Заключение

Заключение

Вспомним еще раз критические моменты в судьбе 6-й армии: 22 ноября — армия окружена; 24 ноября — Гитлер запрещает армии выход из окружения; проходит четыре недели после неудачи деблокирующего наступления — Гитлер снова отказывается предоставить армии свободу действий; 8 января — предложение русских о капитуляции отклоняется; 24 января — последняя настоятельная просьба командующего армией, и снова Гитлер отклоняет предложение о капитуляции.

О решениях и действиях верховного главнокомандующего вооруженными силами может быть только одно мнение. Напротив, о поведении командующего армией существуют различные мнения. Автор данного труда не намерен скрывать своей точки зрения.

Благодаря имеющимся в наше время средствам связи возможен почти непрерывный обмен мнениями между главным командованием и подчиненными ему военачальниками. Это техническое преимущество имеет психологические минусы. Дело в том, что оно побуждает главное командование слишком много внимания уделять вопросам руководства действиями армий и ведет к тому, что некоторые командующие армиями склонны запрашивать перед принятием своего решения мнение главного командования. Для военного искусства это отрицательный фактор.

Что касается 6-й армии, то в течение всего периода ее окружения поддерживалась связь техническими средствами между ее штабом и ставкой фюрера; перед принятием каждого решения происходил обмен мнениями. Между Гитлером и Паулюсом он носил, по-видимому, односторонний характер.

Нельзя одинаково оценивать действия командующего 6-й армией во время четырех решающих дней: 24 ноября, 22 декабря, 8 января и 24 января. Когда Гитлер 24 ноября запретил выход армии из окружения, она была еще полностью боеспособна. Если командование армии и придерживалось того мнения, что другого решения, кроме выхода из окружения, не было, то все же не было признаков того, что деблокирующее наступление, о котором уже был отдан приказ, не удастся и что обещанное снабжение по воздуху сорвется. Нарушение повиновения в тот день, 24 ноября, нельзя было бы сейчас одобрить; такие действия в зависимости от их успеха или неуспеха может оценить только история.

22 декабря положение 6-й армии значительно ухудшилось. Деблокирующее наступление армейской группы Гота окончилось неудачей, обещанное снабжение по воздуху не поступало. Тем не менее армия еще была боеспособной и находилась всего на расстоянии 65 км от ближайшего участка немецкого фронта. При сложившейся в то время общей обстановке она могла бы спасти большую часть своего личного состава. Поскольку можно было ясно предвидеть, что эта возможность через несколько дней исчезнет и не возобновится, нарушение приказа Гитлера было бы оправдано.

8 января условия для выхода из окружения уже больше не существовали, так как армия уже была небоеспособна, а немецкие и союзные войска находились от нее на расстоянии 200 км.

Обстановка и состояние 6-й армии в последующие дни ясно видны из сообщения генерал-полковника Паулюса от 24 января[126]. Все же в тот день, 24 января, у нее еще было значительно больше 200 000 человек.

То, что ответственный за свои войска командующий в такой обстановке, вместо того чтобы действовать самостоятельно, запросил разрешения у верховного главнокомандующего, находившегося за 2000 км от фронта, не соответствовало духу немецких воинских традиций. 24 января были налицо уже такие убедительные признаки страшных размеров надвигающейся катастрофы, что генерал-полковник Паулюс в соответствии с традициями армии имел право и был обязан поставить ответственность за жизнь более 200 000 человек выше ставшей уже беспредметной боевой задачи.

Ведь борьба — это действия, исходом которых может быть победа или поражение, сохранение жизни или смерть. Для 6-й армии этой альтернативы тогда уже больше не существовало. Она могла лишь стать беззащитной жертвой. История до сих пор не предоставляла право ни одному полководцу жертвовать жизнью своих солдат, когда они уже не могут продолжать борьбу.

В конце концов существовал и более высокий судья, чем история и чем верховный главнокомандующий вооруженными силами Адольф Гитлер[127].

Когда в фронтовой сводке в начале января 1943 г. о Восточном фронте появились слова: «В районе Сталинграда ведет бои славная 6-я армия…», сотням тысяч немцев стало ясно, что для их родных под Сталинградом не было уже никакой надежды. Вся тяжесть катастрофы стала известна только после войны. Сочувствие каждому из 200 000 солдат, героически выполнявшему свой долг, огромные страдания и бесчисленные жертвы 6-й армии явились причиной того, что солдаты, сражавшиеся под Сталинградом, и тем самым битва под Сталинградом вызывают в наши дни сожаление у немецкого народа. И все же военное поражение таких масштабов нельзя прикрывать пафосом и облекать в миф.

Военные действия под Сталинградом не были таким подвигом, как борьба за Фермопилы, актом самопожертвования, как в битве при Нумансии; Сталинград должен войти в историю войн как величайшая ошибка, когда-либо совершенная военным командованием, как величайшее пренебрежение к живому организму своей армии, когда-либо проявленное руководством государства.

«Во время войны никогда не следует стремиться к тому, чтобы во что бы то ни стало осуществить намеченный план или предприятие, если обстоятельства и время не благоприятствуют этому. Ибо в обстановке надвигающейся опасности попытка заставить время и счастье служить себе есть не что иное, как попытка идти на парусах против ветра и течения, что является признаком ослепления и излишней самоуверенности»[128].