IV. Святой король

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

IV. Святой король

Возможно, у короля Генриха VI была врождённая предрасположенность к психической болезни, унаследованная от его дедушки, французского короля Карла VI, но именно моменты политического напряжения, которые он пережил за время своего царствования, в конце концов привели его к острому нервному срыву. История политической борьбы, кульминацией которой была война Алой и Белой розы, образует стержень шекспировских исторических драм, которые рассказывают о взлёте и падении династии Ланкастеров от восшествия Генриха IV до низложения Генриха VI. После низложения Ричарда II и его убийства, к которому Генрих IV, наверное, был причастен, последний правил как король до тех пор, пока болезнь в последние годы его царствования не сделала его отшельником, чьей физический и психический распад разжигал надежды и честолюбие его молодого, энергичного сына, будущего Генриха V.

Во время короткого правления Генриха V произошло покорение Франции. В результате триумфа Генриха слабоумный французский король Карл VI отдал ему право наследования французского престола и руку своей дочери Екатерины. Но Генрих умер молодым, оставив корону младенцу-сыну Генриху VI. За смертью короля последовал медленный, но верный период спада, приведя к конечному поражению во Франции, возрождению группировок и гражданской смуте в Англии и к низложению короля. Наверное, Шекспир в пьесах чересчур упрощает события, но, показывая, как наследие прошлого привело к расцвету анархии и кровопролитию в царствование Генриха VI, он определённо не очень ошибался.

Однако в ранние годы жизни Генриха не было признаков того, что его ожидало. После его рождения мать его отправилась во Францию, чтобы соединиться с мужем, оставив младенца на попечении одной из её фрейлин, Элизабет Раймен. Генриху ещё не было года, когда он принял две короны, английскую и французскую.

Естественно, малютка-король ничего не значил. Его отец на случай своей смерти предусматривал, что один его брат, Джон, герцог Бедфорд, станет регентом во Франции, а другой, младший, Хемфри, герцог Глостер, — регентом в Англии, но Королевский совет, который не хотел, чтобы в руках Глостера оказалось слишком много власти, объявил его только протектором и защитником Англии (и то только тогда, когда Бедфорда не было в королевстве). Пока Генрих не достиг совершеннолетия, именно Королевскому совету надлежало быть основным орудием управления и сглаживать бесконечные разногласия, которые возникали между внучатым дядей короля, богатым и влиятельным церковником Генри Бофортом, епископом Уинчестерским (сыном Ганта от его любовницы, а потом жены, Кэтрин Суинфорд), и честолюбивым и необузданным Глостером.

Вряд ли юный король что-нибудь понимал в этих делах, но ему приходилось сталкиваться с королевскими обязанностями с раннего возраста. Когда ему было только три года, его привезли из Виндзора, 13 ноября 1423 года, чтобы, по словам спикера Палаты Общин, его подданные могли видеть «вашу высокую и королевскую особу на вашем законном месте в вашем парламенте, к кому мы по праву должны прибегать, чтобы всякое зло исправлялось». В Стейнсе маленький ребёнок поднял тарарам, «кричал и плакал, прыгал и не хотел ехать дальше», но в следующую среду 18 ноября он был представлен парламенту и выслушал преданное обращение. Должно быть, такие вещи мало что для него значили, но кто знает, какой отпечаток могли такие события оставить на подсознательном уровне? Ему было четыре года, когда он присутствовал на службе в соборе Св. Павла, и он ехал верхом от Чипсайда до Кеннингтона.

В восемь лет ему пришлось выдержать длинную, утомительную, хотя и роскошную церемонию своей коронации в Вестминстерском аббатстве; и в декабре 1431 г., когда ему только что исполнилось десять лет, его дядя кардинал Бофорт короновал его королём Франции. В самом начале жизни его познакомили с ответственностью его положения. И должно быть, он рано понял, какие опасности в нём таились, наблюдая междоусобное соперничество и интриги своих собственных царственных родственников и их вассалов. Он сам был центром жестокой борьбы между своими двумя дядьями, Хемфри Глостером и кардиналом Бофортом, так как они оба хотели иметь непосредственное влияние на короля. Когда в 1425 г. Глостер ненадолго взял верх над кардиналом, Генрих сопровождал своего дядю в торжественной поездке по Лондону.

Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он достиг совершеннолетия. Трудно проникнуть за поверхность официального портрета Генриха VI. Пропаганда Тюдоров, особенно сусальные сообщения Джона Блэкмана, создали портрет невинного, высоконравственного монарха с добрыми намерениями, жертвы политической вражды, будущего святого. На самом деле он был осторожным, даже решительным молодым человеком, который сделал какую-то попытку утвердить свой авторитет в качестве короля, ибо в долгие годы его несовершеннолетия власть принадлежала Королевскому совету; но его политическим представлениям не хватало осознания реальности. Он не понимал природы серьёзных проблем, стоящих перед страной, и стал орудием политической группировки, руководимой Бофортами.

Ситуация, с которой столкнулся Генрих VI, становилась всё более и более угнетающей. Английские владения во Франции (номинально подчиняющиеся Англии) начали быстро теряться; за десять лет с небольшим произошло такое катастрофическое отступление, что во владениях Англии остались только порт и оптовый рынок в Кале. Английский парламент критиковал королевское правительство за неумелое ведение войны, но не проголосовал за достаточное количество денег для неё. Финансовые поборы, вызванные угрозой банкротства, привели к возрастанию волны недовольства. Росла преступность и угасало правосудие, отправляемое крупными аристократами и землевладельцами, которые считались ответственными за подавление беспорядков. К 1450 г. королевское правительство находилось в тяжёлом параличе.

Генрих не мог избежать ответственности за эти беды. Чем больше усилий он прилагал, чтобы справиться с проблемой, стоящей перед страной, тем глубже погружался в болото безвыходности. Он отдал слишком много власти бездарному клану Бофортов, номинальной главой которого был Джон, герцог Сомерсет, но действительным лидером был Уильям де ла Пол, герцог Суффолк. Существовала и оппозиционная партия, из вельмож, руководимых Ричардом, герцогом Йоркским, кто с большими основаниями мог бы претендовать на престол, чем бесхребетный король. Итак, государственный корабль раскачивался, продираясь сквозь бурное море под руководством неумелого рулевого. Королевство быстро погружалось в хаос. Главный советник Генриха, Суффолк, был отстранён от должности, изгнан и обезглавлен, когда он пытался покинуть страну. Два епископа, Адам Молейн из Чичестера и Уильям Эйскоф из Солсбери, были убиты. Поднялось вооружённое восстание под предводительством Джека Кэда, требовавшее реформ. Многие считали Генриха ответственным за плохое управление королевством. Томас Карвер, заместитель настоятеля в Рединге, был заключён в тюрьму, потому что усомнился в способности короля править. Начальник Гилдфордской тюрьмы сказал, что короля надо повесить, а его жену утопить. Голландец, живущий в Эли, дал своим бойцовским петухам клички — Генрих Английский и Филипп Бургундский, и был очень доволен, когда победил последний.

И особенно люди начали сомневаться в умственных способностях Генриха. Король был, как сказал аббат Уитхемпстед из Сент-Олбенса, «слабоумен в государственных делах». Лондонский суконщик уверял, что Генрих «не такая особа, как его благородные предки, и внешность у него некрасивая, и лицо непонятное, и он не так крепок умом, как были другие короли». Голландец прямо сказал, что Генрих выглядит как ребёнок, и было бы более подходящим изображать на монетах его королевства не корабль, а овцу. Земледелец из Клея в Норфолке назвал короля дураком. В 1450 г. два простых гражданина из Брайтлинга в Суссексе заявили, что «король настоящий дурак, ему стоит часто брать в руки палочку с птичкой на конце и играть с нею как шуту», и что нужно другому человеку поручить управление страной, говоря, что король не тот человек, который может управлять страной. За восемь лет до этого Йемен из Фарнингема в Кенте был осуждён, но просил у короля помилования, за заявление, что «король помешанный, как был и его отец», возможно имея в виду дедушку Генриха, Карла VI.

Такие замечания отражали общее мнение, и вдвойне интересны неоднократным предположением, что у короля помутился разум. Возможно, срыв в 1453 г. не был таким громом среди ясного неба, как это преподносилось.

При растущем недовольстве, военном поражении и угрозе разорения, должно быть, тяготы управления начали сказываться на впечатлительном разуме Генриха. В некотором смысле он пытался убежать от головоломок управления, занимаясь тем, что ему нравилось. Ему удалось осуществить своё страстное желание — оставить для потомства непреходящую память, основав колледжи в Итоне и Кембридже, которые своей конструкцией затмили даже великолепные более ранние здания Уинчестера и Нового Колледжа, построенные Уильямом из Уайкхема. Однако чтение и молитва, так же как и более заметные проявления благочестия, были лишь временным средством отхода от реальностей и тягот общественной жизни.

