Решающее сражение
Решающее сражение
В течение последующих полутора месяцев войска стран Оси в Северной Африке не проявляли никакой активности и готовились к предстоящему удару британцев. Роммель, проведя необходимые оборонительные мероприятия и отдав соответствующие приказы, 22 сентября улетел в Германию, чтобы получить регалии генерал-фельдмаршала и подлечиться (у Роммеля сильно увеличилась печень и было хроническое воспаление горла. — Примеч. авт.). Нацистская пропаганда использовала приезд генерал-фельдмаршала Роммеля в Берлин для того, чтобы за громом фанфар, возвещавших о победах в пустыне, скрыть трудности, испытываемые вермахтом как на советско-германском фронте, так и на Африканском континенте.
25 сентября 1942 года Гитлер за взятие крепости Тобрук лично вручил Роммелю фельдмаршальский жезл в своей Ставке. Усталый и подавленный, Роммель прибыл в Берлин, где Геббельс пригласил на встречу с ним своих иностранных журналистов в театр Министерства пропаганды. Умелый вояка, но слабый политик Роммель попался на пропагандистскую удочку, о чем позднее очень сожалел. Действуя в соответствии с инструкциями, входя в зал, генерал-фельдмаршал остановился, держась за ручку двери. Наступившую тишину нарушил его голос:
— Моя рука лежит на ручке двери Александрии.
Четыре недели спустя эта ручка была вырвана из его пальцев…[161]
Вернемся опять к британским планам.
Английское командование решило использовать исключительно благоприятную обстановку в Северной Африке и предприняло попытку высадить десант в районе Тобрука — в тылу итало-немецких войск, находившихся у Эль-Аламейна. В ночь на 14 сентября десантные суда отправились в рейс под конвоем военных кораблей. В районе Мерса-Матруха прожекторы противника обнаружили часть этих кораблей и судов. Береговая артиллерия обстреляла их, и часть из них потопила. Остальные английские суда и корабли в суматохе потеряли своих и прибыли к Тобруку в разное время. Мало того, некоторые из них не сумели вовремя дать опознавательные сигналы и обстреляли друг друга. Огонь открыли также итало-немецкие батареи, располагавшиеся в Тобруке. Британские суда были рассеяны и в одиночку возвратились на свою базу.
Таким образом, единственная попытка англичан за все время военных действий в Северной Африке высадить морской десант в тылу итало-немецких войск успеха не имела.
Необходимо отметить как одну из причин провала многих британских планов пренебрежение английского командования к вопросу сохранения их в тайне, в результате чего планы операций часто становились известными гражданскому населению.
После неудачи с высадкой морского десанта английское командование наконец закончило подготовку к фронтальному прорыву итало-немецкой обороны в районе Эль-Аламейна, завершив приготовления к 23 октября 1942 года. В этом районе была сосредоточена почти вся 8-я армия, которая (не считая резервов в дельте Нила) имела в своем составе два армейских корпуса (30-й и 13-й) и один бронекорпус (10-й).
Боевое расписание 8-й английской армии на 23 октября 1942 года было следующим. Корпусов уже имелось не два, как ранее, а три — 13-й и 30-й армейские и 10-й танковый.
В 13-й армейский корпус входили 7-я танковая дивизия, 44-я и 50-я пехотные дивизии, а также 1-я бригада «Сражающейся Франции».
30-й армейский корпус был настоящим «интернационалом» британского Содружества. В нем находились 2-я новозеландская, 9-я австралийская, 1-я южноафриканская, 4-я индийская и 51-я горно-шотландские пехотные дивизии.
В 10-м танковом корпусе находились 1-я и 10-я танковые дивизии.
23-я и 9-я танковые отдельные армейские бригады напрямую подчинялись штабу 8-й армии.
Оперативное построение 8-й армии состояло из двух эшелонов: 30-й и 13-й армейские корпуса в первом эшелоне и 10-й танковый корпус — во втором.
Армейские корпуса также имели, в свою очередь, двухэшелонное построение боевого порядка. В первом эшелоне 30-го корпуса находились: 9-я австралийская, 51-я горно-шотландская, 2-я новозеландская, 1-я южноафриканская и 4-я индийская пехотные дивизии. Во втором эшелоне — 9-я и 23-я армейские бронебригады (армейского подчинения. — Примеч. авт.), вооруженные танками МК III «Валентайн IV» и новейшими «Шерманами» американского производства. Эти бронебригады предназначались не для непосредственной поддержки атаки пехотных дивизий, а для сопровождения пехоты на случай отражения контратаки танков противника.
Первый эшелон 13-го корпуса составляли: 1-я греческая бригада, 50-я и 44-я английские пехотные дивизии и французские части силой около бригады. Во второй эшелон корпуса была поставлена знаменитая 7-я английская бронедивизия «Крысы пустыни». В состав 10-го бронекорпуса (второй эшелон армии) входили 1-я и 10-я танковые дивизии.
Всего англичане имели 7 пехотных дивизий, три танковые дивизии, две отдельные бронебригады и две пехотные бригады.
Ударной силой 8-й британской армии были танки, а в первую очередь новейшие американские танки М4А1 и М4А2, которым англичане присвоили наименования «Шерман II» и «Шерман III» соответственно, в честь героя Гражданской войны в США генерала «северян» Шермана.
Пушки большинства германских и итальянских танков армии «Африка» были бессильны против новой бронетехники. По бронепробиваемости 75-мм орудие «Шермана» — М3 обеспечивало поражение всех типов немецких танков на дистанции до 2000 м. Вместе с тем оно уступало германской артсистеме Kwk 40, способной поражать американский танк на дистанции свыше 2000 м. При этом только у «Шермана» и Pz.Kpfw.IV попадание во вражеский танк на вышеупомянутых дистанциях обеспечивалось качеством оптики. Машина была хоть и высокая, но комфортная для экипажа и надежная. Но главное — «Шерманов» было много, обеспечивалась массовость их первого применения.
