Глава 13. Гангутское сражение
Глава 13. Гангутское сражение
Морскую кампанию 1714 года русские, как и в прошлые годы, планировали начать как можно раньше. В этом году лед на Неве сошел 20 апреля. И уже 27 апреля командиры галерных эскадр получили от генерал-адмирала приказ царя «спускать скампавеи непрестанно» с тем, чтобы все спустить на воду за два дня, 29 апреля погрузить провиант, 30 апреля – лошадей и «быть во всякой готовности», ожидая приказа о выступлении в поход.
На острове Котлин подготовкой к выходу в море корабельного флота, находившегося на зимней стоянке в военной гавани, руководил капитан-командор В. Шельтинг. К 8 мая 1714 года все зимовавшие там военные корабли были выведены на рейд: 9 кораблей (468 пушек), 5 фрегатов (176 пушек) и 4 шнявы.
9 мая 1714 года галерный флот двинулся «в превосходном порядке и с беспрестанною пальбою из пушек» из Санкт-Петербурга в море. Авангардом командовал корабельный шаутбенахт (контр-адмирал) Петр Михайлов, кордебаталией и одновременно всем флотом – генерал-адмирал Ф.М. Апраксин. Командиром эскадры арьергарда был назначен галерный контр-адмирал И.Ф. Боцис, но он неожиданно умер в ночь накануне выхода эскадры.
На следующий день галеры подошли к Котлину. В составе русского галерного флота было 99 галер всех типов. Организационно он делился на три равные части по 33 галеры в каждой, которые назывались галерными эскадрами авангарда, кордебаталии (средняя эскадра) и арьергарда. Каждая эскадра подразделялась на первую, вторую и третью дивизии по 11 галер в каждой, причем во вторых дивизиях эскадр имелось по одной конной галере.
20 мая корабельный и галерный флоты двинулись от Котлина к Берёзовым островам. Но у Берёзовых островов выяснилось, что дальнейшее продвижение галер на запад невозможно: шхерный фарватер от Выборга к Гельсингфорсу был еще скован льдом. Оба флота вынужденно стояли здесь до 31 мая.
Между тем Петр получал сведения о действиях шведской корабельной эскадры в устье Финского залива. 16 мая капитан-поручик Н.А. Сенявин донес царю из Ревеля, что несколькими днями раньше закупленный в Голландии корабль «Перл» не смог пройти к городу и ушел в порт Пернов, так как у входа в Ревельский залив были видны 16 неприятельских кораблей. На следующий день, 17 мая, согласно новому донесению Сенявина, на ревельский рейд пришли четыре шведских корабля, три фрегата и одна шнява. Один корабль и шнява подошли ближе к берегу «для осмотрения», затем вся эскадра пошла в море.
Действительно, шведский корабль «Верден» и бригантина «Гейя» подошли к Ревельской гавани. Там шведы обнаружили мощные береговые батареи и четыре корабля. Это были купленные в Англии 50-пушечные корабли «Фортуна», «Армонт» и «Арондель», а также построенный в Архангельске 52-пушечный корабль «Рафаил». Шведский адмирал Г. Ватранг не рискнул атаковать русские корабли на Ревельском рейде, опасаясь огня береговых батарей. По сему поводу он писал Карлу XII: «Ввиду такого преимущества, по-видимому, невозможно напасть на них врасплох и причинить им какой-либо вред, даже если бы у нас имелся брандер».
Такое решение можно объяснить лишь некомпетентностью либо трусостью шведского адмирала. Достаточно иметь решительного умного командора, и вражескую эскадру, стоящую на якорях в бухте, можно полностью разгромить, несмотря на огонь береговых батарей. Подтверждением тому служат сражения в Чесменской бухте, у Копенгагена, Абукира, Наварина, Синопа и другие.
