Контрнаступление русских Второй период: прорывы на Дону и в Калмыцких степях

Контрнаступление русских

Второй период: прорывы на Дону и в Калмыцких степях

I. Отвод войск с рубежа р. Чир

Приказ 57-му танковому корпусу от 23 декабря, в соответствии с которым он должен был немедленно снять с фронта 6-ю танковую дивизию для выполнения других задач, являлся следствием воздействия рычага, пущенного в ход русскими в 250 км дальше на северо-запад, — прорыва русских на среднем течении Дона в направлении на Ростов.

Этот прорыв, правда, не был ответом на попытку немцев освободить 6-ю армию, но в связи с тем что по срокам прорыв был, безусловно, заранее согласован, он отчасти преследовал и эту цель. В первую же очередь в этот второй период своего контрнаступления русские преследовали крупную оперативную цель: отрезать на юге России все силы немцев и их союзников, т. е. главные силы группы армий «Дон» и группы армий «А». Это было именно то, чего Гитлер уже давно опасался.

16 декабря русские на нескольких участках прорвали фронт 8-й итальянской армии, занимавшей с сентября западнее 3-й румынской армии полосу Вешенская, район севернее Новой Калитвы. Главный удар противник наносил по обе стороны от Верхнего Мамона, однако и у Казанской, и западнее Вешенской противнику удалось вклиниться в наши позиции на большую глубину. Так же, как и за несколько недель до этого на фронте 3-й румынской армии, благодаря хорошо налаженному взаимодействию между войсками, совершавшими прорыв, русские на разных участках вырвали из немецкого фронта целые куски и тем самым добились разгрома всей 8-й итальянской армии, начавшей беспорядочное отступление.

Непосредственный удар по обороне, созданной на р. Чир, был нанесен 3-й русской гвардейской армией, которая, наступая из района западнее Вешенской на юго-запад, прорвала фронт на участке 1-го румынского армейского корпуса, расположенного на левом фланге 17-го армейского корпуса, а также на правом фланге 8-й итальянской армии, и форсировала р. Чир северо-западнее Боковской. По сведениям, добытым разведкой, ее задача состояла в том, чтобы продвинуться на юг к Морозовску и во взаимодействии с 5-й танковой армией, одновременно наступавшей от Обливской на запад, взломать фронт на р. Чир[111]. События следующих дней подтвердили эти данные. Правда, фронт на р. Чир не был взломан, но в результате атак с севера войска, занимавшие его, отошли назад.

В то время многочисленные сильные атаки в среднем течении р. Чир (в районе нижнего течения реки обстановка была спокойной) у Обливской и Караичева удалось отразить, быстрое продвижение группировки противника от Казанской (2-й танковый корпус русских) на юг вынудило отвести назад северный фланг 17-го армейского корпуса. Когда противник, располагавший танками, повернул из района Терновской (северо-восточнее Миллерово) на Боковскую, корпус 20 декабря отошел северным флангом на р. Большая, заняв позиции на рубеже Боковская, Греков[112].

Этот маневр был проведен слишком поздно, так как 2-й танковый корпус русских 21 декабря вышел уже в район Поздеевки, т. е. глубоко продвинулся на западном фланге позиций на р. Большая, которые одновременно с фронта подвергались атакам 3-й русской гвардейской армии, наступавшей по обе стороны дороги на Морозовск. Обе ударные группировки противника последовательными ударами начали отбрасывать 17-й армейский корпус от рубежа к рубежу на юг; расположенные на р. Чир севернее Чернышевской части группы Шпанга вынуждены были, начав с северного фланга, также отойти назад.

Попытка остановиться на р. Начальная не удалась, так как русские прорвались в Верх. Свечников и проникли с запада до района Покровский. 17-й армейский корпус и группа Шпанга быстро отошли на рубеж рек Гнилая и Быстрая с задачей организовать оборону на участке Грязновский, Орлов, Милютинская, Скосырская. При этом в ходе перегруппировки 3-й румынской армии 17-й армейский корпус должен был занять восточную, а группа Шпанга — западную часть этой вновь создаваемой позиции.

