§ 3. Образование Российского государства
§ 3. Образование Российского государства
В правление Ивана III Васильевича (1462–1505) и его сына Василия III Ивановича (1505–1533) происходит то, что в исторической литературе традиционно и обоснованно именуют «образованием единого государства». Действительно, можно сказать, что именно в это время произошел тот скачок, который суммировал накопление новых качеств, — на смену объединения земель вокруг Москвы пришло единое государство.
Этот тезис можно подтвердить целым рядом фактов.
Завершается территориальное оформление российской государственности. В 1460-х гг. утратили самостоятельность Ярославское княжество, в 1474 г. был присоединен Ростов. Сложной задачей для Москвы было присоединение Великого Новгорода. Уже по Яжелбицкому договору 1456 г. в Новгороде усиливалась судебная власть великого князя, а новгородцы лишались права самостоятельности в международной политике. Ситуация осложнялась тем, что в городе сформировалась «партия» Марфы Борецкой, заключившая договор с Казимиром IV. По условиям договора, тот должен был прислать своих наместников и обещал охранять Новгород от Москвы, Иван III двинул войска, и в битве на р. Шелони в июле 1471 г. новгородцы потерпели поражение. А уже в конце 1477 г. был совершен еще один поход, Новгород капитулировал, вечевой колокол — символ древнего славянского народовластия был снят и увезен в Москву. Вместе с Новгородом к Москве отошли огромные территории, простиравшиеся до Студеного (Белого) моря и до Камня (Урала), т. е. богатый русский Север.
После присоединения Новгорода дни Твери, со всех сторон окруженной московскими владениями, были сочтены. В сентябре 1485 г., когда московские войска подошли к Твери, тверской князь Михаил бежал в Литву. На тверской стол московский князь посадил своего сына Ивана Ивановича. При Василии к Москве отошли Псков (1510) и Рязань (1521). В результате двух русско-литовских войн к Московской земле отошли Чернигово-Северские земли и восточная часть Смоленской земли, а в 1514 г. и сам Смоленск.
Одним из важнейших событий того времени была ликвидация монгольского ига. Орда к тому времени значительно ослабла. Из ее состава выделились Казанское и Крымское ханства. Но осталась Большая Орда, которой Русь по-прежнему платила дань.
Эту традицию первым нарушил Иван III, который в 1476 г. отказался ехать на поклон в Орду. В июне 1480 г. хан Большой Орды Ахмат выступил в поход против России. Обстановка для Ивана III была неблагоприятной. Вспыхнул мятеж братьев великого князя — удельных князей Андрея Углицкого и Бориса Волоцкого.
Они были недовольны тем, что Иван не поделился с ними выморочным уделом умершего Дмитровского князя Юрия и арестовал бояр, которые хотели бы к ним от него отъехать. Неспокойно было в недавно присоединенном Новгороде, угроза таилась и на границах с Литовско-Русским государством. Ахмат же собрал огромное, почти 100-тысячное войско и, обойдя печально памятное монголам Куликовское поле, пошел к пограничной реке Угре. Стояние на реке Угре, куда после определенного колебания Иван III перевел свои войска с Оки, закончилось фактически поражением монголов. После нескольких стычек, когда выпал снег и река покрылась льдом, Ахмат увел свое войско. Так пало долгое и тяжелейшее для России монгольское иго.
Впрочем, через некоторое время иго попытались восстановить наследники Золотой Орды. Усилиями Крымской Орды Большая Орда была окончательно уничтожена. После смерти Менгли-Гирея, давнего союзника Ивана III, на престоле в Крыму утвердился Мухаммед-Гирей, который стал проводить враждебную политику по отношению к России. В начале 1520-х гг. династия Гиреев утвердилась и в Казанском ханстве. В результате нашествия Мухаммед-Гирея в 1521 г. Василий III вынужден был признать себя данником Крыма. Это новое иго продержалось всего несколько недель. Мухаммед-Гирей был убит ногайцами, а требования его преемника были русским правительством отклонены. Однако внешняя опасность с Востока, имевшая вполне четкую татарско-турецкую окраску, надолго нависла над молодым Российским государством.