По личной просьбе У. Черчилля президент США Ф. Рузвельт распорядился отправить «Шерманы» в Северную Африку. В сентябре 1942 года (3 сентября 1942 года. — Примеч. авт.) 318 танков М4А1 и М4А2 прибыли в Египет и сразу же были отправлены в британские мастерские в Тэль-эль-Кэбире и Эль-Абассии, где их дооснастили в соответствии с требованиями театра военных действий и королевской армии. «Шерманы» получили радиостанции № 19, ящики для ЗиП и снаряжение британского образца, маскировочные сети и крылья специальной формы, уменьшавшие облако песчаной пыли от гусениц. Кроме того, танки перекрасили в зелено-желтый или желто-коричневый камуфляж.
К 23 октября 1942 года в первой линии 8-й армии находился 251 новейший «Шерман». Вместе со 165 «Грантами» и «Ли» они составляли «ударный кулак» британских бронетанковых соединений. Немцы могли противопоставить им лишь 74 Pz.Kpfw.III Ausf.J и 27 Pz.Kpfw.IV Ausf.F2, длинноствольные пушки которых были способны пробить броню таких американских танков. У итальянцев это могли сделать 75-мм самоходки Semovente da 75/18, да и то с близких дистанций. Количество танков в двух немецких танковых дивизиях равнялось 220, а у итальянцев имелось 318 средних и 21 легкий танк[162].
Состав танкового парка 8-й армии был следующим. 7 танков «Грант» находилось в батальоне обеспечения 8-й армии. Это были штабные машины с большим внутренним объемом рубки и дополнительными радиостанциями. В этом же батальоне находились и бронеавтомобили.
В 1-й английской танковой бригаде имелось только 12 тральщиков мин «Скорпион», созданных на базе устаревшего танка МК II «Матильда II», обладавшего чрезвычайно мощным бронированием.
10-й танковый корпус: два «Крусейдера» с 40-мм пушкой в группе управления. В 1-й танковой дивизии находились бронеавтомобили, 64 «Крусейдера II», 6 тяжелых «Черчиллей III», 29 «Крусейдеров III», 92 «Шермана» и 1 «Грант». В 10-й танковой дивизии в отличие от 1 тд, где имелась только 2 тбр и отдельные тп, находилось два бронетанковых соединения: 8 тбр (57 «Грантов», 31 «Шерман», 33 «Крусейдера II» и 12 «Крусейдеров III») и 24 тбр (2 «Гранта», 93 «Шермана», 28 «Крусейдеров II» и 17 «Крусейдеров III»). Кроме этого, в штабной группе 10 тд находилось 7 «Крусейдеров II» и несколько бронеавтомобилей.
13-й армейский корпус: 7-я танковая дивизия, состоящая из 4-й легкотанковой бригады (57 «Грантов», 19 «Стюартов») и 22-й танковой бригады (57 «Грантов», 19 «Стюартов», 42 «Крусейдера II» и 8 «Крусейдеров III»). В управлении 7 тд имелись только бронеавтомобили.
30-й армейский корпус. Формально бронетехника в нем была только во 2-м новозеландском бронекавалерийском полку (29 «Стюартов») и 9-м австралийском бронекавалерийском полку (15 «Крусейдеров II» и 4 «Стюарта»). Эти части были приданы 2-й новозеландской и 9-й австралийской дивизиям.
Также действия 30-го корпуса должны были обеспечивать 9-я отдельная (37 «Грантов», 36 «Шерманов», 37 «Крусейдеров II», 12 «Крусейдеров III») и 23-я отдельная (194 «Валентайна IV») танковые бригады[163].
Данные различных источников незначительно различаются между собой. Майкл Карвер в книге «Битва под эль-Аламейном» приводит другие цифры. По его данным, к началу битвы при Эль-Аламейне в 8-й британской армии имелся 1351 танк, из которых «Шерманов» было 285, «Грантов» — 246, «Крусейдеров» — 421, «Стюартов» — 167, «Валентайнов» — 223, «Матильд» — 6 и «Черчиллей» — 3. Из этих танков 1136 находились в передовых подразделениях, и к вечеру 23 октября к бою был готов 1021 танк.
Также, как уже говорилось, произошло значительное улучшение противотанкового вооружения: количество 40-мм (2-фунтовых) орудий возросло с 450 до 550, а количество 57-мм (6-фунтовых) пушек возросло с 400 до 850. Это дало возможность придать каждому пехотному батальону 8 2-фунтовых, а каждому моторизованному батальону 16 6-фунтовых противотанковых орудий. Все артиллерийские противотанковые полки имели на вооружении только 6-фунтовые орудия, за исключением одной батареи в каждой пехотной дивизии. Мощь артиллерии среднего калибра увеличилась до 52 стволов, то есть удвоилась, а мощь полевой артиллерии возросла на 216 стволов и составила в сумме 832 ствола[164].
Группировка танковой армии «Африка» под руководством исполняющего обязанности командующего танковой армией «Африка» генерала кавалерии фон Штумме в районе Эль-Аламейна включала собственно немецкий африканский корпус, 21-й и 10-й итальянские армейские подвижные корпуса и 20-й итальянский моторизованный корпус. Штабу германского африканского корпуса (DAK) в тот момент практически ничего не подчинялось (все составляющие его соединения были переданы в другие корпуса. — Примеч. авт.), а 90-я легкая немецкая дивизия, 101-я итальянская моторизованная дивизия «Триесте» и 133-я танковая итальянская дивизия «Литторио» управлялись непосредственно из штаба танковой армии.
Все три итальянских корпусных соединения были усилены германскими дивизиями и бригадами.
