15. ПОСЛЕДНИЕ ПОПЫТКИ СОПРОТИВЛЕНИЯ СО СТОРОНЫ ИНКОВ

15. ПОСЛЕДНИЕ ПОПЫТКИ СОПРОТИВЛЕНИЯ СО СТОРОНЫ ИНКОВ

«О богах, в которых мы верим, и о людях, которых мы знаем, нам известно, что повсеместно они правят в соответствии с естественным законом своей природы. И мы не первые, кто устанавливает этот закон или начинает действовать согласно ему: мы обнаружили, что он существовал до нас, и он будет существовать вечно и после нас: все, что мы делаем, это пользуемся им, зная, что вы или кто бы то ни было еще, имей он такую же власть, какой обладаем мы, поступал бы точно таким же образом, как и мы».

Фукидид, «История Пелопоннесской войны», V в. до н. э.

В десятилетия, последовавшие за убийством Манко Инки и казнью Гонсало Писарро, Испания постепенно стала усиливать и укреплять свое правление в бывшей Инкской империи Тавантинсуйю, по мере того как в страну стало прибывать все большее число губернаторов, управляющих и прочих испанских должностных лиц. Частное предприятие по захвату чужой территории, которое было организовано небольшой независимой группой предпринимателей, многие из которых позднее превратились в энкомендеро, ныне стало полностью поднадзорно их родной стране, чьи управляющие щупальца все более и более множились в числе и разбухали. В 1532 г. в Инкскую империю, насчитывавшую примерно десять миллионов жителей, вторглись 168 испанцев. Четыре года спустя, когда Манко Инка поднял восстание, в разных уголках империи насчитывалось уже около 1500 испанцев, — Манко удалось уничтожить порядка двух сотен человек, то есть менее пятнадцати процентов. Ко времени гибели Манков 1544 г. число испанцев выросло до 5000 человек, и они привезли с собой две-три тысячи африканских рабов, которые должны были помогать осуществлять процесс колонизации. К 1560 г., менее чем через двадцать лет, испанское население удвоилось, достигнув 10 000 человек, а африканское население удвоилось до 5000 человек. Перу продолжало управляться вице-королем — под контролем со стороны испанской короны.

По мере того как все большее количество испанцев прибывало в Перу, с большей интенсивностью начали строиться новые города, установился строгий контроль за добычей ценных металлов, сбором урожая и взиманием налогов. Более тяжелой стала трудовая повинность, возложенная на местное население, сменившее одного хозяина — инков на другого — христианских виракочей. Однако замена была совсем неравноценной, поскольку туземцы, теперь платившие дань испанцам, имели намного меньше прав, размер дани сильно вырос, и получали туземцы намного меньше, чем во времена правления инкской элиты. Можно сказать, что местные жители Тавантинсуйю ныне не получали практически ничего от своих новых феодалов — от этих пятисот испанских энкомендеро, составлявших всего лишь пять процентов от всего испанского населения Перу. Один обозреватель указывал:

«Дань и налоги, которые они вынуждены платить… сопряжены для них с огромными тяготами. У них не только ничего не остается, [что позволяло бы им] откладывать про запас… [но у них также нет ничего], что позволяло бы им хоть как-то перенести периоды нужды и болезней, накормить и вырастить своих детей. Они живут в нищете и отсутствии всего необходимого, и они никогда не выберутся из долговой и налоговой ямы. Эти тяжелейшие обстоятельства приводят к очень быстрому их физическому истреблению».

Другой очевидец тех событий писал:

«Горе и страдания их проистекают из нищеты и рабства, в которых они находятся… Даже во время празднеств они рыдают… и их песни полны тоски, поскольку дань, которую они платят испанцам, совершенно лишила их сил и работоспособности. Они начали думать, что пока они и все их потомки обитают на этой земле, они будут обязаны работать на испанцев».

Туземцы, продолжавшие пасти свои стада, возделывать землю и работать в шахтах, отдавали производимый излишек непосредственно новой испанской элите, которая использовала часть этого сырья для покупки производимых в Испании товаров. Энкомендеро также использовали денежную сумму, образовавшуюся у них в результате сбора дани с туземцев, для покупки еще большего числа африканских рабов, а также для приобретения разного рода продукции и услугу испанских торговцев, врачей, адвокатов, нотариусов и ремесленников, приезжавших в Перу. Как и во времена правления инков, вся могучая колониальная структура была ориентирована на бесконечную эксплуатацию дешевого труда туземных трудящихся — управление этим эксплуататорским механизмом и являлось изначальной мотивацией завоевания испанцами Перу.

Но на большом расстоянии от прибрежных городов с их постоянно загружавшимися и разгружавшимися кораблями, вдали от центральных Анд с их новыми испанскими колониальными городами, в далеких джунглях, уходивших в низины, продолжало существовать независимое инкское королевство Вилькабамба. Здесь, среди жарких влажных лесов, населенных полчищами стрекочущих обезьянок, жители Вилькабамбы продолжали свою традиционную практику почитания Инти, или бога-Солнца, и его представителя на земле Сапы Инки, или Единого императора.

Это было очень небольшое королевство, включавшее в себя горстку городов. И на этой изолированной территории продолжали нести заботу о порядке в инкских храмах мамаконы, или «девы Солнца», также продолжали проводиться традиционные празднества, делались астрономические наблюдения, совершались культовые обряды, каждое утро из храма выносился символический золотой диск солнца, пунчао, а вечером он возвращался на свое место. Поскольку изначальная империя «четырех объединенных частей» — бескрайняя Тавантинсуйю — более уже не находилась под управлением всевластного инкского императора, крошечное королевство Вилькабамба пыталось сохранить в себе уменьшенную копию того огромного государства. Все, что требовалось для экспансии этого государства, — это очистка Анд и побережья от белых чужеземцев и их рабов.