Отрыв от противника удался без больших потерь, хотя передовые танковые отряды русских неоднократно вклинивались в боевые порядки отходивших частей. Но как только последние заняли новый рубеж, создалось еще более опасное положение. Противник на рассвете 23 декабря прорвал фронт на западном участке и взял Скосырскую, важнейший опорный пункт на р. Быстрая. 3-я румынская армия немедленно бросила свой единственный резерв, расположенный в Обливской, 11-ю танковую дивизию, к Морозовску, чтобы путем контратаки восстановить положение в районе Скосырской.

В то время как все еще производилась переброска этой дивизии, крупные силы танков прорвали фронт на севере и начали окружать Милютинскую.

3-я румынская армия могла бороться только с одной из двух наступавших группировок, потому что других сил, кроме 11-й танковой дивизии, у нее в резерве не было, а дивизию разделить было нельзя. Командование этой армии считало, что главная опасность находится на западе, где возникла непосредственная угроза важной базе снабжения — станции Тацинская и находящемуся там не менее важному аэродрому, с которого снабжалась окруженная 6-я армия. 11-я танковая дивизия получила поэтому задачу отбить Скосырскую и отбросить противника за р. Быстрая.

Танкам противника в районе Милютинской армии противопоставить было нечего.

Такова была обстановка, которая вынудила командование группы армий «Дон» передать 23 декабря 3-й румынской армии 6-ю танковую дивизию, принимавшую участие в деблокирующем наступлении. Ведь теперь на карту было поставлено нечто большее, чем освобождение 6-й армии.

Западнее 3-й румынской армии дело выглядело не лучше. На фронте шириной в 150 км до р. Богучар были рассеяны отдельные немецкие части, которые тщетно пытались удержаться на одной линии с отходившей 8-й итальянской армией. Противник окружил у Миллерово 3-ю горную дивизию и продвигался на Каменск-Шахтинский и Старобельск. 24 декабря в район севернее Каменск-Шахтинский был переброшен 30-й армейский корпус, принимавший затем участие в боях под названием армейской группы Фреттер-Пико. Эта группировка освободила Миллерово и создала ряд крупных опорных пунктов, которые в конце концов вынудили противника остановить свое наступление.

За 9 дней противник продвинулся от Дона в районе Казанской на 180 км на юг. За это же время армейская группа Гота смогла пройти только от р. Аксай до р. Мышкова (35 км). Русские стояли у Тацинской в 170 км от Ростова, а у немцев не было в резерве танковых корпусов, которые могли бы преградить русским путь.

Одним из сильнейших проявлений далеко зашедшего вырождения верховных органов командования германской армии было то, что в создавшейся критической оперативной обстановке подобных масштабов у командующего группы армий не было в распоряжении иных средств, кроме переброски единственной дивизии из одного района боев в другой. А ведь в тот момент существовала возможность оказать оперативное воздействие на всю обстановку в целом: отдать 6-й армии приказ немедленно выходить из окружения.

Нельзя не признать, что в то время выход 6-й армии из окружения повлек бы за собой большие жертвы. Но эти жертвы были бы оправданы в борьбе за исход важной операции в южной части Восточного фронта, не говоря уже о спасении самой армии. Подвиги, совершавшиеся в течение ряда недель боевыми группами на рубеже р. Чир, в особенности в дни рождества при 20° мороза и в метель, достойны удивления. Какие же героические поступки готовы были совершить испытанные в боях соединения 6-й армии, чтобы сделать невозможное возможным, в бою, в котором каждый солдат знал, что дело идет о его собственной жизни.

Если распространявшееся тогда Гитлером утверждение, что «жертвоприношение 6-й армии» было необходимо с военной точки зрения, еще сейчас со всей серьезностью повторяют авторы трудов о Сталинграде, то в этом проявляется только абсолютное непонимание существа военного искусства, не говоря уже о бесчеловечности таких высказываний.

24 декабря вначале не принесло 3-й румынской армии никакого облегчения, наоборот, обстановка еще более осложнилась. Наступление 11-й танковой дивизии задерживалось. Вследствие этого западная группировка противника продвинулась дальше вперед и заняла Тацинскую. Посланный туда вскоре из Обливской бронепоезд уже на станции Ковылкин был обстрелян русскими танками.

Навстречу противнику, продвигавшемуся от Тацинской дальше на юг, в районе Кольцов была брошена наскоро сколоченная из различных батальонов «боевая группа Филиппа», которой действительно удалось остановить его.

