Глава вторая. Отто Ран и поиски Грааля.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава вторая. Отто Ран и поиски Грааля.

Герой Парцифаль промолвил так:

«Душу мою застилает мрак.

Вот здесь я стою перед вами

И выразить не могу словами,

Какой измучен я тоской...

Не нужно радости мне людской,

И я назад к вам не приду,

Пока Грааль вновь не найду...»

Вольфрам фон Эшенбах

«Парцифаль»

Тематика книг, написанных Отто Раном, до сих пор привлекает внимание многочисленных читателей. В свое время они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Только за факт написания книги «Крестовый поход против Грааля» Ран был приглашен служить в Личный штаб рейхсфюрера СС, где и прослужил вплоть до своего самоубийства в 1939 году. Его жизнь, а в особенности его околонаучные исследования, служба в СС и самоубийство до сих пор порождают множество самых невероятных слухов. Впрочем, во Франции он больше известен не как эсэсовец, а как автор книги «Окцитианское Возрождение». Кстати, его творчество во Франции куда более известно, нежели в самой Германии. В чем же причина такой популярности? Дело в том, что во время изучения знаменитой средневековой пьесы Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль» он провел достаточно убедительные параллели между названиями населенных пунктов и именами собственными, упомянутыми в поэтической пьесе, и конкретными местами и персонажами французской истории. Сенсацией стало то, что Ран идентифицировал «Замок Грааля» из «Парцифаля» с воспетым Рихардом Вагнером замком Монсвальт и замком на Юге Франции Монсегюром. Логика была проста: мифический Монсвальт — переводился как «спасительная гора», а реальный Монсегюр — «надежная, безопасная гора». Ран считал, что это были обозначения одного и того же места. Следующим шагом стало намерение доказать, что Монсвальт и «Замок Грааля» были одним и тем же местом. Преследуя такую нелегкую цель, Отто Ран решил прибегнуть к методике Генриха Шлимана, который, опираясь только на эпосы Гомера, нашел и раскопал легендарную Трою.

Так почему же Снятой Грааль должен был находиться в Монсегюре, последнем оплоте катаров? Ран приводил несколько исторических фактов. Известно, что во время осады Монсегюра из замка удалось вырваться двум группам катаров. Первый раз это произошло на Рождество 1245 года. Тогда Монсегюр тайно покинули двое предводителей катаров — «совершенных». В ночь на 16 марта 1244 года из Монсегюра удалось скрыться еще четырем высокопоставленным катарам. Эти события не давали покоя на протяжении нескольких столетий романтикам и любителям приключений. Зачем высокопоставленным катарам покидать осажденный замок? Естественно, для того, чтобы спрятать свои несметные сокровища, которые так и не нашли крестоносцы. Ран подробно проследил путь этого бегства. С керосиновой лампой он облазил все окрестные пещеры Сабарте (по имени церкви Святого Сабарте, где, по преданию, Богоматерь предсказала Карлу Великому победу над сарацинами), где могли скрыться беглецы, и пришел к выводу, что катары вывезли вовсе не бесчисленные богатства. Они спасали куда более ценную вещь — Святой Грааль. Сама книга Рана, написанная большей частью под впечатлением от пережитого, должна была ответить на вопрос «Что такое Грааль?»

Грааль был почти неизменным мотивом в средневековой поэзии. В разных произведениях он представал в самых различных формах. Первоначально сага о Граале описывала его как чашу, которую использовал Христос во время последнего причастия, Тайной Вечери. Затем в нее была налита кровь Христа, распятого на кресте. Дохристианские источники содержали несколько изображений котла, в котором возродились мертвые. Ран придерживался другой трактовки. Подобно Вольфраму фон Эшенбаху, он говорил о камне, выпавшем из короны Люцифера. Казалось бы, между этими версиями нет ничего общего. Одна представляла Грааль как чисто языческий символ, другая изображала его как христианскую мистерию, как евхаристический сосуд. Вольфрам фон Эшенбах не воспринял ни одну из этих версий. Наряду с этими кельтскими языческими и эзотерическо-христианскими представлениями существовала еще одна версия об истории Грааля, представленная алхимиками.

Но во всех вариантах истории о Граале был один общий момент: эта святыня никогда не отделялась от ее поисков. Казалось, будто бы Грааль являлся людям многократно, с одной стороны, как зеркало наших страстей, с другой стороны — как совершенно реальный, даже исторический предмет. Католический Рим никогда официально не поддерживал идею о существование Грааля, впрочем, никогда и не опровергал. Начиная с первых упоминаний, духовенство хранило молчание об этом символе, который для Рана по своей сути являлся признаком одной из ересей. Речь шла о знакомых нам катарах.

Еще раз взглянем на тех, кому Ран посвящал свои произведения. Как помним, катары были приверженцами одной из христианской ересей, которая по своей сути имела мало общего с христианством. Как уже говорилось в первой главе, название «катары» произошло от греческого слова «чистый». Это официальная версия, но далеко не единственная. Например, слово «катаррос» могло употребляться в контексте очищения желудка слабительным средством, т. е. опорожнения. Или вот другая версия. Она позаимствована из декларации Аладуса, которая приводилась в книге «Катары и Грааль». Этимология слова катары, согласно написанной в 1200 году Алленом де Лиллем «Де фида католика», происходит либо от фразы «coulant раr leurs vices» («то, что стекло с их пророков»), либо вообще от «катус» («catus»), так как по преданно катары целовали кошек. Католики добавляли такую деталь, что целовали кошек именно в зад.

