ГЛАВА 12 В КЛЕЩАХ
ГЛАВА 12
В КЛЕЩАХ
Население деревни Суомуссалми до прихода русских составляло 4 тысячи человек. Здесь жили в основном светловолосые и голубоглазые финны, зарабатывающие на жизнь трудом лесорубов, фермеров, охотников и рыбаков. Здесь не было ни природных богатств, ни тяжелой промышленности, даже дороги находились в далеко не идеальном состоянии. Трудно себе представить более красивые места, с их великолепными, огромных размеров соснами, чьи ветви укрывал искрящийся на солнце снег. К 7 декабря население деревни было эвакуировано, бойцы местного подразделения национальной гвардии и резервисты отошли за озеро Нисканселкё, а все в округе было предано огню. Здесь не найдется ни пищи, ни крова для наступающей с севера 163-й дивизии генерала Зеленцова и выдвигающейся с юга по дороге на Раате 44-й дивизии русских. Справедливости ради следует отметить, что 44-я дивизия и так ни в чем не нуждалась, она должна была доставить все необходимое для 163-й дивизии еще к 3 декабря. Но обе дивизии находились на большом удалении друг от друга, и финны получили приказ не дать им сблизиться.
План Зеленцова предусматривал разгром финских войск у деревни Суомуссалми, позади которой находились замерзшие озера Хаукиперё и Нисканселкё. Предполагалось сбросить обороняющихся в озера мощным натиском наступающей с юго-востока 44-й дивизии. На льду озер, где негде укрыться, их можно было легко уничтожить. Сама 163-я дивизия не должна была занимать деревню, так как два узких озера по обе стороны полуострова могли оказаться ловушкой.
Финны знали об этом и намеренно отошли на более выгодные оборонительные позиции. Как показали дальнейшие события, 163-я дивизия, воодушевленная своим столь удачным продвижением к сожженной деревне, не устояла перед соблазном занять ее, хотя здесь не осталось ни припасов, ни жилья. Разумеется, она могла продержаться, пока с ней не соединится 44-я дивизия.
Обе русские дивизии обладали значительной мощью. В общей сложности их личный состав насчитывал 48 тысяч человек, они доставили в этот район около 335 артиллерийских орудий, более 100 танков и 50 бронемашин. Силы получивших подкрепление обороняющихся финнов насчитывали 17 тысяч человек, которым впоследствии было выделено 11 орудий.
Солдаты 163-й дивизии были в основном бурятами и монголами, не имеющими достаточной подготовки, но вполне способными выполнять поставленные перед ними задачи. Костяк 44-й дивизии составляли отборные подразделения украинцев, проходивших службу в Московском военном округе. Эта ведомая генералом А. Е. Виноградовым дивизия, с ее духовым оркестром и парадной формой, по планам командования, должна была возглавить военный парад в городе Оулу, расположенном в 150 милях к западу.
Офицером, отправленным Маннергеймом в район Суомуссалми-Раате, был полковник Ялмар Сииласвуо, стойкий и находчивый командир, имевший прекрасную военную подготовку и послужной список. Должность начальника штаба занимал отличавшийся недюжинными способностями капитан регулярной армии Алпо К. Марттинен. Маннергейм выделил в распоряжение Сииласвуо 27-й пехотный полк из состава находящейся в его личном резерве 9-й дивизии.
По прибытии на место первым делом Сииласвуо устроил себе штаб в доме местного лесника в деревне Хиринсалми и приступил к изучению обстановки и разработке своей стратегии. В первую очередь, решил он, позиции финнов надо укрепить, а поскольку артиллерии в его распоряжении пока не было, то вместо неё следовало использовать пулеметы и минометы. Он знал, что его войскам не удается добиться успеха в боях, а русские за счет свежих сил постоянно наращивают свою мощь. В случае соединения 163-й и 44-й дивизий для обороняющихся всё будет кончено. Поэтому был отдан приказ действовать против каждой дивизии в отдельности.