10-й подвижной итальянский корпус, кроме автоперевозимых пехотных дивизий «Брешия», «Павия» и «Болонья», а также 185-й парашютной дивизии «Фольгоре» дополнительно получил 22-ю немецкую парашютную бригаду «Рамке» (3376 человек). Это соединение сформировали для участия во вторжении на Мальту, но летом 1942 года спешно перебросили в Северную Африку. В состав бригады входило четыре стрелковых батальона, артиллерийский дивизион, рота истребителей танков и саперная рота, возглавлял соединение генерал-майор Бернхард Рамке. Бригаду по воздуху перебросили из Европы в Северную Африку, поэтому в распоряжении десантников не имелось никаких транспортных средств. К линии фронта их перебрасывали с помощью автомашин из зенитных частей люфтваффе. В конце концов соединение заняло позиции между итальянскими дивизиями «Болонья» и «Брешия» на южном участке фронта под Эль-Аламейном.
21-й подвижной итальянский корпус имел всего одну 102-ю подвижную (частично моторизованную) дивизию «Тренто» и целых два германских соединения: 164-ю легкую дивизию и 15-ю танковую дивизию.
20-й моторизованный итальянский корпус состоял из 132-й итальянской танковой дивизии «Ариэте» и 15-й немецкой танковой дивизии.
Всего группировка войск Оси имела в своем составе 8 итальянских и 4 немецких дивизий, из них 5 пехотных, 4 танковые, 2 моторизованные дивизии, одну парашютную дивизию, одну парашютную бригаду и спецчасти.
К последним относились три разведывательных моторизованных батальона, итальянская разведывательная бронегруппа с возможностями усиленного полка, оснащенная легкими танками L 6/40 и бронеавтомобилями AB 41, а также 288-я разведывательно-диверсионная часть абвера особого назначения (состоящая преимущественно из немцев, знающих арабский, собственно арабов и в меньшей степени индусов. — Примеч. авт.), а также германская армейская артиллерийская группа.
Кроме 22-й парашютной бригады «Рамке» в составе танковой армии «Африка» находились части и другого соединения ВВС Рейха — 19-й дивизии ПВО. В них имелись 88-мм орудия Flak 36/37, способные использоваться в борьбе как с самолетами, так и с танками.
На 20 октября в Египте находилось около 152 тыс. солдат и офицеров стран Оси, в том числе 90 тыс. германских и 62 тыс. итальянских. На довольствии в танковой армии «Африка» стояли 48 854 немца и около 54 тыс. итальянцев (всего около 103 тыс. человек), остальные относились к ВВС и ВМС. Боевые силы немецких войск насчитывали 28 104 человека, штабы и группы управления — 4370 человек, итого — 32 474 человека. В целом боевые силы танковой армии «Африка» насчитывали около 60 тыс. немецких и итальянских солдат и офицеров. К началу сражения, по германским данным, она имела 562 танка, 1219 полевых и противотанковых орудий и около 350 боеготовых самолетов из 675[165].
Ганс Герт фон Эсебек приводит в своей работе «Afrikanische Schicksalsjahre» следующие данные о германских соединениях, готовившихся к сражению в районе Эль-Аламейна (статистика представлена на 23 октября 1942 года. — Примеч. авт.).
15-я танковая дивизия: 223 офицера, 6183 нижних чинов, 47 противотанковых пушек, 36 полевых орудий, 65 танков, 16 бронеавтомобилей и 1604 автомашины.
21-я танковая дивизия: 290 офицеров, 8706 низших чинов, 53 противотанковые пушки, 47 полевых орудий, 68 танков, 16 бронеавтомобилей и 1805 автомашин.
90-я легкая дивизия: 133 офицера, 4679 низших чинов, 18 противотанковых пушек, 19 полевых орудий, 5 бронеавтомобилей и 1441 автомашина.
164-я легкая дивизия: 195 офицеров, 6807 низших чинов, 45 противотанковых пушек и 10 полевых орудий.
Части армейского подчинения: 236 офицеров, 6912 низших чинов, 85 легких зенитных орудий, 29 тяжелых зенитных орудий, 51 тяжелое полевое орудие, 1108 автомобилей.
Обеспеченность материальными средствами не превышала 40 %. Вместо 30 заправок горючего, на которые рассчитывал Роммель, в подчиненных ему соединениях горючего имелось только на три заправки. При необходимости иметь 8 б/к боеприпасов в наличии было лишь 3,8. Таким образом, снабжение танковой армии «Африка» оставляло желать лучшего.
Итало-германская армейская группа войск имела оперативное построение в два эшелона. В первом эшелоне находились отдельные соединения и части немецкого Африканского корпуса (от побережья Средиземного моря до кряжа Эль-Митейрия), а правее его (до впадины Каттара) — 21-й и 10-й итальянские подвижные корпуса. Во втором эшелоне находился 20-й итальянский моторизованный корпус.
Главную полосу обороны занимали подразделения элитной итальянской пехоты — берсальеры (их отличительная особенность — плюмажи из черных петушиных перьев на головных уборах, также на церемониях и парадах берсальеры не шагают, а бегут особым шагом, в том числе и оркестр. — Примеч. авт.), 164-я легкая африканская дивизия, 22-я парашютная бригада «Рамке», 102-я итальянская моторизованная «Тренто», автоперевозимые пехотные дивизии «Болонья», «Брешия», «Павия» и 185-я парашютная дивизия «Фольгоре», а также 33-й разведывательный батальон.
