Глава XVI. ВОЛЯ СУДЬБЫ
Глава XVI.
ВОЛЯ СУДЬБЫ
Случай правит миром.
Наполеон I
9 февраля 1942 г. солнце взошло в 6:58, возвещая о типичном для Нью-Йорка зимнем дне — ясном, свежем и веселом. Столбик термометра колебался между отметками -4° и 0° С, средняя скорость ветра равнялась 11 м/сек.
Во всем городе рабочие завтракали, целовали на прощание своих жен и отправлялись к гигантскому пассажирскому судну в нижней части 48-й улицы Манхэттена, чтобы продолжить его преобразование в орудие войны.
Фрэнк Трентакоста был одним из них. Этому высокому и сильному человеку с превосходным чувством юмора было тридцать шесть лет. Вместе с женой Джеммой он жил в Бруклине. Фрэнк, дипломированный терапевт, имел несколько частных пациентов, но одновременно с этим тренировал баскетбольную команду колледжа «Сент-Фрэнсис». Джемма тоже работала, но собиралась вскоре уйти с работы ради семьи.
Несколько недель назад се брат Альберт де Марко, работавший водителем на верфях «Тодд», дочерней компании «Драйдок Робинс», смог пристроить мужа своей сестры на «Нормандию» в качестве пожарного наблюдателя за царский еженедельный заработок в 80 долл.
Фрэнк мало рассказывал Джемме о своей новой работе, но то, что она все-таки слышала, ей не нравилось. Он говорил, что на судне царит организационный хаос. Кажется, что рабочие не знают, какие работы и как именно они должны выполнять, многие из них большую часть времени бездельничают. У Джсммы оставались серьезные опасения относительно новой работы мужа.
Около 7:30 утра 9 февраля Трентакоста закончил завтракать, надел куртку и отправился на работу в док. В то же время с судна сходила ночная смена и на свои места заступала дневная. Она состояла из:
- 1759 человек от «Робинса», среди которых был Фрэнк Трентакоста, и 49 других пожарных наблюдателей под началом вице-президента компании Германа Миникина и его помощника Роберта Краузе;
- 675 рабочих от 35 различных субподрядчиков, каждый из которых контролировал только своих людей;
- 456 потенциальных членов команды из ВМФ, среди которых были командир корабля Роберт Коман, капитан Ф.М. Адамс (командир трюмной группы), капитан-лейтенант Клей Маклафлин (командир группы противопожарной защиты), и капитан Филип Ломан (главный механик);
- 282 офицеров и гвардейцев береговой охраны под командованием капитана-лейтенанта Эрла Брукса, включая лейтенанта Джона Германа, который исполнял обязанности главного механика, боцмана Оливера Раля, который исполнял обязанности пожарного наблюдателя, и Морриса Баха, помощника Раля;
- 10 представителей окружного имущественного чиновника третьего округа ВМФ, контролировавших перестройку. Этими людьми командовали капитан-лейтенант Генри Вуд и капитан- лейтенант Макклоски.
Одним словом, на «Нормандии» работало 3182 человека. (Самое большое количество плававших на ней людей составляло 3176 человек летом 1937 г. — 1831 пассажир и команда из 1345 человек.)
Как обычно, на причале № 88 творилось нечто невообразимое. Через тонкий лед Гудзона пробивались баржи и подходили к открытым грузовым портам по левому борту «Нормандии», доставляя различные грузы и материалы. Высоко на судне маляры замазывали гражданскую расцветку труб судна камуфляжной шаровой краской. Под ними сварщики закрывали иллюминаторы стальными заглушками. Другие навешивали под окнами прогулочной палубы свыше полутора сотен надувных спасательных плотиков.
Рабочие продолжали монтаж сложной дистилляционной установки на месте прежнего плавательного бассейна. В недрах судна механики ВМФ освобождали топливные и балластные танки двойного дна для увеличения клиренса судна — вопреки распоряжениям капитана Симмерса — и чистили их. Лючные крышки были уложены стоиками по одной стороне главного машинного отделения.
Другие механики ВМФ отсоединяли валы гребных винтов «Нормандии» и проверяли оборудование. Повсюду рабочие, переходя от одного брандспойта к другому, спешно снимали французские муфты и приспосабливали на их места винтовые муфты гидрантов американского типа.
Тем временем 32 члена предполагаемой команды из ВМФ, назначенные для выполнения задач по пожарному наблюдению два дня назад, встретились с пожарной бригадой береговой охраны, распределили часы вахт и впервые узнали о том, что от них требуется во время дежурств.
В своей конторе, когда-то занятой одним из старших механиков «Нормандии», капитан Ломан беседовал по телефону с рокфеллеровской компанией «Стандард ойл», заказывая 4000 т мазута, — такого количества хватило бы для заполнения полупустых топливных танков «Нормандии». Лейтенант Вуд говорил с Миникином и просил его проследить за срезкой четырех напольных светильников в главном салоне. Мипикин согласился, вызвал начальника сварочных работ Альфонсеса Гейтли и сообщил ему о поставленной задаче. В это время Гейтли наблюдал за более чем 110 сварщиками, работавшими на восьмидесяти точках, и большинство этих работ были важными и ответственными. Работа со светильниками не была здесь на первом месте.
После проверки рабочей зоны в главном салоне Гейтли спустился вниз на палубу «D» к плавательному бассейну, где группа сварщиков работала с дистилляционной установкой, чтобы найти кого-нибудь для резочной работы в салоне. Он выбрал Клемента Деррика, бывшего клерка с Уолл-стрит, ставшего сварщиком.
Деррик и Гейтли вместе возвратились в салон для осмотра рабочей зоны. Здесь требовалось срезать пять предметов: небольшую стальную конструкцию за эстрадой и четыре светильника высотой примерно 4,5 м и около 40 см в диаметре, установленных на полуметровых основаниях. Внутри каждого основания были скрыты вентиляционные трубки, и срез необходимо было сделать по верхней кромке основания.
