6.3. Таинственные предки Адольфа Гитлера

6.3. Таинственные предки Адольфа Гитлера

Скудные факты из биографии Гитлера 1913–1914 годов идеальным образом совпадают со всеми вышеописанными сведениями о событиях в «Деле Редля» — как две части разорванной посредине денежной купюры.

20 апреля 1913 года Адольфу Гитлеру исполнилось 24 года — и за его спиной оказался к этому времени уже немалый жизненный путь, отягченный невероятными приключениями и преступлениями — вовсе не включенными в его официальные биографии, относящиеся к данному периоду.

Гитлер, напоминаем, постарался даже скрыть сам факт своего пребывания в Вене с лета 1912 по весну 1913 года, что ничуть не насторожило его официальных биографов.

Между тем, биогафию Адольфа Гитлера следует начинать со времени, более чем на сотню лет предшествующему его рождению, поскольку ситуация, навалившаяся на его собственные плечи с раннего детства, обусловилась деятельностью его предков — и очень далеких, и самых непосредственных.

В нашей предшествующей книге мы постарались объективно обосновать, что предки Гитлера в течение нескольких столетий представляли собою сплоченный разбойничий клан, действовавший в весьма ограниченной местности под названием Вальдфиртель[635] — в глухомани у чешско-австрийской границы.[636]

Теперь же, в дополнение к этим сведениям, мы укажем на то, что предки Адольфа Гитлера, имевшие как раз эту фамилию (ее написание неоднократно изменялось в течение более четырех сотен лет[637]), постоянно проживали в селении Шпиталь — это нередко встречающееся название, происходящее от госпиталей (обычно — католических), действовавших в период Тридцатилетней войны 1617–1648 годов.

Последнее обстоятельство хорошо объясняет отличное знакомство предков Гитлера с мышьяком, еще ранее нашедшим широкое применение: легально — как лекарство для излечивания многих болезней, а нелегально — как средство для убийства, причем как немедленного, так и для долговременного — осуществляемого регулярными малыми дозами.[638]

Завершение Наполеоновских войн в 1815 году стабилизировало жизнь в обычной европейской провинции, заметно усложнив всякую уголовщину. Зато прочные таможенные границы, отделившие еще в 1780 году Габсбурскую империю от внешнего мира, а также усилившие расчленение ее внутренностей на исторически сложившиеся провинции[639] (таможенной линией оставалась даже упомянутая чешско-австрийская граница, хотя обе ее стороны уже издавна принадлежали к единой монархии), весьма способствовали развитию контрабанды через эти границы, на каковую деятельность и постарались переключиться прежние разбойники.

И в дальнейшем серьезнейшие пертурбации в жизни предков Гитлера четко согласуются с изменениями в австрийском таможенном законодательстве.[640]

С 1817 года главой местного контрабандистского клана оказался Йозеф Шикльгрубер; он был братом Марии Анны Шикльгрубер (1796–1847)[641] — будущей бабушки по отцу Адольфа Гитлера.

В 1821 году семейный клан постигла непонятная трагедия: в возрасте 52 лет умерла Терезия Шикльгрубер (урожденная Пфайзингер) — мать Йозефа, Марии Анны и еще нескольких детей.[642]

Сама Мария Анна Шикльгрубер исчезла на целых 15 лет (никаких следов ее пребывания где-либо в Австрии, где уже тогда существовала тотальная прописка местожительства, историки так и не обнаружили), вернувшись позднее в родные края в 1836 году.

В ХХ веке это породило легенду, что отцом ее вскоре родившегося ребенка оказался какой-то еврей.[643]

На последнем обстоятельстве стоит остановиться.

Все ли люди, имеющие даже достоверные безупречные родословные, могут поручиться за то, что их бабушки и прабабушки рожали детей только от своих законных мужей? И каково при этом истинное национальное происхождение каждого из нас?

Основной же импульс слуху о еврейских корнях Гитлера придала чрезвычайно расчетливая и злонамеренная акция: выступление Ганса Франка — одного из подсудимых на Нюрнбергском процессе, гитлеровского генерал-губернатора Польши. В своем последнем слове (последней возможности публично высказаться накануне приговора и последовавшей затем казни) 31 августа 1946 года Франк заявил, что дедом Гитлера был некий еврей по фамилии Франкенбергер.

Известно, однако, что во время процесса Франк стал ревностным католиком и находился под значительным влиянием духовного наставника — военного капеллана американской армии Сиктуса О’Коннора.[644] Франк, обуреваемый страхом смерти, по-видимому плохо сообразил, что подобное его выступление и гарантирует ему казнь — для придания особого веса его голословному заявлению!

