4. Сталин близок к победе

4. Сталин близок к победе

Слишком затянулось утверждение не только административно-хозяйственной реформы, разработанной Александровым. Столь же непозволительно долго никто в руководстве не вспоминал и о более значимом – о воссоединении советских республик. Правда, всему тому, вроде бы, имелись достаточно веские основания.

25 мая очень серьёзно и, как вскоре выяснилось, надолго заболел Ленин. Полностью утратил всякую возможность (как активно, так и хотя бы пассивно) работать, направляя деятельность партии и государства. К тому же и Сталин оказался перегружен сверх всякой меры. К должности наркома по делам национальностей ему добавили пост Генерального секретаря ЦК РКП, на который его единодушно назначили ещё 3 апреля. Правда, одновременно освободили от более чем хлопотного руководства Наркоматом Рабоче-крестьянской инспекции (до февраля 1920 года – Наркомат государственного контроля). Тем не менее, ответственность за весь партийный аппарат (включая подготовку съездов и пленумов ЦК, заседаний Политбюро, Оргбюро и секретариата) требовала от него слишком много времени.

Лишь 10 августа дело воссоединения вроде бы сдвинулось с места. Но вспомнили о нём только благодаря очередным настойчивым требованиям Раковского и солидаризировавшегося с ним (но по совершенно иной причине) Мануильского – оформить, наконец, юридически союз Украины и России в полном соответствии с нормами советского права. При этом Раковский надеялся сохранить хотя бы видимость суверенности УССР, и прежде всего возможность самостоятельно проводить собственную внешнюю политику, используя для того свой Наркомат по иностранным делам. Мануильский же стремился к противоположному – к полному, органическому слиянию двух братских республик.

Политбюро, рассмотрев 10 августа их обращение, осознало, наконец, необходимость окончательно решать, больше не откладывая в долгий ящик, задачу. Задачу, давно перезревшую, судя по поведению Раковского. Но всё же пока было принято как паллиатив промежуточное решение. Первым пунктом его указало «в партийном порядке тем Наркоматам /РСФСР – Ю.Ж./, соглашение которых с Украиной было утверждено комиссией Политбюро ЦК, что они должны руководствоваться в своих действиях этим соглашением, но без оформления его в советском порядке», то есть в форме постановлений ЦИКов как РСФСР, так и УССР.

Второй же пункт оказался главным. «Предложить Оргбюро, – указывалось в нём, – образовать комиссию с поручением к следующему пленуму ЦК подготовить вопрос о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик для оформления его в советском порядке».⁵²

Вот тогда-то Сталину и пригодилась должность генсека. Уже на следующий день – невиданная прежде оперативность! – Оргбюро сформировало требуемую комиссию. Включило в её состав членов ЦК – Сталина, В.В. Куйбышева, Раковского, Орджоникидзе, Сокольникова, а, также представителей республик: от Азербайджана – С.А. Агамали-оглы, председателя ЦИК АзССР; Армении – А.Ф. Мясникова (Мясникяна), члена Президиума Закавказского крайкома и председателя СНК АрССР; Грузии – председателя Президиума ЦК Компартии ССРГ П.Г. Мдивани; Украины – Г.И. Петровского, председателя ЦИК УССР; Белоруссии – А.Г. Червякова, председателя ЦИК и СНК БССР; Дальневосточной Республики – Я.Я. Янсона, министра иностранных дел ДВР; Бухары – Ф. Ходжаева, председателя СНК БНСР; Хорезма – А. Ходжаева.⁵³

Хотя ответственность за созыв комиссии возложили на Куйбышева, всем было понятно – руководить её работой непременно станет Сталин. Только он, и никто иной, ибо всем была памятна высочайшая оценка, данная Иосифу Виссарионовичу Лениным в его заключительном слове на последнем, XI съезде партии:

«Что же мы можем сейчас сделать, чтобы было обеспечено существующее положение в Наркомнаце, чтобы разбираться со всеми туркестанскими, кавказскими и прочими вопросами? Ведь это всё политические вопросы! А разрешать эти вопросы необходимо, это – вопросы, которые сотни лет занимали европейские государства, которые в ничтожной доле разрешены в демократических республиках. Мы их разрешаем, и нам нужно, чтобы у нас был человек, к которому любой из представителей наций мог бы пойти и подробно рассказать, в чём дело. Где его разыскать? Я думаю, и Преображенский /тот говорил на съезде о кадрах, их нехватке – Ю.Ж./ не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина».

И добавил, характеризуя Сталина: он «человек с авторитетом».⁵⁴

Сталин отлично понимал, что наконец-то ему представился столь желанный, столь долго ожидаемый случай осуществить задуманное ещё весною 1917 года. Потому, не теряя времени, поспешил представить чётко и однозначно сформулированное предложение. Проект постановления предстоящего пленума ЦК – «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками». Проект, как он полагал, будет одобрен не только на местах, но и членами ЦК, пусть даже с какими-либо коррективами:

«1. Признать целесообразным формальное вступление независимых советских республик Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии и Армении в состав РСФСР, оставив вопрос о Бухаре, Хорезме и ДВР открытым и ограничившись принятием договора с ними по таможенному делу, внешней торговле, иностранным и военным делам и прочее.

Примечание: соответствующие изменения в конституциях упомянутых в 1-м пункте республик произвести по проведении вопроса в советском порядке.

2. Признать целесообразным формальное распространение компетенции ВЦИКа, СНК и СТО РСФСР на соответствующие центральные советские учреждения перечисленных в п.1-м республик.

3. Внешние дела (Индел, Вшешторг), военные дела, железнодорожные, финансовые и почтель /почта и телеграф – Ю.Ж./, упомянутых в п.1-м независимых республик объединить с таковыми РСФСР.

4. Наркоматы продовольствия, труда и народного хозяйства формально подчинить директивам соответствующих Наркоматов РСФСР.

5. Остальные Наркоматы упомянутых в п.1-м республик, как то: юстиции, просвещения, внутренних дел, земледелия. Рабоче-крестьянской инспекции, народного здравия и социального обеспечения считать самостоятельными.

Примечание: органы борьбы с контрреволюцией в упомянутых выше республиках подчинить директивам ГПУ РСФСР.

6. Настоящее решение, если оно будет одобрено ЦК РКП, не публикуется, а передаётся национальным пока как циркулярная директива для его проведения в советском порядке через ЦИКи или съезды Советов упомянутых выше республик до созыва Всероссийского съезда Советов, на котором оно декларируется как пожелание этих республик».⁵⁵

Не составляет труда заметить, что все положения, сформулированные Сталиным, не были чем-то новым, неведомым. Всё то, о чём он написал в проекте, практически уже существовало, действовало. И разделение Наркоматов на три группы, и полная координация работы республиканских органов власти через ВЦИК, Совнарком и СТО РСФСР. Оставалось только закрепить всё это формально – юридически.

В случае принятия проекта Сталин наконец-то достигал заветной цели. Украина и Белоруссия, Грузия и Армения, Азербайджан возвращались в состав единой страны. Пусть ещё не как областные объединения, а автономии. Такие же, как Туркестан, Киргизия, Горская Республика, Дагестан. Многонациональные (для Сталина это было очень важно, ибо устраняло местный шовинизм), исторически сложившиеся территориально, со своим особым бытом, вызванном только уровнем развития и своеобразием экономики. А в относительно скором времени проведение административно-хозяйственной реформы по проекту Александрова позволит устранить временные, без сомнения, преграды, естественно порождённые национализмом, достигшим невиданной силы в годы революции и Гражданской войны. Позволит достичь искомого подлинного единства. А вместе с ним – и отказаться от пока сохраняемых на данном этапе во всех автономиях без исключения собственных Наркоматов, необходимых лишь как надёжный инструмент для выравнивания экономического и культурного уровня различных народов. Такие Наркоматы отомрут за ненадобностью сами по себе.

