15. Как случилось, что монголы в XIII в. не погибли, а победили?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

15. Как случилось, что монголы в XIII в. не погибли, а победили?

Ни об одном историческом явлении не существует столько превратных мнений, как о создании монгольского улуса в XIII столетии. Да и как быть ученым спокойными? Заканчивается третье столетие с тех пор, как возникла проблема научного изучения «монгольского вопроса», а решения нет! Проблема и сегодня стоит так, как ее поставил много лет назад академик Борис Яковлевич Владимирцев.

Каким образом немногочисленные монголы, которых было чуть больше полумиллиона, разбитые на разные племена, неорганизованные, без военной подготовки, без снабжения – железа не хватало, – могли захватить полмира: Китай с Индокитаем, Тибет и Иран, Среднюю Азию, Казахстан, Украину, дойти до берегов Средиземного моря и пройти через Польшу и Венгрию на Адриатическое море? Это задача, которая до сих пор в историографии не решена. Так и считается, что это какое-то монгольское чудо: Авели (скотоводы) победили Каинов (земледельцев).

Как было показано выше, европейские народы издавна сталкивались с евразийскими кочевниками, но мало о них знали и не интересовались ими. Греки торговали со скифами, римляне воевали с сарматским племенем роксаланов. В V в. гунны совершили два больших набега, на Галлию и Италию, но это был эпизод, не оставивший следов. Тюркютский каганат VI-VIII вв. не распространялся западнее Дона, а сменившие тюркютов уйгуры, печенеги, гузы, куманы и кыргызы были раздробленны, неорганизованны и слабы. Совершенно по-иному повели себя монголы в XIII в., хотя они только что вступили на арену всемирной истории. Они из жертв превратились в победителей.

Вдумаемся в следующие факты. В Северном Китае было 60 миллионов жителей и власть находилась в руках маньчжуров, воинственного и храброго народа. В Северо-Западном Китае располагались сильные, богатые и многолюдные государства Тангут и Уйгурия.

Южный Китай, к югу от небольшой реки Хуайшуй, текущей между Хуанхэ и Янцзы, возглавляла династия Сун, под господством которой находилось 30 миллионов жителей. Итого почти 100 миллионов жителей, враждебных монголам.

Над Средней Азией и над Восточным Ираном господствовал хорезмский султан. В его владениях жили 20 миллионов мусульман. Армия султана состояла из воинственных степняков и горцев, жестоко угнетавших земледельцев и горожан.

В этой стране находились два крупнейших города, стоявших на высоте современной им цивилизации. Самарканд и Бухара не уступали по богатству и роскоши Константинополю, Кордове и Ханьчжоу в Южном Китае. Тогда это была первая пятерка городов, и лишь где-то в третьем десятке стояли Париж и Венеция.

В Восточной Европе, между Волгой и Карпатами, жили 8 миллионов человек. В Грузии – 5, и в Сирии – 5 миллионов. И вот, имея чуть более полумиллиона жителей, монголы одновременно воевали на три фронта, на три стороны света, и, как ни странно, не только воевали, но и побеждали.

Неужели все окружавшие Монголию народы были такими боязливыми, малосильными и безразличными ко всему, что дали себя разбить – и подчинить? Тут что-то не так. Очевидно, мы опустили какой-то фактор. Ведь в XIII в. тибетцы, половцы, русские, аланы и персы трусами не были. Так что причина скрыта в чем-то незаметном, в какой-то невидимой пружине, природу которой и надлежит разгадать. Вот почему история середины XIII в. напоминает своей загадочностью криминальный роман.

Уточним условия задачи. Попытка связать монгольские походы с усыханием степи была сделана в 1915 г. киевским профессором Тутковским. Но в то время историю климатических колебаний только предстояло написать. Однако уже тогда она была опровергнута[77], ибо монголы в завоеванные страны не переселялись.

Социальный строй монголов в конце XII в., перед началом походов, был родо-племенным, отнюдь не располагающим к агрессии. Правда, тогда из родов начали выделяться «люди длинной воли», аналог викингов и «рыцарей круглого стола», но они были изгоями, и притом малочисленными. Становление феодализма у монголов началось не до походов, а после них, и то не сразу.

