Раздел 2 В зеленых

Согласно данным деникинского Освага на начало апреля 1919 г. глухое волнение из-за беспрерывных реквизиций и мобилизаций охватило губернии Ярославскую, Тверскую, Московскую, Тульскую, Орловскую, Пензенскую и Саратовскую. К этому добавлялись Тамбовская губерния, вновь восстающая, несмотря на подавление предыдущих восстаний, и Вятская, в ожидании прихода колчаковских войск²³¹. Нетрудно заметить, что речь идет о разных регионах, но на первом месте стоит классический центральнопромышленный регион, который вскоре даст мощное зеленое движение. Советский автор, изучавший дезертирство, указал, что дезертирские восстания весной 1919 г. охватили Тамбовскую, Воронежскую, Саратовскую, Ярославскую и смежные уезды Костромской, Вологодской и Череповецкой, Тверскую, Псковскую, Витебскую, Московскую и Рязанскую губернии²³². Совпадения в списках неслучайны. Рассмотрим, как разворачивалось зеленое движение по разным регионам и губерниям.

Прихоперье

Воронежская губерния, прилегающие местности Саратовской и далее, с захватом тамбовских краев, были весьма активны на разных этапах Гражданской войны. Соседство Воронежской губернии с казачьим Доном, не признавшим Октябрьского переворота, близость к демаркационной линии с немцами обеспечили раннее втягивание местного крестьянства в военные формирования противоборствующих сторон. Яростное противоборство красных армий Южного фронта с Донской армией летом 1918 — в начале 1919 г. дало много поводов к участию в вооруженной борьбе для воронежского крестьянства.

С весны 1919 г. вооруженное движение в губернии стало снова нарастать.

В марте — апреле происходили восстания в Землянском и Задонском уездах. Предгубчека Воронежской губернии телеграфировал 23 марта: «В уездах Воронежской губернии, прилегающих к Дону, на почве пропаганды со стороны белогвардейцев и кулаков вспыхивают разновременно повстанческие движения, штабом армии приняты решительные меры подавления восстаний. Губерния объявлена на военном положении за исключением трех уездов…»²³³ Восстали дезертиры в Основской волости Задонского уезда, граничащей с Усманским уездом Тамбовской губернии. Подавил это выступление внушительный отряд в 150 человек²³⁴. К 5 апреля было подавлено восстание в Землянске²³⁵.

Предгубчека Саратовской губернии сообщал в тот же день: положение в губернии напряженное, учреждены уездные чрезвычайные комитеты²³⁶.

К 30 апреля в Новохворостинской волости Коротоякского уезда происходили восстания на почве переучета урожая. Крестьяне жестоко убили семь коммунистов. Восстания были также в Бобровском и Землянском уездах, которые подавлялись батальоном губчека²³⁷.

Массовые восстания вспыхнули в Новохоперском, Бобровском, Борисоглебском, Павловском, Калачеевском, Коротоякском уездах в конце мая — августе 1919 г. Это и была мощная прихоперская зеленовщина, ставшая заметным фактором войны на Южном фронте и оставившая значительное количество документальных и мемуарных свидетельств. Восстания начались в середине мая 1919 г. в ответ на мобилизации и изъятия дезертиров. В этом смысле поднявшееся движение было вполне «зеленым». Показательна роль своих и чужих в развитии движения.

Восставшие Новохоперского уезда потерпели поражение, но на помощь им пришли уже организованные и имевшие офицеров повстанцы соседнего Борисоглебского уезда. Советские отряды в этом уезде не смогли захватить основной массив дезертиров, они сконцентрировались снова и возобновили борьбу²³⁸.

Зеленые сосредотачивались в лесах — Теллермановском, Шиповском, — туда же уходило сочувствующее им население. Повстанцы применяли окарауливание, вели разведку, в том числе с помощью населения. Известны фамилии руководителей, как правило офицеров из местных. В Бобровском уезде дезертиры концентрировались в тех местностях, которые известны были антибольшевистской активностью с весны 1918-го, — район Новой Чиглы, Среднего Икорца, Хренового, Тишанки²³⁹.

