Глава 8

Глава 8

Крестьянский мир. — Традиции Святой Руси. — Высокая культура. Нравственные начала. — Хозяйственные трудности. — Аграрное перенаселение и малоземелье. — Благотворное влияние общины. — Крестьянство. — Основа Русской монархии.

В царствование Николая II русское крестьянство, составлявшее около 80% всего населения, было самым многочисленным сословием Русского государства, наиболее полно сохранявшим и оберегавшим основы и традиции Святой Руси. Сохранить свои традиции крестьянам позволили общины, тысячелетние навыки самоуправления и самоорганизации. Крестьянский общинный мир являлся коллективным собственником земли. Община была ответственна за каждого своего члена и самостоятельна во всем, что касалось ее внутренних дел. Община брала на соцобеспечение своих членов.

«…Каждый член общества трудится, выходя на работу для вспашки поля или уборки урожая у захворавшего домохозяина или бедной вдовы, выходит ли на постройку сгоревшей у кого-либо из членов избы, платит за участки, отведенные беднякам, больным, старым, сиротам, за отпускаемые им бесплатно: лес на починку избы, материал на изгороди и отопление, хоронит их за свой счет, вносит подати за разорившихся, поставляет лошадей для обработки поля хозяину, у которого они пали или украдены, несет хлеб, холст и прочее погорельцу, поит, кормит, одевает сирот, поселенных в его избе и многое другое…»

Крестьяне очень дорожили общиной и не стремились расстаться с ней. А такая возможность им была дана еще «Положением» от 19 февраля 1861 года, которое включало два пункта, имевших антиобщинный характер. По первому из этих пунктов двумя третями членов общины может быть поставлен приговор о переходе от общинного владения к подворному; по второму пункту — допущен был выкуп надельной земли в течение известного времени, после которого земля поступает в собственность лиц, выкупивших ее.59 Как известно, потребовался насильственный нажим на крестьян, чтобы они начали выходить из общины.

Крестьянин, выросший на традиционной крестьянской культуре, по своей натуре был глубоко цельным человеком. Цельность крестьянина обеспечивалась духовно-нравственным богатством крестьянской культуры, и изъятие, разрушение каких-либо элементов этой культуры неизбежно вели к деградации личности.

Традиционная крестьянская культура — накопленный и отшлифованный веками духовно-нравственный строй жизни — добродетельное отношение к ближнему, любовь к земле, добросовестное и любовное отношение к труду не как к проклятью, а как к высшему нравственному долгу, потребность в труде. Причем именно трудовые отношения стали ядром, центром традиционной крестьянской культуры. Сельского труженика отличало глубочайшее презрение ко всем видам паразитизма.

Веками вырабатывались ритм и нормы труда — согласование отдельных этапов трудового процесса, режим дня, соотношение, начало и завершение сезонных работ. Работа крестьянина в поле велась со старанием и любовью, почти священнодействием.

Было в труде русского крестьянина немало соревновательности, например в состязании косцов на лугу, заготовке сена, уборке хлеба. Особой заботой крестьянского мира являлся совместный труд по поддержанию дорог рядом с родным селом, строительству храмов, общественных зданий, амбаров и обычай «помочи» — строительство всем селом дома для односельчанина. «Помочи» и другие виды совместных работ зачастую превращались в настоящий праздник труда, сопровождаемый песнями.

Вся жизнь крестьянина от рождения до смерти, день за днем, в будни и праздники была действом, осуществляемым по незыблемым правилам бытия, где все события и дела текли по руслу многовековых обычаев и традиций, высоких нравственных понятий, среди привычных, необходимых и зачастую доведенных до эстетического совершенства вещей.

Причем внутренний строй каждого дела, поступков подчинялся сложившейся гармонии, ладу.

Чувство нерушимого долга в высоком эстетическом (даже религиозном) смысле — перед ближним, перед землей и природой, перед выполняемым долгом — пронизывало всю жизнь крестьянина.

Даже неграмотный крестьянин, владея богатейшим миром высокохудожественных образов (преданий, сказок, песен, пословиц, поговорок, обычаев), накопленных поколениями его предков, зачастую духовно и эстетически был более развит, чем городской ремесленник или рабочий, читавший газету «Копейка» и дешевые журналы.