В дни славы «Нормандии» к этим основаниям крепились круглые сиденья, крытые красным гобеленом, а стальной каркас с декором рифленого стекла работы Лалика подсвечивался изнутри. Теперь от них остались лишь голые стальные конструкции весом около 225 кг.
Все четыре конструкции находились по углам зала. Так как они играют существенную роль в той истории, которая скоро произойдет, присвоим им номера. Конструкция в переднем углу по правому борту будет № 1, конструкция в дальнем углу по правому борту — № 2, в переднем углу по левому борту — № 3 и в дальнем по левому борту — № 4.
Вскоре Гейтли и Деррика в салоне встретил Элиас Нейдл, инспектор пожарных наблюдателей «Робинса». Вместе они сбили в помощь Деррику рабочую команду из девяти человек: Фред Мактроу и Джон Венуто — пожарные наблюдатели; Мелвин Тайтл, Чарлз Коллинз, Энтони Загами и Джон Пануццо — жестянщики; Мартин Коллинз — уборщик; Лерой Роуз — помощник, и еще один помощник по фамилии Пристора.
Гейтли и Деррик определили, как удалить тяжелые каркасы. Кислородно-ацетиленовой горелкой Деррик срежет прямо над основанием две из трех вертикальных планок, формирующих каркас башни. Потом с помощью трех веревок рабочие будут медленно опускать каркас, пока он не примет угол в 90°. Деррик срежет последнюю стальную планку, и отделенную теперь от основания конструкцию можно будет опустить на палубу для окончательной разборки.
Тем временем Нейдл обсуждал противопожарные меры с Мактроу и Венуто. Он велел им смачивать пол вокруг основания конструкции водой, чтобы не загорелся еще сохранившейся здесь сухой паркет. Нейдл предложил одному из пожарных наблюдателей поставить полукруглый металлический щит вокруг основания каркаса, чтобы искры и капли раскаленного металла не вылетали за пределы рабочей зоны. Другой должен был держать асбестовый лист над металлическим щитом как дополнительную предосторожность против бьющих рикошетом искр.
На случай пожара в пределах досягаемости всегда должно было находиться два 11-литровых ведра с водой. Огнетушитель и брандспойт, подключенный к магистральной трубе и готовый к немедленному использованию, тоже могли бы понадобиться, но в этот раз о них почему-то забыли. А пожарный брандспойт главного салона был похоронен под тюками со спасательными жилетами, лежавшими здесь с конца января.
Гейтли и Деррик отправили Роуза с поручением привезти в салон баллоны с ацетиленом и кислородом. Гейтли вышел на Прогулочную палубу возле салона и нашел там ненужный металлический лист, который можно было использовать как искровой щит для Деррика.
Пока сварщики готовились резать конструкции, другие рабочие занимались в главном салоне закаткой коврового покрытия, выбиванием деревянного паркетного пола и укладкой на его место линолеума, который четверо укладчиков тут же раскатывали и клеили на пол. Чтобы линолеум не треснул во время раскатки, помещение прогрели до 24° С. Было жарко, многие работали в рубашках.
Рабочие занимали лишь часть салона. Здесь были свалены 1413 завернутых в пеньковые мешки тюков с капковыми спасательными жилетами; некоторые из них почти касались стальных конструкций светильников по левому борту. Рядом лежали несколько рулонов с ковровым покрытием и линолеумом, два 20-литровых бидона с клеем для него, несколько кресел с матерчатой обивкой и несколько груд содранных паркетин. В переднем конце помещения стоял большой рояль. Сразу за салоном на Прогулочной палубе было сложено 2250 коек с парусиновыми полотнищами, ожидавших распределения в различные помещения судна.
Около 10:30 Деррик и его люди начали срезку конструкции светильника № 1. Они закончили эту операцию вскоре после 11:00 и принялись за каркас № 2. Примерно в 11:20 искра от горелки Деррика упала на клочок бумаги, который тут же загорелся. Лерой Роуз затоптал его ногой. Через несколько минут капитан-лейтенант Скотт, прогуливаясь по салопу, полюбовался на работу укладчиков линолеума, взглянул на сварщиков и ушел.
Незадолго до полудня каркас № 2 был срезан, и все ушли на ленч, право на который было закреплено профсоюзом; главный салон опустел, и стало тихо. Рабочие Деррика и укладчики ленолеума планировали вернуться к работе не ранее 1:00 дня. В этот промежуток времени в салон мог войти кто угодно, там не было ни души.
Тем временем Нейдл приказал Мактроу и Венуто, которые работали с 7:00 утра, прекратить работу до 2:00 дня, а сам ушел на Шлюпочную палубу. Там он попросил Роберта Краузе, помощника Миникипа, послать пару наблюдателей вниз в салон для работы вместе с бригадой Деррика с 1:00 до 2:00 для, пока не вернутся Мактроу и Венуто.
Краузе окинул взглядом Шлюпочную палубу, где снимали шлюпки «Нормандии», и увидел двух пожарных наблюдателей — Джона Фенелли и Уильяма Саломона. Немного смутившись, он велел им отправиться в «главный ресторанный зал» на Прогулочной палубе и следить там за резочными работами до тех пор, пока не возвратятся Мактроу и Венуто.
Фенелли и Саломон не смогли отыскать на Прогулочной палубе «главного ресторанного зала» (это не удивительно: ресторанный зал располагался на палубе «С», то есть четырьмя палубами ниже). Не обнаружив никого с ацетиленовыми горелками ни в одном из помещений на Прогулочной палубе, они подумали, что Краузе ошибся, и решили отправиться на ленч.
Некоторые из рабочей бригады отправились на машине Джека Пануццо во французский ресторан на 48-й улице недалеко от Шестой авеню, куда часто наведывались члены старой команды «Нормандии».
Незадолго до 1:00 дня вернулся Деррик и тут же занялся демонтажом небольшой конструкции возле стойки бара. Он уложил ее на пол, однако завершить резку в одиночку ему не удалось.