Наступление донских корпусов создавало классическую ситуацию перелома настроений. Советская 9-я армия Южного фронта, отходившая на Балашов, практически растворилась из-за дезертирства местных жителей. Похожим образом разваливалась по соседству 8-я армия. Напротив, дезертирские зеленые сообщества набирали силу и действовали все более наступательно. Крупным очагом движения стала новохоперская Макашевка. Она же оказалась и «штабным» селом для значительной округи. Агитаторы из Макашевки поднимали балашовские прихоперские села. При этом использовались и меры устрашения. Агитаторы из поднявшихся сел грозили поджогом тем, кто не присоединится. В Макашевке, Губарях, на станции Родничок были убиты местные коммунисты и уничтожен небольшой отряд по борьбе с дезертирством. Красное командование, как часто случается при борьбе с повстанческими выступлениями, недооценило опасность. Новохоперский военком предполагал справиться с помощью «энергичных мер» в три дня, движение оценивалось как «восстание дезертиров». В эти же дни и в Нижиедевицком уезде — неспокойное настроение и множество дезертиров. В селе Красное Краснолипецкой волости произошло восстание на почве убийства милиционером сопротивлявшегося аресту дезертира. Восстание было ликвидировано высланным отрядом. Бобровская уездная ЧК арестовала за пьянство Новокурлакского волвоенкома Етинина (донесение от 31 мая)²⁴⁰. В районе станций Токаревка — Жердевка по линии Грязи — Борисоглебск действовал вооруженный отряд дезертиров, возможности которого красные себе не представляли. Штаб их находился в лесу возле станции Жердевка, где группировалось около четырехсот человек. Имея столь скудные сведения, начальник сводных отрядов, действующих против дезертиров, Протопопов тем не менее в конце мая донес, что в районе станций Токаревка — Жердевка — Бочарниково положение восстания близко к полной ликвидации²⁴¹. На самом деле как раз в этом районе был один из очагов восстания, и оно в конце мая никак не было близко к ликвидации, а, напротив, разгоралось.

Первые посланные против повстанцев отряды также потерпели поражение. Донские части 1 июля захватили Балашов, вошли в большую аткарскую слободу Елань и близлежащие села. Значительная часть огромного Балашовского уезда, части соседних Аткарского и Сердобского оказались вовлечены в зеленое движение. В селах избирались коменданты, формировались вооруженные отряды. Иногда полупринудительным порядком большинство населения каких-либо сел гнали в наступление на еще не взятые деревни. Такие повстанцы после массового похода возвращались домой, борьбу продолжало активное ядро.

Важной особенностью движения являлось то обстоятельство, что в соседнем уезде Тамбовской губернии — Кирсановском — базировалась внушительная дружина А.С. Антонова, которая как раз летом 1919 г. разрослась до сотен человек. В частности, 16 июня вспыхнуло восстание при участии дезертиров в районе Богданова и Ржавина Кирсановского уезда. Восставшие разоружали ячейки РКП(б). Местное население непосредственного участия в восстании не принимало, но сочувствовало восставшим. Отряд из Кирсанова прибыл на место и вступил в соприкосновение с восставшими²⁴². Антонов не поспешил поддерживать полыхавшую зеленовщину или присоединяться к подходившим с юга донским казакам. Он остался в пределах своих баз, проводя удачные операции.

По информации политуправления РККА, к концу июня — началу июля в Балашовском уезде мобилизация рожденных в 1900 г. шла неудовлетворительно. Дезертиры здесь вели антисоветскую агитацию среди населения, в составе организованных банд совершали нападения, отбирали скот, арестовывали коммунистов, разгоняли Советы и угрожали мобилизованным. Сил в Балашове для борьбы с ними было мало. В Саратовской губернии шла мобилизация рожденных в 1889–1890 гг., в Хвалынском уезде она проходила слабо, в Сердобском — успешно. Однако борьба с дезертирством в Хвалынском уезде шла успешно. В Вольском уезде мобилизация успешно завершилась. В Камышинском, за исключением некоторых местностей, мобилизация 1900 г. проходила «нормально»²⁴³. Скупая сводка демонстрирует различия по уездам, хотя содержит внутренние противоречия: трудно представить успешную борьбу с дезертирством при слабой явке мобилизованных, то есть массовом дезертирстве. Вероятно, имелась в виду борьба с активным, застарелым дезертирством, а не уклонением от явки на текущую мобилизацию.

Весьма показательно при этом, что даже в сравнительно спокойных уездах на пике зеленого повстанчества резко возросла активность дезертиров. Они стали объединяться в отряды, проводить демонстративные акции и т. п. Так было в саратовских Вольском, Хвалынском и других уездах. В Вольском уезде в селе Бодаево 10 июня собралась группа дезертиров с ружьями, кольями и двинулась на совет. Милиция и агенты ЧКдали отпор, толпа разбежалась и собралась в другом селе. «Решительные меры» подействовали, на место выехал Вольский — член коллегии УЧК.