Большое беспокойство вызывали незащищенные северные фланги в заснеженных лесах. Полковник А. В. Виклунд, представитель штаба генерала Туомпо, разработал план, в соответствии с которым предполагалось задействовать военную полицию для охранения и ведения разведки. Эти хорошо подготовленные подразделения, в отличие от пехотных частей, с их тяжелой техникой, будут весьма мобильны. Они, забыв о старых правилах, ограничивающих зону кругового маневрирования тремя милями, смогут удаляться на лыжах на расстояние 20–30 миль от линии фронта. Трёх-пятичасовой лыжный переход будет выдающимся спортивным подвигом, особенно учитывая, что им после него придется вступить в бой, но возникающий элемент неожиданности стоит подобных усилий. Использование военной полиции стало остроумным решением неразрешимой иным способом проблемы.
Даже в ходе тяжелых боев со 163-й дивизией противника полковник Сииласвуо постоянно имел сведения о 44-й дивизии, медленно продвигающейся по дороге на Раате. Дорогу было необходимо немедленно перерезать; наиболее удобным местом для этого являлся перешеек шириной в милю между озерами Куивасярви и Куомаярви, примерно в 6,5 мили от деревни Раате. Полковник понимал, что если на других участках обороняющимся помогали леса, то на этом перешейке замерзшие озера Финляндии дадут стратегическое преимущество отправленным им для блокирования этого ключевого участка двум ротам из состава 27-го пехотного полка под командованием подполковника Й. А. Мякиниеми. Любое движение русских по льду озера, будь оно замечено даже одиночным пулеметным расчетом, грозит противнику тяжелыми потерями. Единственной альтернативой для привыкших к действиям на равнинной местности украинцев станет отход в леса, для чего им придется бросить свою тяжелую технику, а это они вряд ли захотят сделать. В случае выполнения этого плана открывались хорошие перспективы, но смогут ли 350 финских солдат, которым предстояло блокировать перешеек, противостоять целой дивизии?
После целого ряда кровопролитных рукопашных боев план Сииласвуо сработал, и перешеек был блокирован. Финский военный историк полковник Ю. А. Ярвинен так объяснял действия против 44-й дивизии в тот период:
"Обычно перед хирургической операцией применяют анестезию, чтобы пациент во время операции не испытывал лишних мучений и не дрыгал ногами. Вот и до начала операции [в которой финны сражались со 163-й дивизией] была применена легкая анестезия [к 44-й дивизии], целью которой было отнюдь не уменьшить страдания больного, а лишить его возможности дрыгать ногами. Для того чтобы обездвижить огромную русскую змею, были проведены многочисленные операции по окружению ее тела".
Парализованная 44-я дивизия была остановлена, да так и оставалась в клещах финнов до того момента, пока силы Сииласвуо не предприняли "последнюю хирургическую операцию".
Тем временем в 6 милях к северу у деревни Суомуссалми 163-я дивизия предпринимала отчаянные попытки оттеснить финнов дальше к западу своими атаками по льду озер. Измотанные, мёрзнущие и не получающие горячего питания финны находились под постоянным натиском русских. Одежда и обувь промокали, и войска той и другой стороны сильно страдали от обморожений. Бои часто переходили в рукопашные схватки, когда в ход шли штыки, гранаты и ножи; костры считались непозволительной роскошью. Силы обеих сторон не снабжались продуктами питания: русские — из-за задержки 44-й дивизии, а финны — в силу того, что их мобильные действия лишали возможности интендантскую службу угнаться за ними. Сражались все, включая "начальство".
В качестве примера таких сражений можно привести столкновение у деревни Суомуссалми. Леса здесь редели, и на открытой местности укрыться финнам было практически негде. Появились два танка, ведущие огонь из пушек. Финны незамедлительно укрылись за пнями и стволами деревьев. Лейтенант Хюовинен, адъютант капитана Сивонена, подготовил связку из пяти гранат и пополз с ними к танкам. Младший лейтенант Виркки последовал за ним и, оказавшись на расстоянии трех десятков метров от танков, поднялся и разрядил свой пистолет в смотровые щели машин. Танки открыли пулеметный огонь, и младший лейтенант упал на землю.
Его товарищи были уверены, что Виркки погиб, но через несколько секунд они увидели, как он тяжело поднялся и снова стал стрелять из пистолета. Пулемёты танков вторично открыли огонь, и Виркки снова распластался на земле. Сцена повторилась вновь, и танки, развернувшись, поползли обратно к деревне.
Тем временем лейтенант Хюовинен подобрался сзади к танкам достаточно близко, но не настолько, чтобы бросить гранаты. Когда танки повернули, он побежал за ними, но стоило ему приблизиться на достаточное для броска расстояние, танки увеличили скорость.