В средневековом немецком языке ругательство «холодный» (katter) применялось к людям, водившимся с кошками и нечистой силой. Интересно, что само слово «катар» было впервые упомянуто в 1163 году рейнским монахом Экбертом фон Шонау. Тем самым человеком, с заметками и книгами которого знакомился Альфред Шулер. Поначалу это обозначение бытовало только в Германии, так как во Фландрии их называли «пифлесами» (от piphles — «народ бога»), а во Франции — тиссерадами (от tisserands — «ткачи»).

Но постепенно немецкое словечко «катар» дошло до Рима и стало появляться во всех документах как обозначение еретика. Сами же катары называли себя просто «христианами» или «добрыми христианами» или «хорошими людьми». Иногда встречалось упоминание о «друзьях Бога», что, судя по всему, было калькой с болгарских богомилов — любящих Бога».

Не будем вновь повторять все гностические перипетии катарской религии, ее дуалистические и манихейские корни. Подчеркнем, что в основных своих чертах катаризм был апокалипсической религией, а потому опирался исключительно на Новый Завет и Откровение Иоанна Богослова. Единственная практикуемая среди катаров молитва — это «Отче наш», да и читать ее имели право только «перфекты», «совершенные». Впрочем, для катаров имели значение и некоторые апокрифы. Все другие христианские тексты, догмы и таинства католической церкви напрочь отрицались. Для катаров Христос вовсе не был Богом, только Его посланцем, являясь единственным источником откровения.

Католическая церковь не смогла ничего противопоставить этим «еретикам» и их культуре. Ситуация выходила из под контроля. Обстановка во Франции просто ужасала папский престол. В итоге папа Иннокентий III решился на применение силы. Он отрешил от власти Раймонда VI, графа Тулузы, того самого графства, где царила фактическая свобода вероисповедания. Но Раймонд не собирался отрекаться от власти. В результате в 1208 году раздался новый папский призыв. Он был необычен, так как призывал к крестовому походу против европейцев, к тому же христиан, хотя и инакомыслящих. Как уже говорилось, крестовый поход превратился в форменную резню.

В 1232 году новый папа Григорий IХ решил упорядочить преследование катаров и поручил это Святой инквизиции. Катарам оставалось только скрываться в небольших городах и селах. Но инквизиция доставала их и там. Последним оплотом катаризма стал замок Монсегюр. Именно вокруг этого замка и вращался сюжет книги Отто Рана «Крестовый поход против Грааля». Когда Ран бродил по пещерам Сабарте, которые, как он полагал, были последним путем «совершенных», ему встретился старый пастух, который рассказал следующую легенду: «Когда стены Монсегюра еще стояли, в них катары, чистые, охраняли Святой Грааль. И был Монсегюр в великой опасности. Воинство Люцифера подступило к его стенам. Они хотели захватить Грааль, чтобы укрепить его опять в короне князя тьмы, откуда он выпал, когда восставшие ангелы были сброшены с небес. И когда бой был почти проигран, слетела с неба белая голубка, и Фавор распахнулся. Эсклармонда, защитница Грааля, бросила святыню в недра горы, и она затворилась. Так был спасен Грааль. А когда черти овладели крепостью, то поняли, что опоздали. В ярости схватила они катаров и сожгли под городскими стенами...» Теперь у Рана не было сомнений, что Святой Грааль некоторое время находился в Монсегюре, откуда был тайно вывезен.

Когда осенью 1933 года книга Отто Рана «Крестовый поход против Грааля» увидела свет, то на нее почти тут же в прессе, контролируемой нацистами, было напечатано четырнадцать рецензий. По тем временам очень большое количество. Вот некоторые из них.

«Taг» («День»), Берлин: «Если направиться на юго-восток от Тулузы, в Пиренеи, то можно попасть в совершенно дикий и безлюдный горный лабиринт. Это графство Фуа, это горы, которые приведут вас в Андорру, это древние таинственные замки Монсегюр и Мирамонт, это долина Сабарте. И это огромные пещеры. Пещеры из сверкающей извести и мрамора, из сталактитов и сталагмитов. Пещеры, которые ведут вглубь гор, чтобы внезапно натолкнуться там где-нибудь на свет. Это пещеры с расселинами, органами, соборами и алтарями, созданными из камня. Это колдовские пещеры, в которых лежат греческие вазы и кельтские бронзовые украшения, финикийское стекло и орудия каменного века. На стенах пещер нацарапаны символы пропавших божеств, мировое дерево и солнечная ладья, и в то же время можно найти христограммы, написанные греческими и латинскими буквами, гностическая рыба и голубь. До сих пор никто не занимался историей этих пещер. Но теперь немцам представлен результат их многолетнего исследования. В целом эти результаты позволяют раскрыть тайну Грааля. То, что изложил в своей книге Отто Ран, настолько обосновано и правдоподобно, что миф о Граале впервые обретает исторические очертания».

«Знания нации»: «Ран приводит подробные доказательства моральной чистоты катаров, которые не возлагали на себя никакого другого долга, кроме как чистую любовь к богу, которую они ставили выше власти королей и Римского папы. Книга читается как увлекательный роман. Однако куда больше любых надуманных произведений потрясает, что она повествует об ужасной действительности. Она потрясает из-за трагедии великого стиля, так как вместе с ним безрассудством и злобой были разрушены самые благородные идеалы человечества. Грааль как драгоценная святыня катаров пропала навсегда; но он продолжает существовать в сердце каждого человека как самая ценная религиозная святыня».

«Вохе» («Неделя»), Берлин: «Минуло 700 лет, как романский катаризм с его провозвестниками был погребен в пещерах, как Рим и его инквизиция расправились с этими наследниками Христа, которые наполнили собой благороднейшее время и вдохновили множество шедевров. Прекрасное произведение Отто Рана убедительно воскресило те прошедшие времена. Особой заслугой автора является то, что при всей своей научности его книга адресована широкому кругу читателей. В книге мы можем проследить за переживаниями автора от посещения вершин Табора, путешествий по хрустальным залам и мраморным криптам еретических пещер. Мы можем ощутить чистый дух ушедшего времени и его веру, чьи следы Отто Ран нашел в символах, рисунках, именах и кости».