В первых числах июля в уездах Саратовской губернии вводились ревкомы. Саратовские «Известия» в разгар зеленых восстаний поместили статью, в которой движение объяснялось тем, что дезертиров использовали агенты Деникина. Зеленые опасны, когда попадают в руки контрреволюции. Белые воспользовались «вспышкой неразумных» и повели борьбу по плану²⁴⁵. Подобные мотивы не раз звучали в прессе и пропаганде красной стороны. Похожим образом дело обстояло и в уездах Воронежской губернии, не затронутых непосредственно зеленой волной мая 1919 г. В конце этого месяца в губернии было введено осадное положение из-за массового дезертирства. В Воронежском уезде дезертиры неудачно покушались на можайского волостного военкома Жукова, в уезд отправился отряд в пятьдесят человек. В Нижнедевицком уезде дезертирство доходило до 50 %, проводились облавы, настроение крестьян оценивалось как «неудовлетворительное» (донесение от 27 мая 1919 г.)²⁴⁶. В Коротоякском уезде мобилизация кончилась, шли облавы на дезертиров. В Землянском уезде мобилизовались повозки и упряжь. В Задонском уезде уклонившихся от мобилизации оказалось до 50 %, был выслан отряд для ловли дезертиров. В Нижнедевицком уезде развивалась противосоветская агитация кулаков на почве реквизиций хлеба (донесение от 28 мая 1919 г.)²⁴⁷.

В Воронежском уезде настроение «натянутое» из-за ухода на фронт лучших сил. В отличившейся покушением Можайской волости работал отряд губчека, ежедневно арестовывались сотни дезертиров. В Павловском уезде мобилизовалось тыловое ополчение, бывшие пленные офицеры, настроение их сочувственное, чему можно удивиться. В Коротоякском уезде закончена мобилизация рожденных в 1898–1899 гг. Явилось 40 (возможно, 48 — трудночитаемый текст. — Авт.) процентов, формировались отряды для ловли неявившихся (донесение 31 мая 1919 г.)²⁴⁸.

В Жуковской волости Воронежского уезда 1812 арестованных дезертиров были распущены, по поводу чего велось дознание. Можно предположить соучастие или добровольную халатность местных должностных лиц. В Катуховской волости от мобилизации десяток — двадцаток отказались (так называемая волостная мобилизация), послан отряд в 25 человек. В Богучарском уезде восставшие казаки навели панику на мобилизуемых, которые разбежались (донесение от 7 июня)²⁴⁹.

Красные смогли изменить удручающую ситуацию, сделав ставку на отряды, фактически не имевшие ограничений в своей деятельности. В телеграмме председателю саратовского губисполкома 8 июля, в разгар местной «зеленовщины», Ленин выстраивал следующий ряд неотложных военно-политических мероприятий: «Необходимо особыми отрядами объехать и обработать каждую волость прифронтовой полосы, организуя бедноту, устраняя кулаков, беря из них заложников, подавляя зеленых, возвращая дезертиров»²⁵⁰. Этим и занимались отряды. Наиболее эффективным на территории Саратовской губернии стал отряд Н. Черемухина. Он действовал в Балашовском, Аткарском, Сердобском и Петровском уездах. Применяя меры устрашения, публичные расстрелы и контрибуции, он смог создать в крестьянстве уверенность в том, что власть дойдет до любой деревни. Это понимание сбило волну активного движения. Вот так менялись настроения в одном из уездов. В Аткарском уезде появилось много банд зеленых, которые угрожали линии железной дороги на царицынский фронт, а также тылу (28 июня)²⁵¹. Пензенская ЧК сообщала 4 июля уже о хорошем положении в Аткарском уезде, без открытых дезертирских выступлений. Черемухин доносил из Аркадака 29 июля: после ликвидации восстания в Малиновке деревни выносят приговоры о ловле дезертиров и их главарей. Сто пятьдесят дезертиров Малиновки согласились на добровольную явку²⁵². Н.А. Черемухин до конца советской власти состоял «местночтимым» советским героем, выдержки из протокола его допроса (по поводу превышения полномочий) публиковались как пример деятельности «преданного борца»²⁵³.

Отступление донских частей также способствовало успокоению. В августе повстанческая волна была красными сбита. В более спокойных уездах работали оперативные штабы по выкачке дезертиров, они тысячами отправлялись на фронт.

При этом применялось заложничество, что следует иметь в виду, оценивая отзывчивость дезертиров на излете движения²⁵⁴.

С Донской армией ушли не более двух полков Народной армии, сформированных из самых упрямых повстанцев. Осенью 1919 г. дезертиры группировались в лесах около наиболее «зеленых» сел, в большинстве дезертиры вынуждены были выкупать свое повстанчество добровольной явкой²⁵⁵.

Рассмотрим ситуацию по вовлеченным губерниям более подробно.

Воронежская губерния

Только ко второй половине дня 11 июня воронежские власти сочли, что положение губернии улучшается. Восстание в Новохоперском уезде считалось ликвидированным. Бомбами с аэроплана сожжено село Третьяки — гнездо восстания. Между дезертирами, скрывавшимися в лесу у Третьяков Новохоперского уезда, произошел раскол по поводу сдачи властям. Непримиримо настроенные не пускали желавших сложить оружие (17 июня).

О положении в Павловском уезде определенных сведений не было. Главное гнездо повстанцев и дезертиров находилось в районе Шиповского леса, близ Бутурлиновки. При этом красноармейцы стоявших в слободе трех полков Всевобуча своим дезертирством активно пополняли зеленые ряды.

