ЧАСТЬ I Перелистывая старые истории болезней…

ЧАСТЬ I

Перелистывая старые истории болезней…

С недавнего времени в отечественной историко-медицинской литературе оживился интерес к теме влияния здоровья руководителей страны на судьбы народов. Как пишет в своей книге «Здоровье и власть» (М., 1992) бывший министр здравоохранения СССР академик Е.И. Чазов, «бывают ситуации, когда от врачебной деятельности, от активности врачей будущее страны зависит не в меньшей степени, чем от расстановки политических и общественных сил».

Иной аспект темы «власть и здоровье» представлен в книге другого бывшего министра здравоохранения СССР академика Б.В. Петровского «Человек. Медицина. Жизнь» (М., 1995). Имея в виду, что болезнь и смерть лидеров страны «всегда привлекает внимание людей, причём вокруг этих событий возникают гипотезы, версии, домыслы», он полагает, что «следует возвращаться к историям болезней выдающихся людей, память о которых живёт в сердцах народа и смерть которых и лечение вызывают различные толкования».

При этом необходимо отметить, что поводы для появления слухов о причинах смерти лидеров страны нередко даёт сама власть вследствие таинственности, скрытности, разноречивости, а иногда и полной недостоверности официальной информации, что подчас не только порождает неправдоподобные слухи (например, о странничестве Александра I), но и вызывает такие негативные события, как появление самозванцев (Лжедмитрий, Пугачёв и др.) или возбуждение уголовных дел против «врачей-отравителей».

Представленные в этой части сведения составляют своего рода Curriculum morborum (краткое описание болезней. — лат.) царей и императоров из рода Романовых. Они являются прежде всего оригинальным историографическим материалом, освещающим малоизученные стороны жизни российских монархов и их врачебного окружения.

Они также могут служить своеобразной иллюстрацией поступательного развития научной медицинской мысли, понятия о болезни, совершенствования методов диагностики и лечения на протяжении более чем трёх столетий истории русской медицины, демонстрируя переход от пассивного созерцания болезненных проявлений («смотрели воду»), составлявшего основу примитивной диагностики начала XVII в., к изощрённейшим методам непосредственного обследования больного, позволяющим точно локализовать очаги поражения в отдельных органах (как это, например, имело место в случаях болезней Николая I и Александра III), от фантастических, нередко онтологических (то есть вызванных божественным или, скорее, дьявольским попущением) представлений о происхождении и сущности болезней («желудок, печень и селезёнка бессильны от многого сидения, от холодных напитков и от меланхолии, сиречь кручины») к более или менее достоверным диагностическим суждениям о причинах и механизмах развития заболеваний, от чисто описательной классификации болезненных проявлений (симптомов) — лихорадка, желтуха, ломота и т.п. — к клинико-анатомическим нозологическим системам, от традиционных, шаблонных методов лечения, направленных главным образом на удаление из организма так называемой болезненной материи («кровь пущали»), к этиопатогенетической терапии. Другими словами, как — по образному выражению профессора М.Б. Мирского, — начиная со второй половины XVII в., «на смену сорному бурьяну эмпиризма в диагностике и лечении начали робко пробиваться ростки научно обоснованных способов распознавания и лечения болезней».

Они показывают также, что развитие теории и практики медицины осуществлялось в подчас нелёгкой борьбе с околонаучными, ненаучными и антинаучными представлениями в виде, например, бруссеизма, месмеризма, гомеопатии, знахарства, астрологии, различных религиозных верований и обрядов.

Одной из причин, способствующих распространению околонаучных и ненаучных методов и способов лечения, служат несовершенство медицинской науки и невозможность излечения многих тяжёлых заболеваний, что толкает больных людей в руки различных знахарей и шарлатанов от медицины. Не были в этом отношении исключением и представители царской фамилии. Как пишет академик Б.В. Петровский, «у царя Николая II помимо группы блестящих лейб-медиков во дворце жил гомеопат из Европы, вытесненный знаменитым знахарем Г. Распутиным. Семья царя также пользовалась услугами П. Бадмаева (представителя так называемой тибетской медицины. — Б.Н.). Вместе с тем они никогда не устранялись от высококвалифицированного лечения у собственных лейб-медиков, и это как бы предупреждало, сглаживало вредные последствия действий околонаучной медицины».

Представляя собранные воедино истории болезней царей и императоров из рода Романовых (а также некоторых членов их семей), мы постоянно пользовались рекомендацией академика Б.В. Петровского «делать это всегда серьёзно, обстоятельно изучая все документы, оставленные нашими предшественниками, учитывая уровень медицины того исторического периода в целом», тем более что при восстановлении картины заболеваний приходилось преодолевать методологические трудности, вызванные процессом идентификации описанных в литературных источниках болезней с современной нозологической классификацией. Помимо чисто медицинских науковедческих проблем, приходилось учитывать и социально-политические обстоятельства, подчас сознательно искажающие истину или препятствующие её полному освещению. Но, как известно, всё тайное становится явным, и сведения о болезнях и причинах смерти первых лиц государства, являвшиеся некогда государственной тайной, становятся достоянием широкой общественности, играя в некоторых случаях важную роль в установлении большой исторической правды.

Кратко излагая истории болезней российских монархов, мы сознательно ограничивались рассмотрением только так называемых соматических (то есть телесных) болезней, поскольку изучение психохарактерологических нарушений требует особого профессионального оснащения. Попытки такого рода предпринимались Г. Чулковым, создавшим психологические портреты императоров Павла I, Александра I, Николая I, Александра II и Александра III, а также известным психиатром профессором И.А. Сикорским, совершившим специальный экскурс по части особенностей характера императора Александра I.