Проект Сталина тотчас одобрило руководство партийных организаций подавляющего большинства независимых республик. Первым же откликнулся секретарь ЦК Компартии Украины Мануильский. Правда, неофициально – направил 4 сентября генсеку письмо, в котором выразил и понимание планов, и полное принятие их.

«Опыт истекшего года, – писал Мануильский, – показал, что то положение, которое создалось на окраинах и, в частности, на Украине, приводящее к ряду конфликтов между ведомствами центра и мест, дальше длиться не может. Это положение, приводящее к тому, что ответственные товарищи должны тратить три четверти своего времени на урегулирование конфликтов, должно быть радикально пересмотрено, ибо оно не отвечает более объективной обстановке.

В каком направлении?

Я полагаю, что в направлении ликвидации самостоятельных республик и замены их широкой реальной автономией. Это значит, что в отношении вопросов внешней торговли и иностранных дел надлежит установить единое руководство из центра при соблюдении соответствующих гарантий, что интересы окраин при торговых операциях с заграницей не будут обойдены. То же самое приходится сказать и в отношении всего хозяйства. Нынешняя форма взаимоотношений изжила себя, и на место единого руководства у нас создаётся несколько «хозяев», что не может не отражаться гибельно на самом хозяйстве…

Помимо этих практических соображений есть соображения, если хотите, и марксистски теоретического характера. Образование на окраинах самостоятельных республик со своими ЦИК и Совнаркомами отвечало определённому этапу нашей революции, который было бы неточно называть «национальным» этапом, но в период которого пролетарской диктатуре пришлось развязывать национальный вопрос. Это была неизбежная уступка национальной стихии, приведённой революцией в движение, и которая, опираясь на недовольство крестьянской массы, могла превратиться в серьёзнейшую «Вандею». Изменение экономической политики внесло успокоение в деревню, выбив почву из-под ног политических сепаратистов, пытавшихся использовать экономику для своих низких целей.

Несомненно, что введение сейчас автономии там, где существовал режим «самостоятельности», отразится на темпе того перелома, который мы называем «сменовеховством». В наших окраинных республиках, в частности на Украине, «сменовеховство» запоздало в силу национальных моментов. Введение же автономии задержит ещё на некоторое время украинскую смену вех, но никакого серьёзного национального движения в смысле оппозиции к этому курсу не вызовет, ибо почвы у украинской интеллигенции нет. Украинский мужик «национальным» вопросом не интересуется и больше принимать участие в бандах политического характера не хочет.

Нужно только, я полагаю, провести реализацию этого мероприятия таким образом, чтобы инициатива исходила от национальных съездов Советов, получив своё законодательное завершение на Всероссийском съезде Советов в декабре».⁵⁶

Так, не мудрствуя лукаво, поступил Мануильский. Просто-напросто собственными словами пересказал содержание проекта Сталина. Но зато (что было весьма существенно) развеял возможные опасения, связанные с проявлениями национализма и сепаратизма. Ведь нельзя было исключить их воздействие пусть даже и на несколько делегатов, выступивших бы в ходе работы съезда Советов при обсуждении преобразования суверенной Украины во всего лишь автономию. Иначе поступили в партийных организациях других независимых советских республик.

11 сентября пленум ЦК Компартии Азербайджана принял краткое постановление:

«1. Признать необходимым более тесное, чем это было до сих пор, объединение Советского Азербайджана с Россией и создание единой Советской Федерации с предоставлением национальным республикам наибольшей самостоятельности в вопросах просвещения, местного административного управления, суда и земельных;

2. Признать, что Азербайджан по своему промышленному состоянию и географическому положению и до сих пор фактически был объединён с Советской Россией и что сейчас момент требует формального закрепления единства Азербайджана с Россией на началах широкой автономии;

3. Широкой агиткампании по популяризации этого решения не проводить, но признать необходимым вести подготовительные работы с целью выяснения отношения к этой реформе широких слоев рабочих и крестьян.