Спасаясь от отрядов, дезертиры перемещались из уезда в уезд. С прибытием отрядов сходы обязывались выдать всех дезертиров.

В слободе Давыдовка Коротоякского уезда вспыхнуло восстание дезертиров с попыткой прервать железнодорожное движение Воронеж — Лиски. Восставшие вооружены тремя пулеметами, имеют много оружия; ими пленен отряд красноармейцев. На подавление мятежа пошел отряд московских курсантов. Дезертиры неумелыми действиями отряда в результате подавления были рассеяны, а не выловлены (20 июня).

В село Кленцово Задонского уезда дезертиры сожгли дом секретаря волисполкома, который принимал участие в ловле дезертиров (20 июня).

Отрицательное отношение к советской власти отмечалось в Воронежском, Нижнедевицком, Павловском уездах.

В то же время параллельно нарастала, и даже по сопровождающему агитационному антуражу вполне добровольная, смена настроений в пользу советской власти. Дезертиры Воронежского уезда добровольно являлись в волостные военкоматы с просьбой о зачислении их в ряды Красной армии и скорейшей отправке на фронт. При этом приближение фронта резко ухудшало настроение местного населения (26, 27 июня). В Задонском уезде явилось добровольно около 1700 человек дезертиров согласно постановлению Совета обороны с просьбой о зачислении их в ряды Красной армии²⁵⁶.

Мобилизация 1886–1888 гг. проходила весьма по-разному в разных уездах губернии. По сводкам ЧК за август, «проходит удовлетворительно. Являются почти все» в Задонском уезде; «неудовлетворительно. Отношение населения к мобилизации отрицательное» в Острогожском уезде; «прошла хорошо. Почти все призываемые явились» в Землянском уезде; «удовлетворительно. Призываемые являются аккуратно на сборный пункт» в Нижнедевицком. В Коротоякском уезде — очень успешно, с явкой свыше 11 тысяч добровольцев. В Землянском, Задонском, Нижнедевицком, Коротоякском и Острогожском уездах дезертирство близилось к ликвидации, большая часть являлась добровольно. При этом губерния сидела на карточках, но недовольство выливалось только в виде жалоб.

Лишившись вооруженной «зеленой» поддержки, крестьяне резко минимизировали и требования в продовольственном вопросе. «Крестьяне особенно ненавидят продотряды и выражают желание отдать хлеб по известной норме с души» (Землянский уезд). Крестьяне готовы на добровольную ссыпку хлеба в обмен на неприсылку продотрядов (Нижне-девицкий уезд)²⁵⁷.

Тем не менее восстания продолжались даже в зимний период. В Великопожарской волости Воронежского уезда было восстание на почве продовольствия, в котором принимали участие несколько деревень. При ликвидации один дезертир убит и арестованы шесть участников (сводка 23–30 ноября)²⁵⁸. Телеграмма из Калача Ленину 27 декабря 1919 г. от члена РВС Белобородова сообщала: в западной части Новохоперского уезда произошло восстание «кулаков и дезертиров». Высланная кавалерийская бригада полностью его ликвидировала. Потери восставших двести, у красных двое убито, трое ранено, ранен врид комполка Заамурского. Расправа с участниками и пособниками продолжается. По донесениям видно, что организаторы — левые эсеры. Штаб восставших арестован и будет расстрелян²⁵⁹. Как видим, подавление — самое беспощадное.

Саратовская губерния

В 1921–1923 гг. на юге прежней Саратовской губернии существовал Еланский уезд. Он был сформирован из волостей Аткарского и Камышинского уездов, на базе обособленного хлебного Еланского района. С 1918 г. по начало 1920-х это была прифронтовая зона. Здесь активно пополнялись 23-я и 16-я стрелковые дивизии РККА — «мироновская» и «киквидзевская». В пойменных лесах укрывались дезертиры. Например, в июне 1920 г. здесь фиксировалось крупное скопление зеленых-дезертиров²⁶⁰. Вооруженная борьба в уезде продолжалась до конца 1922 г. Этот район вызывал повышенное внимание властей все годы Гражданской войны.

Из сводки ВЧК за 1–8 августа 1919 г.: политическое состояние губернии удовлетворительное, если не хорошее. Мелкие кулацкие и дезертирские восстания ликвидированы или ликвидируются. При этом многократны жалобы на незаконные действия властей, пьянство милиции и т. п. За бездеятельность оштрафованы старший комдезертир и пять председателей сельских исполкомов на 52 тысячи рублей. За август за бездеятельность в борьбе с дезертирством с разных сел губернии взыскано хлебной контрибуции 17 033 пудов²⁶¹. Массовое дезертирство на время было ликвидировано.