Решающим фактором борьбы монголов за самостоятельность оказались не степняки, а дальневосточный лесной народ – чжурчжэни, разгромившие в 1125 г. киданей и уничтожившие китаезированную империю Ляо, а к 1141 г. победившие империю Сун.

Связные сведения китайских географических источников о чжурчжэнях датируются Х в., а когда в XII в. эти народы столкнулись – возникла исключительно кровавая война, с перевесом на стороне чжурчжэней. Учитывая историческую перспективу, следует рассматривать наступление чжурчжэней на Китай как реплику на вторжение танских войск на Дальний Восток. Здесь на борьбу против попытки создания мировой империи с центром в Чанъани выступили уже не степные, а лесные народы Восточной Сибири. Подобно степнякам, они легко усваивали материальную сторону китайской цивилизации, но оставляли без внимания чуждую им конфуцианскую идеологию. Захватив Северный Китай до реки Хуанхэ, чжурчжэни просто переместили передний край войны на юг, но не смешались с покоренными китайцами. Обилие китайских вещей в чжурчжэньских городищах Маньчжурии указывает не на проникновение китайской культуры, а только на обилие военной добычи. Несмотря на то, что чжурчжэньские цари именуются в китайских хрониках династией Цзинь (буквальный перевод слова – «алтан», «золото»), китайцы XII в. эту династию рассматривали как иноземную и враждебную и не прекращали борьбы против «варваров». Узел был завязан столь туго, что разрубить его смог только Чингисхан.

Родиной монголов было Восточное Забайкалье, севернее реки Керулэн. Чингис родился в урочище Дэлюн-Болдох, в восьми верстах к северу от современной монгольской границы. Этнический подъем монголы испытали одновременно с чжурчжэнями, и понятно, что эти этносы стали соперниками и врагами.

С 1130 г. чжурчжэни вели с монголами войну на истребление. В решающей войне (третьей) 1211-1235 гг. китайцы империи Сун выступили против чжурчжэней как союзники монголов. Однако китайцы терпели поражение, и тяжесть войны легла на плечи монголов. Но после победы китайцы потребовали у монголов передачи земель, отнятых у чжурчжэней. Попытка договориться кончилась тем, что китайцы убили монгольских послов. Это вызвало длительную войну, осложненную для монголов тем, что их конница не могла разворачиваться в джунглях Южного Китая и была бессильна против китайских крепостей. Перелом в войне наступил лишь в 1257 г. благодаря рейду Урянгхадая, который с небольшим отрядом вышел через Сычуань к Ханою и поднял местные бирманские, тайские и аннамитские племена на войну против Китая. Таким образом малочисленные монголы победили Великий Китай, объединив все те народы, которые не соглашались стать жертвой китаизации. В 1280 г. все было кончено.

Приобретение Китая не пошло на пользу монголам. Слишком различались между собой эти два народа. Хан Хубилай, основатель династии Юань, велел засеять один из дворов своего дворца степными травами, чтобы отдыхать в привычной обстановке. Китайцы до сих пор не едят молочных продуктов, чтобы ничем не походить на ненавистных степняков. При таком несоответствии этнопсихики компромиссы были недостижимы, а господство монголов в Китае было вынужденно-жестоким насилием. Не произошло даже ассимиляции, ибо монголо-китайские метисы извергались из того и другого этноса, вследствие чего гибли. А ведь с мусульманами и русскими монголы охотно вступали в браки, дававшие талантливых потомков. Только евреев монголы чуждались больше, чем китайцев. Освободив от податей духовенство всех религий, они сделали исключение для раввинов: с них налог взимали.

Ожесточение китайцев против монголов вылилось в восстание, начавшееся тем, что по знаку тайной организации «Белого лотоса» монгольские воины, находившиеся на постое, были зарезаны в постелях хозяевами домов. И гнусно не само убийство спящих, а то, что это ныне является национальным праздником китайцев.

