Вопреки миллионам лет

Вопреки миллионам лет

Современные методы советской науки, и особенно способ Неговского, могли бы возвращать к жизни не десятки и сотни, а, быть может, тысячи жертв ранней смерти.

Решение этой благородной задачи дало бы замечательные результаты. Но на пути к широкому успеху стоит одно суровое обстоятельство: шесть минут, в течение которых обратимы изменения клеток центральной нервной системы, и в первую очередь коры головного мозга.

Шесть минут – это очень короткий отрезок времени.

Врачу, даже вооруженному прекрасным методом, опоздать здесь очень легко. Неудивительно, что к этим шести минутам приковано внимание исследователей. Ведь каждая лишняя минута означает возможность спасения еще множества людей, а добавочные десять-пятнадцать минут уже, собственно, почти решают проблему.

Возникает вопрос: почему клетки центральной нервной системы, особенно коры больших полушарий, так нестойки? Почему быстрее всего наступает их необратимость?

Работы советских физиологов раскрыли некоторые интереснейшие детали в течении процессов дыхания.

Сразу ли в момент умирания прекращается дыхание? Если проследить, как это происходит, можно увидеть ряд последовательных стадий.

Прежде всего исчезает равномерность дыхательных движений, нарушается правильность их ритма. Дыхание становится прерывистым, затем судорожным, потом наступают отдельные толчки, чередующиеся с долгими паузами. Наконец грудная клетка замирает, становится неподвижной.

Советские ученые, отвоевывая жизнь у смерти, обнаружили смысл этих фаз дыхания.

Известно, что в клетках живых органов, в их деятельном состоянии, возникают особые электрические токи, так называемые биотоки. Появляются они и в клетках коры мозга. Их можно обнаружить и записать чувствительными электроприборами. Но когда пришла смерть и наступил паралич дыхания, приборы ничего уже не записывают – биотоков нет. Это значит, что в коре и ближайшей к ней зоне мозга жизнь угасла. В этот момент прекращается ровное дыхание умирающего. Но дыхание не исчезает. Оно продолжается, только вместо правильного его ритма появляются судорожные, прерывистые дыхательные движения.

Отсюда ясно, что прекратили деятельность клетки, имеющие отношение к регуляции дыхания и связанные с корой мозга. Но раз дыхание продолжается, значит, существуют еще клетки, управляющие дыханием. Где же они помещаются?

Сохранившийся зрачковый рефлекс, то есть сохранившаяся реакция зрачка на свет, показывает, что участок мозга, расположенный ниже коры больших полушарий, еще функционирует. Вот где находятся другие, еще не погасшие клетки центров дыхания.

Только исчезновение зрачкового рефлекса будет свидетельствовать о том, что и здесь жизнь клеток мозга прекратилась. Но и после этого дыхание не остановится. Оно будет совершаться отдельными толчками, с большими паузами. Такое дыхание будет агонизирующим. Дыхание видоизменится, но не прекратится.

Это опять-таки значит, что работают еще какие-то клетки центров дыхания. Теперь уже совершенно понятно, где именно они находятся. Продолговатый мозг – вот пребывание еще действующих клеток.

Только по неподвижно застывшей грудной клетке можно видеть, что и продолговатый мозг с его центрами прекратил свою деятельность. Смерть подошла вплотную.

Исследователи нашли не только эти стадии дыхания. Они установили, что сроки обратимости разных клеток мозга тоже разные. Клетки центра дыхания, находящиеся в продолговатом мозгу, можно оживить не позже, чем через тридцать минут, а расположенные выше, ближе к коре, имеют еще меньший срок – десять и даже шесть минут.

Чем это объяснить? Почему у клеток, от которых зависит функция дыхания, особенно у тех, которые тесно связаны с корой мозга, такой ничтожный, по сравнению с остальными, период обратимости изменений?

Здесь открылась чрезвычайно любопытная биологическая подробность.

