ДОПОЛНЕНИЕ К КОНСПЕКТИВНОЙ ЗАПИСИ БЕСЕДЫ КАМЕНЕВА, БУХАРИНА И СОКОЛЬНИКОВА

ДОПОЛНЕНИЕ К КОНСПЕКТИВНОЙ ЗАПИСИ БЕСЕДЫ КАМЕНЕВА, БУХАРИНА И СОКОЛЬНИКОВА

4. Дополнение к рассказу Бухарина. Ночь с 11 на 12/VII.

В общем, впечатление скорее обреченности. Его выражение: не есть ли вся наша "буза" онанизм. Иногда я говорю Ефиму^{4}: не безнадежны ли наши дела? 1. Если страна гибнет - мы гибнем. 2. Если страна выкручивается — Ст[алин] вовремя поворачивает, и мы тоже гибнем. Что делать? Что делать, когда имеешь дело с таким противником: Чингисханом — низкая культура ЦК.

Молотов и Сталин о выходе из Уханского пр[авительств]а [в Китае].

Сталин говорит комсомольцам: как решится вопрос о броне, зависит от того, прекратит ли Бух[арин] подлую политику.

Нам начинать дискуссию — нас за это зарежут. ЦК боится дискуссии.

А что если мы подадим коллективно в отставку — я, Р[ыков] и Т[омский]?

Не отстраниться ли мне на время — 2 м[есяца] — не путаться в текущую политику. А когда наступит кризис — выступить прямо и полностью открыто?

Дискуссию нельзя нам начинать потому, что она прямо начинается с вооруж[енного] столкновения, ибо каковы будут обвинения? Мы скажем: вот человек, который довел страну до голода и гибели. А он: они защищают кулаков и нэпманов.

Партия и государство слились — вот беда.

Сталина ничего не интересует, кроме сохранения власти.

Уступив нам, он сохранил ключ к руководству, а сохранив его, потом нас зарежет. Что нам делать? Ибо субъективные условия для снятия в ЦК Сталина зреют, но еще не созрели.

Сокольников: активизируйте свою политику, требуйте хотя бы удаления Молотова.

Ст[алин] знает одно средство — месть, и в то же время всаживает нож в спину. Вспомним теорию "сладкой мести".

Серго [Орджоникидзе] — не рыцарь. Ходил ко мне, ругательски ругал Ст[алина], а в решающий момент предал.

История резолюции пленума и драки. 1. Я требовал обсуждения общего вопроса. Сталин уклонялся: нужен промфинплан и т. д. 2. Пишу Ст[алину] письмо и требую общего обсуждения. Он прибегает ко мне: Бухарин, ты можешь даже слону испортить нервы, но на обсуждение не соглашается. 3. Я пишу второе письмо — он зовет меня к себе. Начинает: мы с тобой Гималаи. Остальные — ничтожества. 4. Идем в "семерку". Дикая сцена. Он начинает на меня орать. Я рассказываю его слова с Гималаями. Он кричит: "Врешь. Ты это выдумал, чтобы натравить на меня членов ПБ". Расходимся. 5. Я читаю, не выпуская из рук, декларацию на 20 стр. Молотов объявляет антиленинизмом, антипартийным. Сталин: на 9/10 могу принять. Молотов уходит. Принимается как основа. Я ухожу писать резолюцию. Они тоже. Неожиданно приносят резолюцию, украденную с моей декларации. Я делаю три поправки. Рыков — одну. Все принимается единогласно. Сталин рассуждает так: "Я дал хлеб экстренными мерами. Я повернул вовремя и сам написал резолюцию. Если понадобятся меры, я один их смогу провести". А на деле ведет к гибели.

Варга читает доклад потому, что Ст[алин] не хочет, чтобы читал Рыков. Что мне делать с этим докладом — еще не знаю. Варга будет развивать, что голод неизбежен, раз индустриализация.

О Коминтерне. Семар — за Сталина. Тельман — за Ст[алина]. Эверт не правый, но его заставляют быть правым.

16. Ст[алин] нарушил постановление ПБ ("семерки"). Было решено разослать письмо Фрумкина всем членам ПБ и составить ответ. Ст[алин], не дождавшись этого, сам написал и отправил ответ. Мы приняли резолюцию порицания за нарушение постановления. "Ответ признали правильным, но неполным. Больше я не мог натянуть".

При этом или другом случае я (Бух[арин] сказал Сталину]: не думайте, что ПБ является совещ[ательным]органом при генсеке.

Политика Ст[алина] ведет к гражданской] войне. Ему придется заливать кровью восстания.