В 1559 г., примерно через пятнадцать лет после гибели Манко Инки, в Испании после сорокалетнего правления умер король Карл. Королем стал его сын Филипп II. А в 1560 г. был коронован сын Манко, Титу Куси, чье двойное имя означало «великодушный» и «удачливый». Хотя после смерти Манко его трон унаследовал брат Титу Куси, Сайри Тупак, ему на тот момент исполнилось только девять лет. Поэтому на протяжении двенадцати лет Вилькабамбой правили регенты. Когда же Сайри Тупак был наконец коронован в возрасте двадцати двух лет, он принял судьбоносное решение покинуть Вилькабамбу и вернуться в Куско, где испанцы пообещали даровать ему ряд энкомьенд и предоставить относительно беззаботную жизнь. К этому времени в Куско умер брат Манко, Паулью Инка; соответственно было покончено с длившейся несколько десятилетий ситуацией, когда оба соперничающих друг с другом инкских императора носили императорскую бахрому. Но уже через год после переезда в Куско Сайри Тупак заболел и умер — возможно, он был отравлен неким туземным вождем, одержимым завистью. Соответственно вставал вопрос: кто станет его преемником?

К большому разочарованию испанцев, трон унаследовал Титу Куси, возобновивший управление отдаленным инкским королевством, из которого, по мысли испанцев, инкский правитель был удален окончательно. Хуже того, новый император имел все основания затаить на испанцев злобу: ведь они убили его отца, Манко Инку, и в свое время похитили и вывезли из Виткоса самого Титу Куси и его мать.[47] На протяжении четырех лет мальчик, которому суждено было в дальнейшем стать королем, жил в Куско, где ему, вне всякого сомнения, довелось увидеть выставленную на всеобщее обозрение голову пленившего его Диего Оргонеса. Позднее Титу Куси и его матери каким-то образом удалось бежать из Куско в Вилькабамбу. Несколько лет спустя Титу Куси находился рядом со своим отцом Манко, когда на последнего было совершено нападение; юному принцу на тот момент было только четырнадцать лет, однако до конца его жизни на ноге у него остались рубцы после той организованной атаки. Когда наконец Титу Куси в тридцатилетнем возрасте был коронован в Вилькабамбе в 1560 г., головы семи испанцев, убивших его отца, все еще были выставлены на всеобщее обозрение в близлежащем Виткосе, где было совершено убийство.

Человек могучего телосложения, у которого, по свидетельству некоторых очевидцев, на лице были рубцы, — возможно, от перенесенной оспы, — Титу Куси не стал медлить с возобновлением повстанческой борьбы против испанцев, которую начал его отец, но которая приутихла во время правления регентов. Вскоре вдоль дороги Куско-Хауха и в области Уаманга к северо-западу от Куско туземные повстанческие войска вновь организовали серию налетов на испанские поселения и на одиноких испанских путников. По словам одного из летописцев, Титу Куси «взял на себя задачу наносить христианам максимально возможный урон; он совершал атаки на долину Юкай и многие другие места, совершая убийства встречавшихся путников; соответственно окрестности Куско и Уаманги стали небезопасными местами, и без вооруженного сопровождения невозможно было добраться из одного места в другое».

Новый император оказался также причастен к сильнейшим вспышкам мятежа, разразившимся на территории нынешней Чили, и к заговору вблизи Хаухи, в центральной части Перу, где испанцы обнаружили туземную секретную оружейную фабрику, которая произвела десятки тысяч дубинок, боевых топоров и пик. Оружие было заготовлено для использования против испанцев в ходе запланированного крупномасштабного восстания. Во время правления Титу Куси Вилькабамба вновь превратилась в центр вооруженного сопротивления — это был своего рода эквивалент современного государства, ориентированного на подрывную деятельность и занимающегося экспортом террора с политической целью. В свое время испанцы, конечно, сами развернули массовый террор с целью завоевания Инкской империи. Ныне крошечные остатки той империи возобновили свою повстанческую деятельность, направленную против оккупации инкской земли. Испанский режим в Перу, получая все новые и новые сообщения о повстанческой деятельности, осознал, что у него не останется иного выбора, кроме как нейтрализовать или уничтожить и Титу Куси, и его инкское королевство.

Испанские власти Перу направили к новому императору эмиссаров с предложением презентовать ему богатые энкомьенды в том случае, если он покинет Вилькабамбу и переселится в долину Юкай, находящуюся вблизи Куско. Понимая, что его королевство не обладает достаточным количеством воинов, чтобы сопротивляться испанской оккупации, Титу на протяжении ряда лет искусно вел с испанцами переговоры, постоянно оставляя им надежду на то, что в один прекрасный момент он примет их условия; но дело не двигалось с мертвой точки. При этом Титу следил за тем, чтобы, кроме этих эмиссаров, никто другой из испанцев не мог проникнуть в его королевство.

Но в 1569 г., — к этому времени Титу Куси правил уже девять лет, — герметично закрытая дверь в Вилькабамбу вдруг распахнулась. За два года до этого, ввиду все нараставших испанских угроз, Титу Куси наконец-таки согласился подписать мирный договор с испанскими властями. В обмен на то, чтобы ему предоставили возможность править независимой Вилькабамбой, не опасаясь испанского вторжения, Титу Куси согласился допустить на свою территорию миссионеров; он также согласился положить конец повстанческой войне.

