Глава 6 ВЫСОКОЧАСТОТНАЯ РАДИОПЕЛЕНГАЦИЯ

Глава 6

ВЫСОКОЧАСТОТНАЯ РАДИОПЕЛЕНГАЦИЯ

Когда я снова появился на «Вечерней звезде», выяснилось, что за время моего отсутствия все офицеры, кроме Дэвида Сили, сменились, но многие младшие чины все еще служили на своих местах.

Моим новым главным противолодочным специалистом стал старший лейтенант А. Х. Вильямс, бывший торговый моряк. Разумеется, он сразу же стал Биллом, хотя многие называли его Тяжелый Кулак, намекая на весьма плотное телосложение и неизменную бескомпромиссную честность и прямолинейность. На «Вечерней звезде» уже много месяцев вели очень спокойное существование, что совершенно не устраивало Билла. Мне кажется, он искренне надеялся, что смена капитана положит конец унылой монотонности будней. Но лишь несколькими месяцами позже его надеждам суждено было сбыться. Должен отметить, что перед тем, как он покинул меня, получив под командование собственный корабль, мы провели вместе немало удачных боевых операций.

Сразу стало ясно, что офицеры корабля составляют удивительно удачную команду. Дэвид Сили и мистер Причард, командир торпедной боевой части, были единственными представителями старого кадрового состава английских ВМС. Все остальные пришли на флот значительно позднее, за исключением одного только лейтенанта – коммандера Андерсона, австралийца, отвечающего за инженерную часть. Новыми офицерами были: Тони Эдлин, сын очень известного в годы моей юности комика, которого все называли Толстый Эдлин, и Джордж Карлоу, молодой парень из Глазго, ставший офицером уже во время войны. Тони унаследовал тщедушную комплекцию и артистичный темперамент своего отца. Его кипучая энергия в сочетании со страстной преданностью военно-морскому флоту делали его отличным молодым офицером. Джордж Карлоу удачно сочетал в себе осторожность и благоразумие, свойственное его народу, и совершенно нешотландскую веселость. Последнее было исключительно важно для всех нас, поскольку жизнь военного моряка на войне состояла главным образом из монотонных и скучных будней, лишь изредка нарушаемых волнующими и драматическими событиями.

Летние месяцы, столь не любимые немецкими подводными лодками из-за длительного светового дня, были удивительно спокойными. Конвои, сопровождаемые группой В2 (лидером которой был корабль «Вечерняя звезда»), мирно бороздили Атлантический океан, не встретив ни одной вражеской подводной лодки.

Некоторые группы кораблей сопровождения не были столь удачливы, как мы, поэтому время от времени приходили сообщения о потерях. Но основные события в это время разворачивались вблизи американских берегов, поэтому в центре Атлантики ничего существенного не происходило. Сравнительно небольшое количество немецких подводных лодок на маршрутах конвоев позволяло последним ускользать даже от тех субмарин, которые специально их поджидали, конечно, если информация об угрозе поступала на корабли сопровождения вовремя. И здесь нам неоценимую помощь оказывала система слежения за немецкими подводными лодками Адмиралтейства. В кабинете подводной обстановки, который возглавлял Роджер Уинн, всегда имелась свежая информация о местонахождении немецких субмарин, которая передавалась конвоям с удивительной быстротой и прямо-таки ошеломляющей точностью. Причем на практике точность определения местоположения субмарины оказывалась даже большей, чем предполагали авторы расчетов. Я также обнаружил, что метод высокочастотной радиопеленгации теперь значительно усовершенствовался и в умелых руках может оказаться достаточно действенным. Его использование позволит вовремя установить наличие угрозы для конвоя и принять необходимые меры. Поскольку этот метод играет заметную роль в моем повествовании, я вкратце остановлюсь на его применении и существующих ограничениях.

