Глава III

Глава III

Славный вояка обеспокоен

Полковник Мариано Вальехо был встревожен в той же степени, что и Джон Саттер. Он чувствовал, что арест иностранцев продемонстрирует внешнему миру слабость мексиканского правительства в Калифорнии. Он знал, что депортация группы американцев и европейцев может привести к серьезпейшим последствиям; правительства стран, к которым принадлежали эти люди, могли счесть это нарушением международного права. Калифорния, заброшеп- ная, пренебрегаемая и едва ли желанная для Мексиканской республики, не имела достаточных сил, чтобы оказать сопротивление даже самому ничтожному агрессору.

Вальехо хорошо знал губернатора Хуана Батисту Аль- ворадо - они вместе росли в Монтерее и, хотя он был всего лишь на год или два старше Альворадо, последний приходился ему племянником; Вальехо наблюдал за тем, как власть, которой добился Хуан, делала его все более нервным и неуверенным в себе. «На каждом шагу я подвергаюсь оскорблениям со стороны пьяных последователей Айзека Грэхема, - жаловался губернатор Альворадо. -

Во время моих прогулок по саду они обычно подходят к забору и обращаются ко мне в недопустимо фамильярных выражениях: «Эй, Батиста, поди-ка сюда, мне нужно поговорить с тобой». «Батиста-туда, Батиста-сюда!»

Никто никогда не оскорблял Мариано Вальехо. В возрасте тридцати одного года он уже - главнокомандующий мексиканскими силами Севера. Действуя в одиночку, Вальехо заложил самые деловые и процветающие поселения в Сонома-Вэлли, в том месте, которое индейцы называли Лунной долиной. Как и Джон Саттер, Вальехо прежде всего был колонизатором. Посланный на Север в возрасте двадцати трех лет, когда он был комендантом форта в Сан-Франциско, с целью изучить причины индейских волнений и выяснить, что кроется за визитом русского губернатора Ситки в форт Росс (русское поселение на побережье примерно в пятидесяти милях к северу от Пресидио), юный лейтенант поднялся на вершину холма и увидел расстилающуюся перед ним долину, покрытую дубами, золотыми маками, с великолепными пастбищами и блестящими на солнце ручьями. Подобно Саттеру при виде Сакраменто-Вэлли Мариано влюбился в долину с первого взгляда. Через год или два, будучи во главе колонизации Севера, Мариано вспомнил о Лунной долине и возвратился сюда, чтобы построить казармы для солдат, Каса-Гранде для себя и своей семьи, поднять целину и посеять кукурузу и пшеницу - и все это без единого реала помощи из Мехико или Монтерея.

«Я просто не мог заставить себя вести праздную, беззаботную жизнь, столь обычную среди местного населения»,- говорил Вальехо.

У него было широкое красивое лицо, могучее телосложение, по характеру это был упорный боец, если уж его вынуждали к борьбе, талантливый руководитель, наделенный большим интеллектом, - одним словом, он являл собой некий сплав, рожденный двумя различными эпохами. Его мать из Люгосов в Сан-Луис-Обиспо - одной из лучших фамилий Калифорнии - обладала, по словам современников, «пуританской силой характера. Она привила своим детям силу воли и честолюбивые замыслы». Мариано был обучен дублению кожи, обжигу кирпичей, умел шить обувь, сворачивать сигары, ему была привита любовь к книгам и тяга к знаниям, которые он сохранил на всю жизнь. В семилетнем возрасте он взбунтовался против изучения «Христианской доктрины» Рипальди, которую ему приходилось изучать из-под плетки. Бунт этот получил логическое завершение, когда в возрасте двадцати трех лет он купил несколько ящиков с книгами с судна в Йерба-Буэне, хотя и знал, что они были запрещены клерикалами, которые, по его словам, «стерегли все порты и гавани Калифорнии, подобно святому Петру, охраняющему врата рая, чтобы воспрепятствовать проникновению книг либерального направления».