Операции финнов против 163-й и 44-й дивизий русских в районе Суомуссалми и Раате во время войны
В конце концов лейтенант бросил их преследовать, но наблюдающие за ними солдаты были воодушевлены бесстрашными действиями своих офицеров. Вскоре после боя еще один младший лейтенант по фамилии Ремес, раненный в бою в руку, направился в медсанбат. На следующий день его тело нашли среди шести убитых русских солдат.
В конце концов русские прекратили свои безуспешные попытки оттеснить финнов к западу и отошли в деревню ждать подхода 44-й дивизии. 11 декабря финны почувствовали себя вполне созревшими для начала контрнаступления, продлившегося без перерывов 17 дней. Они атаковали Суомуссалми и нанесли удары на всем протяжении 50-мильной дороги на Юнтусранта, тем самым окончательно сжав клещи и уничтожая по частям колонны противника. Финны наблюдали, как русские, один за другим, покидают свои позиции. Вскоре сотни их собрались на льду озера Кьянтаярви. Они строились в колонны, собираясь отступать к северо-востоку по льду озера, длина которого составляла 22 мили. Оружие они побросали, и колонны проигравших битву, растянувшись, двинулись по покрытому глубоким снегом льду. На обочинах дорог, во временных укрытиях, в блиндажах — везде лежали тела замерзших русских, похожие на плохо сработанные восковые фигуры. Повсюду были разбросаны газеты, журналы, водочные бутылки, карты, школьные тетради и даже грампластинки.
В небе бесцельно кружили русские бомбардировщики и истребители, время от времени открывая огонь по лесам в надежде попасть в финнов, которые могли помешать этому странному "исходу". На подмогу этим солдатам полковник Мякинен отправил два взвода пулеметчиков на восточный берег озера. Еще одна мобильная партизанская рота, действовавшая по обе стороны озера Кьянтаярви, напоминающего своими очертаниями паука, вскоре получила указания подготовиться к "теплой" встрече находящихся на марше русских. По прошествии недели финны все еще наталкивались на русских солдат, поодиночке бродящих по лесам в поисках дороги.
Одного из таких солдат нашли рядом с его погибшими товарищами у пулеметного гнезда. Он получил контузию и пролежал здесь три дня. На допросе солдат сообщил, что он рыбак из Архангельска. "Я ездил по делам в Кемь и даже купил жене пару туфель. Они до сих пор лежат у меня в вещевом мешке. Я уже собирался уезжать из города, когда неожиданно нос к носу столкнулся с комиссаром, который схватил меня за лацканы пиджака и спросил, почему такой молодой и здоровый мужчина, как я, болтается без дела, когда у армии в Финляндии каждый человек на счету".
Финны угостили солдата сигаретами и снабдили парой носок, которых у него не было. После этого они взяли его с собой в блиндаж и держали там несколько дней в качестве талисмана, кормили его; угощали спиртным, водили в баню и любовались его исполнением русских танцев. Впоследствии его отправили в лагерь для военнопленных.
Можно считать, что 163-я дивизия русских, по существу, перестала существовать как боевая единица. Она потерпела сокрушительное и унизительное поражение, оставив на поле сражения 5 тысяч человек убитыми, а остатки дивизии рассеялись по замерзшей дикой местности, питая призрачные надежды добраться до России-матушки. 44-й дивизии полагалось прийти ей на выручку, но она даже не попыталась этого сделать. Ее планируемое на 28 декабря наступление, по всей вероятности, могло бы спасти обе дивизии, но, как стало потом известно, приказ по каким-то загадочным причинам был отменен. Пока у Суомуссалми шли ожесточенные бои, у 44-й дивизии был шанс одержать победу, но по их окончании, если бы ей даже удалось прорваться через перешеек на озере Куивасярви, это лишь изменило бы место гибели дивизии.