По-иному сложилась судьба западных монголов, улусов Джучидского (Золотая Орда), Чагатайского и Иранского, а также джунгаров. Тесная связь царевича Хубилая с завоеванным Китаем, из которого он черпал средства и силы, уже в 1259 г. вызвала раскол монгольского улуса. Противники Хубилая выдвинули на пост хана его брата Аригбугу, а после его гибели – Хайлу, который, опираясь на кочевые традиции, вел войну против китайских монголов до 1304 г. На стороне Хубилая выступали иранские монголы; Хайду поддержали наследники Батыя, заключившие союз с русскими князьями. Александр Невский был инициатором этого союза, так как, с одной стороны, монгольская конница помогла остановить натиск ливонских рыцарей на Новгород и Псков, а с другой – ханы, сидевшие на Нижней Волге, пресекали всякое вторжение азиатских кочевников– сторонников китайских монголов или династии Юань. Так произошло разделение монголов на восточных и западных (ойратов).

Поволжские монголы в 1312 г. отказали в повиновении узурпатору хану Узбеку, принуждавшему их принять ислам. Часть их погибла во внутренней войне (1312-1315), а уцелевшие спаслись на Русь и стали ядром московских ратей, разгромивших Мамая на Куликовом поле, а затем остановивших натиск Литвы.

Иранские монголы приняли ислам в 1295 г., так как из-за бушевавшей войны не могли вернуться домой. Их потомки – хезарейцы – ныне живут в степной части Афганистана.

И наконец, самая воинственная часть монголов поселилась в Джунгарии и создала там ойратский племенной союз. Именно ойраты приняли на себя функцию, которую ранее несли хунны, тюрки и уйгуры: они стали барьером против этнической агрессии Китая на север. И они выполняли эту роль до 1758 г., пока маньчжуро-китайские войска династии Цинь не истребили этот мужественный этнос. Но для понимания механизма хода событий надо вернуться в Китай, где в XIV в. власть перешла от монголов к национальной династии Мин.

Война за освобождение Китая от монголов тянулась двадцать лет (1351-1370) и продолжилась после ухода последних монгольских войск за Гоби. Новая национальная династия Мин восприняла стремление династий Хань и Тан и пыталась захватить Монголию. В 1449 г. китайцев остановили ойраты, нанесшие им сокрушительное поражение при Туму, причем был взят в плен император. Эта битва спасла Монголию и жизнь монголов.

Гораздо удачнее для Китая была агрессия на юг, объектами которой стали Корея, Тибет, Непал, Вьетнам и Индонезия, где в 1405-1430 гг. свирепствовал китайский флот. Но попытки китайцев покорить Маньчжурию оказались безрезультатными. В XVII в. маньчжуры сами перешли в наступление и, воспользовавшись внутренней войной в Китае, захватили в 1644-1647 гг. всю страну. Антиманьчжурские восстания продолжались до 1683 г., после которого средневековый период истории Китая закончился.

Маньчжурам удалось за полвека сделать то, к чему безуспешно стремились китайцы две тысячи лет – объединить Восточную Азию. Но агрессия маньчжуров была политической, а не этнической уже потому, что маньчжуров было мало и прирост населения был невелик. Завоевав Китай, маньчжуры были вынуждены держать там гарнизоны, и, следовательно, почти все юноши служили на чужбине. Затем, став хозяевами Китая, богдыханы превратились в императоров династии Цин, которую постигла судьба всех ранее бывших инородческих династий Китая. Революция 1911 г. с точки зрения этногенеза была очередным национальным переворотом, подобным тем, которые привели к власти династии Хань и Тан. Но на этот раз жертвами этнической агрессии китайцев стали остатки маньчжуров, монголов Внутренней Монголии, тибетцев и потомки уйгуров в Синь-цзяне. Такова логика истории и этногенеза, не зависящая от воли отдельных личностей, добрых или злых. Однако ясно, что три больших степных этноса, разделенных обрывами культурно-исторической традиции, тем не менее имели между собой много общего, явно не унаследованного путем передачи. Следовательно, отмеченная общность лежит на порядок ниже этнической, то есть в сфере этнографической, и является следствием сочетания природных условий. В самом деле, поддержание системы кочевого хозяйства в условиях резких колебаний климата и необходимость постоянного сопротивления агрессии: ханьской, танской и минской– в значительной мере определяли сходство характера отношений и развития центральноазиатской этнической целостности. И все же хунны, тюрки и монголы весьма разнились между собой, но все они были барьером, удерживающим Китай на границе Великой степи. В этом их заслуга перед человечеством.

