3. Массовый угон советского населения фашистами

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3. Массовый угон советского населения фашистами

Массовый угон советских граждан при отступлении фашистских войск с советской территории являлся частью политики «выжженной земли». Вместе с мероприятиями по разграблению и опустошению угон советских людей должен был, по замыслу правителей фашистской Германии, превратить оставляемые районы в буквальном смысле слова в мертвые зоны, в которых не должно оставаться не только материальных, но и никаких «пригодных» людских ресурсов.

Но и эта в высшей степени преступная акция фашистских органов власти не является чем-то новым в их оккупационной политике — она, даже более жестоким образом, уже проводилась во время карательных операций против населения партизанских районов. Более того, эти мероприятия во многих отношениях были продолжением проводившегося насильственного угона советских граждан на невольничьи работы в Германию и на самой оккупированной территории. Они отличались лишь практикой их осуществления и частично изменившимися целями, а также интенсивностью, с которой они проводились.

Как и политика «выжженной земли», угон советских граждан стал в особо крупных масштабах проводиться после разгрома фашистских войск на Волге. Начав в первые недели 1943 г. с эвакуации Северного Кавказа, а также кубанских и донских районов, фашистские органы в период с лета — осени 1943 г. по лето 1944 г. проводили эти мероприятия уже на всей оккупированной территории. Когда знакомишься с соответствующими приказами фашистских руководящих органов различных уровней, то утверждение представителей реакционной буржуазии о том, что насильственная эвакуация проводилась «только» для того, чтобы и дальше использовать советских людей в интересах Германии и не оставлять Красной армии бое- и трудоспособное мужское население, которое могло бы стать ее «дополнительным резервом», представляется как явное искажение действительности и одновременно как бессовестная попытка прикрыть варварство фашистского оккупационного режима гуманными фразами.

Конечно, стремление и дальше использовать советских граждан из оккупированных районов на принудительных работах занимало в фашистских планах массового угона населения ведущее место. Но только этим фашистские органы отнюдь не ограничивались. 16 февраля 1943 г. на 33-м заседании «Центрального планирования», исходя из утверждения Заукеля о том, что в оставляемых районах осуществить запланированный вывоз рабочей силы из-за отсутствия времени невозможно, было предложено угнать на запад все население, находящееся в 100 км за линией фронта. Это одновременно соответствовало и специальному приказу № 4, подписанному Гитлером двумя днями раньше. В нем он директивно требовал при проведении всех мероприятий по эвакуации, «если возможно, брать с собой все гражданское население и затем использовать его как рабочую силу». Населенные пункты, говорилось в приказе, после эвакуации уничтожать.

Еще яснее этот принцип выражен в изданной 4 сентября 1943 г. Генеральным штабом сухопутных войск директиве Гитлера группе армий «А» об оставлении кубанского плацдарма. Приказывая группе армий «оставить противнику территорию на долгое время непригодной и пустынной», Гитлер также требовал вывезти «всех гражданских лиц».

Уже эти приказы показывают, что цель фашистских мероприятий по массовому угону не исчерпывалась насильственной эвакуацией бое- и трудоспособного населения. Издававшиеся во исполнение этих директив приказы штабов оперативных объединений о проведении мероприятий по эвакуации и разрушению зачастую настаивали на том, чтобы войска, если позволяет обстановка, полностью депортировали гражданское население[210]. Правда, полному выполнению этих директив и приказов нередко мешала нехватка необходимых для этого сил. По этой причине, например, 8-я армия, отступая осенью 1943 г. через Южную Украину к Днепру, вынуждена была оставить часть населения потому, что, как докладывал тогда ответственный за эвакуацию генеральный комиссар Николаева Опперман, имевшиеся в его распоряжении силы оказались недостаточными для насильственной эвакуации населения. Нередко причиной приостановки или ограничения масштабов угона советских граждан были пробки на дорогах, создававшиеся в результате скопления людских масс.