После боев у Суомассалми главные силы финнов на лыжах устремились по льду озер на юг для устранения возникшего по вине 44-й дивизии "затора" на дороге в Раате. Поскольку финны заранее расчистили себе пути подхода на направлении главного удара, они легко справились с транспортировкой своих трофеев, недавно захваченных в боях: грузовиков, лошадей, артиллерийских орудий, полевых кухонь и всего того, что, по их мнению, могло им пригодиться. Сразу бросая в бой победителей в сражении у Суомассалми, полковник Сииласвуо в первую очередь рассчитывал на рожденное недавним успехом воодушевление, которое должно было помочь его войскам, несмотря на их усталость. Солдаты и офицеры теперь обладали несокрушимой верой в себя и были убеждены, что добьются новой победы, если только отправятся за ней. Воплощая в жизнь его планы, считал Сииласвуо, его войска на данном этапе способны атаковать и с севера и с юга одновременно.
Главные силы 44-й дивизии русских находились на отрезке дороги протяженностью в пять миль между Куивасярви и Коккоярви. Они "перекрыли" дорогу взводами, находящимися на расстоянии околи мили друг от друга на всей 15-мильной протяженности дороги до советской границы. Промежутки между взводами постоянно патрулировались танками.
Одним из первоочередных мероприятий по достижении финнами дороги стало строительство противотанковых заграждений из поваленных деревьев и колючей проволоки. В случае прорыва танков через заграждения в дело должны были вступить недавно полученные противотанковые орудия.
Вскоре финны ударили в голову растянувшейся колонны русских силами двух батальонов численностью примерно в 800 человек, и результат оказался именно таким, каким его предвидел Сииласвуо. Противник стал строить оборонительные сооружения, окапываться, отказался от активных действий и всех своих наступательных планов. Это дало финнам время перегруппировать свои силы для решающего удара по 44-й дивизии.
1 января четыре финские роты атаковали хорошо укрепившийся батальон русских у деревни Хаукиля. На следующий день они повторили атаку, на этот раз силами двух батальонов, и после тяжелого боя вышли к восточной и южной окраинам деревни. На восточной стороне финны сразу перерезали дорогу и соорудили полевые укрепления вокруг наиболее уязвимых пунктов дороги. Удерживая эти позиции, несмотря на яростные контратаки русских, финны "отрубили голову" гигантской змее.
Но змеи живучи, даже без голов. Тем не менее финны были убеждены, что русские, несмотря на превосходство в живой силе и технике, не смогут добиться успеха за то время, что было необходимо для подготовки к проведению последней "хирургической операции". Они намеренно старались создать у противника впечатление, будто обладают значительно большей мощью, чем было на самом деле. Командование 44-й дивизии допускало, что только крупные силы противника способны одновременно сражаться со 163-й дивизией и с ними. Финны надеялись, что подобное предположение еще сильнее охладит воинственный пыл 44-й дивизии.
Сииласвуо тщательно заботился о замене своих участвовавших в боях войск свежими. Бои почти всегда заканчивались рукопашными схватками, и в этом виде боевых действий финны преуспели. В темноте своих от чужих часто приходилось отличать по остроконечным головным уборам русских или умению пропеть первую строчку государственного гимна Финляндии. Тяжелая артиллерия была бесполезна; батареи на конной тяге, пытавшиеся отходить, лишь усиливали заторы и царящую неразбериху. Составляющие костяк дивизии украинцы не получали поддержки своих танков, особенно после того, как дороги были перерезаны и заминированы. Финны, использующие в качестве укрытий пни, вскоре начали понимать, что подбитый танк представляет собой превосходное укрытие. Они с ужасом наблюдали, как, отступая, эти стальные чудовища давили на своем пути собственное имущество; даже пехоте русских приходилось, уступая им дорогу, жаться к заграждениям и грузовикам.
Ни один командир не был способен покончить с царящей неразберихой; зачастую команд просто нельзя было расслышать. Экипажи советских самолетов, кружащих в небе, могли лишь беспомощно наблюдать за творящимся на земле. Бомбардировками или обстрелами с бреющего полета легко можно было уничтожить своих же солдат; 17 тысяч русских, мечущихся на 5-мильном отрезке дороги в разные стороны, представляли собой плачевное зрелище для не верящих своим глазам советских летчиков. Возможно, советская авиация и могла уничтожить часть линий, по которым осуществлялось снабжение финских войск, но даже это уже ничего бы не дало. Финны намеренно рассеяли свои силы на большой территории и тщательно маскировались. Кроме того, отдельные перебои в снабжении они могли с лихвой компенсировать недавно захваченными трофеями.
