§ 3. Франция в 1974–2000 гг.

Франция в 1974–1981 гг. В. Жискар д'Эстен

Смерть Помпиду вновь обострила внутрипартийную борьбу в ЮДР. Группировки «баронов» выдвинули в качестве претендента на президентский пост Ж. Шабан-Дельмаса. Лидеры «молодых волков» были еще не готовы вступить в открытую борьбу за главенство в партии, но не соглашались на компромисс. Апогеем противостояния стало публичное заявление «группы 43-х» во главе с Жаком Шираком, Пьером Жюйе и Мари Гаро о поддержке на предстоящих выборах кандидата республиканцев Жискар д'Эстена. Против Шабан-Дельмаса была развернута шумная кампания с обвинениями в неуплате налогов, обсуждениями этических аспектов второго брака и т. п. На фоне политического раскола ЮДР в левом лагере возобладали центростремительные тенденции. Урок президентской кампании 1969 г. был учтен, и в преддверии новых выборов единым претендентом блока левых партий стал Ф. Миттеран. Его предвыборная кампания строилась на основе «Совместной программы левых сил».

После периода радикальной организационно-политической перестройки оживилось и центристское движение. Лидером нового поколения центристов являлся Валери Жискар д'Эстен. Еще в 1966 г. он преобразовал свою депутатскую группу в Национальную Федерацию независимых республиканцев (ФНРИ). Политическая концепция жискардизма формировалась под влиянием двух факторов. С одной стороны, большую роль играло многолетнее тактическое сотрудничество с де Голлем. Жискар д'Эстен, выдвинув лозунг «продуманного голлизма», ратовал за прагматичную консолидацию всех политических сил, выступающих за модернизацию национальной экономики, укрепление позиции страны на мировом рынке. Но одновременно «независимые республиканцы» стремились сохранить классические традиции «либеральной правой». Жискардизм формировался как либеральная идеология, основанная на синтезе технократического прагматизма с орлеанистскими идеалами бережливости, умеренности, рационализма, приверженности к твердому социальному порядку, солидарности истеблишмента. НФНР поддерживал тесные связи с патронатом, Национальным советом французских предпринимателей. В преддверии выборов 1974 г. Жискар д'Эстен выдвинул политическую программу, основанную на доктрине «передового либерального общества». Она опиралась на идеи приоритета частной собственности и свободных рыночных отношений, демократии и политического плюрализма, либеральные моральные ценности. Программа не давала представления о путях решения актуальных проблем французского общества, но стала прекрасной основой для консолидации самых разнообразных группировок, выступавших против голлистского и левого этатизма.

Активная предвыборная кампания Жискар д'Эстена в 1974 г., прошедшая под лозунгом «Перемены при преемственности», впервые сплотила все ведущие центристские группировки. Лидер НФНР был поддержан как Центром «Демократия и прогресс» во главе с Ж. Дюамелем, так и Движением реформаторов Серван-Шрейбера и Ж. Леканюэ. Важнейшее значение сыграла и позиция шираковской группировки, расколовшей электорат ЮДР. В такой ситуации Жискар д'Эстен убедительно переиграл с 32,9 % голосов в первом туре Шабан-Дельмаса, получившего лишь 16,6 %. Победителем первого тура стал Миттеран, которого поддержали 43,3 % избирателей. Напряженная борьба во втором туре завершалась победой Жискар д'Эстена (50,7 % против 49,3 % у Миттерана).

Выборы 1974 г. проходили в тот период, когда французская экономика уже втягивалась в полосу глубокого кризиса. Последствия «нефтяного шока» в сочетании с долговременной тенденцией снижения нормы прибыли вызвали падение деловой активности. За девять месяцев снижение производства составило 15 %, т. е. больше чем во время Великой депрессии 1929 г. Впервые оно сочеталось с ростом цен (примерно на 10 % в год). Численность безработных увеличилась в 1974–1976 гг. в 2,5 раза. Кризисные явления затронули финансовую сферу. Правительству пришлось выделять дополнительные субсидии нефтяным компаниям, а также огромные средства на закупку нефти, что привело к росту внешнеторгового дефицита и снижению курса франка. Сказывались и результаты долговременной политики «дешевого кредита» и государственного протекционизма. При росте за предыдущие двадцать лет стоимости производимой продукции в 5 раз и инвестиций в 12 раз задолженность компаний по кредитам возросла в 15 раз, а частных лиц – в 55 раз. Правительство, которое после выборов возглавил Ж. Ширак, было поставлено перед сложной задачей проведения жесткой антикризисной политики в условиях, когда половина избирателей поддержала либеральные идеи жискардизма, а другая половина высказалась за социальную программу левых партий.

При полной поддержке президента правительство выдвинуло программу стимулирования ускоренного экономического роста как фактора выхода из структурного кризиса. Это в корне отличалось от тактики «медленного роста», взятой на вооружение большинством европейских стран и рекомендуемой экспертами в условиях стагфляции. Для обеспечения экономического роста правительство начало введение налоговых льгот для предпринимателей, смягчило кредитную политику, отказалось от жесткого дирижизма в сфере трудовых отношений. Был взят курс на «частичную денационализацию» государственного сектора – распространилась практика создания филиалов государственных предприятий со смешанной формой собственности. Сами государственные предприятия получили значительную свободу действий на рынке. Основой их отношений с государством стала система контрактов, а не текущего планирования.

Наряду с мерами по либерализации экономики правительство было вынуждено сохранить широкий круг социальных программ. Сокращение программ борьбы против безработицы и регионального развития сочеталось с ростом расходов на образование, здравоохранение, культуру, информатизацию, экологию и другие статьи, определенные в качестве основы «социального и морального прогресса». В результате такой политики до 90 % населения страны оказались прямо или косвенно включены в систему социального обеспечения. Неизбежная в такой ситуации проблема бюджетного дефицита в сочетании с сохраняющимся невысоким темпом экономического развития заставила пересмотреть антикризисную стратегию и перейти к жесткой монетарной политике.

VII план, разработанный на 1976–1980 гг., опирался на идею «промышленной переориентации», связанной со сосредоточением государственной политики на поддержке лишь крупного бизнеса, конкурентоспособного на мировом рынке. Речь преимущественно шла об автомобильной, химической, электротехнической отраслях. Большая роль придавалась международным проектам («Аэробус» и «Конкорд» в авиастроении, «Ариан» в области космических технологий). Значительно укреплялся военно-промышленный сектор, 40 % продукции которого шло на экспорт. В 1976 г. на посту премьер-министра Ширака сменил Раймон Барр, разработавший на протяжении последующих лет три стабилизационных плана, последовательно закрепляющих режим жесткой экономии для государственного бюджета. Барр полагал, что лишь монетарное оздоровление рынка может стать основой для возрождения предпринимательской активности. В русле политики жесткой экономии правительство взяло курс на сдерживание роста заработной платы, ужесточение кредитной и налоговой политики.

Итоги экономической политики в период президентства Жискар д'Эстена оказались двойственными. Несмотря на кризисные потрясения 70-х гг., Франция сохранила высокий уровень жизни и стабильное место в пятерке наиболее развитых стран Запада. Повысилась эффективность капиталовложений, активная часть инвестиций (в основной капитал) возросла до 48,3 %. При среднегодовых темпах прироста ВВП на 1,9 % производительность труда в промышленности увеличивалась на 4 % в год. Внешнеторговый оборот вырос в этот период почти в 5 раз. Через экспорт реализовывалось до 18 % ВНП, тогда как в 1970 г. лишь 12,7 %. Но даже такой рост внешней торговли не ликвидировал дефицит платежного баланса, сложившийся после «нефтяного шока». Пассивное торговое сальдо сохраняла Франция и в Общем рынке. Сложным оставалось финансовое положение страны. Правительству так и не удалось решить проблему инфляции, что вызвало снижение темпов роста доходов населения. Особенно тревожным фактом стало сохранение низкого уровня предпринимательской активности. Если объем государственных инвестиций в 1973–1980 гг. увеличился на 96,4 %, то частных снизился на 4,3 %. Устойчиво рос вывоз частного капитала за рубеж. Опубликованный в 1980 г. VIII план открывался мрачной фразой: «Впервые за время жизни целого поколения большинство французов считают, что грядущие годы будут тяжелее прошедших».

Более результативной оказалась внешняя политика Жискар д'Эстена. Ее доминантами стали два направления: использование потенциала международных отношений для активизации экономического развития страны и всемерное укрепление системы межгосударственного регулирования при отказе от концепции «величия Франции» и резкого стиля, присущего голлистской дипломатии. Ключевую роль для обоих играло углубление западноевропейского интеграционного процесса. Во многом благодаря личному вкладу президента Франции к концу 70-х гг. в рамках ЕЭС удалось осуществить крупномасштабную финансовую реформу с вводом европейской расчетной денежной единицы ЭКЮ и созданием механизма координации курсов национальных валют, ввести процедуру прямых выборов в Европарламент, окончательно закрепить статус Европейского Совета на уровне глав государств и правительств как руководящего органа Сообществ.

Уделяя огромное внимание проблемам развития «единой Европы», Жискар д'Эстен не являлся сторонником углубления региональной военно-политической интеграции. Он выступил за дальнейшее восстановление связей Франции с НАТО при сохранении автономии национальных вооруженных сил. Начальник генерального штаба Г. Мери разработал к 1976 г. новый вариант военной доктрины Франции, опиравшийся на идею «расширенной неприкосновенной территории». Эта зона ответственности охватывала все пространство, контролируемое североатлантическим альянсом. Таким образом, Франция заявляла о своей готовности к совместным действиям с НАТО, но не принимала на себя конкретные обязательства. В отличие от прежнего периода большое внимание стало уделяться развитию обычных вооружений, созданию французских сил быстрого реагирования.

Расширение сотрудничества с НАТО позволило снять былое напряжение во французско-американских отношениях. Укрепились взаимоотношения Франции и с другими ведущими странами Запада. По инициативе Жискар д'Эстена начались регулярные ежегодные встречи руководителей «семерки». Первая из них состоялась в 1975 г. в Рамбуйе. Политические контакты с советским руководством стали более сдержанны, но зато экономическое сотрудничество двух стран в эти годы заметно возросло. Жискар д’Эстен неоднократно встречался с высшими советскими руководителями, посетив СССР в 1975 и 1979 гг. Официальный визит Л. И. Брежнева в Париж состоялся в 1977 г. В 1975 г. Жискар д’Эстен от имени Франции подписал Заключительный акт Хельсинкского совещания по сотрудничеству и безопасности в Европе.

В период президентства Жискар д'Эстена значительно активизировалась политика Франции в странах третьего мира. Она получила соответствующее название – «тьермондизм». В русле традиции, заложенной еще де Голлем, Жискар д'Эстен делал ставку на моральное и в некоторых случаях политическое противостояние с обеими сверхдержавами. Несмотря на явное сближение с США, Париж осудил Кэмп-Дэвидское израильско-египетское соглашение и выступил в поддержку антиизраильской линии арабских государств Ближнего Востока. Жискар д'Эстену удалось укрепить позитивные отношения с китайским руководством, а также с шахом Ирана, заключить экономические соглашения с Индонезией, Малайзией, Филиппинами, Сингапуром. Особое место в политике Франции заняли контакты с африканскими странами. В 70-х гг. Франция вышла на второе место в мире по экспорту вооружений, и основная часть этой продукции шла именно на «черный континент». Франция стала организатором серии дипломатических консультаций по системе «Север – Юг». В Северной и Экваториальной Африке Франция активно проводила политику «франкофонии» – оказания широкой помощи в гуманитарной сфере, развития франкоязычной культуры, системы образования.

Президентские выборы 1981 г. «Левый эксперимент»

Прямые президентские выборы 1981 г. во Франции совпали по времени с масштабной перестройкой идеологического пространства и политического истеблишмента во всех ведущих странах Запада. Структурный экономический кризис вызвал «неоконсервативную революцию» в массовом сознании и смену основных ориентиров государственной политики. Радикальная перестройка французской партийной системы, проходившая во второй половине 70-х гг., привела к иным результатам.

После ухода Ж. Ширака с поста премьер-министра в 1976 г. правящая коалиция распалась. Несмотря на то что «независимые республиканцы» обладали лишь 54 депутатскими мандатами, Жискар д’Эстен не использовал свое право на роспуск парламента. Он ввел в политический словарь Пятой республики термин «президентское большинство», подразумевая, что правительство может опираться не на партию, имеющую наибольшую фракцию в парламенте («парламентское большинство»), а на политические группировки, независимых депутатов и политиков, поддерживающих лично президента. В реализации правительственного курса возросла роль президентской администрации. В 1976 г. Жискар д’Эстен опубликовал книгу «Французская демократия» с изложением основ своей политической концепции. Подобно де Голлю, он считал необходимым освободить государство от межпартийной розни, консолидировать политический класс и обеспечить «эффективный демократический порядок». Наиболее подходящей Жискар д’Эстен называл двухпартийную модель «плюралистической демократии», когда в обществе доминируют две политические силы с общими стратегическими целями, но предлагающие разные пути их реализации. Сложность заключалась в том, что подобная схема противоречила логике центристского движения, которое представлял Жискар д’Эстен.

В преддверии новых парламентских выборов Жискар д’Эстен предложил тактику «истощения крайних блоков». Предполагалось, что при вытеснении голлистов и объединении всех правоцентристских группировок под флагом традиционных республиканских ценностей может сложиться прочная правящая коалиция, противостоящая левоцентристскому объединению под эгидой СФП. В 1977 г. НФНР была преобразована в Республиканскую партию, а годом позже республиканцы выступили инициаторами создания избирательного картеля «Союз за французскую демократию» (СФД), в состав которого также вошли партии Демократического центра, Центра «Демократия и прогресс» и другие республиканские группировки. СФД не стал единой партией с программой, активистским ядром и региональными структурами. Но входящие в его состав партии пришли к соглашению о долговременном сотрудничестве в ходе выборов всех уровней и создании единой фракции в Национальном собрании. Сам президент, в нарушение традиций Пятой республики, открыто принял участие в избирательной кампании СФД. СФД начал выступать против как «коллективистских идеалов» левых, так и либертарной стратегии, основанной на абсолютизации индивидуалистического принципа.

В середине 70-х гг. происходила и радикальная перестройка голлистского движения. Жаку Шираку удалось добиться избрания председателем ЮДР. Но его фрондерство в период избирательной кампании 1974 г. и конфликт с «баронами» дорого стоили партии – к концу года из 245 тыс. ее членов осталось не более 30 тыс., и лишь 5 % из них считали, что ЮДР является влиятельной политической силой. Из партии вышли группировка левых голлистов, сторонники внешнеполитической доктрины «величия Франции», молодежная организация «Союз молодых за прогресс». Быстро ухудшались и отношения с союзниками из НФНР. Покинув в 1976 г. правительство, Ширак начал решительно перестраивать свою партию. ЮДР была переименована в «Объединение в поддержку республики» (ОПР). Новое руководство сделало ставку на восстановление массового членства, установление жесткой внутренней дисциплины, формирование костяка партийных активистов, перенявших многие пропагандистские технологии левых партий. В составе ОПР быстро росло число представителей «новых средних слоев», предпринимателей, чиновников. Сам Ширак, заслуживший в молодости партийное прозвище «бульдозер» и известный своей напористостью, целеустремленностью и нетерпимостью к оппонентам, привнес новые черты в политический стиль голлизма.

Обновленная партийная программа ОПР отражала особенности голлизма нового поколения – неоголлизма. Ширак отвергал политические принципы классического либерализма и «мягкий дирижизм» жискаровцев, называя его «доктриной приспособленчества». Одновременно он не соглашался и с попытками левых партий восстановить практику государственного патернализма. Неоголлисты предлагали резко сократить социальные функции государства и его прямое вмешательство в экономику. Но на государство возлагалась ответственность за структурные преобразования. Их основными направлениями считались оживление инвестиционного рынка за счет налоговой политики, создание «правильной сети экономики» (эффективное сочетание крупного и мелкого бизнеса), сочетание стратегического планирования с либерализацией рыночных отношений, «экономическая война» за преобладание на мировых рынках, монетарная политика «здорового бюджета» и «политика равенства шансов», заменяющая традиционное усредняющее социальное обеспечение на поощрение индивидуальной профессиональной подготовки и образования. Таким образом, программа неоголлистов была созвучна концепции англо-американского неоконсерватизма.

На парламентских выборах 1978 г. ОПР и СФД выступали как противники, сражающиеся примерно на одном электоральном поле. Схожий раскол произошел и в левой коалиции. Несмотря на сохранение обеими партиями схожей стратегической линии, закрепленной еще в «Совместной программе левых сил», во взаимоотношениях руководства ФСП и ФКП нарастала напряженность. Коммунисты были встревожены быстрым ростом электората социалистической партии и пытались обозначить более четкую грань между собой и своими союзниками. В свою очередь Ф. Миттеран называл сотрудничество левых партий «конфликтным союзом» и решительно отвергал притязания ФКП на лидерство в левом лагере. Таким образом, к концу 70-х гг. во Франции стали вырисовываться контуры четырехпартийной модели, имеющей тенденцию к поляризации. Симпатии избирателей распределялись между левым и правым лагерями почти равномерно. В первом туре парламентских выборов левые партии получили преимущество по общему количеству голосов (48,6 % против 46,5 %). Но по результатам второго тура наибольшие фракции образовали правые: ОПР – 148 мест, СФД – 122. Этот результат оказался не очень показательным. Уже спустя год на первых прямых выборах в Европарламент, проходящих по пропорциональной системе, ОПР потерпела сокрушительное поражение, набрав лишь 16 % голосов. У СФД оказалось 27,4 %, у ФСП – 23,7 %, у ФКП – 20,6 %. Решающее значение приобретала президентская избирательная кампания 1981 г.

К новым выборам правый лагерь подошел в состоянии острой борьбы между двумя ведущими партиями. Жискар д'Эстен не сумел выдвинуть сколько-нибудь убедительную программу преодоления многолетних экономических проблем. Использование правительственными кругами в пиаровских целях таких мер, как снижение возрастного избирательного ценза до 18 лет, упрощение процедуры развода, расширение мер по охране природной среды, отмена смертной казни, лишь подчеркивали моральную усталость жискардизма. Неоголлистское движение, напротив, находилось на подъеме. В 1980 г. была издана первая официальная программа ОПР «Козыри Франции». Шираковское руководство предприняло массированную пропагандистскую атаку на СФД. Вокруг Жискар д'Эстена был раздут скандал о «бриллиантах Бокассо» (утаенных президентом подарках бывшего диктатора ЦАР, обвиненного в людоедстве). Но Шираку не удалось сделать главное – консолидировать собственную партию. Остатки «баронских» группировок сплотились вокруг Мишеля Дебре, выставившего свою кандидатуру на выборы. Неожиданно об участии в выборах заявила и одна из ближайших соратниц Ширака Мари Гаро, лидер феминистских кругов в ОПР. Члены правительства из ОПР вообще поддержали на выборах Жискар д'Эстена.

Франсуа Миттеран, напротив, старательно избегал конфронтации со своими соперниками в левом лагере, построив свою кампанию под лозунгом «Спокойная сила». Несмотря на участие в выборах лидера ФКП Жоржа Марше, коммунисты и социалисты отказались от жесткой критики в адрес друг друга. Становилась популярной идея «союза снизу», т. е. консолидации левого электората без заключения официального межпартийного соглашения. К 1981 г. Миттерану удалось блокировать и внутрипартийную оппозицию.

Обновленная доктрина ФСП основывалась на трех важнейших принципах: самоуправление, «классовый фронт трудящихся» и союз левых сил. Под самоуправлением понимался принципиально новый тип общественных отношений, предполагающий главенство гражданских институтов, всемерное развитие инициативы и ответственности гражданских сообществ, в том числе трудовых коллективов, региональных структур, этнических, конфессиональных, культурных групп. Самоуправление рассматривалось как основа французской модели социализма. Но экономический аспект этой программы предполагал укрепление централизованной системы государственного регулирования, осуществление программ национализации. Речь не шла об отказе от «смешанной модели» экономики. Но социалисты полагали, что лишь глубокая структурная перестройка всей производственной системы, обеспечение демократического контроля над финансовыми и материальными ресурсами, предпочтение «общественно-полезного, а не рентабельного пути развития» помогут преодолеть долговременную стагнацию. «Выйти из кризиса – значит, найти выход из капитализма, находящегося в состоянии кризиса», – говорилось в программе ФСП 1980 г.

Социальной опорой системы самоуправления должен был стать «классовый фронт трудящихся». Выдвигая эту идею, Миттеран рассчитывал на консолидацию широкого круга общественных организаций, способных поддержать политическую программу левых. В качестве союзников рассматривались не только профсоюзы, но и женские, экологические, антивоенные движения несоциалистического толка. Политическим авангардом «классового фронта» мог стать «союз левых сил». Причем Миттеран не пытался форсировать формирование такой коалиции и рассчитывал на установление прочных связей с ФПК, левыми радикалами, ОСП и левыми республиканскими группировками уже после победы на выборах.

Первый тур президентских выборов, состоявшийся 26 апреля 1981 г., выявил перевес кандидатов от «Правой Франции». Жискар д'Эстен получил 28 % голосов, Ширак – 18 %, Дебре – 1,6 %, Гаро – 1,3 %. За Миттерана проголосовали 25,8 % избирателей, за Марше – 15,3 %. При этом значительная часть голлистского электората уже в первом туре отдала свои голоса Жискар д'Эстену в порядке «полезного голосования», не веря в победу Ширака и стремясь укрепить позиции наиболее сильного кандидата от правых партий. Второй тур, состоявшийся 10 мая, принес победу Миттерану (51,7 % против 48,3 % у Жискар д'Эстена). Подобный результат выглядел совершенно необычным на фоне успехов неоконсервативных сил в других странах Запада, но вполне логичным в контексте развития политической ситуации во Франции в предыдущие годы.

Стремясь закрепить успех, Миттеран воспользовался правом роспуска парламента и проведения досрочных выборов. Дезорганизованные правые партии не смогли организовать мощную избирательную кампанию. Важную роль сыграло проведение новым правительством накануне выборов ряда популярных мер, в том числе повышения минимальной зарплаты, увеличения пособий по безработице, семейных пособий и других социальных выплат. Выборы принесли левым партиям устойчивое парламентское большинство. Фракцию ФСП составил 271 депутат, ФКП – 44, левых радикалов – 14. Им противостояли 83 депутата из ОПР и 71 из СФД. Правительство, в состав которого вошли представители всех трех левых партий, возглавил Пьер Моруа. Миттеран получил всю полноту власти и возможность для осуществления «левого эксперимента» – полномасштабной реализации своей программы.

Правительство Моруа предприняло шаги по реализации концепции самоуправления. Серия «законов о децентрализации» расширила полномочия органов местного самоуправления (прежде всего представительных), смягчила административный контроль центра над органами местного управления, более четко разграничила компетенцию между государством и территориальными коллективами, а также различными типами территориальных коллективов. Для выборов в местные органы власти была введена пропорциональная модель. Изменилась и система выборов в Национальное собрание. В соответствии с законом 1985 г. она также стала пропорциональной: депутаты избирались по департаментским спискам в один тур, мандаты распределялись пропорционально поданным за каждый список голосов. Под эгидой концепции самоуправления правительство добилось принятия закона о регламентации финансовой деятельности партий. Была ликвидирована цензура на телевидении и радио, восстановлен национальный праздник 8 мая.

В соответствии с «законами Ору» (министра труда, члена ФКП) были значительно расширены права профсоюзов и комитетов предприятий по контролю над финансовой и организационной деятельностью администрации, установлен порядок обязательных отчислений в кассу комитетов предприятий, введена обязательность санкции государственного инспектора на увольнение работников, а также обязательность коллективного договора при соответствующем требовании комитета предприятия. Вводилась пятая неделя оплачиваемого отпуска, рабочая неделя сократилась до 39 ч при сохранении прежней зарплаты. Правительство П. Моруа продолжило реформу системы социального обеспечения, повысив уровень минимальной заработной платы, на 40–50 % увеличив размеры пенсий и пособий по безработице, сократив до 60 лет возраст выхода на пенсию.

Ключевую роль в «левом эксперименте» играла программа национализации. Ее целью было закрепление государственного контроля над крупнейшими промышленно-финансовыми группами, способными стать основой национального экономического роста. Масштабы перераспределения собственности оказались беспрецедентны. После национализации в 1982 г. пяти промышленных групп государственный сектор обеспечивал 1/2 капиталовложений, 1/3 валового национального продукта, 1/3 экспорта, 1/4 наемного труда. Общая численность государственных предприятий превысила 3 тыс. Государство заняло ведущие позиции в наиболее перспективных отраслях – информатике, энергетике, биоиндустрии. Одновременно правительство П. Моруа поставило под государственный контроль 36 коммерческих банков, сумма депозитов каждого из которых была выше 1 млрд франков, а также крупнейшие финансовые группы «Париба» и «Сюэз». В результате доля государственного сектора в финансовой и кредитной сфере составила 95 %.

Обеспечение компенсационной основы национализации и необходимость огромных капиталовложений для модернизации новых государственных предприятий вызвали нарастающее напряжение бюджетно-финансовой системы. В 1983 г. дефицит по государственному сектору промышленности составил 7,5 млрд франков. Национализация вызвала «бегство капиталов» за границу. Только в 1981 г. из Франции было вывезено 77 млрд франков. Сказались и негативные последствия очередного мирового кризиса, начавшегося в 1981 г. Серьезный ущерб Франции нанесла американская валютно-финансовая политика, основанная на искусственном завышении курса доллара.

Резкое ухудшение платежного баланса заставило правительство Моруа еще в период проведения основных мероприятий «левого эксперимента» перейти к жесткой валютно-финансовой политике. В 1981 г. правительство было вынуждено девальвировать франк на 3 %, а в 1982 г. – еще на 10 %. Последовало решение о замораживании на несколько месяцев роста цен и зарплаты. Правительство рассчитывало компенсировать финансовые потери быстрым ростом эффективности государственного сектора. Но эти надежды не оправдались. Если в 1981–1982 гг., несмотря на кризисную конъюнктуру, производство во Франции возрастало на 2 % в год, то в 1983 г. экономический рост снизился до 0,7 %. Большие масштабы сохраняла безработица (более 2 млн человек). Инфляционный всплеск вызвал снижение уровня жизни.

С лета 1982 г. Миттеран был вынужден приостановить «левый эксперимент». В выступлениях президента все чаще звучал тезис о «третьем пути развития», а неосоциализме, подчеркивалась возможность социализации общественного производства только на основе саморазвития, а не ломки естественно сложившихся рыночных механизмов, усиливались нотки прагматизма. В ФСП быстро росло влияние сторонников отказа от идеи «социального государства». Лидеры этой технократической группировки Жак Делор и Мишель Рокар выступали за политику жесткой экономии, сокращение социальных программ, прекращение национализации и укрепление модели смешанной экономики, отказ от вмешательства трудовых коллективов в осуществление менеджмента. Важнейшей задачей государственной политики должна была стать реорганизация национализированных предприятий, модернизация их технологической базы, сокращение занятости и рационализация управления.

В апреле 1983 г. новая экономическая стратегия была официально закреплена в правительственной «программе десяти пунктов» («плане Делора»). Последовала уже третья за 18 месяцев девальвация франка, позволившая значительно снизить себестоимость французских товаров и активизировать экспорт. Предусматривалось увеличение налогов, был объявлен принудительный заем, заморожены ассигнования на социальные нужды, увеличена плата за больничные места, проезд в транспорте, коммунальные услуги и т. д. К финансированию государственных предприятий все чаще стал привлекаться частный капитал. Началась реорганизация малорентабельных предприятий судостроения, металлургии, угольной промышленности с увольнением части работников. Все эти меры позволили восстановить положительную динамику экономического развития. В 1984 г. рост производства составил 1,75 %, в 1985 г. – 2 %. Одновременно правительство пыталось не допустить крайнего обострения ситуации на рынке труда. В феврале 1984 г. был принят «план занятости и промышленной перестройки», предусматривавший предоставление рабочим реформируемых отраслей двухлетнего оплачиваемого отпуска для переобучения, расширение системы профессионального обучения для молодежи, предоставление пособий для иностранных рабочих, желающих вернуться на родину. Однако рейтинг правительства стремительно снижался. Левые партии утратили инициативу и превратились в аутсайдеров предстоящей избирательной кампании.

Избирательные кампании 1986 и 1988 гг. Первый опыт «сосуществования»

Провал «левого эксперимента» и корректировка правительственного курса вызвали глубокое разочарование электората левых партий. Профсоюзы вернулись к организации массовых акций протеста. Представители коммунистической партии в 1984 г. демонстративно покинули состав правительства. Но этот шаг не спас репутацию ФКП. В глазах избирателей она разделяла ответственность за непопулярный правительственный курс. Что было еще более важно, коммунисты все более явно проигрывали своим оппонентам в анализе состояния французского общества и способности к обновлению политической стратегии. ФКП не сумела модернизировать методы работы с молодежью. Сокращалось ее влияние среди рабочих. Часть ее электората начала ориентироваться на ФСП, часть – попала под влияние радикальных националистических группировок. Уже на выборах 1981 г. ФКП потеряла 1,8 млн голосов по сравнению с выборами 1978 г. Выход из левой коалиции лишь усугубил кризис доверия к ФКП.

Сложным было положение и правящей партии. Миттеран, ревностно относящийся к амбициям молодого крыла ФСП, отказался предоставить Делору и Рокару всю полноту полномочий по осуществлению новой экономической программы. После реорганизации правительства летом 1984 г. пост премьер-министра занял 37-летний Леон Фабиус из личного окружения Миттерана, известный своими технократическими взглядами и идеологической «толерантностью». Основную роль в реализации «плана Делора» играл министр экономики и финансов Пьер Береговуа. Сам же Делор в 1984 г. был избран председателем Еврокомиссии и приостановил свою деятельность в партии. Рокар, получивший малозначимый пост министра сельского хозяйства, вышел в 1985 г. из состава правительства и стал одним из лидеров внутрипартийной оппозиции. Раскол в руководстве ФСП и изоляция ведущих идеологов партии ослабили предвыборную кампанию социалистов.

Правый лагерь активно готовился к новым выборам. СФД, утратив политические и организационные преимущества «президентского большинства», с трудом вживался в роль оппозиционной партии. Ее руководство было ослаблено соперничеством между В. Жискар д'Эстеном и Р. Барром. Сторонники Жискар д'Эстена из Республиканской партии пытались сохранить идеологическое своеобразие своего движения. Несмотря на провал программы «передового либерального общества», они ратовали за приоритет духовных ценностей либерализма, сочетание экономического модернизма с моральным императивом. Это направление получило название идеологии «культурного либерализма». Но его политические перспективы были сомнительны.

На ведущие позиции в СФД постепенно выдвинулся Раймон Барр, имевший широкую поддержку в Демократическом союзе. Признавая либерализм в качестве философской основы французского центризма, он критиковал либеральное доктринерство. Концепция Барра опиралась на приоритет двух принципов: прагматизма государственной политики и традиционализма социальной идеологии. Высокопрофессиональный экономист, Барр был приверженцем идей «промышленного императива» и рационального сочетания дирижистских и рыночных стимулов экономического роста. Он выступал за активную социальную политику сохраняющую защищенность человека, но отрицающую распределительный эгалитаризм. Барр призывал к возрождению традиционных ценностей: верности семье, патриотизма, трудолюбия, религиозной веры. Либерализм в его трактовке приближался к идеологии христианской демократии.

Неоголлизм в начале 80-х гг. окончательно превращается в неоконсервативную идеологию. Ширак исключил даже понятие экономического либерализма из арсенала своего движения, заменив его тезисом о «восстановлении свобод». Неоголлистская программа «Пакт ОПР для Франции», подготовленная в 1985 г., опиралась на концепцию «консервативной революции», радикального перелома в общественной жизни страны, связанного с ликвидацией последствий «левого эксперимента», восстановлением позиций частного предпринимательства, возрождением духа конкуренции и личной ответственности. Не внеся существенных изменений в свою экономическую стратегию, Ширак коренным образом изменил предвыборную тактику. Он выступил за формирование коалиции правых партий. Эту идею активно поддержал и председатель СФД Ж. Леканюэ. Программные установки двух партий не содержали принципиальных отличий, а личные амбиции лидеров не препятствовали сближению партий до следующих президентских выборов. Уже на региональных выборах 1982–1985 гг. ОПР и СФД в успехом согласовывали свои действия. На выборах в Европарламент в 1984 г. и парламентских выборах 1986 г. ими были выдвинуты единые списки кандидатов.

К середине 80-х гг. укрепились позиции еще одной политической силы – движения Жана-Мари Ле Пена, получившего название «Национальный фронт» (НФ). Его формирование началось еще с 1972 г., но первых заметных успехов на выборах НФ добился в 1984 г., получив поддержку 2 млн избирателей и проведя в Европарламент 10 депутатов. Программа НФ строилась на экстремистских националистических и расистских идеях. Лепеновцы указывали на опасность массовой иммиграции из стран третьего мира, угрожающей размыванием «национальной идентичности французов». НФ проводил агрессивную пропагандистскую кампанию с призывами бороться против «духовного ига» коммунизма, масонства и космополитизма, засилья на мировой арене СССР и США, планов европейской интеграции, уничтожающей самобытность народов. Распространенные обвинения НФ в неофашизме были не совсем корректны. Лепеновцы рассматривали фашизм наряду с коммунизмом как «величайшую утопию столетия», угрожавшую европейской цивилизации. Условным было и отнесение НФ к правому лагерю. Показательно, что каждый пятый избиратель, проголосовавший за НФ в 1984 г., на предыдущих выборах отдал свой голос в пользу Миттерана. НФ скорее опирался на «протестный электорат», представителей социальных групп, наиболее уязвимых в период структурных экономических реформ, с маргинализированным сознанием и чувством неприятия всей сложившейся социально-политической системы. Ле Пен широко использовал тезис о кризисе «традиционных партий», призывал покончить с гибельным для Франции господством «банды четырех».

Выборы в марте 1986 г., впервые после долгого времени прошедшие по пропорциональной системе, принесли убедительную победу правой коалиции. ОПР и СФД получили 291 мандат. 206 мест осталось у ФСП. Новое поражение коммунистов, впервые после 1945 г. получивших поддержку менее 10 % избирателей, не стало неожиданностью. Фракцию ФКП составили лишь 35 депутатов. 35 мандатов получил НФ, что стало настоящим потрясением для респектабельной Франции. Президент Миттеран, следуя конституционным нормам, был вынужден предложить пост премьер-министра руководителю наибольшей фракции парламента – Жаку Шираку. Впервые в практике Пятой республики начался период «сосуществования» – правления левого президента и правого премьер-министра. Со временем был разработан своеобразный «кодекс сосуществования». Прерогативы президента сосредоточились на вопросах внешней политики и национальной безопасности. В ведении премьер-министра остались вопросы внутренней политики.

Правительство Ширака начало широкий комплекс преобразований в политико-правовой и социально-экономической сферах. Правительственная коалиция добилась отмены избирательного закона 1985 г. и восстановления мажоритарной системы выборов. Под руководством министра внутренних дел Ш. Паскуа были разработаны законы, ужесточившие наказания за многие виды преступлений и режим тюремного заключения, расширившие полномочия полиции и службы государственной безопасности по борьбе с терроризмом, усложнившие порядок въезда в страну иммигрантов. Был подготовлен проект реформы гражданского кодекса, лишавший детей иммигрантов, родившихся во Франции, права на автоматическое приобретение гражданства. Лишь под давлением общественности он был отозван правительством. Та же судьба постигла правительственный законопроект о реформе высшего образования, резко сокращающей права студенческого самоуправления.

Государственный министр Э. Валадюр стал основным организатором экономической реформы. Ее основными направлениями были широкая денационализация, «финансовое оздоровление» и либерализация экономики. На протяжении всего лишь полутора лет была приватизирована треть государственного сектора (65 корпораций фирм, включавших 1100 предприятий). Приватизации не подлежали «естественные монополии» – предприятия электроэнергии, газоснабжение и телекоммуникации. Приватизация осуществлялась в соответствии с планом, разработанным для каждого предприятия, через свободную продажу акций по цене выше минимальной, но ниже рыночной. Валадюр настоял на особой процедуре, обеспечивающей невозможность как монопольного владения приватизируемыми предприятиями, так и хаотичную перепродажу акций. Для каждого предприятия правительством создавалась группа «стабильных вкладчиков» («твердое ядро»), которым по льготным ценам продавались 25 % акций примерно по 5 % каждому. Остальные акции широко раскупались мелкими вкладчиками – собственниками стали более 40 млн французов.

Основой финансового оздоровления правительство голлистов избрало политику жесткой экономии и сворачивания социальных программ государства. Был восстановлен частный лечебный сектор, сокращены государственные гарантии прав квартиросъемщиков, расширена система частного образования. Важное значение имел приток средств от приватизации. За период с ноября 1986 г. по январь 1988 г. приватизация принесла бюджету 84 млрд франков. 72 % этой суммы было использовано для погашения государственной задолженности, а 28 % – на финансирование модернизации государственных предприятий. В рамках либерализации системы государственного регулирования был ликвидирован административный контроль над ценами и увольнениями, смягчен контроль над кредитными и валютными операциями. Регламентированию подлежали лишь цены на книги и медикаменты, тарифы на свет, газ и железнодорожный транспорт. Существенно снизилось налогообложение, в том числе отменен введенный левыми налог на крупные состояния, снижен максимальный уровень подоходного налога (с 65 до 58,8 %).

Активность правительства в сочетании с благоприятной конъюнктурой, повышающей фазы цикла обеспечила заметный рост экономики Франции. Вторая половина 80-х гг. оказалась весьма динамичной по темпам прироста ВВП и промышленного производства, составлявших 3–4 % в год. На 50 % увеличился объем инвестиций в базовые отрасли промышленности. Но социально-психологические последствия «консервативной революции» оказались менее позитивными. Резкий поворот реформ, глубокая ломка сложившейся системы социального обеспечения, трансформация всего экономического механизма оказались слишком болезненны для общества. Политика Ширака вызвала недовольство в тех слоях населения, которые привыкли к системе государственных социальных гарантий, к стабильному росту уровня жизни. Существенно изменил общественные настроения мировой биржевой крах 1987 г., уничтоживший вклады многих мелких акционеров. Да и сама либерализация экономики оказалась частичной. Методы, избранные правительством для стабилизации приватизируемого сектора, образование закрытых акционерных групп («твердых ядер») и определение их состава на основе личных предпочтений, а не открытых конкурсов лишь укрепили традиционную для Франции систему «солидарного истеблишмента». Расчеты Ширака на идеологический пафос «консервативной революции» также оправдались лишь отчасти. Многие французы, положительно относившиеся к политической риторике неоголлистов, выступали против конкретных мер, направленных на «укрепление социального порядка». Приостановка реформы гражданского кодекса и системы высшего образования были символичны. Несмотря на первоначальные планы, правительство Ширака не рискнуло приступить и к коренной реформе системы здравоохранения, пенсионного обеспечения.

Характерной чертой президентских выборов 1988 г. стала явная деидеологизация политической борьбы. Опыт правления ведущих партий страны – СФД, ФСП и ОПР, посменно пребывавших у власти и пытавшихся реализовать глобальные идеологические проекты, оказался малоубедительным. Социал-реформистская стратегия не оправдала себя, а неоконсервативную революцию французское общество отвергло. Предвыборная платформа кандидатов правого лагеря Ширака и Барра свидетельствовала об окончательном отказе от либертарного максимализма. Оба пытались апеллировать к голлистским традициям государственного строительства, целесообразности прагматичного курса в экономической сфере, рационального синтеза социальных традиций и технократического модернизма. К этой же позиции склонялись и ведущие политики, боровшиеся за выдвижение своих кандидатур от ФСП – Рокар и Фабиус.

Сближение стратегических целей ведущих партий могло существенно изменить расстановку политических сил в стране. П. Береговуа даже попытался пропагандировать идею новой коалиции, способной объединить «либералов-прагматиков» и «социалистов-реалистов». Сама идея синтеза гибких рыночных механизмов, широкой «производственной демократии» и значительных прерогатив государства в социальной сфере была весьма перспективной. По сути, Франция первой из ведущих западных стран подошла к формированию новой стратегии общественного развития, которая станет доминирующей уже в 90-е гг. Но ни политическая элита Франции, ни общественное сознание не были готовы к «новому синтезу». Французов мало удовлетворял прагматизм без идеалов, равно как и идеология, доведенная до прагматизма. Два столетия почти религиозных войн в политической сфере наложили отпечаток на национальный характер. Традиция «идти к избирательным урнам, как на баррикады», психологическая ориентация на эмоционально, ценностно значимые коллективные идеи-символы, конфронтационность, экспансивность публичной политической жизни, уравновешенная непоколебимостью государственной бюрократии – все эти особенности французской политической культуры мало соответствовали реалиям общественного развития конца XX в., но все еще оказывали огромное влияние. В 1988–1989 гг. уже 58 % французов ратовало за решение общественных проблем исходя из здравого смысла, но еще 38 % решительно отстаивали «левые» и «правые» принципы. Среди принимавших участие в выборах пропорция была фактически обратной.

Идейно-политический кризис традиционных партий и самой «четырехпартийной модели», отсутствие ярких идей привели к резкому снижению общественного интереса к выборам. По опросам, доверие к партиям испытывали лишь 2 % французов (наибольшим – 47 % – пользовались ассоциации потребителей). Неизбежным следствием стала персонификация политической борьбы. На президентских выборах кандидаты выступали скорее как независимые политики, нежели лидеры и руководители своих партий. Избирательные кампании строились на основе особенностей их личного имиджа с использованием всего арсенала технологий PR. Преуспел в такой борьбе Миттеран. Подобно де Голлю в 1965 г., он выдвинул свою кандидатуру в последний момент – за одни месяц до выборов, когда основные кандидаты уже активно ввязались «в ближний бой». Миттеран резко изменил свой политический имидж и предстал перед избирателями как общенациональный лидер, ориентирующийся на идеи гражданского согласия и стабильности. Он полностью отказался от роли лидера ФСП и от социалистических идей, попытавшись подобно де Голлю «встать над партиями». Весьма напоминали деголлевскую пропаганду и призывы Миттерана ко «всем французам» спасти Республику «от партий, готовых захватить всю власть», от «кланов и банд». Но, в отличие от классического голлизма, миттеранизм стал не только идеологией национальной консолидации, но и конституционного равновесия, сбалансированной модернизации общества, внешней политики без галльского эпатажа, но с уверенностью великой державы.

В сложившейся ситуации исход выборов был предрешен. Лидерство в первом туре Миттерана с 34 % было бесспорным. Правые кандидаты Ширак и Барр сражались преимущественно между собой за выход во второй тур. Победителем этой дуэли стал Ширак, набравший 19,9 % голосов против 16,5 % у Барра. Политики из ФСП не рискнули вступить в противоборство с Миттераном, а леворадикальный электорат оказался расколот. Представитель ФКП А. Лажуани получил 6,8 %, бывший коммунист П. Жюкен – 2 %, еще два кандидата от леворадикальных групп А. Лагийе и П. Буссерль – соответственно 2 % и 0,4 %. Показательным был отказ лидера ФКП Ж. Марше от участия в бесперспективной избирательной кампании. 3,8 % сумел набрать представитель экологистов А. Вейхтер. Главной неожиданностью стал успех Ле Пена. Лидер НФ получил поддержку 14 % избирателей и окончательно превратился в политика национального масштаба.

Второй тур президентских выборов принес победу Миттерану (54 % голосов против 46 % у Ширака). Парламент был распущен и новые выборы состоялись уже через месяц. Они прошли при небывалой пассивности граждан. Лишь 34 % избирателей приняли в них участие. Результат подтвердил примерное равенство левого и правого электората. ФСП получила 276 мандатов. Даже без поддержки 27 депутатов от ФКП этого оказалось достаточно для формирования «президентского большинства». Оппозиция располагала 272 мандатами (СФД – 130, ОПР – 128, а также 13 независимых правых депутатов и 1 депутат от НФ). Правительство ФСП возглавил Мишель Рокар.

Внешняя политика Франции в 80-х гг.

Вопреки прогнозам, Миттеран после прихода к власти постарался укрепить положение Франции в западном блоке и ее отношения с США. Значительно активизировалось сотрудничество Франции с НАТО. В 1982–1983 гг. были заключены соглашения с США об обмене новейшими компьютерными технологиями, позволившими завершить создание французских ракет с разделяющимися боеголовками и приступить к промышленному производству нейтронного оружия. Миттеран поддержал размещение в Европе американских ядерных ракет средней дальности. Обновленная военная доктрина, подготовленная под руководством начальника Генерального штаба Ж. Лаказа и принятая в 1983 г., предусматривала отказ от голлистской идеи «национальной безопасности» в пользу взаимосвязанных систем «европейской обороны» и Североатлантического союза. В доктрине была отражена стратегия «глобального сдерживания», характерная для НАТО. В 1983 г. по инициативе Франции в Париже впервые после долгого времени прошла очередная сессия Совета НАТО, и Франция на один год стала председателем Совета. В отношении СССР официальный Париж занял очень жесткую позицию, полностью разделяя солидарные требования западных стран о выводе советских войск из Афганистана, отмене военного положения в Польше, сокращении советских вооружений, размещенных в Восточной Европе.

Усиление атлантической ориентации не принесло французской дипломатии успехов. В «семерке» Франция находилась во втором эшелоне, уступая политическому и экономическому весу США, Японии и Германии. Сближаясь с НАТО, Франция теряла свободу маневра и инициативу. Столь же неудачными оказались и попытки укрепить французское влияние в третьем мире.

Объявив южное направление приоритетным в рамках политики тьермондизма, Франция провела в 1981 г. конференцию с участием глав многих африканских государств. В отличие от прежних переговоров по системе «Север – Юг» речь на ней шла именно о роли Франции в развитии Африканского континента. Но успешные действия французской дипломатии уже вскоре были дискредитированы втягиванием Франции в чадский конфликт. В 1980 г. в этой стране началась гражданская война между правительством Гукуни Уэддея и вооруженными силами Севера под командованием Хиссена Хабре. После ввода в Чад по просьбе правительства ливийского миротворческого контингента Париж предпринял дипломатический нажим на Уэддея, убедив его выдворить ливийцев и заменить их на межафриканский контингент. Когда же в 1982 г. Хобре захватил столицу и провозгласил себя президентом Чада, Франция признала новый режим и даже начала поставки вооружения. В августе 1983 г. в Чад был введен французский контингент, разделивший противоборствующие стороны. Но «миссия прикрытия» превратилась в постоянные стычки французских солдат с повстанцами.

Поражение потерпела французская дипломатия и на Ближнем Востоке. Следуя курсу атлантической солидарности, Франция заняла дружественную позицию по отношению к Израилю и мягко прореагировала на объявление Тель-Авива об аннексии Голанских высот. Это решение привело к острому конфликту в отношениях с Сирией. В 1983 г. Франция присоединилась к предложению США о вводе миротворческого контингента в Ливан. Но эта операция также вскоре привела к гибели французских солдат. Экстремистская организация Хезболлах начала осуществлять террористические акты против миротворцев, в ответ на которые Миттеран отдал приказ о налетах возмездия на Бейрут.

Явные ошибки французская дипломатия совершила и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Отказавшись от мягкой линии предыдущего президента в отношении кампучийского режима, ориентирующегося на Вьетнам после свержения Пол Пота, Франция попыталась добиться возвращения в страну эмигрировавшего принца Н. Сианука. Жесткость Парижа лишь укрепила кампучийско-вьетнамские и кампучийско-советские связи. Тогда же Франция столкнулась с широким движением протеста против испытаний ядерного оружия на атолле Муруроа и движением за независимость Новой Каледонии. Оценивая степень падения влияния Франции в мировой политике, Жискар д’Эстен сетовал в 1983 г.: «Ошибка Миттерана заключается в том, что он ушел с уровня великих держав, на который Францию вывел де Голль».

Перелом в действиях французской дипломатии наступил в 1984 г., когда, пытаясь реабилитироваться за провал «левого эксперимента», Миттеран взял внешнюю политику под свой личный контроль. Уже в 1984 г. он санкционировал начало переговоров с Сирией и отказался от политической поддержки Израиля. Миттеран объявил о выводе французских войск из Чада, а также добился замены французского контингента в Ливане на «голубые каски» ООН. Раньше, чем любая из другая страна Запада, Франция поддержала изменения в отношениях с СССР. Уже в 1984 г. Миттеран нанес официальный визит в Москву, а в 1985 г. предложил проведение в Париже сессии «большой комиссии» франко-советского сотрудничества. В том же году Париж посетил М. Горбачев. Миттеран выступил в поддержку концепции «нового мышления» и советско-американского диалога на высшем уровне. Но столь же решительно Франция отвергла идею всеобщего разоружения, считая это задачей сверхдержав.

Особое внимание Миттеран начал уделять вопросам европейской интеграции. Уступив на некоторое время лидерство ФРГ в вопросах политической интеграции, Франция выступила инициатором дальнейшего углубления научно-технического сотрудничества в рамках ЕЭС. По инициативе Франции были приняты комплексные программы технологических исследований «Эврика», «ЭСПРИТ», ФАСТ. Их реализация превратила единую Европу в центр инновационных исследований мирового уровня. В 1984–1985 гг. французская дипломатия сыграла важнейшую роль в решении вопроса о расширении ЕЭС (включении Испании и Португалии), о возобновлении тесного военно-политического сотрудничества западноевропейских стран вне рамок НАТО под эгидой Западноевропейского союза (ЗЕС). Надежным партнером Миттерана в европейской политике стал Гельмут Коль, занявший пост канцлера ФРГ в 1982 г. Именно совместные усилия французской и западногерманской дипломатии позволили перейти в 1983–1985 гг. к решающей фазе подготовки концепции Европейского союза, нашедшей отражение в «Едином европейском акте» 1986 г.

После победы ОПР на парламентских выборах 1986 г. Ширак попытался взять под свой контроль и внешнюю политику. Конституция Франции позволяла существенно варьировать зону ответственности президента и премьер-министра в этой сфере. Миттеран решительно, но без конфронтации отстоял приоритет президентских прерогатив в ключевых вопросах внешней политики. В 1986–1987 гг. Миттеран сосредоточил свои усилия на поддержке мирных инициатив СССР и установлению близких личных отношений с Горбачевым, упрочению «оси Бонн – Париж» как политического стрежня единой Европы. Контакты Миттерана с Гельмутом Колем и Михаилом Горбачевым перешли в качество личных отношений. Большой резонанс в арабском мире вызвало решение Миттерана о запрете пролета над территорией Франции американских самолетов для бомбардировки Ливии во время ее конфликта с США.

В ведении премьер-министра оказались преимущественно экономические и культурные вопросы внешней политики. Используя стремление Ширака активно проявить себя на мировой арене, Миттеран уступил ему инициативу и в ряде особенно болезненных вопросов, угрожающих политической репутации. Эта тактика принесла успех. Именно Ширак оказался ответственным в глазах французского общества за начало новой военной акции в Чаде весной 1986 г. Министерство внутренних дел из кабинета Ширака было обвинено в скандальном разрыве отношений с Ираном в 1987 г. после малоубедительных обвинений иранских граждан в организации террористических актов в Париже и ответного ареста французских дипломатов в Тегеране. Шираку и его министру иностранных дел Рэмону пришлось взять на себя сложнейшие переговоры с американской администрацией после начала «торговой войны» с США и в период ливийского кризиса. В то же время попытки Ширака политически поддержать американскую программу СОИ и в ее рамках получить заказы для французских предприятий ВПК были решительно пресечены президентом. Миттеран уже открыто заявлял о пересмотре атлантического курса и приоритете национальных и европейских интересов.

Внутриполитическое и экономическое развитие Франции в 90-х гг.

Несмотря на успешный итог обеих избирательных кампаний 1988 г., в рядах ФСП усиливались центробежные тенденции. М. Рокару удалось упрочить свои позиции в партии за годы «сосуществования» и сформировать многочисленное течение неолиберального толка. При поддержке авторитетного функционера партии П. Береговуа Рокар даже ставил вопрос о коалиции с центристскими группировками из левого крыла СФД. Миттеран был вынужден предложить своему оппоненту пост премьер-министра, но фактически снял с себя ответственность за действия правительства. В качестве альтернативы рокаровской группировке в СФП обособилось левое крыло под руководством Ж.-П. Шевенмана, выступающее за сохранение марксистской идеологической платформы. Сторонники Миттерана в партии раскололись на две группы. Толчком к этому стали выборы председателя ФСП в 1988 г., на которых П. Моруа одержал победу над протеже президента Л. Фабиусом. Раскол усугубился на партийном съезде в 1990 г., где оппонентом Фабиуса выступил министр образования, молодежи и спорта Леонель Жоспен, поддержанный Моруа. Течение Л. Фабиуса настаивало на соблюдении тактики президента – быть вне противостояния левых и правых, составлять «ось большинства». Жоспен призывал к модернизации партийной идеологии при сохранении базовых ценностей социализма и отказу от заигрывания с правыми. Он не исключал и нового сближения с ФКП.

Правительство Рокара попыталось избежать резких поворотов социально-экономического курса. Такая политика, не отдававшая предпочтение ни развитию частного бизнеса, ни восстановлению позиций государственного сектора, получила название «ни – ни». Правительство отказалось от реприватизации, продолжило курс на внедрение государственных предприятий в рыночную инфраструктуру. В 1989 г. государственные страховые кампании получили право эмиссии акций и продажи через них частным инвесторам до 25 % капитала. В начале 1991 г. государственным промышленным предприятиям было предоставлено право открывать частным инвесторам до 49,9 % капитала. Правительство восстановило налог на крупные прибыли, но не стало существенно расширять социальные программы и увеличивать уровень заработной платы. Рокар считал сохранение низкого уровня инфляции важнейшим фактором экономического роста.

Умеренный курс правительства Рокара вызывал критику как со стороны правых партий, так и в самой ФСП. Оппозиция особенно активизировалась с 1990 г., когда начали проявляться признаки очередной рецессии. Экономическая ситуация в стране начала ухудшаться отчасти из-за мировой конъюнктуры, отчасти – вследствие явного недостатка деловой активности. Слишком жесткая дефляционная политика, отказ от использования денежных механизмов для активизации рынка «заморозили» французскую экономику, спровоцировали инерционность инвестиционного рынка. Как следствие, хронической проблемой стала безработица. Даже по официальным данным уровень ее превысил уже 3 млн человек. Реакцией населения стало заметное повышение нормы личных накоплений, стремление сократить потребление, что становилось дополнительным фактором рецессии.

С осени 1990 г. в ФСП активизировалась антирокаровская оппозиция. Ее лидером выступила Эдит Крессон, демонстративно покинувшая состав правительства в знак несогласия с экономической политикой Рокара и Береговуа. Крессон была одним из «адъютантов» Миттерана, входила в его ближайшее окружение еще в ФСДЛ. Несмотря на достаточно неудачный опыт министерской деятельности в кабинетах Моруа и Фабиуса, именно в Крессон президент видел фигуру, способную придать энергичность левому правительству и одновременно укрепить в партии его собственные позиции. 15 мая 1991 г. Крессон заняла пост премьер-министра, выдвинув амбициозную программу развития французской промышленности. Некоторые ее идеи фактически повторяли жесткую риторику голлистов десятилетней давности. Крессон заявляла о необходимости протекционистской защиты французских высокотехнологичных отраслей и агрессивной торговой экспансии в Европе и третьем мире. В составе правительства, из которого были изгнаны рокаровцы, она предполагала создать «суперминистерство экономики», способное стать «верховным командованием для ведения экономической войны». Крессон поддержала идею «ползучей приватизации», санкционировав в 1991 г. продажу государственными предприятиями своих филиалов частным компаниям. Особой гордостью премьер-министра был план развития средних и малых предприятий, весьма схожий с действиями Тэтчер и Рейгана. Но французской «железной леди» из Крессон не получилось. Ее амбиции вызывали раздражение у общественности. В конце года ее рейтинг составлял лишь 20 %, у самого Миттерана немногим больше – 25 %. Не усилили позиции социалистов ни принятие в декабре 1991 г. новой программы с возрождением социалистической риторики, ни избрание в январе 1992 г. председателем партии Л. Фабиуса.

Снижение популярности ФСП отчетливо проявилось на региональных выборах в марте 1992 г. Социалисты получили лишь 18 %, тогда как СФД и ОПР, объединившиеся еще в 1990 г. в конфедерацию «Союз за Францию» – 30 %. Коммунистов поддержали лишь 8 % избирателей, столько же проголосовали за экологистов и избирательный блок «Охота, рыбалка, природа и традиции». Нового успеха добились лепеновцы (14 %). «Я не понимаю, что происходит с партией. Она превратилась в ноль. Ее больше не существует», – горько сетовал Миттеран.

Последним козырем Миттерана стало назначение на пост премьер-министра в апреле 1992 г. Пьера Береговуа, который, несмотря на кратковременное сближение с Рокаром, относился к миттерановскому течению в ФСП. Береговуа сыграл огромную роль в идеологическом дрейфе ФСП после провала «левого эксперимента» и был одним из наиболее профессиональных министров в кабинетах Фабиуса, Рокара и Крессон. Задачами своего правительства он объявил борьбу против безработицы, продолжение частичной приватизации для укрепления государственной финансовой базы, подготовку ратификации Маастрихтского договора. Но шансов предотвратить разгром ФСП на предстоявших парламентских выборах он уже практически не имел. Провал политики социалистов был очевиден. Продолжался рост безработицы. За три последних года дефицит государственного бюджета вырос с 90 до 165 млрд франков. Промышленный рост находился почти на нулевой отметке.

Выборы в Национальное собрание, состоявшиеся в марте 1993 г. принесли триумфальный успех правым партиям, которые отказались от былого радикализма и построили свою программу на беспроигрышных лозунгах «ответственности» и «доверия», умеренных реформ, борьбы против социального неравенства и безработицы, преступности и терроризма. 247 депутатов от ОПР и 213 от СФД при поддержке 24 присоединившихся составили огромное большинство – 484 из 577. ФСП сохранила лишь 54 мандата, ФПК – 26. Мажоритарная система выборов не позволила получить места в парламенте лепеновцам и экологистам, хотя в первом туре их поддержало 12,4 % и 7,6 % избирателей. Выборы прошли при беспрецедентной пассивности граждан. В них приняли участие лишь 30,8 % избирателей. Кризис «четырехпартийной модели» был очевиден. Левый лагерь «лежал в развалинах». В ФКП произошла смена руководства. Новый генеральный секретарь Робер Ю взял курс на радикальную смену программных ориентиров и имиджа партии, обрекая ее на неизбежный раскол и уход тысяч сторонников традиций Тореза и Дюкло. ФСП в 1993 г. также покинула группировка левых под руководством Ж.-П. Шевенмана. Это произошло после смещения с поста председателя Л. Фабиуса и избрания его преемником Рокара. Многочисленные противники Рокара расценили это как путч, а его предложение о формировании новой левоцентристской коалиции с экологистами и коммунистами-реформаторами вызвало острый конфликт с Миттераном. Распри в партии и сокрушительное поражение на выборах привели к самоубийству 1 мая 1993 г. П. Береговуа.

Правительство правого большинства в 1993 г. возглавил Эдуард Валадюр, более десяти лет являвшийся советником Ширака по проведению избирательных кампаний. Ширак остался лидером коалиции, но готовился к президентским выборам. Валадюр объявил приоритетной задачей правительства борьбу с безработицей и спасение системы социального страхования, находящейся на грани банкротства. Для обеспечения финансовой базы такой политики правительством был выпущен государственный заем, собравший 110 млрд франков, повышены косвенные налоги на бензин и спиртное, налог «на социальные нужды» (которым облагаются все виды доходов), начата кампания по экономии расходов на государственный аппарат. Важную роль в увеличении доходной части бюджета сыграла вторая волна приватизации. Она началась с лета 1993 г. и охватила значительную часть государственного сектора. Но в отличие от приватизации 1986–1987 гг. происходила не тотальная распродажа, а структурная реформа государственного сектора – сосредоточение в нем предприятий, связанных с системой общественных услуг. Правительство отказалось от формирования «твердых ядер», сняло ограничение на покупку акций зарубежными инвесторами из стран ЕС, ввело практику оплаты акций в рассрочку и не пыталось форсировать темпы приватизации.

Принятые меры позволили сократить бюджетный дефицит и создать новые рабочие места (преимущественно в сфере капитального и жилищного строительства). Для поощрения роста занятости правительством был также сокращен налог на фонд заработной платы. Часть средств была аккумулирована в специальном «Фонде солидарности», созданном для поддержки системы страхования по безработице. Одновременно правительство предприняло жесткие меры по ограничению иммиграции, борьбе против занятости незаконных иммигрантов. Все эти меры вызывали большую общественную поддержку. В пользу правительства говорили и экономические показатели 1994 г. – снижение уровня инфляции до 1,8 % в год, заметное сокращение безработицы, рост ВВП почти на 2,9 %, сокращение бюджетного дефицита. Французам импонировал личный имидж премьер-министра, его спокойствие, уверенность, ироничность и даже знаменитые красные носки. В 1994 г. Валадюр рассматривался уже как основной кандидат на победу на будущих президентских выборах.

Валадюр окончательно заявил об участии в предвыборной гонке в декабре 1994 г., когда стало известно об отказе баллотироваться основного кандидата от ФСП Ж. Делора. В такой ситуации раскол электората ОПР, неизбежный при соперничестве Валадюра с Шираком, уже не выглядел слишком опасным. Сложилась парадоксальная ситуация, когда основными противниками в ходе избирательной кампании стали представители одной партии (хотя формально Валадюр выступал как независимый кандидат). Выдвижение в феврале 1995 г. кандидатом от ФСП Л. Жоспена не воспринималось в качестве серьезной альтернативы. Соперничество же Валадюра и Ширака приобрело совершенно неожиданный поворот. Валадюр опирался в своей кампании на достижения правительства и обещал избирателям продолжение прежнего курса. Первоначально он явно лидировал по опросам общественного мнения. Становясь аутсайдером, Ширак решился на рискованный маневр – он резко сменил ориентиры предвыборной программы и предстал перед избирателями едва ли не в роли левого кандидата. Лейтмотивом избирательной кампании Ширака стала острая критика правительства, упреки Валадюра в иммобилизме и самоуспокоенности, акцентирование внимания избирателей на злободневные проблемы французского общества. Ширак уверенно привлекал симпатии молодежи и «протестного электората». Сильными оставались и его позиции в ОПР.

Первый тур выборов принес победу Жоспену (23,3 %). Но этот успех был обусловлен в большей степени расколом правого электората. Часть избирателей ОПР даже проголосовала за социалиста, чтобы избежать «братоубийственного» второго тура Валадюр – Ширак. В это паре нелегкую победу одержал Ширак. Он получил 20,6 %, Валадюр – 18,5 %. Еще 15 % избирателей проголосовало за Ле Пена, 8,7 % – за Робера Ю. Ширак завоевал пост президента, но дорогой ценой. Уже вскоре ему пришлось нести ответственность за популистские обещания.

Сосредоточив свои усилия на внешнеполитической сфере, Ширак доверил проведение экономической и социальной политики главе правительства Аллену Жюппе, стойкому приверженцу либерализма и технократизма. Правительство заявило о необходимости дальнейших усилий по ликвидации бюджетного дефицита и государственного долга, стабилизации валютно-финансовой системы, реорганизации государственного сектора. Помимо продолжения приватизации, увеличения налогов и дерегламентации трудовых отношений предполагалось пересмотреть многие аспекты социальной политики. Однако уже первый правительственный проект по сокращению социальных гарантий (сокращению пособий по безработице и пенсионных выплат) вызвал острое недовольство общества. Его автор министр экономики и финансов Ален Мадлен был уволен в августе 1995 г. во избежание массовых акций протеста. Тем не менее предотвратить кризис не удалось. Опубликование осенью 1995 г. плана Жюппе по увеличению срока выплат в пенсионный фонд государственных служащих и отмене части их социальных льгот вызвало новую волну протестов. Невзирая на обострение обстановки, Жюппе объявил о начале структурной перестройки и частичной приватизации Национальной компании железных дорог. Ответная забастовка железнодорожников и солидарные с нею выступления рабочих других отраслей поставили в ноябре 1995 г. Францию на грань острейшего политического кризиса. Правительству пришлось пойти на уступки, отказавшись от проекта реформы и начав диалог с профсоюзами о его корректировке.

В 1996 г. экономические реформы правительства Жюппе носили умеренный характер и были связаны преимущественно с продолжением приватизации, разработкой правового статуса свободных экономических зон, сокращением военных расходов. Парламент принял ряд законов о поощрительных выплатах частным предпринимателям за наем молодежи на работу и за возвращение на работу сокращенного персонала. В то же время проблема финансового оздоровления оставалась нерешенной. В преддверии ввода евро и формирования «первого эшелона» Европейского валютного союза был необходим прорыв в этом направлении, достичь который можно было лишь ценой непопулярных мер. В такой ситуации Ширак решился на чрезвычайно рискованный шаг – досрочный роспуск парламента. Президент рассчитывал на то, что, даже потеряв часть депутатских мест в Национальном собрании, правые смогут получить новый вотум доверия избирателей и приступить к более решительному реформированию национальной экономики и социальной системы.

Выборы, состоявшиеся в мае – июне 1997 г., принесли совершенно неожиданный результат. Правящие партии потерпели сокрушительное поражение, сохранив лишь 250 мандатов. Лидер социалистов Л. Жоспен подтвердил, что его относительный успех на президентских выборах не был случайностью. Социалистическая партия с 252 депутатскими мандатами при поддержке коммунистов (39 депутатов) и экологистов (7 депутатов) получила возможность образования правительственного большинства. Успех ФСП был связан отчасти с общественным недовольством курсом правительства Жюппе, отчасти – с грамотно и активно проведенной избирательной кампанией. Жоспену удалось после долгого времени консолидировать левый блок и заключить соглашение с коммунистами о сотрудничестве во втором туре. Голосовать против правых кандидатов во втором туре призвал своих сторонников и Ле Пен. Наконец, к поддержке левых склонился и центристский электорат. Становилась очевидной новая тенденция политической жизни Франции. После ухода СФД на правый фланг центристские избиратели все чаще голосовали не за определенную партию, а за установление «сосуществования» как своеобразную систему «сдержек и противовесов» в лице соперничающих президента и премьер-министра.

Правительство «розово-красно-зеленого» альянса оказалось чрезвычайно деловитым и энергичным. По-новому раскрылся в роли премьер-министра Л. Жоспен, показавший себя политиком жестким, решительным, но и рассудительным, осторожным. Взвешенный, профессиональный и деидеологизированный стиль действий стал отличительной чертой нового кабинета. Такой курс получил название «левого реализма». Жоспену удалось найти сбалансированное решение таких болезненных проблем, как корректировка иммиграционного законодательства, чрезвычайно ужесточенного его предшественниками, проведение в жестких рамках бюджета обещанных накануне выборов повышения минимальной заработной платы и расширения занятости, частичное акционирование государственных кампаний, предназначенных голлистским правительством для приватизации. Во всех случаях правительство избегало крайностей и предлагало конструктивные, компромиссные варианты выхода из сложных ситуаций. Пресса назвала эту политику «модернизацией с человеческим лицом».

Примером гибкого использования методов государственного регулирования стала налоговая политика правительства. Несмотря на сопротивление правой оппозиции, Жоспен добился в 1997 г. беспрецедентного повышения налога на прибыль крупных предприятий (на 15 %) и прямого изъятия нескольких миллиардов франков с «замороженных» счетов государственных кампаний. Эти меры позволили снизить уровень бюджетного дефицита и привести его в соответствие с требованиями процедуры перехода к европейской валютной системе. Но уже в 1998 г. последовало снижение налогового бремени, что поддержало рост деловой активности.

Успеху Жоспена способствовало начало циклического подъема (уже в 1997 г. был отмечен рекордный рост промышленного производства – на 6,7 % против 1,7 % в 1996 г.), оживление внутреннего спроса, благоприятная мировая конъюнктура. В такой благоприятной ситуации Жоспен получил возможность использовать радикальные способы борьбы с безработицей. Значительно расширились общественные работы. С 2000 г. вступил в силу закон о 35-часовой рабочей неделе, запрещающий любые сверхурочные работы. Это способствовало повышению себестоимости французских товаров, но принесло не менее 100 тыс. новых рабочих мест. В целом же правительство Жоспена сумело снизить безработицу более чем на 10 %.

Стабилизация экономического положения и корректные взаимоотношения Ширака с Жоспеном снизили политическую напряженность в стране. Но кризис «традиционных партий» продолжался. Конец 90-х гг. ознаменовался серией громких политических скандалов. Престижу ФСП изрядно навредило обнародование сведений о личных распоряжениях Миттерана по организации противозаконных прослушиваний телефонных разговоров политических противников. Миттерановский министр обороны Шарль Эрню был разоблачен как агент болгарской, румынской и советской разведок. В декабре 2000 г. в тюрьму был заключен сын Миттерана Жан-Кристоф, обвиненный в «торговле влиянием», а в январе 2001 г. начался суд над бывшим министром иностранных дел и личным другом Миттерана Роланом Дюма, обвиненным в получении взяток. Лидеры ФКП Ж. Марше и Р. Ю оказались втянуты в судебные разбирательства о нелегальном финансировании партии. Несмотря на удачное завершение этого дела, партия оказалась на грани банкротства.

В 1999 г. достаточно неожиданно последовал раскол Национального фронта. Ему предшествовало отлучение решением суда на год от политической деятельности Ле Пена (наказание за драку в ходе предвыборных дебатов с оппоненткой из ФСП). Изоляция Ле Пена спровоцировала избрание президентом НФ Бруно Мегре. Сторонники Ле Пена отказались признать эти выборы. В состоянии кризиса оказалась и коалиция «За Францию». В преддверии новых муниципальных выборов СФД отказался сохранить прежнее соглашение о единых действиях. Жискар д'Эстен в мае 2000 г. выступил с инициативой радикальной конституционной реформы с сокращением до 5 лет срока полномочий президента и уменьшением его прерогатив. Это предложение поддержали депутаты правительственного большинства. ОПР попыталась отсрочить решение вопроса и перенести его на общенациональный референдум. Реализация инициатив СФД может означать переход к Шестой республике.

Ответным ударом со стороны президентской команды стало втягивание парламента в дискуссии о различных аспектах конституционной реформы. Жоспен допустил серьезную ошибку, настаивая на предоставлении Корсике национально-политической автономии (подобная практика конституцией Пятой республики не учтена). В знак протеста в отставку подал министр внутренних дел Ж.-П. Шевенман, левый социалист по убеждениям и этатист по политической философии. Парламент оказался на грани роспуска. Для предотвращения кризиса Жоспен попытался инициировать в декабре 2000 г. конституционную реформу о переносе сроков выборов таким образом, чтобы президентские выборы обязательно предваряли парламентские. Этот проект вызвал резкую критику со стороны Ширака. Этап «мирного сосуществования» завершился.

Франция в современной системе международных отношений

На рубеже 80–90-х гг. французская дипломатия столкнулась с рядом новых проблем. Развал социалистического содружества и кризисные процессы в СССР вызвали неоднозначную реакцию в Париже. Поддерживая процессы демократизации, Миттеран принципиально выступал против любых проявлений сепаратизма и национализма. Именно поэтому французская дипломатия упорно поддерживала горбачевское руководство в СССР и «не замечала» растущее влияние российского президента Б. Ельцина. В 1992 г. Ельцин совершил официальный визит во Францию. Входе переговоров обе стороны подтвердили стремление развивать «отношения согласия, основанные на доверии, солидарности и сотрудничестве». Но настороженность Парижа по отношению к новому российскому режиму сохранилась. Это было продемонстрировано в период политического кризиса в Москве в 1993 г.

Схожую позицию официальный Париж занял и в период дезинтеграции Югославии. Французская дипломатия сохраняла достаточно позитивное отношение к Сербии даже после начала вооруженных конфликтов на территории бывшего союзного государства. Во время войны в Боснии Миттеран решительно настаивал на действии миротворческих сил строго в рамках их мандата и недопущении втягивания их в военные действия. Невзирая на опасность, Миттеран даже лично посетил осажденный Сараево.

Распад СССР и Югославии заставил существенно скорректировать внешнеполитическую стратегию Франции. Требовали осмысления и другие тенденции развития системы международных отношений. Продолжалось быстрое падение значимости в мировой политике ядерного фактора – важного аргумента французской дипломатии последних десятилетий. Все более неопределенными становились отношения с системе «Север – Юг». Франция пыталась сохранить свое влияние в африканском регионе, направляя сюда более 60 % всей помощи, оказываемой развивающимся странам, и не отказываясь от военного присутствия. В Чаде Париж активно поддержал смещение X. Хабре в 1990 г. и по просьбе нового президента Идрисса Деби даже увеличил численность своего миротворческого контингента. Но эти усилия уже не имели прежнего эффекта с точки зрения глобальной политики. Африка притягивала все меньший интерес мирового сообщества.

Миттерану пришлось определять место Франции в новой системе международных отношений, характеризующейся быстрым ростом влияния США и НАТО, нарастанием угрозы локальных конфликтов. Уже война в Персидском заливе наглядно продемонстрировала выросшую степень зависимости внешней политики европейских держав от действия Вашингтона. Франция была вынуждена участвовать во всех действиях антииракского альянса, хотя традиционно была связана с Ираком прочными экономическими и военно-политическими отношениями. Уже в ходе кампании Франции пришлось отказаться под жестким давлением со стороны американского правительства от своего плана участия в военных действиях, ограниченного лишь освобождением территории Кувейта.

В последующие годы Миттеран попытался занять более независимую позицию. В отношениях с США началось заметное охлаждение. Уже в 1991 г. французский президент демонстративно заявил о нежелательности участия США в решении европейских проблем, включая помощь бывшим соцстранам. В 1992 г. Франция и США оказались в состоянии ожесточенной «торговой войны». Идя на встречу антиамериканским настроениям, французское правительство заявило, что наложит вето на любое соглашение ЕЭС с США, которое будет противоречить ее экономическим интересам. Символичным выглядело налаживание в 1992 г. конструктивных отношений Франции с Кубой. Франция критически отнеслась к изменениям в натовской доктрине «гибкого реагирования», решению о формировании многонациональных сил НАТО и перспективе расширения НАТО на Восток. Лишь в 1994 г., когда Миттеран начал постепенно отдавать инициативу голлистам, Франция поддержала программу «Партнерство во имя мира» и активизацию контактов альянса с восточноевропейскими странами. Но в том же 1994 г. в Париже была издана «Белая книга по обороне». Обновленная военная доктрина предусматривала сохранение автономности французского ядерного оружия и защиту зоны национальных интересов. В перспективе французское правительство предполагало создание европейских сил ядерного сдерживания и расширение зоны ответственности вооруженных сил на все европейское пространство. Таким образом, по основным параметрам военно-политическая стратегия Франции вернулась в деголлевским традициям.

Европейское направление оставалось приоритетным для Миттерана. Именно в контексте европейского интеграционного процесса Франция могла сохранить статус мировой державы. Миттеран внес значительный вклад в переговорный процесс о формировании Европейского союза и подписание Маастрихтских соглашений. Ему пришлось преодолеть огромное сопротивление и в самой Франции. Французская политическая элита и все общество раскололись в своем отношении к проекту углубления интеграции. Федералистские настроения объединили представителей СФД, часть ОПР во главе с Валадюром и Шираком, большинство членов СФП и экологистов. Против Маастрихтского договора выступили этатисты из ОПР, левые социалисты из группы Шевенмана, многие коммунисты и лепеновцы. На общенациональном референдуме в сентябре 1992 г. договор о ЕС был ратифицирован с перевесом в 500 тыс. голосов (51 % «за» и 49 % «против»).

Смена политического руководства Франции в середине 90-х гг. первоначально привела к существенной корректировке внешнеполитического курса. Одним из первых шагов Ширака стало снятие моратория на испытания ядерного оружия. Франция активно возобновила интеграцию в военную структуру НАТО, а в начале 1996 г. даже заявила о намерении проводить переговоры о переходе национальных ядерных сил под общее командование. Но после победы на президентских выборах Ширак отказался от атлантического курса. Франция начала осуждать стремление США к гегемонии и попыталась вновь вернуться к европейским проектам обеспечения безопасности. В 1997 г. Франция поддержала инициативу Германии о превращении ЗЕС в сепаратную западноевропейскую военную систему. Несмотря на сложность этого проекта, Ширак упорно отстаивал его даже перед североамериканскими союзниками.

Всю глубину французско-американских противоречий продемонстрировал югославский конфликт 1998 г. Париж без энтузиазма воспринял военную операцию НАТО и долгое время пытался предотвратить бомбардировки территории Сербии. Уже после окончания кампании американские генералы, не стесняясь в выражениях и эмоциях, публично обвиняли французских союзников в противодействии планам НАТО и, в частности, в длительном использовании права вето при обсуждении бомбардировок центра Белграда. Французская дипломатия, в свою очередь, активно проявила себя в ходе скандальных разбирательств последствий применения американцами в Косово боеприпасов с объединенным ураном.

Ширак продолжил усилия своего предшественника в области европейской интеграции. Несмотря на огромные экономические и политические осложнения, Франция настойчиво стремилась попасть в первую группу стран, формирующих валютный союз. Показательно, что, в отличие от ратификации Маастрихтского договора, это важнейшее решение уже не вызывало сколько-нибудь серьезных дискуссий. Новым аспектом европейской политики Франции в период президентства Ширака стало налаживание сотрудничества с Великобританией и некоторое охлаждение отношений с ФРГ. В целом же европейское направление не стало приоритетным для Ширака. Наибольшую активность он проявил в «экономической дипломатии».

Уже вскоре после прихода к власти Ширак поставил задачу использовать потенциал французской дипломатии для лоббирования интересов национальной промышленности и торговли. Только в 1996 г. он совершил 15 официальных поездок в другие страны, каждая из которых сопровождалась прежде всего экономическими переговорами. Пресса присвоила президенту почетное звание «коммивояжера номер один», подсчитав, что из общей суммы контрактов, заключенных Францией в течение года (100 млрд франков), не менее 16 млрд являются личной заслугой Ширака. Особенно большой резонанс вызвал визит Ширака в 1996 г. в Японию, завершивший период весьма напряженных отношений двух стран. Символом их сближения стало объявление 1997 г. годом Японии во Франции, а 1998-го – Франции в Японии. Что особенно важно, Франция и Япония договорились не только о расширении двусторонних контактов, но и о кооперации в освоении рынков третьих стран. Столь же успешно Ширак провел переговоры с китайским премьер-министром Ли Пэном, посетившим Париж в 1996 г. Ответный визит в Пекин Ширак нанес в 1997 г. С этого времени началось активное сотрудничество Франции и Китая в области космических технологий, строительства промышленных объектов, в авиастроении. Во имя экономических связей с КНР Франция даже не поддержала в 1997 г. резолюцию Комиссии ООН по правам человека с осуждением политики Китая в этой сфере.

С 1997–1998 гг. значительно активизировались связи Франции с арабскими странами. Во многом благодаря личному участию президента успешно завершились переговоры о продаже вооружений в Саудовскую Аравию, Объединенные Арабские Эмираты, Сирию. Ширак активно ратовал за возвращение Сирии оккупированных Голанских высот и за создание независимого палестинского государства. Отношения Франции с Израилем в этот период существенно ухудшились, а визит Ширака в Тель-Авив едва не привел к дипломатическому скандалу из-за попыток израильских спецслужб помешать неформальному общению Ширака с арабским населением.

Поддержав программы расширения НАТО и ЕС, Франция во второй половине 90-х гг. значительно упрочила свои позиции на востоке Европы. В 1997–1998 гг. французская дипломатия проявляла большую активность в закавказских республиках. Первоначально весьма позитивно развивались и отношения с Россией. Визит Ширака в Москву в сентябре 1997 г., совпавший с пиком «экономической дипломатии», прошел в исключительно благожелательном тоне. Российский президент поспешил придать отношениям с французским лидером видимость личной дружбы, чувствуя себя гораздо более комфортно в обществе «друга Жака», нежели рядом со «сфинксом» Миттераном. В том же стиле прошли встречи Ельцина и Ширака в 1998 г. в Подмосковье на трехстороннем российско-французско-германском саммите и на встрече «восьмерки» в Бирмингеме. Но Ширак явно переоценивал потенциал российско-французских отношений. Поворотным моментом стало начало Чеченской войны в России, вызвавшее исключительно негативную реакцию французской дипломатии и общественности. В ноябре 1999 г. именно Франция стала инициатором принятия жесткой резолюции по российскому вопросу на саммите ОБСЕ в Стамбуле, подтвердив затем свою позицию на саммите ЕС в Хельсинки. Чеченская проблема наложила отпечаток на взаимоотношения Ширака и с новым российским президентом В. Путиным. Лишь после успешного визита Путина в Париж в октябре 2000 г. появились признаки нормализации российско-французских отношений.