Глава 7 ГЕСС И ГЕРЦОГ ГАМИЛЬТОН

Глава 7

ГЕСС И ГЕРЦОГ ГАМИЛЬТОН

Герцог Гамильтон и его однополчане четыре ночи подряд отбивали налеты немецких самолетов, которые прилетали бомбить различные районы Шотландии. В субботу 10 мая 1941 года молодой герцог Гамильтон прилетел на своем «Харрикейне» на базу истребителей Дрем в Северном Беруике. Он смертельно устал и надеялся, что сегодня, быть может, ему удастся проспать всю ночь, не поднимаясь по тревоге. Но его надеждам не суждено было сбыться. Поступило сообщение, что вражеский самолет пересек восточный берег Шотландии около Холи-Айленда и летит в глубь страны. Вероятно, это был самолет немецкой метеорологической службы, посланный впереди бомбардировщиков, чтобы разведать погоду. А погода стояла хорошая. Значит, в ближайшем будущем надо ожидать крупного налета.

Летчики сидели на оперативном пункте, курили и тихо беседовали.

Вскоре пришло еще одно сообщение: одиночный вражеский самолет летит на бреющем полете над территорией Шотландии. Наблюдатели утверждали, что этот самолет Me-110. Летчики подняли это сообщение на смех – ни один истребитель Me-110 не способен долететь до Шотландии! С аэродрома в Тернхаусе взлетел английский истребитель и отправился на поиски «Мессершмитта», но обнаружить его не смог.

После долгого ожидания пришло наконец обнадеживающее известие: самолет, вторгшийся в воздушное пространство Шотландии, разбился неподалеку от Иглшема. Зато Лондон подвергся необычайно мощному налету. Похоже, что в Шотландии ночь пройдет спокойно, и усталые летчики покинули оперативный пункт и отправились спать.

Герцогу Гамильтону показалось, что не успел он положить голову на подушку и закрыть глаза, как зазвонил телефон. Еще не совсем проснувшись, он прижал трубку к уху и услышал решительный голос офицера поста наблюдения:

– Не можете ли вы подойти на оперативный пункт, сэр? Сейчас же.

– Что, опять налет?

– Нет, сэр.

– Немцы в городе?

– Нет, сэр.

– Так какого же черта вы меня разбудили? – прорычал герцог. – Я только что уснул!

– Мы получили важную информацию, с которой, как мне кажется, вы должны ознакомиться немедленно, – осторожно произнес офицер поста наблюдения.

Молодой человек неохотно встал с постели и пошел на оперативный пункт. Здесь ему сообщили, что пилот разбившегося самолета выбросился с парашютом и назвался гауптманом Хорном. Он также заявил, что хочет переговорить с герцогом Гамильтоном лично.

Герцог очень удивился. Среди его знакомых немцев не было ни одного, которого звали бы Альфред Хорн, и он не мог себе представить, о чем бы он стал говорить с немецким летчиком. Герцог позвонил офицеру, проводившему допросы.

– Немецкий пленный, который хочет поговорить со мной, у вас?

– Да, сэр. Он настаивает на встрече с вами. Говорит, что у него очень срочное дело.

– Когда будет официальный допрос?

– Завтра утром, сэр.

– Я приду вместе с вами, – решил молодой герцог.

На следующее утро он приехал в казармы «Мэрихилл», где Гесс содержался под стражей в медпункте. Офицер, проводивший допросы, показал ему вещи пленного, среди которых были капсулы с гомеопатическими лекарствами и фотографии летчика и его сына.

Герцог вошел в комнату, где на кровати лежал пленный. Гесс был бледен, глаза его лихорадочно блестели, а лицо выглядело осунувшимся. Он тут же произнес:

– Вы – герцог Гамильтон. Я должен побеседовать с вами наедине. Это очень важно!

Герцог сказал несколько слов офицеру, и тот тихо вышел и закрыл за собой дверь.

Тогда пленный с пафосом произнес:

– Я – рейхсминистр Рудольф Гесс.

Герцог не отрываясь смотрел на него, и на его лице не появилось никаких признаков узнавания.

– Неужели? – сухо спросил он.