Вальехо уплатил четыреста шкур и десять бочонков сала стоимостью в 1000 долларов за книги, создав таким образом лучшую в Калифорнии библиотеку. По его приказу были сделаны тысячи кирпичей из глины с соломой, дверные проемы из дуба, каменные плиты для арочных сводов, обожженпая черепица и деревянные брусья для полов, вытесанные вручпую, в то время как даже самые преуспевающие из его соотечественников великолепно обходились земляными полами. Он навлек смерч деловой активности на «пасторальную Калифорнию», в которой считалось, что мужчина не должен делать ничего такого, чего нельзя было бы сделать, пе слезая с седла.

Хотя мексиканское правительство попыталось разделаться с ним, обязав набрать собственную армию, обмундировать, накормить, вооружить и оплачивать ее, оп был страстно предан этой армии, ее правилам и уставам, а заодно и ее ограничениям. Его отец, который прибыл сюда из Мехико в 1774 году пехотинцем охраны отца Хуниперо Серра, когда тот. собирался основать здесь миссию, был нерадивым солдатом и постоянно попадал в неприятные истории. Именно поэтому Мариано решил стать хорошим солдатом. Страстно влюбленный в пятпадцатилетпюю Франциску Карильо, он целых два года дожидался женитьбы, поскольку в армейском уставе было сказано, что армейский офицер пе может жепиться без разрешения во- еппого министерства, а посланцы, которых оп отправил в двухтысячемильпое путешествие в Мехико за разрешением, в отличие от него не пылали страстью и пе торопились возвращаться. Именно потому он проявлял чопорность и требовательность по отношению к своим одетым в лохмотья и полуголодным войскам, потому со стороны он зачастую выглядел помпезным и претепциозпым: ведь ему приходилось отстаивать достоинство, единение и силу мексиканской армии в Калифорнии.

Марнано Вальехо никогда не видел Мехико. Он целиком был предан Калифорнии, своей роднне, дому, земле, которую он любил. Он чувствовал теперь, что Калифорния не сможет добиться прогресса н процветания под мексиканским правлением, что она слишком далека и не представляет особого интереса для Мексики. Ему было также известно, что правительства нескольких зарубежных государств внимательно следят за Дальним Западом. Соединенные Штаты, Великобритания, Россия, Франция - любое из правительств этих стран, направив один-единствен- ный военный корабль в Монтерей, сможет захватить эти земли.

ВаЛьехо нравились иностранцы, они были ближе ему по духу и темпераменту, чем соотечественники, - нет, конечно же, пе Айзек Грэхем со своими собутыльниками, а люди, подобные Джекобу Лиизе, уроженцу Огайо, Джону Куперу, уроженцу Англии, - оба они были женаты на его сестрах и владели ранчо в Сонома-Вэлли, - Уильяму Харт- иеллу, шотландцу, который был его учителем в Монтерее.

Когда Джон Саттер прибыл в Соному восемь или девять месяцев назад с посланием своих русских друзей в_ Ситке к их соотечественникам в форте Росс, Вальехо-сол- дат отнесся с подозрением к намерениям швейцарца, направляющегося в русский форт всего лишь в нескольких милях от Сономы, однако Вальехо-калифорпийцу понравился этот решительный, образованный иностранец, и он оказал ему безграничное гостеприимство, принятое в стра-• не, где нет постоялых дворов и где любая семья предоставляет любому пришельцу пищу, развлечения и кров, а потом снабдил Саттера свежими лошадьми и проводником для его путешествия в форт Росс.

Будучи знатоком истории, Мариано Вальехо понимал, что Дальний Запад стремительно приближается к кризису. После многих лет напряженных и полных разочаро» ваний отношений с мексиканским правительством Вальехо был убежден, что Калифорния сможет превратиться в великую империю только при условии, что она станет американской. Он был первым и, пожалуй, единственным калифорнийцем с такими мыслями.

Он успел горько разочароваться в губернаторе Альво- радо, который ранее обещал провести реформы, необходимые для превращения Калифорнии в современную провинцию, а вместо этого предался пьянству и превратился в болезненного брюзгу. А теперь Альворйдо приказал ему зафрахтовать судно в Йерба-Буэне, арестовать всех иностранцев и препроводить их в тюрьму Монтерен.

Он, конечно, выполнит приказ своего главнокомандующего. Но задача эта ему неприятна.