По указанию Роммеля итальянские батальоны, прежде всего на самых опасных участках фронта, чередовались с батальонами немецкой парашютной бригады и 164-й легкой африканской дивизии для укрепления устойчивости итальянских войск (так называемый «принцип корсетных стержней»). Однако как немецкие, так и итальянские батальоны при всем их тактическом взаимодействии организационно оставались в подчинении командования своих частей. Интеграции соединений не произошло. Танковую армию «Африка» спасало лишь то, что командные пункты немецких и итальянских соединений располагались рядом и отдаваемые приказы согласовывались, причем немецкие штабы взяли на себя инициативу по оперативному руководству, так как итальянское командование имело мало желания утруждать себя необходимостью принимать решения по боевому использованию своих войск.
Подвижность итало-германских войск обеспечивалась наличием значительного автотранспорта. Только в составе сил вермахта имелось 12 194 немецкие автомашины, причем из них 4081 — трофейная. Однако 30 % автомобилей находилось в ремонте.
Соотношение сил было в пользу англичан. 8-я армия насчитывала около 195 тыс. человек личного состава. К вечеру 23 октября в соединениях и частях армии Монтгомери находилось 1029 боеготовых танков (еще одна отличная от других цифра. — Примеч. авт.), в том числе 170 «Грантов» и 252 «Шермана». Кроме того, около 200 боеготовых танков были подготовлены для оперативной замены вышедших из строя. Артиллерия 8-й армии насчитывала 2311 полевых и противотанковых орудий, а авиация — около 1200 (1263) боевых самолетов из 1500[166]. Таким образом, британские войска превосходили противника в л/с в 1,9 раза, танках — в 2,3 раза, артиллерии — в 1,9, авиации — в 3,4 раза.
Бывший заместитель командующего танковой армией «Африка» генерал фон Тома в беседе с британским историком Лиддел Гартом после войны заявил: «По моим расчетам, у вас было 1200 самолетов, между тем как у меня был всего десяток самолетов»[167]. Но это все же были эмоции.
По другим немецким данным, «общая численность боеспособных самолетов в германских бомбардировочных частях (в ноябре-декабре 1942 г. — Примеч. авт.) едва ли превосходила уровень 100–120 машин (бомбардировщиков Ю-88). Через несколько недель наличный состав снизился до 40 боеспособных самолетов»[168].
Оперативная плотность составляла: итало-немецких войск — 4,8 км на одну пехотную дивизию, 8,5 танка и 4 орудия на 1 км фронта; английских войск — 5 км на одну пехотную дивизию, 18,5 танка и 20 орудий на 1 км фронта.
Британское командование поставило перед собой решительную цель — окружить и разгромить в районе Эль-Аламейна самую основную боеспособную группировку противника — танковую армию «Африка», и в особенности ее германские соединения и части.
Замысел операции, получивший название «Лайтфут» (вероятно, «легкая нога», «легкая поступь» или иное схожее идиоматическое выражение, в отечественной литературе устоявшегося перевода этому названию не дается. — Примеч. авт.) предусматривал:
— проведение продолжительной авиационной подготовки, чтобы ослабить вражескую оборону, ввести противника в заблуждение о начале операции и направлении главного удара;
— осуществление фронтального прорыва итало-немецкой обороны в районе Эль-Аламейна силами пехотных дивизий;
— развитие успеха подвижными войсками в стороны флангов, чтобы изолировать вспомогательную группировку, а основные силы окружить и прижать к морю.
Британский командующий 8А в приказе накануне наступления английских войск заявил, что сражение «будет одним из решающих в истории. Оно будет поворотным моментом в войне»[169]. И тут же добавил: «Конечно, я сумею разгромить Роммеля, потому что я лучший генерал»[170].
Монтгомери, выступая с подобным заявлением, мало чем рисковал, так как превосходство сил и средств было на его стороне (значительное по артиллерии и танкам и абсолютное по авиации).
Чего же сумел добиться британский военачальник, имея на своей стороне все преимущества?
Монтгомери не отважился на какой-либо маневр с целью обхода южного открытого фланга итало-немецкой группировки, несмотря на то, что такой обход возможно было произвести. Он решил нанести фронтальный удар в северной части линии противостояния, поближе к побережью, то есть ближе к своему военно-морскому флоту, и там, где были железная дорога, автострада и водопровод.
Главный удар наносил 30-й армейский корпус в полосе шириной 25 км, прорывая оборону противника на узком участке в 6,5 км силами 51-й горно-шотландской и 2-й новозеландской пехотных дивизий. Предполагалось создать в обороне противника севернее кряжа Эль-Митейрия два прохода и через них ввести в прорыв 10-й бронекорпус.
Части 13-го корпуса, действовавшие южнее 30-го корпуса в полосе шириной 35 км, наносили вспомогательный удар с целью сковывания противника и отвлечения на себя его резервов.
7-ю бронедивизию в полосе наступления 13-го корпуса использовать не предполагалось. В ходе операций ей предстояло рокироваться на северный участок для поддержки 30-го корпуса.
10-й бронекорпус предназначался для ввода в так называемый «чистый» прорыв, для развития успеха 30-го корпуса.
Время начала операции определялось двумя факторами — политическим и физиологическим.
Политический фактор был связан с проведением операции «Торч» — англо-американской высадки во французской Северной Африке, которая намечалась в первой декаде ноября. Решающая победа над Роммелем у Эль-Аламейна побудила бы французов приветствовать англичан, как освободителей из-под ига стран Оси (или хотя бы уважать их способность побеждать немцев. — Примеч. авт.) и не оказывать войскам вторжения сопротивления. Двух недель, чтобы разбить танковую армию «Африка», генералы Александер и Монтгомери считали достаточным сроком.
Физиологический фактор был связан с фазами луны, поскольку наступление намечалось начать ночной атакой, чтобы ограничить возможность противника в ведении прицельного огня и в то же время иметь достаточные условия освещенности для расчистки проходов в минных полях. Поэтому было решено нанести удар в ночь на 23 октября.