Ничто не могло затушевать гнетущих итогов его правления — или прекратить распри между его вельможами. Восстание Кэда было подавлено, но французы громили английские армии. Жена Генриха, Маргарита Анжуйская, была беременна, но перспектива рождения наследника поднимала новые проблемы, так как оно лишило бы очевидного наследника, Ричарда, герцога Йоркского, всех претензий на трон.

Генрих находился под возрастающим напряжением. Он не был сильным человеком, и повлиять на него было легко. Должно быть, он даже слишком хорошо понимал свою неспособность решить проблемы, стоящие перед его правительством, и заставить замолчать всё более громкий хор жалоб. Не выдержав перенапряжения, равновесие его психики, предрасположенной к нервному расстройству по генетическим и органическим причинам, нарушилось, и он погрузился в состояние глубокого уныния и депрессивного психоза.

Это произошло летом 1453 г. Очевидно, он был ещё достаточно здоров, чтобы принять почтительный поцелуй от сэра Уильяма Стертона 7 августа в королевском охотничьем домике в Кларендоне, около Солсбери. Затем опустилась тьма. Начало его болезни было отмечено «бешенством» или «внезапным и неожиданным ужасом», но вскоре он погрузился в состояние пассивного помешательства. «Он лишился ума и разума». У него не было «ни здравого смысла, ни способности рассуждать», и он был совершенно равнодушен к тому, что происходило вокруг, и по своей воле он не хотел ни умываться, ни одеваться.

Естественно, как и в остальных случаях, разнёсся слух, что его околдовали. Преступник, который изменил свои показания, сообщил, что группа бристольских купцов прибегла к колдовству 12 июля 1453 г., чтобы уничтожить короля. Другой заявил, что по наущению лорда Кобема (который сам находился в тюрьме) был околдован плащ, принадлежащий королю.

Королевские врачи начали применять серии рецептов, снадобий, слабительных, полосканий, ванн, пластырей и кровопусканий, но пациент не реагировал. Эдуард, сын и наследник Генриха, родился 31 октября 1453 г., но отец остался безразличным. «Когда принца привезли в Виндзор, — писал Джон Стоудли 19 января 1454 г., — герцог Бекингемский взял его на руки и поднёс к королю благочестивым образом, умоляя короля благословить его; и король никаким образом не ответил. Тем не менее герцог с принцем остался около короля; и когда он не смог получить никакого ответа, вошла королева, и взяла принца на руки и поднесла его так же, как и герцог; но все их старания были напрасны, и они удалились оттуда, не получив ни ответа, ни отклика, кроме того, что один раз он взглянул на принца и снова опустил глаза, не двинувшись».

Физически и морально Генрих оставался неподвижным, как застывшая статуя.

Случившись в то время, когда англичан выгоняли из Франции, а вельможи опасно враждовали, болезнь короля породила политический кризис. 27 марта 1454 г. Ричард, герцог Йоркский, был провозглашён защитником и покровителем королевства. Рождение принца Эдуарда лишило его немедленной надежды на трон, но в тот момент он принял эту ситуацию как полагалось. Смерть канцлера, архиепископа Кемпа, 22 марта 1454 г. поставила перед правительством серьёзную проблему, так как только сам король должен был утверждать назначения канцлера и архиепископа Кентерберийского. Более того, смерть Кемпа сделала недействительной большую государственную печать.

Следовательно, нужно было срочно уговорить Генриха действовать. Несмотря на состояние короля, министры сделали усилие проникнуть за тёмную пелену его разума. Делегация лордов светских и духовных приехала в Виндзор на Благовещение в 1454 г. После того, как король отобедал, к нему обратился епископ Честерский и попросил назначить нового канцлера и архиепископа, но король не реагировал. После неловкой паузы епископ Винчестерский объявил, что делегаты пойдут пообедают и вернутся позже, в надежде, что позже Генрих им ответит. Но когда они вернулись в зал для аудиенций, Генрих так же молчал. Он встал и пошёл в свою спальню. «Они не добились ни ответа, ни знака, ни слова; и поэтому с печалью в сердцах они удалились». Казалось, Генрих лишился памяти, ему трудно было двигаться без посторонней помощи, и за ним постоянно должны были наблюдать придворные и пажи.