Секретарь ЦКАКП С. Киров».⁵⁷

Ещё короче оказалось сообщение секретаря Компартии Армении С.Л. Лукашина (Скрапионяна), отправленное в Москву 16 сентября:

«Пленум ЦК КПА и Э(риваньского) комитета Коммунистической партии А(рмении) и совещание ответственных работников единогласно высказались за тезисы по вопросу о политико-экономических взаимоотношениях совреспублик и вынесло определённую мотивированную резолюцию».⁵⁸

В тот же день прошёл и пленум ЦК Компартии Белоруссии, но его постановление оказалось весьма своеобразным. Прежде всего, Минск, полагая ситуацию крайне благоприятной для себя, решил поторговаться. Напомнил Москве о своём давнем желании: «В связи с обсуждением вопроса о взаимоотношениях между советскими республиками, считать целесообразным поставить вопрос с территории Белоруссии, исходя из политической целесообразности объединения последней с Витебской и Гомельской губерниями на основах экономического и культурного развития края».

Лишь затем, вторым пунктом постановления, было выражено суждение по той проблеме, которую и следовало обсуждать: «Считать целесообразным установление отношений между комиссариатами Белоруссии и комиссариатами РСФСР, аналогичных с отношениями, установленными между РСФСР и Украиной».⁵⁹ Иными словами, пленум практически поддержал сущность проекта Сталина.

Таковыми стали мнения четырёх партийных организаций, от которых в конечном счёте зависели постановления республиканских съездов Советов. Мнения положительные. Только в Тифлисе документ Сталина восприняли неоднозначно, что, впрочем, можно было ожидать. Ведь совсем недавно, в июле, многие члены ЦК Компартии Грузии позволили себе фактически отменить постановление собственного Первого съезда, и избравшего их в состав высшего партийного органа. Постановление, вроде бы безоговорочно поддерживающее создание Закавказской Федерации.

«Федеративное объединение, – отмечало оно, – принятое нашей партией и так сочувственно встреченное трудящимися всех народов в советских республиках Закавказья, а в дальнейшем и со всей великой Советской Федерацией России, возродит на новой основе былую солидарность и братский союз трудящихся Закавказья для борьбы и победы, как на хозяйственном, так и на военном фронтах. А потому съезд подтверждает необходимость ускорения предварительной работы по федеративному объединению республик с тем, чтобы на съезде Советов Грузии это решение получило санкцию полномочного представительства всех народов Грузии».⁶⁰

Это постановление было принято 1 апреля 1922 года. А всего три месяца спустя один из семи членов Президиума ЦК Компартии Грузии П.Г. Мдивани подготовил собственные тезисы, в которых выступил против самой возможности создания Закавказской Федерации в том виде, в котором она была задумана, уже одобрена не только в Баку и Эривани, но и в Тифлисе.

«Имея в виду, – писал Мдивани, – что в пределах каждой из закавказских республик рабочие и крестьяне избирают свои отдельные Советы и имеют свои отдельные съезды Советов, ЦИКи и Совнарокмы, нельзя не признать, что носительницей суверенности является только каждая из этих республик в пределах своей территории, а выразителями её прав верховенства – лишь её высшие органы.

