Глава IV Монголы Чингисхана и современный этнос – халха-монголы

Глава IV

Монголы Чингисхана и современный этнос – халха-монголы

Знание истории, как знание самого себя, необходимо для современного развития, потому что оно дает возможность глубже почувствовать пусть неизбежных утрат, но, вместе с тем, готовит дорогу прогрессу.

Олжас Сулейменов. «Кочевники и культура», 1977 г.

Древнегреческий историк Страбон (63–24 г. до н. э.) оставил нам, потомкам, следующее завещание: «История же – будь то древняя или новая – требует истины, а чудесному в ней нет места». То есть, история должна быть объективной, отражать жизнь такой, какой она была на самом деле.

На основе новых, недавно вышедших из печати научных публикаций в российской и казахстанской прессе таких новаторов-исследователей, как Гали Еникеев, Константин Пензев, Кайрат Закирьянов, Балтабек Умирьяев, Александр Бушков, Марат Жандыбаев, Канат Серикпаев, Марлен Зиманов, Хасен Кожа-Ахмет, Рафаэль Безертинов, которые дают нам возможность по-новому взглянуть и оценить ранее запутанный и неясный вопрос Чингисхановедения – кто такие монголы Чингисхана и современный этнос – халха-монголы. Судьба новаторов, носителей новой идеи, особенно в истории, сложна и трудна в признании. Тут неумолимо действует устойчивый афоризм: «Сначала над тобой смеются, потом ненавидят, потом борятся, а уж потом (если твоя концепция выдержала все испытания) приходит успех». И, несмотря на это предубеждение, попытаемся прокомментировать и придать новой идее указанных авторов утверждающее, мажорное звучание в стройном ансамбле Чингисхановедения.

Значение раскрытия вопроса о происхождении монголов Чингисхана и кто такие современные халха-монголы – важнейшее в современной исторической науке, которое стоит на первом месте в изложении истории великого преобразователя мира.

Историю Чингисхана писали его враги: китайцы, персы, арабы, русские.

Соседями родного рода Чингисхана борджигинов (сероглазые) были: тайджуиты, татары, джалаиры, онгираты, онгуты, кереиты, кимаки, меркиты, найманы.

В «Сборнике летописей» Рашид-ад-Дина (1247–1318 гг.) – авторитетнейшем источнике по Чингисхановедению [104], вторая глава «Сборника» озаглавлена: «О тюркских племенах, которых в данное время называют монголами, но в древности у каждого из них было особое имя и прозвание, имели они также и господствующее положение, и подневольное состояние», третья глава – «О тех тюркских племенах, из коих каждое в отдельности имело царя и вождя…». То есть, Рашид-ад-Дин утверждает, что Монголию в XII–XIII веках населяли тюркские племена.

Стало быть, в своей работе Рашид-ад-Дин представляет «формулу формирования нового монгольского народа из прежних тюркских племен, как политический проект в рамках государства Чингисхана» [2, с. 138].

Авторитетные арабские, персидские историки и первые европейские путешественники в своих сочинениях, монголов Чингисхана именуют татарами. Итальянец Плано Карпини главы своего отчёта озаглавил так: «О положении земли Татар», «О правах Татар», «О князьях Татар»… [из 100]. Гильом де Рубрук о своём путешествии к великому хану в 1253 году «описал всё, что увидел у Татар» [100, с. 116]. У арабского историка Ибн-ал-Асир (1160–1233 гг.), например, каждая глава исторического труда имеет своё название: «О вторжении Татар в страны мусульманские»… [47, с. 25]. Персидский историк Джувайни (1225–1283 гг.) одним предложением объединил всех вместе: «А так как у племен татарских не было письма, повелел он (Чингисхан), чтобы монгольские дети обучались письму уйгуров» [50, т. 5, с. 11].

Французский историк-востоковед Жан-Поль Ру, почётный директор Национального центра научных исследований, в своей книге «Тамерлан» по этому поводу уточняет: «Ни в Монголии, ни в Сибири сосуществование рас тюркской и монгольской никогда не имело места, и что всегда существовала только одна раса, тюркская, и что название «монгол» есть измышление. «Народы, коих нынче именуют монголами, в древности так не назывались, а данное название было придумано после того, как их время уже минуло» («Тамерлан», изд-во «Молодая Гвардия», ЖЗЛ., Москва, 2004 г., с. 178).

И если верить «Сказанию…» [136], то эти кочующие племена: тайджуиты, татары, кидане, меркиты, онгуты, найманы меж собой общались свободно, воевали и торговали, ездили в гости и на свадьбы и всегда обходились без переводчиков.

Племя «менгу или минву», т. е. подлинные монголы, жили далеко на северо-востоке, в низовьях Амура и были истреблены чжурдженями во второй половине XII века, и «никаким образом», как подчёркивает академик В.П. Васильев, не относились эти «менгу» к монголам Чингисхана [36, с. 195]. Чингисхан с ними никогда не соприкасался.

И хотя понятие Мэнгли ел известно со времен Первого тюркского каганата (752 г., надпись на памятнике Кюльтегину), название монгло официально укоренилось в 1206 г. при провозглашении Чингисханом нового объединенного государства из всех окружающих тюркских плмен. «Я хочу, чтобы все народы, «живущие в войлочных юртах», отныне назывались монголами». И это новое название было безобидно приемлемо для всех разноплеменных народов, объединённых в одно государство во главе с Чингисханом.

