Глава XII

Глава XII

Консул Ларкии

обзаводится мундиром и тростью с золотым набалдашником

Не успела еще рассеяться пыль, поднятая отрядом Фремонта, покидающим восточные отроги Сьерры, чтобы углубиться в пески и бесплодные равнины Невады, как буквально в считанные часы в Монтсрен прибыл официальный документ, назначающий Томаса О. Ларкина консулом Соединенных Штатов в Калифорнии. Это явилось первым признанием со стороны Соединенных Штатов того факта, что в Калифорнии вообще существует какое-то правительство, и, что значительно более важно, того, что происходящее в этом отдаленном районе может потребовать присутствия американского официального представителя. Англичане назначили на подобную должность Джеймса Форбса в Сан-Хосе еще в 1844 году, а несколько позже французы приказали одному из чиновников прибыть в Монтерей и открыть там представительство.

2 апреля 1844 года было самым счастливым днем в жизни Томаса О. Ларкина; он был уверен, что, получи» определенные полномочия от американского правительства, сможет со временем осуществить мирный переход этих земель в собственность Америки. Ларкину настолько приглянулся новый пост, что, хотя любая трата денег причиняла ему боль, он все-таки обратился к своему другу в Нью-Йорке Алфреду Робинсону с просьбой заказать шикарный мундир с золотыми эполетами. По-видимому, он не дал точных указаний относительно того, каким именно должен быть этот мундир, а поскольку консулам вообще никакого мундира носить не полагалось, сойти мог любой, лишь бы красивый. Символом власти в Калифорнии всегда была трость, и Робинсон, который обожал всяческие розыгрыши, заказал для консула Ларкина две трости с солидными золотыми набалдашниками. Счет за них вызвал у последнего, такие вопли, что их можно было слышать от Монтерея до Нью-Йорка.

В обязанности консула Ларкина входило представлять Соединенные Штаты па всем пространстве между Тихим океаном и Скалистыми горами до южной границы Орегона и Сан-Диего. Хотя основной его задачей было облегчение торговых отношений, ему вскоре пришлось выступать в качестве официального лнца на свадьбах и похоронах у жителей протестантского вероисповедания и быть судьей при разрешении ссор и споров, возникающих на судах в открытом море. В его непосредственные обязанности входила опека над матросами, заболевшими в рейсах на американских судах. Многих из них ему приходилось держать у себя дома и кормить за свой счет. Когда число их слишком разрослось, он основал первую в Калифорнии боль- пицу. При этом главным затруднением было отсутствие врачей.

К доктору Джону Маршу, выступающему на этом поприще неофициально, без принесения клятвы Гиппократа, присоединились еще два практика. Один из них - Джои Мик, живописный тип со Скалистых гор, который объявил своим товарищам-эмигрантам на пути в долину Орегона в 1848 году: «Поверьте, ребята, если уж я докачусь до того, что поселюсь среди желтопузых мексиканцев, то непременно буду у пих врачом».

Хотя Мик не умел ни читать, ни писать, его друзья сразу же стали звать его «доктором» Миком, а когда он добрался до Монтерея, у пих нашлись и последователи, потому что одним нз его первых пациентов был мексиканский мальчишка, который почти начисто отрубил себе палец па ноге. Мик кое-как составил кости и обмазал палец глиной, н палец почему-то сросся.

Вторым на этйм поприще был Г. М. де Сандельс Ва- зеуртц, который оставил красочное описание своего путешествия по Калифорнии в 1842 и 1843 годах. Вазеуртц был горным инженером. Гостя у Джона Саттера в 1843 году, он, изучив окрестности, объявил своему изумленному хозяину, который уже давно слышал индейскую легенду о Золотом озере в Коломе, которым правит чудовище-людоед, что в районе Сакраменто, несомненно, имеется золото. Затем он отправился в Монтерей, который охарактеризовал как «еще не оперившийся городок, хотя обитатели его, как креолы, так и иностранцы, очепь милые, гостеприимные и веселые люди». Здесь благодаря его интересу к ботанике и минералогии прошел слушок о том, что Вазеуртц - «медико».

«Мне приходилось изучать «Материа медика»-говорил он, - я умел напускать на себя важный вид, а кроме того, мне нужно было чем-то заняться, вот я и стал доктором. Руководствовался я довольно широкими принципами, первый нз которых - назначать хорошую цепу, второй - никогда не выписывать рецепт на то, что неприятно принимать».

Теперь «ассоциация» медиков Калифорнии состояла из «доктора» Джона Марша, «доктора» Джоя Мика и «доктора» Г. М. Вазеуртца. Все они требовали высоких гонораров и, по-видимому, не слишком мешали природе осуществлять лечение по-своему.

