НАСЕЛЕНИЕ: СОЦИАЛЬНАЯ ИЕРАРХИЯ, ДЕМОГРАФИЯ, ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

НАСЕЛЕНИЕ: СОЦИАЛЬНАЯ ИЕРАРХИЯ, ДЕМОГРАФИЯ, ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Стратификация токугавского общества XVIII в. была проведена с большой строгостью. Социологическая мысль того времени полагала, что управляемое из Эдо население страны делится (должно делиться) на четыре основных сословия: самураи, крестьяне, ремесленники и купцы. Самураи были наиболее привилегированным сословием. Только они имели право на фамилию, ношение оружия, шелковых одежд, особую «самурайскую» прическу. При этом переход из одной категории в другую был почти невозможен, браки между представителями разных сословий не допускались. Такая структура, когда на верху социальной лестницы находятся военные и земледельцы, а на самом низу ютятся имеющие дело с презренными деньгами торгаши, не является чем-то уникальным для средневекового общества. Предметом гордости для самураев было то, что они не умеют (или якобы не умеют) распознавать номиналы монет.

Однако в отличие от Европы клирики находились за пределами этой социальной сетки. Период Токугава характеризуется утерей религиозной пассионарности, которая до значительной степени была свойственна для Японии прошлых веков. Это время не порождает религиозных личностей того масштаба, какие рождала страна в прежние времена. В обществе доминирует неоконфуцианское понимание религии, когда она считается в значительной степени предрассудком. Японцев XVIII в. (во всяком случае, интеллектуальную элиту) больше волновал не потусторонний, а посюсторонний мир. Во времена Токугава не существовало официальной религиозной ортодоксии (ни буддийской, ни синтоистской). Жители были лишены свободы посещать буддийские храмы полюбившейся им школы (а их существовало множество). Они были приписаны к одному из ближайших буддийских храмов, которые превратились в одно из подразделений административного аппарата. Так, в их функцию входила регистрация рождений и смертей, выдача справок о том, что прихожанин не является приверженцем христианства (такая справка требовалась при отправлении в далекое путешествие — обычно это было паломничество).

На окончание усобиц страна отреагировала резким повышением рождаемости. Считается, что в 1600 г. численность населения составляла чуть более 12 млн человек. Перепись населения, проведенная в 1721 г., показала, что в стране проживает уже около 31 млн человек. К концу века эта цифра практически не изменилась. Можно полагать это «застоем», а можно считать, что общество и его хозяйство находилось в уравновешенном и стабильном состоянии. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что японское государство не предпринимало никаких усилий по расширению своей территории, хотя Хоккайдо, например, представлял собой прекрасную возможность для экспансии и освоения. Иными словами, Япония располагала достаточной ресурсной основой для того, чтобы поддерживать высокую численность населения.

Этому же способствовала и достаточно развитая гигиеническая культура населения. Чистоплотность и ежедневная баня являлись нормой, катастрофических эпидемий Япония не знала. Традиционные для Дальнего Востока методы врачевания включали, помимо растительных и минеральных лекарств, акупунктуру, прижигания моксой, массаж, тщательно разработанную диету. Несмотря на высокую детскую смертность, средняя продолжительность жизни составляла около 40 лет.

При крайне ограниченном количестве пригодной для хозяйственного освоения земли сама цифра в 30 млн не может не вызывать удивления. Тем более что значительная часть населения не занималась производительным трудом. К непроизводительному слою следует отнести прежде всего самураев, которым в теории запрещались любые занятия, кроме военных и административных. Это не означает, что никто из самураев не крестьянствовал, не врачевал или не открывал частных школ, но все-таки подавляющее их большинство (вместе с семьями их насчитывалось около двух миллионов человек) жили исключительно за счет фиксированных рисовых пайков, которые платились им сюзеренами. Таким образом, непроизводительный слой в Японии был значительно больше, чем в Европе или России. И японское крестьянство вполне успешно кормило и одевало дворян-самураев, лишенных земли. В XVII–XVIII вв. слово «трудолюбие» начинает появляться в источниках, и оно позиционируется в качестве общепризнанной добродетели. Крестьян, которые добились особенно больших хозяйственных успехов, было принято отмечать особыми табличками, которые устанавливались перед их домами. Праздность не входила в список достоинств и считалась вредной для здоровья из-за вызываемого ею застоя пневмы (яп. ки, кит. ци). Нищие не считались «божьими людьми», даже буддийские монахи были обязаны трудиться.