Высокочастотные беспроволочные сигналы, в отличие от низкочастотных сигналов, не огибают неровности земной поверхности, а идут по прямой. Таким образом, они направляются по касательной к поверхности земного шара, и передача с судна не может быть перехвачена другим судном, находящимся за линией горизонта. Эти сигналы отражаются от верхних слоев атмосферы и возвращаются на землю, иначе они могли бы приниматься только на расстоянии прямой видимости, которое, очевидно, зависит от высоты передающей и принимающей антенн. Когда сигнал передается подводной лодкой и надводным кораблем, это расстояние не должно превышать 15–20 миль. Такие сигналы назывались «земными».

Сигналы, которые вернулись на землю, отразившись от ионосферы, известны как «небесные» и могут приниматься при любом расстоянии. Интенсивность «небесной» волны не зависит от расстояния между приемником и передатчиком, но опытные операторы высокочастотных радиопеленгаторов всегда могут различить земную и небесную волны. Если определена первая, очевидно, что передатчик находится в радиусе 20 миль.

Более того, благодаря очень жестким правилам, которым подчинялись немецкие субмарины и которые предписывали им обязательно подавать сигнал в штаб об обнаружении конвоя, а также о начале атаки, вид и происхождение этих сигналов стали знакомыми и привычными для наших станций слежения на берегу, которые оперативно передавали информацию нашим кораблям в море.

Если прибор высокочастотной радиопеленгации настроен на частоту, выбранную немецкой субмариной, или же если в группе кораблей сопровождения имеется достаточное количество таких приборов, чтобы прослушивать весь диапазон частот, используемых вражескими лодками, эти сообщения перехватывались, и, если они передавались на земной волне, это означало, что конвой преследует или атакует немецкая лодка. Поскольку также можно было определить и направление, появлялась возможность направить корабль сопровождения или самолет в район предполагаемого расположения подлодки и по крайней мере задержать его, пока конвой не ляжет на новый курс. Даже если подводную лодку обнаружить не удавалось, поскольку процесс в значительной мере напоминал поиски иголки в стоге сена, к тому моменту, как ее командиру удавалось уйти от погони, он чаще всего обнаруживал перед собой чистый океан, на котором не оставалось никаких следов конвоя.

Такие стычки с врагом были довольно частыми. А за то, что конвои, сопровождаемые кораблями группы В2 оставались неприкосновенными, по моему мнению, следует благодарить лейтенанта Гарольда Уокера, офицера, отвечающего за работу высокочастотного радиопеленгатора на «Вечерней звезде». Бывший радист, он обладал удивительным чутьем и воистину сверхъестественной работоспособностью. В свое время ему случилось провести две недели на шлюпке в море, после того как его корабль подвергся торпедной атаке и затонул. А его родители и невеста погибли во время одного из налетов немецкой авиации. Лейтенант страстно ненавидел немцев и проводил дни и ночи возле своих приборов, по крупицам собирая информацию. Получив от него сообщение о готовящейся атаке, мы всегда успевали принять своевременные меры, чтобы отвести корабли конвоя в безопасное место. У него было еще одно очень полезное качество. Уокер мог различить почерки разных радиооператоров, а также узнавал характерные особенности сигнала, переданного мокрой антенной, то есть, вероятно, поступившего с только что всплывшей подводной лодки. Все перечисленное и давало нам существенные преимущества по сравнению с остальными кораблями. Показательным является тот факт, что конвой, сопровождаемый группой кораблей В2, понес потери и лишился одного корабля единственный раз. Это произошло тогда, когда Уокер однажды не сумел перехватить сигнал вражеской подлодки.

Я был очень рад, когда Гарольд Уокер был награжден крестом «За боевые заслуги».