Разумеется, для нас, далеких потомков, самым важным разъяснением этого спорного вопроса будут доводы и рассуждения самих монгольских ученых-историков. Вот как описывает это судьбоносное решение первый монгольский историк Санан Сетчен (1662 г.), приписывая нижеприведенные слова самому Чингисхану: «Этот народ биде (монголы[3]), который, не смотря на все страдания и опасности, которым я подвергался, с храбростью, упорством и приверженностью примкнул ко мне, который, с равнодушием перенося радость и горе, умножал мои силы, – я хочу, чтобы этот, подобный благородному горному хрусталю, народ биде, который во всякой опасности оказывал мне глубочайшую верность, вплоть до достижения цели моих стремлений, – носил имя: «кеке-монгол» и был самым первым из всех живущих на земле!» – «С тех пор, – добавляет Санан Сетчен, – народ этот (численность которого при Чингисхане достигла 400 000 душ) получил название кеке-монгол» [131, с. 71–72].

Вот кто первый провозгласил и дал это имя объединенному тюркскому народу – сам Чингисхан.

«Над всеми поколениями, живущими в войлочных кибитках, – говорится в «Сокровенном сказании монголов» – Чингисхан отселе провозгласил единое имя монголов; это имя было такое блестящее, что все с пробуждающимся национальным чувством стали гордиться им. Все предводители родов и племен становятся вассалами монгольского хана и приобретают имя монголов». Другими словами, имя это распространено на все родственные собственно монголам племена, объединенные под скипетром Чингисхана» [131, с. 72].

Таким образом, главный тезис об образовании монгольской общности (нации) в 1206 году на Курултае из объединенных племен подтверждается монгольскими первоисточниками!

Ойратский историк Э. Хара-Даван подтверждает (1929 г.): «История каждого народа начинается только тогда, когда глухие, таящиеся в глубинах душ народных, стремления находят какого-нибудь гениального выразителя, крупную личность, героя из его среды. Только тогда «племя», «род» становятся народом, только тогда, с памятью об этом герое, пробуждается в умах народа сознание о своем единстве и в пространстве, и во времени; эта память делает историю. Таким героем монгольского народа был Чингисхан; до его появления монгольского народа, как единого целого, каковым узнала его всемирная история – не было. Были рода, племена, растительно свежа, буйственна и богата была их жизнь. Страсти были первобытны, не стеснены, ярки как цветы, покрывающие весною монгольскую степь. Личность не играла роли, жили все родовой жизнью. С момента появления Чингисхана отдельные роды и племена монгольские, объединившись, стали народом историческим, а его герои пробудили у народов Азии и Европы, – у одних сочувственный, восхищенный отклик, у других – ужас и страх, – подобный тому, как клекот орлиный заставляет волноваться мирный птичий двор» [131, с. 76].

«Очень интересное мнение высказал уже не раз здесь упомянутый академик В.П. Васильев: «По Юаньской истории можно заключить, что Чингисхан принадлежал к племени или поколению монголов, которые уже существовали до него; но все удостоверяют нас согласиться с китайским писателем Мен Хуном (южно-сунский дипломат, находившийся в ставке Чингисхана), современником Чингисхана, который утвердительно говорит, что это имя сначала не было известно его подданным и выдумано только во время принятия им императорского титула и что во всем этом участвовали киданьские перебежчики, которые внушили этому завоевателю китайские понятия о названии царств, годах правления. По этим понятиям, когда кто принимает императорский титул, то он назначает наименование своей династии. Тэмучжин принимает титул Чингисхан, что соответствует китайскому понятию о годах правления и даёт своей державе имя монголов. Китайский писатель именно говорит, что последнее название было выбрано по воспоминанию о храбрых мэнву, он оспаривает тождество этих мэнву с новыми монголами» [2, с. 144].

Давая свои комментарии к книге английского профессора Э. Паркера «Тысяча лет из истории татар», членкор Международной экономической академии Евразии Юлдуз Халиуллин отметил: «На восточных окраинах тюркоязычного мира существовали два татарских государства: Ганьсу (Синьцзян) и Ляо в Северном Китае. Всё пространство между ними, протяженностью более двух тысяч километров, называлось татарской степью»… А чуть выше тот же ученый отметил: «Свой тезис о тюркоязычности хиен-ну, скифов и гуннов профессор Паркер аргументированно развивал и смело защищал на протяжении тридцати лет вплоть до своей кончины».

При всей своей проницательности Паркер в Степи монголов не обнаружил. И хотя степные кочевники к северу от Великой Китайской стены разделялись по племенам, но внешний вид, язык, образ жизни у них был одинаковым. Видимо, поэтому Паркер, по примеру китайцев, их тоже называл одним словом – тюрки, а иногда и татарами.

Ученый-академик Ю. Халиуллин отмечает: «Могущественное кочевое царство татарских племен – главный партнер древнекитайской империи. Задолго до христианской эры «ездящие на коне, едящие мясо и пьющие кумыс» кочевые племена Средней Азии (по-китайски «та-та» или «та-цзы») практически были единственными иноземцами, с которыми китайцы поддерживали регулярные многосторонние контакты. Обменивались послами и визитами высокопоставленных лиц, торговали – главным образом на основе бартера «лошади на шелк».

Воевали и заключали перемирия, вновь конфликтовали и вели борьбу за сферы влияния на огромных просторах Евразии. Говоря современным языком, татары и китайцы были вовлечены в систему международных отношений со всеми государственными атрибутами и последствиями» (там же).

К сказанному, следует добавить, что бывали случаи, когда татарский предводитель становился китайским императором. Конечно, в этом случае, согласно китайского обычая, своё имя он менял на китайское.