Но еще чаще полному осуществлению предписанных приказами мероприятий по угону населения мешало поспешное отступление фашистских войск. Так, в конце ноября 1943 г. штаб 6-й армии сообщал, что насильственная эвакуация восточнее Днепра началась слишком поздно и поэтому часть населения пришлось оставить. В связи с этим штаб армии предлагал на занимаемой новой территории западнее реки начать вывоз части населения без промедления.

Небезынтересно отметить, что в своем докладе командование армии жаловалось на трудности отношений с местными органами гражданской администрации, которые в принципе запланированную депортацию полностью поддерживали, но ввиду сложного положения с рабочей силой и отрицательного влияния, которое могли оказать мероприятия по угону советских людей на сохранение оккупационного режима, возражали против сроков начала этих мероприятий.

Фашистские мероприятия по депортации населения достигли особого размаха во время отступления группы армий «Юг» осенью 1943 г., когда, по данным Карелла, были насильственно угнаны многие сотни тысяч советских граждан. Этим данным можно поверить, если сравнить их с теми сведениями, которые в последующие периоды времени представляли штабы групп армий и некоторых полевых армий. Так, по неполным данным, содержащимся в отчете 6-й армии, число угнанных за период с 23 декабря 1943 г. по 18 марта 1944 г. превысило 72 тыс. человек. Давая сведения за январь 1944 г., штаб группы армий «Юг» докладывал, что 107 тыс. человек уже эвакуировано, а еще 36 тыс. пока находятся на сборных пунктах. Группа армий «А» (позднее «Южная Украина») переселила в январе 105 тыс. жителей Крыма из «опасных районов» в центральную и восточную части полуострова. А в феврале эта же группа армий насильственно эвакуировала почти 36 тыс. человек, из которых 26 500 граждан были отправлены в Германию.

Большого размаха мероприятия по угону населения достигли осенью 1943 г. и в других районах оккупированной территории. 17 сентября 1943 г. командующий группой армий «Север» Кюхлер приказал «очистить» от гражданского населения весь район между линией фронта, проходившей от Ленинграда до выгнувшейся к оз. Ильмень дуге, и тыловой полосой обороны «Пантера». Это означало, что принудительной эвакуации должны были подвергнуться около 900 тыс. человек. Проведение этого мероприятия было поручено начальнику тылового района группы армий генералу Боту, который заменил на этом посту Роквеса, освобожденного по возрасту. Новый начальник получил право давать необходимые для этого указания армиям, входящим в состав группы.

Приказ Кюхлера дает исчерпывающее представление о практике проведения и целях мероприятий по угону советских граждан. Операция началась одновременно во всем тыловом районе группы армий. Оккупационные власти, используя воинские и полицейские подразделения, точно регистрировали эвакуируемых жителей и после этого, собрав их в большие колонны примерно по тысяче человек, пешком или на собственных повозках неделями гнали их в так называемые приемные лагеря, расположенные в 100 км западнее полосы обороны «Пантера». Там они ожидали уполномоченных Заукеля или хозяйственной инспекции «Север», которые отбирали всех трудоспособных и направляли их на принудительные работы в Германию или в оккупированные районы, а также для оборудования тыловой полосы обороны «Пантера». По этому поводу в приказе говорилось следующее: «Предполагается, что в каждой колонне будет находиться 50 % трудоспособных. Детей от десяти лет и старше считать рабочими»[211]. Чтобы скрыть от угоняемых предстоящий отрыв их от семьи, приказ далее требовал: «Семьи органам использования рабочей силы передавать сначала целиком, а отделение подневольных рабочих от их семей производить по возможности в местах их окончательного размещения». Но эта «осмотрительность» скоро кончилась. В конце декабря 1943 г. другой приказ Кюхлера, со ссылкой на то, что население оказывает партизанам всестороннюю помощь, требовал ускорить эвакуацию трудоспособных граждан, не останавливаясь перед разобщением их семей, а также перевести всех подневольных рабочих, используемых немецкими органами, в закрытые лагеря. Одновременно с этим до начала эвакуации населению запрещалось покидать свои места жительства.

