ОСАДА ШЕЙЗАРА ВИЗАНТИЙЦАМИ И ФРАНКАМИ

ОСАДА ШЕЙЗАРА ВИЗАНТИЙЦАМИ И ФРАНКАМИ

Потом царь румов [6] снова выступил против нашей страны в 532 году [7]. Он заключил соглашение с франками, да покинет их Аллах, и они сговорились двинуться на Шейзар [8] и обложить его. И сказал мне Салах ад-Дин [9]: «Посмотри-ка, что сделал мой сын, которого я оставил наместником». (Он подразумевал своего сына Шихаб ад-Дина Ахмеда.) «Что же он сделал?» – спросил я. Салах ад-Дин ответил: «Он прислал мне сказать: „Посмотри-ка, кому бы поручить управление твоей страной“. – „А что же ты сделал?“ – спросил я. Салах ад-Дин сказал: „Я послал передать атабеку: займи опять свое место“. – „Плохо ты сделал, – воскликнул я. – Теперь атабек тебе скажет: „Пока это было мясо, он его ел, а когда стало костью, он бросил его мне“. Салах ад-Дин спросил: «Что же мне делать?“ – «Я засяду в городе, – сказал я, – и если Аллах, да будет он превознесен, сохранит его, это случится благодаря твоему счастью, и лицо твое останется белым перед твоим господином; а если местность будет взята, а мы [45] убиты, это произойдет во исполнение наших жизненных пределов, и ты не заслужишь упрека». – «Никто мне не говорил таких слов, кроме тебя», – сказал он. Я полагал, что он так и сделает, и собрал скот, много муки, топленого масла и всего, что нам было нужно, чтобы выдержать осаду. Я находился в своем доме в западной части, когда ко мне прибыл гонец от него и сказал: «Салах ад-Дин передает тебе: «Мы послезавтра отправляемся в Мосул [10]. Сделай твои приготовления к походу!» И постигла из-за этого мое сердце большая забота. Я говорил себе: «Оставлю своих друзей, братьев и жен в осажденной крепости, а сам отправлюсь в Мосул!» Наутро я поехал к Салах ад-Дину, который был в палатке, и попросил у него разрешения съездить в Шейзар, чтобы захватить деньги и припасы, нужные в дороге. Он не удерживал меня и сказал: «Не мешкай». Я сел на коня и отправился в Шейзар. То, что представилось мне там, глубоко опечалило мое сердце. Мой сын храбро сражался, потом сошел с коня и проник в мой дом. Он взял оттуда, сколько там ни было палаток, оружия, седел, и принял на себя заботу о моих милых. Мои товарищи продолжали непрерывно битву, и была она страшным, ужасающим несчастьем. [46]