Глава 7

Глава 7

Православие. — Живая духовная струя. — Святой Иоанн Кронштадтский. — Оптина пустынь. — Старчество.

Православие было животворящей силой, совершавшей свое великое служение на благо Русского народа. По данным переписи 1897 года, 70% населения страны принадлежало к Русской Церкви. Православие духовно-нравственно скрепляло национально-государственные начала России, для русского человека оно было больше, чем просто религия, а глубокая духовно-нравственная основа жизни, главное в которой добротолюбие. Русское Православие развивалось как живая вера, состоявшая в единстве религиозного чувства и деятельности. Оно являлось не только религиозной системой, но и состоянием души — духовно-нравственным движением к Богу, включавшим все стороны жизни русского человека — государственную, общественную и личную. Русское Православие развивалось вместе с национальным сознанием и национальным духом русского человека. По мере возвышения национального духа возвышалось Православие, и, наоборот, разложение национального сознания вело к вырождению Православия.

В царствование Николая II в Православии отчетливо прослеживались две линии — одна на возвышение и торжество Православия, другая — на его вырождение. Линия на вырождение связана с многолетней политикой на подчинение Русской Церкви чиновничьему произволу, насаждение формальной церковности. В XVIII-XIX веках образовалось так называемое ученое монашество, организованное на бюрократических началах чиновничества и карьеризма. Г. Флоровский совершенно справедливо называл это монашество «Орденом», создаваемым светской властью как средство властвовать в Церкви. Именно из этого «Ордена» вышла большая часть церковного руководства, далекого от духовных начал Православия и занятая интересами и помыслами о карьере.

Линия формальной церковности подтачивала Православие, отталкивала от него многие тысячи верующих, но тем не менее, как говорят факты, в реальной церковной жизни подавлялась глубокой верой большинства русских людей. Недостойные священники и монахи как бы отторгались от живой массы верующих. Они искали достойных пастырей, истинных монахов. Как никогда раньше, в годы царствования Николая II получили распространение духовное старчество и странничество, чувствовалось стремление к истинному русскому христианству. Росло число построенных церквей. Причем чаще всего они возводились на средства простых русских людей: купцов, крестьян, мещан.

Число священников (а их было всего 110 тыс. человек — очень мало для такой большой страны) в отношении к числу церквей даже снижалось. Вместе с тем увеличилось число монастырей и монашествующих в них. Если в начале царствования Николая II существовало 774 монастыря, то в 1912 году — 1005; а число монахов, монашек и послушников в них возросло более чем в два раза. Для коренной части Русского народа это было настоящее православное возрождение, противостоящее антирусским силам разрушения.

Русская Православная Церковь обладала квалифицированными духовными кадрами, обучавшимися в 57 семинариях и 186 духовных училищах. Православные семинарии ежегодно давали России 2 тыс. новых священников. Для воспитания русских детей в духе Православия и любви к Родине Русская Церковь открывала церковноприходские школы. К 1899 году число этих школ достигло 43 тыс. (т.е. были почти при всех русских церквах), а число учащихся в них — около 2 млн. Эти школы были доступны для всех русских детей. В них приходские священники учили молитве, истории Ветхого и Нового Заветов, церковному катехизису, церковнославянскому языку и церковному пению. Каждый ребенок получал в них необходимые знания чтения, письма, арифметики. Часть священников проводила с учениками внеклассные собеседования на патриотические и духовно-нравственные темы. Возле церковноприходских школ нередко возникали православные ученические содружества.

В царствование Николая II прославлено больше святых, чем за весь XIX век. Первым в 1896 году был канонизирован святитель Феодосии Черниговский, а затем, в 1897 году, священномученик Исиодор и 72 мученика Юрьевских. В июле 1903 года состоялась канонизация старца Серафима Саровского, уже давно почитаемого простым народом как святой. Канонизации препятствовали образованные слои и даже некоторые члены Синода. Решающей оказалась воля Царя. Канонизация преподобного Серафима Саровского стала торжеством Православия, великим праздником всех истинно русских людей. Помимо окрестных жителей в Сарове собралось около 150 тыс. человек. На торжества прибыли Царь с Царицей и их Двор. В день приезда Царя по всей дороге на десятки верст тянулись огромные вереницы народа, пришедшего сюда по велению сердца. Массы крестьян, одетые в свои лучшие наряды, с искренней радостью встречали своего Царя-Батюшку, восторг их был неподделен. Многие хотели его увидеть вблизи и даже дотронуться до него. Во время этой встречи Царь почувствовал настоящую любовь к себе простого народа, что стало для него мощным стимулом дальнейшей деятельности. Он видел тот слой людей, на которых он может опираться и в интересах которых проводил свою политику. Как писал очевидец событий:

«Бог явил Русскому народу нового праведника преподобного Серафима, внушив Помазаннику Своему быть на Саровском торжестве веры, давая этим понять народу тайну величия и мощи России, тайну, заключенную в единении со Христом и Его Помазанником, ибо без Бога ничто в мире не совершается».51

Личность Государя Николая II играла огромную роль в церковной жизни России, гораздо большую, чем его царственные предшественники. Глубокая вера Царя, его постоянные паломничества к православным святыням сближали его с коренным Русским народом. Государственная власть тяготила Николая II. Ему ближе была духовная власть, правящая по православным законам и совести. Вопрос о возрождении патриаршества, поднимавшийся с самого начала его царствования, привлек его возможностью отказаться от бремени земной власти и принять духовную. По свидетельству обер-прокурора Синода Лукьянова, еще в 1904 году Царь после великих торжеств прославления Серафима Саровского и радостного исполнения, связанного с ними обетования о рождении ему Наследника, приехал к митрополиту Петербургскому Антонию (Вадковскому) просить благословение на отречение от Престола и пострижение в монахи в одном из монастырей, но митрополит отказал ему в этом.52 Попытку отречься от Престола и занять место Патриарха Государь возобновил в 1905 году. Заседавший 22 марта Святейший Синод единогласно высказался за восстановление патриаршества. Еще зимой члены Святейшего Синода во главе с первенствующим Петербургским митрополитом Антонием встретились с Императором Николаем II, который, со слов очевидца, сказал:

«Мне стало известно, что теперь и между вами в Синоде и в обществе много толкуют о восстановлении патриаршества в России. Вопрос этот нашел отклик и в моем сердце и крайне заинтересовал меня. Я много о нем думал, ознакомился с текущей литературой этого вопроса, с историей Патриаршества на Руси и его значения во дни великой смуты междуцарствия и пришел к заключению, что время назрело и что для России, переживающей новые смутные дни, Патриарх и для Церкви, и для государства необходим. Думается мне, что и вы в Синоде не менее моего были заинтересованы этим вопросом. Если так, то каково ваше об этом мнение?

Мы, конечно, поспешили ответить Государю, что наше мнение вполне совпадает со всем тем, что Он только что перед нами высказал.

— А если так, — продолжил Государь, — то вы, вероятно, уже между собой и кандидата себе в Патриархи наметили?

Мы замялись и на вопрос Государя ответили молчанием.

Подождав ответа и видя наше замешательство, он сказал:

— А что, если я, как вижу, вы кандидата еще не успели себе наметить или затрудняетесь в выборе, что если я сам его вам предложу что вы на это скажете?

— Кто же он? — спросили мы Государя.

— Кандидат этот, — ответил он, — я! По соглашению с Императрицей я оставлю Престол моему Сыну и учреждаю при нем регентство из Государыни Императрицы и брата моего Михаила, а сам принимаю монашество и священный сан, с ним вместе предлагая себя вам в Патриархи. Угоден ли я вам, и что вы на это скажете?

Это было так неожиданно, так далеко от всех наших предложений, что мы не нашлись, что ответить и… промолчали. Тогда, подождав несколько мгновений нашего ответа, Государь окинул нас пристальным и негодующим взглядом, встал молча, поклонился нам и вышел, а мы остались, как пришибленные, готовые, кажется, волосы на себе рвать за то, что не нашли в себе и не сумели дать достойного ответа. Нам нужно было бы ему в ноги поклониться, преклоняясь пред величием принимаемого Им для спасения России подвига, а мы… промолчали!»53

Духовным символом Русской Церкви эпохи Николая II является святой праведник Иоанн Кронштадтский. Выходец из бедной семьи глухого северного села, Иоанн глубочайшей верой достиг высочайшего духовного возвышения. Будучи священником в Андреевском соборе Кронштадта, Иоанн приобрел широкую известность своей праведной жизнью и богоугодными делами. При Кронштадтском соборе его усилиями было открыто «приходское попечительство для помощи бедным», а позднее первый в России «Дом трудолюбия», в котором работало 25 тыс. человек.

Иоанн Кронштадтский основал четыре монастыря, построил множество церквей, а главное — создал широкое народное движение. На святого, отмечал А.П. Чехов, «с надеждой были обращены взоры всего народа». Церкви, в которых он служил, всегда были переполнены людьми, со всех концов России к нему тянулись богомольцы за молитвой и советом.

