Глава 15 Две судьбы — Руст и Соутер

Глава 15

Две судьбы — Руст и Соутер

Когда 28 мая 1987 г. восемнадцатилетний гражданин Западной Германии приземлился на маленьком спортивном самолете на мосту рядом с Покровским собором, известным больше как храм Василия Блаженного на Красной площади, многие в мире восприняли это с улыбкой. Большинство наших сограждан, оказавшихся поблизости от Руста во время посадки самолета, подумали, что идут съемки фильма и оснований для беспокойства нет. У улыбающегося во весь рот пилота просили автографы. До тех пор, пока не появилась милиция.

Конечно, молодого человека вынуждены были арестовать, сколько бы невинными мотивами он ни руководствовался. Он нарушил советскую границу и советские законы. Для различных властных структур Советского Союза этот эпизод имел гораздо более серьезные последствия.

Во-первых, большую суматоху вызвал тот факт, что Руст проник незамеченным в советское воздушное пространство, которое круглосуточно охраняется силами противовоздушной обороны. На Западе появились спекуляции о том, что полет совпал или был приурочен к празднованию в СССР Дня пограничника, когда бдительность защитников Родины якобы притупилась из-за массовых возлияний.

Это утверждение не соответствует действительности. Именно пограничники первыми зафиксировали нарушение воздушного пространства Рустом, хотя в их компетенцию, строго говоря, входит охрана лишь сухопутных и морских границ.

Один из пунктов ПВО также обнаружил на своих радарах неопознанный объект и незамедлительно сообщил об этом наверх. На запрос об идентификации объекта был дан ответ, что электроника не позволяет это сделать ввиду небольших размеров точки. Вышестоящее начальство предположило, что речь идет о стае птиц, и сняло объект с контроля.

Решение не отслеживать далее полет «птичьей стаи» было серьезной ошибкой ПВО, потому что технический уровень электронной аппаратуры позволяет на том или ином этапе четко определить контуры летательного объекта. Когда самолет Руста приблизился к Смоленску, его обнаружили, и в воздух поднялись самолеты-перехватчики, экипажи которых доложили, что видят перед собой спортивную машину. И что же? Не имея информации о нарушении границы, как можно было заподозрить, что спортивный самолет управляется иностранцем?

В какой-то мере понять поведение сил ПВО можно. Почему они должны были взять под прицел птичью стаю или небольшой объект, военное предназначение которого исключалось? Но за ошибки приходится платить.

Министр обороны маршал И.М.Соколов, последний на действительной службе из плеяды высших офицеров, прошедших вторую мировую войну, был вынужден уйти в отставку. Лично я считаю, что решение о его отставке было слишком суровым. Можно было ограничиться дисциплинарным наказанием нескольких офицеров за служебную халатность. В конце концов маршалы не сидят за радарами и не могут полностью отвечать за события, о которых им даже не доложено. В военных кругах, спецслужбах и среди дипломатов появилось мнение, что Горбачев просто-напросто воспользовался случаем, чтобы избавиться от противника его линии на уступки в вопросах разоружения, прежде всего в стратегической области. День приземления Руста в центре Москвы стал роковым для Соколова.

Серьезной была ситуация и для КГБ. Несмотря на то что полет Руста внешне выглядел невинным и случайным, мы не могли не отрабатывать версию злого умысла. Следственный отдел КГБ занялся делом Руста, а в руководстве Комитета была создана рабочая группа из руководящих работников различных управлений во главе с Чебриковым. Туда входил и я. Все поступавшие сведения проверялись и перепроверялись, с тем чтобы истина была установлена в полном объеме. Запад тоже не остался в стороне, и там была выдвинута версия: полет Руста спланирован в самом Советском Союзе для устранения министра обороны, но это было, конечно, чистой спекуляцией.

Следователь по делу Матиаса Руста Добровольский был мне хорошо знаком как опытный и умный профессионал. Я спросил, что он думает: Руст — авантюрист или он действовал по чьему-то заданию? Как оказалось, наши мнения совпадали: Руст с самого начала давал правдивые показания и действовал в одиночку.

В то же время в следственном деле был один момент, не дававший покоя нашей рабочей группе. В кабине самолета была обнаружена изготовленная в ФРГ очень точная карта части Советского Союза от Ленинграда до Москвы, снабженная грифом «Секретно». Этот факт требовал объяснения. Откуда он ее получил и зачем? Руст заявил, что купил карту в обычном магазине в ФРГ. Наши контрразведчики и следователи не восприняли всерьез это объяснение. Потребовалось вмешательство разведки. «Завтра я представлю вам точно такую же карту», — сказал я Чебрикову. В нашу резидентуру в Бонне была направлена телеграмма с указанием номера карты, названия и адреса) магазина, в котором она была приобретена. Утром аналогичная карта, а также целый ряд других с грифами «Секретно» лежали на моем столе. Я захватил их с собой на встречу со следователями, и сравнение показало полное совпадение с той, что была у Руста.