Три небольших советских разведывательных самолета попытались сбрасывать продовольствие войскам 44-й дивизии, сильно страдающим от голода и холода. Каждый самолет нес по два мешка галет, то есть шесть мешков с продуктами питания на целую дивизию.
Русские офицеры неоднократно просили генерала Виноградова отдать приказ об отступлении; войска были больше не в состоянии сражаться. Но генерал отказывался, заявляя, что для этого ему требуется указание "сверху". В конце концов, под непрекращающимися ударами финнов, 6 января Виноградов по радио уведомил все штабы полков, что отход начнется не ранее 9. 30 вечера сегодняшнего дня. Но приказ этот пришел слишком поздно.
У солдат уже не было ни физических, ни моральных сил что-либо предпринимать. Они в панике бежали либо даже не пытались спасаться, и их уничтожали в укрытиях и блиндажах. Впоследствии стало известно, что советские войска в 30-40-градусный мороз пять дней оставались без пищи.
Большинство военнослужащих 44-й дивизии были убиты или замерзли насмерть, 1300 из них попали в плен. Обнаруженный в лесу русский офицер рассказал финнам, как ему пришлось взять на себя командование, после того как был тяжело ранен его начальник. "Но полк был уже почти уничтожен. Потом меня ранили, но мне помогли сержант и два солдата. В 10 вечера был убит один из них, через час погиб другой, и я остался один". Офицер четыре часа полз по лесу в сторону советской границы.
Лежащим в снегу и полузамерзшим его обнаружил в 9 часов утра финский лыжный патруль. Финны дали пленному горячее питье, и двое солдат несли его на плечах почти две мили, пока не нашлись носилки. В лесной избушке ему оказали первую помощь и на санях отправили в полевой госпиталь, а уже потом в лагерь для военнопленных.
Медицинская сестра, служившая в 44-й дивизии, рассказывала, что ее призвали в армию 7 сентября. Она была замужем и имела двухлетнего ребенка, но, поскольку кормящей матерью она не являлась, ее призвали с еще двумя медсестрами; 30 ноября они вместе с 44-й дивизией пересекли границу. Когда войска получили приказ отступать, медсестры бежали в лес, оставив раненых замерзать в санитарных машинах и на финской ферме, приспособленной под госпиталь. Две другие медсестры получили ранения и, по всей вероятности, замерзли насмерть.
Русский полковник, командовавший одним из полков 44-й дивизии, был взят в плен. Захватившие его финские солдаты так описывали этого человека: лысый, довольно красивый, с умными, печальными глазами и усталым выражением лица. В отличие от большинства пленных он не испытывал страха, сохранял достоинство, говорил медленно и тихо, почти шепотом, и одну за другой курил сигареты. Он чувствовал себя одиноким, ибо большинство его товарищей, офицеров и солдат, погибли.
Во время допроса он спросил у финнов:
"Кому была нужна эта война, это сражение? И для чего? Почему эти молодые ребята должны были умереть? Когда в Гражданскую войну я сражался с Деникиным и Колчаком, на то были причины. Мы хотели отдать землю крестьянам, а заводы — рабочим. И это нам удалось. Мы сражались за правое дело и поэтому победили. Когда мы вошли в Польшу, то хотели освободить от гнета наших братьев. Мы верили и в это и опять победили. Но теперь нас послали в Финляндию, а мы понятия не имеем, ради чего.
Помню, как нам говорили, что мы опять выполняем миссию по освобождению рабочих от капиталистов, но я на своей шкуре убедился, как нас приветствовали те, кого мы пришли освобождать. Что мы можем предложить вам, финнам, из того, чего у вас еще нет? Пусть я и пленный, но даже я имел возможность убедиться, что финский рабочий одет лучше, чем высокопоставленный партийный чиновник в России.
Я знаю, что Сталин и Ворошилов умные и отзывчивые люди, и не могу понять, кто их заставил начать эту идиотскую войну. Зачем нам вообще нужна эта мрачная и холодная Финляндия?
Какими хорошими солдатами были мои ребята! Лучшими в России, мой полк входил в элитную дивизию. Они были лучшими в учебе и лучше других умели обращаться с оружием. Помню, когда мой полк покидал железнодорожный вокзал в Ленинграде, солдаты говорили тем, кто остается: "Вам, ребята, уже нечего будет делать, когда вы там [в Финляндии] окажетесь. Мы проложим вам путь и встретимся в канун Нового года в Оулу".