Тем временем лед на шхерном фарватере сошел, и 31 мая русский галерный флот двинулся к Гельсингфорсу. А русский корабельный флот подошел к южному берегу Финского залива в районе Голвалдай, примерно в 25 верстах от острова Котлин, где и простоял до 4 июня. В походных журналах стоянка объяснялась «тихой погодой», на самом же деле Петр не решался выйти в море, не имея достоверной информации о положении шведского флота.
Лишь 11 июля корабельный флот стал на якорь у входа в Ревельскую гавань. К этому времени в Ревеле стояли уже шесть русских кораблей, в том числе купленный в Англии «Леферм» и построенный в Архангельске 52-пушечный «Гавриил». А к 20 июня 1714 года, когда закончилось пополнение команд и перевооружение новых кораблей, на Ревельском рейде стояли в боевом построении 16 кораблей (854 пушки, 5623 человека), пять 32-пушечных фрегатов (160 пушек, 1000 человек) и три шнявы (56 пушек, 280 человек). Итого 1070 пушек и 6903 человека.
Таким образом, русский корабельный флот по числу орудий и кораблей превзошел шведский. В эскадре адмирала Ватранга имелись 17 кораблей, 4 фрегата и 2 прама. Галер же в русском флоте было почти в 20 раз больше, чем у шведов. К тому же шведский флот разделился на несколько эскадр, находившихся зачастую в десятках верст друг от друга и, соответственно, не имевших возможности оказать помощь друг другу в случае нападения русских.
Однако Петр не рискнул ввести в дело корабельный флот. Основной причиной этого была, с одной стороны, боязнь поражения от шведского флота («морской Нарвы»), а с другой – слабая подготовка личного состава русского корабельного флота. Это касалось равно и матросов, и офицеров. Как писал историк А.З. Мышлаевский: «маневрирование исполнялось неумело, суда теряли дистанцию и равнение... флот в этот период своего развития представлял собою то же, чем была сухопутная армия в 1701-1704 гг.: была отчасти дисциплинированная масса, но не было выучки, спайки частей, внутреннего духа»[76] .
В итоге корабельный флот так и не принял участия в боевых действиях у Гангута, а отстаивался в Ревеле под защитой береговой артиллерии. Лишь 18 июня была сделана робкая попытка атаковать разведывательный отряд шведских судов. Еще 17 июня с башни городского собора Ревеля были замечены шесть шведских судов, приближавшихся к гавани. Ночью с 17 на 18 июня с помощью галер и лодок из Ревельской гавани были выведены одиннадцать кораблей, пять фрегатов и три шнявы (заметим, что ночь была «белая»). Эти парусные суда, а также семь галер и девять бригантин двинулись за шведами.
Командующий шведскими судами адмирал Лиллье решил уходить ввиду многократного превосходства русских. Погоня длилась около 16 часов. К 5 часам вечера русские корабли догнали неприятеля, так что можно было открывать огонь по концевому судну шведов. Но в этот момент на шняве «Принцесса», где находился контр-адмирал Петр Михайлов, был поднят сигнал закончить преследование и возвращаться к Ревелю. Причина прекращения русским флотом погони за эскадрой Лиллье названа в шканечном журнале корабля «Святая Екатерина». Когда флоты стали приближаться к выходу из залива в открытое море, впереди на острове Нарген был замечен дым, который мог означать сигнал о подходе к заливу со стороны моря главных сил шведского флота. В начале 6-го часа утра погоня прекратилась, и под утро следующего дня флот возвратился в Ревель. Тревога русских оказалась ложной. Но этот эпизод хорошо свидетельствует о «состоянии духа» Петра и русского командования, когда простой дымок на острове мог обратить в бегство столь мощный флот.