Поэтому в системе советского строя, не знающего… общих выборов, союз республик может образоваться только на почве соглашения или договора верховных органов отдельных республик, и притом в пределах, точно очерченных в договоре, а федеральные учреждения, являясь органами с производными правами и осуществляя только ту власть, которая им делегирована отдельными суверенными республиками по известному кругу общих дел, исполняют волю этих республик, а вовсе не конкурируют и не умалают их суверенности».⁶¹

Такую же позицию отстаивания суверенности Грузии при любых возможных объединениях занял и А.Г. Сванидзе, член ЦК Компартии республики и её нарком – одновременно – по иностранным делам, финансов, просвещения. «Вступая между собою в союз, – настаивал он, – не отказываются от суверенитета и удерживают:

а) раздельные источники власти (съезды Советов), раздельные государственные центры, осуществляющие законодательную и исполнительную власть на местах (ЦИК и СНК). Они сохраняют за собой все права, кои ими же переданы союзной власти. Союзная власть… осуществляет свои задания, выработанные на основе соглашения, путём соглашения же (фактического или предполагаемого)…».⁶²

Наконец, гораздо позже, в сентябре – когда повсеместно шло обсуждение проекта Сталина – высказался и Ф.И. Махарадзе, член ЦК КПГ и председатель ЦИК Грузинской ССР. В письме, адресованном выздоравливающему Ленину, он выражал неприятие практически всего, связанного с отношениями между Тифлисом и Москвой.

«…К сожалению, внешние условия для нашей работы за это время /«последние семь-восемь месяцев» – Ю.Ж./ нисколько не улучшились. Наоборот, они ухудшились и продолжают всё более ухудшаться. Прежде всего, создалась у нас страшная путаница и неразбериха во взаимоотношениях между союзными органами /Закавказской Федерации – Ю.Ж./ с одной стороны, и республиканскими – с другой. Заккрайком, который должен был бы урегулировать эти взаимоотношения, не сумел это сделать, не смог взять правильный курс и своим вмешательством ещё больше запутал дело.

Беда заключается ещё в том, что некоторые из ответственных товарищей, которые пользуются исключительным влиянием, хотят во что бы то ни стало опередить естественный ход вещей и форсировать события, не считаясь ни с внутренней, ни с международной обстановкой…

Далее вопрос о Грузинской Красной Армии всё ещё остаётся неразрешённым: её нет, есть, правда, грузинские части, влитые в ОКА. Наркомвоенмор существует лишь на словах и ему решительно нечего делать. Существование Грузинской Красной Армии, подчинённой через наркомвоенмора Грузии ОКА, вся наша партия находила и находит необходимым в интересах Советской власти в Грузии, но, к сожалению, все усилия нашего ЦК добиться этого до сих пор пока ни к чему не привели…

Наконец, вопрос о независимости снова стал в порядке дня, причём в той плоскости, которая для нас является совершенно неожиданной /Махарадзе имел в виду проект, предложенный Сталиным – Ю.Ж./. Мы думаем, что та политика, которая до сих пор проводилась Москвой, является пока что единственно правильной, по крайней мере, в отношении Грузии она ещё не изжита. Ни внутренняя, ни международная обстановка, по моему глубокому убеждению, ещё не говорит о перемене этой политики. Должен откровенно сказать, что Грузию нельзя мерить ни азербайджанским, ни туркестанским аршином. Но есть левые коммунисты, для которых тут никакой разницы нет…»⁶³

Словом, по мнению трёх руководителей Грузии, республике следует в любом случае – будь то Закавказская Федерация или вступление в РСФСР, непременно, любой ценой следует сохранить суверенитет и вернуть её армию, пусть и называемую Красной. Ведь Грузия – это не какой-то там Азербайджан или Туркестан!

Извещённый о настроениях, захвативших ЦК КПГ, Сталин вынужден был 29 августа телеграфировать в Заккрайком: «Расшифрованную вручите Буду Мдивани. Копия – т. Орджиникидзе. Я совершенно согласен с Орджоникидзе и Кировым в том, что необходимо создание реальных политических и экономических условий для организации на деле единого хозяйственного организма на объединённой территории советских республик с руководящим центром в Москве. Для этого необходимо, по-моему, объединить внешние сношения и хозяйственные органы в одно целое с распространением компетенции Совнаркома, Совета (труда и) обороны, ВЦИК Москвы на все советские республики».⁶⁴ И тем всего лишь повторил суть своего проекта резолюции будущего пленума ЦК РКП чуть ли не как личную просьбу. Но ей Мдивани, подвергнутый на Первом съезде КПГ и за свои взгляды, и за фактическое руководство национал-уклонистов, не внял.