Итак, время конца XV — начала XVI в. ознаменовалось территориальным оформлением Российского государства и решительными изменениями в его отношениях с Востоком — падением монгольского ига. В это время получает хождение термин «Россия», который постепенно закрепляется в качестве названия Великого княжества, а затем Московского царства. В это время происходят серьезные сдвиги и в законодательной сфере. В 1497 г. был составлен единый общерусский Судебник. Источниками Судебника стали нормы права, которые бытовали на Руси в XV в. и известны нам по наместничьим уставным грамотам, Псковской Судной грамоте и т. д. Основной проблемой, которой посвящен Судебник, была организация судопроизводства на всей территории государства (исключая уделы) и регламентация судебных пошлин представителем, осуществлявшим суд в центре и на местах.
Свидетельством возникновения нового государственного порядка были и семейные дела российских великих князей. Иван III был женат первым браком на дочери великого князя Тверского. Второй его брак был с Софьей (Зоей) Палеолог — племянницей последнего византийского императора, убитого турками на стенах Константинополя. Ее отец, правитель одной из областей Империи, умер в Италии. Покровителем детей его стал сам Папа Римский.
Выдать замуж Софью было очень трудно: она была бесприданница. Сватовство московского князя длилось три года. Осенью 1471 г. Софья прибыла в Москву. Этот брак позволил Ивану III подавать себя как преемника могущественной когда-то власти византийских императоров.
Он женил своего первенца Ивана Молодого Тверского на дочери молдавского господаря Стефана Великого, которая подарила Молодому сына, а Ивану III внука — Дмитрия. В семь лет он остался без отца. Но у Ивана III был еще один сын от Софьи — Василий. По московским представлениям того времени, права на престол имел Дмитрий, который пользовался и поддержкой Боярской думы, одного из главных правительственных институтов. В 1498 г., когда Дмитрию не исполнилось еще и 15 лет, он был увенчан великокняжеской шапкой Мономаха в Успенском соборе. Однако уже в следующем году княжич Василий был провозглашен великим князем новгородским и псковским. Исследователи едины в трактовке этих событий, видя в них результат ожесточенной борьбы группировок при дворе. Судьба Дмитрия после этого была уже фактически предрешена. В 1502 г. Иван III взял внука и его мать под стражу, а через три дня Василия «посадил на великое княжество Владимирское и Московское и учинил его всеа Руссии самодержцем».
Новому наследнику престола Иван хотел составить какую-нибудь серьезную династическую партию, но после нескольких неудач, по совету греков из окружения Софьи, было решено провести смотрины невест. Василий остановил свой выбор на Соломонии Сабуровой. Однако брак оказался неудачным: не было детей. Осуществив с большим трудом развод (причем Соломонию, обвинив в колдовстве, постригли в монастырь), Василий женился на Елене Глинской.
По мысли А. А. Зимина, брак с племянницей известного литовского аристократа изменил политическую программу Ивана. С таким утверждением в корне не согласен Р. Г. Скрынников, считающий, что к возвышению княжеской аристократии этот брак не привел.
Уже при Иване III под набиравшую мощь самодержавную власть стала подводиться соответствующая основа. С 1497 г. гербом российской монархии стал византийский герб — двуглавый орел. Великий князь взял себе новый титул — «самодержец», который одновременно символизировал и силу новой власти, и ее свободу от золотоордынского хана. Сам выход великого князя к подданным облекался необычной пышностью, сопровождался сложными ритуалами. То же можно сказать и об облачении великого князя.
Когда-то византийцы могли отличить древнерусского князя от его подданных только по более чистой сорочке и серьге в ухе (Святослав). Теперь уж правителя Руси мог отличить любой. В богатых одеждах, украшенных драгоценными каменьями, с символами власти — державой и скипетром — являлся он своим подданным, заставляя трепетать и падать ниц.
