6. Взятие Москвы в 1610 году Скопиным-Шуйским, а потом, вскоре, в 1612 году Мининым и Пожарским
6. Взятие Москвы в 1610 году Скопиным-Шуйским, а потом, вскоре, в 1612 году Мининым и Пожарским
В 1609 году Русь погружена в тяжелую смуту. Царь Василий Шуйский сидел в Москве, однако город обложен войсками «Вора» = «Лже»-Дмитрия и поляками. Сам «Вор» — в Тушине. В Москве царит хаос, борются несколько партий, устраиваются заговоры и восстания, нацеленные на свержение царя. Кругом — враги. Власть Шуйского стала эфемерной. Фактически Москва рассматривалась тогда многими русскими как вражеская столица. Нечволодов так прямо и пишет: «Неважно шли дела и в обеих ВРАЖЕСКИХ СТОЛИЦАХ — В МОСКВЕ ИВ ТУШИНЕ. В Москве по-прежнему царем „играли“, — по выражению современников, — как „дитятем“, и позорные переезды из одного лагеря в другой продолжались. Было и несколько попыток свергнуть Василия Ивановича с престола.
Первая из них была произведена 17 февраля 1609 года на масленице беспокойным рязанским дворянином Григорием Сунбуловым, князем Романом Гагариным и Тимофеем Грязным. Они собрали 300 человек заговорщиков и потребовали от бояр свержения Шуйского» [578], кн. 2, с. 856.
Заговорщики двинулись на царский дворец, но попытка переворота не удалась. Видя, что широкой поддержки у них нет, заговорщики бежали в Тушино, к Самозванцу.
«Вторая попытка свергнуть Шуйского должна была состояться в Вербное воскресенье: его предполагали убить в этот день. Во главе недовольных стал боярин Крюк-Колычев, но заговор был своевременно открыт, после чего Колычев был пытан и казнен.
Обложение Москвы тушинцами, хотя и не полное, вызвало весной 1609 года страшную дороговизну хлеба…
В Тушине вся зима 1608–1609 годов и весна прошли в распрях и восстаниях… различные отряды, отправлявшиеся для сбора продовольствия, предавались отчаянным грабежам и часто восставали против своих начальников…
ОДНИМ ИЗ ВАЖНЕЙШИХ СОБЫТИЙ в Тушинском стане за описываемое время было прибытие пленного Филарета Никитича (отца Михаила Романова, будущего императора — Авт.)… Он был захвачен ворами осенью 1608 года в Ростове…
Стычки под Москвой с войсками Шуйского далеко не всегда кончались в пользу Вора… В Троицын же день произошло большое сражение на Ходынке: сначала поляки и воры имели успех; они подошли к самым городским стенам и овладели царским гуляй-городом (щитами, поставленными на телеги, из-за которых стреляли в отверстия стрельцы (рис. 11.39 — Авт.)), но затем были опрокинуты…
Рис. 11.39. Щит из гуляй-города. Взято из [401:1], с. 343.
Между тем наступало лето 1609 года, и князь Михаил Васильевич Скопин БЫЛ УЖЕ НЕДАЛЕКО ОТ МОСКВЫ» [578], кн. 2, с. 858–859.
Скопин-Шуйский вступил в союз со шведским королем Карлом IX, который направил свою рать на помощь Скопину-Шуйскому, дабы овладеть Москвой.
«СКОПИН СПЕШИЛ С ВЫСТУПЛЕНИЕМ НА ВЫРУЧКУ СТОЛИЦЫ; в конце апреля передовые русско-шведские отряды разбили Кернозицкого под Старой Руссой, а затем быстро очистили от воров Торопец, Торжок, Порхов и Орешек» [578], кн. 2, с. 859.
Скопин-Шуйский движется на Москву, то и дело вступая в сражения с войсками Самозванца и поляками. Взяв Тверь, Скопин-Шуйский не пошел прямо на Москву, поскольку его поджидали сильные отряды Сапеги, Лисовского и других военачальников Вора. Скопин отступил по направлению к Ярославлю, но затем снова двинулся вперед и захватил Переяславль-Залесский, а потом Александровскую Слободу. «Установив таким путем связь между Москвой и северными городами, он решил идти отсюда НА ОСВОБОЖДЕНИЕ СТОЛИЦЫ, закрепляя свое движение к ней устройством крепких „острожков“» [578], с. 861.
Войска Скопина постоянно ведут тяжелые бои. Страна расколота на несколько противоборствующих лагерей, друзья и враги перемешались. Русские летописи рисуют запутанную и темную картину клокочущей смуты. К концу 1609 года Скопину-Шуйскому вроде бы удалось переломить ход войны в свою пользу, но тут вмешался польский король Сигизмунд, решивший воспользоваться смутой и вторгнуться на Русь. Его целью было поставить царем в Москве королевича Владислава. Войска Сигизмунда подошли к Смоленску и осадили его. В это время положение «Лже»-Дмитрия пошатнулось, поляки перестали его поддерживать. В январе 1610 года он бежал из Тушино в Калугу, бросив Марину Мнишек на произвол судьбы.