Подводя итоги значения научного труда Паркера академик Ю. Халиуллин пишет: «Главный научный постулат концепции Паркера, безусловно, не в том, что он пишет о татарах, требующих еще как бы «дальнейшей расшифровки» и детального исследования. Его основной тезис значительно шире и заключатеся в другом: кочевые племена хиен-ну, скифы, гунны и тюрки, занимавшие огромные пространства Евразии в течение тысячи лет, были различными стадиями исторического развития одних и тех же племён. А это означает, что все они были древними предками тюркских народов, включая современных татар» (Ю. Халиуллин – член-корреспондент Международной экономической академии Евразии. Статья о Э. Паркере из Интернета).

К сказанному, безусловно, следует добавить: «…и современных халха-монголов». Ибо современные халха-монголы являются наследниками своих древних предков тюрков, в том числе и Великого Чингисхана, как территориально, так по образу жизни и частично по языку.

Доказательство тому – диссертация Бухатулы Базылхана, который почти 40 лет тому назад, произвел сравнительный анализ «языка Чингисхана» и современного халха-монгольского, о чем ранее в этой книге было уже сказано.

К аналогичному выводу пришел и известный тюрколог Мурад Аджи: «Слово «монгол» появилось только при жизни Чингисхана, и это не этническое название, а именно политическое название объединения народов» («Азиатская Европа», изд-во «АСТ», Москва, 2006 г., с. 849).

И далее Мурад Аджи поясняет, что Чингисхан в первую очередь объединил тюрков, соседних племен и создал тюркское государство» (там же, с. 845–859), т. е. применяя термин ученых-тюркологов, Чингисхан создал Четвертый Тюркский каганат, который стал называться по европейскому образцу Великой Монгольской империей. А по-тюркски – Мэнгли ель («Вечное государство»).

Причем, языком общения объединенного государства стал самый известный говор степи Дашт-и Кипчак, называемый «татарским» (по А.В. Тугану). И не вдаваясь в подробности, а по сути, пренебрегая выяснением и разбирательством национального состава, как российские, так и европейские ученые-историки всех тюркоязычных народов причислили к татарам: крымские, казанские, кавказские, сибирские и пр. пр. и даже «московские татары».

Указывая на некоторые имеющиеся противоречия в «Сокровенном сказании монголов», С. Акимбеков выдвигает спорную версию: «Данная история писалась уже после образования империи Чингисхана. То есть после того, как было принято общее название монгол для всех племен, вошедших в состав империи. Поэтому понятно, что история про прадеда Чингисхана Хабул-хана, который, согласно ей, был ханом всех монголов, являлось важной составной частью исторической идеологии нового государства и должна была придать ему дополнительную легитимность» [83, с. 139].

Ещё великий Н.М. Карамзин писал: «Народы не падают с неба и не скрываются под землю». Бывало, и неоднократно, что в истории исчезало название народов, но не сами народы. Задолго до Чингисхана народы Великой Степи назывались ариями, скифами, саками, гуннами, половцами и т. д., а потом после распада Монгольской империи, стали называться ногайлинцами и узбеками в Золотой Орде, а ещё позднее – казахами в Казахском ханстве» [44, с. 113].

«Одним из исторических парадоксов, связанных с появлением величайшей Монгольской империи является отсутствие народа-прародителя этого славного имперского имени. И ведь, действительно, до Чингисхана монгольское народное или хотя бы родовое имя не упоминалось. Не то, чтобы как нечто значительное. Оно не упоминалось вообще.

В связи с таким парадоксом в источниках выискиваются любые созвучия, на основании которых имперским пра-этносом становятся некие «Мэн-гу», в совсем уж позабытые времена, участвовавшие в неких местечковых событиях. Однако, это имя малоизвестно, если сказать, что оно вообще не известно, а «добыто» из «местечковой» истории. И все же исследователей не смущают чрезмерные разрывы во времени и в пространстве между Мэн-гу и монголами.

Из многих этнонимов, из многих окружающих его кочевых племен создавал свой Монгольский улус Чингисхан. В условиях, когда его собственный наследственный удел отказывал ему в повиновении, он не имел ресурса возвыситься сам и возвысить свой род. Поэтому он создал политическое сообщество, в котором не было государствообразующего племени или улуса.

Поэтому он расчленил родовые сообщества, перераспределив их по войсковым подразделениям. А при отсутствии основного улуса поиск древнейшего имени «монголов» не оправдан.

В условиях чересполосного проживания потомков хуннов и сяньбийцев род Чингисхана мог происходить как из тюркизированных по языку сяньби, так и из «монголизированных» по имени тюрков. Впрочем, даже в таком сравнении последнее предпочтительнее, поскольку тюркская этнополитическая и религиозно-культурная традиция Чингисхана не вызывает сомнения» [42, т. 1, с. 114–115].

В 1218 году вместе с Чингисханом ушли на Запад для покорения Хорезмшаха не менее 10 туменов «коренных монголов»; в 1235 году для покорения Поволжья, Руси и стран Восточной Европы под руководством Бату-хана ушло еще около двух туменов монгольского войска; в 1252 году для завоевания Ирана и «отдаленных восточных краёв» из Монголии под руководством царевича Хулагу было отправлено свыше 7 туменов воинов вместе с семьями и имуществом [41, с. 212, 228] (Вопрос о численности монгольских войск в исторической науке до сих пор пока окончательно не выяснен). Ушли туркоязычные тайджуиты, кереиты, найманы, онгуты, меркиты, татары, которые по велению Чингисхана теперь гордо называли себя монголами.

Французский исследователь Рене Груссе подтверждает, что Чингисхан обескровил Монголию и увел в походы лучшие силы степи, которые навсегда осели и растворились в чужих странах [105, с. 234].

