Глава 8. Храм Сета

Глава 8. Храм Сета

— Всё началось, юноша, с древней карты коптов, — приступил к своему повествованию историк. — Карту эту хранили когда-то жрецы бога Ра из Гелиополя. На ней был изображен путь от столицы Нового царства города Фивы в глубь Ливийской пустыни к очень древнему подземному храму бога-покровителя части фиванского жречества. По сути, на карте был изображен участок кочевой дороги переселенцев из погибшей Атлантиды. На ней со временем и возник храм Сета — духа зла и разрушения. Фактически, научная лаборатория по созданию нового на Земле эгрегора и будущего «нового порядка». Этот эзотерический институт жрецы атлантов в стране Кеми организовывать не стали. В додинастическом Египте после великой войны и потопа правили потомки легендарных Шемсу-Гор, враги атлантов — люди белой расы, пришедшие с севера. Их скелеты до сих пор приводят в изумление многих антропологов. Поэтому, как ты говоришь, недобитки из Атлантиды и выбрали уединенное место на старой кочевой дороге. Почему на дороге? Да потому, что вдоль неё были когда-то вырыты десятки колодцев. Посмотри, вот она эта самая дорога поздних атлантов, — повернулся к лежащей на столе карте Сахары рассказчик. — Крестиками отмечены на ней колодцы. Перед тобой, как ты понимаешь, копия, но это дело не меняет. Она предельно точна и ей можно вполне доверять. На тайной старинной карте коптов было изображено то же самое. Она, эта карта, и толкнула группу отчаянных безумцев на подвиг, равных которому практически нет. Представь, тысяча километров сплошных песков, и практически без воды!

— Но ведь ты говорил, что по всей кочевой дороге было вырыто множество колодцев? — невольно задал я вопрос.

— Когда-то колодцы были. Тысячи лет назад. Но в наше время их почти что не осталось. Ты же знаешь, что такое сыпучие передвижные барханы, — оторвал от карты голову антрополог.

— Кое-что читал на эту тему, — ответил я.

— На всём протяжении пути экспедицией было найдено всего шесть сохранившихся от песка колодцев. Всего шесть! Но трудности не остановили людей.

— Ты говоришь какими-то загадками, дядя Ёша. Не сказал, кто снарядил экспедицию к храму, зачем и кто был участник этого беспримерного похода? — перевел я повествование историка в несколько иную плоскость.

— Я думаю, ты уже догадался, Гера, что вышеупомянутый в берберском предании подземный схрон ящероголовых и построенный атлантами храм Сета одно и то же заведение.

— Если честно, нет, — признался я. — Мне показалось, что ты говоришь о разных вещах.

— Я говорю об одном и том же, юноша. Только рассматриваю тайну храма с разных сторон.

— В первый раз ты мне говорил, что подземный храм в пустыне был построен ящероподобными, а теперь утверждаешь, что его возвело жречество погибшей Атлантиды…

— Чтобы беспрепятственно общаться со своими союзниками и подельниками, — прервал меня учёный. — Эта подземная лаборатория стала тем тайным местом, где люди начали регулярно общаться с космической нелюдыо. Поэтому я и говорил о нём как о схроне вот эти, — обратил моё внимание на рисунок рептилоида эзотерик. — Речь идёт об одном и том же месте. А то, что у Сета голова осла, — всего лишь камуфляж. На самом деле перед тобой подлинное изображение твари, которая создала на Земле свою глобальную империю.

— Плюс полевую энергоцентраль, от которой современное человечество не знает куда деться, — с умным видом подвёл я итог объяснению учёного. — До меня дошло, дядя Ёша, поэтому давай продолжай дальше, — принял я удобную за столом позу.

— Кто выдвинул идею добраться до подземного логова ящероголовых и храма духа смерти, до проклятого берберами места, я не знаю. Меня в такие глубины не посвятили. Но возглавил экспедицию копт, один из современных жрецов бога Ра. Он и предоставил древнюю фиванскую карту, взятую для этой цели в одном из тайных хранилищ. Скорее всего, из архива жрецов города Ану или Гелиополя. Вторым участником необычной экспедиции был тоже копт — сильный, выносливый воин и телохранитель жреца. Он, как и его шеф представлял собой древнюю египетскую традицию, поэтому проблем с ним никаких не было. Третьим участником похода был армянин из Стамбула. В его обязанности входило финансирование экспедиции и помощь в её организации. Показал этот человек себя только с хорошей стороны. Жаль, что из песков к своей семье он так и не вернулся…

На несколько секунд историк задумался, а потом сказал:

— В экспедиции приняли участие три кавказских еврея. Все трое были наши гелиопольцы из отступников. И не фанатики, люди самой высокой пробы. Забегая вперед, скажу тебе, что они тоже погибли. Все трое. Погибли как герои…

Слушая учёного, я молчал. Мне была понятна его боль по отношению к соплеменникам. К людям, которых в среде обманутого еврейского народа буквально единицы.

— Были ещё три великие личности в составе экспедиции, — продолжал рассказчик. — Двое из донских казаков: один — есаул, второй — урядник. По именам они себя не называли. Общались по званию. Оба были из казачьего корпуса атамана Платова, который, по приказу императора Павла, должен был добраться до Индии и помочь индийскому народу освободиться от английской короны. За что, кстати, императора Павла Петровича и ухлопали, — добавил историк с нескрываемой горечью.

— Так выходит, что экспедиция в Сахару была предпринята ещё в XIX веке?! — удивился я.