Как уже говорилось выше, бронетехники в германо-итальянской танковой армии «Африка» было гораздо меньше, чем у британцев. К тому же Роммель утратил былое превосходство в противотанковых пушках. Он довел численность 88-мм артсистем Flak 36/37 до 86 единиц; в дополнение к последним Роммель использовал 68 трофейных 76,2-мм советских пушек Ф-22. Стандартные германские 50-мм противотанковые артсистемы Pak 38 практически не могли пробить броню танков «Грант» и «Шерман» на приемлемых для боя дистанциях, в то время как бронетехника американского производства снабжалась осколочно-фугасными боеприпасами, которые позволяли подавлять германо-итальянскую противотанковую артиллерию на больших расстояниях.
Командование войск Оси создало под Эль-Аламейном полевую оборону, состоявшую из двух полос. Основой обороны являлись ротные опорные пункты. Батальоны немецких войск имели по четыре роты. Каждый батальон занимал район обороны, в котором три роты располагались треугольником, вершиной к противнику, а четвертая рота составляла батальонный резерв. Глубина всего батальонного района обороны в среднем была не менее 3–4 км. Каждая рота, занимавшая опорный пункт, вела круговую оборону.
В 1–2 км впереди переднего края первой полосы обороны находились минные поля. 164-я немецкая пехотная дивизия, например, израсходовала на постановку минных полей 10 300 противотанковых и 11 400 противопехотных мин, из расчета по одной мине каждого вида на погонный метр. Именно там было выставлено четыре огромных минных поля, так называемые блоки «H», «I», «L», «К». Основание каждого блока должно было составлять от 3 до 5 км в длину, а стороны — от 4 до 6 км. Каждое подобное минное поле должно было быть естественным образом открыто в сторону неприятельского фронта, чтобы атакующие попали в западню. Мины были в большей своей части трофейные английские, египетские и даже французские. Трофейные английские авиабомбы и артиллерийские снаряды немецкие саперы использовали для устройства управляемых минных заграждений. Минные поля прикрывались огнем противотанковой артиллерии. В 5 км от первой полосы была создана вторая полоса обороны. Между первой и второй оборонительными полосами были отрыты отсечные позиции. Они были расположены так, чтобы направить атакующие войска противника к тем минным полям и заграждениям в глубине обороны (а их насчитывалось от 4 до 6), которые прикрывались сосредоточенным огнем артиллерии. Всего немецкие саперы установили около 500 тыс. мин. За второй полосой обороны находились танковые дивизии и артиллерия. 88-мм пушки были сосредоточены на танкоопасных направлениях. Общая глубина тактической зоны обороны доходила до 12 км.
Вся эта система минных, инженерных и артиллерийских заграждений получила неофициальное название «Дьявольских садов». Все опоры и заграждения из колючей проволоки были отвезены на фронт. Проволока и шесты служили для того, чтобы обносить заграждениями огромные подковообразные минные поля. Основная начинка «Дьявольских садов» состояла вот из чего. Первыми шли простые «Т-мины» (противотанковые). Саперы ставили их ярусами по два и по три. Если противоминные отряды проложат себе путь через поле и удалят верхний слой, останется второй, если же очистка будет производиться очень тщательно, останется еще и третий. Всего было поставлено 264 358 мин.
Специальные минные ловушки делались за счет прикрепления итальянских ручных гранат к «Т-минам»[171]. В качестве «особого блюда» добавлялись 50-фунтовые и 250-фунтовые авиабомбы. Они укладывались в шахматном порядке, покрывались искореженными обломками машин и обвязывались проводами. Провода выглядели словно паутина. Хватало легкого прикосновения, чтобы бомба сдетонировала.
Естественно, подобные бомбы изначально не активировались. Роммель скрывал момент, когда предстоит оживить «Дьявольские сады». Это было очень важно, потому что вначале главная линия фронта пролегала перед этими блоками (минными полями). Отвести за них войска предстояло только после окончания подготовки «Дьявольских садов». Это и было сделано после битвы за Алам-Эль-Хальфу. «Конские подковы» превратились в участки ничейной земли, которые прикрывали огнем артиллерия и пехота.
Британское командование перед началом наступления разведки не проводило. Это позволило итало-немецкому руководству накануне авиационной и артиллерийской подготовки англичан, незаметно для них, отвести свои основные силы на вторую полосу обороны. Вся сила первоначального удара английской авиации, артиллерии, пехоты и танков обрушилась на не занятую войсками первую оборонительную полосу противника. В глубине же обороны британские войска встретили организованное сопротивление врага.
Противоборствующие стороны большое внимание уделяли различным способам маскировки войск и техники на местности, лишенной естественных укрытий. Итало-немецкие войска, например, располагали свои танки в районах стоянок бедуинов и маскировали их бедуинскими палатками. Англичане, чтобы ввести противника в заблуждение относительно направления главного удара, сосредоточивали танки на второстепенных направлениях, а затем заменяли их в этих местах грузовиками и макетами танков. Танки маскировались под автомашины.
20 октября началась авиационная подготовка. Бомбардировка проводилась по площадям днем и ночью в течение четырех суток.
Авиационной подготовке отводилась решающая роль, так как абсолютное превосходство по авиации было на стороне Монтгомери. Ставка на «одно превосходство сил» весьма напоминала операции Первой мировой войны 1916–1917 годов. Британская авиация непрерывно «висела» над итало-немецкими войсками. Действовало не менее 700 бомбардировщиков. В течение одного только часа английская авиация семь раз бомбила войска противника, налетая волнами по 18 бомбардировщиков в каждой.
По немецким данным, в один день британские самолеты совершили 800 самолето-вылетов бомбардировщиками и 2500 самолето-вылетов истребителями. Итало-германская авиация за это время совершила 60 самолето-вылетов бомбардировщиками и 100 самолето-вылетов истребителями.