Но что еще важнее — под самодержавие подводилась более основательная идеологическая основа. Уже в связи с коронацией Дмитрия возникли литературно-публицистические сочинения, которые сыграли значительную роль в формировании идеи самодержавия («Чин венчания Дмитрия-внука»). С событиями 1498 г. связано создание известного памятника — «Сказания о князьях владимирских», выводившего владимирских и, соответственно, московских князей от Августа-кесаря. Еще большую известность получили послания старца псковского Елизарьевского монастыря Филофея, который утверждал, что Москва является третьим Римом, первых два (второй — Царьград) пали, погрязнув в грехах, а третьему стоять вечно и четвертому не бывать.
Усиление великокняжеской власти не могло не сказаться на отношениях ее с Церковью, истоки конфликта с которой мы видели уже при Дмитрии Донском. Конфликты светской и церковной власти проходили на фоне сложной ситуации в самой Церкви, да и в религиозной жизни Руси того времени. Сравнительно молодому русскому христианству, еще пронизанному мощными языческими традициями, со всех сторон угрожали опасности. В частности, возникла угроза проникновения католичества
В 1439 г. была заключена так называемая Флорентийская уния между православной и католической церквами под эгидой Папы Римского. Митрополит Исидор из далекой Московии также приложил руку к созданию этого союза, за что и поплатился по возвращении в Москву. Ему пришлось бежать в Рим.
Через семь лет Собор русских епископов избрал нового митрополита — рязанского епископа Иону. После того как Византия в 1453 г. пала под ударами турок-османов, началась автокефалия (самостоятельность) Русской Православной Церкви, что способствовало росту ее авторитета.
Первый конфликт между великокняжеской властью и Церковью произошел в связи с освещением Успенского собора, когда Иван позволил себе резкое замечание в адрес митрополита Геронтия. Ивана поддержали ростовский архиепископ и архимандрит кремлевского Чудова монастыря Геннадий Гонзов. Геннадий сделал блестящую карьеру: его назначили архиепископом Великого Новгорода.
Здесь образованный церковник повел ожесточенную борьбу с еретичеством. Это было тем более актуально, что еретичество проникло уже и в первопрестольную, — среди них самой заметной фигурой был дьяк Федор Курицын. Ему и другим еретикам покровительствовала мать наследника трона Дмитрия Елена Волошанка. Вольнолюбивый дьяк критиковал монашество и высказывал мысль о свободе воли.
Но в ту пору Иван III, боясь скомпрометировать наследника престола, поддерживал еретиков. Однако победа воинствующих церковников на Соборе 1503 г. и заточение в тюрьму Дмитрия и его матери предрешили судьбу еретиков. По решению Собора 1504 г. некоторые из еретиков были сожжены на льду Москвы-реки.
Но был вопрос, пожалуй, еще более болезненный для Церкви, — секуляризация церковных земель. Ученик известного старца Кирилло-Белозерского монастыря Паисия Ярославова Нил Сорский, побывав на Афоне, стал сторонником «нестяжания» Церкви.
Основав скит на реке Сорке в окрестностях Кирилло-Белозерского монастыря, он стал развивать свое учение, одним из элементов которого была мысль о необходимости ликвидации монастырского землевладения. Другой подвижник Русской Церкви Иосиф Санин — настоятель Волоколамского монастыря, наоборот, настаивал на необходимости для Церкви иметь большие материальные средства.
Между иосифлянами и нестяжателями развернулась борьба, которая продолжалась до середины XVI в. Великокняжеская власть поддерживала нестяжателей. Однако Церковный собор 1503 г. решительно отверг проекты секуляризации монастырского землевладения.