— В начале XIX-го, — уточнил историк. — Как раз во время нападения Бонапарта на Египет. Под военный шумок её и удалось организовать.

— И про казаков до меня что-то не доходит. Они что, хорошо знали турецкий?

— В совершенстве! И выдавали себя за турок, — улыбнулся антрополог. — Но самой загадочной личностью был последний член экспедиции: человек, который легко изъяснялся на любом восточном и европейском языке. Держался он всегда особняком, почти ни с кем не разговаривал. Обычно обращались к нему, но не он. Чаще всего с ним беседовал копт — тот, который жрец, и очень редко один из казаков.

— Они что тоже погибли? — спросил я.

— Из всей экспедиции уцелели только двое. «Загадочный» и есаул. И то только потому, что, придя в Каир, нигде не остановились. Сразу же купили какую-то рыбачью лодку, в ночь ушли вниз по Нилу. В дневнике экспедиции сказано, что в той лодчонке этим двоим удалось доплыть до Газы. Оттуда перебраться в Сирию, затем в Армению… Копт-телохранитель, который уцелел в пустыне и вышел с казаком и «загадочным» к Нилу, был убит на постоялом дворе в первую же ночь.

— А как остальные погибли? — спросил я. — Армянин, тройка твоих соплеменников, жрец-организатор экспедиции и казачий урядник?

— В дневнике о том, что происходило, написано очень скупо. У меня есть копия этого дневника. Треть в нем нацарапана по-арабски. Очевидно, начал писать походный дневник кто-то из коптов. Потом дневник вёл армянин. Его часть повествования написана по-турецки. После гибели армянина дневник писал один из евреев и тоже по-турецки. По почерку и стилю это хорошо видно. Дописывал же дневник казачий есаул. Конец его был на русском.

— И всё-таки очень интересно, дядя Ёша, что в дневнике написано? — решил я «прижать к стенке» учёного.

— Что-что? Возьми и почитай, — проворчал последний, доставая из своей бездонной папки потрёпанную тетрадку.

Я взял тетрадь в руки и понял, что передо мной опять копия…

— Это тоже твоя работа? — спросил я.

— А ты что, знаток арабского или турецкого? — прищурился учёный. — Если знаток, то могу дать тебе и подлинник. Вот он тут же в папке…

— Настоящий дневник мне не нужен, дядя Ёша, хватит и копии, — успокоил я специалиста по тайной истории. — Сегодня займусь его изучением.

— Ты быстро его прочтёшь. Написано в нём не так много, — поднялся со своего места лектор. — Мы прозаседали с тобой почти весь день. Пойдём, поедим, и я тебе покажу мою вечернюю Колу. Если честно, устал я сегодня, давно не читал лекций, — огорчённо сказал бывший учитель.

— Гляжу на тебя, дядя Ёша, и невольно думаю, что по отношению к власть предержащим ты самый, что ни на есть, вредный из евреев. Я бы сказал — контра!

— Контра?! — засмеялся учёный. — Пусть будет контра, я согласен. Только мало кто в таком качестве меня знает. А мне понравился твой эпитет, юноша.

С этими словами, кое-как разогнув спину, «контра» засеменил на кухню. Через час мы были уже в городе. Дядя Ёша водил меня по центральным улицам, рассказывал, как началось строительство рядом с ним Мурманска. Как бомбили Мурманск немцы во время войны и как отстаивали его наши войска. Рассказал гид о полуострове Рыбачий, который оказался в тылу врага, но так и не был им захвачен, о роли Североморска, о посёлке Полярном, о маленьком порте Владимире, построенном для завода «Никель» и многом другом. Я рассеянно слушал дядю Ёшу, делал вид, что мне его рассказы интересны, но мысли мои были совсем в другом месте. Я думал о дневнике добравшихся до подземного храма «безумцев». Что в том дневнике написано. И сколько осталось между строк того, о чём я могу только догадываться… После двухчасовой прогулки по вечернему городку мы решили наконец пойти домой. К тому же стало моросить, с моря подул холодный ветер. И притихший на дожде и ветру дядя Ёша, повернувшись ко мне, вдруг сказал:

— Скоро ты уедешь, Гера, и неизвестно, вернёшься ли когда-нибудь ещё в край сейдов, горных рек и наших таинственных озёр. Но я хочу тебе сказать, что эта земля, часть древней Гипербореи, должна быть святой для каждого русского. Да и не только для славянина, но и для других представителей белой расы, даже для таких евреев, как я. И мне хочется, чтобы ты это знал и всегда об этом помнил.

— А как же «Святая земля» в Израиле? — чевольно вырвалось у меня.

— В Передней Азии тоже — «Святая земля», только не избранных, не тех, кто цитирует Тору и считают себя хозяевами мира, а таких, как ты — людей великой северной расы. Ведь все древнейшие археологические памятники восточного Средиземноморья не семитские. И пора бы с этим фактом согласиться и нашим прикормленным. Но беда в том, что прав всегда тот, кто платит. Поэтому вся история Земли и вывернута наизнанку, мой юный друг.

— О Южной Руси и о том, как она погибла, мне неплохо поведал «пасечник», — заметил я.

— Поэтому запомни, — не услышал моей реплики антрополог. — Именно здесь, на Кольской земле, в её недрах, в древних тоннелях и подземельях спрятан ключ к тайнам Гипербореи. Потому она, эта земля, и священна…

— Ты что-то знаешь такое, что мне пока неизвестно, — остановил я историка.

— Возможно, — сказал он, поёживаясь, — но это моя догадка. Давай пойдём побыстрее, я тебе по дороге кое-что расскажу.