6. Честный циник и философ Апемант — как искаженное отражение Христа Тайная Вечеря и пир Тимона

6. Честный циник и философ Апемант — как искаженное отражение Христа

Тайная Вечеря и пир Тимона

Комментаторы справедливо пишут: «Более ярко, чем Алкивиад, охарактеризован в пьесе циник Апемант, занимающий, подобно Алкивиаду, ОСОБОЕ МЕСТО. Роль философа, напоминающего зрителю о тщете того, что люди обыкновенно ценят в жизни, весьма уместна для оттенения такого жизнерадостного характера, каким является Тимон в первой половине пьесы…

Апемант умный эгоист, презирающий людей за их лживость… Тимон живет в ослеплении, а Апемант, напротив, видит насквозь мнимых друзей богача-афинянина, и это дает Апеманту в начале пьесы некоторый перевес и превосходство», с. 505.

Апемант появляется уже в самом начале пьесы, в первой сцене первого действия. Он спорит с Тимоном. Затем, на протяжении всего повествования он то и дело оказывается рядом с Тимоном, постоянно конфликтуя с ним. При этом подчеркивается, что Апемант — бедный философ. Он почти святой, честен, общается с небом и богами, не стремится к богатству, видит насквозь людей и сущность вещей, осуждает поведение Тимона, призывает всех к чистосердечию. То есть — явно положительный персонаж, хотя и снабженный гротескными чертами. Тимон же, напротив, богатейший человек, презрительно и свысока относящийся к Апеманту. Как мы вскоре увидим, перед нами — отражение противостояния Христа (Апеманта) и Иуды Искариота (Тимона-Темного). Характеристика Апеманта хорошо отвечает образу Христа в Евангелиях.

Многие богатые и влиятельные афиняне не любят Апеманта. Например, один из них кричит: «Убирайся вон, СВАРЛИВАЯ СОБАКА, или я выгоню тебя отсюда… Он враг людей», с. 521.

Одной из центральных сцен шекспировской драмы является пир у Тимона. В издании [971] он проиллюстрирован картиной под названием «Древне-греческий пир», рис. 4.10. Скорее всего, «пир Тимона» является искаженным отражением известной евангельской Тайной Вечери.

Рис. 4.10. Древне-греческий пир. Картина немецкого художника Ансельма Фейербаха (Anselm v. Feuerbach, 1829–1880) — «Пир у Платона». Взято из [971], т. 3, вклейка между с. 520–521.

Причем Шекспир представил этот последний ужин Иисуса с его апостолами в пародийном свете, хотя следы евангельского сюжета проступают довольно явственно. Иными словами, знаменитая Тайная Вечеря описана здесь Шекспиром опять-таки в духе анти-Евангелия.

Чтобы параллель с каноническими Евангелиями стала понятней сразу, обратим внимание на следующее. Тайная Вечеря — это ужин, на котором собрались Иисус и его апостолы. Среди них был и Иуда Искариот. Причем, что важно, он явился сюда уже получив свои тридцать сребренников от первосвященников как плату за предательство Христа. То есть был уже «богатым человеком», как и шекспировский Тимон. Напротив, Иисус, в версии Евангелий, вел скромный образ жизни, богачом не был, как и шекспировский Апемант. На рис. 4.11 приведено одно из старинных изображений Тайной Вечери, где показано, как Иуда, сидящий на переднем плане, с удовлетворением осматривает свой кошель с недавно полученными деньгами. Напоминаем Евангелия: «Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребренников; и с того времени он искал удобного случая предать Его.

Рис. 4.11. «Тайная вечеря«. Якобы около 1475–1480 годов. На переднем плане — обогатившийся Иуда Искариот с кошельком, где уже лежат тридцать сребренников. Взято из [985:1], с. 114, илл. 120.

В первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали Ему: где велишь нам приготовить Тебе пасху? Он сказал: пойдите в город к такому-то и скажите ему: Учитель говорит: время Мое близко; у тебя совершу пасху с учениками Моими. Ученики сделали, как повелел им Иисус, и приготовили пасху.

Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились, и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи? Он же сказал в ответ: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня; впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться. При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви? Иисус говорит ему: ты сказал.

И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» (Матфей 26:14–29).

Вот как все это скептически преломилось на страницах Шекспира.

«Парадная зала в доме Тимона. Гобои. Накрыт большой стол. Флавий и другие слуги распоряжаются. Входят Тимон, Алкивиад, Люций, Лукулл, Семпроний и другие афинские сенаторы; за ними Вентидий и другие. Позади всех с сердитым видом Апемант», с. 521.