По английским данным, королевские военно-воздушные силы могли делать ежедневно до 1200 самолето-вылетов. У немцев число самолето-вылетов колебалось от 107 до 242. С каждым днем германские самолеты все реже появлялись в африканском небе. Все эти данные позволяют говорить о полном господстве в воздухе английской авиации.
За 20 минут до атаки началась артиллерийская подготовка (в 21.20 по летнему египетскому времени. — Примеч. авт.). Стрельба велась точечно, а также по площадям.
На направлении главного удара артиллерия применялась массированно. На участке прорыва в 6,5 км английское командование сосредоточило 435 орудий, создав плотность в 67 орудий на 1 км фронта прорыва. Итало-немецкие войска на данном участке имели артиллерийскую плотность всего лишь в 20 орудий на 1 км фронта. На каждые 500 британских снарядов германская артиллерия могла ответить одним снарядом.
В 22 часа 23 октября английские орудия произвели семиминутный огневой налет по переднему краю обороны противника, простым и эффективным способом уничтожая «Дьявольские сады» — сложную систему из заграждений и минных полей, придуманных Роммелем. Также эти заграждения расчищали саперы. Затем все пять дивизий 30-го корпуса при лунном свете перешли в атаку под прикрытием огневого вала. Артиллерия переносила огонь через 2,5–3 минуты по рубежам, отстоявшим друг от друга на 100 м. Позади пехоты следовали приданные корпусу две бронебригады.
Полупустынная местность не имеет достаточного количества ориентиров. Для того чтобы помочь пехоте выдержать правильное направление движения, производилась стрельба трассирующими снарядами зенитных пушек «Бофорс» вдоль разграничительных линий между бригадами. Для ориентирования применялись также подвижные вышки, которые ночью освещались. Для этой же цели пользовались прожекторами. Проходы в минных полях обозначались бидонами с горящей нефтью. Бидоны расставлялись по границам проходов через каждые 2–3 м и по мере продвижения пехоты переносились ею вперед.
Первоначальная ширина проходов в минных полях была установлена в 8 м, но в ходе атаки английские саперы расширяли проходы до 24 м. С этой целью впереди войск шли танки-тральщики («скорпионы») с установленными в передней части танка цепями. Цепи ударяли по земле и производили взрыв мины впереди танка.
К утру 24 октября стало ясно, что британские пехотные соединения не в состоянии сломить сопротивление итало-немецких войск. Завершить прорыв обороны противника на участке атаки 51-й горно-шотландской и 2-й новозеландской дивизий было поручено 10-му бронекорпусу. Однако танковые дивизии, не имея тесного взаимодействия с пехотой и отрядами разграждения, не смогли преодолеть противотанковые заграждения. Преодолев первую полосу обороны, танковые соединения застряли и остановились среди минных полей противника, установленных перед второй полосой обороны.
Весь день 24 октября 1-я и 10-я бронедивизии вели перестрелку с противником на дальних дистанциях в районе горного кряжа Эль-Митейрия. Таким образом, «попытки вывести танковые силы на оперативный простор к западу от оборонительной системы войск Оси потерпели неудачу»[172].
В полосе наступления 13-го армейского корпуса пехота и саперы 44-й английской дивизии задержались на минных полях перед первой полосой обороны противника (так как проходы в них заблаговременно сделаны не были), попали под фланговый обстрел и остановились. В дальнейшем на этом участке фронта никакого продвижения не было.
24 октября во время выезда на передовую умер от сердечного приступа временно исполняющий обязанности командующего танковой армией полный генерал от кавалерии Георг Штумме[173]. Руководство объединением принял на себя генерал Риттер фон Тома. Германо-итальянская группировка продолжала отчаянно отбиваться.
Главнокомандующий войсками империи на Среднем Востоке Александер, отметив, что 24 октября авиация противника в воздухе почти не появлялась, выразил резкое недовольство ходом наступления. В ночь на 25 октября Монтгомери приказал 10-му бронекорпусу продолжать бой и «прорваться во что бы то ни стало». Напрасно командир корпуса генерал Ламсден уверял Монтгомери, что самостоятельные действия танков не могут иметь успеха. Монтгомери не решался признать, что прорыв с ходу второй полосы обороны не удался и его нужно организовать заново.
В течение ночи на 25 октября 10-му бронекорпусу продвинуться вперед не удалось. Оказалось, что заграждения, опорные пункты и огневые точки на второй оборонительной полосе противника не были полностью разрушены и подавлены авиацией. Все атаки британских войск были отбиты. Англичане понесли значительные потери.
Малоэффективным оказался и огонь английской артиллерии по площадям. Так, в артиллерийском налете по одному из квадратов, в котором было замечено до 60 танков 21-й немецкой танковой дивизии, приняли участие восемь артиллерийских дивизионов. Однако немцы не потеряли ни одного танка.
Днем 25 октября британским войскам также не удалось продвинуться вперед. 50-я английская пехотная дивизия в глубине обороны противника натолкнулась на густые проволочные заграждения и противопехотные мины. В середине дня была приостановлена бесплодная атака и 2-й новозеландской пехотной дивизии.
В этот день воздушным путем на фронт из Рейха (он отдыхал в Австрии, в местечке Земмеринг. — Примеч. авт.) прибыл Роммель.
Не изменилась обстановка и 26 октября. 2-я новозеландская и 1-я южноафриканская дивизии имели за день продвижение вперед примерно на 900 м, 1-й же бронедивизии не удалось продвинуться на запад ни на шаг. К вечеру 26 октября 10-й корпус все еще не мог вырваться на открытую местность. Все попытки англичан прорвать итало-немецкую оборону успеха не имели.