Вечером того же дня (сумерки наступали тогда уже в 15 часов) 306-я пехотная дивизия в связи с угрозой окружения преждевременно оставила Милютинскую и начала беспорядочно отходить на юг. К счастью, противник не использовал сразу этого положения; дорога на Морозовск была свободна.

Расположенный там штаб 17-го армейского корпуса получил роковое известие об этом отступлении в 21 час. Командир корпуса со своим штабом повернул отступающие части и расположил дивизию для обороны Морозовска на рубеже Чиков, Урюпин. Войскам удалось удержать эти позиции. Итак, в районе Морозовска опасность была устранена; на западе также наступил решительный поворот к лучшему, когда 11-я танковая дивизия, развернув наступление, не только снова заняла Скосырскую, но и повернула затем на юг против сил противника в районе Тацинской и окружила их. В бою, продолжавшемся несколько дней, в котором 24-й танковый корпус русских, неоднократно пытавшийся вырваться из окружения, потерял 63 танка, при эффективной поддержке авиации к 28 декабря были уничтожены крупные силы противника. Тацинская с аэродромом, на котором находилось почти 100 неповрежденных немецких самолетов, 28 декабря снова была в наших руках.

306-я пехотная дивизия удержала свои позиции; остальные соединения, занимавшие рубеж р. Гнилая, были планомерно отведены на восток на рубеж Ярской (там проходил стык с войсками, расположенными в районе нижнего течения р. Чир), Сиволобов, Чиков. К 27 декабря перегруппировка закончилась. Однако новые позиции вскоре снова подверглись атакам противника и чуть было не были прорваны.

Русские 27 и 28 декабря попытались взломать новые позиции 17-го армейского корпуса, осуществив два прорыва, западнее Ярской и в районе Чапура. Обстановка усложнилась, когда восточная группировка наступавшего противника, 5-й моторизованный и 8-й кавалерийский корпуса, крупными силами вышла к Чернышевской; за ней следовали с севера другие соединения русских.

Но в самый последний момент 6-я танковая дивизия, переброшенная от армейской группы Гота, прибыла из Цимлянской и подоспела на помощь. Боевая группа фон Гюнерсдорфа после двухдневных боев отбросила противника на его исходные позиции, уничтожив при этом много танков. Часть дивизии принимала еще раньше участие в заключительной фазе боев 11-й танковой дивизии за Тацинскую.

27 декабря перед командованием 3-й румынской армии была поставлена новая задача, и все ее части, находившиеся еще на западном берегу Дона, в нижнем течении р. Чир и на запад до р. Быстрая, перешли в подчинение командования 17-го армейского корпуса, получив теперь название «армейская группа Голлидта».

Наконец удалось закрыть брешь между западным флангом армейской группы Голлидта и армейской группой Фреттер-Пико в районе между реками Быстрая и Калитва. Ее кое-как прикрыли остатки 48-го танкового корпуса. Позднее оказалось весьма пагубным то, что здесь не было пехоты.

Группа Пфейфера, действовавшая в районе Скосырской, 28 декабря неожиданно получила подкрепление, так как находившиеся несколько дней в окружении у Николаевского остатки 29-го армейского корпуса, проявив храбрость, пробились к Скосырской; с ними вместе прибыло около 4000 итальянцев из дивизии «Равенна» и румын.

На пороге нового, 1943 года угроза удара противника на Ростов все еще не была устранена, и это показали последующие недели; однако благодаря стабилизации обстановки возникла передышка.

В то время как здесь, между р. Дон и р. Калитва, в тяжелых боях удалось временно остановить русских на широком фронте между Волгой и Доном после неудавшегося освобождения и несостоявшейся попытки выхода из окружения 6-й армии наступило то, что и следовало ожидать: полный разгром 4-й румынской армии в Калмыцких степях и отступление, или, лучше сказать, борьба не на жизнь, а на смерть 4-й танковой армии.

