Приготовления к зимовке
Приготовления к зимовке
После долгих приключений и счастливой находки запасов Альбанов с Контрадом спали как убитые, вволю. Проснувшись и позавтракав, принялись за работу. Прежде всего надо было подвести к поселку каяк, оставленный километра за два, и взять в дом остатки снаряжения: компас, бинокль, хронометр и секстан, две книжки, паруса, топор, спички и три банки с почтой. После этого принялись за спасение провизии, валявшейся в воде и грязи, — собирать разбросанные везде банки, а их было много. Тут пришлось убедиться, что добрая половина банок уже никуда не годилась: иные были пробиты, иные проржавели, и провизия в них испортилась. Но оставшиеся все были собраны, просушены и рассортированы. Пока не была устроена кладовая для хранения провизии, эти банки расставлялись частью в палисаднике, а частью около амбара на досках.
После этого мы приступили к выкалыванию изо льда ящиков и банок, покрытых сверху талой водой. Постепенно стали извлекаться на свет различные консервы и вещи. Работа была кропотливая, но зато интересная и полная самых неожиданных открытий и сюрпризов.
«Чего-чего мы не нашли во время этих раскопок! Пеммикан, мясо — баранина, свинина, кролик, — масло, какие-то колбасы в запаянных банках, сушеная и прессованная зелень, сушеный картофель, большие плитки шоколада без сахара, яичный порошок…Во льду же, покрытом водой, нашлись десятки килограммов чая в коробках; почти весь чай был негоден, коробки проржавели, и чай отсырел и заплесневел. Тем не менее мы взяли несколько коробок, наиболее сохранившихся, и, просушив их, пили с удовольствием. В железных бидонах, тоже под водой, было найдено много овса, по-видимому, для лошадей. Хотя он и отсырел, но мы попробовали сварить из Него овсяный кисель. Получилась вполне съедобная вещь, так что мы решили этот овес еще использовать зимой. Нашли несколько десятков килограммов керосина и ящик стеариновых свечей, — это будет очень кстати длинной зимней ночью. Найдены были шелковые легкие палатки, при чем на каждой были красные надписи и номера на английском языке. Эти надписи поставили меня в тупик: «Полярная экспедиция Циглера № 12». Подобные надписи и клейма были на многих предметах… Все вещи были лучшего качества, и каждая была занумерована. Этот неизвестный нам Циглер совершенно сбил меня с толку.
Как я уже говорил, у нас первоначально составилось очень простое представление: мы еще не нашли зимовки Джексона и находимся в становище Седова. Внешний вид хорошо сохранившегося дома, наше предвзятое ожидание найти только развалины на становище Джексона, две надписи Седова, почта, оставленная им, две-три банки из-под русских консервов, найденные нами, — вот причины моего заблуждения, в котором я был два дня. Однажды, забравшись в большой дом, который внутри очень походил на помойную яму, мы нашли на одной стене вместо обоев какой-то лоскут совершенно истлевший и бывший когда-то зеленого цвета. Внезапно я припомнил, что Нансен, описывая жилище Джексона, говорит, что стены были обтянуты зеленым сукном. В середине большой комнаты стоит хорошая чугунная речь, а к потолку над ней аккуратно прибиты деревянные ляночки, назначение которых ясно: сушить намокшее платье. Нансен тоже про это пишет. Присмотревшись внимательнее, я нашел, что дом далеко не так молод, как казалось первоначально. Конечно — это дом Джексона! А с другой стороны — и не похоже… У того было чистое, удобное помещение, «масса места», как говорил ой Нансену при встрече, а людей с ним было немного. А здесь устроены койки человек на сорок или тридцать пять. Койки сбиты наспех, из плохо строганных досок, матрацы на них сгнили до того, что пришлось сбрасывать лопатой, а тут же стоит хорошее кресло.