У всех ли живых существ имеются в развитом состоянии эти центры, находящиеся в коре головного мозга?

Нет, их можно найти только у высших млекопитающих.

Значит, эти отделы появились только на поздней стадии эволюционного развития жизни на земле, у тех видов животного царства, которые возникли относительно недавно, может быть всего миллион или два миллиона лет назад. Они – самые молодые образования центральной нервной системы.

Вот в этом и кроется причина их необыкновенной чувствительности к вредным влияниям, причина их хрупкости, легкой уязвимости. Может быть, у людей далекого будущего устойчивость этих участков коры мозга будет иная, более прочная; тогда, по-видимому, и срок обратимости будет другой, более продолжительный.

Завеса над тайной шести минут приподнялась.

Что же, исследователям проблемы оживления остается ждать миллионы лет, пока обратимость клеток центров коры удлинится на несколько минут?

Разумеется, передовая наука не может примириться с таким положением. Великий Мичурин говорил: «Нам нечего ждать милостей от природы; взять их у нее – наша задача». Советская наука активно вмешивается в течение биологических процессов, сознательно перестраивает их. Перед профессором Неговским, взгляды которого мы изложили, и перед другими, кто работает в этой области, стоит определенная проблема: уже сейчас добиться того, что возможно лишь через миллионы лет.

Имеется одно весьма интересное экспериментальное наблюдение. Известно, что причиной смерти под водой является отсутствие воздуха, то есть отсутствие кислорода. Но потонувшую собаку легче вернуть к жизни, если она попала под воду в наркотизированном состоянии. Ее можно оживлять даже после того срока, после которого погибали другие собаки, не наркотизированные.

Альпинисты на большой высоте испытывают приступы головокружения, слабости, теряют сознание. Объясняется это разреженностью воздуха, то есть опять-таки нехваткой кислорода. Но если дать пострадавшим снотворное средство, например люминал, то горная болезнь проходит или переносится гораздо легче.

Ленинградский профессор Всеволод Семенович Галкин открыл удивительное явление: в наркозном сне необыкновенно изменяются многие свойства организма. Наркоз позволяет клеткам организма жить в таких условиях, которые смертельны в обычном состоянии.

Труды Галкина позволяют понять, например, смысл улучшения при горной болезни от приема люминала. Снотворный препарат изменил реакцию клеток тканей на недостаток кислорода. Они стали довольствоваться меньшим его количеством. Наркотизированное животное, извлеченное из воды, удавалось спасти потому, что оно обходилось тем ничтожным объемом кислорода, который содержался в организме, без доступа извне.

Эти неожиданные и удивительные качества наркоза (см. главу «Когда мозг спит»), возможно, указывают на один из путей, по которому надо следовать, чтобы изменить биологический закон необратимости явлений клеток. Ведь смерть от остановки дыхания – это, в основном, тоже смерть от недостатка кислорода.

Можно допустить, пока, конечно, только очень предположительно, что в последние минуты агонии, когда все обычные лечебные спасения уже бессильны, применение наркоза даже в очень ограниченной дозе даст возможность сохранить в клетках минимальную жизнь. Оно будет поддерживаться минимальным количеством кислорода, находящегося в тканях и крови, тем количеством, при котором в нормальных условиях клетка погибла бы, при отсутствии поступления воздуха и остановке кровообращения.

Подобное состояние, без дыхания, без сердцебиения, будет смертью, но так называемой смертью клинической, а не биологической. И, быть может, оно протянется дольше, чем пять-шесть минут.

Гибель клеток высших отделов центральной нервной системы отодвинется. Срок их обратимости удлинится.

Этот выигрыш времени уже позволит с большими надеждами на успех организовать возвращение клинически умерших к жизни.

Погружение в сон – это, по Галкину, одна из возможностей успеха. Вместе с другими возможностями, которые, несомненно, найдет пытливая мысль советских исследователей, она подготовит полную победу над преждевременной смертью.