Франц Карл Эндрес «...Что являет собой Грааль? Это не чаша из Таиной Вечери и не имеет ничего общего с церковным христианством. Грааль — это камень мудрости, который Вольфрам Эшенбах называл камнем, пришедшим с неба. К этому можно прибавить арабские воззрения на камень мудрости, которые в определенной степени опираются на древнеарийскую религию света. Это мы можем еще обнаружить в мифе о походе аргонавтов за золотым руном. В саге об аргонавтах можно увидеть начертание символа мирового древа (которое у германских народов получило название Игграсиля) и парящей в воздухе чаши... Церковь успешно поработала над тем, чтобы уничтожить всю литературу о катарах, чтобы не осталось и следа от чистого христианства, чтобы даже сказание о Граале сохранилось в искаженном виде. Насколько мог быть прекрасен «Парцифаль» Вагнера, если бы он только повествовал об истинном Граале!»

В «Национал-социалистической учительской газете» имперский министр по делам образования и религии Ганс Шемм писал: «Читайте эту в высшей степени интересную книгу, так как все остальные кажутся совершенно неудачными».

Было бы наивно полагать, что книга Отто Рана была оценена только в Третьем рейхе. Обсуждение идей, изложенных в ней, продолжилось после 1945 года и длится, по сути, до настоящего момента. Если говорить о многочисленных публицистических упоминаниях книги Рана, то можно указать на статью Генри Миллера, опубликованную 23 ноября 1962 года в еженедельнике «Цайт». В ней автор заявлял следующее: «Есть несколько немецких авторов, которым я многим обязан. Некоторые из них — это специалисты в совершенно различных областях знаний. Это такие люди, как Освальд Шпенглер (которого сегодня я рассматриваю лишь как литератора), психоаналитик Отто Ранк, автор романов Людвиг Левисзон, теолог Рейнхольд Нибур, Штефан Цвейг, Франц Верфель, Шлиманн и Отто Ран, который написал «Крестовый поход против Грааля».

Несколько десятилетий спустя авторы Эльмар Грубер и Хольгер Керстен в своей книге «Пра-Иисус. Буддийские источники христианства» ссылались на Отто Рана: «Многочисленные аналогии и соответствия с Индией можно найти даже в кельтской и кельто-иберийской мифологии, в которых, например, присутствовали идеи о возрождении, вегетарианском питании, культе дерева и солнцеворот (свастика) — символ, который до сих пор можно найти на косяках дверей в баскских деревенских домах. В марсельском музее Борели есть две сидячие каменные фигуры, датируемые 2-м веком до нашей эры. Видимо, это идолы какого-то религиозного культа. Нашли их по соседству в небольших пещерках, выдолбленных в гладких стенах. У этих статуй нет голов. По мнению ученых, они олицетворяют собой кельто-иберийские божества. Однако эти изваяния непостижимо напоминают ранние буддийские шедевры. А именно скульптуры Бодхисатвы с типичными для этих произведений атрибутами: изображение в позе лотоса, веревкой брахмана через плечо и венками как особыми регалиями, надетыми на шею и плечи. Положение рук марсельских статуй очень напоминает жесты Будды. В то время как одна рука указывала на землю, другая рука как бы замирала в благодарственном жесте перед грудью».

Подобная мысль была почерпнута из Отто Рана, и авторы ссылаются на одно из мест «Крестового похода»: «Недавно на Юге Франции в иберском захоронении первого тысячелетия до нашей эры была найдена голова Будды. Вероятно, она принадлежала иберийскому или кельто-иберийскому Абеллио, который всегда изображался со скрещенными ногами, как типично для Будды. Кроме того, на всех дошедших до нас пиренейских статуях и алтарях Абеллиона мы находим свастику, религиозный символ буддизма».

«Крестовый поход против Грааля» не был единственным произведением Отто Рана. Впрочем, его вторая книга «При дворе Люцифера» не вызвал столь широкого отклика. Первоначально Ран запланировал написать работу об инквизиторе Конраде Марбургском. В ее окончательном варианте, который увидел свет, содержались путевые заметки о посещении различных памятников. Каждая глава являла собой некую законченную мысль. В итоге подобно мозаике, выложенной из различных разноцветных камней, Ран представил читателю живую историю еретического движения и судьбу Грааля. Новая книга очень сильно отличаясь по своему стилю от появившегося в 1933 году «Крестового похода против Грааля». Наглядно эти различия можно проследить, если обратиться к самому понятию Люцифера. В «Крестовом походе против Грааля» Отто Ран упоминал эту силу во вполне христианском контексте, делая ее идентичной злу. Во второй книге этот персонаж уже трактуется как «носитель света», а потому Ран считал, что ассоциировать Люцифера со злом, по меньшей мере, несправедливо.

Надо отметить, что книги Рана произвели большое впечатление на главу СС Генриха Гиммлера, который проявлял повышенный интерес к вопросам истории. Поэтому нет ничего удивительного, что в марте 1936 года Ран стал сотрудником СС, занимал должность референта в главном управлении охранных отрядов. Сотрудничество Рана с нацистами до сих пор является весьма благодатной почвой для самых различных домыслов и спекуляций. Часть из них непосредственно связана с Вевельсбургом, замком, который располагался в окрестностях города Падеборн. Именно в этом замке руководство СС задумало создать некое подобие идеологического центра СС, «Черного ордена», подчинявшегося Гиммлеру. Многочисленные документы наглядно показывают, насколько серьезно и вдумчиво относились к этой идее создатели плана по формированию новой аристократии «тысячелетнего Рейха».