Существовало множество хитростей и уловок, к которым прибегали командиры кораблей, чтобы уйти от преследования вражеской субмарины. Один из командиров однажды организовал учебный бой в достаточном удалении от конвоя, имея целью отвлечь внимание находящихся поблизости немецких субмарин, заставить их начать преследование и тем самым увести подальше от конвоя. Но к сожалению, хотя командир конвоя был в курсе дела, он не сумел передать соответствующие распоряжения на другие корабли конвоя. Когда же с них заметили разрывающие темноту вспышки взрывов и мечущиеся по темному небу лучи прожекторов вдали, слишком ретивые капитаны посчитали необходимым применить осветительные ракеты, которые предназначены для того, чтобы создавать ночью дневной свет, который позволяет обнаружить невидимую в темноте подводную лодку, подошедшую близко к кораблям. Эту хитрость больше не применяли.

Я вспоминаю один рейс, в котором тактика уклонения оказалась особенно удачной. А поскольку в этом рейсе мы столкнулись сразу с обоими нашими главными врагами, немецкими субмаринами и ужасной погодой, рассказ о нем будет весьма типичным описанием нашей работы в тот период.

Конвой ONS138, о котором я хочу рассказать, вышел из Ливерпуля 11 октября 1942 года и сразу же попал в полосу непогоды. Составлявшие его суда в основном шли в балласте, то есть в воде сидели высоко. Штормовой ветер их здорово потрепал, к тому же еще они оказались разбросанными на огромном пространстве. Нам ничего не оставалось делать, кроме как лечь в дрейф и постараться избежать повреждений из-за окончательно спятившей погоды. В краткие периоды относительного затишья корабли сопровождения пытались собрать вместе маленькие группы кораблей конвоя, но затем с запада снова налетал очередной порыв ветра, и шторм начинал бесчинствовать с новой силой. Когда видимость прояснялась, становилось очевидным, что работу овчарки можно начинать снова.

Так продолжалось целую неделю, и только 18 октября погода утихла настолько, что мы сумели собрать и сформировать большую часть конвоя. Но в последующие три дня конвой смог двигаться со скоростью, не превышающей три узла. Хотя рейс, можно считать, еще не начался, запасы топлива у эсминцев «Уайтхолл» («Whitehall») и «Ванесса» («Vanessa») достигли критически низких отметок. Если их немедленно не отправить в Пунта-Дельгарда (Азорские острова), где у нас были бункеровочные мощности, или если погода не станет настолько тихой, что они смогут получить бункер в море (для этой цели нас постоянно сопровождал танкер), очень скоро они окажутся в весьма незавидном положении – будут беспомощно болтаться в середине океана, ожидая топлива.

Следовало принять решение, весьма непростое для командира боевого соединения кораблей в море. Вопрос о запасах топлива является очень важным, поэтому соответствующую информацию командир соединения получает с каждого корабля ежедневно. Я чувствовал, что шторм вскоре утихнет, и принял решение оставить эти два эсминца в составе кораблей сопровождения. Мы двигались по маршруту, который пролегал значительно южнее, чем обычно, и мне казалось, что мы вот-вот подойдем к спокойной воде.

21 октября, в день празднования годовщины Трафальгарского сражения, наконец наступило долгожданное затишье. Корабли сопровождения получили возможность заполнить свои опустевшие танки. Все мы быстро высохли на ярком солнце, а конвой наконец двинулся с положенной для него скоростью – семь узлов. Мы воспрянули духом и снова обрели готовность к любым неожиданностям. Нам не пришлось ждать долго.

Вечером 23 октября появилась первая информация о приближающихся вражеских субмаринах. Вскоре после наступления темноты поступило сообщение от лейтенанта Уокера о том, что он перехватил сигналы немецкой субмарины, находящейся в опасной близости от конвоя с кормы. Вместе с «Ванессой» мы немедленно отправились в указанном направлении, надеясь засечь лодку нашими радарами до того, как она успеет погрузиться. Но субмарина оказалась быстрее, и нам пришлось возвращаться несолоно хлебавши.