Два специально отобранных монаха — Маркос Гарсия и Диего Ортис — знали, что ни один испанец не ступал на территорию Вилькабамбы с того момента, как в 1539 г. Гонсало Писарро подверг город разграблению. У монахов появился шанс попасть в заповедную зону инкской религии, где до сих пор не доводилось побывать еще ни одному христианскому миссионеру. Монахи осознавали, что у них вскоре появится шанс уничтожить ложных идолов и вообще поклонение дьяволу, каковым в их представлении являлась инкская религия. Вот как видел ситуацию испанский священник Бернабе Кобо:

«Индейцы Перу были до такой степени погружены в идолопоклонничество, что они почитали почти любую созданную вещь словно Бога. Поскольку они не получали озарений свыше, они впадали в те же самые заблуждения, что и другие языческие народы, — и по этим же самым причинам и перуанцы, и другие язычники были неспособны отыскать истинного Бога. Именно ввиду того, что они были настолько глубоко погружены в эту стихию пороков и грехов, они были уже совершенно не в состоянии обрести тот чистый свет, что освещает знание о нашем Творце… [Дьявол] крепко держал их в рабстве, лишая их того счастья, которого он и сам не заслуживал. Обнаружив плодородную почву в бесхитростности и невежестве этих дикарей, он правил ими на протяжении многих веков, пока наконец сила Креста не начала отбирать у него былую власть и не начала вытеснять его с этой земли точно так же, как и из других регионов Нового Света».

Поскольку инки практиковали религию, отличную от христианской, они уже по определению считались язычниками, и соответственно испанцы считали их поклоняющимися дьяволу. Ныне два скромных испанских миссионера получили блестящую возможность изменить такое положение дел.

Эти два монаха очень сильно отличались складом своего характера. Монах Гарсия во время проповедей имел склонность запугивать паству адскими муками; у него был вспыльчивый характер, и он был крайне нетерпимым. К примеру, обнаружив, что туземные мальчики, которым он начал проповедовать христианство, втайне продолжают молиться одновременно и своим богам, монах «наказал их… десятком ударов хлыста», что, понятное дело, возмутило отцов мальчиков. Последние пожаловались императору, и Гарсия вскоре оказался вынужден извиниться — под угрозой быть изгнанным из королевства. Приходя в ужас от инкских религиозных празднеств, представлявшихся ему крайне разгульными и непристойными, монах, чей образ жизни был связан со строгими воздержаниями, начинал в своей крайне вспыльчивой манере живописать пьяным веселящимся инкам христианские картины ада и вечного проклятия — и это запугивание имело свой эффект. И даже сам Титу Куси не оказался огражденным от правоверной критики монаха: когда Гарсия узнал, что император имеет несколько жен, «слуга Бога подверг его [Титу Куси] осуждению с поистине апостольским пылом». И нельзя сказать, что апостольский пыл был недооценен императором, напротив — он последнего сильно раздражал.

Проповеднический стиль монаха Диего Ортиса, напротив, был намного менее жестким и суровым, и в результате он завоевал симпатию со стороны Титу Куси. В отличие от своего соотечественника Ортис был приветливым, гибким по своему характеру человеком и вообще производил намного более приятное впечатление. Уже через короткое время в герметичном инкском королевстве начали действовать две крошечные христианские церкви: брата Гарсии в маленьком городе Пукиура и брата Ортиса в Уаранкалье. Церкви были расположены в 11 милях друг от друга, от них приходилось три дня добираться до столицы Вилькабамбы, куда монахам не было дозволено въезжать.

Но однажды Титу Куси удивил монахов, пригласив их посетить город, который они давно уже надеялись повидать. «Я хочу взять вас в Вилькабамбу, — сказал им император, — поскольку никто из вас не видел этого города. Я предлагаю вам поехать вместе со мной». В начале 1570 г., в самый разгар сезона дождей, Титу Куси, его ближайшее окружение и два монаха отправились в путь, императора несли на его носилках, а монахи сопровождали его пешим шагом. По словам Антонио де Каланчи, летописца, принадлежавшего к ордену августинцев, монахи «давно уже старались добраться до Вилькабамбы, чтобы заняться там проповедничеством, поскольку это был крупнейший город, и это был центр идолопоклонства, со множеством обитавших там колдунов и знахарей, больших специалистов во всякого рода мерзостях». Но до сих пор монахам не удавалось добиться этой цели. Теперь же наконец, упаковав свои Библии, распятия и свою одежду, они были готовы добраться до главной религиозной цитадели инков — места, где наверняка должен был обитать сам сатана.

В течение следующих нескольких дней монахи пробирались по круто поднимавшимся и спускавшимся тропам, многие из которых были до такой степени затоплены реками, что монахам приходилось то и дело натыкаться на погруженные под воду скалы. Каланча писал:

«Не привыкшие к таким дорогам, они все время оскальзывались и падали, и никто не приходил им на помощь. Они держали друг друга за руки, в то время как кощунственно настроенные туземцы громко смеялись над ними… Священники одолели таким образом два лье, славя Господа и распевая псалмы… Когда они достигли твердой суши, она оказалась заморожена и покрыта грязью».

Наконец, пройдя известное расстояние по проложенной инками дороге вдоль реки, а затем через густой дождевой лес, монахи подошли к окрестностям Вилькабамбы. Когда монахи уже были готовы войти в столицу, им сообщили неприятную новость. Их известили о том, что император изменил свое решение. Титу Куси запретил монахам вхождение в столицу. Титу Куси позднее объяснял:

«Монахи никого не крестили здесь [в городе Вилькабамбе], поскольку представления и понятия, касающиеся Божьего закона и Божьих заповедей, все еще слишком новы для людей, населяющих эту землю. [Однако] я буду стараться шаг за шагом обучать их этому».