Исповедовать отдельно всех желающих отец Иоанн возможности не имел. Их бывало до 2000 человек, и для них устраивалась общая исповедь. Как рассказывают очевидцы, все говорили грехи свои громко, даже кричали их, как бы желая, чтобы он их слышал. Слезы покаяния и умиления были на глазах у всех. Нередко плакал и он сам. Потом он поднимал епитрахиль и читал общую разрешительную молитву. Впечатление это производило потрясающее.54

Святой Иоанн Кронштадтский незадолго до своей кончины в 1908 году грозно пророчествовал о будущих судьбах России. Скорбя душой за русское образованное общество, отходившее от веры и стремившееся увлечь за собой весь русский народ, Иоанн Кронштадтский обращался к нему с призывом покаяться. «Кайтесь, кайтесь, — взывал он, — приближается ужасное время, столь опасное, что вы и представить себе не можете». Он говорил, что, если не будет покаяния, Господь отнимет у России Царя и напустит ей столь жестоких правителей, которые всю землю Русскую зальют кровью. Он говорил, что хранитель России после Бога есть Царь, а враги наши без него постараются уничтожить и самое имя России.55 «Для всех очевидно, — писал святой Иоанн, — что Царство Русское колеблется, шатается, близко к падению. Отчего же столь великое, бывшее столь твердым, могущественным и славным Царство Русское ныне так расслаблено, обессилело, уничтожилось, всколебалось? Оттого, что оно сошло с твердой и непоколебимой основы истинной веры, в большинстве интеллигенции отпало от Бога, Который Один есть непоколебимая вовеки вечная держава. Коим твердо держатся в дивной гармонии небо и земля — столько веков. Вот отчего Царство наше колеблется; и одно ли Русское Царство, занимающее шестую часть земли, колеблется от безбожия и анархии? Нет, колеблются и трясутся все царства земные, оставившие веру истинную; а некоторые царства и города, бывшие до Христа и после Христа, сошли совсем с позорища мира за неверие и беззаконие. И чем дольше существует мир прелюбодейный и грешный и преуспевает в беззакониях, тем он больше и больше слабеет, дряхлеет и колеблется, так что к концу мира он совсем сделается трупом и дымящеюся головнею, которая совсем истлеет от последнего страшного, всеобщего огня: „ибо земля и все дела на ней сгорят“, по Апостолу, и „мы чаем новаго неба и новой земли, по обетованию Божию, на которых живет правда“.

Русский святой объясняет народу, почему в России случилось неустройство: «Вера слову Истины — Слову Божию исчезла и заменена верою в разум человеческий; печать, именующая себя гордо шестою великою державою в мире подлунном, в большинстве изолгалась — для нее не стало ничего святого и досточтимого, кроме своего лукавого пера, нередко пропитанного ядом клеветы и насмешки, не стало повиновения детей родителям, учащихся — учащим и самих учащих — подлежащим властям; браки поруганы; семейная жизнь разлагается; твердой политики не стало, всякий политиканствует — ученики и учителя в большинстве побросали свои настоящие дела и судят о политике; все желают автономии: едва ли не всякий ребенок мнит себя автономом; даже средние и высшие духовно-учебные заведения позабыли о своем назначении: быть слугами Церкви и спасения людей. Не стало у интеллигенции любви к Родине, и она готова продать ее инородцам, как Иуда предал Христа злым книжникам и фарисеям, уже не говорю о том, что не стало у нее веры в Церковь, возродившей нас для Бога и небесного отечества; нравов христианских нет, всюду безнравственность; настал, в прямую противоположность Евангелию, культ природы, культ страстей плотских, полное неудержимое распутство с пьянством; расхищение и воровство казенных и частных банков и почтовых учреждений и посылок; и враги России готовят разложение государства. Правды нигде не стало, и Отечество на краю гибели. Чего ожидать впереди, если будет продолжаться такое безверие, такая испорченность нравов, такое безначалие?!»

Одним из главных центров духовного возрождения Святой Руси была Оптина пустынь, прославившаяся подвигом благодатного старчества, продолжившего древнерусскую традицию «умного делания». Высокая духовность старцев стала привлекательной силой для многих русских людей, особенно из образованного общества. Великие русские писатели и мыслители приходили к старцам за советом и помощью. «Великий подвиг оптинских старцев состоял в том, что они не оттолкнули интеллигенцию, почувствовали порыв благой воли, но в то же время не поддались соблазну стушеваться перед громкими именами Гоголя, Достоевского, Толстого и других. Оптинские старцы могли дать литературному произведению оценку гораздо более глубокую, чем самая внимательная критика, так как они были напитаны духовностью».56

Перелом в духовное просвещение России внесла и издательская деятельность Оптиной пустыни. Монахами осуществляется выпуск святоотеческой литературы. Но самое главное, большими тиражами идет издание отечественной аскетической литературы. Выходят описания жизни и труды старца Паисия Величковского, преподобного Нила Сорского, затворника Георгия Задонского, епископа Петра и святителя Иоанна Максимовича, оптинских старцев.

Старчество просуществовало в Оптиной пустыни вплоть до 1917 года. Еще летом 1916 года здесь старчествовали в самом монастыре о. Анатолий (Потапов) и в скиту скитоначальник о. Феодосии и о. Нектарий.

Один священник, близкий Оптиной, так охарактеризовал духовный облик каждого: «Феодосии — мудрец, Анатолий — утешитель и дивный Нектарий».57 Незадолго до этого умер старец Варсонофий, который пытался духовно спасти Л. Толстого, когда он в силу высшего порыва перед смертью направился в Оптину пустынь. В случае с Л. Толстым особенно явно проявилось высокое значение Оптиной пустыни, бывшей тогда одним из высших выражений православного духа, добротолюбия. Как писал исследователь Оптиной пустыни И. М. Концевич, из всех мыслителей, общавшихся со старцами, дальше всех от оптинского духа был Л. Толстой. Из-за его крайней гордости старцу Амвросию трудно было вести с ним беседу, которая сильно утомляла старца. После своего отлучения Толстой больше со старцами не виделся. Так однажды, подойдя к скиту, он остановился: какая-то невидимая сила задержала его у святых ворот. В последние дни своей жизни, почувствовав приближение смерти, Толстой, бросив все, направился в Оптину пустынь, бежав от своего ближайшего атеистического окружения. Когда оптинский старец о. Варсонофий по поручению Святейшего Синода прибыл на станцию Астапово, чтобы принести примирение и умиротворение умирающему, он не был допущен к Толстому все тем же его окружением, по сути дела, поправшим последнюю волю писателя. Л. Толстой умер без покаяния и был похоронен по-язычески. Старец Варсонофий до конца своей жизни без боли и волнения не мог вспоминать об этой поездке.58

Великий святой Иоанн Кронштадтский постоянно приводил Толстого как пример духовного разложения русской интеллигенции, своей гордыней возомнившей себя выше Бога и в результате этого впавшей в атеизм антихриста.

«Господь, — наставлял почитателей Толстого святой Иоанн Кронштадтский, — пришел для того, чтобы зрячие ослепли, а слепые прозрели (Ин. 9, 39). Можно иметь хорошее телесное зрение и быть слепым духовными очами, и наоборот. Сколько слепых в нашей интеллигенции… Многие писатели наши слепы.., они вдались в писание светских романов, возомнили о себе, доверяют только своему разуму глупому, страстному, а совести-то в них нет, и не хотят верить в Бога, в Церковь и святые таинства. Только когда умирать станут, иногда образумятся… И это те, которые называют себя учителями народа! Наш русский антихрист графчик яснополянский — не верит, что Иисус Христос — Сын Божий; он смутил всю нашу интеллигенцию и сотни тысяч пошли за ним… Это всем известно, нечего и говорить. Толстой только по происхождению русский. А посмотрите на нашу молодежь университетскую и вообще всех высших учебных заведений! Она почти наголо неверующая. Пока молодежь такова, не может быть полного благоденствия в России; может ли она быть верна Царю? Нет, неверующий в Бога не может быть верен Царю и Отечеству. От неверия нашего и все наши бедствия. Вспомните японскую войну, сколько неурядиц, беспорядков, злоумышлений раскрылись в ней! Кто не верен Богу, тот не верен Царю и Отечеству. Россия прочна только верой в Бога, без веры ей не устоять».

Русский святой бесстрашно идет против главного авторитета русской интеллигенции.

«Большинство, — писал Иоанн Кронштадтский в 1902 году, — с полным пренебрежением, в меньшей степени — с равнодушием, а то многие даже вооружаются ненавистью и хулою на Святую Церковь и служителей ее; а живописное художество, по мысли и внушению известного богоотступника и богохульника Льва Толстого, дерзнуло изобразить Христа на картине во весь рост не Богочеловеком, а простым человеком, и выставляло ее на позорище для всех: точно, как на Голгофе иудеи повесили Христа, пригвожденного на кресте. Каково же русское современное интеллигентство, отрекшееся от Христа вместе со своим лжеучителем? Не есть ли это новое голгофское поругание, современное нам, и можно ли ввиду голгофской Жертвы воздержаться от публичного обличения современных богохульников и отщепенцев от Христа и от Церкви, — покупающихся на ниспровержение и престолов царских, и церквей Божиих, и на убиение верных слуг царских, на преданных сынов Церкви и Отечества? И мы смело обличаем это безверие и безумство, — это современное бешенство неистовой и буйной молодежи, именуемой образованною, но ни мало невоспитанною в правилах веры и христианского благочестия и гражданской чести и доблести. Господь видит все совершающееся в нашем Отечестве, как и на всей земле, и уже скоро изречет праведный суд Свой на дерзких и вероломных, дышущих злобою и убийством, на всех честных служителей Церкви, Царя и Отечества.

Господи! Да возопиет кровь Твоя против всех крамольников, и да воздаст им Господь праведным отмщением! Но если они способны еще к вразумлению, вразуми их: Не ведят бо, что творят! Аминь».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.