И ещё один важный момент. В 1351 году в Китае началось восстание против монголов, с целью свержения династии Юань, родоначальником которой был Хубилай (1215–1294 гг.), внук Чингисхана. В 1368 г. последний император династии Юань Тоган-Тимур вынужден был бежать в Монголию из Китая. Соответственно, были уничтожены и средневековые татары, как этнос в данной части Евразии, и все «бородачи-монголы» [118, с. 160]. О массовом изгнании и уничтожении монголов, проведённом китайцами, есть подтверждение в аналогичной акции против тангутов, которую описывает учёный-путешественник П.К. Козлов [118, с. 161], в 1758 году китайцы подобную акцию провели против джунгар, перед которыми в течение почти двух веков трепетала вся Центральная Азия. И где теперь джунгары?

И, конечно, следует дать несколько развернутую картину образования современных халха-монголов. Конкретные преобразования в Монголии произвел Даян-хан (1470–1543). Об этом хронологическом периоде в Монголии более обстоятельно изложил исследователь из Казани Р.Н. Безертинов в своей книге «Геополитика и правители татаро-монгольских империй», г. Казань, 2013 г.: «Объединенные племена, которые концентрировались вокруг реки Халха, Бор-Нора и нижнего Керулена, получили название халха. Отсюда халхи, изгоняя ойратов, расселились в западном направлении к Убеа-Нору.

Впоследствии этот термин прочно закрепился за большей частью современной территории Монголии – Халха, а также за восточными монголами, потомки которых носят этноним халха-монгол.

Халха-монголы не племенное, а сборное образование из разных степных и лесных племен. Так сложилось ядро будущих халха-монголов. Халха-монголы состояли из племен: борджегинов, хотогойцев, дариганцев, хорчинцев, чахаров, узумчинов и других племен, и немонгольского происхождения племен тунгусов, тангутов, сартулов и других. Среди этого образования были и такие лесные племена, которые не вели хронологию своих предков. Вот это сборное образование постепенно стали забывать свои родо-племенные деления, а к XVII–XIX векам они окончательно забыли свои рода и племена. Вобрав и поглотив десятки малых групп племен и родов Центральной (современной) Монголии, появился новый халха-народ, со своим языком, немного отличающийся от языка ойратов (калмыков) и южных монголов. Монголы МНР – сложившаяся социалистическая нация, ядром которой являются халха. В современной Монголии халха, халхасцы, халха-монголы составляют 80 процентов с численностью 1,65 млн. человек. Живут главным образом в центральной, южной и восточных аймаках Монголии. Язык халха входит в восточную группу монгольских языков, он лег в основу современного монгольского литературного языка.

Последний китайский император династии Юань Тогон-Темир в 1368 г., как уже отмечалось, вынужден был бежать из Пекина на родину своих предков в Монголию.

Но Тогон-Темир не бежал, а скорее всего, эмигрировал на родину своих предков. И не один, а вместе со своей администрацией и другими правительственными чиновниками – монголами, которые в Китае занимали ведущие ключевые должности. Таковых насчитывалось свыше одного тумена. У себя на родине в Монголии, чингизиды, как и в прежние былые времена, стали весьма жестко бороться за власть, пренебрегая жизнью соперников. Некоторые добились успеха.

Наиболее влиятельным из них оказался Батмонг Даян-хан (1470–1543 гг.), могущество которого стало тревожить Китай. Его преемник Алтан-хан (1543–1589 гг.) совершал набеги на северные провинции Китая, а в 1577 году он принял буддизм в качестве государственной религии. Другой его соплеменник, например, хан чахоров Тумен Сасакту (1557–1593 гг.), также принял ламаизм. Его правнук Легдан (1604–1634 гг.) был смещён Маньчжурским императором. Младший сын Даян-хана Гэрсэнз (1513–1549 гг.) стал управителем племени халха. Он же чингизид! [48, с. 275].

Современный российский исследователь К.А. Пензев происхождение слова «халха» трактует следующим образом: «Основную часть населения МНР составляют халхинцы (т. е. обитатели Халхи), которых в литературе обычно и принято называть «монголами. Термин «монгол» не является самоназванием этнического большинства населения МНР, тем не менее, это так. В настоящее время самоназванием монголов является лексема «халха». Происхождение этнонима «халха» можно датировать примерно концом XV – началом XVI в., временем правления Даян-хана».

Полагаю, что этноним «халха» установился в период, когда монголы вели военные набеги против Китая, стремясь вынудить его к торговому обмену ремесленных и земледельческих товаров на продукцию животноводства.

Территории, служившие базой для подготовки новых походов и отдыха, назывались «халхаминь» – «щит мой» (в современных монгольских языках слово «халха» также имеет значение – «прикрытие, щит, заслон». Таким образом, данный термин был перенесен на название страны, а затем уж и на название народа» [97, с 152].

Не сбрасывается со счетов и то, что в Монголии есть река с таким названием – Халха.

Основным бедствием монгольских этносов была привычка семейного разделения. Рене Груссе приводит пример, когда после смерти могущественного правителя Ордосского ханства Гюн Беликту Мергена в 1550 году его племена были распределены между девятью его сыновьями [48, с. 276]. А поодиночке их разбить маньчжурам не составляло особого труда. Да и воинский дух, былое величие монголов, в связи с принятием буддизма, иссякло навсегда под набожным влиянием тибетского клерикализма. В XVII веке халхасские принцы стали хозяевами всей Монголии, оттеснив западных монголов («Дербен-Ойрат») ещё далее на запад, к Иртышу. (Но это будет уже другая Джунгарская история). Оставшиеся прежние «монголы Чингисхана» в количестве 6 туменов, о чем говорится в монгольских летописях середины XVII века (см. главу III), были практически ассимилированы и утонули в маньчжурской массе.

Для полной ясности здесь следует привести и высказывание выдающегося польско-российского востоковеда В.Л. Котвича[4], который категорически отвергал саму возможность генетического родства тюркских языков с монгольскими и тунгусо-муньчжурскими.