Как мы сейчас увидим, Шекспир (как и раньше) иногда путает Иисуса (Апеманта) с Иудой (Тимоном). Поэтому некоторые евангельские реплики Иисуса звучат здесь из уст Тимона и наоборот. Тем не менее, слова Христа и вообще сюжетная линия в целом уцелели, хотя в слегка перепутанном виде. Например, у Шекспира «пир ведет» богатый Тимон (а не Иисус), а честный философ Апемант (Христос) спорит с ним. Тем не менее, именно эти два персонажа являются центральными в данной шекспировской скептической сцене.

«Тимон: А, Апемант! Я очень рад тебе.

Апемант: Нет, радовать тебя я не желаю: я с тем пришел, чтоб выгнал ты меня.

Тимон: Фи, как ты груб! Совсем не человечий нрав у тебя… Но Апемант всегда сердит и зол — ТАК ПУСТЬ ЕМУ НАКРОЮТ СТОЛ ОСОБО: он общества не любит, да и сам для общества решительно не создан…

Апемант: На твой обед плюю я: подавиться я им могу, затем что никогда твоим льстецом не буду. О боги! ТОЛПА ЛЮДЕЙ ТИМОНА ЖРЕТ, а он не видит их! Ведь, просто злость берет, ЧТО МНОЖЕСТВУ ТАКОМУ ПИЩЕЙ СЛУЖИТ КРОВЬ ОДНОГО, И — ЧТО ГЛУПЕЙ ВСЕГО — ОН САМ К ТОМУ ВСЕХ ЭТИХ ПОДСТРЕКАЕТ», с. 522.

По-видимому, в таком насмешливом тоне Шекспир (или его редактор) передал знаменитые слова Христа, что вино — это кровь Его. Христос действительно сам подал ученикам чашу с вином и предложил выпить. Шекспир же сострил, что Тимон (здесь Христос) предлагает в пищу людям свою кровь и вообще все свое тело. И опять-таки — это явное насмешливое отражение слов Иисуса, дающего апостолам хлеб: Приимите, ядите: сие есть Тело Мое.

Этот евангельский сюжет явно не давал покоя Шекспиру. Тут же он продолжает цитировать Апеманта: «ВОН ТОТ, СИДЯЩИЙ РЯДОМ С ХОЗЯИНОМ, ЛОМАЮЩИЙ С НИМ ХЛЕБ И ПЬЮЩИЙ С НИМ, СКОРЕЕ ВСЕХ РЕШИЛСЯ ЕГО УБИТЬ; УЖ ЭТО ВСЕ ДАВНО ДОКАЗАНО», с. 522. И далее Апемант восклицает: «Кто в гроб сошел без славного толчка руки друзей!», с. 524.

Но ведь это — совершенно откровенное указание на Иуду Искариота, прикидывающегося другом, едящего хлеб вместе с Христом и уже готовым предать Его на казнь. Слова Шекспира — «это уже давно доказано» — могут указывать на Евангелия, в которых задолго до времен Шекспира действительно была описана Тайная Вечеря и предательство Иуды.

Идем далее. Тимон обращается к Алкивиаду: «Вам было бы приятнее быть на завтраке у врагов, чем на обеде у друзей.

Алкивиад: КОГДА ИЗ ВРАГОВ СОЧИТСЯ КРОВЬ, тогда ни одно кушанье на свете не может сравниться с ним, И ТАКОГО УГОЩЕНЬЯ Я ЖЕЛАЮ СВОЕМУ ЛУЧШЕМУ ДРУГУ.

Апемант: Хотелось бы мне, чтоб все эти льстецы были твоими врагами: тогда ты убил бы их и ПРИГЛАСИЛ БЫ МЕНЯ ОТКУШАТЬ», с. 522.

То есть опять в преломленной форме звучит все так же тема: вино — это кровь Христа, а хлеб — Его тело. И вино и хлеб Иисус сам предложил своим ученикам на Тайной Вечере. Алкивиад здесь — Иуда, Апемант — Христос.

Согласно Евангелиям, после Тайной Вечери Христос пошел в Гефсиманский сад, где обратился с мольбой к Богу-Отцу. Это — известное Моление о чаше, рис. 4.12.

Рис. 4.12. Моление о чаше. Гравюра Г. Доре. Взято из [71:1].

Напомним.

«Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Матфей 26:36–39).