II. Разгром 4-й румынской армии и отступление 4-й танковой армии на р. Маныч

С передачей 6-й танковой дивизии армейская группа Гота лишилась ядра своей ударной силы. Слабые и сильно выдвинутые вперед части 57-го танкового корпуса, фланги которого лишь для видимости прикрывались потерявшими способность к сопротивлению румынами, ожидали теперь неизбежного контрудара во много раз превосходящих сил противника. Переход от характерного для наступления построения, при котором передовые части находились у р. Мышкова, к обороне на рубеже р. Аксай удался. Васильевка и Верх. Кумский были оставлены без потерь.

24 декабря построение армейской группы Гота, занявшей оборону, выглядело следующим образом:

7-й румынский армейский корпус — Обильное, Кенкря, Шошелдакин;

кавалерийский корпус Попеску — Сомин-Экин, Жутов II, северная окраина Самохина;

57-й танковый корпус — плацдарм у Кругляков, высоты севернее р. Аксай, Кондауров;

6-й румынский армейский корпус — Генераловский (вкл.), плацдарм в районе Чаусовский[113].

Оборона должна была носить маневренный характер[114], потому что на большее армейская группа уже не была способна.

В ночь на 25 декабря противник предпринял атаки на фронте 57-го танкового корпуса, прорвал линию охранения 23-й танковой дивизии севернее р. Аксай, прошел через боевые порядки пехоты и проник танками до моста в районе Шестакова, откуда был отброшен назад. 17-я танковая дивизия также вела тяжелые оборонительные бои, но корпус устоял.

Когда 25 декабря выяснилось, что противник готовит наступление на фланги румынских войск у Самохина на востоке и Генераловского на западе, командир 57-го танкового корпуса отдал 17-й танковой дивизии приказ в ночь на 26 декабря отойти за р. Аксай и сосредоточиться у Чилеково и Небыкова. На р. Аксай осталась одна 23-я танковая дивизия.

Насколько правильно поступил командир 57-го танкового корпуса, вскоре обнаружилось.

26 декабря на рассвете русские прорвались у Генераловского и в течение нескольких часов разбили 6-й румынский армейский корпус, в панике бежавший частично на юг, а частично через замерзший Дон — на запад. Позже удалось остановить остатки этого корпуса у Кудинова[115].

Прибывшая на рассвете после тяжелых ночных боев в районе Чилеково 17-я танковая дивизия из-за переутомления личного состава не смогла достаточно быстро перейти в контратаку, чтобы восстановить положение. За исключением переброшенной сюда в короткие сроки небольшой группы Бишофа (одна усиленная моторизованная рота с двумя самоходными орудиями), занявшей позиции в Верх, и Ниж. Яблочном, в этот момент не было каких-либо сил, которые могли бы преградить русским путь в Котельниково.

После разгрома западного фланга румынской армии создалась критическая обстановка на восточном фланге; противник атаковал кавалерийский корпус, были оставлены Шарнутовский и Самохин.

23-я танковая дивизия еще удерживала населенные пункты в долине р. Аксай, однако армейская группа вынуждена была принять решение отойти в ночь на 27 декабря на линию Кетченеры, Верх. Сальск, Крайняя Балка, Гремячая, Верх. — Курмоярская.

Отход 57-го танкового корпуса удалось провести, несмотря на гололед, а также на попытки противника обойти корпус с флангов.

Однако 4-я румынская армия потерпела окончательное поражение. Уже ночью она отошла дальше, чем ей было приказано, и без боя отдала противнику Кетченеры; утром 27 декабря она располагалась на рубеже район северо-восточнее Киселевки, Ики-Зоргакин, Верх. Сальск.

Перед 57-м танковым корпусом противник продвинулся до района 8 км севернее Котельниково и собирался (подобные попытки он предпринимал уже дважды) овладеть городом путем охвата его с востока. Он нанес удар на юго-запад, неожиданно быстро овладев Выпасной (кавалерийский корпус Попеску) и Пимен-Черни (23-я танковая дивизия).

Ввиду этого создалась угроза для левого фланга 7-го румынского кавалерийского корпуса в районе Верх. Сальск. Следовало ожидать, что при малейшем ударе он начнет отступать. Когда около 11 часов 10 танков противника появились в Кадженкин, 1-я румынская дивизия в панике начала отступление через Шебалин; ее не удалось удержать и расположенному там резерву армейской группы (156-й моторизованный полк).

