МИФ О РАЗБОЕ ЕРМАКА

МИФ О РАЗБОЕ ЕРМАКА

В начале XVII века Россия пережила Смуту. Вольные казаки возглавили восставший народ и едва не завладели Москвой. Писатели Смутного времени называли взбунтовавшихся боярских холопов-казаков «злодей-ственными ворами» и «разбоями».

После Смуты патриарх Филарет взялся за составление истории минувших лет. По странному стечению обстоятельств патриаршие книжники начали летопись с подробного описания «сибирского взятия». Следуя официальному взгляду, они изобразили покорителя Сибири Ермака и" его сотоварищей как разбойников. То был предвзятый взгляд, но летописца это не волновало. Строку за строкой записал он на страницы летописи были минувших лет: «Есть в полуденной стране река, глаголемая Дон, на нем же живяху казаки. От Дона на недальнем расстоянии -река, глаголемая Волга, на ней же казаки живяху и вороваху много: когда суда государева громя-ху, когда же послов кизилбашских (персидских) и бухарских купцов и иных многих громяху и побиваху». Царь же Иван, видя их злое воровство и непокорство, послал на них воевод своих и повелел их там имать и вешати; многих изымали и повесили, а прочие акк волки разбе-жашася; по Волге же вверх от них побегоша шестьсот человек, в них же старейшина атаман Ермак и иные многие атаманы. Убежав с Волги, Ермак с прочими ворами ушел на Каму к Строгановым, а оттуда в Сибирь.

Так наложил историю Сибирского похода московский летописец. Но он писал через пятьдесят лет после гибели Ермака, и ему явно изменила память.

Подлинные книги Посольского приказа подтверждают факт нападения волжских казаков на персидских послов. Но на основании того же источника можно установить с полной достоверностью, что персы были ограблены через три года после гибели покорителя Сибири. А значит, Ёрмак не имел никакого отношения к разбойному нападению, которое приписал ему летописец.

Предания о «грабежах» Ермака на Волге широко отразились в фольклоре. Но тут они приобрели совсем иной смысл, нежели в официозных источниках. К исходу XVII века у Ермака появился «соперник» – Степан Разин. Рассказы о разинских разбойных нападениях на Волге оказали заметное влияние на развитие легенды о Ермаке. В фольклорных произведениях начальный этап сибирской экспедиции Ермака стал живо напоминать начало Разинщины. Наиболее четко фольклорные мотивы отразились в Краткой кунгурской летописи, написанной рукою замечательного тобольского историка Семена Ремезова. Согласно летописи, Ермак поначалу будто бы действовал в «скопе» с 5000 человек. Затем он уже с 7000 человек пограбил персидских послов и решил идти в поход на Каспий. Царь послал стольника Мурашкина вешать «воров». Тогда-то Ермак и его дружина задумали «бежать в Сибирь разбивать». В приведенном рассказе все вымышлено: и имя стольника Мурашкина, и данные о численности «скопа» Ермака, и сведения о нападении на послов,

Предания о Ермаке пополнились красочными подробностями в записках иностранцев, побывавших в России во второй половине XVII века.

Молодой голландский географ Николас Витсен ездил в Москву в свите голландских послов. Человек любознательный, Витсен под видом купца тайно пробрался в монастырь к опальному патриарху Никону. Но особый интерес он проявлял к личности Ермака и истории заселения Сибири. Со слов русских Витсен записал такое предание о Ермаке: «Отправился он с шайкой на грабеж на реку Волгу и разбил несколько стругов,, принадлежавших царю, и вот на всех местах по этому случаю было отдано приказание преследовать Ермака и изловить его. Но он с предаными товарищами бежал по реке Каме на реку Чусовую», Как видно, Витсен получил сведения от русских официальных лиц. Записанный им рассказ как две капли воды напоминал версию столичной летописи.

Витсен узнал, что казакам Ермака помогал знатный купец Строганов: «…ничего не зная о прежних разбоях Ермака или, быть может, в страхе перед разбойниками (купец) дал им все необходимое, чтобы попытать счастья в Сибири». Люди, просветившие Витсена, сами знали очень немного. Они утверждали, будто Ермак имел дело не с Максимом, а с неведомым Данилой Строгановым.

Если в глазах Витсена ермаковцы были заурядными грабителями, то англичанину Джону Перри они представлялись разбойниками добрыми. Моряк, инженер и путешественник Джон Перри прослужил в России много лет и даже побывал в Сибири. Он добросовестно записал все, что слышал о Ермаке от русских. Как видно, он познакомился с фольклором ближе, чем другие иностранцы. Рассказ Перри сводится к следующему. Ради прокормления донской казак Ермак Тимофеев отправился разбойничать на большую дорогу. В короткое время он сделался весьма славен, ибо «грабил только богатых и, по необыкновенному великодушию людей его ремесла, наделял бедняков». «Неимущей стекались к нему со всех сторон. Тогда правители послали войска для его поимки. Узнав об этом, Ермак бежал на Волгу и продолжал там свои подвига. У него было несколько стругов. Когда царские воеводы стали теснить его на Волге, он отплыл к Каспийскому морю в персидские пределы, где и прожил некоторое время под видом купца. Вернувшись в Поволжье для еще большего разбоя, Ермак и его многочисленная шайка двинулись на Каму, чтобы отыскать на востоке некую необитаемую страну или по крайней мере безопасное для себя убежище». В записках Джона Перри русский удалой атаман некоторыми чертами стал напоминать английского народного героя Робин Гуда.

Рассказы Джона Перри столь же легендарны, как и рассказы других иностранцев. Они начисто лишены исторической достоверности.

На самом деле Ермак всю жизнь оставался «добрым канаком», как и Михаил Черкашенин, один из героев Ливонской войны. С именами УТИХ атаманов была связана начальная история вольного казачества, его «героическая эпоха».

Михаил Черкашенин достиг зенита славы ко времени разгрома Крымской орды под Москвой и обороны Пскова от войск Батория. Звезда Ермака ярко засияла в самом конце Ливонской войны.