15 сентября в Тифлисе открылся пленум ЦК Компартии Грузии. В его работе преднамеренно (дабы оказать по возможности посильное влияние на его ход и результаты) приняли участие грузины, представлявшие Центр: Г.К. Орджоникидзе – член ЦК РКП, секретарь Закавказского и Северо-Кавказского крайкомов, член ЦК Компартии Грузии; А.С. Енукидзе – секретарь Президиума ВЦИК; М.Г. Цхакая – один из старейших деятелей большевистской партии, полпред ССРГ в Москве. Кроме них – ещё и секретарь Компартии Азербайджана С.М. Киров и член ЦК РКП, нарком финансов РСФСР Г.Я. Сокольников. Однако им так и не удалось изменить намерения участников пленума. Его постановление вызывающе гласило:

«1. Предлагаемое на основе тезисов т. Сталина объединение в форме автономизации независимых республик считать преждевременным. Объединение хозяйственных целей и общей политики считаем необходимым, но с сохранением всех атрибутов независимости, (голосовали: члены ЦК: пять – за, тов. Элиава – против; кандидаты: шесть голосов – за, против – нет; из присутствовавших: девятнадцать голосов – за, против – шесть – тт. Орджоникидзе, Енукидзе, Киров, Сокольников, Гогоберидзе /секретарь Тифлисского горкома – Ю.Ж./, Кахиани /секретарь ЦК – Ю.Ж./: воздержался – один – т. М. Цхакая).

Поручить секретариату ЦК опросить отсутствовавших членов ЦК, тт. Орахелашвили, Эшба, Торошелидзе, Каландадзе, Гогия, Гегечкори и поручить т. Мдивани опросить находящихся в Москве членов ЦК тт. Окуджава, Думбадзе, Цинцадзе.

2. Временно воздержаться от переноса означенного вопроса в широкие партийные массы».⁶⁵

Разумеется, можно было бы признать такое постановление, пусть неприятной для Сталина, но всё же волей Компартии Грузии, если бы не очевидное нарушение процедуры голосования и его результата. Из двадцати шести членов ЦК присутствовало, согласно выписке из протокола заседания, всего семь человек, а отсутствовало – девять, хотя последних должно было быть девятнадцать. Также нельзя было понять и «исчезновение» одного кандидата в члены ЦК. Получалось, для проведения пленума кворум отсутствовал. Так что же произошло на самом деле? Самая заурядная подтасовка решения. Проект Сталина отклонил не пленум ЦК, а всего лишь его Президиум, находившийся под полным контролем «национал-уклониста», как его охарактеризовал съезд партии, Мдивани…

Итак, более чем за месяц комиссия Оргбюро получила формальное одобрение проекта от двух компартий – Азербайджана и Армении, уклончивое – Белоруссии и резко отрицательное – Грузии. Оценив сложившуюся, явно непростую ситуацию, Сталин 22 сентября счёл своим долгом уведомить обо всём Ленина. Вполне вероятно, надеялся если и не на поддержку, то хотя бы понимание проблемы в случае обращения к тому Мдивани либо Раковского.

«Мы, – писал Сталин, – пришли к такому положению, когда существующий порядок отношений между центром и окраинами, т. е. отсутствие всякого порядка и полный хаос, становятся нетерпимыми, создают конфликты, обиды и раздражение, превращают в фикцию т. н. единое федеративное народное хозяйство, тормозят и парализуют всякую хозяйственную деятельность в общероссийском масштабе.