Вернувшись, остальные рабочие бригады скинули свои куртки и начали оттаскивать тюки со спасательными жилетами в сторону от конструкции светильника № 3, к левому борту и вперед. Сложив один на другой несколько тюков, они освободили пространство, достаточное, чтобы свободно ходить вокруг.
Спустя несколько минут после 1:00 дня через салон прошел боцман Оливер Раль. Он не заметил ничего выходящего за рамки обычного и удалился. Теперь Деррик перенес свою горелку к светильнику № 3 и принялся за работу, срезая вертикальные каркасы, пока другие рабочие удерживали конструкцию на веревках. Металлический щит возле основания конструкции частично защищал пол от капель расплавленного металла. Чарлз Коллинз держал лист асбеста над металлическим щитом, помогая гасить искры.
Деррик отрезал две из трех стальных планок, с помощью которых конструкция крепилась к основанию, и рабочие начали укладывать каркас на пол. Он был уже почти уложен, когда веревка соскользнула, и конструкция внезапно упала. Она помяла защитный металлический щит, но больше ничего не повредила. Наблюдавший за работой Гейтли снова вышел на Прогулочную палубу и нашел другой кусок металлического листа взамен испорченного.
Между тем команда Деррика начала растаскивать тюки со спасательными жилетами от конструкции № 4, к левому борту и к корме. Было около 2:00 дня, когда через салон прошел капитан Коман. Он заметил Салливана и укладчиков линолеума, но не заметил сварщиков, которые к этому времени были скрыты из виду нагромождением тюков со спасательными жилетами. Голова Комана была занята предстоящей встречей с тыловым адмиралом Эндрюсом, которая должна была состояться примерно через час.
Несколько секунд спустя с затянувшегося ленча в салон вернулись пожарные наблюдатели Мактроу и Венуто. Но, как и капитан Коман, не обнаружив Деррика и его бригады, они возвратились к плавательному бассейну, с работ в котором их отозвали утром. Примерно в это же время в салон заглянули два матроса, сели за рояль и начали играть.
Вскоре после 2:00 дня Деррик запалил ацетиленовую горелку еще раз и принялся резать вертикальные планки каркаса светильника № 4. Возле него не было пожарных наблюдателей. Тем не менее Деррик убедился, что стальной щит на месте, Коллинз держал над ним асбест, а Лерой Роуз смачивал основание конструкции, взяв немного воды из двух почти полных ведер, стоящих неподалеку.
Прислонившись к нескольким тюкам со спасательными жилетами, Деррик срезал первую «ногу» каркаса, затем вторую. Его команда медленно опускала конструкцию на палубу, пока се конец не уперся в рулон с ковровым покрытием. В этот миг в салон зашел лейтенант Вуд, направлявшийся в другую часть судна. Он посмотрел на светильник № 4, где Деррик зажигал свою горелку для заключительной резки.
— Ладно, ребята, — сказал Вуд, — срубите эту старую яблоню, — и пошел дальше.
Около 2:30 дня на палубе «А» капитан Коман столкнулся с рабочим Энсином Хемби, который разговаривал со старпомом Адамсом. Коман попросил их указать путь к трапу палубы «С», где его ждал шофер. Через несколько минут Коман сел в ожидавшую его машину.
— В штаб-квартиру Третьего округа ВМФ, Чёрч-стрит 90, — приказал он водителю.
Наверху в салоне Деррик срезал последнюю часть крепления, связывавшего корпус светильника с основанием. Его команда стояла наготове с веревками в руках, ожидая, когда можно будет опустить башню на пол; некоторые рабочие взгромоздились на кучу тюков со спасательными жилетами.
В последние секунды резки Чарлз Коллинз, восемнадцатилетний мальчик из Бруклина, самый молодой рабочий бригады, заметил, как в один из тюков, который ближе всех находился к горелке Деррика и к основанию срезаемой конструкции, попала маленькая искра.
— Пожар! — закричал он. — Пожар! Было около 2:37 дня.
Прежде чем слова слетели с уст Коллинза, пламя, «подкормленное» горячим воздухом из трубок вентиляции в основании конструкции, охватило ворсистую поверхность нескольких обернутых мешковиной тюков, валявшихся рядом. Все рабочие, находившиеся поблизости, бросились сбивать пламя куртками, свитерами, кусками ковра, асбестовыми листами — даже голыми руками. Деррик погасил горелку и тоже принялся за дело. На помощь поспешили укладчики линолеума и плотники.
Тем временем огонь прыгал с тюка на тюк, как по сухой траве. Пеньковое волокно не требовало никакого нагрева, оно воспламенялось от одного лишь прикосновения пламени. Наконец Лерой Роуз вспомнил о двух стоявших у стены ведрах с водой. Он побежал и немедленно споткнулся об одно из ведер, опрокинув его. Чертыхаясь, Роуз поднял другое ведро и огляделся вокруг, прицеливаясь, куда лучше всего вылить воду. Между ним и огнем стоял человек с широко расставленными ногами, и курткой пытался сбить пламя. Роуз плеснул воду — и промахнулся, намочив только его брюки.
Кто-то стал отбрасывать подальше от огня тюки, которые еще не успели загореться. Несколько тюков удалось благополучно отбросить в свободное от огня место, но один, брошенный не очень далеко, раскрылся в сердце гигантского костра, разбрасывая загоревшиеся жилеты по всему помещению.
Увидев, что огонь приближается к ним, Гейтли с помощником выхватили брандспойт, заваленный тюками, подключили его к стенной магистральной трубе на променаде левого борта и направили на огонь штуцер, который выпустил лишь тонкую струйку ржавой воды.
Другие рабочие обнаружили пожарный рукав на променаде правого борта. Он изверг ведро воды и иссяк. Нашли еще один брандспойт в курительном салоне, расположенном впереди главного, но у него были французские фитинги, а все настенные разъемы, расположенные вблизи салона, уже были переделаны под фитинги американского типа.