Следствием этого явился отход и на остальных участках фронта, занимаемых корпусом; он отошел на рубеж р. Акшибай. Когда затем противник[116] с танками предпринял сильные атаки и южнее Киселевки разгромил храбро сражавшуюся 4-ю румынскую пехотную дивизию[117], 7-й румынский корпус отошел еще дальше к р. Сал по обе стороны от Заветное. Вечером он был снова атакован танками противника, войска потеряли управление и были рассеяны.

Борьба 4-й румынской армии окончилась. Армейской группы Гота больше не существовало; 4-я танковая армия состояла только из двух обескровленных дивизий[118], изолированной в районе Степной 16-й моторизованной дивизии и остатков бежавшей 4-й румынской армии[119].

Когда во второй половине дня 27 декабря противник взял Похлебин и одновременно продвинулся с востока через железную дорогу южнее Котельниково на запад, положение 57-го танкового корпуса казалось безнадежным.

Несмотря на это, корпус 28 декабря еще удерживал Котельниково, потому что верховный главнокомандующий и в этой обстановке запретил отход. Русские не использовали этого столь благоприятного для них «мероприятия» немецкого командования (на этом мы еще остановимся).

В донесении командующего 4-й танковой армией, поступившем 28 декабря вечером, командующему группой армий «Дон» говорилось: «57-й танковый корпус сегодня уже семнадцатый день непрерывно ведет бои с постоянно усиливающимся противником, не имея ни одной ночи отдыха. Несмотря на это, до сегодняшнего дня он сумел выстоять. Нельзя, однако, не учитывать, что невероятное напряжение вызвало сильное переутомление».

29 декабря Котельниково было оставлено. 57-й танковый корпус отошел сначала на запад на рубеж р. Ерик севернее Ремонтной. Здесь он получил подкрепление — дивизию СС «Викинг», имевшую задачу оборонять Ремонтную и обеспечивать южный фланг.

Русские между тем продвигались на флангах, не занятых теперь нашими войсками, и 30 декабря появились на южном фланге у Мал. Гашун. 31 декабря они ворвались в Зимовники, однако были отброшены назад дивизией СС «Викинг». Когда противник начал атаковать также и с севера на юг в тыл 17-й дивизии на р. Ерик, корпус отошел на рубеж р. Куберле на участке Юндин, Зимовники, Веселый Гай.

57-й танковый корпус не смог бы в те дни устоять под непрерывным натиском противника, пытавшегося отрезать его с флангов, если бы ему не была подчинена еще одна дивизия — дивизия СС «Германия». Теперь ему удалось создать за обоими флангами по одной группировке, которые контратаками отражали попытки противника прорваться на наших флангах.

2 января противник атаковал позиции на р. Куберле и захватил Стояновский и Веселый Гай. 3 января удалось с помощью контратак снова овладеть этими населенными пунктами, но продвижение противника между р. Сал и р. Дон на запад требовало принятия более решительных мер. Главные силы 17-й танковой дивизии были сняты с фронта и сосредоточены севернее Кутейниково для наступления на север.

5 января эти войска неожиданно натолкнулись на крупные силы противника, отбросившие дивизию в результате контрудара к Ниж. Щербаковке и в свою очередь форсировавшие Сал в южном направлении. На рубеже р. Куберле сложилась критическая обстановка.

На южном фланге 4-й танковой армии обстановка также ухудшилась. Крупные силы противника, продвигаясь севернее р. Маныч на запад, прошли Ставрополь; 23-я танковая дивизия, сосредоточенная севернее Островянского, атаковала их и 6 января добилась полного успеха. Противник отступил на восток[120].

В ночь на 8 января корпус отошел с рубежа р. Куберле на р. Бол. Куберле. На юге 23-я танковая дивизия захватила Ленино; однако здесь противник получил крупные подкрепления. Атака противника при поддержке танков в ночь на 9 января привела к захвату Орловской; были перерезаны все коммуникации. Возникла серьезная угроза для Пролетарской — важнейшей переправы через р. Маныч в тылу 4-й танковой армии.

Новая атака 23-й танковой дивизии на Веселый оказалась безуспешной. На северо-западе русские медленно продвигались за р. Сал на юг. 16-я моторизованная дивизия, подтягиваемая из района Степной, между тем переправилась у Дивное через р. Маныч в южном направлении и продвигалась через Сальск в район Буденновской.