Сидя в Ревеле, царь непрерывно бомбардировал датского короля Фредерика IV просьбами о посылки в Ревель датского флота. Петр обещал королю 150 тысяч ефимков (золотых монет), если датская эскадра появится у берегов Эстляндии. Но под разными предлогами Фредерик так и не послал свои корабли на помощь русским. Между тем галерный флот с 11 по 20 июня простоял в Гельингфорсе. 21 июня галерный флот двинулся дальше на запад. K вечеру 24 июня галеры вошли в залив у Пой-кирки – места в глубине шхер, от которого начинается выступ в море полуострова Гангут. Со вспомогательных судов началась выгрузка провианта для Финляндского корпуса М.М. Голицына. Далее идти было нельзя – с 25 апреля возле полуострова Гангут стояла шведская эскадра адмирала Г. Ватранга.
25 июня генерал-адмирал Апраксин отправил царю донесение, в котором просил «учинить неприятельскому флоту диверсию». Без отвлекающих действий корабельного флота во главе с контр-адмиралом Петром Михайловым, как считал Апраксин, возможность прорыва галер к Або мимо шведского флота, располагавшегося на расстоянии пушечного выстрела от побережья полуострова Гангут, являлась более чем сомнительной. Апраксин даже предлагал Петру, если не получиться пробиться мимо неприятельского флота возле Гангута, разрешить ему построить крепость у Пой-кирки и зазимовать там со всем галерным флотом.
Петр получил донесение генерал-адмирала в Ревеле 27 июня. 28 июня он собрал военный совет для обсуждения предложения Апраксина о «диверсии» корабельным флотом. Военный совет постановил, что сделать диверсию, то есть хотя бы показаться близи эскадры Ватранга, никак нельзя, поскольку нет лоцманов. Как будто Апраксин просил царя лезть в шхеры.
Тем не менее, галерный флот прибыл 29 июня к деревне Тверминне у восточного выступа в море полуострова Гангут и остановился в месте, безопасном от шведов благодаря малой глубине и многочисленным островкам. 30 июня и 1 июля Апраксин вместе в Вейде и другими командирами ходил на шлюпках «для осмотрения» шведского флота. Апраксин сообщил царю, что у Гангута стоят «в линию» 15 кораблей, при них находятся два бомбардирских судна, один прам и восемь галер, за ними – провиантские суда, в море крейсируют еще пять кораблей и одна шнява. Апраксин требовал от Петра указа: «ежели будет способной случай, неприятельский флот нам проходить ли?». И снова генерал-адмирал спрашивал у царя, где зимовать галерному флоту, если прорваться мимо шведского флота у Гангута не удастся.
18 июля царь сел в Ревеле на фрегат «Святой Павел» и под конвоем шести кораблей и одной шнявы переправился на противоположный берег Финского залива. В тот же день неподалеку от шхер Петр пересел на галеру, а корабли вернулись обратно в Ревель. Командование корабельным флотом, оставленным в Ревеле, Петр передал капитан-командору В. Шельтингу. В случае нападения шведского флота царь приказал «всякий доброй отпор чинить», и, если противник снова, как 17-18 июня 1714 года, появится с малыми силами, то атаковать первыми.
Петр на месте ознакомился с расположением, численностью и составом шведского флота у Гангута. По записи в походном журнале царя за 22 июля, там находились 13 кораблей, 4 фрегата, прам («блокгоус»), два бомбардирских галиота, две шнявы, шесть больших и малых галер, три судна наподобие русских бригантин. Командовали шведским флотом четыре флагмана: адмирал, вице-адмирал и два контр-адмирала. Далеко в море виднелись шесть крейсировавших кораблей.
В сложившейся ситуации русское командование решило прибегнуть к древнему способу – перетащить гребные суда волоком в самом узком месте полуострова Гангут. Кстати, этот перешеек так и назывался по-шведски «драгет», то есть волок, переволока. Финны испокон веку использовали его для переправы волоком малых судов. В походном журнале генерал-адмирала Ф.М. Апраксина сказано, что 23 июля «ездили для осмотрения того места, где можно перетаскивать суда». Измеренная длина перешейка, намеченного для строительства волока, составляла 1170 трехаршинных саженей (2527 м). Вечером того же дня на место постройки послали по 100 человек от каждого пехотного полка и по 50 от каждого батальона гвардейских полков.