Производительность крестьянских хозяйств была весьма высокой. Ввиду ограниченной территории, которой располагает Япония для эффективного хозяйственного использования (три четверти страны покрывают горы), японский крестьянин не выращивал, как правило, никакого скота, отдавая все силы растениеводству. Животный белок японцы получали почти исключительно из рыбы. Наряду с фекалиями и компостом, рыба употреблялась также в качестве удобрения. Поскольку из всех зерновых рис давал самый высокий урожай и поскольку он являлся наиболее престижным видом питания (его основным потребителем выступали самураи и городские жители), крестьянам вменялось в обязанность сосредоточиваться именно на заливном рисосеянии. Это требовало постоянных усилий для сооружения и поддержания в порядке ирригационных сооружений (плотин, водохранилищ, каналов), что заметно понижало зависимость крестьянина от погодных условий (в особенности от частых в Японии летних засух). В условиях почти полного отсутствия скота практически все работы выполнялись вручную. Период Токугава отмечен резким сокращением поголовья лошадей. С наступлением мира надобность в боевой коннице отпала, а содержание лошадей оказывалось настолько хозяйственно неоправданным, что в Японии отсутствовал гужевой транспорт. Знатные люди путешествовали в паланкинах, простой люд — пешком. Короткие, порожистые и пересыхающие летом реки не давали возможности и для широкого распространения речных перевозок. В этих условиях основным средством транспортировки тяжелых грузов выступало каботажное судоходство.

В то время два урожая были уже нормой во многих районах японского архипелага. Первый составлял рис, второй — сажаемые на его месте после сбора урожая другие культуры. Основным видом обложения был поземельный налог, взимавшийся рисом. Его размер зависел от качества обрабатываемой земли (по всей стране она была ранжирована по признаку плодородия), погодных условий, местных традиций и составлял около 30–40 % от урожая. Оставшаяся часть урожая была достаточной для поддержания жизни, но она, как правило, не оставляла возможностей для расширенного воспроизводства.

Трудовая повинность (строительство и ремонт ирригационных сооружений, дорог, административных учреждений и т. п.) отнимала у крестьян немало времени. Однако сложившийся тип хозяйствования, социального уклада и эффективные формы государственного регулирования (включавшие в себя помощь пострадавшим от недорода регионам) приводили к тому, что случаи массового голода происходили достаточно редко. Точно так же, как и крестьянские выступления. Обычно они принимали форму петиционного движения. Просьбы крестьян были весьма скромны. По большей части они просили избавить их от произвола местного начальника. Случалось, что такие петиции подавались с нарушением субординации, через голову непосредственного начальника, что было строжайше запрещено. В таком случае типичным исходом являлась казнь зачинщиков и удовлетворение их требований. Протесты городского населения против повышения цен на рис (блюдя интересы самураев, которые продавали часть своего пайка, сёгунат старался держать цены на рис высокими) временами заканчивались погромами рисовых лавок (например, в 1783 г.), но такие случаи были исключительно редки. В любом случае легитимность власти сёгуна и даймё под сомнение никогда не ставилась. Этому способствовало и то обстоятельство, что элита предъявляла достаточно высокие требования по отношению к себе, что помогало значительно минимизировать коррупцию и беззаконие.

Основная доля поземельного налога шла на выплату пайков самураям и содержание административного аппарата. Эта часть составляла около половины расходной части бюджета — как самого бакуфу, так и княжеского. В этих условиях правительство не имело возможности для осуществления крупных «общенациональных» проектов. Ремонт замка сёгуна или князя вызывал заметное напряжение финансов. Многокилометровые процессии, периодически направлявшиеся к храму в Никко (преф. Тотиги, примерно в 120 км к северу от Эдо), где почитался дух основателя династии Токугава Иэясу, были наиболее видимым проявлением могущества власти. Имеющиеся данные позволяют говорить о том, что это мероприятие также являлось для бакуфу весьма затратным, так как сёгуна сопровождала огромная свита из князей и их дружин, которая растягивалась на десятки километров. Однако если оценивать ситуацию в целом, следует сделать вывод, что режим бакуфу не страдал комплексом гигантомании.