При дальнейшем расследовании выяснилось, что карты были изготовлены на основе тех, которые существовали в вермахте до и во время второй мировой войны. На них были нанесены даже цели для бомбометания вдоль железной дороги Ленинград—Москва. Секрета они более не представляли, но гриф был сохранен для привлечения покупателей. Таким образом, было доказано, что Руст говорил правду, и дело можно было завершать.

Как известно, Матиас Руст получил довольно мягкий приговор. Находясь в следственном изоляторе Лефортово, он пользовался привилегированным положением. Ввиду своей слабости и нервного перенапряжения он получал дополнительное питание и больше, чем другие, времени на прогулки. Руст держал себя в руках, надеясь на не слишком строгое наказание.

Я рассказал здесь о деле Руста, чтобы показать, как невинная на первый взгляд авантюра одного человека может вызвать сильную головную боль у высшего руководства великой державы.

Другая история, к которой я имел отношение, гораздо серьезнее и сочетает в себе триумф и трагедию. Она касается судьбы американского моряка Майкла Соутера, который в начале 80-х годов служил в частях 6-го флота США, базировавшегося в Средиземном море.

Соутер был фотографом флота и, хотя чин его был невысок, имел доступ к военным документам и картам, размножение которых входило в его задачу. Когда он пришел в советское посольство в одной из западноевропейских стран с просьбой на разрешение переехать, на постоянное жительство в Советский Союз, у консульских работников глаза полезли на лоб. К счастью для нас, с ним побеседовал резидент — опытный разведчик, который знал, как поступить в данном случае.

Выяснилось, что Соутер, единственный сын состоятельных, но находившихся в разводе родителей, разочаровался в американском обществе. Он не мог терпеть несправедливости, с которой сталкивался повседневно. Рано заинтересовавшись коммунистическими идеями, он читал марксистскую литературу, увлекался советской поэзией, особенно В.Маяковским. Соутер решил вырваться из капиталистической системы и поселиться в более справедливом с социальной точки зрения обществе.

Резидент сделал следующее предложение. Если Соутер до завершения своей службы в военно-морских силах США будет сотрудничать с нами, то он получит в дальнейшем со стороны советской разведки всемерную помощь в осуществлении своих намерений. С этим Соутер согласился и стал очень важным источником нашей разведывательной службы.

Мы давали ему задания по добыванию тех документов, которые представляли особый интерес. Он получал инструкции о линии поведения и способах передачи информации. Будучи профессиональным фотографом, Майкл не нуждался в обучении копированию материалов. Самым важным было отработать схему связи, которая позволяла принимать документы в различных странах по мере перемещений 6-го флота.

В течение ряда лет М. Соутер весьма плодотворно работал с нами, что имело огромное значение для правильного понимания глобальной военно-стратегической информации. Он передавал нам практически все, что было нужно, не только о диспозиции американских военно-морских сил, но и по многим другим стратегическим вопросам, которые не удавалось выяснить иным путем. Сведения о перемещениях ядерных подводных лодок были на вес золота.

После завершения службы в Европе Соутера перевели на базу США в Норфолк. В американских вооруженных силах существовала система поддержки тем, кто отслужил по контракту, для поступления на учебу в колледжи. Соутер стал совмещать обучение в колледже с работой раз в неделю на военно-морской базе. Контакт с ним решено было не возобновлять, чтобы не подвергать риску.

В свое время, служа в Италии, Соутер женился на весьма темпераментной и ревнивой девушке. Она постоянно стремилась быть в курсе того, где и с кем встречается Майкл. Сотрудничество с нами требовало от него периодических конспиративных встреч, и ревнивая итальянка начала что-то подозревать. В итоге он счел возможным открыться перед нею и привел жену на одну из встреч с советскими представителями. Ее удовлетворили объяснения и она на время успокоилась.

Однако постепенно охлаждение отношений между супругами привело к разводу. После того как он состоялся, бывшая жена обратилась к офицеру безопасности одного из кораблей 6-го флота США, где ранее служил Майкл, сообщив, что Соутер является советским агентом.