О размахе депортации, проводившейся во исполнение этих приказов, свидетельствует телеграмма, которую 29 февраля 1944 г. рейхскомиссариат «Остланд» направил министерству по делам восточных областей. В ней говорилось, что к началу месяца в Литву прибыло или находилось в пути 278 тыс. эвакуируемых.

Но все эти мероприятия не идут ни в какое сравнение с тем планом, который по предложению командующего группой армий «Север» и при поддержке ОКВ и Гиммлера был разработан весной 1944 г. министерством Розенберга. План предусматривал депортацию в восточные районы Германии и в Западную Польшу всего населения Эстонии и Латвии, то есть нескольких миллионов человек. Только из северных районов Латвийской ССР предполагалось депортировать полмиллиона человек. Но полному осуществлению этого чудовищного плана помешала Красная армия, которая начиная с лета 1944 г. почти полностью блокировала сухопутное сообщение между Германией и Прибалтикой. И все-таки фашистским органам удалось по суше и морем вывезти несколько сот тысяч эстонцев и латышей. Из Латвии было депортировано 279 тыс. человек, из них 70 тыс. — только из Риги. Значительная часть угнанных по запросу Эриха Коха была использована на строительстве оборонительных сооружений в Восточной Пруссии.

Принудительная эвакуация коснулась и советского населения Юго-Западной Украины. Общее руководство проводившимися здесь мероприятиями было возложено на немецкого генерала связи в Бухаресте Хансена, который как представитель начальника штаба ОКВ получил право от его имени давать указания по всем «вопросам, связанным с беженцами». В распоряжение органов Заукеля на каторжные работы через Закарпатье, Румынию и Восточную Венгрию из тыловых районов групп армий «А» и «Юг» были направлены десятки тысяч гражданских лиц.

Не требуется большой фантазии, чтобы понять, каким страданиям подвергались эвакуируемые на маршах, нередко длившихся многие недели. Если же эвакуируемым разрешали пользоваться своими транспортными средствами, то, как отмечалось даже в последнем донесении военной администрации прифронтовой полосы Восточного фронта, отступающие войска реквизировали и лошадей, и повозки вместе с небогатыми пожитками переселенцев. Нередко мероприятия по эвакуации проводились так внезапно, что эвакуируемые не имели возможности взять с собой самое необходимое из одежды и продуктов. В некоторых приказах можно найти пункты, касающиеся обеспечения эвакуируемых питанием и помещениями для отдыха в пути. Но как это часто выглядело на практике, видно из составленного в октябре 1943 г. отчета одной действовавшей в полосе группы армий «А» роты пропаганды. В нем, в частности, говорилось, что часть одной колонны эвакуируемых целыми днями не получала никакого питания. Эвакуируемые вместе с женщинами, детьми и стариками, несмотря на наступившие морозы, вынуждены были ночевать под открытым небом, иногда вырыв лишь земляные норы на полях. Характерно, что оберквартирмейстер 6-й армии Кёлер, которому был направлен отчет, этим фактам не придал никакого значения, а обратил особое внимание лишь на то обстоятельство, что колонны охранялись слабыми силами. Не лучшим, судя по отчетам, было положение и на сборных пунктах.