«Князь М.В. Скопин-Шуйский успешно продвигался на освобождение столицы: 4 января 1610 года высланный им в передовом отряде дворянин Волуев… вступил в Троице-Сергиев монастырь, усилился там отрядом Жеребцова и на другой день напал на поляков…
Через несколько дней последовало торжественное вступление войск Скопина в обитель Живоначальной Троицы… Таким образом, к весне 1610 года трудами князя М.В. Скопина МОСКВА БЫЛА ОСВОБОЖДЕНА ОТ ПОЛЬСКО-ВОРОВСКИХ ОТРЯДОВ, ее окружавших… Царь Василий Иванович и вся столица с величайшим торжеством встречали 12 марта 1610 года своего юного освободителя — двадцатичетырехлетнего князя Михаила Васильевича Скопина; народ падал перед ним ниц и называл его отцом Отечества… Имя Скопина было в то время у всех на устах» [578], кн. 2, с. 872–874.
Однако, совершенно неожиданно для всех, 23 апреля 1610 года Скопин-Шуйский погибает, будучи, как считали многие, отравленным. Мы уже говорили об этом.
Таким образом, в 1610 году Москва взята Скопиным-Шуйским и освобождена от мятежников. Были разгромлены войска «Лже»-Дмитрия и поляков, длительное время окружавшие столицу. Это взятие Москвы является одним из важных событий Великой Смуты начала XVII века.
Однако со смертью Скопина-Шуйского положение изменилось к худшему. Власть ускользала из рук Василия Шуйского. Поляки вновь двинулись на Москву. Более того, при движении Жолкевского к Москве к нему примкнуло до 10 000 русского войска. Это были отряды из городов Можайска, Борисова, Ржева и других, присягнувших польскому королевичу Владиславу. Кипит гражданская война. «Лже»-Дмитрий пошел из Калуги на Москву. Ситуация запуталась еще больше. Нечволодов пишет: «Вор рассчитывал иметь успех над Владиславом ввиду того, что многие русские люди, сидевшие в Москве и желавшие низложения Шуйского, сомневались в том, что королевич Владислав примет православие; Калужский же царек выставлял себя самым горячим и ревностным православным, хотя в действительности, как мы говорили, едва ли он не был жидом… Между тем, жители Москвы, видя, что им опять грозит осада и борьба с поляками и ворами, окончательно потеряли веру в своего нелюбимого царя… Толпа заговорщиков ворвалась во дворец, и Захар Ляпунов стал дерзко говорить Шуйскому, чтобы он сложил в себя царское звание» [578], кн. 2, с. 878–879. Шуйский упирался.
В Москве вспыхнуло восстание против Шуйского. Царь Василий вынужден в конце концов покинуть престол. Однако в бурлящей столице и в Тушино далеко не все согласны с низложением Шуйского. Тогда мятежники захватили Василия Ивановича Шуйского и насильно постригли его. Тем самым его окончательно отрешили от трона. Столица была в полной растерянности. Разные группировки рвались к власти, выдвигая своих ставленников: князя Василия Голицына, четырнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова (сына патриарха Филарета Никитича), князя Ф.И. Мстиславского, королевича Владислава, снова Вора — «Лже»-Дмитрия, затем Яна-Петра Сапегу и т. д. [578], кн. 2, с. 881.
Хаос нарастал. Поляки грамотно воспользовались всем этим. Жолкевский подошел вплотную к Москве. Сначала он удалил из Москвы Голицына и Филарета Никитича, отца молодого Михаила Романова (будущего императора). Затем бывший царь Василий Шуйский был переведен в Иосифо-Волоколамский монастырь.
Чтобы завершить военную операцию, Жолкевскому оставалось сделать последний шаг — ввести в столицу и в Кремль польские войска, ссылаясь будто бы на «просьбы самих московских бояр», желавших воспрепятствовать появлению в Москве войск Вора «Лже»-Дмитрия. «Жолкевский, зная малочисленность своего отряда и хорошо помня судьбу поляков в кровавую ночь, когда был убит первый Лжедмитрий, хотел стать слободами около столицы… Но с ним не согласились его подчиненные, желавшие скорее добраться до царской казны и других сокровищ, хранящихся в Москве… С другой стороны, бояре, боясь черни, также не переставали просить Жолкевского ввести поляков в город…
В ночь с 20 на 21 сентября (1610 года — Авт.) была совершена крупнейшая из всех ошибок, содеянных семибоярской думой: поляки были впущены в столицу и заняли Кремль, Китай и Белый город; кроме того, их отряды расположились в Можайске, Белой и Верее… Заняв Москву, Жолкевский завел тотчас же строжайшие порядки» [578], кн. 2, с. 886–887. Пленного Василия Шуйского отправили в королевский польский стан под Смоленском.