Анализ общего сложения тюрко-тунгуссо-маньчжурского языка на территории бывшего государства Бохай (VII–X вв.) изложил в своей теории В.Л. Котвич (цитируется по книге Ж. Байжумина, источник № 8, с. 163–164). «Благодаря постоянному передвижению различных по языку этнических групп и часто возникающих языковых контактов, можно с уверенностью говорить, что крайне важно отметить, о, главным образом, заимствованиях из тюркских языков в монгольских и тунгуссо-маньчжурских, наряду с лишь незначительным воздействием последних на сами тюркские языки».

Особенностью капитального труда Котвича «Исследование по алтайским языкам» стал намного более полный учет огромной специальной литературы по каждой из групп языков и гораздо более широкое использование имеющихся по данному вопросу материалов.

В этом отношении его исследование значительно превосходит труды основных адептов теории генетического родства алтайских языков – Г.И. Рамстеда, Н.Н. Поппе и других. Как следствие – исследования Котвича воссоздают гораздо более полную и точную картину сходства и различия основных групп языков «алтайской семьи»: тюркской, монгольской и тунгуссо-маньчжурской.

Отстаивая собственный тезис о преимущественном воздействии тюркских языков на формирование монгольских, Котвич сумел сделать очень важный вывод и убедительно доказать, что тюркские корни слова являются более древними и более краткими, по сравнению с монгольскими корнями, усложненными конечными гласными. Вместе с тем многие характерные черты и особенности монгольских и маньчжурских языков, позволяют говорить о генетической близости именно этих языков. По подсчетам специалистов, общий фонд схождения в тюркских и монгольских языках составляет: лексических – 25 %, морфологических – 50 %. Схожесть в тюркских и тунгусо-маньчжурских языках: лексических – 10 %, морфологических – только 5 %. Это, возможно, свидетельствует о том, что древних монголоидных племен, являвшихся носителями некого особого архаичного прамонгольского языка, попросту никогда не существовало. Сами же монгольские языки возникли вследствие языкового смешения, произошедшего в результате исторического взаимодействия двух генетически самостоятельных групп древнейших языков – тюркских и тунгусо-маньчжурских».

Это во многом подтверждается и тем, что древняя территория проживания лесных народностей мэньву, мэньва и других, ставших, по мнению специалистов, основой формирования кочевого монгольского общества (только лишь по названию – А.О.), полностью совпадает с исторической территорией обитания тунгуссо-маньчжуров.

Северная полоса Маньчжурии и южный берег Амура, откуда они происходят, являются и коренной областью раннего этногенеза тунгуссо-маньчжурских народностей. Основой их хозяйственно-экономической деятельности является охота, рыболовство, собирательство и частично земледелие» [8, с. 163–164].

Доказательства востоковеда В.Л. Котвича актуальны и в нынешние времена. Посмотрим на карту Л.Н. Гумилева [23, с. 29]. В монгольских степях, как и тысячу лет до Чингисхана, так и во времена Чингисхана, обитали различные тюркские кочевые племена. Об этом, полагаю, никто спорить не будет, так как существуют многочисленные и убедительные доказательства, которые будут приведены в этой главе.

Начиная от «Сокровенного сказания…», где родословная Чингисхана восходит к мифическому Бодончару и его божественной матери Алан-гоа, все имена его предков тюркские: Барин-Ширату, Менен-Тудун, Хача-Кулюк, Кайду, Тумбинай, Кабул-хан, Бортан-Баатур, Таргитай, Есугей. Имена его братьев, сестры, ближайших родственников и последующих трех поколений, опять-таки – тюркские: Хасар, Темулун, Темуге, Жоши, Бату, Береке, Шибан, Чагатай, Мутуген, Есенту, Байдар, Угедей, Тулуй, Куюк, Ари-Буга, Сартактай, Баян, Барак, Токта и т. п.

Сам Чингисхан объединил окружающие его кочевые тюркские племена в единое государство во главе с ним самим и назвал свой народ монголами[5]. И это новое название всем понравилось, так как не ущемляло ничьих интересов и прав. Итак, кочевники Монголии в одночасье стали монголами. Но говорили и писали на тюркских языках, или на диалектах тюркского языка, о чем здесь далее и будет доказано. Но судьба монгольского народа в XVI–XVII веках круто изменилась. К середине XVII века в Монголии количество населения, по данным монгольских летописей, составляло всего 6 туменов, примерно 60 тыс. (Указанные цифры взяты из монгольских источников и далее будут обоснованы). Их без труда завоевали джурчжени, которые с 1640 г. стали называться маньчжурами.

Маньчжуры, как победители, надо полагать, к коренному населению предъявили жесткие требования, так что через одно-два поколения монголы стали говорить на новом языке, который сложился «в результате исторического взаимодействия двух…» (см. выше).

«Таким образом, вышеназванное образование станет называться Монголией, а в XIII–XV веках населяющие её тур/тюркские племена будут именоваться монголами, от которых на территориях современной Монголии и Внутренней Монголии в Китае, ассимилировавшись в XVI веке киданями и ойратами из Тур/сяньбийского родословного древа, а в XVII веке тунгус-маньчжурами, – пошли современные халха-монголы [39, с. 127].

«Ниже я привожу известные исследователям данного вопроса многочисленные доводы в защиту тюркоязычности монголов XIII–XVI веков, то есть монголов эпохи Чингисхана и сразу после неё, еще не ассимилированных тунгус/маньчжурами.

На территории современной Монголии находят только следы древнего пребывания тюрков: стелы – камни с руническими древнетюркскими надписями, так называемые «летописи» Монголии; курганы с захоронениями.