Политические цели, преследуемые фашистскими властями при проведении насильственной эвакуации, с наибольшей ясностью разоблачает предпринятая летом 1944 г. попытка угнать в Германию десятки тысяч детей в возрасте от 10 до 14 лет. Такое предложение было внесено в мае 1944 г. командующим 9-й армией генералом Иорданом и тут же подхвачено группой армий «Центр» (Буш). 1 июня 1944 г. на совещании у командующего группой армий, на котором присутствовали обер-квартирмейстер полковник службы Генерального штаба Унольд, начальник военно-административного управления Тесмер, уполномоченный полиции безопасности и СД по Белоруссии Кремер, а также хауптбанфюрер фашистской молодежной организации «Гитлерюгенд» Никкель, представлявший министерство по делам восточных территорий, было решено направить из тылового района группы армий 40–50 тыс. детей для использования на работах в организации Тодта и на авиационных заводах фирмы «Юнкере». В протоколе совещания записано буквально следующее: «С самого начала эту молодежь считать персоналом организации Тодта и фирмы „Юнкерс“. По договоренности с организацией Тодта и фирмой „Юнкерс“ решение вопросов профессионального обучения и воспитания должны взять на себя министерство по делам восточных территорий и „Гитлерюгенд“». Особо отмечалось, что указания по набору и вывозу детей могут быть осуществлены только при условии применения «генеральных мер принуждения».

Примерно в то же время подобное мероприятие было проведено и в полосе группы армий «Северная Украина», которой командовал генерал Модель.

Во всех странах мира похищение детей считается особо гнусным преступлением. Но это не смущает реакционных буржуазных историков, когда они пытаются прикрыть варварские мероприятия фашистских оккупационных органов легендой о том, что эти деяния фашистов явились актом человечности и имели целью спасти многих беспризорных и безнадзорных детей, обреченных на жалкое существование и гибель в прифронтовой полосе. Но из приведенных выше документов явствует, что речь шла о вывозе не только беспризорных и безнадзорных сирот, а о насильственной эвакуации детей вообще. В действительности якобы проявлявшаяся забота о судьбе многих советских детей, в результате варварских мероприятий оккупационного режима потерявших своих родных и близких, отнюдь не являлась истинным мотивом этой акции. Ее цель четко выражена в записке Бранденбурга Бергеру. В ней говорилось: «При проведении этой акции речь идет не только о недопущении непосредственного увеличения военной мощи противника, но и об уменьшении его биологической силы на далекое будущее». Бранденбург убедительно доказывает, что уже при отступлении осенью 1943 г. по этому поводу были отданы соответствующие приказы. А вообще, пишет далее Бранденбург в своей записке, вывезенные в Германию дети являлись удобным средством давления, используемым для того, чтобы «обеспечить организованную эвакуацию взрослого населения».

Похищение десятков тысяч детей с последующим давлением на их родителей — не нуждающееся ни в каких комментариях доказательство того, что органы власти германского империализма не брезговали в СССР никакими средствами для того, чтобы в наиболее широких масштабах до конца осуществлять на практике свои преступные цели.

И все-таки, несмотря на поддержку министерства по делам восточных территорий и ведомства Гиммлера, военные органы не могли в полном объеме претворять в жизнь эти свои варварские планы. Мешало этому быстрое продвижение войск Красной армии. В итоговой сводке штаба группы армий «Центр» от 27 августа 1944 г., направленной генерал-квартирмейстеру сухопутных войск, говорилось: «Мероприятия по вывозу 10—14-летних детей удалось провести только в 9-й армии, у других же армий времени на подготовку этого мероприятия вследствие начавшегося отхода оказалось слишком мало». И все-таки в результате совместных действий военных органов и представителя министерства по делам восточных территорий Никкеля в Германию были угнаны тысячи детей (из тылового района 9-й армии — 3 тыс.), часть которых оказалась в лагерях фирмы «Юнкерс» в Дессау.

С этими же целями оккупационные органы угоняли летом 1944 г. 15-летних подростков. Еще в конце марта 1944 г. главный штаб ВВС и Генеральный штаб сухопутных войск предложили министерству по делам восточных территорий мобилизовать на Востоке 25 тыс. девушек для несения вспомогательной службы в авиации. В дополнение к этому предложению вскоре было заключено соглашение между OKЛ, ОКХ, Гиммлером, Аксманом и Розенбергом, которое предусматривало использование на территории Германии большого числа подростков из оккупированных областей в качестве вспомогательной силы в авиации и зенитной артиллерии, чтобы тем самым высвободить людей главным образом для пополнения частей сухопутных войск. Позднее было принято решение о направлении юношей в войска СС. В дополнение к этому предусматривалось направить большое число подростков в специальные лагеря, где они должны были пройти предварительную военную подготовку. Но тем временем оккупированная территория сократилась настолько, что для проведения этих мероприятий оставались лишь Прибалтика и Белоруссия.