Полковника спросили о действиях 44-й дивизии. Он стал рассказывать:
"Из Мурманска мы прошли за 11 дней походным порядком почти 200 миль, чем, не в обиду вам будет сказано, вы, финны, могли бы гордиться. Но штабное начальство только и делало, что ругало нас за медлительность. Во время марша мы стали задумываться об этой войне и имели возможность убедиться, что это далеко не парад на Красной площади.
Мы потеряли 10 процентов личного состава, в основном из-за обморожений… Когда мы пересекли границу Финляндии, то уже не могли разводить костров на привалах, так как нас предупредили о возможности обстрела. Такой мороз… такая бескрайняя дикая местность и темнота! Мы старались держаться вместе, чтобы не заблудиться. Кое-где солдаты шли плечом к плечу".
На вопрос, почему они не делали попыток расчистить себе дорогу, полковник ответил:
"Разумеется, мы пытались атаковать и расчистить себе дорогу, но это было все равно что биться головой о стену. Все обстояло иначе, чем во время наших прошлых боев, в Польше например. Трудно было поверить в происходящее… и это вселяло в нас ужас.
Сообщение с нами прервалось, и мы начали голодать.
Но финнов нигде не было видно. Хотите — верьте, хотите — нет, но финнами, которых лично я впервые увидел, были те двое, что взяли меня в плен, после того как мой полк был уничтожен. Мы их не видели, но они были повсюду. Стоило кому-нибудь покинуть лагерь, его ждала неминуемая смерть. Высылая часовых в караул вокруг лагеря, мы знали, что через несколько минут они будут лежать с пулей в голове или с перерезанным горлом. Невидимая смерть грозила нам отовсюду. Это было настоящим безумием. Мои солдаты гибли сотнями, да что там сотнями — тысячами.
Надо бы рассказать лично Сталину о нашем пути в Финляндию и о том, что с нами произошло. Думаю, нашим руководителям не безразлична честь нашей Красной армии, и им не по душе, что весь мир над нами смеется. Если они действительно великие люди, они должны заботиться о России. А Молотова, Жданова и Куусинена, этих провокаторов, надо привезти сюда и похоронить под горами тел погибших.
Я все равно не могу понять, как мои товарищи стали этими огромными кучами трупов. Очень, очень страшная эта война. Мы, советские люди, думали, что нас уважают в других странах за наше миролюбие, мы считали, что весь цивилизованный мир благодарен нам за то, что мы дали свободу рабочим. Теперь нас презирают и ненавидят. Вероятно, это результат политики Молотова".
После этого полковник горько добавил: "Вам лучше похоронить всех этих солдат до прихода весны. Иначе вас ждет эпидемия чумы".
Финны, испытывавшие недостаток в вооружении и начавшие обороняться практически с пустыми руками, теперь стали обладателями несметных богатств.
В Ликохарью у 163-й дивизии были отбиты 5 танков, 35 грузовиков, 10 мотоциклов, 50 лошадей и стрелковое оружие. В Тююнеля финны обнаружили 10 танков, 6 артиллерийских орудий, 42 грузовика, 400 лошадей, десятки пулеметов и автоматов. В Хаюкиля им досталось 40 полевых орудий, 49 противотанковых пушек, 13 зенитных пулеметов, 27 танков, 20 тракторов, 160 грузовых машин и огромное количество боеприпасов и средств связи.
У 44-й дивизии победители отбили 49 орудий, 20 противотанковых пушек, 43 танка, 200 грузовиков, 100 пулеметов, 190 автоматов, 6 тысяч винтовок, 1170 лошадей.
Вплоть до конца войны русские не смогли возобновить наступления на этом участке. От расчленения Финляндии на две части путем молниеносного удара пришлось отказаться из-за тяжелых потерь, а финны теперь смогли постепенно перебрасывать войска на другие участки фронта.
Столь подробное описание сражений у Толваярви и Суомуссалми приведено потому, что, как впоследствии писал Маннергейм, "они оказались одними из самых выдающихся с точки зрения тактики и имели решающее значение для поддержания морального духа народа Финляндии. И еще они дают наиболее полную картину тех безжалостных условий, в которых приходилось воевать на Зимней войне".