В течение 27 октября обе стороны продолжали перестрелку. Это был кризисный день. Бесперспективная обстановка вынудила Монтгомери произвести перегруппировку. В конце дня 27 октября он начал отводить в тыл весь 10-й корпус и 2-ю новозеландскую дивизию. Встал вопрос о необходимости подготовить и провести новую, третью атаку с целью прорыва второй полосы итало-германской обороны.
Настойчивые неоднократные попытки англичан прорваться в северном направлении заставили итало-немецкое командование перебросить в течение 25 и 26 октября 21-ю германскую танковую дивизию с южного участка фронта на северный. Но Монтгомери не воспользовался ослаблением южного участка противника, а по-прежнему намеревался прорвать оборону именно на северном участке.
Несмотря на то что внешне командующий 8А был невозмутим и «излучал» уверенность в успехе, Монтгомери понимал — первоначальный план не удался. Пробитая брешь была закрыта и требовалась новая идея, а пока измученным ударным соединениям и частям необходимо дать кратковременный отдых.
Новый план получил название «Суперчардж» («Усиленный заряд» или «Суперзаряд». — Примеч. авт.). Подобное наименование операции внушало его исполнителям уверенность в успехе. 7 тд «Крысы пустыни» перебросили на северный участок. Роммель тоже производил перегруппировки — за 21-й танковой дивизией вермахта на север была переброшена 132-я итальянская танковая дивизия «Ариете». Как уже говорилось, вспомогательный удар британского 13-го армейского корпуса не достиг цели — отвлечь внимание германского командования и вынудить его оставить часть своих танковых сил на юге. Переброска войск на северный участок и последующее сосредоточение там главных сил было выгодно именно Роммелю. Англичанам пришлось полагаться больше на успех фронтального удара, что значило понести большие потери. Но британское численное превосходство к этому моменту было так велико, что даже при самом неблагоприятном соотношении потерь оно обещало решить исход сражения в их пользу, если солдаты 8А будут упорно добиваться поставленной цели.
По свидетельству известнейшего британского историка Б. Лиддел Гарта, в германо-итальянской танковой армии «Африка» осталось около 90 танков, тогда как англичане располагали 800 боеготовыми машинами. И это при том, что потери 8А в бронетанковой технике в четыре раза превышали аналогичную убыль стран Оси. Превосходство британцев составляло теперь 11:1.
Третья атака началась в ночь на 31 октября ударом на север, в направлении побережья (с большого клина, «вбитого» в позиции противника) силами ударной группы под командованием командира 2-й новозеландской дивизии в составе 5-й и 6-й новозеландских бригад, 151-й пехотной бригады 50-й английской пехотной дивизии, 152-й пехотной бригады 51-й горношотландской дивизии, 9-й и 23-й армейских бронебригад. 23-я танковая бригада должна была сопровождать пехоту, а 9-я бронебригада со своими «Шерманами» находилась во втором эшелоне и предназначалась для завершения прорыва тактической обороны. Для развития успеха в полосу ударной группы выдвигался 10-й бронекорпус.
Монтгомери намеревался отрезать прибрежный опорный пункт противника, а затем развить наступление на запад в направлении Дабы и Фуки. Однако этот удар захлебнулся на минном поле. Пока британцы преодолевали его, перед ними появилась 90-я легкая немецкая дивизия.
Вспомогательный удар с целью отвлечь внимание противника от направления главного удара наносился на правом фланге, у моря, 9-й австралийской пехотной дивизией.
Там неожиданно и обозначился успех. Австралийским войскам удалось окружить два итальянских и два немецких пехотных батальона. Однако Монтгомери не смог произвести в ходе боя перегруппировку в полосу наступления 9-й австралийской дивизии и переломить патовую ситуацию. Воспользовавшись этим, 21-я немецкая танковая дивизия вечером 31 октября деблокировала окруженную группировку итало-немецких войск. Но общая ситуация для германо-итальянских войск ухудшалась достаточно быстро.
Поражение танковой армии «Африка» приближалось с каждым часом, и уже никакой гений «лиса пустыни», как называли Роммеля, не мог при подобном соотношении сил предотвратить надвигающуюся катастрофу. В письме жене от 29 октября Роммель писал: «У меня осталось мало надежды. Ночью я лежу с широко открытыми глазами и не могу уснуть от тяжелых раздумий. Днем я чувствую себя смертельно усталым. Что будет, если дела здесь пойдут плохо? Эта мысль меня мучит днем и ночью. Если это случится, я не вижу никакого выхода»[174]. Из этого письма ясно, что напряжение изматывало не только войска, но и их командира, который к тому же был болен. Рано утром 30 октября у фельдмаршала появилась мысль отдать приказ об отходе на позицию в районе Фуки, в 100 км к западу, но ему не хотелось настолько далеко отступать, потому что это означало бы пожертвовать значительной частью своей пехоты, лишенной транспортных средств. Роммель отложил это роковое решение в надежде, что неудачи в наступательных действиях заставят Монтгомери прекратить операцию. Впоследствии выяснилось, что задержка отступления пошла лишь на пользу англичанам, ведь если бы в этот момент Роммель ускользнул, планы британцев рухнули бы.
Руководство стран Оси еще не догадывалось о приближающейся катастрофе. 1 ноября Роммель получил из Рима радиограмму от начальника Генштаба Италии: «Дуче просил меня выразить глубокую благодарность за успешную контратаку, возглавляемую лично Вами. Кроме того, Дуче желает уведомить Вас, что он уверен в том, что под Вашим командованием развернувшееся сейчас сражение окончится нашей полной победой. Уго Кавальеро, маршал Италии». Муссолини еще надеялся на парад под пирамидами…
Четвертая атака англичан была подготовлена ко 2 ноября. Монтгомери вновь изменил направление главного удара, вернувшись к первоначальным идеям. Всю силу четвертой атаки он перенес на участок 9-й австралийской дивизии, решив прорваться вдоль приморской автодороги.