Но летописец Каланча, который самостоятельно провел детальное изучение этого вопроса, дает другое объяснение внезапной перемене решения со стороны императора: он полагает, что Титу Куси не позволил монахам въехать в Вилькабамбу просто потому, что не хотел, чтобы они увидели «те формы культа, ритуалы и церемонии, которые Инка [император] и его полководцы практиковали ежедневно вместе со своими шаманами». Возможно, предчувствуя, что монахи сурово отреагируют на многочисленных идолов и на языческие храмы в инкской столице, и желая также избежать конфронтации между монахами и своими собственными жрецами, Титу Куси вновь объявил инкскую столицу недоступной для посещения ее иноземцами.

Разочарованные, миссионеры направились назад в деревню Пукиура, где находилась церковь брата Гарсии. Раздосадованные решением императора, монахи, очевидно, решили, что настал удобный момент очистить свои местные приходы от ложных богов, которым все еще поклонялись туземцы. Монахи слышали, что в лежащем неподалеку местечке Чукипальпа рядом с источником находится огромная, светлого цвета скала. Инки поклонялись многим источникам, скалам, холмам, пещерам и другим деталям своего пейзажа, и это место у них также считалось священным, они построили там храм Солнца. Но по словам Каланчи, это место явно было посвящено культу дьявола, поскольку там «находился храм Солнца, а внутри его была белая скала над источником, где появлялся дьявол. Данное место было особо почитаемо туземцами-идолопоклонниками, поскольку в тех лесах это было главное мочадеро. Этим словом обозначались у индейцев их культовые места… Внутри белой скалы, называвшейся „Юракруми“, восседал дьявол… Дьявол был крайне жесток — если туземцы на несколько дней прекращали поклоняться ему, то он убивал их или приносил им иной вред».

Убежденные в том, что сатана и его приспешники намеренно отвлекают туземцев от слова Божьего, монахи привели к инкскому святилищу нескольких членов своей конгрегации, там ими были произнесены соответствующие слова молитвы. Затем монахи подожгли храмовый комплекс, при этом произнося определенные молитвенные слова, при помощи которых Люцифер должен был быть изгнан отсюда. После того как вся эта работа была завершена, монахи покинули тлеющие руины и вернулись в деревню Пукиуру.

Слух о совершенном монахами кощунстве быстро распространился по крошечному королевству, и реакция была почти мгновенной. «Подчиненные инкскому императору полководцы были в ярости, они были готовы воздеть монахов на свои копья, — писал Каланча. — Они прибыли в город [Пукиуру], желая дать выход своему гневу». Монахи, вызвавшие бурю народного гнева, в одночасье лишились бы своей жизни, если бы не вмешательство их местной конгрегации. Народная ярость была столь велика, что вскоре на своих королевских носилках прибыл император Титу Куси; он сразу взял ситуацию под свой контроль. Уже по горло сытый мессианским рвением монаха, император немедля изгнал Гарсию из своего королевства. Но Титу Куси позволил остаться монаху Ортису, который смиренно возвратился в свою церковь в Уаранкалье.

Хотя Ортис и избежал наказания, он приобрел себе перманентных врагов в Вилькабамбе — многие из них так никогда и не простили ему кощунственной природы его действий. Так или иначе, жители Вилькабамбы хорошо помнили о том, что им пришлось стать переселенцами не по своей воле, о том, что испанцы изгнали их из высокогорной империи и на протяжении последних тридцати четырех лет они в основном находились в состоянии войны с конкистадорами. Теперь же испанец, который находился на правах гостя в их королевстве, совершил действие, равнозначное сожжению местной церкви. Ортису требовалось проявить немалое дипломатическое мастерство, чтобы вновь завоевать доверие туземцев.

В течение следующего года Титу Куси пришлось проявить максимум мастерства, чтобы благополучно провести корабль своего маленького государства по бурным водам нынешней постконкисты. Император продолжал обмениваться дипломатическими письмами с испанскими правителями в Куско, постоянно подавая им сигнал надежды — в том плане, что однажды Титу Куси может принять решение покинуть Вилькабамбу. В мае 1571 г., через двадцать шесть лет после убийства Манко, его сорокаоднолетний сын решил посетить священную усыпальницу в Пукиуре, в том месте, где был убит Манко. По описанию Каланчи, Титу Куси «провел там весь день, почитание памяти отца было обставлено различными языческими обрядами. К концу дня он занялся… [фехтованием], которому обучился у испанцев, со своим секретарем Мартином Пандо. Титу Куси сильно вспотел и соответственно переохладился. Он закончил день распитием слишком большого количества вина и чичи, быстро запьянел. Проснулся он с болью в боку и сильно бурлящим желудком. Все было заблевано, все несло на себе знаки перепоя».

Той ночью у императора неожиданно пошла кровь из носа и изо рта, при этом он жаловался на сильную боль в груди. На следующее утро ему стало еще хуже. Когда двое его помощников дали ему одно медицинское снадобье, чтобы попытаться остановить кровотечение, Титу Куси, к их ужасу, парализовало. После чего он моментально испустил дух.