23 июля генерал-адмирал отдал приказ о постройке бревенчатого помоста, в основании которого были бы четыре линии уложенных параллельно бревен-лежней. Поперек лежней следовало уложить настил из бревен, по которому предполагалось тянуть галеры. Бревна должны были иметь длину 9,5 аршин (6,8 м), толщину «в отрубе» в пядь (1?^:м) «или малым больше и меньше». Волок по всей протяженности был разделен на три участка примерно по 400 саженей (850 м). Первый участок строили люди с эскадры авангарда, средний – кордебаталии, последний – арьергарда. Офицеры галерного флота должны были показать, как изготовить особые сани («на две скампавеи» каждая) для перетаскивания судов по бревенчатому накатнику-помосту. Работы планировалось провести скрытно, «дабы неприятель не мог ведать, что у нас делают», для чего приказывалось жителей деревни Тверминне переписать поименно, запретить им выходить из деревни и установить с этой целью вокруг деревни караульные посты.
Перетаскивать весь галерный флот Петр не собирался. Перетащенные в лежащий к западу от волока залив Норр-фьёрден галеры Должны были заставить шведов уйти от Гангута либо разделить свои силы.
25 июля на флагманский корабль Ватранга 64-пушечный «Бремен» приплыли четыре местных финна и сообщили, что русские собираются перетащить свои галеры через сделанную ими переволоку из залива к северу от Тверминне за полуостров Гангут. Финны сказали, что уже все готово к перетаскиваю судов, и русские приступили к выполнению своего, плана. Адмирал Ватранг решил пресечь замысел противника, так как если бы им «удалось переправить свои суда, то он этим самым приобрел бы господство в шхерах и, следовательно... стоянка здесь ни к чему не послужила бы».
По приказу адмирала к обоим концам переволоки отправились шведские суда. Залив Норрфьёрден западнее Гангута изобилует мелями и маленькими островами, поэтому посылать туда большие парусные суда было слишком опасно. Туда ушли все гребные суда, находившиеся при эскадре Ватранга. В их числе были прам «Элефант» (18 пушек) и шесть галер: «Эрна», «Трона», «Грипен» (16-пушечные), «Лаксен», «Гедан», «Вальфиш» (12-пушеч-ные), а также три шхербота – «Флюндра» (6 пушек), «Мортан» (4 пушки) и «Симпан» (4 пушки). Командовал отрядом гребных судов контр-адмирал Нильс Эреншельд. Всего на судах его отряда находился 941 человек.
К восточной части переволоки Ватранг направил отряд парусных кораблей под командованием адмирала Лиллье. В составе отряда было восемь кораблей, одна шнява и два бомбардирских судна.
Таким образом, адмиралу Ватрангу удалось сорвать попытку русских перетащить галеры через перешеек. Зато ему пришлось разделить свою эскадру на три части. Теперь в ключевой точке – возле оконечности полуострова Гангут – находили только шесть шведских кораблей и один фрегат, причем у Ватранга не было ни одного крупного гребного судна.
Отряды Эреншельда и Лиллье отправились по местам во второй половине дня 25 июля. Эреншельд в тот же день прибыл на место. А Лиллье добраться до стоявших у Тверминне русских галер помешал наступивший штиль. Собственно, штиль и решил исход операции. Русские решили прорваться под самым берегом оконечность полуострова Гангут мимо эскадры Ватранга. Я пишу «решили», поскольку историки до сих пор спорят (не имея никаких документов), кто предложил идею прорыва. Во всяком случае, если бы идея исходила от царя, об этом бы раззвонили еще в 1714 году.