Одно из двух: либо действительная независимость и тогда невмешательство центра, свой НКИД, свой Внешторг, свой Концессионный комитет, свои железные дороги, причём вопросы общие решаются в порядке переговоров равного с равным, по соглашению, а постановления ВЦИК, СНК и СТО РСФСР не обязательны для независимых республик, либо действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое с формальным распространением власти СНК, СТО и ВЦИК РСФСР на СНК, ЦИК и экономсоветы независимых республик, т. е. замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка, культуры, юстиции, внудел, земледелия и прочее». Вслед затем пояснил: «Следует иметь в виду, что

1. Формальное решение СНК, СТО и ВЦИК РСФСР необязательно для независимых республик…

2. Вмешательство ЦК РКП… происходит обычно после того как центральные учреждения окраин уже дали свои декреты, отменяемые потом центральными учреждениями Москвы…

3. За четыре года Гражданской войны… мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах…

4. Мы переживаем такую полосу развития, когда… молодое поколение коммунистов на окраинах игру в независимость отказывается понимать как игру, требуя от нас проведения в жизнь буквы конституционной независимых республик.

5. Если мы теперь же не постараемся приспособить форму взаимоотношений между центром и окраинами к фактическим взаимоотношениям, в силу которых окраины во всём основном безусловно должны подчиняться центру., то через год будет несравненно труднее отстоять фактическое единство советских республик».

Столь скупо, но предельно честно описав существующее положение и дав (оказавшийся провидческим) прогноз дальнейшего развития, Сталин изложил – не менее скупо – свой план:

«1. Вопрос о Бухаре, Хиве и ДВР (которая ещё не советизирована) оставить пока открытым, т. е. пока их не автономизировать.

2. В отношении остальных пяти независимых республик (Украина, Белоруссия, Грузия, Азербайджан и Армения) признать целесообразным автономизацию с тем, чтобы к Всероссийскому съезду Советов /он намечался на декабрь – Ю.Ж./ ЦИКи этих республик сами, добровольно, изъявили своё желание вступить в более тесные хозяйственные отношения на началах автономии».⁶⁶

Ленин на письмо никак не отреагировал. Поэтому Сталин, сочтя молчание за знак согласия, решил форсировать события. 23 сентября комиссия Оргбюро приступила к работе, хотя в столицу так и не успели приехать четверо её членов – Раковский, Мдивани, А. Ходжаев, Янсон.

На первом заседании единогласно была отклонена резолюция ЦК Компартии Грузии, вернее – первый её пункт: «объединение в форме автономизации независимых республик считать преждевременным», и за основу для обсуждения приняли проект Сталина. На следующий день, уже при участии опоздавшего Мдивани, приступили к постатейному разбору документа. Первый пункт утвердили восемью голосами «за» при одном (Мдивани) «против» и при одном (Петровский) воздержавшемся. Правда, по предложению Червякова дополнили его в общем малозначащим примечанием: «Соответствующие изменения в конституциях упомянутых в п. 1-м республик и РСФСР произвести по проведению вопроса в советском порядке». Практически единогласно одобрили и все остальные пять пунктов. Пои этом сняли с обсуждения предложения Мдивани «создать в республиках аппараты для организации национальных армий», и «просить ЦК РКП не вносить в пленум ЦК принятые комиссией решения до их обсуждения в верхушках парторганизаций республик». Отклонили и предложение Петровского «разрешить обсуждение принятых комиссией решений в бюро губкомов республик». Кроме того, просьбу Червякова изменить границы Белоруссии сочли выходящей за рамки компетенции комиссии и решили передать её в ЦК РКП.⁶⁷

Проект Сталина, таким образом, получил одобрение, и на следующий день (в соответствии с принятой процедурой) вместе со всеми материалами комиссии – решениями ЦК компартий Азербайджана, Армении, Грузии, Белоруссии – его разослали членам и кандидатам в члены ЦК РКП для обсуждения на пленуме, созыв которого был намечен на 5 октября.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.