Присутствовавшие при всем этом туземцы был и охвачены горем и ужасом; вдруг им пришла в голову мысль, что к этому должен быть как-то причастен монах Ортис. В конце концов, он был испанцем, и почти на этом самом месте другие испанцы убили отца Титу. Кроме того, лишь год назад монах осквернил одно из инкских святилищ. Хотя Ортиса не было рядом с Титу Куси, когда ему стало плохо, этот факт не мог иметь большого значения для населения, которое часто увязывало болезнь с колдовством; известно было, что колдуны могут убивать на расстоянии. Ортис часто оказывал помощь больным, исполняя некие странные на вид ритуалы и говоря на языках (латинском и испанском), которые туземцы не понимали. Ортис соответственно был сочтен туземцами колдуном, или омо.

Разбушевавшаяся толпа схватила монаха, заломила ему руки и связала их за спиной так сильно, что у него оказалась вывихнута кость. Сорвав с монаха одежды, толпа начала кричать, что Ортис убил Сапу Инку; туземцы стали избивать его руками и дубинками. Той же ночью туземцы оставили обнаженного избитого монаха на холодной земле, периодически поливая веревки, чтобы те разбухли и причиняли монаху еще большие мучения.

На следующий день мучители Ортиса поволокли его в Пукиуру, в церковь, которую выстроил монах Гарсия. Поскольку оба монаха часто заявляли, что их Бог имел силу возвращать мертвых к жизни, туземцы потребовали теперь от Ортиса, чтобы он вернул к жизни Титу Куси. Освобожденный от веревок, обнаженный монах еле-еле добрел до церкви, надел на себя какие-то одежды и затем начал читать обедню, надеясь как-то успокоить все еще разъяренную толпу. Вдали от Куско и от своих соотечественников, окруженный толпой враждебно настроенных туземцев, рядом с телом Титу Куси, монах Ортис многократно взывал к Господу, вне всякого сомнения, надеясь получить от Него какую-то помощь. Туземцы между тем нетерпеливо ожидали появления признаков жизни со стороны тела умершего императора, грозя убить Ортиса, если Титу Куси не пошевелится. Когда туземцы увидели, что монах закончил читать обедню, перекрестившись во имя Отца и Сына и Святого Духа, и при этом Титу не пошевелился, они в возмущении вновь схватили монаха и связали ему руки, требуя от него ответа, почему Бог Ортиса не вернул императора к жизни. Монах из ордена мерседариев[48] Мартин де Муруа писал:

«Он [Ортис] ответил, что Творец всего сущего, каковым является Бог, мог сделать это, но что [Титу Куси] не вернулся, поскольку на это не было воли Господа, — что [Бог], вероятно, не захотел, чтобы Инка возвращался в этот мир».

Ответ монаха явно был не таким, какой хотели услышать туземцы; они поволокли Ортиса к большому кресту, стоявшему вблизи церкви, привязали монаха к нему и начали сечь. Затем они заставили несчастного монаха проглотить отвратительное пойло, содержавшее мочу, смешанную с другими непотребными веществами. Вне всякого сомнения, помня о том, что за убийство Ортиса, возможно, придется отвечать, толпа решила отвести монаха в Вилькабамбу — город, куда испанцам доступ был закрыт по распоряжению Титу Куси. Продев шнур через отверстие, сделанное туземцами в кости нижней челюсти Ортиса, туземцы потащили обнаженного монаха за собой. В Вилькабамбе младший брат Титу Куси, Тупак Амару, должен был решить судьбу монаха. Ныне Тупак Амару стал новым инкским императором.

Если предыдущий поход Ортиса в Вилькабамбу был ужасным, то нынешний был еще многократно хуже. Опять был сезон дождей, и измученный и израненный монах, как только мог, старался держаться на своих кровоточащих ногах, еле передвигаясь по скользкой тропе, постоянно падая на колени и восклицая: «О Боже!» На протяжении двух дней туземцы гнали человека, подозреваемого в убийстве императора, по труднопроходимой тропе, останавливаясь на отдых только ночью. Наконец на третий день в деревне Марканай, в нескольких милях от столицы, процессия остановилась; туземцы отрядили несколько представителей, с тем чтобы они обсудили ситуацию с Тупаком Амару, от которого зависела судьба пленника.

Тупаку Амару — это имя означает «Королевская Змея» — на тот момент было двадцать восемь лет. Это был очень консервативный и религиозный человек. Например, он никогда не соглашался с политикой своего старшего брата Титу, дозволявшего чужеземным миссионерам ступать на землю их королевства. Когда Тупаку сообщили, что испанца, убившего его брата, привели в близлежащую Марканай, император отказался даже взглянуть на этого человека, практически предопределив таким образом участь монаха. Когда туземцы получили послание Тупака Амару, один боец выступил вперед и одним ударом топора положил конец страданиям несчастного монаха.

В 100 милях отсюда, в Куско, испанцы понятия не имели о произошедших переменах в близлежащем мятежном королевстве: о том, что Титу Куси умер, о том, что испанский монах был убит, и о том, что другой сын Манко Инки только что стал императором. Новый испанский вице-король Франсиско де Толедо прибыл в Куско за три месяца до этого, проведя к тому времени в Перу уже около полутора лет. Пятидесятишестилетний Толедо был деловым, решительным человеком, сторонником строгой дисциплины, которому король доверил реорганизацию дел в далекой колонии и разрешение проблемы туземных мятежей в Перу.

В течение предшествующих пятидесяти лет испанские священнослужители и философы спорили о том, какими правами должны пользоваться туземцы Нового Света, если они вообще могут иметь какие-то права. Одни утверждали, что Испания не имела права лишать местных правителей их королевств и империй и вообще покорять обитателей Нового Света. Другие даже настаивали на том, что Испания должна вернуть уже завоеванные империи их изначальным правителям или же их наследникам. А некоторые понимали дело так, что жители Нового Света, будучи язычниками, в моральном и интеллектуальном плане стоят ниже европейцев и, подобно несмышленым, непослушным детям, нуждаются в управлении ими со стороны христиан. Последние могли одарить язычников не только словом Божьим, но также и теми преимуществами и усовершенствованиями, которыми богата европейская цивилизация.