Прекрасный, удобный стол грубо починен обрезком не строганной доски. К потолку привешены на проволоках и прибиты гвоздями против каждого паза между досками длинные, кое-как согнутые из жести желоба, — должно быть, крыша и потолок протекали. Весь потолок был увешан этими некрасивыми, заржавелыми желобами. Нет, положительно, в таком грязном, запущенном, нездоровом помещении не мог жить Джексон, — этот джентльмен, который, говорят, к обеду выходил во фраке. Ясное дело, что за двадцать лет здесь было двое, а то и больше хозяев. Сначала устраивалось удобное помещение, стены обтягивались сукном, предусматривалась долгая жизнь в приличных условиях. Такое помещение и застал Нансен.
Но вот, после уже, откуда-то появились другие люди. Их было много. Они стали наспех делать трехъярусные койки-гробы, приколачивать к потолку жестяные желоба, так как потолок к тому времени уже протекал.
Нет, положительно своим грязным, запущенным видом дом обязан не седовской экспедиции. Надо было много времени, чтобы сгнили эти матрацы и лохмотья одежды. Эта экспедиция была раньше седовской. Как спешно она пришла, так же спешно и ушла, не убрав грязи, не заколотив хорошенько окон и не закрыв дверей. По всей вероятности, это была экспедиция Циглера, совершенно мне неизвестная. Откуда и куда шел этот таинственный Циглер?
А вот, кажется, ответ на этот вопрос. Передо мной большой лист бумаги, — по-видимому, нечто в роде юмористической газеты. Первая картина изображает двух джентльменов. Они, должно быть, говорят между собой: «А хорошо бы открыть северный полюс»? — «Конечно, недурно!». И вот корабль с этими джентльменами — уже в море. Но у какого-то высокого мыса этот корабль от неизвестной причины идет ко дну, и из воды видна только одна его корма. Следующая картинка изображает путешествие обратно на юг по Земле Франца-Иосифа. Длинной вереницей растянулся обоз, запряженный и лошадьми, и собаками. По-видимому, все приходят на мыс Флора.
Вот по каким «достоверным источникам» мы познакомились с экспедицией Циглера. В нашем представлении остатки снаряжения этой экспедиции и «свалка» около домов были неиссякаемым источником всяких сокровищ: нечто в роде «универсального магазина».
— Надо сходить к Циглеру, не найдется ли там ложек. И мы находили.
— Александр, не Поищешь ли у Циглера ситечко для протирания овса? — И Александр шел и — находил. Таким образом, мы «у Циглера купили» кофейную мельницу, хорошую лампу, ножи и вилки, различные инструменты и всевозможную посуду. Циглеровская винтовка у нас была разобрана и отмачивалась в керосине, после чего мы надеялись привести ее в надлежащий вид.
Постепенно из-под льда была выколота почти вся провизия Теперь же надо было разобрать то, что уже было вынесено наружу. В большом доме часть сеней была отгорожена под кладовую. Очистив ее и добавив полок, мы сложили, по сортам, рядами на полках всю провизию. Вид получился внушительный и красивый. Длинные ряды банок со свежими даже этикетками напоминали хороший гастрономический магазин. Кладовая оказалась полной.
Большую часть этой работы по раскопке провизии и сортировке сделал Контрад. Я же с самого прибытия на мыс Флора был болен. Жар, бред и озноб не покидали меня. Мне все казалось, что нас трое. Я вскакивал и бежал в бреду к раскопкам звать Александра. На свежем воздухе я приходил немного в себя, припоминал все происшедшее с нами, что нас осталось только двое, и с тоской шел обратно на койку. Мысль о пропавших спутниках, в особенности о Луняеве и Шпаковском, не давала нам покоя. Временами, когда мне было лучше, мы садились у дверей своей усадебки и смотрели на расстилавшееся перед нами море, втайне надеясь, что покажется где-нибудь каяк с пропавшими. Разве этого не может быть? Возможно, что их отнесло далеко на каяке или на льдине, на которую они предпочли перебраться. Но там, за горизонтом, должен быть лед, и большой лед. Возможно, что наших спутников отнесло туда, они могли убить несколько тюленей и, питаясь ими, при благоприятном ветре отправиться к острову. Но напрасно мы рассматривали в бинокль отдаленные льдинки, ничего не было видно похожего на каяк. Медленно проходили льдины, гонимые приливом и отливом, часто на них мирно грелись моржи, но наших пропавших спутников не было.