Тамбовская губерния

РВС Южфронта 4 апреля сообщал о напряженном положении в Лебедянском уезде Тамбовской губернии. «Контрреволюционная агитация подогревается пьянством, с которым местный Совет не в состоянии справиться»²⁶². В то же время по линии ЧК 5 апреля вышло такое резюме: «Положение в губернии устойчивое. Приняты меры к изоляции лжекоммунистов из сельских ячеек и Советов. Губ-компартия ведет энергичную борьбу с злоупотреблениями недобросовестных партийных работников в деревне, усиленно ведется агитация политотделов»²⁶³. Видимо, борьба не смогла предотвратить возмущения.

В первых числах апреля в четырех волостях Лебедянского уезда вспыхнуло восстание кулаков и дезертиров на почве мобилизации людей и лошадей и учета хлеба. Восставшие шли под лозунгами: «Долой коммунистов!», «Долой Советы!» и «Да здравствует Учредительное собрание!» Арестованы 60, расстреляны 20 человек²⁶⁴. Напомним, что это движение вызвало аналогичное в соседнем Елецком уезде Орловской губернии, о чем уже говорилось.

В Борисоглебском уезде подняли восстание дезертиры и подлежащие мобилизации 1893–1897 гг. рождения. При этом «рассылались зондажи по уезду». Вероятно, имеется в виду некая подготовка или организация восстания. Массового восстания нет (донесение от 27 мая)²⁶⁵.

9 июля из Тамбова сообщали: по всей губернии идет усиленная борьба с дезертирством. При приезде отрядов в села дезертиры являются добровольно полностью. В Тамбов ежедневно приводят их сотнями, иногда тысячами. В связи с улучшением положения Южного фронта притихла деятельность контрреволюционных элементов²⁶⁶.

Почти все уезды были охвачены частичными восстаниями под лозунгами: «Долой Советы!», «Да здравствует зеленая армия тыла!» Главным центром восстания был район Мучкап — Романовна (Кирсановского и Балашовского уездов смежных губерний соответственно), после занятия данного участка зелеными был разобран железнодорожный путь и прервано сообщение Романовна — Балашов. В Горельской волости Тамбовского уезда 18 июля появилась хорошо организованная банда дезертиров численностью до 2 тысяч человек. Банда имела целью разогнать волисполком и не допустить реквизиции, но принятыми мерами и посредством агитаций удалось убедить их, и они изъявили желание добровольно сдаться. Благодаря неумелому действию уполномоченного губкомпартии Христиановского явка отложена до 21 июля. На границах Лебедянского уезда бродили незначительные группы зеленых, по сведениям разведки, они были плохо организованы. Власти принимали меры к вылавливанию. Усиленная агитация по всем уездам повысила добровольную явку дезертиров. С 21 июля добровольно явились в Тамбов до 15 тысяч дезертиров, явка продолжалась (сводка за 15 июля — 1 августа)²⁶⁷.

На мобилизацию подпрапорщиков, фельдфебелей и унтер-офицеров до 40 лет «являются плохо». В губернии работали отряды по борьбе с дезертирством в составе 1612 красноармейцев. Настроение населения местами неопределенное, местами удовлетворительное, красноармейцев — удовлетворительное (донесение 23 июля)²⁶⁸.

Донесение 30 июля отмечало массовую явку дезертиров²⁶⁹. Работа отрядов по ловле дезертиров протекала успешно. Интересно, что большие скопления дезертиров отмечались и на севере губернии, далеком от фронта. В лесах Темниковского уезда скрывалось около 1400 дезертиров, в Кириловской и Сядемской волостях Спасского уезда скопилось их около 1500 (31 июля)²⁷⁰.

В Воронежской губернии в августе настроение уже оценивалось как хорошее, отношение к мобилизациям — сознательное. В Тамбовской губернии не отмечено перемен (донесение 11 августа)²⁷¹, проводились облавы в районе Мучкапа. Большинство дезертиров якобы вели агитацию о поголовной явке всех не явившихся по мобилизации, чтобы с оружием в руках изменить республике (сводка за 7 — 14 августа)²⁷².

За первую половину сентября задержаны и добровольно явились по губернии 80 тысяч дезертиров, сообщала «Беднота» 19 сентября. Надо полагать, газета сделала большой комплимент тамбовским дезертирам, и число значительно завышено. В селе Питерское Моршанского уезда скрывались дезертиры с ведома местной власти (13 августа). В селе Епанчино в 5 верстах от Козлова началось брожение среди крестьян. Банды кулаков и дезертиров, обстреляв отряд, бежали (16 сентября)²⁷³. По представлениям чекистов, бандами дезертиров руководят офицеры, имеющие связь с Мамонтовым; у них имеются пулеметы (15 октября)²⁷⁴.

Изнутри деревенскую жизнь видел два года проживший в борисоглебском селе недавний чиновник Окнинский. В его мемуарах уделено внимание и зеленым.