Один из матросов отыскал огнетушитель в пожарном шкафу неподалеку и принес его. Как он ни старался, огнетушитель не срабатывал, и матрос с досадой швырнул его на палубу. В это время Вуд услышал шум, прибежал назад в салон и начал выкрикивать приказания.
— Не будьте идиотом! — гаркнул Салливан. — Вам не справиться с пожаром. Черт побери, вызывайте городских пожарных!
Указав Коману путь к трапу палубы «С», Адамс и Хемби поднялись на два лестничных пролета на Прогулочную палубу и повернули в сторону кормы, направляясь к каютам механиков. Они вошли в салон через дверь правого борта и тут же остолбенели от неистово бушевавшего здесь пожара.
— Вернитесь вниз, в носовую часть палубы «А», и включите сигнал тревоги, — приказал Хемби старпом Адаме, а сам побежал за огнетушителями.
Примерно в это же время пожарный патрульный из береговой охраны, молодой и неопытный новичок, услышал вопли рабочих «Робинса» из салона. Он пошел в расположенный неподалеку театр «Нормандии», поднял телефонную трубку, позвонил на центральный судовой пожарный пункт и сообщил о пожаре в главном салоне тому, кто ответил, — гвардейцу по фамилии Мартин.
Мартин безуспешно попытался найти своего начальника Морриса Баха. Чтобы ускорить дело, он отправил посыльного в квартиры пожарной бригады с сообщением о пожаре. Потом Мартин позвонил на мостик и спросил находившегося там гвардейца, кто отвечает за включение сигнала тревога. Через несколько секунд гвардеец позвонил с мостика.
— Где находится рубильник тревоги? — спросил он. — Я не могу его найти.
Было 2:42 дня. Огонь бушевал уже почти пять минут.
Капитан-лейтенант Скотт находился в своей конторе, когда туда ворвался рабочий «Робинса».
В главном салоне пожар, — крикнул он военно-морскому инспектору.
Сильный? — спросил Скотт.
— Думаю, да, — ответил рабочий, задыхаясь от бега. Скотт выбежал из конторы, чтобы самому оцепить положение.
Между тем Хемби, выполняя приказ Адамса, бежал по судну, сообщая о пожаре каждому встречному. Капитан-лейтенант Макклоски, один из троих помощников Скотта, побежал вниз на палубу «D», чтобы отключить вентиляционную систему. Затем он бросился наверх в салон, чтобы отключить электропроводку и предотвратить короткие замыкания и возможные новые возгорания.
Лейтенант Джон Герман услышал о пожаре и направился в машинное отделение. Там он включил пожарные насосы и приказал поднять давление воды в пожарной магистрали. К этому времени весь салон уже был охвачен огнем, плотный, едкий дым заполнял все помещение. К счастью, кто-то догадался закрыть двери в обоих концах главного салона настолько, насколько позволял валявшийся здесь различный мусор, рулоны линолеума и коврового покрытия. Оба набора дверей рассчитывались на несгораемость, так что была надежда, что они удержат огонь от дальнейшего распространения на соседние помещения.
Когда Скотт увидел огонь, он приказал одному из своих людей включить городскую пожарную тревогу с пирса. Затем он нашел Миникина и приказал вывести всех рабочих с судна. На пути к Миникину Скотт столкнулся с Бруксом, который метался по салону в попытках собрать своих людей, но каждый раз отбегал назад из-за плотного дыма.
Примерно в это время в салоп ворвался Оливер Раль и, увидев бушевавшее пламя, со всех ног побежал на мостик. Он забыл или не знал о том, что главный сигнал пожарной тревоги был отключен, и бросился к выключателю, ударив по нему кулаком. Ничего не произошло. Он снова и снова пытался включить тревогу, но ничего не получалось. Кипя негодованием, он рванул дверцу главного пожарного шкафа на Главной палубе и начал раздавать огнетушители каждому, кто их брал. В этот миг прибежал его помощник Бах, и Раль перепоручил выдачу огнетушителей ему. Сам он побежал по трапу и крикнул полицейскому на причале, чтобы тот дал городскую пожарную тревогу.
Двери, ведущие в курительный салон, прогорели и рухнули. Огонь начал пожирать в курительном салоне всё, что могло горсть, и продвигался к корме в направлении ресторана-гриль. Однако двери между салопом и галереей еще держались.
На пирсе полисмен заметил моряка, кричащего с трапа.
На лайнере пожар! — кричал моряк. — Можете дать тревогу?
Сейчас! — ответил полисмен.
Он подбежал к местной коробке пожарной тревоги, находившейся в центральной части пирса, и дернул ручку. Почти в тот же миг матрос Карран, гвардеец береговой охраны, позвонил в городской отдел пожарной охраны Нью-Йорка с телефонного аппарата из конторы КЖТ на причале № 88 и сообщил о пожаре. Теперь было уже 2:49 дня. С начала пожара прошло около двенадцати минут.
Отдел пожарной охраны Нью-Йорка, получив тревогу, немедленно направил к судну четыре моторизованнае бригады, состоящие из двух грузовиков с баграми и лестницами, одного пожарного бота во главе с двумя батальонными комиссарами.
Тем временем капитан Скотт собрал нескольких человек и повел их на очистку пирса от хлама, чтобы пожарные машины смогли как можно ближе подъехать к судну. В 2:51 прибыли первые из них; пожарные спрыгивали на землю еще до того, как они полностью останавливались, раскатывали рукава и подключали их к магистральным трубам на 12-й авеню.
Где пожар? — спросил Скотта начальник одного из батальонов.
Пойдемте, — ответил военно-морской инспектор, — я проведу вас к нему. Пожарные пошли на «Нормандию» за Скоттом и потащили шланги за собой.
Кто-то наконец догадался позвонить в штаб-квартиру Третьего округа ВМФ и сообщить о пожаре контр-адмиралу Эндрюсу, ожидавшему прихода Комана и Симмерса.
Насколько он опасен? — спросил он звонившего.
Я сказал бы, что он неуправляемый.