Значительная часть японского населения концентрировалась в городах. Считается, что в начале XVIII в. там проживали 7—10 % населения. Основу городского населения составляли самураи, которым предписывалось проживание рядом со своим сюзереном. В связи с этим большинство японских городов того времени представляли собой разросшиеся призамковые поселения. Самыми большими городами были Киото, Осака и Эдо. Киото — древняя столица страны, Осака — ее «кухня» (крупнейший торговый город), Эдо — резиденция сёгунов. Население Эдо составляло около миллиона человек, Киото и Осака — 500 тыс.

Мужское многолюдье Эдо поддерживалось концентрацией там правительственных учреждений и системой заложничества. Самураи, которые находились в Эдо в составе княжеских дружин, прибывали туда без семей.

И это имело огромное влияние на всю городскую инфраструктуру. В Эдо процветали магазины, гостиницы, харчевни, публичные бани и дома, театры. Происхождение заведений такого рода следует отнести к более раннему времени, однако эпоха Токугава значительно увеличила их концентрацию. Точно так же, как и концентрацию ремесленников. В то же самое время следует помнить, что урбанизация не сопровождалась значительными изменениями в производстве, а сам рост городов был обусловлен не экономическими, а административными причинами. Городская Япония не знала ничего подобного «промышленной революции». Улучшения в технологии производства не носили принципиального характера. Даже самые крупные города являлись, по сути, очень «большими деревнями». В то же самое время можно говорить о «коммерческо-торговой революции», поскольку была создана разветвленная торговая сеть и протобанковская система, которая занималась страхованием морских грузов, выдачей аккредитивов, кредитованием князей и оптовых торговцев. Последние, в свою очередь, кредитовали крестьян.

Основой развития торговли был рис. Получив свой рисовый паек, многие самураи конвертировали определенную его часть в деньги. Через Осака, где находилась крупнейшая в стране рисовая биржа, ежегодно проходило около 600 тыс. т риса.

Стабильность режима и общественное спокойствие были характерной особенностью почти всего периода Токугава. В особенности это касается XVIII в. Власть, не отвлекавшаяся на внешние дела (в стране отсутствовало даже специализированное учреждение, в ведении которого находились внешние сношения), всю свою энергетику употребляла на обеспечение незыблемости принятого порядка. Реформаторская деятельность была направлена на уточнение базовых социально-экономических параметров, а не на их кардинальное изменение. Именно такой характер имели две самые значительные реформы периода Токугава. Они носят названия по девизам правлений: реформы годов Кёхо (1716–1735) и Кансэй 1789–1800), затрагивавшие вопросы налогообложения, финансовой системы, трудовой миграции (ее ограничения).

Запрет на изменение сословного состояния, создание крестьянских пятидворок с их принципом круговой поруки и коллективной ответственности (за недоимки, преступления, организацию общественных работ и т. д.) подкреплялись детальнейшей регламентацией жизни всех сословий. Одежда, прически, еда, размер и устройство жилища, материалы для его постройки, способы передвижения (простолюдинам запрещалось путешествие в паланкине), формы публичного поведения (поклоны, приветствия, этикетность устной и письменной речи, самурайские самоубийства и т. д.) и социальные роли были разработаны с пугающей детализацией. Законотворческая деятельность, которая в значительной степени носила запретительный (регламентирующий) характер, отнимала у властей колоссальное количество времени и бумаги. Распоряжения правительства и князей доводились до сведения жителей либо письменно (на досках объявлений), либо устно (оглашение на деревенских сходах). Отличительной особенностью таких распоряжений было отсутствие «мотивировочной» части — жителям предписывался тот или иной способ поведения без объяснения его причин.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.