Приехавший в январе 1919 г. в родное село в Борисоглебский уезд кронштадтский матрос поначалу бравировал своей революционностью, но к концу года его настроение радикально переменилось, а с весны 1920 г., как по секрету говорили, он стал командиром у зеленых.

Волячейка следит за «своими» дезертирами и составляет списки, которые затем преподносит явившемуся отряду по борьбе с дезертирами. В свою очередь, председатель этой ячейки получает письмо с угрозой убийства и скрывается из волости. Его преемника по должности секретаря волостного исполкома по ошибке убили зеленые. Такие акции исполняли неместные зеленые, чтобы затруднить возможное опознание. Интересно продолжение: зеленые проехали в пустовавший волсовет, взломали кассу и изорвали документацию по налогам и военной службе. Вернувшиеся члены волсовета составили протокол о бандитском налете, уничтожении документов и похищении денег. Об этом объявили населению. Через неделю на двери волсовета и на дверях сельских советов появилось «альтернативное» объявление от зеленых о том, что никаких денег в кассе не было, а виновные в ложном сообщении понесут наказание.

По впечатлениям мемуариста, среди зеленых были молодые интеллигенты из детей хуторян. Интеллигент-бухгалтер слышит от них, что ему на дороге надо опасаться только большевиков и разбойников, а все зеленые его знают. Знают и местных большевиков, из которых выстроена очередь на тот свет. Из этого следует, что система оповещения и информирования в зеленой среде стояла на высоте.

Интересно, что с начала октября 1920 г. в Борисоглебском уезде начали ходить слухи о нападении на город зеленых; власть ответила взятием заложников.

Окнинский полагал, что тамбовские зеленые не походили на камышанников южных регионов. Здесь были крестьяне, враждебные советской власти, а не претерпевшие от обеих сторон Гражданской войны, как на Юге, что предопределило их анархический настрой. Зеленое движение начали весной 1919 г. военные дезертиры, как бежавшие из частей, так и уклонившиеся от призыва. Потом к ним присоединились особенно обиженные властью крестьяне, а к 1921-му зеленой стала вся губерния. После прихода летом 1921 г. карательных отрядов дезертиры перестали прятаться в своих селах, а стали меняться местожительством с родными и знакомыми в других волостях, взаимно обмениваясь трудом в хозяйствах друг друга. Зеленые же из «обиженных» жили по домам, собираясь в условленных местах перед запланированным терактом. При этом участвовали в них зеленые из других волостей, сразу возвращавшиеся после теракта домой. Распоряжались операциями солидные крестьяне, исполнителями была молодежь с военным опытом. Первые проявления зеленых-дезертиров были в августе 1919 г., во время рейда донской конницы. Зеленые под видом красных разведчиков свели счеты с наиболее «вредными» большевиками. В 1920-м зеленые организовали сильный террор, переросший в 1921 г. в массовое восстание²⁷⁵.

Источники позволяют увидеть и оценить механизмы функционирования зеленого движения на стыке губерний.

В 1930-х гг. многим арестованным вспоминали их прошлое в годы Гражданской войны. В допросах вновь фигурировали тогдашние сюжеты и имена.

Андрей Тимофеевич Демин, гражданин Свинухи, показал, что в селе во время зеленовщины был расстрелян местный коммунист Михаил Чапрасов. Он был арестован комендантом, точнее, общим собранием, и отправлен в штаб в Макашевку. А там уже, по постановлению общего собрания Свинухи, расстрелян. Это собрание проводил Алексей Лукьянович Катасонов, прапорщик, он и был комендантом. Он предложил коммуниста расстрелять, то есть арестовать. Все село «представляло из себя боевую единицу» с винтовками и вилами, позднее появились и пулеметы и другое вооружение. Командовал «единицей» местный житель Вислов Василий Сергеевич. Катасонов являлся комендантом, Демин и Егор Акимович Ларионов — помощниками коменданта. Некоторые жители из мести за то, что их выдавали как монархистов-кадетов (!), в свою очередь, доносили «нам». «Мы» арестовывали, наводили справки, освобождали. Расстрелов не было.

Демин пробыл помощником коменданта с неделю. Затем, вместе с Висловым и Катасоновым, скрылся в степи. Около недели скрывались, вернулись при белых. Прятались, так как более участвовать в боях не хотели. Организация же продолжала существовать под руководством Сгибнева, Ивана Григорьевича Семикина, Васильева, все они являлись дезертирами.

При белых Демина избрали старшиной, Вислов стал командиром роты, Катасонов — начальником гарнизона, Ларионов — помощником коменданта при новом коменданте Иване Григорьевиче Кучине. Затем уехал на юг²⁷⁶.