Что случилось? Чем он был вызван? Это диверсия?
Сэр, никто не знает точно. Это могла быть и диверсия, и несчастный случай во время сварки.
Буду через несколько минут, — сказал Эндрюс. Поручив своему помощнику информировать о случившемся адмирала Старка в Вашингтоне, он выбежал из здания и приказал водителю доставить его на пирс № 88. Так он впервые увидит «Нормандию» вблизи.
Контр-адмирал не имел никаких собственных планов относительно «Нормандии». Так как он был большим начальником, Симмерс фактически получал приказы напрямую от Судового бюро и никогда даже не обсуждал проблемы судна с Эндрюсом. С другой же стороны, «Нормандия» находилась под юрисдикцией третьего округа ВМФ, и за нее отвечал Эндрюс — особенно если что-то шло не так, — поэтому он бросил все и отправился к месту событий.
Пока Эндрюс ехал к пирсу № 88, Герман Миникин был на мостике и говорил по той же самой системе громкой связи, которая когда-то приказывала «всем посетителям и провожающим сойти на берег»:
— Всем убраться с судна, — объявил Миникин. — На судне пожар, и мы хотим, чтобы все сошли на берег. Идите к ближайшему трапу, но не бегите.
Возможно, это объявление и спасло чьи-то жизни, так как на судне с размерами «Нормандии» многие рабочие просто не ведали о происходящем, но это же самое объявление привело многих в замешательство. Каждый на борту, включая команды пожарных патрулей, полагали, что оно относится именно к ним. В результате многие из нужных в борьбе с огнем людей стали прорываться к сходням. Начался массовый беспорядок. Тысячи гражданских рабочих, матросов береговой охраны и членов будущей команды хлынули на те же трапы, по которым поднимались пожарные. Мгновенно возникла пробка.
В другом месте судна, в каютах будущею экипажа от ВМФ, объявление Миникина вызвало почти панику. Около семидесяти пяти моряков вообще проспали бы приказ об эвакуации, если бы не один молодой старшина, охранявший кубрик. Он тут же принялся будить своих товарищей, приказывая им покинуть судно. Некоторых из этих вконец напуганных «моряков» — вчерашних мальчишек — объявление повергло в истерику. Но постепенно они успокоились и, держась за руки, спотыкаясь, прошли сквозь дым, поднялись вверх по лестнице и в полной безопасности спустились по трапу.
Примерно в 2:55 прибыл первый городской пожарный бот, «Джеймс Дюэйн». Он пропыхтел вверх по реке от своего причала на 35-й улице за шесть минут. Его брандспойты начали поливать левый борт «Нормандии» раньше, чем вода стала физически достигать борта лайнера, и прежде, чем береговые пожарные смогли приступить к тушению пожара.
В доме № 90 но Черч-стрит Коман захватил Симмерса, и они вместе направились к конторе адмирала Эндрюса, решив убедить своего начальника поддержать их в вопросе об отсрочке отплытия «Нормандии». Каково же было их изумление, когда они узнали, что их начальник совсем недавно покинул здание, так как на борту «Нормандии» серьезный пожар. Они поехали к ней на автомобиле Комана.
Огонь полностью вышел из-под контроля: уже горела прекрасная деревянная обшивка курительного салона, а затем огонь понесся по главной лестнице в ресторан-гриль. В это же самое время от жара полопались стекла огромных окон главного салона, и огненные языки начали лизать 2250 коек с парусиновыми полотнищами, сложенных по левому и правому бортам Прогулочной палубы, а также в се передней части.
До начала пожара в машинном отделении толпилась масса народа. Рабочие «Робинса», гвардейцы береговой охраны и члены будущей команды из ВМФ чистили топливные и балластные танки, генераторы и вспомогательные машины. Неожиданно из динамиков прогремел голос Миникина, предписывая «всем оставить судно». Однако выйти из машинного отделения было не так-то просто. Здесь работали котлы, генераторы и моторы, обеспечивая питание судовому освещению, отоплению, насосам, автоматическим водонепроницаемым дверям и прочему электротехническому оборудованию. Его нельзя было просто бросить в работающем состоянии, его следовало аккуратно выключить.
Рабочие «Робинса», отключив некоторые вспомогательные агрегаты, стали выбираться наверх. Они оставили котлы в рабочем состоянии, полагая, что за ними проследят гвардейцы береговой охраны. Через необъятные дымовые трубы теперь уже и сюда, вниз, начало затягивать едкий дым пожара.
Капитан Ломан и лейтенант Герман вместе появились на Машинной палубе за пару минут до 3:00 дня. К ним подошел Макклоски, они втроем обсудили создавшуюся ситуацию и решили, что у них нет другого выбора, кроме как потушить топки и выключить двигатели. Они отдали приказ об этом, полагая, что вскоре пожар удастся потушить и они вернутся в машинное отделение, чтобы вновь запустить оборудование в работу.
В котлах имелось достаточное количество пара для удержания генераторов и насосов «Нормандии» в работающем состоянии от пятнадцати до двадцати минут. По истечении этого времени всё остановится и погрузится во тьму.
К этому времени от судна тянулась толстая полоса плотного черного дыма, двигаясь на Манхэттен под сильный северо-западный ветер. Четко различимый в тот ясный и холодный февральский понедельник дым начал привлекать внимание миллионов горожан.
В Вашингтоне командующему военно-морскими операциями адмиралу Старку позвонили из нью-йоркской конторы адмирала Эндрюса и сообщили о пожаре на «Нормандии». Старк отменил свою встречу с адмиралом Ван-Кереном. Вопрос об отсрочке был теперь излишним.
Примерно в 3:00 загорелись койки с парусиновыми полотнищами на Прогулочной палубе. Огонь прорвался вперед через каюты офицеров, загудел в тире, солярии, радиорубке, в капитанской квартире и на мостике. Разогретый огнем, взорвался кислородный баллон Деррика. Еще через несколько минут то же самое произошло с кислородными баллонами, склад которых размещался на Шлюпочной палубе.