И почему все названия местностей, рек, озер, гор Монголии (особенно в древние и раннесредневековые времена, когда еще влияние дао-буддистской религии и, как следствие, тибето-тангутского языка не затронули «старо-монгольский» язык) у них имеются тюркские корни?

И почему слова, которые были в употреблении в администрации и в быту в империи Чингисхана, в абсолютном большинстве тюркского корня?

И почему у них, тогдашних монголов (еще не принявших буддизма), у самого Чингисхана, у его приближенных и полководцев, и, наконец, у всех сыновей и дочерей тюркские имена, и среди них почти не встречается людей с нетюркскими именами?

И почему даже столица имперской Монголии «Каракорум» имела явно древнетюркское наименование: «Великий город/столица»?

Причем, заметьте, все имена и наименования практически везде во всех письменных источниках даются в китайско-арабско-персидско-русской и других транскрипциях, а корень тюркский не исчезает, факт архиважный» [39, с. 131].

«И почему под конец существования монгольской империи Юань, в период освободительной борьбы китайцев против монголов, происходило тотальное уничтожение тюркской письменности и документов, изложенных на «языке татаров», как говорили повстанцы?» [там же, с. 133].

Поэтому хотя и около половины современных халха-монгольских слов имеют общие корни, или очень схожие с тюркскими языками, но они так изменились, что современные казахи при общении с монголами нуждаются в услугах переводчика.

Вот некоторые сходные слова монгольского и казахского языков, взятые из работы казахско-монгольского ученого-филолога Бухатулы Базылхана «Краткая сравнительно-историческая грамматика монгольского и казахского языков» (изд. 1974 г., г. Алматы).

Здесь следует заметить, что очень важно, Б. Базылхан – алтаист с одинаковым знанием и монгольских, и тюркских языков, является их носителем. Он автор школьных учебников монгольского языка для казахских школ в Монголии и автор двух словарей: казахско-монгольского и монголо-казахского.

Вот он момент истины филолога, заслуженного деятеля науки Монголии Бухатулы Базылхана – на «собственный путь развития» халха-монгольский язык Монголии вступил в XV веке, а по моей версии – несколько позже, в начале XVII века. Ибо, по историческим данным, знаменитый Даян-хан (1470–1543 гг.), а затем и его потомок Алтан-хан (1543–1583 гг.) вполне самостоятельно совершали военные набеги на Китай. И только, когда маньчжуры изгнали последнего монгольского хана Лигдена (1604–1634 гг.) в Тибет, и, соответственно, установили полностью на всей территории Монголии свою власть, процесс адаптации языка общения пошел в ускоренном темпе.

Дело не в дате, XV или XVII век, а в принципе поиска той самой истины – когда в Монголии возник халха-монгольский язык. И этот принцип подхода у нас совпадает.

Халха-монгольский язык в Монголии мог сложиться только в условиях коренных преобразований, которые произошли на территории всей страны. Во-первых, изменилась религия, монголы повсеместно приняли ламаизм, начали строить буддийские монастыри. Именно религия объединила побежденных и победителей. У них возникли общие интересы. Прежний тюркский язык общения в результате влияния тунгусо-маньчжурского языка, языка победителей, стал приспосабливаться, видоизменяться, трансформироваться в угоду властных структур. За последние три столетия прежний язык в Монголии так изменился, что современные казахи не понимают при общении халха-монголов. В приведенной здесь таблице (128 слов) это отчетливо просматривается.

Проблема тюрко-монгольских языковых взаимоотношений в данной моей книге одна из основных, которая во многом определяет подход к выяснению вопросов – кто есть кто. Поэтому считают целесообразным рассмотреть общие элементы или лексико-грамматические параллели в лексике казахского (как типичного тюркского), так и современного халха-монгольского языков.

Таблица сравнения казахских и халха-монгольских слов

(по Б. Базылхану, диссертация 1975 г., Алматы, АН КазССР)

Как видно из приведенной таблицы, лексика монгольского и казахского языков характеризуется большим сходством, общим происхождением, что объясняется единообразием материальной и духовной культуры, территориальной близостью и давними историческими связями монгольских и казахских племен и родоплеменных союзов. По предварительному подсчету профессора Б. Базылхана из 40 000 слов, зарегистрированных в словарях монгольского и казахского языков, общими являются более 3 000 корневых морфем и свыше 600 аффиксальных морфем, 24 000 производных слов, т. е.корневой язык казахов и монголов – общий.

«Общая тюрко-монгольская лексика по своей фонетической структуре и морфологическому оформлению большее сходство имеет между состоянием её развития в старомонгольском (языке Чингисхана) и в современных казахском языке, чем между казахским и современным халха-монгольским языками. Это, пожалуй, объясняется тем, что общее развитие языка монгольских и казахских племен на основе их интенсивного исторического контактирования происходило в основном до XIV–XV вв., а последующие эпохи характеризуются образованием самостоятельных тюркских и монгольских языков с собственными путями развития» [10].

Вот еще один момент истины, та точка отсчета, где был скрыт от историков процесс образования и формирования современного халха-монгольского языка, когда «монголы Чингисхана» приняли буддизм и вынуждены были подчиниться своим завоевателям тунгуссо-маньчжурским племенам и, естественно, «забыли язык Чингисхана». И эту точку отсчета уловил еще с 1974 года филолог Бухатулы Базылхан и отразил её в своей диссертации, которая осталась без внимания со стороны отечественных историков.

Этот вывод ученого-филолога в дальнейшем я постараюсь обосновать историческими фактами.