Мы еще не успели занять свое место в строю, когда были перехвачены сигналы с других подлодок. Уокер, который непостижимым образом различал сигналы, идентифицировал четыре немецкие подлодки, находящиеся в непосредственной близости от нас. Было очевидно, что враг концентрирует силы, собираясь предпринять групповую атаку на наш конвой. Следовало принять меры, чтобы не допустить всплытия подводных лодок на поверхность для атаки. На протяжении ночи «Вечерняя звезда» на большой скорости носилась от одного места предполагаемого нахождения субмарины до другого. Мы ни разу не отметили контакт, но надеялись, что не дали им всплыть и таким образом нарушили их планы.

Днем «Вечерняя звезда» снова присоединилась к конвою. Предстояло узнать, что нам готовит наступающий день. Долго ждать не пришлось. Уже в 8.30 пеленгаторы засекли переговоры немецких подводных лодок. Теперь у них было преимущество, они сумели занять позицию впереди конвоя.

И снова, теперь с «Уайтхоллом», «Вечерняя звезда» понеслась в указанном направлении, пытаясь установить контакт. Показавшийся на горизонте дымок вселил в нас надежду на успех. Однако очень скоро выяснилось, что нас ввело в заблуждение греческое судно, которое после шторма так и не смогло присоединиться к конвою и теперь мирно шло своим курсом, пребывая в счастливом неведении о снующей неподалеку вражеской подлодке. Почему судно не подверглось торпедной атаке, остается только догадываться. Возможно, командир немецкой субмарины ничего не слышал о возможности получить «синицу в руки» и ждал возможности поразить более крупную цель – конвой. Вернув греческую овечку обратно в стадо, мы продолжили поиски, но безрезультатно.

Затем, примерно в 10.45, на мостик поступило очередное сообщение. Подводная лодка появилась слева по курсу конвоя. Мы ринулись туда. Стояла изумительная погода. Нас окружало голубое спокойствие южных широт. Воздух был кристально чист и прозрачен. В это время раздался крик наблюдателя с мачты. Он заметил на горизонте подозрительный объект, но при таком расстоянии не мог его как следует рассмотреть. Мы направились к непонятному предмету, развив максимальную скорость. Но прежде чем мы сумели подойти достаточно близко, чтобы его идентифицировать, предмет исчез из поля зрения. Я чувствовал, что это была вражеская субмарина, которая при нашем подходе погрузилась, но не был в этом уверен. При такой сверхвидимости глаза могут нас подводить и выкидывать самые замысловатые фокусы. А если это была действительно подводная лодка, каково расстояние до нее? Как его оценить хотя бы приблизительно? Миражи способны сбить с толку кого угодно! Но тем не менее мы произвели ориентировочные подсчеты и по прибытии на место приступили к гидролокационному поиску. Еще несколько дней назад я проклинал на чем свет стоит ужасную погоду, теперь я бормотал ругательства в адрес тихого жаркого дня. Потому что такая погода создает самые неблагоприятные условия для работы гидролокационных приборов. Более того, море вокруг жило собственной жизнью, кругом плескались косяки рыб, наслаждающихся теплотой Гольфстрима, причем каждый из них отражал эхо, которое следовало зафиксировать и проверить, не от субмарины ли оно пришло.

К полудню нам посчастливилось установить контакт с объектом, который вполне мог оказаться подводной лодкой. Я принял решение атаковать его глубинными бомбами. Когда мы готовились к повторной атаке, то снова услышали крик наблюдателя с мачты. На этот раз он был уверен, что видит подводную лодку. Становилось по-настоящему жарко. И хотя было опасно оставлять конвой без прикрытия, я чувствовал, что обязан ликвидировать эту угрозу, и дал команду «Уайтхоллу» и «Ванессе» присоединиться к «Вечерней звезде», которая полным ходом пошла навстречу замеченной нами лодке. Когда она погрузилась, мы находились от нее всего лишь в четырех милях, но условия для гидролокационного поиска были абсолютно безнадежными. Оставалось только патрулировать район и не давать лодке всплывать до тех пор, пока конвой не пройдет.