В 9 часов утра 26 июля русский отряд в составе 20 галер пошел на прорыв. Увидев их, Ватранг приказал спустить шлюпки, чтобы они отбуксировали корабли ближе к берегу. Шведы открыли огонь из пушек, но ядра не доставали до русских судов. В результате все эти галеры под командованием М.Х. Змаевича и М.Я. Волкова, не получив повреждений и не имея потерь в людях, «в шхеры щасливо прошли». За первым отрядом последовал и второй, в количестве 15 галер. Итого мимо шведов 26 июля без потерь прошли 35 галер.
Вечером 26 июля адмирал Ватранг допустил роковую ошибку. Он приказал отбуксировать мористее шведские корабли, подошедшие днем слишком близко к берегу для перехвата русских галер. Ватранг боялся ночного абордажа русских гребных судов. Эта ошибка дорого обошлась шведам. В четвертом часу утра 27 июля 64 русские галеры в кильватерной колонне пошли на прорыв. С авангардом шел А.А. Вейде, с кордебаталией – Ф.М. Апраксин, замыкал цепь генерал М.М. Голицын с эскадрой арьергарда. Царь Петр ни в одном из прорывов лично не участвовал, а позже прибыл к прорвавшимся галерам сухим путем по перешейку.
Шведы вновь попытались отбуксировать свои корабли ближе к берегу, но лишь трем кораблям удалось открыть огонь по русским галерам с предельной дистанции. Шведы достигли нескольких попаданий, не причинив особого вреда галерам. Так, к примеру, у поручика Нижегородского полка де Колера 24-фунтовое ядро оторвало каблуки и подошвы у сапог и поранило ступни. Причем ядро застряло в обшивке галеры. Это свидетельствует о большой дальности стрельбы, так как на дистанции до 400 сажен (854 м) 24-фунтовое пушечное ядро пробило бы галеру насквозь через оба борта.
Русская галера (скампавея) «Конфай» села на мель и была захвачена шведами. Часть людей с нее успели спастись на.шлюпках, а 232 человека были взяты шведами в плен. Среди них оказались 174 солдата Шлиссельбургского полка и полковой священник.
После прорыва русских галер отряд Эреншельда, отошедший от места переволоки в Рилакс-фиорд, был отрезан от эскадры адмирала Ватранга. Причем Ватранг при всем желании ничем не мог помочь Эреншельду, ибо не имел больших гребных судов.
27 июля после обеда к «Элефанту» на шлюпке под белым флагом отправился генерал-адъютант П.И Ягужинский. Поднявшись на борт прама, он предложил шведскому флагману немедленно спустить флаг, указав на невозможность уйти и «на благоразумие избегнуть пролития христианской крови», обещав при этом Эреншельду и всем его подчиненным хорошее обращение в плену. Ягужинский сказал, что в случае отказа немедленно со стороны русских галер начнется «яростная атака». На это Эреншельд достойно ответил: «Я всю жизнь служил с неизменною верностью своему королю и отечеству и, как я до сих пор жил, так и умирать собираюсь, отстаивая их интересы. Царю как от меня, так и от подчиненных моих нечего ждать, кроме сильного отпора, и, ежели он решил нас заполонить, мы еще с ним поспорим за каждый дюйм до последнего вздоха».