Иван Филатович Васильев, 1899 г. рождения, свинухинец, показал, что Михаил Фролович Чапрасов расстрелян в Свинухе по инициативе Федора Кузьмича Смотрова. Кроме того, якобы под его руководством расстреляны тридцать пленных красноармейцев. Смотров в 1937 г. был направлен в «тройку».

Свидетель по делу Егора Смотрова показал, что в ноябре 1918 г. его полк вел восьмичасовой бой под хутором Мачиха (Мачуха) Тамбовской губернии с белоказаками. Во время боя «очень много» красноармейцев побросали позиции и разбежались. Отступать пришлось до «сталинградской Елани». Якобы тогда Егор Смотров и дезертировал. Сам он не подтверждает, утверждает, что был ранен²⁷⁷. Возможно, затем последовали несколько месяцев дезертирского существования в родных краях и участие в зеленовщине.

Среди местных советских активистов встречались молодые женщины. Такова Варвара Романовна Зайцева. Она состояла в красногвардейском отряде Селиванова, потом служила у Сиверса. Занималась тайными разведками, неоднократно попадала в руки неприятеля. В июне 1919 г. Зайцева получила задание перерезать телефонную связь зеленого отряда в Песках с белым штабом, но ее захватил зеленый разъезд. Документов у нее не обнаружили и бросили в подвал, в котором уже находились местные коммунисты. Через три часа в село вошли белые. Состоялся суд, и последовал расстрельный приговор. Героине «удается» спастись, возможно, просто пожалели молодую девушку. С товарищами-мужчинами попрощалась, они были расстреляны. Затем последовала операция в Тюковке, где Зайцева разузнала численность неприятеля и участь тамошних «товарищей»²⁷⁸.

Один из красных командиров отрядов оставил такое мнение, высказанное уже в 1941 г., о борьбе с зелеными.

В середине июня 1919 г. военный комиссар Саратовской губернии получил распоряжение организовать отряд из Сердобской и Ртищевской рот для отправки в Балашов против зеленых. Там же планировалась встреча с пехотным Саратовским отрядом. Мемуарист Зотов имел 350 человек, Саратовский отряд насчитывал двести пятьдесят. После соединения Зотов остался командовать «пулеметным отрядом». В Балашове было известно, где расположены зеленые. Объединенный отряд проехал одну станцию за Поворином. От местной власти удалось узнать, где находятся зеленые и кто ими командует. Отряд открыл наступление на Пески, переловил и отправил в Балашов до 150 человек дезертиров. Далее, не укрепив занятые Пески, стали наступать на Макашевку. В результате попали в окружение: зеленые встретили и из Песков, и из Макашевки. Отряд разделился на две части. Одна из них разбила лесковских и отправила (пойманных?) в Балашов. Послали разведку с целью привести из Макашевки трех-четырех жителей, чтобы определить силы неприятеля. Узнали, что в лесах из шести сел скрывается до 6 тысяч дезертиров. Решено было запросить из Саратова подкрепление в 500 человек. Через четыре дня из Саратова прибыл отряд с броневиками и артиллерией. Удалось взять 300 пленных, но целиком движение не ликвидировали, так как от Борисоглебска уже подходили белые. Разведка донесла, что силы белых велики. Отряд отступает на Балашов по линии железной дороги. Дошли до Родничка и укрепились. В отряде было 150 конных мадьяр. Разведка в 25 конных донесла, что большая часть деникинцев сосредоточена на левом фланге. К ним присоединились зеленые численностью в 6 тысяч человек. Командирам объявили, что если найдем необходимым отступать, то будет играть оркестр, тогда следует размещаться в вагонах. 3-я рота, находившаяся за прудом, не слыхала сигнала и осталась на месте. Командование отряда об этом не знало. Конные белогвардейцы старались окружить эшелон во время движения, — отбивались из пулеметов. Добрались до Хопра. Тут обнаружилось отсутствие 3-й роты. Пришлось с орудиями и пулеметами ехать на выручку. Как оказалось, рота за это время выдержала восемь атак. Отряд открыл огонь со станции Родничок, 3-я рота сбежалась. Вернулись на последний разъезд от (перед) Балашова и заняли здесь позицию. Конных послали в город для связи с остальными частями Красной армии. Далее автор описывает ожесточенные схватки. К вечеру прибыла 23-я стрелковая дивизия и с ней член ВЦИК. Он собрал командиров и выяснял причину сдачи Балашова. «…Выяснилось, что Балашов продали. Многих командиров расстреляли»* На рассвете двинулись к Балашову и взяли его обратно с боем. При разъяснении причин сдачи Балашова выступали многие командиры и подчеркивали предательский характер сдачи. Из Сердобска пришла шифротелеграмма с просьбой Зотову вернуться с тремя пулеметчиками для подавления мятежей. По решению члена ВЦИК отправлен в Сердобск²⁷⁹. Рассказ, хоть и не во всех деталях внятный, демонстрирует весьма жесткий характер боев с зелеными, взаимодействие зеленых и белых, а также широко распространенный мотив предательства при неудаче.