С наступлением нового, 1940 года положение русских в Финляндии оставалось тяжелым. Многие попытки их продвижения были остановлены. Продолжал держаться и Карельский перешеек. При попытках прорвать линию Маннергейма русские несли тяжелые потери, а самое холодное время зимы было еще впереди.
Финская армия, почти целиком на лыжах (за исключением Карельского перешейка), действовала на 14 важных участках и наносила удары русским дивизиям с флангов и тыла, почувствовав свое превосходство в таком способе ведения боевых действий.
И финское и советское командование изучало сложившееся к январю положение. Друзья Финляндии на Западе тоже делали это:
"Входящая в состав 14-й армии русских 104-я дивизия наступала из района Куоллаа через Петсамо в глубь Финляндии в направлении деревни Наутси, но, продвинувшись на 80 миль, была вынуждена отступить на 18 миль. На этом рубеже она остановилась и в дальнейшем не вела активных боевых действий.
88-я дивизия русских, продвинувшись в глубь Финляндии примерно на 100 миль, натолкнулась на яростное сопротивление и была отброшена на 55 миль к Сайяла, где и остановилась. Рованиеми — главная цель наступления русских — по-прежнему находилась на расстоянии 200 миль.
122-я дивизия русских из состава 9-й армии из района Виенана была брошена против финнов, но вскоре противник начал наносить ей удары с тыла и перерезал основные линии снабжения. Противник был вынужден отойти на 20 миль к озеру Мёрке.
В районе Кююсамо наступление русских удалось сдержать, и большая часть их сил так и оставалась по свою сторону границы. Основные силы 9-й армии, 463-я и 44-я дивизии, были уничтожены в сражениях в районе Суомуссалми-Юнтусранта и Раате.
В районе Кухмо 54-я дивизия русских была практически полностью окружена финнами, и ее наступление захлебнулось. (Позднее, в январе, кольцо окружения замкнулось, и русские оставались на этом участке вплоть до окончания войны.)
У Лиекса русские, после продвижения вглубь примерно на 15 миль, были вынуждены отступить через границу на свою территорию. Город Оулу — цель их наступления — продолжал оставаться от них на расстоянии 170 миль.
В районе Иломантси наступала 115-я дивизия из состава 8-й армии, но к 23 декабря ей был нанесен значительный урон, и она не смогла продолжать наступление. Она просто отошла на более выгодные "оборонительные" позиции, где и оставалась.
У Толваярви и Айттойоки 139-я и 75-я дивизии русских были частично разбиты и отброшены назад на 25 миль к восточному берегу реки, где и оставались в окопах вплоть до окончания боевых действий.
У Коллаа наступление 56-й и 164-й дивизий русских было полностью остановлено. Дальнейшее желание наступать у них пропало.
В районе Кёснёселкё-Салми главные силы 8-й армии русских, включавшие 18-ю и 168-ю дивизии, а также 34-ю танковую бригаду, продвинулись от границы в глубь Финляндии на 25 миль. Их хорошо спланированные действия позволили им соединиться в районе Койринойя и продолжить наступление. Однако в начале января оборона финнов успешно остановила наступление русских, и они остановились и закрепились на достигнутом рубеже.
168-я дивизия русских выдвигалась от Салми и продвинулась от границы на 45 миль до Кителя, где ее наступление было остановлено примерно в 35 милях от города Сортавала".
Главной проблемой для советских войск в этой войне, пожалуй, было снабжение. Наступая, на финской стороне они практически не находили ни пищи, ни жилья. Все было сожжено финнами. Лошади русских практически не получали фуража, и солдатам часто приходилось есть буквально скелеты убитых в бою лошадей; подвоз продуктов питания по Мурманской железной дороге осуществлялся крайне нерегулярно.
В этот период русские были намного ближе к настоящему голоду, чем им казалось. Сумей финны перерезать Мурманскую железную дорогу где-нибудь в районе Лотинанпелто и взять ее под свой контроль, русским войскам в Финляндии вообще нечего было бы есть. Но финны оказались не способны на подобный подвиг, поэтому противник изредка получал продукты питания.
К началу 1940 года финское командование испытывало меньшее беспокойство относительно положения дел к северу от Ладожского озера. Оружие и боеприпасы, захваченные у противника на замерзших полях сражений, будут вскоре отправлены в Карелию… а тем временем русские продолжали терять интерес к войне вообще.