После того как ответ Эреншельда был передан Апраксину, он в два часа дня отдал приказ об атаке. 35 русских галер устремились к шведским судам. Из-за тесноты в Рилакс-фиорде непосредственно в абордаже участвовало только 23 галеры. Сам Петр находился на галере, стоявшей вне боевой линии и вне зоны огня. На основании отдельных упоминаний в архивных документах удалось установить наименования лишь шести из двадцати трех галер, атаковавших флотилию Эреншельда с фронта: «Костёр», «Ладога», «Мусельс», «Плотица», «Сом» и «Церапула». Сколько человек было на русских галерах, участвовавших в абордаже, точно установить не удалось. Однако историк А.З. Мышлаевский нашел в архиве сводную ведомость «ис поданных ведомостей от господ генералов, сколько котораго полку и каких чинов было при взятии судов шведских». В ней приведены данные о штаб– и обер-офицерах, урядниках, нижних чинах и неслужащих из участвовавших в сражении в Рилакс-фиорде одиннадцати полков: гвардейских Преображенского (257 человек) и Семеновского (235 человек), Первого и Второго гренадерских (304 и 248 человек соответственно), Ингерманландского (701 человек), Великолукского (260 человек), Вологодского (119 человек), Галицкого (227 человек), Московского (122 человека), Нижегородского (263 человека) и Рязанского (204 человека) – всего 2940 человек. В ведомости указано, что в баталии командовали войсками генерал А.А. Вейде (при нем был генерал-адъютант Ю.Ю. Гейн и флигель-адъютант Дубровский) и бригадиры М.Я. Волков и П.Б. Лефорт (итого 2945 человек). Ряд историков считает, что в абордаже также участвовали солдаты Лефортовского, Воронежского, Курсского и Шлиссельбургского полков.
Шведы подпустили русские галеры на полупистолетный выстрел (25-35 м) и дали залп из орудий. После второго залпа галеры повернули назад. Согласно шведским источникам, им удалось отбить две атаки, но в ходе третьей русские все-таки абордировали шведские суда. По русским данным, бой продолжался свыше двух часов, что косвенно подтверждает шведскую версию о двух отбитых атаках. Некоторые отечественные авторы считают, что первых двух атак не было, а русские галеры вели артиллерийскую дуэль со шведами, но эти версии более чем неразумны. При таком превосходстве в личном составе сам бог велел идти на абордаж, а не подставлять под огонь шведов переполненные солдатами галеры.
Одиннадцать русских галер буквально облепили прам «Элефант». По рассказу М. Комола, «от тесноты многие солдаты падали с фрегата в воду». В походном журнале Петра I записано: «абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны».
Одна за другой были захвачены галеры, последним был взят прам «Элефант». В бою русские потеряли 127 человек убитыми и 342 человека ранеными. У шведов были убиты 361 человек и ранены около 350 человек. Из них многие были ранены очень тяжело. К 2 декабря 1714 года из 580 пленных умерли 200.
Русские выиграли Гангутское сражение благодаря чрезмерной осторожности адмирала Ватранга и отсутствию у шведов достаточного числа галер. Говорить здесь о гениальности Петра или Апраксина вряд ли уместно. Они сделали то, что на их месте сделал бы любой норманский конуг или русский князь – прятались в шхерах от более сильного неприятеля, в штиль прорвались на веслах мимо парусного флота и, обладая более чем десятикратным превосходством в людях и судах, напали на запертого в бухте противника.
Потери шведского флота были невелики. Ситуация на море после Гангутского сражения не изменилась, шведы по-прежнему обладали абсолютным превосходством в открытом море, а русские – в шхерах. Наиболее важным, с военной точки зрения, результатом сражения стал прорыв русского гребного флота в Або-Аландский район.
Петр I с самого восшествия на престол придавал огромное значение психологической войне. Об этом наши историки обычно забывали, видимо потому, что после Петра Великого серьезных успехов психологической войне достигли лишь Екатерина II и Сталин, все наши остальные правители бездарно проигрывали и проигрывают в такой войне Англии и США.
Петр блестяще использовал скромный успех при Гангуте в своей пропаганде. Он позаботился о том, чтобы официальная русская «реляция» полностью была напечатана в голландских и германских газетах. Реляцию и рисунки к ней правил лично царь. В частности, прам «Элефант» он переклассифицирован во фрегат – так понятнее и эффектнее. Мало того, на пропагандистских гравюрах у «Элефанта» изображен корпус фрегата и полное фрегатное парусное вооружение. Весла у него там отсутствуют. Пропаганда сделала свое дело, в отечественную историю плоскодонный гребной прам «Элефант» вошел как парусный фрегат.