Первоначально мыслилось набрать подростков путем интенсивной вербовки. Но она не дала желаемых результатов. Так, согласно донесению Бергера, к концу мая в Эстонии было завербовано только 680 человек. Поэтому фашистские органы, действуя в угоду военным, потребовали насильственного набора подростков. Они настаивали также на том, чтобы предварительную подготовку проводить в принудительном порядке и в связи с военной обстановкой перенести ее на территорию Германии. Последнее требование натолкнулось на возражение даже эстонской и латвийской коллаборационистских администраций, которые боялись, что население возненавидит их за это еще больше. Эти обстоятельства побудили Лозе выразить в одном из своих писем Аксману серьезную озабоченность и сомнения. Но фашистские руководящие органы настаивали на своих требованиях. При этом ОКХ неоднократно пыталось взять руководство этой акцией в свои руки, но не совсем удачно. Видимо, возражали Гиммлер и Геринг.

В период с весны по сентябрь 1944 г., по данным немецких документов, созданными для проведения этой акции командами, которыми руководил непосредственно Никкель, было отправлено в Германию в общей сложности более 28 тыс. подростков, причем «вербовка» еще продолжалась в лагерях для насильственно эвакуированных.

Операции по угону населения являются еще одним актом жесточайшей политики насилия фашистского оккупационного режима, и особенно его военных органов. Их проведение всегда наталкивалось на упорное сопротивление населения. Характерным в этом отношении является отчет штаба 6-й армии об угоне мужского населения из города Кривой Рог в феврале 1944 г., проводимом совместно с комендатурой города 57-м армейским корпусом и еще оставшимися гражданскими властями, а также при участии значительных сил полевой жандармерии и полиции. Первая крупная операция 7 февраля больших результатов не дала (1400 человек), так как сразу же после объявления о проведении операции население начало уходить из города, а, чтобы помешать этому, войск не хватило. Некоторые люди, спасаясь от фашистской неволи, вплавь перебирались через ледяную реку Саксагань. В последующие дни систематически обыскивался квартал за кварталом. Наконец, 14 и 15 февраля была проведена новая крупная операция под кодовым названием «Остерфест» («Пасха»), в ходе которой была схвачена еще тысяча человек. Значительная же часть мужского населения укрылась в бездействующих шахтах и таким образом избежала угона в неволю.

И в пути угоняемые советские граждане не переставали оказывать сопротивление. Многие колонны, пользуясь неразберихой, царившей при отступлении фашистских войск, разбегались по лесам и глухим населенным пунктам, чтобы там дожидаться прихода советских войск.

В этой связи следует отметить, что сопротивление мероприятиям по угону населения оккупационные органы стремились преодолеть при помощи интенсивной пропаганды. При этом ее основным методом являлось то, что населению внушался страх перед «наказаниями», которые приближаются с приходом Красной армии. В листовках, сброшенных над районами, оставляемыми войсками группы армий «Юг», утверждалось, что большая часть населения будет уничтожена советскими органами или брошена за решетку, потому что «она заражена капитализмом». Чтобы придать такой дикой лжи хотя бы видимость правдоподобия, оккупационные органы прибегали к самым грязным провокациям. Так, незадолго до ухода из Умани они заставили переодетых в советскую военную форму изменников подвергнуть население города ограблению и террору и после этого обратились к населению с призывом присоединиться к отступающим немецким войскам. Запугивания и провокации дополнялись угрозой, что фашистские армии после победы над англо-американцами в Западной Европе станут сильнее и вернутся назад. В изданных штабом группы армий «А» «Указаниях по освещению украинского вопроса прессой и другими средствами пропаганды» по этому поводу говорилось: «Тезис о том, что немецкие вооруженные силы снова вернутся, необходимо неустанно повторять при любой возможности и утверждать в безапелляционной форме. Пропаганда обязана этот тезис сделать безусловным догматом, который должен стать исходным пунктом всех размышлений украинцев… На утверждение агитации противника о том, что Германия навсегда потеряла Украину, следует отвечать убедительными аргументами».