Таким образом, оккупационные войска снова заняли столицу Руси. Прежнее боярское правительство в Москве исчезло и ему на смену пришел новый правительственный кружок, действовавший уже всецело в угоду Сигизмунда. В Москве шел грабеж. Например, «в числе царских драгоценностей было литое из золота изображение Спасителя, ценой в 30 ООО золотых. Гонсевский и Андронов разбили его на куски, чтобы продать…
Так, к началу 1611 года, после распада великого посольства под Смоленском, распалось и боярское правительство в Москве и заменилось властью польского воеводы Гонсевского и кружком русских изменников…
Весной 1611 года многочисленные земские ополчения под начальством дворян, воевод и иных служилых людей двигались уже на выручку царствующего града Москвы: Прокопий Ляпунов вел ратников из Рязанской и Северской земли; князь В.Ф. Мосальский из Мурома; князь A.A. Репнин из Нижнего Новгорода; князь Ф.И. Волконский из Костромы; П.И. Мансуров из Галича; А. Измаилов из Суздаля и Владимира и т. д. Все эти рати состояли из людей, служивших прежде в войсках В. И. Шуйского или входившие в мужицкие отряды, которые собирались на севере и с волжских мест под знамена покойного князя М.В. Скопина. Но кроме этих земских ратей, к Москве же шли на ее выручку против поляков и другие сильные отряды…
Между тем отношения жителей Москвы с поляками (сидевшими в столице — Авт.) были уже сильно обострены…
„Ляпунов, — рассказывает Жолкевский в своих „Записках“, — желая привести в действие замыслы свои касательно изгнания наших из столицы… рассылал тайно во время ночи стрельцов, которые скрывались соумышленниками в домах своих… Тогда определили наши (то есть поляки — Авт.) между собой: выжечь Деревянный и Белый город и, запершись в Кремле и Китай-городе, перебить как помянутых стрельцов, так и всех кого ни попало“…
Когда настал день, поляки начали втаскивать пушки на кремлевские стены и башни… Заслышав шум, восьмитысячный отряд немецких наемников, изменивший нам в битве под Клушиным и перешедший на службу к полякам, вышел из Кремля и неожиданно стал бить безоружный народ. За немцами бросились на русских и поляки, и скоро в Китай-городе было иссечено до 7000 человек. В Белом же городе жители успели ударить в набат и вооружиться…
Благодаря ветру, огонь быстро распространился по Белому городу… Кремль и Китай-город, бывший в руках поляков, остались целы.
На другой день… полякам удалось поджечь Замоскворечье… „Жечь город, — говорит Маскевич, — поручено было 2000 немцев… Мы зажгли в разных местах деревянную стену, построенную весьма красиво из смолистого дерева и теса: она скоро занялась и обрушилась… Пламя охватило дома и, раздуваемое жестоким ветром, гнало русских… Уже вся столица пылала; огонь был так лют, что ночью в Кремле было светло, как в самый ясный день… Москву можно было уподобить только аду… Мы были тогда безопасны: огонь охранял нас“…
„Таким образом, столица московская сгорела с великим кровопролитием и убийством, которое и оценить нельзя. Изобилен и богат был этот город, занимавший обширное пространство; бывавшие в чужих краях говорят, что ни Рим, ни Париж, ни Лиссабон величиной окружности своей не могут равняться сему городу“.
В среду же поляки бились целый день с отрядом Дмитрия Михайловича Пожарского на Лубянке…
В пятницу 22 марта к Москве подошел атаман Андрей Просовецкий, ведя с собой… 15 000 человек…
25 марта… все ополчение подошло к столице и расположилось у Симонова монастыря; оно считало в своих рядах… до 100 000 человек. Затем начались бои под самой столицей, причем наши дрались, прикрываясь гуляй-городами (это и есть передвижные крепостные сооружения „античных“ римлян — Авт.), и к 1 апреля поляки были вогнаны в Кремль, Китай-город и Белый город… 6 апреля, на рассвете русские заняли большую часть Белого города, оставив в руках поляков только несколько башен на его западной стене. ТАК КАК ТОЛЩИНА И ВЫСОТА МОСКОВСКИХ СТЕН, ЗА КОТОРЫМИ ОЧУТИЛИСЬ ТЕПЕРЬ ПОЛЯКИ, НЕ СУЛИЛИ УСПЕХА ПРИ ПРИСТУПЕ, ТО НАШИ ВОЕВОДЫ РЕШИЛИ ПРИБЕГНУТЬ К ПОЛНОМУ ОБЛОЖЕНИЮ ПРОТИВНИКА. Это удалось им исполнить только к июню месяцу; однако уже в апреле у поляков стал обнаруживаться недостаток продовольствия» [578], кн. 2, с. 897–898, 907–908, 917–919.
