. Отвод частей организовать так, чтобы не допустить выхода противника на этот рубеж ранее.
3. На прежнем рубеже обороны оставить небольшие отряды прикрытия.
4. Две стрелковые дивизии (29-ю и 204-ю) вывести в резерв командующего 64-й армией: одну в район Верхне-Царицынский, Зеты; другую в район Блинников, высоты 109,4 и 106,5».
Приказ был выполнен точно в установленный срок.
30 августа противник продолжал свои усилия, пытаясь добиться решающего успеха на этом направлении и выйти на рубеж реки Червленная. Опять почти вся его авиация работала на этом участке.
Также не теряя времени, необходимо было спасти главные силы 62-й армии от наметившегося по ним сокрушительного флангового удара противника. Выход заключался в немедленном отводе ее левого фланга на средний сталинградский обвод.
В 12 часов 30 августа командующий армией генерал-лейтенант А. И. Лопатин лично от меня на своем командном пункте получил распоряжение начать в [156] 21 час (т. е. через 9 часов) перегруппировку: в ночь на 31 августа, совершив 40-километровый марш, перейти на средний сталинградский обвод и быть готовым оборонять его. Офицеры и генералы штаба фронта, находившиеся на командном пункте, остались в армии для оказания помощи при выполнении полученной задачи.
Ведя сдерживающие бои оставленными на прежних рубежах заслонами, войска организованно, без потерь, сохранив всю материальную часть, за ночь совершили труднейший переход и утром приступили к совершенствованию обороны на среднем обводе.
Эти мероприятия, как и ряд других, были связаны с нашим стремлением создать для обороняющихся более выгодную обстановку, чтобы со временем вырвать у врага инициативу. Пока же враг навязывал нам свою волю, заставлял вести бои на невыгодных для нас направлениях. Положение создалось действительно крайне тяжелое. Выход противника в район Тундутово, Нариман и его дальнейшее наступление из этого района прямо на север угрожали флангу и тылам 62-й армии, в то время как она с фронта вела кровопролитные бои в районе Калача. Ее разгром открыл бы совершенно свободный путь на Сталинград с северо-запада. В этих условиях важно было твердо осуществлять управление, мобилизуя людей на непреклонное сопротивление врагу.
Военный совет фронта и лично Никита Сергеевич принимали все необходимые меры для укрепления монолитности наших рядов. Важно было своевременно устранить малейшие намеки на панику. Пришлось развить такой темп в работе, что за нами едва успевали «поворачиваться» наши помощники, заместители и штабы. В этот исключительно напряженный период почти все время приходилось быть на командных пунктах то одного, то другого фронта, чтобы ни на минуту не терять управления войсками, чтобы держать командный состав в состоянии боевой мобильности, постоянной заботы об укреплении морального духа воинов, готовности изыскать новые «внутренние резервы» за счет возможной маневренности частей и огневых средств.
Напряженно работали командиры, политработники всех степеней. Росло с каждым днем сопротивление, упорство наших войск; они дрались стойко, с исключительным мужеством. [157]
31 августа обе армии полностью были отведены на средний сталинградский обвод.
62-я армия к этому времени сосредоточилась на рубеже Рынок, Орловка, Западновка, Новый Рогачик. Еще 29 августа в связи с тем, что армия оказалась отрезанной от Сталинградского фронта, она была включена в состав Юго-Восточного фронта. Будучи ослаблена в предыдущих боях, армия находилась в очень тяжелом состоянии. Для ее усиления пришлось использовать последние резервы Юго-Восточного фронта.
64-я армия, став на участок Новый Рогачик, Ивановка, по реке Червленная, не успела еще, как впрочем, и 62-я армия, организовать оборону на новом рубеже, а противник снова нанес удар по ее правому флангу.
Отвод 62-й и 64-й армий на средний сталинградский обвод был крайне необходим еще и потому, что в противном случае зенитная артиллерия, имевшая свои позиции в основном на северной и западной окраинах города, оказалась бы совершенно открытой под ударом противника и бесспорно была бы уничтожена; под прикрытием же своей полевой армии зенитчики сыграли очень большую роль, и не только в противовоздушной обороне, но и в отражении атак наземных войск противника, главным образом его танков. Этим мы сохранили главные силы нашей зенитной артиллерии, которая, как известно, внесла значительный вклад в оборону Сталинграда.
Сложность оборонительных боев в этот период состояла в том, что в Сталинграде у нас не было резервов. Поэтому на направлениях вероятных ударов противника, о подготовке которых мы в большинстве случаев знали, не представлялось возможным сосредоточить войска, создать в глубине оборону, которая приняла бы на себя удар противника и тем самым позволила бы отходившим войскам привести себя в порядок. Этого условия, совершенно необходимого для сохранения прочности обороны, нельзя было создать. Войскам приходилось сначала драться на первоначальном рубеже, затем отходить с боями и вновь драться на новом рубеже. Именно в этом проявлялась небывалая войсковая доблесть.
