Встать. Суд идет!

6 апреля 1993 года. Все обвиняемые и адвокаты собрались в здании Верховного суда на Поварской, чтобы определиться, как нам защищаться на процессе. Себя защищать или дело? Все высказались однозначно: защитить дело.

В связи с тем, что задолго до суда прокурор Степанков и его заместитель Лисов опубликовали книгу «Кремлевский заговор», где под видом «версии следствия» практически обнародовали обвинительное заключение и тем самым подготовили общественное мнение принять как должное приписываемую нам 64-ю статью «измена Родине», мы решили заявить ходатайство об отводе всей группе прокуроров как заинтересованных услужить Степанкову и Лисову нарушивших закон о презумпции невиновности.

Договорились также поставить вопрос перед судом о незаконном лишении депутатской неприкосновенности Бакланова, Варенникова и других товарищей.

Мой адвокат Лев Сергеевич Абельдяев подчеркнул, что нас обвиняют в преступлениях, совершенных против СССР, а не РСФСР, следовательно, дело должна рассматривать Военная коллегия Верховного суда СССР, а коль скоро СССР прекратил свое существование, вопреки волеизъявлению народа на референдуме 17 марта 1991 года, то рассматривать данное уголовное дело Военная коллегия РФ не вправе. Это дело должен рассматривать специально созданный суд, независимый от Ельцина и Горбачева.

Адвокат Ю.П. Иванов, защищавший В.И. Крючкова, высказал соображение, что нужно добиваться решения о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления.

Другие адвокаты предлагали просить рассмотреть конституционным судом августовские указы Б.Н. Ельцина по событиям и пригласить Ельцина, Попова в качестве свидетелей.

По их распоряжениям строились баррикады, и люди погибли по их вине.

Обвиняемые и адвокаты досконально изучили все 140 томов «дела», они прекрасно понимали, что обвинению нас в измене Родине (а ведь той Родины уже нет) подходит высказывание: «На палубу вышел, а палубы нет».

14 апреля 1993 года. Начался суд, полугласный, полузакрытый, с милицейским оцеплением здания Верховного суда, с полным запретом для входа иностранным журналистам. Правды на суде боялись. Достаточно сказать, что Ельцин говорил о восьми попытках штурма Белого дома, но ни одной не было.

«Суд идет – прошу встать!» Команда прозвучала в 10 часов 20 минут. Председательствовал генерал-майор юстиции Анатолий Тимофеевич Уколов, он же заместитель председателя Военной коллегии. Народные заседатели: генерал-лейтенант в запасе Юрий Дмитриевич Зайцев и генерал-майор Павел Иванович Соколов. Запасные народные заседатели: генерал-майор Геннадий Васильевич Тарасов, генерал-майор в запасе Юрий Эдуардович Ошмянский. Группу государственных обвинителей возглавлял Эдуард Германович Денисов, заместитель Генерального прокурора РФ.

Суд начался с сенсации: адвокат Янаева А. Хамзаев заявил отвод всему составу суда, не сомневаясь, однако, в честности и объективности каждого. Главным мотивом отвода было то, что Военная коллегия Верховного суда РФ не правомочна судить руководителей СССР. Если говорить, что в результате «заговора» пострадали интересы всех входящих в СССР республик, то должен быть создан своего рода международный суд стран СНГ. Или они должны делегировать России, Верховному суду РФ соответствующие полномочия.

Нарушений законов адвокаты и обвиняемые вскрыли предостаточно. 19 августа 1991 года Б.Ельцин объявил членов ГКЧП преступниками, изменившими Родине, и заявил, что все они должны понести суровое наказание. Конституционный суд, несмотря на ходатайство ряда депутатов о признании неконституционности указов президента, вторгшегося в компетенцию судебных органов и нарушившего принцип презумпции невиновности, к рассмотрению тех заявлений так и не приступил. Было совершенно очевидно, что суд выполняет социальный заказ Б.Ельцина, по чьему указанию и были арестованы его политические противники.

15 апреля 1993 года. На второй день заседания подсудимые и адвокаты заявили отвод всей бригаде представителей обвинения. Они штатные работники аппарата российской прокуратуры, непосредственно подчиненные В. Степанкову. О какой же их независимости от Генпрокурора может идти речь?

В. Степанков и его зам Е. Лисов издали книгу «Кремлевский заговор» раньше, чем было подписано обвинительное заключение. Одно это свидетельствует об их за интересованности в деле. Адвокат Г. Падва отметил, что заинтересованность В. Степанкова и его представителей очевидна, и его подпись на обвинительном заключении юридически ничтожна.

А.И. Лукьянов заметил, что написание книги В. Степанковым и Е. Лисовым, а точнее «Огоньком», началось практически с возбуждения уголовного дела. Стало быть, обвинение шло в русле сценария, написанного авторами, выполнявшими уголовное преследование по заданию.

Адвокат Ю.П. Иванов поведал участникам процесса, что Э. Денисова В. Степанков назначил своим заместителем и одновременно руководителем бригады обвинителей за десять дней до начала процесса! Разве мог он за столь короткий срок изучить 140 томов дела да плюс 5 томов обвинительного заключения? Это немыслимо!

В связи с болезнью А.И. Тизякова суд постановил отложить рассмотрение дела на неопределенный срок до выздоровления Александра Ивановича.

После первого заседания суда один из корреспондентов «АиФ» по телефону с явной издевкой спросил: «Как спите? Что видите во сне?»

Хотелось послать его в дальние страны, по маршруту, но я знал, что они не постесняются напечатать и сто крат добавят от себя. Я выдержал паузу и сказал: «Привык к экстремальным условиям, и пошли вы к черту». Так и напечатали.

Продолжение процесса последовало 18 мая 1993 года. Адвокаты продолжали высказывать свои суждения об отводе представителей прокуратуры.

Вероятно, с целью оказать давление на суд зачитали письмо за подписью Глеба Якунина и других ворогов русского Отечества, которые требовали изменить меру пресечения: всех подсудимых посадить в тюрьму и возить на процесс в «черном вороне». Потом рассказывали, что, когда Якунин вышел на улицу из зала суда, интеллигентнейшего вида дама бросила ему во след: «Чертенок пакостный, запомните: между «черным вороном» и залом суда всегда будут цветы».

После перерыва в 14.00 А.Т. Уколов зачитал определение суда о том, что В.Степанков и Е.Лисов заранее объявили через прессу и через издание книги «Кремлевский заговор» виновными членов ГКЧП, хотя это является прерогативой только суда. В определении было обращено внимание на поведение этих должностных лиц. Суд обратился в Верховный Совет РФ для решения этого вопроса.

Но никакого решения никто не принял. В этом случае следовало бы признать незаконными действия не только Степанкова, но и Ельцина.

«ОПРЕДЕЛЕНИЕ

18 мая 1993 г.

Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации в составе: председательствующего Уколова А.Т., народных заседателей Зайцева Ю.Д., Соколова П.И. в судебном заседании по уголовному делу в отношении Янаева Г.И., Лукьянова А.И., Павлова B.C., Крючкова В.А, Язова Д.Т., Шенина О.С., Бакланова О.Д., Варенникова В.И., Плеханова Ю.С., Генералова В.В.Дизякова А.И., Стародубцева В.А., рассматривая вопрос о возможности участия в процессе государственных обвинителей – заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Денисова Э.Г., старшего помощника Генерального прокурора Сюкасева Л.М., помощника Генерального прокурора Анкудинова О.Т., старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры Берсегяна P.P., военного прокурора управления Генеральной прокуратуры Данилова В.Б., старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры Митюшова В.П., прокурора управления Генеральной прокуратуры Пронина В.H., старшего военного прокурора управления Генеральной прокуратуры Смыкова В.В., старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры Фадеева В.Е., которым заявлен отвод подсудимыми и защитниками,

УСТАНОВИЛА:

Отвод государственным обвинителям заявлен по тому основанию, что их начальники – Генеральный прокурор Российской Федерации Степанков ВТ. и его заместитель – руководитель следственной бригады Лисов Е.К. задолго до окончания предварительного следствия неоднократно публично высказывали свою позицию по делу и опубликовали книгу «Кремлевский заговор», чем нарушили принцип невиновности и правоохраняемые интересы обвиняемых. Находясь в полной служебной зависимости от этих должностных лиц, лично заинтересованных в деле, государственные обвинители, по мнению подсудимых и их защитников, не могут быть объективными в данном уголовном процессе.

В обоснование приведенных доводов сделаны ссылки на упомянутую книгу, документ, поступивший в суд из редакции журнала «Огонек», многочисленные интервью и выступления авторов книги в средствах массовой информации с заявлениями о виновности обвиняемых в государственной измене.

При определении своей позиции по данному вопросу Военная коллегия принимает во внимание следующие обстоятельства.

В июле 1992 года, еще за пять месяцев до окончания расследования дела, Генеральным прокурором России

В.Г. Степанковым и заместителем Генерального прокурора Е.К. Лисовым была написана книга «Кремлевский заговор», которая вскоре вышла массовым тиражом в издательстве «Огонек». В этом произведении авторы, выборочно опубликовав материалы незавершенного предварительного следствия, обосновали свою оценку происшедших в августе 1991 года событий и участия в них обвиняемых. При этом обвиняемые неоднократно именуются «заговорщиками» (стр. 13, 15, 21 и др.), а их действия называются «заговором» (стр. 72, 83 и др.) и «захватом власти» (стр. 87, 91 и др.), то есть практически квалифицируются как преступление, предусмотренное ст. 64 УПК РСФСР.

Такой способ использования руководителями Генеральной прокуратуры материалов дела, доказательственное значение которых до конца не проверено органами предварительного следствия и тем более не оценено судом, объясняется в предисловии осознанием авторами книги «необходимости противопоставить правду захлестывающей общество дезинформации… и предупредить о вполне возможной провокации».

Таким образом, посредством этой книги еще до суда действия обвиняемых публично объявлены преступными, а также дана оценка их возможным показаниям в предстоящем судебном заседании, достоверность которых вправе оценивать только суд.

Указанные действия Степанкова В.Т. и Лисова Е.К. противоречат требованиям ст. 2, 20, 25 и 71 УПК РСФСР, согласно которым прокурор обязан обеспечить точное применение закона в процессе судопроизводства, способствовать предусмотренными законом мерами установлению истины по делу и не предопределять заранее силу тех или иных доказательств. Эти действия ущемляют охраняемые законом права и интересы обвиняемых, в частности, гарантированный ст. 65 Конституции Российской Федерации и ст. 13 УПК РСФСР принцип презумпции их невиновности, а также направлены на формирование общественного мнения по вопросам, относящимся исключительно к компетенции суда, то есть являются попыткой воздействия на суд, нарушением принципа независимости судьей, провозглашенного ст. 167 Конституции России и ст. 16 УПК РСФСР. Опубликование книги вызвало резко отрицательную реакцию обвиняемых, их многочисленные ходатайства и заявления о необъективности предварительного следствия, а также отводы Степанкову В.Г. и Лисову Е.К. и как следствие – затяжку в расследовании дела.

Помимо этого, использовав материалы дела вне рамок уголовного процесса, Степанков В.Т. и Лисов Е.К. вышли за пределы служебных правоотношений с обвиняемыми и поэтому за достоверность приведенных в книге сведений и сделанные в ней выводы несут персональную ответственность в соответствии с нормами гражданского права. В настоящее время некоторые из подсудимых предъявили к ним в этой связи судебные иски о защите чести и достоинства.

Исходя из изложенного, суд считает, что авторы книги стали лично заинтересованными в деле, то есть в подтверждение как предварительным следствием, так и судом выдвинутой ими версии.

Несмотря на это, они, вопреки требованиям ст. 59 и 63 УПК РСФСР, не устранились от участия в деле, и вплоть до окончания предварительного следствия Лисов Е.К. продолжал руководить следственной бригадой, а Степанков В.Г. – осуществлять за следствием прокурорский надзор.

В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что содержащиеся в книге выводы были повторены затем в обвинениях, вновь предъявленных в августе 1992 года, а также в обвинительном заключении, составленном Лисовым Е.К. и утвержденном Степанковым В.Г.

О предвзятом отношении Степанкова В.Г. и Лисова Е.К. к расследованию дела свидетельствует и то, что в предисловии к книге, которое, согласно статье 480 ГК РСФСР, не могло появиться без согласия авторов, опубликованы выдержки из «документа», который, как утверждается, составлен обвиняемым Тизяковым и представляет собой инструкцию находившимся под стражей членам ГКЧП о поведении во время предварительного следствия.

Несмотря на то, что приведенные в этом «документе» сведения непосредственно относятся к событиям августа 1991 года и при их подтверждении могут иметь доказательственное значение в установлении истины по делу, данная «инструкция», вопреки требованиям ст. 20 УПК РСФСР, в рамках предварительного следствия процессуально не исследовалась, ее достоверность не проверялась, и имеет ли к ней отношение обвиняемый Тизяков, не выяснилось. Ходатайство обвиняемых и защитников и ее приобщение к материалам дела Лисовым Е.К. были отклонены.

При этом в постановлении утверждалось, что «документ не приобщен к материалам следствия, поскольку изложенная в нем информация не относится к расследуемым событиям». В то же время в предисловии к книге этот «документ» интерпретируется как подлинный и используется для подтверждения выдвинутой авторами версии, хотя, как видно из сообщения редакции журнала «Огонек», представлен туда неизвестным лицом.

Допущенные Степанковым В.Г. и Лисовым Е.К. нарушения закона дали повод для постановки под сомнение беспристрастности подчиненных им прокуроров, которым поручено поддержание государственного обвинения по данному делу, и для заявления отвода этим прокурорам со стороны подсудимых и их защитников.

Согласно ст. 31 Закона о прокуратуре Российской Федерации и ст. 248 УПК РСФСР, прокурор при осуществлении в суде уголовного преследования руководствуется только законом и своим внутренним убеждением. Из этой нормы следует, что для подлежащего исполнения государственным обвинителем своих полномочий он должен быть гарантирован от воздействия на его позицию по делу мнения иных лиц и полностью свободен в ее определении вплоть до отказа от обвинения. Лишь при таких условиях суд имеет возможность принимать во внимание высказываемые прокурором суждения и рекомендации по вопросам применения закона. Однако в данном процессе сам факт нахождения государственных обвинителей в служебной подчиненности у Генерального прокурора, лично заинтересованного в исходе дела, а также отсутствие в законе реальных гарантий их независимости, как участников процесса, не позволяет быть уверенным в том, что на этих лиц не будет оказано воздействие со стороны Степанкова В.Г. Как видно из представленного в суд документа, государственные обвинители по данному делу назначены лично Генеральным прокурором, который обладает полномочиями по назначению на должности, перемещению по службе, поощрению и привлечению к ответственности. Кроме того, законом не исключаются отзыв и замена государственного обвинителя во время судебного заседания.

О том, что руководство Генеральной прокуратуры находит возможным не считаться с процессуальной самостоятельностью государственных обвинителей, свидетельствует, в частности, обращение 5 мая 1993 года и.о. обязанности Генерального прокурора Славгородского М.Д. в Военную коллегию с ходатайством об изменении меры пресечения троим подсудимым по этому делу. В соответствии со ст. 276 УПК РСФСР с ходатайствами к суду на данной стадии судопроизводства могут обращаться только участники процесса. И.о. Генерального прокурора к их числу не относится, и поэтому его ходатайство явилось, по существу, вторжением в сферу полномочий прокуроров, участвующих в процессе.

В сложившейся ситуации суд считает невозможным дальнейшее разбирательство дела и разрешение отвода, заявленного государственным обвинителям, до решения вопроса об обеспечении их действительной самостоятельности в настоящем судебном процессе и полагает необходимым войти с таким предложением в Верховный Совет Российской Федерации, которому подотчетен Генеральный прокурор. Этот вопрос может быть решен, в частности, путем создания в соответствии с п. 2 ст. 10 Закона о прокуратуре Российской Федерации органа прокуратуры, не входящего в прокурорскую систему республики, для поддержания обвинения по данному делу, в который могут быть включены уже участвующие в деле государственные обвинители.

Рассматривать настоящее дело вообще без государственного обвинителя Военная коллегия не вправе, поскольку высказанное прокурором намерение поддержать обвинение для суда, согласно статье 228 УПК РСФСР, является обязательным. Кроме того, участие государственного обвинителя суд находит необходимым, исходя из характера предъявленного подсудимым обвинения, а также для проведения процесса на принципах состязательности. Руководствуясь ст. 21-2 и 261 УПК РСФСР, Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации

ОПРЕДЕЛИЛА:

Обратить внимание Верховного Совета Российской Федерации на грубые нарушения закона, допущенные Генеральным прокурором Российской Федерации Степанковым В.Г. и заместителем Генерального прокурора Российской Федерации Лисовым Е.К., и предложить рассмотреть вопрос о реальном обеспечении независимости государственных обвинителей по данному уголовному делу.

Судебное разбирательство дела продолжить после получения ответа на это определение.

Председательствующий А. Уколов,

* * *

Следующее судебное заседание состоялось в июле 1993 года.

Я и В.И. Варенников юридически еще находились на службе в Вооруженных Силах, но денежное довольствие не получали со дня ареста, других источников дохода у нас не было.

Суд по нашей просьбе обратился в министерство обороны, и нам дали ответ за подписью начальника главного управления военного бюджета и финансирования Министерства обороны Российской Федерации, что принято решение о выплате с 26 января 1992 года денежного довольствия в течение трех месяцев и единовременного денежного вознаграждения за поддержание высокой боевой готовности войск за семь месяцев 1991 года.

Во всех отношениях мы были заинтересованы в быстрейшем продолжении процесса.

Но зачитывается справка: что А.И. Тизяков находится на лечении, адвокат Хамзаев болен, Л.И. Галоганов – адвокат B.C. Павлова – в США. Суд постановил объявить перерыв до 10.00 7 сентября 1993 года.

За этот промежуток времени «много воды утекло». Известный юрист Ю.Г. Калмыков сказал на пресс-конференции, что Генпрокуратуре не книги надо писать, а бороться с преступностью.

Подсудимые и адвокаты аргументированно доказали, что В. Степанков и Е. Лисов в печати неоднократно выступали с утверждениями о виновности членов ГКЧП. Это весьма серьезное нарушение служебной юридической этики. Как и судья, прокурор должен воздерживаться от публичных категорических утверждений о виновности обвиняемых, пока обстоятельства дела не исследованы в главном состязательном судебном процессе.

В своих интервью Генеральный прокурор РФ простодушно объяснял, что опубликовал книгу с целью повлиять на общественное мнение. Но мнение формируется на главном процессе, а все остальное не способствует установлению истины. Юридические принципы объективной истины, справедливости, презумпции невиновности имеют нравственное содержание.

6 сентября 1993 года. Вновь подсудимые собрались в доме на Поварской. Секретарь суда проинформировал, что дело на А.И. Тизякова будет выделено в отдельное производство в связи с тяжелой болезнью.

7 сентября 1993 года. Холодный пронизывающий ветер с дождем… В 10.00 началось заседание суда: «Здравствуйте, прошу садиться!» Докладывает секретарь суда, что все прибыли, за исключением Тизякова.

А.И. Лукьянов и его адвокат Г. Падва высказали мысль, что исследование дела без четверых обвиняемых (Тизякова, Ачалова, Грушко, Болдина), безусловно, отразится на установлении истины.

Выступил адвокат Лифшиц – представитель «потерпевших»: «Дети погибли, а виноватых нет».

Слово попросил А.И. Лукьянов, он говорил о том, что есть новое обстоятельство, опубликовано обвинительное заключение по нашему делу в ежедневной газете.

Выступили адвокат Л.С. Абельдяев, В.И. Варенников, О.С. Шенин. Они говорили о том, что идет политическая возня, в которой Степанков и прокуратура играют самую видную роль.

8 сентября 1993 года. Заседание не состоялось из-за болезни адвоката О. Бакланова.

21 сентября 1993 года. В 17.15 Н.В. Печенкин сообщил, что на него в подъезде напали трое молодых парней, нанесли несколько ударов, при этом говорили: «Мы тебе покажем, кого защищать».

23 сентября 1993 года. Ельцин подписал указ о назначении В. Степанкова Генеральным прокурором с подчинением непосредственно президенту. Наше ходатайство – направить Дело на дополнительное доследование – суд отклонил.

7 октября 1993 года. Продолжение суда. Всем известно, какие произошли события: расстрелян Дом Советов.

Сегодня день траура. Обвиняемые заявили: они незаконно арестованы, и прокурор СССР Трубин уклонился от дела и все передал Степанкову, который вершит самосуд. В отношении военных творится произвол. Память погибших при расстреле Белого дома почтили вставанием.

8 октября 1993 года. Суд отклонил все наши ходатайства, в том числе и о возвращении орденов, хотя прокуратура забирать их не имела права.

12 октября 1993 года. Отклонены все наши ходатайства. Мы просили назначить правовую экспертизу на предмет:

– соответствовал ли Союзный договор, разработанный в Новоогареве, референдуму 17 марта 1991 года;

– является ли референдум 17 марта 1991 года обязательным для исполнения на территории СССР.

19 – 28 октября 1993 года. Прочитаны все пять томов обвинительного заключения.

30 ноября 1993 года. Начался допрос Владимира Александровича Крючкова. Ему была предоставлена возможность самому изложить суть дела.

Допрос с перерывами проходил до 20 января 1994 года.

20 января 1994 года. Меня начали допрашивать. Предоставили право свободно изложить события 19–21 августа 1991 года.

В зале ни одного журналиста из правительственных изданий. Отчего же? Два года назад истерически требовали открытого суда над руководителями Советского государства, а тут вдруг исчезли. Вероятно, в свете последующих событий – «сговора трех», выдворения Горбачева из Кремля, ваучеризации страны, расстрела здания Верховного Совета РФ – «дело ГКЧП» кажется журналистам «детской забавой».

26 января 1994 года. Суд удовлетворил мою и Варенникова просьбу отпустить нас проводить в последний путь маршала Советского Союза Н.В. Огаркова.

В час дня мы были на Новодевичьем кладбище. С прощальным словом выступил Варенников, он и сказал много добрых слов в адрес славного сына нашего народа, посвятившего себя беззаветному служению Отчизне, укреплению боевой мощи Вооруженных Сил.

Николай Васильевич находился в опале за то, что выразил солидарность с действиями ГКЧП 18–21 августа 1991 года. Он предвидел, куда приведут перестройщики страну и что будет с Россией.

8 февраля 1994 года. Перед допросом Шенина в зале суда появился Бакланов, попросил включить его для дачи показаний. Суд его просьбу отклонил под предлогом, дескать, нет необходимости.

Судья Уколов А.Т. попросил предоставить слово Олегу Семеновичу Шенину. Он начал свое выступление со слов: «Ответ лицемерам».

15 и 16 февраля 1994 года. Продолжался допрос Шенина. Прокуратура поставила перед собой задачу запутать свидетеля и даже припугнуть, но судья пресек эту акцию. И опять «процесс покатился».

17 февраля 1994 года. Утром Варенников сказал мне, что по радио передали: мы уволены из рядов Вооруженных Сил Указом Президента РФ.

19 февраля 1994 года. Я получил выписку из приказа министра обороны (по личному составу) № 0184 о моем увольнении. В ней значилось: «Выслуга лет в Вооруженных Силах: календарная – 52 года 1 месяц; в льготном исчислении – 59 лет 5 месяцев».

Получение выписки я воспринял спокойно. И на гражданке можно служить Родине.

17 февраля 1994 года. Суд допрашивал Варенникова. «Запад восторгается нашим самоедством!» – заявил генерал.

Суд решил пригласить на заседание Горбачева в качестве свидетеля. 1 марта 1994 года. Судья генерал-лейтенант

А.Т. Уколов объявил, что во время перерыва судебного заседания вышло Постановление Государственной Думы. Нам зачитали Определение Военной коллегии:

«ОПРЕДЕЛЕНИЕ

1 марта 1994 г.

город Москва

УСТАНОВИЛА:

Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации 23 февраля 1994 г. издано Постановление «Об объявлении политической и экономической амнистии», пунктом 1-а которого предписано прекратить все уголовные дела, в том числе и не рассмотренные судами, в отношении лиц, привлекаемых к уголовной ответственности по событиям 19–21 августа 1991 г., связанным с образованием Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) и с участием в его деятельности.

Лукьянову А.И., Павлову В.С, Крючкову В.А., Язову Д.Т., Шенину О.С., Бакланову О.Д., Варенникову В.И., Плеханову Ю.С, Генералову В.В. и Стародубцеву В.А. предъявлено обвинение в совершении преступных действий, связанных с событиями 19–21 августа 1991 г., и образовании Государственного комитета по чрезвычайному положению. Следовательно, акт амнистии непосредственно распространяется на возбужденное в отношении этих лиц дело.

Общий порядок применения акта амнистии, изданного во время судебного разбирательства дела, регламентирован ч. 3 ст. 5 УПК РСФСР, согласно которой суд в таком случае доводит разбирательство до конца и при вынесении обвинительного приговора освобождает осужденного с учетом амнистии от наказания. Однако пункт 9 Постановления Государственной Думы от 23 февраля 1994 г. «Об объявлении политической и экономической амнистии» предписывает немедленное исполнение пункта 1 этого акта, то есть предусматривает прекращение уголовного преследования привлекаемых к ответственности лиц непосредственно на той стадии, на которой находится процесс судопроизводства.

Таким образом Государственной Думой установлен особый порядок применения амнистии по данному делу, согласно которому суд обязан немедленно прекратить дело в отношении каждого из подсудимых, не возражающего против принятия такого решения.

Постановление вступило в законную силу и подлежит исполнению.

ОПРЕДЕЛИЛА

Уголовное дело в отношении Лукьянова Анатолия Ивановича, Павлова Валентина Сергеевича, Крючкова Владимира Александровича, Язова Дмитрия Тимофеевич, Шенина Олега Семеновича, Бакланова Олега Дмитриевича, Варенникова Валентина Ивановича, Генералова Вячеслава Владимировича и Стародубцева Василия Александровича прекратить на основании пунктов 1-а и 9 Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 23 февраля 1994 г. «Об объявлении политической и экономической амнистии».

Меру пресечения – подписку о невыезде в отношении указанных лиц, а также арест, наложенный на их имущество, отменить.

Гражданские иски, заявленные к подсудимым в связи с данным делом, оставить без рассмотрения.

* * *

Валентин Иванович Варенников с амнистией не согласился. В Военной коллегии Верховного Суда Российской федерации я ознакомился с ходатайством Варенникова. В нем говорилось:

«1 марта 1994 года на судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации было доведено Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 23.02.94 г. «Об объявлении политической и экономической амнистии».

В связи с этим в тот же день я сделал суду следующее заявление: «Против решения Государственной Думы об амнистии возражений не имею. Но еще раз подчеркиваю, что на протяжении всех стадий предварительного, а также в ходе судебного следствия я не признавал и не признаю предъявленные мне обвинения. Считал и считаю себя не виновным. Одновременно заявляю суду ходатайство о возбуждении уголовного дела по факту развала Советского Союза.

Я соглашаюсь с актом амнистии, имея в виду, что судом будет рассмотрено и удовлетворено мое ходатайство – ведь факт развала страны состоялся, против чего я и выступал.

Однако прошло два месяца, но никакого решения суда по этому поводу мне не объявили.

Выражая глубокое уважение прежнему составу суда, который действительно проявил гражданское мужество, придерживаясь объективной правовой позиции во время ведения судебного следствия, я одновременно сожалею, что суд не смог рассмотреть заявленное ходатайство, хотя оно по сути было моим моральным условием принятия амнистии.

В связи с этим и учитывая, что Президиум Верховного Суда Российской Федерации удовлетворил протест государственного обвинения и дело об августовских событиях (1991 г.) будет вновь рассматриваться новым составом суда, а подсудимые заново будут опрашиваться об их отношении к амнистии, я заявляю, что возражаю в отношении применении амнистии ко мне лично.

Считаю своим непременным долгом перед нашим народом и Отечеством сделать все возможное, чтобы вскрыть в ходе судебного следствия истину и показать общественности причины тяжелейшей трагедии, свалившейся на наше государство. Хотя бы в общих чертах раскрыть структуры и конкретных лиц, виновных в развале Советского Союза и страданиях людей всех бывших союзных республик. Это не может оставаться тайной. Стремление «упрятать концы в воду» является позорной традицией. Кроме того, судебное следствие позволит мне доказать мою невиновность.

К сожалению, в России все без исключения партии и движения, политики, историки, журналисты даже не обозначили свое намерение провести объективный анализ всего того, что произошло. Ибо развал Советского Союза и разгром хоть и незначительных демократических приобретений – это событие не только XX века, а эпохальное, историческое для всего человечества. Это трагедия всего мира, и ее главные последствия еще нас ожидают впереди.

Провозгласив демократию, мы должны двигаться к правовому государству. Установление истины по делу ГКЧП несомненно явится именно таким шагом и благотворно скажется на установлении гражданского мира и на морально-политическом состоянии нашего народа, его истинных патриотов. Одновременно это вселит в их сознание надежды на будущее.

В.И. Варенников, апрель 1994 года».

* * *

Мне стало известно, что судебное заседание по рассмотрению теперь уже дела Варенникова было назначено на 21 июня 1994 года.

Появилась возможность съездить в Ленинград, навестить могилу дочурки Ларисы, встретиться с товарищами по совместной службе на Кубе.

Из Волгограда приехал Григорий Иванович Коваленко он командовал на Кубе полком, с ним 14 апреля мы и выехали в Ленинград. Всю дорогу вспоминали о былом.

В Ленинграде встретили нас Владимир Петрович Черемных, Виктор Сергеевич Еремин, Аркадий Федорович Шорохов, Иван Николаевич Павленков, Бронислав Семенович Старанцов – мои друзья-однополчане. В этот же день состоялась встреча с «кубинцами», которые в большинстве своем осели в Ленинграде, Выборге, Саперном.

На встрече с «кубинцами» посыпались в мой адрес вопросы с упреками. Их можно свести к тому, что мы, гекачеписты, в августе действовали нерешительно. И что даже расстрел Белого дома в сентябре – октябре 1993 года – результат робкого и непродуманного поведения ГКЧП в августе 1991 года.

Вопросы, вопросы! Я ответил, что упреки в целом справедливы. Подчеркнул, что в 1985 году никто и не предполагал, что к власти придет генсек, который встанет на путь предательства государства. Программы «перестройки» не было, да и не могло быть, потому что Горбачев подразумевал смену общественного строя. Для себя он определил главную задачу: разложить партийные структуры.

Членов Политбюро, которые как-то сопротивлялись, Горбачев разогнал, он сформировал новое Политбюро, в соответствии со своими взглядами и пристрастиями. И вскоре республики начали бороться с центром, вернее, с Горбачевым.

Сказал я и о том, что Горбачев никак не отреагировал на сговор в Беловежской пуще. Он даже формально не подписал ни одного документа, зная, что никакой его указ никто исполнять не будет. Это означало, что Горбачев потерял власть и ему ничего не остается, как начать клянчить для себя у Ельцина льготы.

Утром следующего дня я поехал на Шуваловское кладбище, где покоится доченька. Серое утро и подтаявший снег не прибавили настроения. И тогда я поехал на встречу с ветеранами 177-й Любаньской стрелковой дивизии.

Вместе с Семеном Михайловичем Фарберовым и его сыном, товарищами-однополчанами мы выехали в Новую Молуксу. Там в братской могиле захоронено более 11 тысяч воинов 2-й, 8-й и 54-й армий Волховского фронта, воины 30-го корпуса и 42-й армии Ленинградского фронта. Многие патриоты лежат в ленинградской земле. Лежит и мой отчим Федор Никитич, мои однокашники по училищу.

У братской могилы стояла одинокая женщина. Я спросил ее: «Вы откуда?» – «Из Ленинграда. Приехала на могилу к брату, он защитник Ленинграда. Но сегодня юрист с собачьей фамилией переименовал город». По-моему, женщина имела в виду бывшего мэра Собчака, который поучает нас из Парижа, как нам жить дальше.

Уезжал я из Ленинграда вместе с Г.И. Коваленко. Красивейший город в апреле был серым, плохо убранным. Кругом реклама на иностранных языках, как будто мы за кордоном. Рядом с храмом на рекламе красовалась обнаженная девица. Кому-то неймется унизить православных. Подобную картину я увидел у храма Николы в Хамовниках в Москве. Правда, кто-то краской на трехметровом холсте написал: «Оккупанты, уберите своих шлюх! Уважайте православных и мусульман!».

На моих глазах к рекламному щиту стоимостью в три тысячи долларов подъехали на «мерседесе» заказчики этой непристойной рекламы. С остервенением господин с картавинкой соскребал надпись. «Оккупант!» – бросил ему проходивший мимо знаменитый писатель, которого изгнали с «демократического» ТВ. «Изыди!» – бросил все тому же господину с картавинкой вслед и дьякон. И стало тепло на душе: а все-таки мы есть! Мы – это русский народ, который вот-вот погонит с родной земли ворогов.

…23 апреля 1994 года радио сообщило о смерти Р. Никсона. Мы с ним встречались дважды. Это был один из «ястребов». Помню, как он допытывался, почему мы передали стрелковые дивизии флоту? Я ответил, что это наше внутреннее дело и нам виднее, каким образом строить нашу оборону.

Хочу заметить, что Р. Никсон, бывая в России, никогда не отзывался плохо о президенте США. Зато Горбачев осенью 1995 года в поездке по США прямо-таки распекал Москву за отсутствие внешнеполитической концепции, хотя Ельцин эту концепцию взял на вооружение от Горбачева. Концепцию отличает пренебрежение к национально-государственным интересам страны. Так что Горбачев-пенсионер, сам того не осознавая, раскритиковал Горбачева-генсека за самодурство и пресмыкание перед Западом. Вот такие случаются курьезы. Партийная вдова сама себя высекла.

Оба президента – и Горбачев и Ельцин – до одурения верили в то, что заграница нам поможет, и мы будем партнерами. Но не тут-то было. Как говорится, американцы не против, чтобы Россия сделала пристройку к «общеевропейскому дому», но на фундаменте НАТО, да и то без права на квартиру.

Не переставал нас удивлять и патриарх Алексий II. Это Его Святейшество извинился перед немцами в евангелическом соборе Берлина. Вот его слова: «Одновременно не можем умолчать мы о том, что тоталитарный режим, установившийся после падения нацизма в Восточной Германии и принесший страдания многим немцам, пришел на эту землю именно из нашей страны, а многие мои соотечественники поддержали его своими неправедными деяниями. За это я ныне прошу у вас прощения от имени многомиллионной и многонациональной паствы».

Но разве припомнит читатель, чтобы канцлер Германии Коль извинился перед русскими, пребывая с визитом в России, за те страдания, которые перенес русский народ в годину борьбы с фашизмом, или президент Израиля принес извинения за то, что параноик Губельман-Ярославский со своей ордой разрушал православные святыни?..

Что же мы занимаемся самоунижением? Ведь по всей Европе можно найти веские доказательства нашего мученичества – не счесть братских могил, в которых захоронены сыны России, отдавшие свою жизнь за счастливую судьбу других народов. Это кощунство – просить извинения от имени многомиллионной паствы, от имени матерей и жен, которые не дождались своих сыновей и мужей. Чем же они прегрешили перед Господом Богом?