Последующие проверки того, что же именно сообщил Франк, показали, что он имел крайне поверхностные представления о предках Гитлера и об истории регулирования проживания евреев на территории Австро-Венгрии, а бабке Гитлера понадобилось бы очень сильно постараться, чтобы отыскать постоянно проживающего в тех местностях еврея.[645]

При этом нет ни малейших оснований считать евреем неизвестного деда Гитлера: по логике событий таковым, вероятнее всего, и был кто-то из братьев Гитлеров, за одного из которых и вышла замуж бабушка Адольфа Гитлера. Все же известные прямые предки Гитлера (Гитлеры, Шикльгруберы и прочие) были в течение более четырех веков добрыми католиками; таковым же формально оставался сам Адольф Гитлер.

Распространенное же мнение об атеизме и антиклерикализме Гитлера сильно преувеличено: уничижительно по адресу церкви он позволял себе высказываться лишь в узком кругу приближенных; официально же Адольф Гитлер, крещеный при рождении, никогда не порывал с католической церковью, как и она с ним — вплоть до июня 1945 года!

В последнем — и объяснение непростых мотивов предписанного Франку демарша: очевидной попытке перенести вину с больной головы на здоровую.

Вернемся теперь к событиям XIX века.

В том же 1821 году бесследно исчез Йозеф Шикльгрубер; исчезла и принадлежавшая ему фамильная усадьба в Штронесе, хотя, по сохранившемуся договору от 1817 года, в ней должен был оставаться на жительстве при его, Йозефа Шикльгрубера, содержании его собственный (и его сестры, Марии Анны) отец Иоганнес Шикльгрубер (1764–1847), который вместо этого ошивался с 1821 года у дальних родственников по другим адресам.

А ведь исчезнувшая усадьба принадлежала по меньшей мере еще родителям Иоганнеса![646]

Одновременно ударился в скитания Иоганн Георг Гитлер (1792–1857), будущий муж Марии Анны и официальный дед Адольфа Гитлера: их брак был оформлен в 1842 году — существенно позже рождения Алоиза Шикльгрубера (1837–1903) — будущего отца Адольфа Гитлера.

Никаких объяснений всем этим обстоятельствам, а также практической одновременности их свершения в 1821 году, историки не нашли, да и не искали. Особенно странными выглядят именно скитания Иоганна Георга Гитлера: в 1824 году он даже заключил брак под чужим именем (на следующий год его жена умерла вместе с ребенком после родов).[647]

А когда умерли его родители — Мартин Гитлер (1762–1829) и Анна Мария Гитлер (урожденная Гёшль) (1767–1834), то владельцем фамильной усадьбы Гитлеров в Шпитале оказался младший брат Иоганна Георга — Иоганн Непомук Гитлер (1807–1888).

Объяснить этот вопиющий юридический факт никак невозможно; поэтому Анна Мария Зигмунд, по своему обыкновению, смело лжет: «В отличие от обычаев, царивших в других областях, в Вальдфиртеле наследником имения всегда становился младший сын»[648] — ссылок на первоисточник такой информации нет и быть не может.

Такого удивительного обычая не было нигде и не может быть в принципе: при его соблюдении старшие братья попросту стремились бы убивать младших после их рождения!

Единственным, на наш взгляд, разумным объяснением всем этим событиям является провал в преступной деятельности клана, случившийся в 1821 году.

При этом Йозеф Шикльгрубер был убит или казнен; его сестра приговорена к 15 годам каторжной тюрьмы (возможно — взамен смертному приговору), а их ближайший соратник Иоганн Георг Гитлер благополучно скрылся и жил под чужими именами до наступления официальной амнистии или истечения срока давности преступлений.

Исчезнувшая же усадьба была, как мы полагаем, разобрана по досточке — в безуспешных поисках добычи разбойников и контрабандистов. Мать Йозефа и Марии Анны просто не пережила этих потрясений, если и не подверглась жестким насилиям со стороны представителей власти.

Как раз в эти мирные дни 1821 года и в течение дальнейших лет вдоль чешско-австрийской границы и трудились вовсю военные суды — такая там была в то время криминогенная обстановка.[649]

Наша же версия имеет множество косвенных подтверждений: отсутствие сведений о Марии Анне в период 1821–1836 годов — одно из них. В тот период Мария Анна не пользовалась и наследством, оставленным ей после смерти матери и положенным в банк — как серьезно поясняет Зигмунд: «Да это было и не нужно, так как она получала деньги от дедушки и бабушки по материнской линии»;[650] последнему объяснению, разумеется, также нет никаких документальных подтверждений.