Враг не унимался. В тот же день, когда 62-я и 64-я армии совершили отход, противник, сосредоточив в районе Нариман, Ракотино группировку из шести дивизий [158] (в их числе были две танковые и одна моторизованная), при содействии крупных сил авиации повел наступление на Басаргино, Воропоново. Три дня на этом участке шли упорные бои. Наши войска не успели прочно закрепиться на новых рубежах. Это дало противнику возможность вновь нарушить нашу оборону. 1 сентября он занял Басаргино. В результате этого 64-я и 62-я армии вновь оказались под фланговым ударом противника (в стыке). По решению Военного совета обе армии отошли на внутренний обвод сталинградских позиций 2 сентября.
Организуя 31 августа наступление, противник ставил себе задачей 1 сентября захватить Сталинград. Враг произвел невиданный по силе нажим, надеясь главным образом на авиацию, танки и самоходную артиллерию (артштурм), которая здесь, по-видимому, была применена впервые. Всякое новое оружие дает эффект, и враг рассчитывал на это, но никакие «артштурмы» не сломили сталинградцев. Лишь на отдельных участках врагу удалось потеснить нас, но это стоило ему больших потерь, а города он не достиг.
Между прочим, в одном из разговоров с И. В. Сталиным по телефону (в конце августа или в начале сентября 1942 г.), давая характеристику напряженных боев на участках обоих фронтов, я доложил, что результаты наших контратак и контрударов были бы более существенными, если бы в ходе их наша пехота имела непосредственную поддержку огневых средств; мной было выдвинуто предложение о необходимости самоходной артиллерии, которая вместе с пехотой штурмовала бы противника; организационно такая артиллерия должна войти в стрелковые полки. Краткое обоснование предложения сводилось к тому, что развитие автоматического оружия в тот период крайне затрудняло движение пехоты на поле боя. Теоретические расчеты количества пуль, осколков и т. п., приходившихся на каждый квадратный метр полосы наступления, показывали, что ничего живого в ней не могло остаться. Тем не менее наши части все же, преодолевая огневое препятствие, выполняли стоявшие перед ними задачи, но несли большие потери. Чтобы избежать их, необходимо было подавлять автоматический огонь врага. Артиллерийское прикрытие и сопровождение пехоты огнем с закрытых [159] позиций не могло обеспечить полностью подавления огневых точек, так как они были рассеяны и довольно подвижны. Артиллерия, сопровождавшая пехоту огнем и колесами, сама была уязвима от огня противника почти так же, как и пехота. Нужна была именно самоходная артиллерия. Наличие мощных боевых машин бок о бок с наступающими войсками весьма положительно сказалось бы на их моральном состоянии.
1 сентября 1942 года Военным советом был отдан приказ войскам обоих фронтов, который имел целью концентрировать волю и энергию воинов на выполнении задач, стоявших перед фронтами в связи с новым усложнением обстановки.
«ПРИКАЗ
ВОЙСКАМ СТАЛИНГРАДСКОГО И ЮГО-ВОСТОЧНОГО ФРОНТОВ
№ 4
1 сентября 1942 г.
Действующая армия
Товарищи бойцы, командиры и политработники, доблестные защитники Сталинграда!
В течение месяца идет ожесточенная борьба за город Сталинград. Немцы потеряли сотни танков и самолетов. Через горы трупов своих солдат и офицеров озверелые гитлеровские банды рвутся к Сталинграду, к Волге.
Нам наша большевистская партия, наш народ, наша великая Родина поручили не допустить врага к Волге, защитить город Сталинград. Защита Сталинграда имеет решающее значение для всего советского фронта.
Не жалея сил, презирая смерть, не допустим немцев к Волге, не сдадим Сталинград, Каждый из нас должен понимать, что захват немцами Сталинграда и выход их на Волгу будет усиливать наших врагов и ослаблять наши силы.
Ни шагу назад!
Военный совет требует от всех бойцов, командиров и политработников, от всех защитников Сталинграда беззаветной храбрости, стойкости и геройства в борьбе с зарвавшимся врагом. [160]
Враг должен быть и будет разбит на подступах к Сталинграду.
Вперед на врага! В беспощадный бой, товарищи, за Сталинград, за Великую Родину!
Смерть немецким оккупантам!
Командующий Сталинградским и Юго-Восточным фронтами генерал-полковник А. ЕРЕМЕНКО
Член Военного совета Сталинградского и Юго-Ввсточного фронтов генерал-лейтенант Н. ХРУЩЕВ».
2 сентября войска Юго-Восточного фронта заняли оборону по внутреннему обводу: 62-я армия – на участке Рынок, Орловка, Гумрак, Песчанка (два километра южнее станции Воропоново); 64-я армия – на рубеже Песчанка, Ивановка. 57-я армия обороняла ранее занятые рубежи южнее Сталинграда.
Для наших войск, таким образом, обстановка все более осложнялась. Но и противник, понеся огромный урон, не смог реализовать свои планы захвата Сталинграда, хотя Гитлер уже трижды назначал сроки его падения. Гитлеровцы потеряли полтора месяца времени, громадное количество живой силы и техники, но были далеки от своих целей, хотя и находились у стен Сталинграда. [161]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.