Однако «убедительные аргументы» фашистские пропагандисты давно уже растеряли. Ложь, угрозы и разного рода запугивания не принесли успехов фашистским властям. И в этом немаловажную роль сыграло быстрое реагирование советских органов, которые в своей большой разъяснительной работе, проводимой среди населения оккупированных районов, с самого начала разоблачали все трюки фашистской пропаганды. Так, в феврале 1943 г. Черниговский обком КП(б) Украины выпустил листовку, в которой указывал, что публикуемые оккупантами в их газетах документы, утверждающие, что население после его освобождения Красной армией якобы будет подвергаться преследованиям, от начала до конца фальшивы, и призывал не верить этой лжи, а объединить свои усилия для борьбы за освобождение.

Эффективность разъяснительной работы советских органов вынуждены были признать даже оккупанты. Начальник экономической группы штаба 6-й армии, например, в одном из своих отчетов писал в конце марта, что одной из причин сопротивления, оказываемого населением проведению мероприятий по угону советских граждан, явилось сообщение советской пропаганды о том, что за работу, выполнявшуюся по принуждению оккупационных органов, никто наказываться не будет. «Даже люди, занимавшие руководящие посты, — говорилось в отчете, — своего обещания бежать не сдержали».

Лишь в тех районах, которые вошли в состав СССР незадолго до войны, например в Прибалтийских республиках, некоторая часть населения, находившаяся под влиянием буржуазно-националистических коллаборационистов, позволила фашистской пропаганде сбить себя с толку. Но и здесь основная масса населения всеми средствами боролась против насильственного угона людей. Этот факт побудил генерала Бота издать приказ, в котором он требовал в каждом оставляемом районе перед началом эвакуации «создавать назидательные примеры», чтобы население поняло, что «уход в леса ничего, кроме вреда, ему не принесет». Эти факты даже буржуазная историография не может полностью опровергнуть. Так, Бидлигмайер пишет, что при отступлении из Таллина стремление эстонцев оставить город было «небольшим». Даже раненые уходили из санитарных поездов, чтобы избежать угона на Запад. Значительная часть проживавших на оккупированной территории советских граждан немецкого происхождения или немецкой национальности, которые были поставлены оккупационными органами в привилегированное положение, также отказывалась покидать страну. Генеральный комиссариат в начале марта 1943 г. сообщал, что большая часть этого населения не захотела эвакуироваться.

Приведенные выше факты с достаточной убедительностью доказывают лживость заимствованного из арсенала фашистской пропаганды и постоянно повторяемого буржуазной историографией тезиса о том, что к отступлению немецких войск якобы присоединились «миллионы беженцев». Эти факты характеризуют фашистские насильственные мероприятия, которые в той или иной степени затронули многие миллионы советских граждан, как самую большую и в то же время самую варварскую в современной истории акцию по угону населения. И если размах этой акции был все-таки ограничен, то это обстоятельство меньше всего зависело от замыслов и намерений оккупационных органов, а явилось прежде всего результатом огромного сопротивления народа и быстрого продвижения Красной армии. Большая часть населения смогла укрыться от угона. Многим удалось бежать в пути. Десятки тысяч советских граждан, находившихся в западных районах СССР, в Польше и Румынии, были вырваны из лап оккупационных органов советскими войсками. Но многие все же были угнаны в Германию, Венгрию и Австрию.