В различных проектах первоначальная, треугольная форма замка была всегда основой для создания огромного копьевидного строения. В этом можно увидеть очевидную символику Грааля, Вполне возможно, что Вевельсбург символизировал собой наконечник копья Лонгина, с которого, как в христианской мифологии, в чашу Грааля капала мистическая кровь.

В центре этого наконечника копья располагалась глубокая, выдолбленная в скале сферическая крипта, вокруг которой — двенадцать базальтовых постаментов. Архитектура замка не была богатой, но была продуманной до самых мелких деталей. Истинное назначение многих из них так и осталось неизвестным, что еще больше подливало масла в огонь — замок Вевельсбург всегда давал повод для различных домыслов и мифов. Так как на эти вопросы так и не удалось пролить свет, то в специальной литературе Вевельсбург все чаще и чаще стал упоминаться как «орденский замок Грааля». Стоит также добавить и то, что Отто Ран действительно одно время работал в Вевельсбурге. Именно этот факт позволил многим утверждать, что исследователь искал Грааль для своих новых хозяев. Попытаемся сами разобраться в этом вопросе, для чего обратимся к биографии Отто Рана.

Когда в марте 1939 года почти сразу же после празднования своего 35летнего юбилея Отто Вильгельм Ран совершил самоубийство, он оставил историкам в наследство не только свои книги, но и свою короткую, очень запутанную, загадочную жизнь. После его смерти многочисленные легенды превратили Отто Рана едва ли не в самого таинственного писателя Германии. До сих пор не очень ясно, какую роль играл Отто Ран в СС и нацистской партии. После войны мифы вокруг Рана не только не были развенчаны, но, напротив, приумножены благодаря охотникам за сенсациями. Серьезные исследователи обходили этот сюжет стороной.

Отто Ран был первым ребенком Карла и Клары Ран (в девичестве Гамбургер). Отто родился 18 февраля 1904 года в четыре часа пополудни в Михельштадте-Оденвальде, городке, где родилась его мать. Сведения о детстве Отто Рана достаточно скудные и в основном сводятся к скупому описанию, которое дал сам Ран в одной из своих книг. Его родители были очень набожными евангелистами. Отец Отто служил чиновником в суде и мечтал, что сын станет юристом. До начала Первой мировой войны Отто Ран вместе с родителями жил в небольшом немецком городке Бинген-на-Одере, где посещал гуманитарную гимназию. Военные невзгоды заставили семью Ранов перебраться в университетский город Гиссен. Отто стал посещать там гимназию ландграфа Людвига, где познакомился с бароном фон Галлом, заместителем директора гимназии, который преподавал Закон Божий. Именно этот человек впервые рассказал мальчику о катарах. Рассказ фактически предопределил всю судьбу Отто. Живое описание средневековых событий вдохновило мальчика. Некоторые из исследователей утверждали, что барон фон Галл был видным деятелем в теософских обществах. Но это не соответствовало действительности. Фон Галл был консервативным человеком и отрицал такие экзотические направления, как спиритуализм или теософия. Жизнь его была чересчур размеренной и нарушалась только один раз, в 1944 году, когда подслеповатый преподаватель вывесил в день рождения фюрера на свой дом кайзеровский черно-бело-красный флаг, а не красное полотнище с черной свастикой.

Но вернемся к Oттo Рану. Повинуясь желанию отца, Отто после сдачи экзаменов на аттестат зрелости стал изучать юриспруденцию. Свою учебу он начал в Гиссене, а затем продолжил во Фрайбурге и Гейдельберге. Именно в Гиссене Ран познакомился с молодым поэтом и писателем Альбертом Генрихом Раушем. Новый друг стал для молодого Отто образцом для подражания. Альберт Рауш, известный своим богемным образом жизни, никогда не скрывал своих гомосексуальных наклонностей. Некоторые знакомые отмечал, что Рауш был искушенным совратителем своих юных друзей. До сих пор неизвестно точно, пристрастился ли Отто к однополой любви или нет. На этот счет не сохранилось никаких свидетельств современников, ни документов. Имеются только косвенные доказательства, которые в настоящее время никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть. Скорее всего, если Ран и был гомосексуалистом, то этот факт замалчивался. По некоторым сведениям, мать Отто сообщила его жене эту «семейной тайну» лишь незадолго до своей смерти.

В 1925 году Ран временно прервал свое обучение. Причина этого поступка кроется в отсутствии необходимых финансов у его семьи. Хотя не стоит думать, что Ран был бедняком, его родители были достаточно зажиточными людьми. По своему собственному признанию, в это время Отто хотел освоить какую-нибудь практическую профессию и потому решил учиться издательскому делу. Но из переписки с Альбертом Раушем следует, что Отто в это время являлся не столько учеником, сколько коммивояжером у различных книжных издательств. Поездки по всей Германии оказались очень познавательными и принесли Отто несомненную пользу. Эта свободная, почти бродяжническая жизнь способствовала творчеству. После трех лет разъездов по Германии Ран решил вернуться в университет. В письме Альберту Раушу он писал, что на этот раз твердо намерен получить ученую степень. В том же письме он упомянул о своей новой любви — 19-летнем Раймонде Перрире из Женевы. Этот швейцарец, говоривший на французском языке, жил в доме родителей Oттo, где изучал немецкий. Юноша происходил из приличной, богатой семьи — его дядя Брет Перрир был почетным канцлером Женевы. Отто Ран в течение многих лет поддерживал связи с Раймондом Перриром.