Наземным пожарным командам понадобилось много времени на подготовку своих брандспойтов, которые тянули на длинные расстояния от улицы, пирса или пожарных ботов. На трапах пожарным пришлось сражаться со спускавшимися по ним рабочими «Робинса», а затем пробираться по незнакомому судну к очагу огня..
У пожарных ботов не было подобных трудностей. Вот почему гораздо большее количество воды — большее на сотни тонн — лилось на левый борт «Нормандии», чем на правый, причальный борт. Уже опираясь днищем на затянутое илом дно причального бассейна, «Нормандия» начала медленно, но ощутимо крениться от причала.
Теперь огнем уже была охвачена большая часть Прогулочной палубы, и он быстро продвигался к Шлюпочной и Солнечной палубам. Начальник пожарного батальона осознавал: если пожар не будет потушен быстро, он легко перекинется на пирс и дальше — вниз по побережью Манхэттена. Поэтому последовал второй сигнал тревоги. Еще четыре пожарные бригады и еще один пожарный бот, водонапорная башня и спасательная команда с заместителем начальника батальона выступили на пожар.
В 3:02, по приказу начальника батальона, снова была дана тревога. На нее отозвались пять дополнительных бригад, третий пожарный бот, багорно-лестничная команда, другой батальонный начальник и его помощник Маккарти. Поднятые по тревоге моторизованные команды рассредоточились по Манхэттену, чтобы защитить его от нависшей угрозы.
Примерно в это время на пирс № 88 прибыл адмирал Эндрюс. Представшее его взору подтвердило самые худшие опасения — горела вся надстройка «Нормандии». На причале царил полный беспорядок; казалось, что здесь никто не командовал.
Сразу же после прибытия Эндрюса на пирс влетела полицейская машина с ревущей сиреной. Из нее выскочил чрезвычайный уполномоченный полиции Нью-Йорка Льюис Валентайн, старший инспектор Луис Костама и заместитель старшего инспектора Джон Конуэй. Капитан береговой охраны Джон Бейлиз, который привел на борт «Нормандии» первое отделение гвардейцев в мае 1941 г., прибыл вскоре после этого.
Почти вслед за ними прибыли еще четыре отвратительно завывающие пожарные машины, спасательный грузовик, водонапорная башня и начальник пожарной охраны Томас Брофи — все были вызваны второй тревогой.
В другой части Манхэттена оставшиеся в США бывший капитан лайнера Ле Юэд, второй капитан Рсмон Аньире и несколько офицеров из команды «Нормандии» услышали сообщения о трагедии и помчались к океанским причалам, чтобы помочь всем, чем могли.
В это время Фьорелло Ла-Гуардиа, мэр города Нью-Йорка, выступал по радио с предвыборной речью. Но когда кто-то передал мэру записку о пожаре, он резко оборвал свое выступление и понесся на причал № 88. Сотни менее известных ньюйоркцев, которых привлекли облака дыма и перезвон пожарных машин, тоже отправились поглазеть на пожар.
Суета нарастала. В головную часть причала с визгом вкатились еще пять пожарных машин и еще одна лестничная установка (в ответ на третью тревогу) — их сирены умножили общий гвалт и сумятицу. Эту команду сопровождал помощник старшего пожарного Нью-Йорка Джон Маккарти.
Внутри судна царила такая же неразбериха, как и на причале: сотни гражданских рабочих, матросов береговой охраны и служащих ВМФ, наполовину ослепшие от дыма, пытались пробраться по незнакомым коридорам судна, сжимая в руках пояс впереди идущего.
Как только кашляющие, с прокопченными от дыма лицами рабочие «Нормандии» спускались с судна, их отправляли в контору КЖТ на причале, где их допрашивали адмирал Эндрюс, полицейский уполномоченный Валентайн и двое других чиновников, недавно прибывших к месту происшествия: П.И. Фоксуорт, агент ФБР, отвечавший за нью-йоркский департамент, и окружной прокурор Фрэнк Хоган.
ФБР и контора окружного прокурора определенно подозревали диверсию. Большинство официальных лиц на месте происшествия боялись, что их обвинят в этом бедствии, как не обеспечивших должный уровень безопасности.
За несколько минут на командном пункте были опрошены Гейтли, Деррик и большая часть той рабочей бригады, которая резала светильники, а также большинство укладчиков линолеума и плотников, работавших в главном салоне до возникновения пожара. Все они рассказывали почти одно и то же.
Косвенных свидетелей опрашивали бегло. Многие из них собрались в барах по соседству, чтобы рассказать о пожаре или позвонить родственникам. Однако не всех, кто спустился вниз по сходням «Нормандии», удавалось допросить: многие были обожжены или отравлены дымом. Некоторые находились в глубоком шоке, их мокрая одежда примерзла к коже. Кое-кого без сознания выносили с судна товарищи и доставляли в береговой конец причала, где был развернут пункт первой помощи.
В больнице «Бельвю» звучали серийные удары больничного гонга: он ударял по семь раз, извещая город о разразившейся катастрофе. Вскоре к причалу № 88 понеслись машины «скорой помощи» не только из «Бельвю», но и из городской больницы Нью-Йорка, клиники Рузвельта, Военно-морского госпиталя в Нейви-ярд, больниц Сен-Винсент и Ленокс-хилл. Всего к месту катастрофы выехало 24 машины с 75-ю докторами и 85-ю медсестрами и санитарами.
В конечном счете причал № 92 — американская «родина» «Куин Мэри» и «Куин Элизабет» — были превращены в эвакогоспиталь. Пострадавших, включая тех, кто надышался дыма, приводили сюда и укладывали под одеяла в койки под покровительство Красного Креста. Доктора и медсестры со слезами на красных от едкого дыма глазах, вытащили более пятидесяти человек, которые спрыгнули с борта судна в ледяной Гудзон. Они делали искусственное дыхание пострадавшим от дыма и перевязывали обожженных, отправляя пострадавших более серьезно в больницы. Одна за другой санитарные машины, сквозь клубки перепутавшихся шлангов, добирались до головной оконечности пирса, забирали пострадавших рабочих и уезжали под крики полисменов, пытавшихся расчистить путь среди других рабочих и зевак.