По совершенно случайному стечению обстоятельств, которые так часто придают истории черты занимательной мелодрамы, в тот самьш момент, когда Томас О. Ларкин стал консулом Соединенных Штатов, губернатор Микель- торена издал ряд дельных распоряжений, которых на этих забытых землях не знали со времен правления прогрессивного испанского губернатора Борики в 1800 году. Он приказал создать первую на Дальнем Западе систему государственного образования, по которой школы должны были быть открыты в Сап-Диего, Лос-Анджелесе, Санта- Барбаре, Сан-Хосе, Йерба-Буэне и Сопоме. Обучение было обязательным для детей обоих полов в возрасте от шести до одиннадцати лет; родители, не пославшие детей в школы, подвергались штрафу; учителям положили жалованье в 480 долларов в год. Был издан циркуляр, ограничивающий неумеренную плату за лечение; Йерба-Буэна была объявлена официальным портом, в котором иностранные суда должны были оплачивать стоянку и пошлину; он попытался также покончить с контрабандой и взяточничеством мексиканских чиновников. Он вернул миссии святым отцам, и, хотя это делалось из чисто религиозных побуждений, меры эти должны были спасти великолепные здания от разрушения.

Микельторена - последний из мексиканских губернаторов, сыгравший большую роль па сцене Дальнего Запада. Он, по-видимому, был одним из самых приятных людей, паправлепных в Калифорнию: высокий, стройный шатен, с приятной, несмотря на воинскую суровость, внешностью, с серыми добрыми глазами, светлой кожей, хорошо начитанный и доброжелательный к своим подчиненным. Если бы мексиканское правительство всерьез хотело удержать Калифорнию п если бы оно дало Микельторене вместо банды преступников и грабителей сотню хорошо обученных и вооруженных солдат, покорение Дальнего Запада выглядело бы наверняка совершенно по-иному.

???? 81

Получив статус официального морского порта й ассигнованные губернатором Микельтореной 800 долларов на строительство таможни, пятьдесят постоянных обитателей приютившейся на берегу бухточки Йерба-Буэны подали петицию о превращении ее в пуэбло, или город. К 1844 году в Йерба-Буэне насчитывалась всего дюжина домов. И дело здесь было не в холодных туманах и не в том, что только немногие суда заходил!! сюда через пролив. И от-

6 Зак. М 14СЗ

шодь не мрачность характера местных обитателей отпугивала гостей, ведь Марш в состоянии раздражения однажды определил их основное, времяпрепровождепие как то, что они «вечно напиваются и носятся вверх и вниз по холмам».

Ричард Генри Дейна в книге, названпой им •;«Два года впередсмотрящим», говорил: «Калифорнийцы - ленивые и расточительные люди, неспособные сделать для себя хоть ч1?о-нибудь. Страна полна винограда, и все же они завозят плохое вино из Бостона и покупают обувь, сделанную из производимых ими же кож, которые дважды совершают путешествие вокруг мыса Гори».

Город как-то не получался: это был в основном торговый аванпост Компании Гудзонова залива, который не нравился ни американским, ни европейским переселенцам. Миссия Долорес, располагавшаяся в четырех милях от бухты, превратилась в руины. Пресидио, прикрывший вход в пролив и построенный испанцами в 1776 году, был разобран почти до основания любителями бесплатного кирпича и леса для своих построек.

А место для поселения было совсем неплохое: холмы, спускающиеся к океанскому берегу, были покрыты земляникой, и каждую веспу в период созревания ягод с юга, из таких отдаленных мест, как Сан-Хосе или Сонома, сюда приезжали с семьями, а все население Йерба-Буэпы, захватив одеяла и кухонные принадлежности, перебиралось в дюны на целую неделю ради пикников, танцев и прочих развлечений, в которых принимали участие офицеры стоявших в порту судов. Ниже на полуострове были отличные места для верховой езды и охоты на оленей и медведей. В том же квартале, в котором располагалась штаб-квартира Уильяма Рея из Компании Гудзонова залива (он с женой и дочерью жил в помещении за складом), была го- стипица с бильярдной и баром, принадлежавшая швейцарцу Виоже, где по вечерам собирались холостые мужчины. В обществе капитанов и боцманов они вели ожесточенные споры, сравнивая достоинства Джеймса К. Полка и Генрн Клея, выдвинувших свои кандидатуры на пост президента Соединенных Штатов.

Прибывшее судпо, подобно бостонской лавке нагруженное по самую палубу ящиками с товарами, могло продать местным жителям товаров на 15-20 тысяч долларов за три или четыре недели, получая в уплату кожи, сало, меха

выдр и бобров, несколько испанских или мексиканских дуб тонов, а жители Йерба-Буэны и окрестных ранчо увозили домой высоко ценимые здесь сахар, кофе, чай, одежду, одеяла, ювелирные изделия и дорогие материи для изготовления пышных нарядов.

И все-таки никто не хотел селиться в Йерба-Буэне. Жалкая деревушка из глинобитных и построенных из кирпича-сырца домиков все еще оставалась гадким утенком Дальнего Запада.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.