Следовательно, учитывая обнаруженное нами соответствие шекспировского «пира у Тимона» с евангельской Тайной Вечерей, можно ожидать, что здесь же у Шекспира появится и преломленное описание Моления о чаше. Наш прогноз оправдывается. В разгар пира Апемант (Христос) неожиданно обращается к богам. Этот фрагмент в пьесе Шекспира так и называется: Воззвание Апеманта к богам:

«БЕССМЕРТНЫЕ, БОГАТСТВА НЕ ПРОШУ Я! ИЗ ВСЕХ ЛЮДЕЙ ЛИШЬ ЗА СЕБЯ МОЛЮ Я! Не дайте сделаться мне дураком таким, чтоб верил я клятвам и подписям людским…», с. 522. Далее у Шекспира следует довольно мутный текст.

Несмотря на насмешливое освещение этой сцены (и на то, что она помещена «внутрь пира», а не после него), элементы евангельского Моления о чаше здесь все-таки узнаются. В частности, Апемант говорит, что молит Бога за себя.

Далее, по Евангелиям, следует арест Иисуса. Иуда Искариот приводит в Гефсиманский сад римских солдат, которые пленяют Иисуса. У Шекспира в буквальном виде это не описано, хотя есть искаженный отзвук. В самом деле. В конце пира в доме Тимона-Темного неожиданно появляется Купидон в сопровождении группы «замаскированных» женщин-амазонок, то есть ВОИТЕЛЬНИЦ, с. 523–524. Тимон радостно приветствует их, а Апемант (Иисус) восклицает: «Фу, суеты количество какое… КТО В ГРОБ СОШЕЛ БЕЗ СЛАВНОГО ТОЛЧКА РУКИ ДРУЗЕЙ! Как знать, плясуньи эти когда-нибудь, быть может, И МЕНЯ НАЧНУТ ТОПТАТЬ», с. 524. Перед нами — довольно прозрачное указание на Иуду Искариота и на последовавшие затем Страсти Христа: избиение и казнь.

Здесь уместно напомнить, что в некоторых фантомных отражениях ареста Христа Иуда Искариот описывается как коварная ЖЕНЩИНА или даже жена. Например, именно так представлена гибель Иисуса на страницах русских летописей, говорящих о нем как о князе Андрее Боголюбском. Коварная жена князя сама примкнула к заговору против мужа, и привела ночью в его спальню врагов. По-видимому, аналогичную версию мы видим и у Шекспира.

О казни Апеманта (Христа) у Шекспира ничего не говорится. Однако есть, быть может, некий отблеск. Слуги богатых афинян встречают на улице Апеманта с шутом.

«Кафис (другим слугам): Погодите, погодите: вот идет шут с Апемантом! Позабавимся-ка немного с ними.

Слуга Варрона: НА ВИСЕЛИЦУ ЕГО; ОН ОБРУГАЕТ НАС.

Слуга Исидора: Задави его чума, собаку!», с. 528.

Христа действительно распяли на кресте и, как мы уже видели, в некоторых фантомных отражениях, говорится, что Иисуса «подняли на виселицу». Аналогичную версию (хотя и туманную) мы видим и у Шекспира.

Пир у Тимона завершается интересной и важной сценой.

«Тимон: Ах, Апемант, быть ты немного мягче, я делал бы и для тебя добро.

Апемант: Нет, ничего не надо мне. Когда бы и я себя ПОЗВОЛИЛ ПОДКУПИТЬ (по-видимому, снова намек на предательство Иуды — Авт.), так никого б на свете не осталось бранить тебя — И СТАЛ БЫ ТЫ ГРЕШИТЬ ЕЩЕ СИЛЬНЕЙ…

Тимон: Ну, если ты желаешь сыпать брань на общество, так не хочу и слушать я слов твоих. Прощай и приходи, когда твой тон исправится. (Уходит).

Апемант: НЕ ХОЧЕШЬ И СЛУШАТЬ ТЫ; НУ ХОРОШО, ТАК Я И ГОВОРИТЬ НЕ БУДУ И ЗАКРОЮ ВХОД НА НЕБЕСА НАВЕКИ ДЛЯ ТЕБЯ. О, люди, отчего к советам справедливым вы глухи более, чем к увереньям льстивым? (Уходит)», с. 526.

Конец первого действия.

Итак, неожиданно выясняется, что философ Апемант-Иисус имеет огромную власть — он навсегда закрывает для Тимона-Иуды вход на небо! Это прекрасно отвечает сути дела. Иуда совершил подлый поступок — предал Учителя и кончил жизнь самоубийством. Следовательно, вход на небеса для него действительно навсегда закрылся. Согласно христианской традиции и «античным» версиям жизнеописания Иуды Искариота, он попал в ад, где обречен вечно страдать за предательство. Кроме того, самоубийц не положено хоронить на христианских кладбищах.