На южном фланге положение становилось все более угрожающим. 10 января противник овладел Островянским, Николаевским и вечером Красным Скотоводом. 57-й танковый корпус не имел больше резервов, поэтому в ночь на 11 января дивизии СС «Викинг» и 17-й танковой дивизии было приказано отойти на линию Орловская, Красное Знамя, чтобы высвободить дивизию СС «Германия» для нанесения контрудара на юг. 11 января дивизия «Германия» начала наступление и снова овладела Николаевским и Беднотой. В тот же день продвижение 16-й моторизованной дивизии до Новосадковского облегчило положение на северо-западном фланге. Но теперь противник переправился через р. Маныч на юг у Красного Октября. Для ликвидации угрозы охвата переправы у Пролетарской навстречу ему через Екатериновку была брошена вновь образованная боевая группа с батальоном танков типа «тигр».

Когда 14 января превосходящие силы противника атаковали дивизию «Викинг» и 17-ю танковую дивизию, а восточнее Пролетарской в бой вступили свежие силы 28-й армии русских, командование 4-й танковой армии решило отвести свои части за р. Маныч, оставив в своих руках небольшой плацдарм в районе Пролетарской.

К 16 января группировка армии выглядела следующим образом:

дивизия СС «Викинг» обороняла окраину Пролетарской;

23-я танковая дивизия обороняла южный берег р. Маныч северо-западнее Пролетарской;

17-я танковая дивизия переправилась через временный мост у Буденновской и сосредоточилась на правом берегу армии у Бараники, чтобы отбросить назад противника, переправившегося у Красного Октября;

15-я авиаполевая дивизия, действовавшая до сих пор в районе Пролетарской, получила задачу оборонять город Сальск и его аэродром.

В дневнике начальника штаба 57-го танкового корпуса говорится: «16 января — первый спокойный день, так как русские еще не подошли к новому плацдарму. Южнее р. Маныч они также ведут только разрозненные атаки небольшими силами пехоты».

Немецкие войска и командиры на фронте во время войны с Россией редко были на такой высоте, как во время арьергардных боев против все возраставших сил противника, которые начались после Сталинграда. «Безнадежное положение» — так можно было охарактеризовать обстановку на протяжении всего отхода танковой армии от р. Мышкова до р. Маныч. Приходится только удивляться, как ей удалось при помощи временных мер в течение ряда недель «выкручиваться», несмотря на то что противник значительно превосходил ее в силах и имел на своей стороне все преимущества, связанные с выходом на оперативный простор.

Именно эти арьергардные бои показывали, какими возможностями обладала бы 6-я армия, если бы она получила свободу действий.

Необходимо все же сказать, что командование и войска противника — 51-я и 28-я армии русских — не использовали целый ряд выгодных ситуаций. При более энергичных и быстрых действиях такой значительно превосходящий нас силами противник, каким была 51-я армия русских, мог бы разбить 57-й танковый корпус уже 24 или 25 января между Котельниково и р. Аксай. Ни одна из непрерывных атак русских на открытых после ухода румын флангах 4-й танковой армии не велась энергично и смело, ни один из тактических успехов не был быстро использован; в контрнаступлении русских, последовавшем за неудачей деблокирующего наступления, не было видно ясного оперативного замысла, хотя эта операция могла принести богатые плоды.

Уже 4 января, когда 4-я танковая армия еще вела бои на рубеже р. Куберле, севернее Зимовники, русские находились у Островянского, всего в 40 км восточнее важной переправы у Пролетарской. Только 13 января они форсировали р. Маныч в южном направлении у Красного Октября; девять дней эта переправа находилась перед ними, не защищаемая немецкими войсками.

Еще 12 января, т. е. до того, как вступили в бой передовые части 28-й армии русских, перед фронтом 4-й танковой армии находились девять стрелковых дивизий, пять танковых бригад и одиннадцать мотобригад. Даже по осторожным подсчетам противник превосходил наши силы в три раза.

Только в районе севернее р. Маныч можно было разгромить 4-ю танковую армию. Теперь же она приближалась к отходившим с Кавказа войскам 1-й танковой армии, и ей нельзя было теперь нанести удар изолированно от других немецких войск. Противник не использовал предоставившиеся большие возможности.