Кандидатская диссертация Бахатулы Базылхана была подготовлена в результате его пятнадцатилетнего поиска и исследования исторических взаимоотношений монгольских и тюркских языков в Институте языка и литературы Академии наук Монголии под руководством А. Лувсандэндэв – профессора АН МНР и члена-корреспондента АН КазССР, доктора филологических наук, профессора А.Т. Кайдарова. Оппонентами при этом были: Б. Ринчин и Г.Д. Санжеев – доктора филологических наук, профессора и Ш.Ш. Сарыбаев, кандидат филологических наук. Защита состоялась в январе 1975 года в Академии наук Казахской ССР и прошла на должном высоком уровне.

В дальнейшем филологи во всех своих статьях и справочниках стали отмечать, что современный халха-монгольский язык сложился в XVI–XVII веках. Но ученые-историки прошли мимо указанной диссертации, не заметили, что спустя десятилетия, по-прежнему твердят о монголоязычных татарах и найманах в эпоху Чингисхана.

Опубликованная работа филолога Б. Базылхана написана на казахском языке. Русскоязычные историки её не заметили, а казахские ограничились обсуждением её только в стенах Академии. Сам автор – житель Монголии, остался доволен тем, что так блестяще защитил свою диссертацию на родине своих предков. И никто из историков, никто не сделал обобщающих выводов.

Историки не учли, не обратили внимание на реалии событий последующих веков, когда Монголию оккупировали тунгуссо-маньчжурские войска, произошла смена жизненных ориентиров, изменилась религия и мировоззрение аратов. С этого времени, с начала XVII в., и возникли все последующие изменения в этносе монгольского народа.

Это ли не абсурд, казус. В исторической науке подобное бывает, когда отдельные руководители научных объединений, авторитеты от науки, кичась своим высоким административным положением и прежними заслугами, других мнений не приемлют.

Быть может, поэтому ученые лингвисты придумали нейтральный, «удобный» термин – «алтайская группа», куда зачислили всех тюрков и монголов.

Всякая цивилизация стоит на трёх китах: язык, религия и письменность. Все три составляющие в XVII веке в Монголии кардинально изменились.

Любой современный казах, умеющий читать древние рунические знаки на каменной стеле Кюль-Тегина и Бильге-кагана (732 год), поймёт, о чём речь. С тех пор прошло 1260 лет. А для современных монголов этот текст непонятен.

В 1204 году при покорении найманов в плен к Чингисхану попал хранитель печати Таян-хана уйгур по имени Тататунга, который впоследствии ввёл в Монгольском государстве уйгурскую письменность, состоящую из 21 буквы, писали столбиком, сверху вниз. Уйгуры – тюркский народ, при общении с другими племенами Чингисхана обходились без переводчика. Поэтому Чингисхан принял понятную ему уйгурскую письменность и велел обучать этой грамоте своих внуков. Западные исследователи, не умеющие читать уйгурское письмо, заявляли: «Написано по-монгольски».

Чингисхан сделал уйгурское письмо официальным алфавитом Монгольской империи.

Самыми убедительными аргументами, не поддающимися никаким исправлениям, являются археологические находки. «Монет с монгольскими надписями в Золотой Орде, например, нигде не обнаружено, тогда как встречаются монеты с тюркской надписью арабскими буквами. Ханские ярлыки написаны уйгурским шрифтом на тюркском языке» [1, с. 261]. А о пайцзах на тюркском языке последует целая глава.

За двести с лишним лет «татаро-монгольского ига» обязательно в русском языке должны были остаться монгольские слова и фамилии. Но их нет, днём с огнём в словаре русского языка не отыщите вы этих терминов. Монгольское нашествие на Русь не оставило никаких языковых следов. Даже самых незначительных. Новые термины, связанные именно с этой эпохой, пришли, но они тюркские. Судите сами: атаман, караул, колчан, есаул, бунчук, облава, булат, базар, магазин, товар, деньга, алтын, безмен, аршин, армяк и т. д. Более 250 слов тюркского языка, заимствованных русским языком, приводится в этимологическом словаре русского языка М. Фасмера [44, с. 181].

Вспомним из «Сказания», § 42 – Чингисхан происходил из рода борджигин – (сероглазые). Из персидской летописи «Муиз…» (1426–1486 гг.), говоря о потомках Джучи-хана сказано: «… весь их род был голубоглазым и золотистым» [50, т. 3, с. 24]. Академик В.П. Васильев, будучи в Китае, видел древний портрет Чингисхана, где он изображён европеоидной наружности [36, с. 99]. Тунгусско-маньчжурские племена сероглазыми и рыжими не бывают.

«Монгольские учёные признают, что современные монголы потеряли язык монголов Чингисхана, не желая признавать, что современные монголы и монголы Чингисхана – существенно различны между собой по языку, религии, менталитету.

Академик В.П. Васильев (1818–1900 гг.) – выпускник Казанского университета, писал: «Скорее всего, мы можем допустить, что Чингисхан не говорил языком, который мы ныне называем монгольским, имея в виду также, что вряд ли говорили на этом языке и единоплеменные с Чингисханом «древние монголы» [36, с. 57]. Под «древними монголами» академик подразумевает сборные тюркские племена, которых Чингисхан объединил в одно государство.

На памятнике Чингисхану в г. Аварге (Монголия) высечены знаки – тамги со всех четырёх сторон постамента. Исследователь из Казахстана Кайрат Закирьянов среди них насчитал 40 казахских родовых знаков. На вопрос об их происхождении, профессор, доктор исторических наук Баяр ответил таким образом: «Этот памятник выполнен моим другом, который собрал все петроглифы, найденные на территории Монголии, и перенёс их на камень» [44, с. 96]. Ещё одно подтверждение тому, что предки казахов (тюркский народ) ранее жили на территории Монголии, оставили там свои автографы, которые теперь выставлены на всеобщее обозрение. Но так исторически сложилось, что им пришлось уйти на Запад, а их место заняли выходцы из Маньчжурии, смешавшись с оставшимся местным населением.

