Астрономия: форпост Христа и европейского историцизма

Астрономия: форпост Христа и европейского историцизма

Считается, что с незапамятных времен [195] образованные китайцы занимались астрономией, преследуя при этом мистические или религиозные цели. При этом для них были важны не столько календарные, практические вопросы (например, когда крестьянам следует начинать сев), сколько определение благоприятных и неблагоприятных дней. Этим интересовались все – от императора до последнего простолюдина. С гороскопом сверяли и время закладки первого камня в строящемся доме, и устроение праздников, и всю свою жизнь. При дворе китайского императора нес службу штат астрологов, в чьи обязанности входило и составление прогноза погоды. Если прогноз оказывался неточен (например, не предупреждал о солнечном затмении [196]), народ считал, что император слаб: кому же и знать о готовящемся природном катаклизме, как не Посланнику Неба.

К сожалению, астрономические сведения, содержащиеся в китайских хрониках [197], не пригодны для научного анализа: они почти никогда не содержат данных наблюдений, но по большей части – вычисленные даты. Это скорее астрология, нежели астрономия.

Приблизительно с 1351 года исламские чиновники, явившиеся в некотором роде реформаторами китайского календаря, занимаются приведением в порядок императорских хроник. Кстати, очень важная дата (Маркс, 1996а): за четыре года до этого в Центральной Азии должна была произойти неслыханная катастрофа, последствия которой отозвались и в Европе в виде «черной смерти», или чумы. Все китайские календарные даты, предшествовавшие катастрофе, можно рассматривать как ретроспективный вымысел [198]

Одной из причин заката династии Мин и самоубийства последнего императора называют неумение придворных астрономов правильно рассчитать календарь. Наверное, мусульмане, передававшие опыт китайским коллегам, работали в последние годы небрежно: календарные затмения никак не хотели совпадать с природными.

В правление последнего императора династии Мин и началась миссия иезуитов в Китае. Утонченные интеллектуалы со всей Европы, формально находясь под дипломатической защитой Португалии, они, фактически каждодневно, рисковали жизнью, распространяли в Срединной империи католическую веру [199]. Незаурядные знания в области математики, геодезии и астрономии снискали им почет и уважение в аристократических кругах китайского общества; некоторых иезуитов приглашали на службу при дворе китайского императора, и «первым среди равных» был Матео Риччи, прибывший в Китай в 1583 году (рис. 43). Он познакомил китайцев с новой моделью Солнечной системы, принятой в то время в Европе. В календарных расчетах Матео Риччи всегда оказывался точнее, чем его придворные конкуренты. Кстати, упоминавшийся в предыдущем разделе Терренц состоял в переписке с Кеплером и советовался с ним по вопросам астрономии.

Таким образом, иезуиты непосредственно участвовали в процессе упорядочения китайского времяисчисления [200], а с 1611 года – помогали составлять годовые гороскопы. Для уточнения расчетов Сабатину де Урсису и Жану Путориа пришлось определять градус долготы Пекина, что оказалось совсем не простым делом: китайцы об этих материях не имели ни малейшего представления.

В те времена в китайском языке не было слова «христианство»; говорили просто – астрология, небесное учение. Китайские аристократы вряд ли даже осознавали, что их обращают в другую веру: к своей миссии иезуиты подходили тактично и с уважением к местным традициям. Первое время они даже одевались, как буддистские монахи; позже Орден позволил им носить китайские шелковые одежды и головные уборы. Об этом Риччи с восторгом писал своим друзьям, прибавляя, что больше всего на свете ему хотелось бы иметь раскосые глаза и плоский нос в придачу.

В 1622 году его ученик и преемник Триго привез с собой из Кельна талантливого ученого Иоганна Адама Шалля, ставшего с 1640 года главой пекинской иезуитской миссии (рис. 42). Иоганн Шалль, выдающийся математик и астроном, сразу же завоевал расположение образованных кругов столицы. Первый император пришедшей к власти (1644) Маньчжурскойдинастии, юный Чжун-цзы, часто и по разным поводам советовался с пятидесятилетним иезуитом, обращался с ним запросто, без церемоний и называл его «дедушкой». Когда встал вопрос, кому ведать календарными расчетами, Шалль посрамил мусульманских звездочетов, с большой точностью предсказав солнечное затмение. Положение его при дворе еще более упрочилось. Теперь, будучи назначенным главой придворной календарной комиссии, он принялся разрабатывать китайский календарь и упорядочивать китайские хроники в соответствии с новейшими достижениями европейской историографии. Результат работы был представлен в 1662 году на китайском языке и два года спустя – на латыни. К этому времени его и еще троих иезуитов обвинили в злословии на Конфуция и занятиях черной магией и приговорили к смерти. Заденьдо казни случилось сильное землетрясение, из-за чего император счел возможным помиловать бывшего фаворита. В 1666 году Шалль умер. После смерти он был в 1669 г. официально реабилитирован, а миссию возглавил бельгиец Фердинанд Фербист, остававшийся на этом посту вплоть до кончины в 1688 году. Воистину, это были люди необыкновенной судьбы!

Во главе императорской астрономической комиссии иезуиты находились в общей сложности 170 лет. Помимо распространения католической веры, они вели плодотворную научную деятельность. Иезуиты были географами и историками [201], пропагандистами новейших технических достижений и политическими советниками. В частности, они консультировали императоров во время переговоров с Россией, превратившейся со временем в важнейшего северного соседа Поднебесной империи.

В мировоззренческих вопросах иезуиты были строго последовательны: они чтили Конфуция и вели непримиримую борьбу с «псевдорелигиями» – буддизмом и даосизмом. Возможно, апелляция к Конфуцию, охранителю устоев и стороннику сильной власти, помогала иезуитам закладывать основы для распространения христианства. Возможно также, что именно иезуитам мы обязаны явлению «воссозданного» Конфуция, просвещенного фило-софа-«государственника», как маньчжурские императоры обязаны им (литературному) созданию образца для своего правления – блистательной эпохи Тан (618-907).