В 1611 году во главе новых сил русского ополчения становятся Минин и Пожарский. 20 августа их рать подошла к Москве и присоединилась к войскам, уже ранее осаждавшим столицу. Вновь начались тяжелые бои с поляками и иностранными наемниками, засевшими в Кремле и Китай-городе. Поздние художники неоднократно изображали наиболее яркие сражения, сопровождавшие осаду Москвы ратью Минина и Пожарского. См., например, рис. 11.40 и 11.41. Пролилось много крови. Москва и ее окрестности разрушены. Наконец, в конце 1612 года, «22 октября казаки взяли приступом Китай-город. Поляки заперлись в Кремле и держались в нем еще месяц. Но ввиду крайней нужды в продовольствии, они „повелеху бояром своих жен и всяким людем выпущати из города вон“…»
Рис. 11.40. «Битва князя Пожарского с Хоткевичем под Москвой». Художник Коверзнев. Поздняя иллюстрация к романовской версии. Взято из [578], кн. 2, с. 960, илл. 380.
Рис. 11.41. «Козьма Минин решает битву у Крымского брода». Художник Р. Штейн. Поздняя иллюстрация в романовской версии. Взято из [578], кн. 2, с. 962, илл. 382.
Во второй половине ноября «литовские ж люди, видя свое неизможение о глад великий, и град Кремль здавати начата»… На следующий день сдались поляки…
27 ноября нижегородское ополчение, от церкви Иоанна Милостивого на Арбате, и казаки, от храма Казанской Богородицы за Покровскими воротами, двинулись двумя крестными ходами в Китай-город в сопровождении всех московских людей…
После молебна на Лобном месте все двинулись с крестами и образами в Кремль… «здесь… печаль сменила радость, когда увидели, в каком положении озлобленные иноверцы оставили церкви: везде нечистота, образа рассечены, глаза вывернуты, престолы ободраны, в чанах приготовлена страшная пища — человеческие трупы».
«Сидение ж их бяше в Москве таково жестоко, — говорит летописец, — не токмо что собаки и кошки ядяху, но и людей русских побиваху. Да не токмо что русских людей побиваху и ядяху, но и сами друг друга побиваху и едяху. Да не токмо живых людей побиваху, но и мертвых из земли роскопываху: как убо взяли Китай, то сами видехом очима своима, что многие тчаны насолены быша человечины»…
«Когда русские взяли Кремль, — доносил Яков Дельгарди королю Густаву-Адольфу… — казаки хотели силой ворваться туда, чтобы посмотреть, что там можно найти… Лучших и старших казаков было насчитано 11 ООО, и военачальники разделили между ними всеми доспехи, ружья, сабли и прочие вещи, в также найденные в Кремле деньги, так что каждый казак получил деньгами и ценными вещами восемь рублей» [578], кн. 2, с. 965–967.
Так была взята Москва в 1612 году. После этого иностранные войска частично стали постепенно отходить с территории Руси. Оставив вместо себя в Москве про-западную династию Романовых.
На рис. 11.42 показана схема взятия Москвы (то есть ветхозаветного Иерусалима) войсками Минина и Пожарского в 1612 году.
Рис. 11.42. Взятие Москвы войсками Минина и Пожарского в 1612 году. Это событие описано Иосифом Флавием в его известной книге «Иудейская война» как захват Иерусалима римскими легионами императора Тита. Взято из [331], т. 1, с. 205.
На рис. 11.43 показаны подпись и печать князя Д.М. Пожарского. На рис. 11.44 представлены его стяг, на рис. 11.45 — знамя Пожарского 1612 года, а на рис. 11.46 — сабля Пожарского. На рис. 11.47 — портрет Минина, на рис. 11.48 — портрет Пожарского.
Рис. 11.43. Подпись и печать князя Д.М. Пожарского (то есть библейского Шешбацара). Взято из [849:2], с. 7.
Рис. 11.44. Стяг князя Д.М. Пожарского. Взято из [578], кн. 2, с. 946.
Рис. 11.45. Знамя князя Д.М. Пожарского 1612 года. Взято из [401:1], с. 334.
Рис. 11.46. Сабля князя Д.М. Пожарского. Взято из [578], кн. 2, с. 947.
Рис. 11.47. Кузьма Минин (описан в Библии как Неемия). Из собрания портретов, изданных Бекетовым. Взято из [780:11, вклейка между с. 256–257.
Рис. 11.48. Князь Д.М. Пожарский в боярской одежде (описан в Библии как Шешбацар). Неизвестный художник. XVIII век. Взято из [780:1], вклейка между с. 256–257.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.