Жизнь крестьянина протекала в миру, в общине. Как правило, члены общины знали друг о друге все. Община неформально осуществляла строжайший социальный контроль, цензуру нравов. На крестьянских сходах обсуждались жизненно важные для сельчанина проблемы. Решение всех вопросов осуществлялось крестьянами с оглядкой на старину, традиции и обычаи. Крестьяне глубоко верили, что надо жить так, как жили предки. «Чем старее, тем лучше», «Как отцы и деды наши, так и мы», «Отцы и деды наши не знали этого, да жили не хуже нашего» — распространенные крестьянские пословицы. По мнению крестьян, счастливым можно быть, только соблюдая все завещанные предками обычаи.

Высокий духовно-нравственный потенциал традиционной крестьянской культуры был надежной гарантией против духовного разложения. Пьянство в крестьянской среде было чрезвычайным делом. Еще в начале нашего века абсолютное большинство крестьян пило только по большим праздникам. Были, конечно, на селе пьяницы, глубоко презираемые сельчанами. Рассказы о чуть ли не поголовном пьянстве дореволюционных крестьян являются грубой позднейшей выдумкой.

Для врагов Русского государства было отчетливо ясно, что его стабилизирующей силой является крестьянство, самоуправляемое в рамках общины. Следовательно, чтобы разрушить Русское государство, нужно было подорвать крестьянство, к чему вел единственный путь уничтожение общины. Мы еще раз вернемся к попыткам антирусских сил (и не только их, а порой и даже некоторых недалеких патриотов) дискредитировать и уничтожить общину. Главный их аргумент — община тормозит развитие сельского хозяйства, сдерживает развитие прогрессивных методов обработки земли, для чего ссылались на упадок сельского хозяйства в некоторых регионах России.

Как справедливо отмечали непредвзятые исследователи, упадок сельского хозяйства в отдельных регионах России не был связан с общиной, а объяснялся ухудшением положения некоторой части сельских тружеников из-за аграрного перенаселения и связанного с ним малоземелья. (За 20 лет царствования Николая II сельское население увеличилось вполовину.) Более того, практика показывала благотворное влияние общины, которая позволяла крестьянам смягчать результаты аграрного перенаселения, тормозя процесс расслоения сельских тружеников и способствуя улучшению методов ведения сельского хозяйства. Например, в конце XIX века появилось множество мирских приговоров о введении травосеяния на общинных надельных землях. Для этого общество покупало семена, а также отводило под посев травы запольный участок, который раньше почему-либо не подвергался обработке. В результате создавалось новое поле, на котором каждый получал свою долю. Если бы общины не было, переход на травосеяние могли бы осуществить только зажиточные крестьяне, а большинство других продолжало бы придерживаться отсталых форм ведения хозяйства. Таким образом, отмечал известный русский ученый Н.А. Каблуков, «хозяйственный интерес каждого члена общины находил более широкую возможность своего удовлетворения в согласии с интересами общего сельскохозяйственного развития страны».60

Традиционная крестьянская культура служила главной опорой русского государственного строя — монархии. Это понимали даже враги Самодержавия. Как справедливо отмечала масонка А. Тыркова-Вильямс, к началу XX века Самодержавие опиралось не столько на дворян, сколько на крестьян, которые были органично с ним связаны. В этой связи с мужицкой стихией была сила и цельность Самодержавия и всей России. Крестьян сближали с Царем Православие и интуитивное государственное чутье. Весной 1917 года курский крестьянин, с которым эта масонка случайно разговорилась в поезде, строго сказал ей: «Какая была держава, а вы что с ней сделали?» Мужик понимал, какая Россия была великая держава, а интеллигенты не понимали. К государству они подходили не жизненно, книжно. Религию не только марксисты, но и либералы считали пережитком вредных суеверий, опиумом для народа. Тыркова-Вильямс вынуждена признать, что не они, либерал-масоны, были близки к народному мировоззрению, а так называемые черносотенцы. Их с народом объединяли бытовые традиции, Православие и Самодержавие. А интеллигенция от Церкви отшатнулась, исподтишка ее высмеивала, опорочивала.61