К тому времени у меня появилось ощущение, что меня со всех сторон окружают подводные лодки.

Перспективы у конвоя, на мой взгляд, были далеки от благоприятных, принимая во внимание стремительно приближающуюся ночь. К счастью, мы должны были сильно изменить курс, повернув к западу, выйти на южную часть нашего запланированного маршрута и дальше двигаться по ней. Если я сумею задержать субмарины под водой до темноты, а потом изменю курс, мы сможем ускользнуть.

Весь оставшийся день до темноты «Вечерняя звезда» и «Уайтхолл» патрулировали опасный район. В результате вражеские субмарины вели себя спокойно, и только вечером мы их снова услышали, но, к моему немалому облегчению, значительно южнее конвоя. Мы их загнали туда, куда хотели.

А в это время у меня в мозгу зрела еще одна идея, как уклониться от встречи с вражескими лодками.

В этом рейсе у нас был пассажир – адмирал Осборн. К тому времени он уже был в отставке, но был хорошо известен как сторонник применения дымовых завес. Я не знаю, кто первым подал идею, но одно не подлежало сомнению: легкая дымка, поднимающаяся с моря на закате дня, создавала идеальные условия для использования белого дыма. Я подумал, что, если мы возведем завесу из искусственного тумана между конвоем и районом предполагаемого местонахождения лодок, это несомненно собьет их с толку, когда они всплывут, чтобы продолжить преследование. Поручив командиру конвоя произвести изменение курса, как только стемнеет, я дал указание корветам группы кораблей сопровождения расположить в удобных местах плавучие дымовые шашки, чтобы дым стелился между районом предполагаемого нахождения вражеских лодок и конвоем. В то время как эсминцы, включив на полную мощность аппараты для производства белого дыма, курсировали неподалеку. Я не слишком верил в этот трюк, но, поскольку условий для гидролокационного поиска не было никаких, я чувствовал, что стоит испробовать любую возможность. Правда, была одна лодка, курс которой мы установили с достаточно высокой степенью точности. Все наши уловки не имели шансов обмануть ее, поскольку лодка находилась прямо на маршруте конвоя. Мы не могли потопить судно и надеялись, что когда оно начнет маневрировать для атаки, то совершит какую-нибудь ошибку, сделает движение, которое выдаст его точное местоположение.

Все корабли сопровождения были настороже и знали, что темное время суток является самым опасным. Я был рад получить сообщение от лейтенанта-коммандера Рассела с корабля «Дженшиен» о том, что в 20.00 отмечен гидролокационный контакт с объектом, находящимся в непосредственной близости впереди конвоя, а затем наблюдатели заметили перископ.

Для организованной атаки не было времени. Вражескую субмарину следовало срочно отправить на глубину, пока она не выпустила торпеды. Рассел сразу же проследовал на место, где зафиксировал лодку и забросал глубинными бомбами. Конвой еще даже не успел приблизиться. Затем ему пришлось терпеливо ждать, пока бесконечная вереница судов проследует мимо. При таком скоплении движущихся надводных объектов практически не было шансов снова зафиксировать контакт с вражеской лодкой. Когда конвой скрылся из вида, «Горечавка» («Gentian») и «Ванесса» долго и упорно прочесывали район. Им не удалось засечь немецкую лодку, но они несомненно заставили ее уйти на большую глубину и залечь там в слепой неподвижности, а тем временем конвой спокойно проследовал дальше своим курсом.

Я так никогда и не узнаю, обманули ли мы кого-нибудь нашей дымовой завесой или нет. Но какова бы ни была причина, ночью мы постоянно слышали сигналы вражеских субмарин, которые удалялись и становились слабее. К утру мы уже были уверены, что благополучно ускользнули от врагов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.