Насколько нам известно, вначале ей не поверили, посчитав выдвинутые обвинения надуманными и продиктованными чувством мести. Однако через некоторое время Соутер стал замечать за собой слежку, что его обеспокоило. В конце концов ему удалось незаметно выехать в Европу и связаться со знакомыми советскими разведчиками. Он обрисовал сложившуюся ситуацию и попросил убежища в Советском Союзе.

Вскоре Соутер оказался в Москве, где его хорошо приняли. Конечно, какое-то время потребовалось для проверки и перепроверки различных данных, и он поначалу постоянно находился в окружении наших людей. В это время В.А.Крючков и я познакомились с ним лично. Я решил представить его Киму Филби, поскольку судьба этих двух разведчиков была в чем-то схожа, и они могли беседовать на родном языке. Мы договорились с Кимом и его женой Руфой и провели вместе с Майклом прекрасный вечер у них дома.

Соутер получил работу в Краснознаменном институте им. Ю.В.Андропова, который готовит кадры офицеров разведки. Там он познакомился с русской преподавательницей, на которой вскоре женился. Новой семейной паре была предоставлена четырехкомнатная квартира в центре Москвы и просторная дача в одном из красивейших уголков Подмосковья. Майкл предпочитал жить на даче. Со временем он научился неплохо говорить по-русски. Внимательно и с живым интересом он следил за изменениями, происходившими в общественной жизни в нашей стране. Советское телевидение сделало интересный телефильм о М.Соутере, где он на примере 6-го флота США рассказал о некоторых реалиях и агрессивности американских стратегических замыслов.

Американцы, узнав о пребывании Соутера в Советском Союзе, затребовали через МИД встречу с ним, очевидно с целью добиться его возвращения или выдачи. Им ответили, что при согласии Соутера такая встреча может быть организована в присутствии советских представителей. Соутеру, в свою очередь, было рекомендовано пойти на встречу и вести себя на ней так, как он сочтет нужным. Большого желания встречаться с официальными американскими лицами у Майкла не было, но он понимал, что это нужно для подтверждения свободы выбора и добровольности его шага. Встреча с американским консулом состоялась. Советские представители в ход беседы не вмешивались. Соутер заявил, что попросил убежища в СССР по своей воле и не имеет намерения возвращаться в США. Американцы убедились, что каких-либо оснований для требования о выдаче им бывшего гражданина нет. Консул вынужден был ограничиться тем, что вручил Майклу свою визитную карточку и предложил позвонить, если тот передумает.

Однажды я спросил у Соутера, не хочет ли он пригласить в гости свою мать. Он переписывался с ней и время от времени направлял видеопленки. Майкл сказал, что давно думает о приглашении, но откладывал этот момент до тех пор, пока достаточно не освоится в нашей стране. Вскоре мать Соутера побывала с мужем в Советском Союзе. Их приезд имел не только личный характер. Были организованы ознакомительные поездки и отдых. Мать пришла к выводу, что ее сын нашел свое счастье в Советском Союзе.

Я неоднократно бывал на даче у Соутера, и казалось, что он живет спокойно и радостно. Он был увлечен литературой и политикой. Но постепенно стало выясняться, что и второй его брак не совсем удачен. Видимо, сказались разница культур, интересов и другие моменты их супружеских отношений.

Летом 1990 года как гром среди ясного неба пришло печальное известие: Майкл Соутер у себя на даче покончил жизнь самоубийством. Ночью он спустился в гараж, сел в автомобиль, закрыл все двери и окна, включил мотор и отравился выхлопными газами. Он оставил на столе две предсмертные записки.

В первой разведчик сообщал жене о своем решении уйти из жизни и просил ее позаботиться о дочери.

Вторая записка адресовалась нам. Майкл просил сохранить о нем память как о честном и порядочном человеке, друге нашей страны.

Он не раскрыл всех мотивов самоубийства. Неудавшийся брак, по-видимому, был одним из факторов. Вторым обстоятельством, вероятно, стало вошедшее в ту пору в моду в нашей стране очернительство советского прошлого. Разрушение созданного десятилетиями и издевательство над идеалами, ради которых Соутер решил так круто изменить свою жизнь, очевидно, стали для него невыносимыми.

Майкл Соутер был похоронен с воинскими почестями на Новокунцевском кладбище в Москве. На похороны приезжала его мать. Прощание происходило в Клубе им. Дзержинского на Лубянке, и сотни офицеров пришли отдать Соутеру последний долг. Для них он стал легендарной личностью. Могила Соутера находится недалеко от могилы Кима Филби. Но если Ким дожил до преклонных лет и умер естественной смертью, то Майкл ушел из жизни в 33 года — в возрасте Христа — и расцвете сил.