Зимой 1928 — 1929 года Отто Paн меняет свои научные пристрастия. Он больше не хочет изучать юриспруденцию и переходит на филологический факультет. Именно здесь он пишет свои первые произведения. Они даже были опубликованы в издательстве «Урбан». Хозяин издательства Фогельзанг шутливо называл молодого литератора «учеником Гундольфа». Гундольф — это псевдоним Фридриха Гундельфингера, преподавателя Отто в Гейдельбергском университете. Факт, может быть, на первый взгляд и незначительный, если бы не было известно, что Фридрих Гундельфингер входил в кружок Штефана Георга, был знаком с Альфредом Шулером, от которого заразился яростным антисемитизмом. Его литературные произведения были проникнуты глухой ненавистью к евреям. Это не были дешевые агитки. Если верить дневникам Геббельса, то тот стал антисемитом именно после прочтения в 1920 году книги Гундольфа «Евреи».

Несмотря на некоторые успехи, учеба на новом месте у Отто не заладилась. Уже в июле 1929 года он сообщал Раушу, что вынашивает новый план — направиться в Париж. Но в Париж он не попал — в то время он живет в Швейцарии в семье своего «друга» Раймонда.

Четыре недели спустя, после того как на нью-йоркской финансовой бирже произошел сенсационный обвал, с которого начался мировой экономический кризис, Ран писал: «После восьми месяцев в Гейдельберге и двух в Женеве я снова нахожусь с моим великолепным другом Раймондом Перриром в Берлине». Неизвестно, что привело этих молодых людей обратно в Германию, в Берлин. Вероятно, дикий, необузданный Берлин, превратившийся в 20-е годы в некую «Мекку для гомосексуалистов, манил их куда больше, чем благопристойные нравы Швейцарии. В то время немецкая столица переживала чуть ли не голубой бум. Только в Берлине насчитывалось около сотни кафе для гомосексуалистов.

Об этом периоде жизни Рана поведал другой швейцарец, Пауль Алексис Ладаме, который в то время учился в Берлине: «В том 1930 году перед одной из лавок сапожника можно было увидеть очередь. Там висел плакат: «Требуется мальчик на побегушках. С велосипедом. Желательно высшее образование». Но Ран не был мальчиком на побегушках. Я, во всяком случае, не верю в это. Он был безработным и кем только не подрабатывал: внештатным учителем в народной школе, репетитором, переводчиком, корректором, продавцом, упаковщиком, статистом на съемках, но чаще всего билетером в кинотеатре. В художественной среде, в которую мы были тогда вхожи, вращались такие люди, как Эрих Мария Ремарк, Фриц Ланг, Георг-Вильгельм Пабст, Макс Райнхард, Ганс Рихтер. Я предпочитал живопись и кино, а Ран — литературу и театр... Я подрабатывал, исполняя второстепенные роли в «Трехгрошовой опере» и «Четырех из пехоты». Ран же в то время писал диалоги или рецензии на французские романы».

В 1930 году Ран вновь оказывается в Швейцарии, откуда пишет письмо своему старому другу Альберту Раушу. В этом письме он сообщал, что с начала года нашел работу сценариста. Но сценарист, видимо, из него не получился, так как в декабре 1930 года он уже работал преподавателем в одной из женевских школ. Эту нелегкую борьбу за существование Ран достаточно подробно описал в своей эсэсовской автобиографии, подчеркнув, что в то время заинтересовался работами Кальвина, Руссо и Вольтера.

Дела в Швейцара шли неважно. Позже он так описывал свой «женевский период»: «Оттуда я унес плохие воспоминания. Я плохо устроился, дурно питался. Я получал месячную зарплату, которой едва ли хватало на неделю. В моей комнатушке не было ни раковины, ни ванной. Но именно там я начал писать несколько статей. Самая значимая из них должна была быть посвящена Великому Инквизитору моей страны. Тогда, в этой крайней нужде, я решил сделать все возможное, чтобы добиться успеха. Представьте себе, в течение трех месяцев я вновь и вновь переделывал статью о Великом Инквизиторе. Но каждого раз получалась только одна-единственная внятная машинописная копия. Я отослал мою работу более чем пятидесяти газетам и специализированным журналам. Но я получил только один отзыв — и тот был отрицательным. Это было агентство, заинтересовавшееся моими новыми работами, которые я бы мог предоставить».

В итоге Рану все-таки пришлось перебраться в Париж. Во французской столице Отто познакомился со многими литераторами и частными исследователями. Сделал он это независимо от Альберта Рауша, хотя тот бывал в Париже даже чаще, чем в Германии. Накануне захвата власти нацистами Рауш устроился в Париже на постоянную работу. Он стал пресс-секретарем и заведующим отделом печати местного отделения «Международного Красного Креста».

Для Рана особое значение имело знакомство с тулузским поэтом и эзотериком Морисом Мегре. Не исключено, что именно Мегре подвинул Рана увязать воедино еретическое движение катаров и символику Грааля. Дело в том, что в стихах, сказках и романах Мегре можно найти столь характерное для Рана смешение легенды, мифов и исторических фактов. Эту мысль подтверждал старый знакомый Отто — Пауль Ладаме. Ладаме вспоминал, что как-то во время завтрака Мегре высказал мысль, что «таинственный «Никетас»[3], прежде чем вернуться на Восток, прежде чем покинуть этот мир, должен был оставить Слово, письменный документ, излагающий его учение. Рукопись должна была храниться вместе с сокровищами катаров в замке Монсегюр. Она могла быть скрыта под землей в гротах пещеры Орнольяк». Ран очень живо прореагировал на эту идею. Он возбужденно заговорил: «Я разделяю Ваши взгляды. Искать надо именно там. Пещеры Орнольяка наверняка скрывают сокровища».