Четвертая атака началась 2 ноября в час ночи в полосе шириной 3,6 км. Австралийская пехота во время атаки сопровождалась огневым валом 360 орудий (192 орудия калибра 87 мм и 168 орудий среднего калибра). Артиллерийская плотность составила 100 орудий на 1 км участка прорыва. Австралийская пехота и английская бронетехника во время атаки натолкнулись на вкопанные в землю немецкие танки и на противотанковые пушки и понесли большие потери. Подобное использование бронетехники (вкапывание в землю) было для британского командования полной неожиданностью. Попытка полков 9-й бронебригады преодолеть артиллерийско-танковый заслон противника лобовой атакой привела к потере более 75 % танков.
Роммель, видя провал британской атаки, около 9 часов утра контратаковал силами 15-й и 21-й танковых дивизий. Германские танки ворвались в расположение британских войск, вклинившихся в оборону немцев, но столкнулись с 10-м корпусом, не вводившимся после 27 октября в бой, и были отброшены с большими потерями. К вечеру 2 ноября из 90 немецких танков, принимавших участие в контратаке, в строю осталось лишь 35 машин. Англичане располагали более 600 танками. Соотношение бронетехники достигло 20:1.
Атаки британских войск 2 ноября заставили Роммеля сосредоточить основную группировку сил в районе Сиди-Абдэр-Рахмана, недалеко от приморской дороги. Итальянские моторизованные дивизии также передвинулись в сторону побережья. С южного участка к приморской дороге 2 ноября была переброшена и 132-я итальянская танковая дивизия «Ариете». Эта перегруппировка привела к тому, что южнее хребта Эль-Митейрия, на стыке итальянских дивизий «Триесте» и «Тренто», между северной и южной группировками итало-немецких войск образовался значительный разрыв.
Монтгомери, несмотря на провал 2 ноября четвертой атаки, «твердо решил произвести прорыв на северной дороге»[175]. Для этого было решено использовать переброшенную сюда в ночь на 29 октября 7-ю бронедивизию. Однако командующий 8-й армией совершенно неожиданно изменил свои планы.
Что же заставило Монтгомери отказаться от твердо принятого решения? Оказывается, воздушная разведка представила данные, что все германские силы двигаются на север и между немецкими и итальянскими войсками образовался разрыв. Узнав об этом, «Монтгомери сразу же отказался от плана прорыва вдоль прибрежной дороги».
Воспользовавшись разрывом на стыке северной и южной группировок противника, англичане во второй половине дня 2 ноября бросили туда 7-ю бронедивизию. Одновременно на «проблемный» участок была направлена 4-я индийская пехотная дивизия. В результате подобного маневра в этот день вторая полоса обороны противника была тактически прорвана.
В ночь на 3 ноября начался отход танковой армии «Африка». Это время суток прошло без существенной активности со стороны британцев. Роммель «не ожидал, что английское командование даст ему такой шанс»[176].
К утру 3 ноября Роммель «все еще сдерживал основную массу английских танков»[177]. К 10.00 3 ноября британские войска находились полукругом перед основной группой войск Оси и вели бои местного значения, прощупывая противника. По выражению Роммеля, для англичан «это было потерянное время».
Только в середине дня 3 ноября британцы установили отход итало-германских войск и бросили на штурмовку колонн до 200 самолетов. До этого британская артиллерия обстреливала покинутые германские позиции. Но главный «сюрприз» для «лиса пустыни» подготовило собственное командование.
Оказывается, решение об отходе (он осуществлялся в два этапа. — Примеч. авт.) на позиции у Фуки Роммель принял еще в ночь с 1 на 2 ноября. Войска танковой армии «Африка» уже приступили к осуществлению этого решения, когда вскоре после полудня (примерно к 13.00) 3 ноября поступил приказ фюрера с требованием любой ценой удержать позиции у Эль-Аламейна. Роммель, которому ранее никогда не приходилось испытывать на себе личное вмешательство Гитлера в вопросах тактики и стратегии по управлению вверенных фельдмаршалу войск, остановил отход колонны, уже находившейся на марше.
Произошло роковое для немцев недоразумение. В рапорте о стратегической обстановке на североафриканском ТВД командующий танковой армией «Африка» уведомлял германскую Ставку о возможности отхода в район Фуки. 3 ноября отступление германо-итальянских войск началось. Но из-за того, что Гитлер ночью работал, а днем до обеда спал, а также из-за нераспорядительности дежурного офицера (это был сугубо гражданский человек, управлявший ранее крупным концерном и призванный из запаса. — Примеч. авт.) отчет Роммеля не был своевременно прочитан фюрером. В Северную Африку был отправлен «дежурный» пропагандистский приказ следующего содержания.
«Я, ваш фюрер, и немецкий народ полностью уверены в вас как в командире и в храбрости немецких и итальянских войск, которые ведут героическую битву под вашим командованием в Египте. В той ситуации, в которой вы находитесь, невозможно думать ни о чем другом, как только о том, что мы должны держаться со всей твердостью, бросив в бой все вооружение и всех способных сражаться солдат. Несмотря на численное превосходство, противник растратит все свои силы. Случится так, как случалось в истории не раз, и более сильная воля восторжествует над мощными батальонами врага. Для ваших войск нет иного пути — только победа или смерть.
Адольф Гитлер»[178].
Роммель, как настоящий солдат, несмотря на всю абсурдность ситуации, решил повиноваться. Поздно ночью с 3 на 4 ноября он отдал приказ: «Сражаться до последнего патрона».
В каком отчаянном положении отдавалось это распоряжение, указывал тот факт, что Роммель приказал выдать л/с штаба армии ручные гранаты и пистолеты-пулеметы для ведения ближнего боя с противником. Ситуация развивалась с драматической быстротой.