Королевские доктора не знали, что делать. Совет назначил медицинскую комиссию, которая сделала, что смогла. Список средств лечения включал лекарственные кашки, настойки, сиропы, лекарства на меду, мази, слабительные, клизмы и свечи, бритьё головы и очищение головы (основанное на вере, что продукты распада мозга можно удалить скальпированием), полоскания для удаления катаральной жидкости, припарки и кровопускание. Врачи действовали в соответствии с тогдашней теорией жидкостей, чтобы избавить мозг от его чёрной жёлчи и восстановить равновесие жидкостей.

Невозможно узнать, помогло ли какое-нибудь лечение, но король медленно начал проявлять признаки возвращения к нормальному состоянию. Очевидно, он был достаточно здоров, чтобы получить почтительный поцелуй от нового архиепископа Кентерберийского и вручить ему его крест 22 августа 1454 г. 27 декабря он приказал лорду, ведающему раздачей милостыни, взять лошадь и поехать в Кентербери, а секретарю поехать в Вестминстер и раздать благодарственные пожертвования у мощей Фомы Бекета (в Кентербери) и короля Эдуарда Исповедника (в Вестминстере).

Когда через три дня Генриху сказали, как зовут его сына, которому было четырнадцать месяцев, он спросил об именах крёстных родителей. Ему сказали, что это были архиепископ Кемп, который умер, и герцог Сомерсет. Хотя король уже назначил в апреле преемника Кемпа, он сказал, что не знал, что Кемп умер. Эдуард Клер писал Джону Пастону: «Король здоров и был здоров с Рождества и дня св. Иоанна, когда он приказал своему раздатчику милостыни поехать в Кентербери с пожертвованием. И в понедельник днём к нему пришла королева и принесла с собой милорда принца, и он спросил, как принца зовут, и королева сказала, что Эдуард; и тогда он поднял руки и возблагодарил за это Бога. И он сказал, что до сих пор ничего не знал, и не имел понятия, что ему говорили, и где он был, пока он до этих пор был болен. И он спросил, кто были крёстные отцы… и она ему сказала, что кардинал (Кемп) умер, и он сказал, что он раньше об этом не знал… И милорд Винчестерский и милорд св. Иоанна (монастыря) были с ним утром после двенадцатого дня и он разговаривал радостно. И он сказал, что сейчас он живёт в любви ко всему миру, и он хотел бы, чтобы и все лорды жили так же. И теперь он превозносит молитвы Пресвятой Деве утром и вечером, и слушает мессу как нужно».

К первым месяцам 1455 г. к королю, по-видимому, вернулись и здоровье, и память. К герцогу Сомерсету вернулась милость, а герцог Йоркский вернулся на задворки власти. И всё же можно усомниться, что выздоровление Генриха было настолько полным. Когда в июне 1455 г. Гилберт Каймер, к тому времени настоятель собора в Солсбери, был вызван в Виндзор, это было «потому что, как вы хорошо знаете, нас опять занимает и мучит болезнь и неустойчивость». 15 июля было приказано выдать хирургам особую плату «за то, что они сделали для короля: за разные великие труды и усердия и за сами действия касательно персоны господина короля». Какие же действия выполнили хирурги? Кажется весьма вероятным, что они сделали надрез на голове короля, чтобы снять давление на мозг. А когда они это сделали, в 1454 или в 1455 г.?

Был или нет у Генриха рецидив, но король присутствовал на заседании парламента 9 июля 1455 г. И всё же Джон Грешем писал несколько загадочно Джону Пастону, что «здесь столько слухов. Что это значит, я не знаю. На всё воля Божья. Некоторые люди боятся, что он снова болен». Очень может быть, что в этих слухах была доля правды, ибо в ноябре герцог Йоркский был снова назначен протектором, а Генриха не было в парламенте: «по некоторым справедливым и разумным причинам мы лично присутствовать не можем». Все эти несколько туманные ссылки на болезнь короля вместе с отсутствием королевской подписи на официальных документах между 12 декабря и 2 марта 1456 г. предполагают, что есть веские основания думать, что у Генриха был рецидив психической болезни.