В этой жестокой борьбе – объяснение мнимой застойности народов Срединной Азии. Они не уступали европейцам ни в талантах, ни в мужестве, ни в уме, но силы, которые другие народы употребляли на развитие культуры, тюрки и уйгуры тратили на защиту независимости от многочисленного, хитрого и жестокого врага. За 300 лет они не имели ни минуты покоя, но вышли из войны победителями, отстояв родную землю для своих потомков.

Нет, никак не подходят к монголам надетая на них маска патологических агрессоров и разрушителей культуры.

В войнах, которые они вели, инициатива борьбы принадлежала отнюдь не им. Половцы в 1208 г. приняли к себе врагов монголов – меркитов... и пострадали вместе с ними. Хорезмшах Мухаммед казнил монгольских подданных и оскорбил послов; хорезмский султанат был разрушен. Вопрос о походе Батыя в Европу слишком сложен, чтобы разбирать его здесь. Мнения историков расходятся. Отметим лишь, что наивная монголофобия была лозунгом либеральнобуржуазной (модной) историографии, тогда как добросовестные историки, как дореволюционные: Н.М.Карамзин, С.М.Соловьев, С.Ф.Платонов, так и современные: А.Н.Насонов, отмечают сложность проблемы и отсутствие «национальной» вражды монголов с русскими. Вражда началась лишь в XIV в., когда монголы растворились в массе поволжских мусульманских народов, то есть через 100 лет после смерти Батыя.

Что же касается разрушения культуры...

В 1237 г. монголы завоевали царство Тангут, но рукописи Хара-Хото на тангутском языке датируются XIII-XIV вв. Когда же в 1405 г. китайцы империи Мин заняли тангутскую землю, тангутов больше не стало.

Монголы XII-XIII вв. были молодым этносом и вели себя так же, как и все другие этносы в фазе подъема. Разве добрее их были викинги или норманны, захватившие Англию и поработившие ее народ в XI в.? А немецкие феодалы, опустошавшие Италию при четырех Оттонах и вырезавшие полабских славян, и, наконец, рыцари первого крестового похода – чем они лучше монголов?

Разница между теми и другими была лишь в том, что монголы к 1369 г. потеряли свои завоевания и перешли к обороне, а западногерманские феодалы за такое же время от начала этногенеза развернули колониальную экспансию на Ближний Восток. Просто монголы как этнос были на 300 лет моложе романо-германского «Христианского мира», и сравнение культур должно происходить с учетом «возрастов» этносов. И если европейцы гордятся расцветом искусства в XV в., называя его «Возрождением», то монголы, ойраты и маньчжуры прошли аналогичную фазу в XVII-XVIII вв. И в том возрасте, когда испанцы покорили Америку, маньчжуры, перехватившие у монголов инициативу, завоевали Китай.

Ныне монгольский этногенез вступил в инерционную фазу «золотой осени», и следует ожидать расцвета цивилизации на 300-400 лет, разумеется в случае, если какая-нибудь злая воля не прервет развитие Монголии внешним вмешательством, как было с хуннами и тюркютами. Будем надеяться, что этого не произойдет.

Этнос – система столь эластичная и резистентная, что поколебать ее, деформировать, а тем более уничтожить удается лишь в тех случаях, когда происходит смена фаз этногенеза. Но тем не менее этносы исчезают, оставляя после себя археологические культуры и этнографические пережитки. Люди при этом не вымирают, а входят в состав новых этносов. Так, среди нас бродят потомки скифов и хуннов, шумеров и кельтиберов, хотя этих этносов нет. И видимо, через 2 тысячи лет не останется англичан и датчан, хотя люди будущего будут их потомками, обновленными до неузнаваемости.

Кто же этот невидимый враг, пожиратель этносов и разрушитель культур? Что это за неотвратимое нечто, более мощное, нежели угроза войн и стихийные бедствия? На это ответил не историк, а поэт: «О, что нам делать с ужасом, который был бегом времени когда-то наречен?» Попробуем ответить и на этот последний вопрос, хотя исчерпывающим ответ быть не может.