Именно эта беседа стала ключом к идее Рана, когда он увязал вместе легенды о Граале и судьбу катаров. Хотя сам он считал несколько по-иному. Он утверждал, что эта мысль пришла к нему совершенно случайно. Действительно, не мудрено, что он запамятовал об этой беседе, которая дала ему рабочий тезис для будущей книги, ведь в то время он был одержим совершенно другими планами. В феврале 1931 года Ран направляет Раушу очередное письмо, в котором бурно описывает перспективу собственного дела. Ран намерен создать собственное издательство, которое будет специализироваться на выпуске немецкой и французской литературы. Но этим планам не было суждено сбыться.. К тому же в это время он переживает личную драму — Раймонда забирают в армию, а самому Рану отказано в очередном визите в Швейцарию.

Возможно, оказавшись на пике страданий, Ран решил посвятить свое свободное время изучению мучений катаров. Это, казалось бы, пустое занятие превратилось для Отто в смысл всей его жизни, в идею, которой он был одержим до самой смерти. В этом начинании ему очень помогла графиня Пюжоль-Мюрат, происходившая с Юга Франции. Она была одной из многочисленных знакомых Мориса Мегре. Графиня слыла в светских кругах большой поклонницей спиритизма. Кроме этого, она поддерживала тесные контакты с «Полярисом», эзотерической группировкой, в которой проповедовалось нордическое мировоззрение и идеи «ледяной космогонии», выдвинутые Гансом Гёрбигером.

Накануне Второй мировой войны французский писатель Пьер Жеро написал книгу, посвященную тайным орденам и сектам, базировавшимся в Париже. Так вот, о «Полярисе» он поведал спедующее. Руководитель этой организации использовал псевдоним «Зам Ботива». «В то время он был очень известен в оккультных кругах. Он достиг этого благодаря тому, что якобы нашел волшебный посох каббалиста и философа эпохи Возрождения Пико дела Миронадола». Именно этот предмет помогал средневековому мистику добывать золото. Вместе с этим «Зам Ботива» намеревался разыскать сокровища катаров. «С этой целью он добился расположения одной очень экстравагантной дамы, состоящей в Гностической церкви. В ней текла кровь потомков известной альбигойской еретической папессы Эсклармонды де Фуа. Имя этой таинственной дамы хранилось в строжайшей секретности. Но ее можно идентифицировать с графиней Пюжоль-Мюрат».

Графиня очень любезно встретила Отто Рана и всячески помогала ему. Она активно поддерживала изыскания молодого немца, видимо, считая себя новым воплощением татарской Эсклармонды де Фуа. Она предоставила Рану для поездок по стране не только роскошный автомобиль, но и личного шофера Йозефа Видегера. Чтобы путешественники чувствовали себя более комфортно, им была безвозмездно выделена достаточно крупная сумма. Подобная импровизированная экспедиция стартовала в августе 1930 года. Именно тогда Ран впервые увидел места, которые позже описал в своей книге «При дворе Люцифера»: Арьеж, замок Памьер, графство Фуа, развалины Монсегюра, солнце в Каркассоне. Именно во время этой поездки Ран знакомится с Деодантом Роше, ярым приверженцем антропософских идей Рудольфа Штайнера.

Сам Деодант Роше ни в своих мемуарах, ни в других публикациях никогда не упоминал Oттo Рана. Могло показаться, что он с ним не знаком или забыл эту случайную встречу. Но сохранилось одно его письмо, датированное 1932 годом. В нем этот француз писал: «От господина Люка, президента апелляционного суда По, я получил вступительную речь, в которой воспроизведены высказывания «очень талантливого немца — Отто Рана», в частности рассказ пастуха из Таборских гор об Эсклармонде. Однако сам Отто Ран поведал мне что этот рассказ услышал от графини Пюжоль-Мюрат. Это указывает на некоторую чудаковатость Oттo Рана. Как думаете, рассказ пастуха и легенда об Эсклармонде действительно существуют? Мне кажется, что Эсклармонда, улетающая в Гималаи, — это выдумка «Поляриса».

Так, значит, встреча в Роше не была случайностью? Как мы видим, за Отто Раном следили люди (или структура!), недовольные деятельностью «Поляриса». Причем следили не просто так. В определенный момент его попытались дискредитировать. Поручено это было тому самому человеку, которому адресовал свое письмо Деодант Роше. Его звали Йозеф Мандемент. Именно Мандемент попробовал представить Рана историческим фальсификатором, когда тот подводил мелком контуры наскального рисунка. На самом деле в то время это был самый распространенный метод для фотосъемки полуисчезнувших неконтрастных изображений. Дело чуть не дошло до драки.

Но куда важнее встречи с Деодантом Роше было знакомство с Антонином Гадалем. Они сразу же подружились. Они понимали друг друга с полуслова, и Гадаль стал своеобразным покровителем Отто Рана. Именно ему была первоначально посвящена книга «Крестовый поход против Грааля». А в ее заключительной части мы можем даже найти следующие строки: «Господин Гадаль не только любезно предоставил мне, иностранцу, возможность без помех проводить все представляющиеся мне целесообразными работы в пещерах, расположенных у подножия памятника, но и предоставил неограниченный доступ в свою необъятную библиотеку и свой частный архив».

Слово «архив» было, конечно, преувеличением. Дело в том, что с 1925 по 1930 год Гадаль собирал самые различные материалы, которые заносил в папку под названием «На пути к Святому Граалю». Со временем папка превратилась в некое подобие рукописи. Этот манускрипт стал настоящим открытием для Отто Рана. Но самое удивительное состояло в том, что Ран был первым, кто прочитал этот материал. Гадаль очень строго берег свои материалы от чужих глаз.

Нельзя сказать, что именно Гадаль сформировал идеи Отто Рана о том, что катары являлись хранителем Святого Грааля. Они приходили к нему из различных источников, с разных сторон. Кроме оккультного подтекста, не стоило забывать, что Ран был протестантом. А стало быть, катары виделись ему некими предшественниками Лютеранской реформации. Да и, судя по всему, ему самому как потомку еретиков очень хотелось, чтобы крепость Монсегюр была «Замком Грааля», описанным Вольфрамом фон Эшенбахом в «Парцифале».