– Вы же видели фотографии, которые я привез с собой. На них я со своим сыном. Они подтверждают мои слова. Я – Рудольф Гесс.

– Да, вы похожи на человека, изображенного на фотографии, – согласился герцог, – но это еще не доказывает, что вы и вправду Гесс.

Гесса охватило отчаяние.

Это была третья грубая ошибка, которую он совершил. Он не научился прыгать с парашютом, и ни ему, ни кому-либо другому, знакомому с его планами, не пришло в голову, что герцог может находиться не дома, а на военной службе. Теперь же выяснилось, что герцог Гамильтон не настолько хорошо помнит Гесса, чтобы узнать его. Гесс встречался с герцогом несколько лет назад в Германии и самонадеянно решил, что его внешность и манера держаться навсегда запечатлятся в памяти молодого Гамильтона.

– Мне и в голову не приходило, что вы можете меня не узнать, – сказал Гесс и утомленно закрыл глаза. Последние двадцать четыре часа он пребывал в состоянии огромного напряжения, но все-таки заговорил о своих надеждах добиться мира между Британией и Германией. Он заявил, что ему необходимо обсудить этот вопрос с высокопоставленным представителем британского правительства. – Я прилетел к вам с гуманной целью. Фюрер не хочет, чтобы Англия была разгромлена. Он готов прекратить боевые действия.

Гесс говорил по-английски с трудом, и, понимая, что речь идет о делах государственной важности, герцог Гамильтон перебил его и сказал, что пригласит переводчика.

Герцог прошел в кабинет офицера, возглавлявшего медпункт.

– У вас в руках, по-видимому, оказалась очень важная птица, – сказал он. – Я предлагаю немедленно увезти этого человека из Глазго и поместить под усиленную охрану. Место его пребывания должно сохраняться в тайне.

Гесса увезли в военный госпиталь в замке Бьюкенен, расположенный в 18 милях от Глазго.

Герцог положил фотографии гауптмана Хорна в свой бумажник и отправился в Иглшем, где осмотрел останки разбившегося Me-110. Поездка заняла около часа, и он был рад этому, ибо никак не мог решить, что будет делать дальше.

С базы в Тернхаусе он позвонил командиру своего полка и попросил немедленно предоставить ему отпуск, объяснив, что к нему попала чрезвычайно важная и строго секретная информация, которую необходимо срочно передать в министерство иностранных дел. Он добавил, что дело связано с переговорами, которые он до этого вел с сотрудниками разведки. Получив разрешение, герцог позвонил в Лондон, в министерство иностранных дел, и попросил соединить его с сэром Александром Кэдоганом, постоянным заместителем министра. И тут же столкнулся с бюрократической машиной. Его без конца отсылали из одного отдела в другой, но он не сдавался, и наконец его связали с секретарем сэра Александра.

– Сэр Александр очень занят, – объяснил герцогу секретарь, находившийся на расстоянии нескольких сотен миль отсюда. – Надеюсь, мне удастся устроить вам встречу с ним через неделю или дней через десять.

– Но у меня дело, не терпящее отлагательств, – заявил герцог. Необходимость сохранять тайну связывала его по рукам и ногам. Он настаивал, долго упрашивал секретаря, пока наконец не услышал в трубке голос Джока Колвилла, личного секретаря Черчилля.

– Премьер-министру доложили, что у вас есть для него очень важная информация, – быстро проговорил Ко л вилл.

Герцог Гамильтон подтвердил это, но отказался обсуждать детали по телефону.

– Через полтора часа я буду в Нортхолте, – сказал он. – Вы можете прислать за мной машину?

Колвилл заверил его, что машина будет.

На площадке перед зданием, откуда звонил герцог, стоял «Харрикейн», на котором он должен был лететь на базу эскадрильи под Лондоном. Герцог Гамильтон приказал инженерам быстро проверить самолет, и через полчаса был уже в воздухе, направляясь в Лондон.

Была уже вторая половина воскресенья, 11 мая, и Гесс находился под стражей уже более двадцати часов, так и не получив возможность обсудить вопрос о мире с кем-нибудь из британских государственных деятелей.