Мы же со своей стороны вынуждены признать, что не сумели добраться ни до каких газет 1821 года, в которых могли сохраниться сведения о состоявшихся тогда судебных процессах в австрийской провинции: частному лицу и сейчас невозможно преодолеть информационную пустыню, выжженную еще во времена Адольфа Гитлера!

События 1821 года сыграли ключевую роль во многом дальнейшем. Они разъясняют и мотивы женитьбы Алоиза Шикльгрубера, будущего отца Гитлера, в 1864 году на явно нелюбимой им Анне Гласль-Хёрер (1823–1883),[651] бывшей старше жениха на четырнадцать лет: ее отец, таможенный чиновник предпенсионного возраста, вполне мог, будучи молодым человеком, принимать участие в событиях 1821 года. Разоблачение молодого таможенного служащего Алоиза Шикльгрубера в родственной связи с бандой контрабандистов могло чрезвычайно осложнить его положение — что и повлекло его к означенной женитьбе, не принесшей супругам никакой радости.

Тем же целям Алоиза послужила и смена фамилии, совершенная им в 1876 году с явным нарушением законных процедур; последнее нашло очевидную поддержку католических церковных властей, благосклонно оценивших стремление доброго прихожанина откреститься от скомпрометированной фамилии Шикльгрубер, приняв незапятнанное имячко — Гитлер.[652]

Сам Адольф Гитлер никогда публично не упоминал фамилию Шикльгрубер — ни письменно, ни устно. Причины вполне понятны: Гитлер, стремившийся к захвату власти в Германии законным путем, никогда не смог бы рассчитывать на назначение рейхсканцлером, если бы престарелый президент Германии, фельдмаршал Пауль Фон Гинденбург (1847–1934), и без того не благоволивший к Гитлеру, узнал бы, что бабушка последнего — осужденная за преступления разбойница и контрабандистка!

Жертвой подобных опасений Гитлера и оказалась убитая им в 1931 году племянница, Гели Раубаль. Последней, конечно, приходилось слышать фамилию Шикльгрубер от старших — от матери, а возможно и от самого Гитлера, но она не придавала этому должного значения. Теперь же она собралась выйти замуж за совершенно постороннего человека, притом за границей — в Вене, и ее болтливость оказалась бы абсолютно бесконтрольной для Гитлера. Принятое им решение вполне понятно.

Однако немногим позднее журналисты прознали о фамилии Шикльгрубер — притом еще до прихода Гитлера к власти: «Это обстоятельство было случайно установлено в 1932 г. австрийскими журналистами. Впоследствии международная пресса не раз иронизировала, что, если бы не случай, нацисты были бы вынуждены вопить на своих сходках «Хайль Шикльгрубер!»»,[653] но за этим тогда не последовало никаких разоблачений, как не произошло их фактически и до сих пор.

Объясняется это тем, что вскоре после убийства племянницы, дочери старшей сестры Гитлера, обнаружился вполне живой племянник — Патрик Гитлер, живущий в Англии — сын старшего брата Гитлера,[654] вовсе не намеренный держать язык за зубами.

В ноябре 1937 года этот племянничек предложил свои услуги даже советской разведке, но представители последней побрезговали копаться в грязном белье фюрера[655] — совершенно необъяснимая глупость, соответствующая тогда, однако, жуткому хаосу в связи с массовыми репрессиями в СССР!

Убивать еще и Патрика становилось Гитлеру совсем не с руки: оставалось еще и кроме него много родственников — всех их незаметно не поубиваешь, да и превратившись в серийного убийцу со вполне прояснившимся мотивом, разоблачения не избежишь! Вот и пришлось Гитлеру уже в 1932 году прибегнуть к закулисным действиям, на которые и намекает один из эпиграфов к нашей книге.

Гели, таким образом, оказалась убитой зазря — еще до этого Гитлеру было проще приступить к закулисной подчистке архивов, вступив при этом в вынужденный сговор с заинтересованными сторонами. Вот поэтому Гитлер так и переживал смерть племянницы: бессмысленное преступление стало несмываемым пятном на репутации, поддерживаемой им перед самим собой — человеком чести, а главное — никогда не ошибающимся убийцей!

Набивал же себе руку Гитлер с детства именно на убийствах родственников.