15 июля Контрад решил ехать на каяке к острову Белль, а если будет возможно, то доехать до мыса Гранта и посмотреть, нет ли там береговой партии или, по крайней мере, следов ее. В то время я ехать не мог из-за болезни, — на каяке я был бы только лишним; грузом. Да и Александра к этой поездке побуждало отчасти опасение остаться на зиму одному.
Взяв с собой ящик с провизией и двустволку с патронами, Александр при хорошей погоде и легком попутном ветре отправился под парусом к острову Белль. Скоро каяк превратился в точку, а через час и точка исчезла. Я остался один.
Передо мной на столе стояли раскрытые банки с различной провизией, вода, галеты и лежала хина, взятая из аптечного сундука. Все это приготовил Александр перед своим отъездом. Но аппетита у меня не было, я только принимал хину, пил воду, подбрасывал в печку дров и опять ложился. Через двое суток я начал беспокоиться об Александре, не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья. Вечером семнадцатого июля я оделся в малицу и, сидя около дверей, прождал Александра всю ночь. Часа в четыре утра я увидел по направлению острова Белль какую-то точку, похожую на каяк. Немного погодя стало заметно, как по сторонам ее что-то поблескивает с правильными промежутками времени. Да, конечно, не могло быть сомнения, что это каяк, а по сторонам блестит на солнце: двухлопастное весло. Через час каяк скрылся за высоким берегом, а в шесть часов утра я увидел Александра, идущего по берегу, и побрел к нему навстречу.
Контрад шел один; когда я подошел к нему, то он не мог сдержаться и заплакал. Нечего было и расспрашивать: я понял, что он никого не нашел и не видел следов. До самого мыса Гранта он дойти не мог, так как там был наносный лед, но мыс был виден хорошо в бинокль: можно было рассмотреть каждый камень. Александр стрелял, кричал и даже переночевал в виду мыса. Но мы все еще не теряли надежды. Решили вторично отправиться уже вдвоем, как только устроим помещение для Зимовки.
В этом маленьком домике мы не предполагали зимовать, так как, по всей вероятности, здесь будет холодно. Надо привести в порядок большой дом. Прежде всего были оторваны от окон доски и выставлены рамы; потом мы принялись ломать койки и вынесли всю мебель. Мы решили оставить только стены и печки, только таким образом можно было сколько-нибудь высушить помещение. Чугунный камелек, который стоял здесь, был разбит, а потому мы решили сложить небольшую кирпичную печь. Кирпич для печи взяли от кузнечного горна из палисадника, а частью собрали в разных местах около построек. За печником дело не стало: Контрад раньше работал печником. Кроме того, предстояло еще починить потолок и крышу.
Работая в большом доме, мы нашли под койками более тысячи патронов для «циглеровской» винтовки. Это была ценная находка, так как мы надеялись привести винтовку в порядок. Раза три нас уже навещали медведи, но они были осторожны, близко не подпускали и потому мы не могли ни одного убить из двустволки. А между тем необходимо было еще до наступления темноты убить несколько медведей. Во-первых, свежее мясо никогда не могло быть лишним, а, во-вторых, наша одежда нуждалась в ремонте, медвежьи же шкуры не оставляли желать ничего лучшего для этой цели.
Обрывки одежды и оленьи шкуры, найденные в различных местах, мы аккуратно собирали и сушили на крыше дома. Этот хлам должен был пригодиться нам для ремонта нашего гардероба. Иглы и нитки нашлись в доме, а белье мы предполагали сшить из сохранившихся у нас парусов и из одной из наиболее рваных палаток Циглера».