Какова же была природа психической болезни, которая вывела короля из строя почти на два года? Можно не сомневаться, что она была вызвана стрессом, его неспособностью решить проблемы, преследующие его правительство, и поражением английского оружия во Франции. Похоже, что плохие новости из Франции были последней каплей. Мы видели, что после первоначального возбуждения Генрих погрузился в состояние полного помрачения, полного безразличия к своим собственным нуждам, к нуждам своей семьи или страны. Когда он выздоровел, он о своей болезни ничего не помнил; к счастью, амнезия вычеркнула всё, что произошло. Болезнь, от которой он страдал, почти наверняка была или кататонической шизофренией, или маниакально-депрессивным ступором. Генрих был внуком французского короля Карла VI, который определённо был шизофреником. Так как шизофрения часто наследуется, нельзя сбрасывать со счетов возможность, что именно это было источником психической болезни Генриха VI. Но кажется более вероятным, что Генрих был жертвой маниакально-депрессивного ступора, а не кататонической шизофрении. Не было признаков буйства, кроме как, возможно, в самом начале болезни, не было галлюцинаций и паранойи, так очевидных у его деда, и тогда как его умственные способности, может, остались постоянно затронутыми, его выздоровление было относительно быстрым.

И всё же в оставшиеся годы его правления «помешательство» короля было существенной составляющей в правлении, несмотря на очевидное выздоровление. Психическое расстройство, которое одолело его в 1453–1455 гг., осталось при нём. После 1455 г. правительство Генриха всё больше и больше влезало в долги и оказалось совершенно неспособным обеспечить соблюдение справедливости, закона или порядка. У короля не было воли или способности подавить или взять под контроль междоусобные стычки между вельможами, которые быстро переросли в кровавую гражданскую войну, так называемую войну Алой и Белой розы. Когда королевская армия была разбита войсками Йорка, Генрих бежал через границу в Шотландию, тогда как Эдуард, ныне герцог Йоркский, так как его отец Ричард был убит в битве при Векфилде (Уэйкфилде), предъявил права на престол и был коронован как Эдуард IV.

Потрёпанный ланкастерский король был схвачен и помещён в лондонский Тауэр. В конце сентября 1470 г. произошло (ненадолго) возвращение Ланкастеров, осуществлённое графом Уориком, «создателем королей», но для Генриха эта была бессмысленная загадка. Его вытолкнули в торжествующую процессию, но он выглядел «не так великолепно одетым и не таким ухоженным, как полагалось такой царственной особе». С провалом так называемой реставрации он вернулся в Тауэр. 4 мая 1471 г. остатки ланкастерских сил были разбиты у Тьюксбери, и его наследник, принц Эдуард, был сбит с лошади и убит, когда он бежал с поля битвы. Его смерть решила судьбу его отца. Того тоже убили. Когда его останки были эксгумированы в 1911 г., волосы на черепе, испачканные кровью, показали, что он умер насильственной смертью.

Произошло странное продолжение после того, как Ланкастер Генрих VII, внук его матери, победил. Генрих VI был похоронен в Чертсейском аббатстве, а затем перенесён в Виндзор Ричардом III. Генрих VII пытался перенести его прах в Вестминстерское аббатство и уговаривал папу канонизировать его. Хотя не удалось ни то ни другое, Генрих стал центром неофициального культа, ибо страдальцы стекались к его гробнице в Виндзор за помощью; сохранился перечень 172 чудес из почти 500, приписываемых его молитвам. Однажды даже Генрих VIII, в июне 1529 г., возложил приношение на его алтарь.

И всё же претензии на святость короля в основном покоятся на мифе. Он определённо был не жестоким и не мстительным, и даже по-своему благочестивым. Но у него была семейная психическая болезнь, которая сделала его негодным правителем в трудные времена. Нервное перенапряжение было таким, что он скрывался в 1453–1454 и, возможно, снова в 1455–1456 гг., и болезнь его совпадала с острыми политическими кризисами. Даже когда он был здоров, он был бесполезным королём. «Периодическая борьба, общеизвестная под названием войны Алой и Белой розы, — подводит итог его правлению недавний биограф, — возникла из вопиюще неумелого правления и устройства государственных дел дома и за рубежом со стороны Генриха VI, во времена которого зародились и оформились аристократические разногласия и стычки… Он был и неумелым, и пристрастным королём… В 1461 г. Генрих, наконец, был низложен, в основном из-за своих собственных неудач». И всё же наверняка эти неудачи коренились в разуме, который дал сбой в самый критический период его правления из-за психической болезни, в которой его нельзя винить.