Пожарные колокола и сирены, вой ревунов машин «скорой помощи», плотный едкий дым, толпы народа, километровые пожарные рукава, раскатанные вдоль улиц, и замерзающие брызги брандспойтов, создавали кошмарное зрелище.
Помощник начальника пожарной охраны Джон Маккарти, самый высокий чин отдела пожарной охраны на месте происшествия, дал четвертую тревогу. В ответ на нее выехали еще пять бригад, еще одна лестничная установка и лично Патрик Уолш, чрезвычайный пожарный уполномоченный города Нью-Йорка. Часы на почерневшем от копоти ходовом мостике «Нормандии» показывали 3:12 дня. Огонь бушевал уже приблизительно тридцать пять минут.
В это время к доку подошел пожарный бот «Джон Дж. Харви», поднявшийся вверх по Гудзону от своего причала на Блумфилд-стрит. Включив дизель-насос, он занял позицию у миделя на левом борту горящего парохода. Потоки воды от него еще больше увеличили дисбаланс между водой, попавшей на правый и левый борта «Нормандии». Соревнование между пожарными буксирами и машинами с большим опережением выигрывали первые.
Несколько геройских поступков совершил жестянщик Джек Пануццо из злосчастной бригады Деррика. Как только огонь полностью вышел из под контроля, он побежал в номер «Довиль» на Солнечной палубе, где без толку болтались несколько гражданских рабочих. Он разбудил их и бегом отправил с судна. Пануццо вернулся в салон как раз вовремя, когда от отравления дымом без сознания упал Чарлз Коллинз. Он на спине вынес молодого парня на берег и снова возвратился в огненный ад.
«Я возвращался трижды, — вспоминал он позже. — И каждый разя кого-нибудь находил. Когда я вернулся туда в четвертый раз, огонь уже подпалил одежду упавшего в обморок парня, и я вытянул его оттуда».
В свою пятую вылазку на горящую «Нормандию» Пануццо сам задохнулся от дыма. Он был без сознания, когда другой жестянщик, Джо Риардон, споткнулся об него, подобрал и вынес на пирс. Его привезли в больницу, привели в чувство и приказали отправляться домой. Вместо этого он снова пришел на причал и еще четырежды поднимался на судно, каждый раз вынося оттуда моряка или рабочего.
Жена Пануццо услышала о пожаре в магазине и немедленно отправилась на метро домой. Включив радио, подобно сотням других жен в тот день, много раз перезванивала в конторы «Робинса» и ВМФ. «Я никогда больше не буду верить радио, — скажет она позже. — Они продолжали сообщать: "Чрезвычайное происшествие! Сотни рабочих попали в ловушку внутри судна! Это — как топка. Все погибли!" Я не могла добиться ничего от тех, кому звонила, Яне знала, сгорел Джек или нет, пока он не вернулся домой в одиннадцать часов вечера».
К 3:15 огонь почти выпотрошил надстройку «Нормандии», ее три верхние палубы. Громадные холлы, салоны и рестораны, однажды сделавшие ее знаменитой, сгорели дотла. Чудом остался нетронутым огнем лишь судовой театр.
Примерно в это время судовые генераторы исчерпали последние запасы пара и, завывая, остановились. Повсюду на судне свет замигал и погас, оставляя всех находившихся на судне, в том числе и пожарных, в кромешной тьме. Лифты тоже обесточились и встали. Остановились часы, равно как и насосы, обеспечивавшие водяное давление для пожарных брандспойтов.
Отказ электроснабжения обесточил и дренажную систему «Нормандии» типа «Горовиц». Она представляла собой сеть трубопроводов, через которую спускались за борт все излишки воды: из корпусного дренажа, гальюнов, ванных и умывален, даже вода от волн, разбивавшихся о судно во время плавания в штормах. Этот тип дренажа являлся развитием устройства старомодных шпигатов и, в отличие от последних, работал под воздушным давлением, которое обеспечивали вспомогательные котлы лайнера. Естественно, что после остановки генераторов дренаж уже не мог «сдуть» за борт сотни тонн воды, залитой на судно пожарными ботами с дока и пожарными машинами с пирса.
В тот момент, когда погас свет, электрик Джон Пайл вместе с товарищем работал в районе форпика. Они еще не знали о пожаре. Пайл вспоминал:
«Вдруг погасло освещение. Служащих верфи предупредили, что в случае отключения освещения мы должны были оставаться там, где находились. Мы стали звонить наверх, чтобы привлечь к себе хоть чье-то внимание. Примерно через пятнадцать минут кто-то все-таки позвонил сверху и спросил: "Кто-нибудь есть внизу?" Мы ответили, и голос сказал, что мы должны выбраться оттуда и покинуть судно. Мы с трудом сумели вскарабкаться и выйти на Главную палубу обходными путями. Именно там мы впервые увидели дым и поняли, что на борту судна пожар».
Поток рабочих по сходням «Нормандии» не ослабевал: три трапа вели на нижний этаж причала и еще три — на средний. Однако более 200 человек не смогли добраться ни до одного из них, попав в ловушку под карапасной палубой «Нормандии» недалеко от носовой оконечности: путь отступления отрезал огонь. Для спасения этих людей пожарные развернули две 26-метровые лестницы и прислонили их к знаменитой носовой оконечности. По ним начали медленно спускаться рабочие, оказавшиеся в западне форпика. Некоторых, сильно обожженных или наглотавшихся дыма, несли вниз их товарищи.
В то же время пять экстренных полицейских отрядов, всего примерно 100 человек, растворились во тьме внутри судна с карманными фонарями в руках, разыскивая людей, которые могли оказаться в ловушке внизу. Удалось обнаружить несколько десятков человек, большинство которых отравились дымом. Их старательно перенесли на палубу, опустили на причал и отвезли в больницы на «скорых».