Вице-король Толедо, безусловно, принадлежал к этой последней группе. По его представлениям, туземцы Перу относились к низшим народам; и соответственно их судьбой должна была управлять высшая цивилизация — испанцы, которым Богом было препоручено организовать деятельность туземцев на благо и той и другой стороны. Жители Перу должны были быть обращены в христианство, единственную истинную веру, и, безусловно, их следовало принудить отказаться от своих идолопоклоннических верований. По мысли Толедо, не менее важно было нейтрализовать власть предыдущих властителей туземцев — инков, которые продолжали править маленьким королевством и все еще продолжали оказывать влияние, как моральное, так и духовное, на многих индейцев, живших уже под испанской юрисдикцией. Толедо заключал, что независимое инкское королевство Вилькабамба продолжает оказывать свое пагубное влияние, уже создававшее в прошлом неисчислимые проблемы. Если этому влиянию ничего не противопоставить, оно, безусловно, станет источником еще больших проблем в будущем.

С тем чтобы лучше понять предыдущих правителей этой земли, то есть своих врагов, Толедо вскоре после своего прибытия в Перу серьезно занялся изучением истории инков. Он систематично опрашивал старых туземцев, а также кипукамайоков — специалистов, которые еще умели читать инкские кипу. Обнаружив, что инки создали свою обширную империю посредством завоевательных походов лишь относительно недавно, Толедо заключил, что инкская элита обладала отнюдь не большим правом править многочисленными этническими группами Перу, чем испанцы, которые, таким образом, получали оправдание в плане массированного использования оружия против инков. В итоге Толедо заключил, что единственным решением текущего «инкского вопроса» было уничтожение или нейтрализация все еще продолжавшего править инкского монарха. Испанцы полагали, что это все еще был Титу Куси.

Таковым было положение дел в июле 1571 г., через несколько месяцев после смерти Титу Куси, когда вице-король Толедо направил официального посланника в Вилькабамбу. Посланник прибыл на берега реки Апуримак вместе с группой туземных вождей; четверым из них он поручил переправиться через реку, с тем чтобы договориться о получении разрешения на въезд в королевство. Вожди переправились через реку, но потом все они загадочным образом исчезли. Три недели спустя посланник сделал вторую попытку, направив на другой берег еще двоих туземцев. Но назад вернулся только один из них — раненый, истекающий кровью, он сообщил, что они были атакованы.

Испанцам все виделось так, словно странная завеса безмолвия опустилась на королевство Вилькабамбу; послания от инкского императора более не приходили, испанские посланцы в Вилькабамбу не допускались. Нетерпеливый Толедо направил второго посланника, своего близкого друга Атилано де Анайю, на этот раз с письмом, в котором вице-король обращался непосредственно к Титу Куси:

«Если вы имеете веру и преданность Богу и моему повелителю королю, о чем вы собственнолично заявляли, то покажитесь, дайте свое согласие на встречу с ними [посланниками] и выслушайте то, что им велено передать от имени моего повелителя, Его Величества короля, и от моего имени. В противном же случае у нас, конечно же, рассеются какие бы то ни было иллюзии на ваш счет, и мы будем решать, как нам действовать дальше».

Одновременно Толедо направил письмо королю Филиппу, стремясь разузнать мнение монарха относительно возможности организации неспровоцированной войны против последних остатков инкской империи.

«Ваше Величество, безусловно, понимает, что удобно будет покончить с этим делом раз и навсегда таким образом, чтобы результатом стало обеспечение надежного мира, — в противном же случае все эти дебаты должны будут закончиться войной. Но так или иначе, в провинции Вилькабамбе будет основан город испанцев, чьи [военные] силы [на] границе отныне будут стоять на страже мира… Было бы интересно узнать мнение Вашего Величества… следует ли начинать против него [Титу Куси] войну или нет… [следует заметить, что] если он не хочет появляться и идти с нами на переговоры, то дело войны будет оправдано».

Посланник Анайя прибыл на берег реки Урубамба, к висячему мосту Чукичака, где Гонсало Писарро в свое время сражался с войсками Манко. Углядев на другой стороне туземных воинов, Анайя спросил у них разрешения, можно ли переправиться на другой берег. Воины ответили, что испанец может проехать. Но как только он оказался на другом берегу реки, инки убили его. Инки, очевидно, опасались того, что посланник может выведать о смерти Титу Куси, и таким образом испанцы узнают о том, что ныне королевство находится в ослабленном состоянии.

Для вице-короля убийство Анайи явилось последней каплей. Не желая ждать еще восемь месяцев ответа короля, Толедо вскоре начал приготовления к началу вторжения в инкское королевство и захвату или убийству Титу Куси: вице-король намеревался на этот раз преуспеть там, где провалились две предыдущие испанские экспедиции. К маю 1572 г. Толедо собрал грозное войско, состоявшее из двух подразделений. Первому, насчитывавшему 250 закованных в доспехи испанцев и примерно 2000 их туземных союзников, Толедо приказал войти в королевство Вилькабамбу через мост Чукичака и далее прорываться к столице. Второму отряду, в составе которого было примерно 70 испанцев, он приказал вторгнуться на территорию королевства Вилькабамбы с противоположной стороны — через реку Апуримак, зажав таким образом город в клещи. Толедо решил, что на этот раз у инкского императора не будет шанса бежать.