Рене Нелли, который перевел на французский язык «При дворе Люцифера», выражал такую же точку зрения: «По моему мнению, странной идеей о том, что Монсегюр являлся легендарным замком Грааля, немецкого писателя, скорее всего, заразили Артур Коссоу и графиня Пюжоль-Мюрат. Они оба придерживались таких воззрений. Я не уверен, что Артур Коссоу был оккультистом, но графиня точно интересовалась «тайными науками». Она принимала послания от духов и утверждала, что поддерживала связь с Эсклармондой, которую считала своей прародительницей. В какое-то время она интересовалась сектой «Полярис», которую в 1930 году создал Зам Ботива. Эта организация продолжала «бореальную» традицию и разделяла миф об Ультима Туле, «далекой Туле». Отто Ран приводил в своей книге («Крестовый поход против Грааля») воспоминания об этой старой даме, скончавшейся в 1935 году. Его высказывания свидетельствуют о глубочайшей симпатии, которая граничила с некой платонической влюбленностью. Артур Коссоу бьи «очень пожилым» частным исследователем, которого Ран вывел под именем М. Ривеса. До того, как был разрушен замок Лавеланет, я сам был у него частым гостем. У себя он хранил ценнейшую коллекцию вещей, найденных в Монсегюре. Часть из них была сделана из обожженной глины, часть из камня. Он также всерьез занимался окцитанской поэзией. На мой взгляд, он был первым, кто предложил гипотезу, что трубадуры были скрытыми катарами и что под воспеванием «дамы» они подразумевали почитание божественной мудрости (Софии) и катарской церкви. Именно эта теория воодушевила Отто Рана, а позже, вернувшись обратно во Францию, вызвала изрядный фурор».

3 марта 1932 года тулузская газета «Депеш» напечатала такую заметку: «Наступает новая золотая лихорадка? Вблизи г. Массат немец руководит раскопками, которые осуществляются силами группы «Полярис». Наши читатели могут вспомнить, как прошлым летом мы сообщали о прибытии в парижскую резиденцию «Поляриса» (авеню Рапп) массы представителей иностранных теософских обществ. Эта организация пользуется гигантской популярностью за границей, прежде всего в Англии. Но что «Полярис» делал прошлым летом в Арьеже? Как мы предположили еще тогда, речь, скорее всего, пойдет о раскопках замка Монсегюр. Наверняка их целью является поиск альбигойских сокровищ, которые, вероятно, еще в ХIII веке были спрятаны в местных подземельях и пещерах. В «Полярисе» же утверждают, что намереваются найти катарскую реликвию, которая известна больше как «Евангелие Святого Варфоломея», чьи списки якобы находятся в Британском музее. В целом замечено, что «Полярис» преследует ту же цель, что и инженер Арно, который буквально несколько недель назад заявил одному из наших сотрудников о предстоящих сенсационных находках. Как было заявлено, он игнорирует предпринятые прошлым летом поиски «Поляриса», и вообще он не придает этому обществу никакого значения. Но делает он это, кажется, по личным мотивам. Пропав на долгое время, «Полярис» совершенно неожиданно объявился в Арьеже. Несомненно, его привлек балаган, который устроила пресса вокруг раскопок Арно. В настоящее время члены этой организации остановились в Усса-Орнольяке, дабы вновь исследовать все прилегающие к городку пещеры. Руководителем этого предприятия является некий Рамс, иностранец, который, по некоторым сообщениям, приехал из Германии. Возникает вопрос: к чему приведут эти исследования? Еще более интересно, кто из сторон: французский инженер Арно в Монсегюре или «Полярис» с господином Рамсом в Орнольяке — первой найдет катарские сокровища и рукописи. Можно заключать пари».

Эта заметка возмутила Рана. Не прошло и четырех дней с момента ее появления, как та же газета опубликовала в разделе «Письма читателей» ответ Отто Рана. «Дорогой коллега, — обращался Ран к журналисту, — допустим, что при посещении Германии вы открыли для себя тему, которая требует серьезного научного и литературного осмысления. Дальше мы предположим, что местное население оказало Вам теплый и любезный прием, что Ваши надежды на сближение двух народов сбываются, что Вы нашли близких друзей среди бывших солдат и офицеров, которые еще недавно воевали против Вашего Отечества. А теперь можно представить, что Ваш немецкий коллега опубликовал несколько строк, в которых назвал Вас «золотоискателем» и даже поставил под сомнение Вашу национальность. Что бы Вы подумали? Что бы Вы сделали? Мой дорогой коллега, этот случай с точностью до наоборот произошел со мной в вашей прекрасной стране. А Вы являетесь тем самым человеком, который опубликовал эти строчки. Я не имею чести знать Вас, а потому прощаю искажение моей фамилии. Разрешите представиться, меня зовут Отто Ран, а не Рамс! Кстати, чтобы находить спрятанное золото, необходимы лопаты, кирки и прочие подобные инструменты. Но для этого надо быть «исследователем», а еще лучше «теософосом». Я же работаю простым писателем, дорогой коллега! Писатель — это тот, кто зарабатывает себе на жизнь эпистолой. А потому, дорогой коллега, я прошу Вас, чтобы Вы в течение ближайших двух недель убедились, что я не занимаюсь поиском «сокровищ катаров» и не одержим «золотой лихорадкой», что Вы мне приписываете по какой-то ошибке. Отто Ран. Вилла «Лес Шармилес». Арьеж».