Около 3:20 в док «Нормандии» прибыли два портовых пожарных буксира и повернули свои брандспойты к се левому борту, добавив свои потоки к мощным водяным струям «Джеймса Дюэйна» и «Джона Дж. Харви». Огромное количество воды, прибывающее от пожарных ботов, возымело свое действие. Крен «Нормандии» на левый борт заметно увеличился. Поскольку она наклонялась медленно, сходни сантиметр за сантиметром отодвигались от пирса, пока наконец не оторвались от борта и не упали с грохотом возле казавшегося отвесным черного корпуса судна.
Вскоре трапы вновь укрепили на причале, но этот несчастный случай обратил внимание всех на крен «Нормандии», и Скотт решил проверить швартовы. Еще утром они болтались, но теперь были натянуты, словно рояльные струны. Из предосторожности Скотт бросил еще несколько перлиней, намотав их на стальные швартовные тумбы, которые, подобно огромным коренным зубам, покоились на цементном полу причала № 88.
Толпы любопытных зевак столпились на 12-й авеню, вызывая напряжение полиции, которая стремилась оттеснить их от пирса. Уполномоченный Валентайн вызвал подкрепление.
Одна группа пришла сюда не для того, чтобы глупо таращить глаза, а для того, чтобы помочь. Это были Ле Юэд и члены бывшей команды «Нормандии», опытные матросы, приехавшие сюда из гостиницы «Бристоль» на Западной 48-й улице, где они жили. Они очень хотели помочь, но им никак не удавалось прорваться через полицейский кордон.
Среди тех, кто смог пробраться через него, оказался Грэм Макнами, известный обозреватель NBC, и Клей Морган, рекламный агент «Френч Лайн». Теперь он был помощником президента NBC. Микрофон установили прямо возле головы пирса, и диктор с приятным голосом начал вести передачу, которая транслировалась на всю Америку, прервав послеобеденные «мыльные оперы», описывая трагедию в духе, напоминающем известную радиопередачу о катастрофе «Гинденбурга». Над огромным горящим судном кружили самолеты береговой охраны и ВМФ, фотографируя сцену гибели корабля.
На место происшествия прибыли еще пять пожарных машин и лестничное устройство в сопровождении самого высокого чина пожарной охраны Нью-Йорка, чрезвычайного уполномоченного Патрика Уолша. Затем приехали мэр Ла-Гуардиа, как всегда в вельветовом черном плаще с меховым воротником, в черной фетровой шляпе, а также капитаны Роберт Коман и Клейтон Симмерс.
Симмерс и Коман, вглядываясь сквозь дым, посмотрели на лайнер, а потом на пожарные боты за ним. Четыре из них, каждый с несколькими форсунками, заливали «Нормандию» водой, часть которой бесполезно стекала по подоконникам окон Прогулочной палубы.
Симмерса, хорошо изучившего характеристики остойчивости «Нормандии», взволновал факт присутствия на борту тяжелой, свободно плещущейся там воды. Он припомнил два случая: пожар «Европы» в конце 1920-х гг., когда огромный лайнер спасли от опрокидывания только благодаря открытию кингстонов и затоплению прямо у причала, и пожар «Парижа» в 1937-м, который закончился гибелью этого прекрасного судна. Неужели «Нормандии» грозит что-то подобное?
На командном пункте никто не хотел принимать на себя всю ответственность. Уолш предложил себя в качестве ответственного за борьбу с огнем, Валентайн чувствовал себя ответственным за поддержание общественного порядка. Но никто, казалось, не хотел нести ответственность за «Нормандию» в целом. Каждый, оказавшийся на месте происшествия, начиная от адмирала Эндрюса и кончая самым последним штатским, старался избежать ответственности за случившееся несчастье.
И все же один человек набрался смелости и решил взять на себя командование в данной ситуации. Наблюдая за конверсией, капитан Симмерс детально изучил планы и чертежи проекта «Нормандии». Пожар не слишком беспокоил Симмерса, так как он знал об истинном размере ущерба, причиненного пожаром: как ни широко распространился огонь, ущерб был, по существу, поверхностным. Пока помещения машинного отделения оставались нетронутыми, судно можно быстро восстановить и переоснастить. В сложившихся условиях пожар имел и «хорошую сторону», так как позволял провести на судне более обширные изменения, лучше приспособить его к выполнению транспортных задач — удалить надстройку, обеспечив судну большую остойчивость.
Единственное, что беспокоило Симмерса, — крен «Нормандии». Он сумел убедить других офицеров в серьезности этого момента. Было около 3:25 дня, после начала пожара прошло уже примерно сорок пять минут.
Симмерса удивляло, что корабль кренится, несмотря на водяной балласт и топливо в танках двойного дна, которые по всем расчетам должны были стать противовесом воде, разлившейся над ними. Старпом Ломан объяснил ему, что танки по обоим бортам были слиты для очистных работ.
Раздраженный тем, что его распоряжения не выполняются, Симмерс приказал немедленно заполнить танки, используя для этого пожарные брандспойты. Но комиссар Уолш заметил, что танки находятся глубоко внутри судна. Рукава туда не дотянуть. Герман тоже «обрадовал» Симмерса, сообщив, что у танков нет лючных крышек. Это исключало возможность заполнения танков, расположенных по задранному теперь борту судна. Симмерс предложил вернуть крышки назад, но Герман ответил, что из-за густого дыма это невозможно сделать.
Помня о пожаре «Европы», адмирал Эндрюс поднял вопрос о кингстонах «Нормандии». Герман сказал, что для этого потребуется пробраться в недра судна и открыть забортные клапаны. Капитан Ле Юэд напомнил, что на «Нормандии» было 29 кингстонов. Обученная команда могла бы открыть их быстро и одновременно. Он высказал свои сомнения относительно возможности выполнения этого служащими береговой охраны или ВМФ даже при отсутствии дыма.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.