Где-то в начале июня главный экспедиционный корпус под командованием генерала Мартина Уртадо де Арбьето пересек мост Чукичака и начал продвижение вверх по долине Вилькабамба. Проводниками Арбьето были три конкистадора, которые сражались еще под знаменами Франсиско Писарро, и которым теперь было уже за шестьдесят: Алонсо де Меса, Эрнан Солано и Мансио Сера де Легисамон. Но большая часть войска относилась, конечно, к более молодому поколению: многие из них были владельцами энкомьенд, доставшихся им от отцов-завоевателей. Все они, конечно, были заинтересованы в том, чтобы уничтожить последний оплот инкского сопротивления.

Несмотря на всю храбрость оборонявшихся туземцев, исход битвы был предрешен. Вторгшаяся армия была хорошо оснащена и вооружена и имела решительный настрой. На ее стороне были такие преимущества, как множество пушек, лошадей, аркебуз и мечей. И хотя отряды императора Тупака Амару сами навязывали испанцам сражения, устраивая на конкистадоров засады на опасных долинных тропах, инкам вновь пришлось убедиться в том, что их деревянные булавы, дубинки и даже луки со стрелами совершенно не могут сравниться в боевой силе с испанскими лошадьми и стальным оружием. Для нападавших же главным был только один вопрос: решит ли инкский император бежать — ведь это создаст в будущем вероятность нового этапа войны.

Испанцы в самое короткое время захватили Виткос, город, который некогда разграбил Диего Оргонес и в котором едва не был схвачен Манко Инка. Они затем одолели проход Колпакасу, после чего двинулись вдоль реки Пампаконас, время от времени вступая в стычки с инкскими отрядами. Наконец во вторник, 24 июня 1572 г., в окрестностях столицы Вилькабамбы

«генерал Мартин Уртадо де Арбьето приказал всем испанским воинам разбиться на отряды с их военачальниками во главе, а индейским союзникам — на свои отряды… во главе со своими полководцами… [И] подняв знамена… они двинулись, взяв [с собой] артиллерию… В десять часов утра они вошли в город Вилькабамбу — все пешие, поскольку им пришлось передвигаться по очень труднопроходимой местности, где не было никакой возможности использовать лошадей».

Испанцы обнаружили, что сокрытая от чужих глаз столица ныне лежала в пепле, всеми покинутая. В отчете, позднее представленном испанским генералом вице-королю Толедо, Арбьето указывал, что он и его люди «обнаружили [Вилькабамбу] покинутой; около четырехсот стоявших в городе домов и святилищ находились в нетронутом состоянии. Мы обнаружили, что были сожжены только дома инкских [императоров]… и все… индейцы — воины, равно как и крестьяне, — бежали куда только можно». Летописец Муруа поражался тому, что когда испанцы явились в город, они увидели следующее:

«Весь город был разграблен [настолько тщательно], что если бы этим пришлось заняться испанцам и их индейским союзникам, то они бы едва достигли столь впечатляющих результатов… Все индейские мужчины и женщины бежали и спрятались в джунглях, взяв с собой все, что они только могли. Они предали огню оставшуюся часть кукурузы и прочего продовольствия… находившегося в хранилищах… так что, когда экспедиция прибыла, все еще дымилось. Был сожжен и храм [Солнца], где [находился] главный идол инков. [Инки] проделали в свое время то же самое, когда Гонсало Писарро… вошел в город, и тогда отсутствие продовольствия вынудило… [экспедицию Гонсало] покинуть страну, оставив ее во власти правившего тогда императора. [Инки] точно так же ожидали, что и сейчас, когда испанцы не обнаружат ни еды, ни иных жизненно необходимых припасов, они не останутся здесь и уйдут, — по этой причине индейцы бежали, предав огню все, что они не могли унести с собой».

К этому времени испанцы уже узнали, что Титу Куси скончался и что был коронован новый император, Тупак Амару. Но город покинули все, кто населял его: и новый император, и его слуги, и храмовые жрецы и жрицы, и рядовые его жители. Испанцы, совершавшие свои разыскания в тлеющем городе, в числе прочего обнаружили, что не все остроконечные крыши были покрыты традиционной соломой; некоторые крыши были выложены черепицей — наподобие крыш в Куско, которые, в свою очередь, имитировали испанский стиль. Муруа дает достаточно подробное описание того, что осталось в городе:

«Город имел протяженность в пол-лье [1,75 мили] в ширину, как и Куско. Протяженность в длину его была значительно больше. В городе инки разводили попугаев, кур, уток, кроликов, индеек, фазанов, краксов и еще тысячу других разных видов птиц самой разнообразной окраски, порой очень красивой… Крыши домов и хранилищ были покрыты качественной соломой. В городе произрастало множество гуав, орехов-пеканов, лукум, папай, авокадо и многих других окультуренных и диких деревьев. Дворец инкского императора имел несколько уровней. Крыша его была покрыта черепицей; весь дворец был покрыт изнутри традиционными инкскими росписями — очень приятными для глаза. В городе была площадь, достаточно большая, чтобы вмещать там толпы людей, имевших обыкновение устраивать там празднества или даже скачки. Двери дворца были сделаны из кедра, отличавшегося сильным благоуханием. Он произрастает в той земле в большом количестве, — [некоторые] крыши домов сделаны из того же кедра. Инки едва ли ощущали недостаток характерных некогда для Куско роскоши и богатства — в этой далекой, чужой для них земле. Ведь все, что им нужно было извне [Вилькабамбы], туземцы для них привозили, и инки услаждали себя привычными предметами роскоши».