Впрочем, это не означало падения нестяжателей, и Василий в первый период своего правления поддержал их. В это время большую роль в нестяжательской «партии» стал играть Вассиан Патрикеев, который в отличие от своего учителя Нила был прекрасным политиком. Старцы заволжских монастырей (именно там географически сосредоточилось нестяжательство) стали пополнять «кадровые» верхи Церкви. В 1511 г. митрополитом стал близкий к нестяжателям симоновский архимандрит Варлаам, который перевел Патрикеева из Кирилло-Белозерского монастыря в свою московскую обитель. Вскоре он стал одним из самых влиятельных людей при дворе. Между ним и Иосифом Волоцким возникли жаркие споры о судьбах церковного землевладения.
Особый колорит внутрицерковной борьбе придавало участие в ней греков. С Афона для помощи в переписывании церковных книг прибыл Максим Грек, который долго не вмешивался в церковные распри, но в 1522 г. он подверг критике процедуру избрания московского митрополита Даниила, что и изменило отношение к нему властей. Таким образом, внутрицерковный конфликт осложнился борьбой за автокефалию и против нее — ведь Максим Грек хотел вернуть Русскую Церковь в лоно греческой. В этой ситуации великокняжеская власть сделала свой выбор: поддержала сильную ортодоксальную Церковь. Это не замедлило сказаться: митрополит Даниил в 1531 г. добился суда над Вассианом Патрикеевым и повторного «розыска о провинностях» Максима Грека. Вассиана заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь, а Максима Грека — в тверской Отроч монастырь.
Итак, сила великокняжеской власти при Иване значительно возросла. Усилению власти способствовал и субъективный фактор — личность Ивана III. «Не романтическое вдохновение, а трезвый расчет, не сердечные влечения, а работа ума руководили им в главном деле его жизни — возрождении единства и независимости Русской земли. В психологическом облике первого государя всея Руси на первый план выступают такие черты, как осмотрительность, проницательность и дальновидность в сочетании с широким кругозором…», — пишет Ю. Г. Алексеев.
Еще сильнее власть стала при Василии III. Последнего обвиняли в том, что он, «…запершыся, сам-третей у постели всякие дела решает». Однако, объективно говоря, московская великокняжеская власть перерастает в самодержавную только уже в следующий период.
Дело в том, что, по мысли В. Б. Кобрина, «быстрота, с которой произошло политическое объединение русских земель, привела к тому, что старое, связанное с удельными временами, оказывалось живучим и причудливо переплеталось с новым, общегосударственным». Того же Василия III Иосиф Волоцкий называл «всея Русские земля государем государь». В трудах А. А. Зимина, В. Б. Кобрина, М. Е. Бычковой и др. начато внимательное изучение постепенного и последовательного ограничения власти ранее независимых князей, превращения их княжеских прав в вотчинные.
В конце XV–XVI вв. Российское государство представляло собой сложный конгломерат разностадиальных и разнохарактерных социальных организмов. Существенными особенностями отличались Новгородская и Псковская земли, сохранившие древние демократические традиции. Существовала также, как считает М. Е. Бычкова, «сложная система уделов и служилых княжений». Удельные княжества можно определить как военно-служилую государственность, которая постепенно превращалась в вотчинную собственность. То же можно сказать и о землях служилых князей. Постепенно пополняя старомосковскую знать при великом князе, удельные и служилые князья создали Боярскую думу — ключевой механизм государственного управления молодого государства и одновременно одно из формирующихся сословий.
Даже само слово «князь», как, впрочем, и в Литовско-Русском государстве, изменило свой смысл. Если раньше оно означало только владетеля самостоятельного княжества и было одновременно и титулом, и должностью, то теперь появляется понятие боярин-князь. Сословие бояр становится высшим сословием русской знати до начала XVIII в. Они занимали ведущее место после великого князя в государственном управлении. Основу их земельных владений составляли вотчины — земли, переходившие по наследству. В своих вотчинах бояре обладали административной и судебной властью.
Удельная психология была достаточно жизнеспособна. Она вроде бы исчезла, когда Иван III расправился со своими мятежными братьями, но сам же великий князь возродил эту систему своей духовной грамотой, которой давались уделы всем четырем братьям Василия. Уделы сохранялись и при самом Василии.