Но вопреки своему письму Ран не был просто писателем, который вдохновлялся имеющимися фактами. В этом отношении он напоминал священника Наполеона Пейрата, который написал в XIX веке 5-томную «Историю альбигойцев». Это монументальное творение почти сразу же стало некой исторической л «библией» Южной Франции. Излагая канву исторических событий, этот священник весьма своеобразно вставлял в нее всевозможные мифы и сказания, предания о подземных ходах в Монсегюре. Эти тоннели должны были скрывать в себе духовные и материальные сокровища катаров. В предисловии к своему труду Пейрат писал: «В качестве беспристрастных свидетелей я привлекал не столько книги, музей и беспамятные народы, сколько пещеры, леса, землю и небо». Ран решил идти таким же интуитивным путем, что с одной стороны делало его книгу научно уязвимой, но с другой стороны очень привлекательной. Он пытался найти некие внутренние переживания, которые должны были приоткрыть ему завесу истории.

Имеет смысл сказать несколько слов об упомянутом нами выше инженере Арно. В документах он описывался как образованный и даже изысканный человек. Свои раскопки в Монсегюре он начал в1930 году. Примечательно, что этот проект финансировался из средств «Теософского общества». В одном из интервью «Депеш» он заявил: «Сокровища являются для меня несколько другой вещью, нежели деньги или золото. Это библиотека, состоявшая из самых ценных рукописей о догмах и учении катаров. Катары, ученики Платона, могли, например, владеть несколькими уникальными копиями давно исчезнувших произведений».

Один из современников так описывал Рана: «Для него окраска истории и качества рассказчика значили больше, чем сама истина. Он был еще ребенком, голова которого была полна историй и легенд, малопонятной мифологией. Ребенком, который слушает рассказываемые ему истории и проявляет детское удивление. Когда по его просьбе я дополнительно изучал важнейшие этапы битв Карла Великого в Ломбардии и при Ла Унарде, то он меня не спрашивал: А есть ли вообще доказательства того, что Карл Великий там присутствовал?» Или: «Позволяет ли найденное оружие сделать вывод, что эта битва все-таки состоялась?» Нет, наоборот, он спрашивал: «А Карл Великий?», подобно тому, как дети спрашивают: «А что сделали индейцы?»

В ноябре 1931 года Отто Ран снял комнату в одном из французских городов. Наряду с путешествиями и исследовательскими поездками Ран пытается утвердиться в жизни как бизнесмен. Неопытный в финансовых вопросах, Отто Paн арендует на три года отель «Мароннирес», который стоял на шоссе, ведущем из Тулузы в Андорру, Это было живописное местечко. Вокруг отеля росли каштаны. Несмотря на то, что гостиничный бизнес переживал не лучшие времена, Отто Ран не сразу отказался от мечты, что в его отеле гостями будут Марлен Дитрих и Жозефина Бакер.

В это время случилось много странных событий. Монсегюр и катары словно магнитом стали притягивать различных исследователей. В июле 1932 года к Антонину Гадалю приезжает Андре Глории. В течение 20 дней они изучают, фотографируют и зарисовывают ставшие почти легендарными пещеры. За это время они умудрились ни разу не столкнуться с Отто Раном. В начале сентября 1932 года Ран встретился со своим старым берлинским знакомым Паулем Ладаме, который специально прибыл к нему во Францию. Отто произвел на него странное впечатление: «Ран принял меня словно в семейном пенсионе, а следующим утром повел к «пещерам катаров». Он был нервозным, обеспокоенным и каким-то поспешным. Он хотел показать мне все, что возможно, и убедить в серьезности своей работы. Но он ни словом не обмолвился о своих финансовых затруднениях, с которыми ему приходилось постоянно сталкиваться. Он был полностью погружен в свою книгу о катарах. Он восторженно говорил о своих изысканиях, убежденный, что совершил одно из самых важнейших исторических открытий. Он верил, что после публикации «Крестового похода против Грааля» он станет знаменитым и богатым, а его книга будет тотчас переведена на все языки мира и признана литературной критикой».

Но поводов для оптимизма пока было маловато. 6 октября 1932 года суд по коммерческим делам графства Фуа объявил предприятие Рана банкротом. Когда Ран направился в Париж, полиция объявила его в розыск. Не успел он оправиться от коммерческого краха, как его объявили немецким шпионом и руководителем международной тайной организации, центр которой располагался в злополучном отеле. Иностранцы, как всегда, становятся первыми жертвами шпиономании, царящей в обществе. Ран был вынужден бежать из страны. Много позже он попытается вновь вернуться во Францию, но путь ему будет закрыт. Ему больше не суждено увидеть места, где он проводил свои исследования.

Писательница Изабелла Сэнди позже так поэтически опишет пребывание Отто Рана в Южной Франции: «Меж двумя войнами в небе над Арьежем пронесся метеор. Он рассек небосвод, как алмаз режет стекло, и исчез навсегда. Он носил человеческое имя — Отто Ран. Кем он был? Мы не знаем этого... Откуда он прибыл? Из Германии. В качестве его родины называли Тироль. У него были густые волосы с золотым отливом, которые обрамляли его голову как крылья. Глаза были подобны антрациту — туманные и пепельно-серые. В них блистали молнии, причину появления которых мы не знали. Он со своими мистериями, которые должны были сопровождать его до самой смерти, провожать в потусторонний мир, вел себя немного по-детски»

Та же Изабелла Сэнди пересказывала следующую беседу Отто Рана с одной женщиной, чье имя осталось неизвестным:

« — Приходят другие предвестники, но мы не должны забывать слова моего земляка Новалиса: третья инкарнация осуществится не в человеке, а в целом народе...

— Я не понимаю, — воскликнула хозяйка дома, — Отто, говорите яснее!

— Я и так говорю понятно.

У двери он бросил последние слова: