МЕЖДУНАРОДНЫЙ БАНКИР, ГОРНОЗАВОДЧИК-МОНОПОЛИСТ И ОПТОВЫЙ ТОРГОВЕЦ

Начавшийся в конце XV в. и продолжавшийся до середины XVI в. подъем почти всех отраслей экономики империи в решающей мере был вызван развитием в Германии добычи серебра, что привело к небывалому оживлению товарооборота и внешней торговли, дало мощный толчок развитию денежных и кредитных сделок. Германские области на время заняли ведущее место в экономическом развитии Европы.

Добыча серебра «послужила последним толчком, поставившим Германию в 1470–1530 гг. в экономическом отношении во главе Европы… Она оказалась последним фактором в том смысле, что дело дошло до сравнительно высокого развития цехового ремесла и посреднической торговли, а это дало Германии преимущество перед Италией, Францией, Англией»[18].

Тирольские месторождения серебра считались в XV и XVI вв. наиболее богатыми в Европе. Должно было пройти много лет с тех пор, как в долине реки Инн в центрах горнорудных районов Шваца и Кицбюэля была начата разведка месторождений, чтобы к 1470 г. резко увеличилось производство серебра на промыслах Фалькенштайн близ Шваца. С возрастающим успехом начиная с середины XV в. велась добыча серебра и меди в Штирии. С 1470 г. начались разработки серебра в районе Рудных гор, вначале на территории Саксонии в Шнеберге, несколько позднее — в Аннаберге, и в течение первых десятилетий XVI в. в Богемии, у Иоахимсталя (Яхимов). Одновременно расширялась добыча серебра и меди в горнорудном районе Мансфельд — Эйслебен и благородных металлов в тогдашнем венгерском Нейзоле (ныне — словацкая Банска—Бистрица), в Шемнице (Банска—Штьявница) и в Кремнице (Кремница).

В соответствии с правовыми принципами феодализма исключительное право собственности на все горные богатства, так называемая горная регалия, принадлежало лишь королю и князьям земель, которые превратили его в важнейший источник своих доходов. Они разрешали самостоятельным «предпринимателям», участникам горнорудных товариществ (Gewerke) добывать и плавить руду, обязывая их, однако, передавать им часть добытого серебра безвозмездно, а другую, большую часть — за плату, которая устанавливалась самими владельцами горных регалий. В результате многие участники горнорудных товариществ вместо ожидаемых прибылей несли убытки, в то время как князья неизменно были в выигрыше.

Поэтому Якоб Фуггер в течение длительного времени избегал вкладывать капитал в связанное с риском горное дело, используя его там, где можно было получить большую прибыль. Предоставляя Габсбургам кредиты, он вынудил их к постепенной передаче ему прав на предназначавшуюся суверену часть доходов от горного дела (феодальная горная регалия).

Эрцгерцог Сигизмунд Тирольский (двоюродный брат короля, а позднее императора Максимилиана I из дома Габсбургов), владелец горной регалии в подвластных ему областях, получил в 1478 г. от горнопромышленников лишь в уплату за право на разработку рудных залежей 79 440 гульденов. Наибольшие доходы в размере 40 000 марок ежегодно приносили рудники Фалькенштайна, на которых число рудокопов временами доходило до 7000 человек. В 1484 г. в Тироле были впервые отчеканены серебряные монеты крупного размера, так называемые гульденеры (весом 31,5 грамма), благодаря чему за эрцгерцогом Сигизмундом закрепилось прозвище «денежный» («der M?nzreiche»).

К этому богатому источнику подобрались Фуггеры, после того как им удалось установить многообразные союзнические связи с господствующей феодальной верхушкой. Не только интуиция, но и трезвый расчет, дальновидность подсказывали им, какие богатые возможности наживы открываются здесь.

Когда тирольский эрцгерцог Сигизмунд в 1484 г. развязал войну против Венеции и захватил венецианские рудники в Примере (Примиеро, Италия), он попал в весьма затруднительное положение. Его военная сила оказалась недостаточной, чтобы поставить врага на колени. Южногерманские купцы отказались финансировать войну, которая нанесла тяжелый ущерб их коммерческим интересам. В итоге венецианцы потребовали возмещения за потерянные рудники в размере 100 000 гульденов.

В этой обстановке Якоб Фуггер проявляет себя человеком, умело сочетающим ловкость торговца с могуществом богатства. В 1487 г. он предоставляет эрцгерцогу Сигизмунду большую часть необходимой для выплаты репараций суммы и диктует при этом свои условия: если эрцгерцог не вернет в срок предоставленную ему ссуду, то доходы от пяти его горных предприятий перейдут к Фуггерам. Эрцгерцог вынужден принять эти условия, хотя совершенно очевидно, что о возвращении столь крупной суммы не может быть и речи. Об этом правителе говорили, что в его стране заложено все, за что только можно получить деньги.

Теперь вместо суверена с участниками горнорудных товариществ дело имеют Фуггеры. Серебро поступает в их распоряжение. Тирольским горнорудным товариществам пришлось отдавать Фуггерам 75% своей продукции. И лишь четверть оставалась у них для свободной продажи. Таким образом, Якоб Фуггер сразу убивает двух зайцев: он укрепляет свои торговые связи с Италией и занимает привилегированное положение при дворе в Инсбруке, благодаря чему ему удается устранить часть конкурентов.

Годом позже, в 1488 г., тирольский эрцгерцог обращается к нему за новым кредитом[19]. Он требует от Фуггеров 15 000 гульденов. Якоб выплачивает эту сумму и получает в возмещение почти неограниченное право распоряжаться тирольским серебром. Теперь он не только владеет монополией торговли тирольской рудой, что дает ему возможность оказывать значительное влияние на производство серебра, но также фактически контролирует государственные финансы эрцгерцога.

В 1525 г. стоимость годовой продукции рудников на подвластных Габсбургам территориях оценивалась в 2 млн. золотых гульденов. Это были суммы, используя которые Фуггеры могли осуществлять свои сделки и спекулировать, удовлетворять потребности двора, возводить Габсбургов на троны королей и императора, разжигать военные конфликты с соперничавшими государствами в борьбе за расширение границ власти Габсбургов.

Фуггеры давали, Габсбурги брали, и наоборот. Начались непрерывные сделки между торговым домом и феодальными властителями. Шел Фуггер навстречу последним, удовлетворяя их просьбы в деньгах, взамен он получал права на ведение прибыльных дел. Купец и корона взаимно поддерживали друг друга. Серебро и медь направлялись по пути, который ревностно оберегали Фуггеры — по тому роковому пути, который накрепко связал их с Габсбургами. Ясно одно: без горных богатств и без права южногерманской купеческой фирмы распоряжаться ими Фуггеры были бы не в состоянии добывать астрономические по тому времени суммы денег для нужд Габсбургов.

Поначалу это приносило Фуггерам выгоды; дальнейшее увеличение их богатств было обеспечено. Став обладателями горнорудной регалии, они выступали перед участниками горнорудных товариществ в новом качестве всемогущих скупщиков руды и забирали у них остававшуюся их собственную часть добытого серебра по предельно низким, ими же продиктованным ценам. Прибыли текли к Фуггерам и от продажи меди, серебра и золота Габсбургам и католической церкви, которым был нужен металл для чеканки звонкой монеты, изготовления оружия, церковной кровли, дорогой столовой посуды. И наконец, они получали прибыль, когда Габсбурги сталкивались с необходимостью военной защиты подвластных им земель, а следовательно, и горнорудных привилегий Фуггеров от угрозы как внутренних (рудокопы), так и внешних (турки) врагов. Для этого требовались кредиты, которые они должны были оплачивать Фуггерам высокими процентами или предоставлением новых привилегий в горнорудном промысле.

В декрете от 1525 г. об оптовой торговле добывавшейся на рудниках его империи рудой, содержащей золото, серебро, медь, олово, ртуть, свинец и железо, император Карл V подчеркивал, что «в немецких землях есть несколько сотен тысяч людей, старых и молодых, женщин, детей и иных немало, которые остались бы без пропитания своего скудного»[20], если бы эта торговля не находилась в руках немногих богатых купцов. Поэтому император без каких–либо оговорок разрешил Фуггерам и другим фирмам скупать руду и металлы у участников горнорудных товариществ и рудокопов и продавать их «по усмотрению своему» по самым высоким ценам.

Фуггеры полностью использовали привилегии, вырванные у императора. И чем больше укреплялось их положение как торговцев рудой, тем больше они взвинчивали цены. За один немецкий центнер[21] тирольской меди они требовали:

в 1527 г. — 5–б гульденов

в 1537 г. — 6–7 гульденов

в 1556 г. — 10–11 гульденов

в 1557 г. — 11 —12 гульденов.

В такой же мере росли цены и на венгерскую медь.

Союз оптового торговца с владельцами рудных богатств Габсбургами, являвшийся архиреакционным союзом, в течение 30 лет обеспечивал Фуггерам привилегированное положение.

Уже с 1489 г. по 1494 г. Фуггеры главным образом благодаря регальным привилегиям заработали на торговле тирольским серебром не менее 400 000 гульденов, не вложив при этом в горное дело ни одного гульдена. С каждой марки серебра[22], проданной по цене 8 гульденов, Фуггеры получали 3 гульдена чистой прибыли. Лишь с 1522 г. они начали делать прямые капиталовложения в разработки швацких рудных залежей в Тироле, где стали официальными владельцами более 36 рудников. Чтобы устранить местных конкурентов, они объединились с другими южногерманскими купеческими фирмами и основали в 1565 г. «Енбахское горное и плавильное общество», распространившее свое влияние на весь Тироль. Доля, внесенная Фуггерами при вступлении в это общество, составила 114 422 гульдена — 36% всего капитала. Спустя двадцать лет они скупили паи своих партнеров, став с той поры полновластными хозяевами почти всей добычи серебра и меди в Тироле. Они располагали огромной организацией, занимавшейся сбытом продукции, с многочисленными факториями и филиалами, поставляли серебро на монетный двор города Халля, сумев также присвоить себе право чеканки. Они экспортировали тирольское серебро и медь в Южную Германию, Италию, Испанию, Португалию и в Нидерланды. Это право было закреплено за ними в различных договорах с князьями и другими оптовыми купцами.

Монопольное положение Фуггеров в горном деле основывалось не только на влиянии, которым они пользовались у могущественных правящих домов, но и на новых методах переработки ископаемых богатств. По имеющимся сведениям, нюрнбергские купцы уже в конце XIV в. освоили процесс зейгерования, который в середине XV в. стал известен в Средней Германии. Применение этого процесса сделало возможным извлечение из серебросодержащей медной руды серебра путем добавления к руде свинца; конечными продуктами зейгерования были серебро и чистая медь. Этот процесс обработки руды был также введен на зейгеровальне Фуггеров, построенной в конце XV в. на западном склоне гор Тюрингии. Чтобы соорудить эту новую зейгеровальню для плавки сырой меди, доставлявшейся из Венгрии, кроме знания технологии, требовались прежде всего крупные капиталовложения, которые в то время были под силу лишь самым богатым купцам, к числу которых принадлежали Фуггеры.

Другие методы использовали Фуггеры, стремясь проникнуть в горнорудную промышленность Венгрии. В стране было сильно развито национальное самосознание — прежде всего вследствие постоянной угрозы со стороны османских завоевателей, неоднократно захватывавших эту страну. Иноземное господство, в том числе экономическое, не встречало здесь одобрения. Чтобы избежать неприятностей, Фуггеры выдвинули в качестве подставного лица члена совета города Кракова, горного предпринимателя Иоганна Турцо (1437–1508 гг.) — внебрачного сына венгерского короля, — и основали формально самостоятельное общество, главной целью которого были аренда и разработка серебряных и медных рудников Нейзоля[23]. С помощью Турцо с 1495 г. по 1525 г. Фуггеры заработали на эксплуатации венгерских рудников более 1,5 млн. золотых гульденов. За это время их общий капитал резко увеличился со 100 000 гульденов в 1464 г. до 2 800 000 гульденов в 1527 г.; к 1546 г. он достиг 7 000 000 гульденов.

Поскольку вывоз серебра из Венгрии был запрещен, но разрешался экспорт серебросодержащей мерной руды, Фуггеры построили свои зейгеровальни на большом расстоянии от места добычи. Они были расположены близ Филлаха в Каринтии (Фуггерау) и в лесных районах Хоэнкирхена, неподалеку от Готы, в Тюрингии.

В сентябре 1495 г. настоятель вместе с монашеской братией монастыря Ордена цистерцианцев в Георгентале выдали братьям Ульриху, Георгу и Якобу Фуггерам патент на строительство у входившей во владения монастыря деревни Хоэнкирхен зейгеровальни со всеми необходимыми сооружениями, домами для владельцев и их служащих, а также жильем для рабочих и на ведение всех работ по зейгерованию, плавке, литью, дроблению руды. За 50 рейнских гульденов в год они предоставили Фуггерам в пользование столько земли, сколько требовалось для их завода, а также мосты, дороги, водоемы и древесину из монастырских лесов. Фуггеры получили даже право решать своей властью все споры и тяжбы с рабочими и наказывать их. Им было разрешено продавать из своих запасов по произвольным ценам продовольствие и напитки своим работникам, служанкам и заводским рабочим, не платя при этом никаких налогов. Кроме того, монастырь взял на себя обязательство не разрешать в своих владениях строительство плавилен другим фирмам[24].

В том же году герцоги Саксонии, властители этой земли, также разрешили Фуггерам построить зейгеровальню и взяли их вместе со всеми их людьми под свою суверенную защиту.

Таким образом Фуггеры получили возможность вести свободную и неограниченную торговлю полезными ископаемыми, добывавшимися на медных рудниках Венгрии. С конца XV в. от 80% до 90% всей добычи меди в Европе приходилось на горные разработки в Альпах, в Нейзоле и Мансфельде. Упрочив свои позиции в двух центрах добычи медной руды, Фуггеры стремились к тому, чтобы распространить свое влияние на горное дело и в Средней Германии, сосредоточить в своих руках основную добычу и переработку серебра и меди; и этого они отчасти добились в первой половине XVI в. Плавильни в Каринтии и тюрингском Хоэнкирхене считались основой предприятия Якоба Богатого. Опираясь на них, он мог регулировать спрос и предложение с выгодой для аугсбургской фирмы, диктовать цены и создавать в важных в торговом и политическом отношении пунктах перевалочные базы на путях к своим владениям.

Главное внимание Фуггеры уделяли добыче серебра[25]. Ведь до середины XVI в. марка серебра продавалась по гораздо более высокой цене, чем центнер чистой меди. С 1495 г. по 1504 г., то есть на заре горнозаводского дела, в Хоэнкирхене было выплавлено около 54 000 центнеров меди и 32 000 марок чистого серебра. Отметим, что это было в начальный период, ибо объем добычи и переработки руды быстро возрастал вплоть до 50–х гг. XVI в.

Доставка медной руды от Нейзоля до Хоэнкирхена велась через Яблунковский перевал до Бреслау (Вроцлав) и «Лейпцига, где находились крупные фактории Фуггеров. Они использовали право этих городов на складирование и допуск к продаже транзитных товаров (Stapelrecht) для перегрузки руды и выставки своих товаров на некоторое время для продажи. И когда, наконец, грузы проходили Эрфурт, где находилось главное эскортное ведомство Саксонии, которое взимало сборы в оплату конвоя всех транспортов, пользовавшихся дорогами Тюрингии, и вело регистрацию всей поступавшей и вывозившейся руды, неизменно объявлявшейся в сопроводительных документах как «медь», — тогда можно было приступать к ее переработке в плавильнях. Чтобы доставить из Нейзоля в Хоэнкирхен 11000 центнеров сырой меди, Фуггерам требовалось 220 упряжек, по 4 лошади в каждой. Такие упряжки, с перевалкой руды или без нее, три раза в год проделывали путь, длина которого в оба конца составляла 1600 километров, на что уходило от 68 до 82 дней (в зависимости от состояния дорог, погоды, продолжительности дня, числа праздничных дней и т. д.).

Выплавленную в Хоэнкирхене чистую медь Фуггеры отправляли в Нюрнберг или во Франкфурт–на-Майне. Для этих перевозок они использовали собственные большие буксирные баржи и более дешевые, сравнительно менее опасные и приносившие дополнительную прибыль водные пути по Одеру до Штеттина (Щецин) и оттуда морем до Гамбурга и Антверпена или по Висле до Данцига (Гданьск) и далее в Нидерланды. (См. карту на стр. 39: «Торговые пути и фактории Фуггеров в Европе к 1525 г.»).

Антверпен стал главным перевалочным пунктом для товаров Фуггеров, которые они отправляли на кораблях в Испанию, Португалию, Францию и Италию. Кто обосновывался в Антверпене, тот находился в центре мировой торговли, ибо в первые десятилетия XVI в. Антверпен, упорно соперничавший с Венецией, стал одним из самых богатых городов, каким он оставался до его разграбления испанскими отрядами в 1575–1576 гг. Здесь в большем выборе и по более выгодным ценам велась торговля пряностями, южными фруктами, английскими сукнами; процветало денежное и вексельное обращение. В этот становившийся могущественным промышленным и торговым центром Европы город Фуггеры направляли самые крупные партии своей меди[26]. Антверпен был также местом, где южногерманские и восточноевропейские сделки Фуггеров увязывались с их интересами в Англии, на Иберийском полуострове и в Нидерландах. На бирже Антверпена они заключали крупные военные сделки с английской короной и двором Нидерландов. В блеске своего богатства этот город, где доходы Фуггеров составили более 1 500 000 гульденов, занимал второе место в их собственной империи — империи Фуггеров. Это нашло свое отражение и в чрезвычайно представительном характере их антверпенской фактории, в сооружении собственной фамильной капеллы, а также алтаря Фуггеров в антверпенской церкви св. Андрея. В 1546 г. 4/5 товарных запасов Фуггеров общей стоимостью 1 250 000 гульденов составляла медь; более половины ее лежало под сводами антверпенских хранилищ.

И если после 1539 г. зейгерование в Хоэнкирхене было прекращено, то по той причине, что Фуггеры уже «не чувствовали себя в безопасности» в Венгрии, и, кроме того, они заключили сделку с Габсбургами в Мадриде с целью эксплуатации испанских рудников.

В 1549 г. Фуггеры уступили плавильню Хоэнкирхе- на вместе с относившимися к ней лесными угодьями герцогам Саксонии, получив взамен 6000 рейнских гульденов и дополнительный заем на сумму 4000 гульденов[27].

Зейгерная плавильня Хоэнкирхена утратила свое значение, ее конец стал неизбежен, так как уже три года тому назад, в 1546 г., Фуггерам пришлось выйти из «венгерского торгового дела». Венгерский источник сырья для их предприятия в Тюрингии иссяк — как вследствие турецкого вторжения, так и в особенности ввиду возраставшего национального сопротивления венгерского народа иностранному капиталу и усиливавшейся борьбы горняков против эксплуатации и угнетения[28].

В буржуазной литературе нередко делаются реверансы Фуггерам за их «патриотические» деяния — защиту от грозившей со стороны Турции опасности. Однако при более внимательном рассмотрении становится очевидной тесная взаимосвязь между стремлением Фуггеров к наживе от эксплуатации венгерских рудников и их кредитами на оборону от частых набегов турок. Конечно, австрийские и венгерские войска защищали от турок национальные и социальные интересы; Габсбурги заботились о судьбах своей династии, а Фуггеры и Турцо — о своем капитале, без которого Габсбурги не могли бы вести свои многочисленные войны. Не национальные чувства, а неодолимое стремление заполучить венгерскую медь и серебро побуждало Фуггеров предоставлять королю Венгрии займы, общая сумма которых составила 150 000 дукатов, для борьбы против турецкой опасности.

Зверская расправа с венгерскими крестьянами, поднявшимися во главе с Дьёрдем Дожей (1475—1514 гг.) в 1514 г. на борьбу, и подавление восстания венгеро–словацких горняков лишили Венгрию ее главных сил сопротивления, вследствие чего она на время стала жертвой нашествия турок. Средняя Венгрия до конца XVII в. находилась под турецким господством, а Западная Венгрия — под властью Габсбургов. Лишь восточная часть страны смогла отстоять свою независимость как самостоятельное княжество.

Выступления венгерских горняков были направлены против оплаты их труда неполноценными деньгами. Скудные доходы горняков постоянно уменьшались вследствие изъятия из обращения старых монет и замены их новыми, с меньшим содержанием серебра, что значительно снижало покупательную способность денег. Это было одной из причин того, что 2 июня 1525 г. более 500 вооруженных рудокопов Нейзоля вынудили хозяев вновь начать переговоры о заработной плате. Они потребовали, чтобы им платили старыми полноценными деньгами или вместо одного старого пфеннига давали два новых. Когда их партнеры по переговорам — судьи, советники и фактор Фуггеров Ганс Плосс — отклонили требования горнорабочих, рудокопы заявили им: «Смотрите же. Мы доберемся до тех, от кого терпим обман, а если убыток возмещен нам не будет и труд наш тяжкий останется без оплаты, то свое получить мы сумеем»[29]. К этому, говорили они, их вынуждает бедственное положение, ибо на столь жалкое вознаграждение не прожить. При этом рудокопы не довольствовались лишь прибавкой к заработной плате, а потребовали гарантии, чтобы эта прибавка выплачивалась постоянно.

Выступления горняков Нейзоля приобрели особенно острый характер в 1525 г. Обстановка еще более осложнилась тем, что венгерское дворянство подняло бунт против своего короля, родственника императора Карла V[30], потребовав конфискации предприятия Фуггеров—Турцо. В Офене (Буда) были взяты под стражу Алексиус Турцо и фактор Фуггеров Ханс Альбер, а также конфискованы документы и ценности фактории. Эти события вынудили Людовика II Венгерского отдать приказ о конфискации рудников Нейзоля. В создавшейся обстановке Фуггеры не колеблясь приняли меры против Венгрии. Они призвали на помощь императора и папу, австрийского эрцгерцога Фердинанда (1503–1564 гг.) и польского короля Сигизмунда, Швабский союз[31] феодального дворянства Юго—Западной Германии во главе с пресловутым командующим войсками ландскнехтов трухзесом[32] фон Вальдбургом (1488–1531 гг.) и ряд других немецких князей, которые направили своих эмиссаров к венгерской королевской чете и пригрозили ей торговой блокадой, если права Фуггеров не будут полностью восстановлены. В результате этого уже в 1526 г. последовала отмена конфискации рудников. Рудокопам вновь пришлось работать на Фуггеров за прежнюю мизерную плату, в прежних тяжелых условиях. Когда восстания 1525 г. были подавлены и конфликт с венгерским королевским двором был разрешен в пользу Фуггеров, последние, почувствовав свою силу, продолжили аренду рудников Нейзоля уже без участия ненавистного народу Турцо. Теперь они основали свое «Венгерское торговое дело», от эксплуатации которого в карманы Фуггеров в течение еще двадцати лет текли доходы от добычи венгерских серебра и меди.

Но и после продажи венгерских рудников в 1546 г. Фуггеры оставались самыми крупными горнопромышленниками того времени. Они по–прежнему владели залежами меди, свинца и серебра в Тироле и важнейшими европейскими месторождениями золота и ртути. Центры их горного дела и металлургии были расположены в долине Инна — в Шваце, Раттенберге и Халле, южнее альпийского Бреннера, главным образом в районе Госсензаса, где находилось 15 рудников Фуггеров, и у Штерцинга с его шнебергскими месторождениями, где они имели 17 копей. Значительные капиталы были также вложены Фуггерами в Филлахе (Каринтия), Иоахимстале и в Испании. Здесь главное их внимание было обращено на рудники Альмадена — самые богатые месторождения ртути в Испании. Когда в 1563 г. Фуггеры продлили (уже в который раз!) аренду этих рудников на десять лет, условия сбыта продукции они определили в договоре с королевским двором. Филипп II (1527–1598 гг.), преемник Карла V в Испании, был вынужден взять на себя обязательство покупать у них от 1000 до 1500 центнеров ртути ежегодно. К истечению срока аренды Фуггеры поставили королевскому двору 13 100 центнеров ртути, получив при этом 85% прибыли.

По мере захвата важнейших горнопромышленных районов могущество Фуггеров быстро росло. На вершине этого могущества они — представители одного семейства — были мировыми банкирами, монополистами по добыче серебра и руды, торговцами международного масштаба.