Генерал Арбьето отрядил несколько небольших, мобильных отрядов с указанием двигаться в разных направлениях и найти инкских военачальников, прежде всего их императора Тупака Амару, который, по слухам, бежал со своей беременной женой. Одним из отрядов командовал молодой амбициозный капитан Мартин Гарсия де Лойола, очень желавший как-то проявить себя. Его отряд состоял из 40 отборных солдат. В прошении, позднее направленном королю, Гарсия де Лойола ясно указал, что побудило его и многих других испанцев присоединиться к экспедиции, организованной Арбьето:

«[Когда] вице-король организовал войну против инкского [императора], который в провинции Вилькабамбе вел подрывные действия против власти Вашего Величества… от Вашего Королевского имени участникам военных действий были обещаны самые разнообразные вознаграждения, и, в частности, доход в 1000 песо [ежегодный] (из суммы податей, выплачиваемых индейцами) — человеку, который возьмет в плен Инку».

Другими словами, человеку, который захватит в плен инкского императора, будет дарована энкомьенда вкупе с таким количеством туземцев, чтобы ее хозяину был пожизненно гарантирован ежегодный доход в 1000 песо (около 10 фунтов золотом), потом это пожалование могло перейти на пожизненный срок к наследнику этого человека. Таким образом, ставки с обеих сторон были максимально высоки: получение огромного состояния золотом и благополучный отход от дел — против пленения и заточения или убийства инкского императора. Испанцы также хотели на корню пресечь вероятные в будущем народные восстания, вбив осиновый кол в последний очаг инкского сопротивления.

Соответственно преследовать инкского императора испанцы взялись со всей решимостью. Спускаясь вниз по реке Масауай (вероятно, ныне это реки Косирени и Урубамба), Гарсия де Лойола со своим отрядом одолел более 100 миль, углубившись в регион обитания индейцев маняри, этнической группы, по всей видимости, родственной нынешнему племени кампа либо мачигенга. Испанцы сплавлялись на плотах вниз по течению в глубь девственных верхнеамазонских лесов. Путь им показывали туземные проводники. По обеим сторонам реки возвышались огромные деревья, у одних кроны были усыпаны цветами, у других — экзотическими фруктами.

Сплавляясь по реке, испанцы периодически отлавливали туземцев, плывших на своих плотах или каноэ, с целью добыть информацию о местонахождении бежавшего инкского императора. Испанские «охотники за удачей» вскоре узнали, что «Тупак Амару находится в долине Момори, в надежном [как представлялось] убежище, куда добраться было невозможно из-за совершенно непроходимой местности». Воодушевленные известием, что они движутся в верном направлении, Гарсия де Лойола и его отряд продолжили свой путь, храбро одолевая водопады и стремнины, и в итоге добрались до Момори. Там испанцы, к своей радости, узнали, что расстояние между ними и бежавшим императором все более сокращалось:

«Пять дней назад он [Тупак Амару] покинул это место… и отбыл на каноэ в [землю] пилкосуни, провинцию, находившуюся еще дальше в амазонских дебрях. Жена Тупака Амару была напугана и находилась в подавленном состоянии, поскольку в течение ближайших дней она должна была разрешиться от бремени. Император ее очень любил и на всем протяжении пути все время помогал ей — двигались они очень медленно».

Ускорив свое продвижение, испанцы перестали делать ночные привалы. Наконец, одолев в общей сложности около 200 миль, они заметили небольшой костер, мерцавший в лесу. Осторожно двигаясь вперед с обнаженными мечами, Гарсия де Лойола и его люди вышли на очищенный от деревьев и кустарников участок — там они обнаружили Тупака Амару и его беременную жену, жавшихся друг к другу вблизи бивачного костра. Так, глухой ночью, в глуши амазонских дождевых лесов, подошла к концу длившаяся тридцать пять лет испанская кампания по изничтожению мятежной провинции Вилькабамбы и захвату последнего инкского императора.

21 сентября 1572 г., в отмечавшийся испанцами День святого Матфея, увенчавший себя победой отряд генерала Арбьето подошел к воротам Куско. Тупак Амару и другие высокопоставленные туземные пленники испанцев шли впереди кавалерии — связанные веревками и закованные в цепи. Практически все испанское и местное население города вышло на улицы, чтобы посмотреть на триумфальное завершение экспедиции, продолжавшейся около четырех месяцев. Арбьето и его воины ехали верхом, их туземные союзники шли рядом с многочисленными чернокожими рабами испанцев. Победители несли захваченные сокровища, в частности, золотое пунчао, или священный образ солнца, обнаруженный ими в лесах в окрестностях Вилькабамбы; также они несли мумифицированные тела Манко Инки и Титу Куси — двух мятежных лидеров, которые в свое время принесли столько невзгод испанцам.

В то время как Тупак Амару и подвластные ему военачальники были заточены в темницу, испанцы организовали празднования, которые длились в ту ночь допоздна. В течение последовавших нескольких дней были проведены судебные процессы против военачальников Тупака Амару: им вынесли обвинительный приговор и казнили. Их преступление, очевидно, заключалось в том, что они обороняли Вилькабамбу от иноземных захватчиков. Их главной виной было, конечно, то, что они ожесточенно сопротивлялись окончательному покорению Тавантинсуйю испанцами. Между тем несколько испанских священников, владевших рунасими, сделали все возможное, чтобы убедить Тупака Амару принять христианство, — они надеялись, что император все же решит спасти себя в духовном плане, даже если окажется невозможным сделать это физически.