Таким образом, современная этническая ситуация в МНР коренным образом отличается от этнической ситуации эпохи Чингисхана. И утверждать, что язык современных халха-монголов является естественным развитием прежнего языка «монголов Чингисхана» будет не совсем корректным. Конечно, определенная схожесть языков присутствует. И эти схожесть и различие конкретно доказаны заслуженным деятелем науки Монголии Бухатулы Базылханом в своих диссертациях 1975 и 1993 годов. Коренной перелом в смене языка и религии, и, следовательно, в менталитете всего народа в Монголии, произошел в XVII веке, когда Монголия была полностью оккупирована тунгуссо-маньчжурскими племенами и утвердилась новая религия – буддизм.

Первый буддийский монастырь в Монголии был построен в 1586 году, а в 1921 году их было уже около 750. Буддийские ламы обязаны соблюдать обет безбрачия. Значительное число мужского населения были монахами, поэтому прирост населения в стране до 1921 года отсутствовал вообще.

…Воинский дух у населения под воздействием буддийского клерикализма исчез навсегда.

«Этнос «древних монголов» мог или должен был, несмотря на развал их Державы, «просуществовать» до настоящего времени, при этом обладая в достаточной мере признаками и свойствами, который данный этнос имел в период становления и могущества их государства» [36, с. 31]. Увы, на территории Монголии этого не произошло.

«Монгольский народ, некогда потрясший вселенную, начиная с XIV в., сам вошел в длительный период глубокой национальной депрессии и застоя… И этот кризис, в той или иной мере, продолжается до сих пор» [137, с. 154]. Так утверждает монгольский ученый Ч. Чойсамба.

Почему?

Монгольский исследователь не объясняет.

Не может быть, чтобы народ с такими громкими победами, в течение последующие пять столетий, пребывал в «застое».

Опять что-то не складывается, отсутствует логика поведения народа. Еще одна, очередная загадка истории?

Никакой загадки здесь нет. Все объяснимо. Обратимся к хронологии, к фактам. История дает объяснение, выявляет причины произошедших событий.

Последовательность изменения этнического состава населения Монголии выглядит следующим образом.

1. Уход из Монголии в 1218 году войск Чингисхана в Среднеазиатский поход – 50 % численности войск Чингисхана вместе с семьями. 50 % осталось у Мухали для контроля за состоянием в Китае (по Рене Груссе) [48, т. 1, с. 250].

2. Уход из Монголии в 1236 году войск Бату-хана в Западный поход – не менее 2 тумена войск + семьи.

3. Уход из Монголии в 1254 г. войск Хулагу-хана в Иранский поход – не менее 7 туменов войск + семьи (по В.П. Костюкову).

4. «В конце царствования Хайду (1269–1301 гг.) или при его приемниках в Мавераннахр переместились племена бывшего улуса Угедея – джалаиры, а также сулдусы. Узбекский исследователь К.Ш. Шаниязов переселение джалаиров в Среднюю Азию относит к 60-м годам XIII в. Известно, что джалаиры образовали в Северном Иране государство Джалаиров (1356–1411 гг.). Потом они были разгромлены Тимуром и рассеяны (в т. ч. ушли и в Дешт-и-Кипчак)». Впоследствии мы их видим в составе узбекского и казахского народов [55, с. 135].

5. Борьба за власть избранных Великих ханов Ариг-Буги (Монголия) и Хубилая (Китай) с 1264 года. Пострадало монгольское население (3 сражения). А некоторая часть населения в 1268 году вместе с Хайду-ханом оставила родные края и поселилась в степях Казахстана.

6. Вторжение китайцами в 1388 г. стотысячной армией на территории Монголии (по данным исследователя Р. Безертинова за период 1370–1455 гг. китайцы 8 раз вторгались на территорию Монголии). После чего на территории Монголии «мало что осталось» (Рене Груссе) [48, т. 2, с. 267].

7. На относительно свободную территорию Монголии «хлынули» тунгусско-маньчжурские племена (с кем воевал Чингисхан с 1211 года). Миграция джурчженей протекала в конце XVI – начале XVII вв.

8. Вероятно произошло изменение тюркского языка коренного населения в результате смешения с тунгусо-маньчжурским языком.

9. Принятие буддизма как господствующей религии (XIV–XVI вв.). Былое величие монголов в связи с принятием буддизма иссякло навсегда под набожным влиянием тибетского клерикализма. Изменился менталитет народа.

10. Нурхаци, лидер маньчжур, который завоевал всю Монголию и Северный Китай, в 1599 г. ввел новый реконструированный уйгурский алфавит (на основе старого).

11. Абахай, сын Нурхаци назвал свою династию Цин, а народ маньчжурами. Весь Китай маньчжуры завоевали в 1651 году и правили им до 1912 года.

«История знает процесс ассимиляции – когда более сильные поглощают слабых соседей или просто сосуществующие мирно на одной территории племена сливаются в единое целое. Но ведь при этом от этносов, как будто полностью исчезнувших, многое остается: на генном уровне передаются грядущим поколениям расовый тип, антропологические особенности внешности, уклад жизни, песни, сказания, обычаи, культурные традиции и обряды. Зачастую остается Дух племени, поселяющийся в народе с новым самоназванием (этнонимом). Поэтому, по большому счету, все жившие когда-либо на Земле этносы бессмертны, в отличие от отдельных людей. Их облик, традиции, навыки, привычки и склонности благополучно сохранились в характерах и антропологическом типе ныне существующих народов, даже если последние о подобном родстве и не догадываются» [68, с. 13].

* * *

Данный текст является ознакомительным фрагментом.