Утром 9 сентября 1714 года «Элефант» и остальные пленные шведские суда были торжественно введены в Неву. Впереди шли три русские галеры, за ними трофейные шхерботы, потом шесть шведских галер и прам «Элефант» с приклоненными книзу шведскими флагами на корме и высоко поднятыми рядом русскими андреевскими флагами. На «Элефанте», как и во время сражения, находился Эреншельд. За «Элефантом» шла галера корабельного контр-адмирала, на борту которой, как и во время боя, был сам царь. Замыкали шествие судов несколько галер с русскими солдатами.
Участвовавшие в Гангутском сражении суда пристали к причальной стенке у Троицкой площади, которая представляла собой пространство вдоль берега Невы, отделенное с противоположной стороны длинным двухэтажным зданием гостиного двора. Войска и пленные вышли на берег и построились. Затем состоялось торжественное шествие через город. В шествии приняли участие 200 пленных шведских солдат и матросов. За ними шли две роты преображенцев, затем 14 шведских офицеров, взятых при Гангуте. Следом четыре русских унтер-офицера несли низко опущенный развернутый флаг шведского контр-адмирала. Потом шел сам контр-адмирал Эреншельд. Далее следовал Петр в качестве контрадмирала корабельного флота и полковника Преображенского полка.
За Гангутское сражение «князь-кесарь» Ф.Ю. Ромодановский произвел контр-адмирала Петра Михайлова в вице-адмиралы.
Прам «Элефант» В боевых действиях больше не участвовал, а стоял вместе с другими трофейными судами в Кронверкской протоке, огибающей Заячий остров с севера (между современным Артиллерийским музеем и Петропавловской крепостью). В 1719 году царь приказал отремонтировать «Элефант», в 1724 году – вытащить на берег у Кронверкской гавани и хранить вечно как боевой трофей. Но к 1737 году прам сгнил, и его разобрали на дрова. Однако все это было потом, а пока мы вернемся к июлю 1714 года. Сразу после прорыва последних русских галер утром 27 июля мимо мыса Гангут адмирал Ватранг созвал «общее совещание для обсуждения вопроса, как... следует поступить с флотом». Участники военного совета, сказано в журнале Ватранга, «единогласно признали необходимость оставить Гангеудд и отправиться на защиту шведских шхер».
29 июля эскадра Ватранга ушла к берорам Швеции. 1 августа захваченные у шведов суда были отправлены в сопровождении части галер к Гельсингфорсу и далее в Петербург, основные же силы русского флота под командованием Апраксина направились к Або. 3-4 августа галерный флот прибыл к Або. Або был занят без сопротивления. В городке Иштадте русские оставили конные галеры и грузовые суда. Держась восточного берега Ботнического залива, русские галеры в сентябре дошли до города Васа. Шведский генерал Армфельт, имевший около 6000 человек пехоты и 600 конницы, отступил в район Торнео. Генерал-адмирал не решился преследовать противника.
В связи с приближением холодов галерный флот дошел до города Нюкарлеби, возвратился к Ништадту (Нюстаду) и расположился на зимовку. Обратное плавание флота было очень трудным: в пути погибли несколько галер и до 200 человек. В этом году часть корабельного флота, 12 вымпелов, осталась зимовать в Ревеле, все остальные суда – у Котлина и в Петербурге.
В конце кампании по указанию Петра был произведен рейд одиннадцати галер к шведским берегам. Эта акция имела скорее пропагандистское, чем военное значение. 11 сентября 1714 года русские галеры под командованием генерал-майора И.М. Головина вышли из района Васы и перешли в самом узком месте Ботнический залив. Кстати, большую часть пути они прошли среди маленьких островов, боясь шведских кораблей. В районе городка Умео высадилась тысяча солдат. Городок взяли без боя. 23 сентября все одиннадцать галер благополучно возвратились в Васу Операция имела цель продемонстрировать населению и правительству Швеции, что отныне их страна оказалась в пределах досягаемости русского оружия.