Еще один красный мемуарист описывал бои отряда Черемухина в Малиновке, которая была им сожжена. «В 1919 году в мае месяце после занятия гор. Балашова казаками нам пришлось выступить на усмирение восстания кр-н села Малиновки, Аркадакского района. По пути к Малиновке нам пришлось иметь столкновение с зелено-бандитами в селе Ольшанке, после 12-часового боя сопротивление зелено-банды, после применения оружейного, пулеметного и орудийного огня было сломлено. К вечеру наш отряд без потерь подошел к с. Малиновке и был обстрелян с мельницы села Малиновки и когда по распоряжению т. Черемушкина с орудий ударили по мельнице, то стрельба зелено-банды прекратилась. После этого мельница, как приют зелено-банды, была сожжена и, чтоб избавиться от случайного нападения зелено-банды, была сожжена часть села Малиновки. Наш отряд потерь не имел. Противная сторона понесла потери в 12 человек убитыми. На другой день после усмирения зелено-банды тов. Черемушкиным проведено было общее собрание кр-н. Взято хлеба спрятанного для снабжения красной армии и 6 человек руководителей банды расстреляно».

Затем отряд был вызван в село Мещеряковку под Аркадаком для действий против антоновцев (если мемуарист точен в воспоминаниях). Накануне в селе убили уполномоченного по разверстке, что вполне соответствует образу действий антоновцев летом 1919 г.²⁸⁰

Волостной военком Терновки оставил воспоминания, касавшиеся и прихоперской зеленовщины. Они содержат некоторые интересные подробности внутридеревенской вражды. Терновка же была в одном из наиболее «зеленых» очагов в Прихоперье.

Весной 1919 г. появились тревожные вести о контрреволюционных работах в казачьих поселках. Разведка сообщила, что идет агитация за советскую власть без коммунистов. В начале июня «носились слухи, что идут громадные полчища зеленых банд, которые соединились с регулярными войсками казачества».

Утром 7 июня терновские «товарищи» сообщили, что местные кулаки принимали у себя разведку бело-зеленых и сами отправляли к ним в Макашевку своего связного. «В ближайшие часы село Терновка будет занята бело-зелеными бандами и уже группа сочувствующих банде разрабатывают план захвата и уничтожения коммунистов». Автор благополучно вышел оврагом из Терновки и добрался до Михайловки. «.Я решил зайти к своему однополчанину по старой армии Лихолетову Ивану и просить его, чтобы он отвез меня в Родничок. Я зашел и повстречал его отца и мать, которые мне сказали, что Иван ушел в поле за лошадьми, так как коммунисты убегают и берут лошадей. Через несколько минут вошел Иван и стал угрожать мне револьвером, обзывал меня неприличными словами, мать его кинулась к нему, заслонила меня, и он вышел из дома. Увидя такую встречу, я вышел из дома, в это время раздался набат на колокольне церкви, это признак, что белые вошли в Михайловку, я пошел на огород в надежде на то, что доберусь до ржи и там пролежу до ночи, а ночью выйду к Родничку или к г. Балашову. Пройдя некоторое расстояние по огороду, я взглянул назад и увидел, что один из мужчин целит в меня из винтовки, мне кажется это был Яценко, который жил возле Лихолетова, но точно не скажу, я не стал прибавлять шагу, а спокойно продолжал идти. Пройдя огород, я услышал, что возле села Кардаил идет перестрелка, в стороне Мокашевского разъезда тоже шла перестрелка, и я решил идти в сторону с. Терновки до посева ржи. Пройдя некоторое расстояние, я заметил, что за мной идет какой-то всадник вооруженный и кричит, я продолжал идти, он подъехал ко мне. Я увидел озверелое лицо мужчины лет 50, который намахивался на меня винтовкой и предложил идти в село Михайловку. Со мной не было никакого оружия, и я первое время растерялся, так как увидел, что еще несколько всадников подъезжают к нам, после чего меня под конвоем повели по плотине пруда, что недалеко от михайловской церкви. Я не знал что мне делать с партбилетом, который у меня лежал в кармане гимнастерки. Рвать его — найдут обрывки, узнают, что партбилет, бросить его — тоже найдут, но мне хотелось выиграть время, и я решил свой партбилет съесть, смял его в руке, положил в рот, разжевал его и проглотил, и, когда меня привели в штаб к белым, стали допрашивать и издеваться надо мной, я заявил, что я беспартийный, чем ввел опрашиваемых в заблуждение. После нескольких нанесенных побоев они посадили меня в сарай, а в Терновку послали узнавать, кто я есть. В это время тов. Тищенко Максим подошел к сараю, вывел меня и сказал, что меня хотят расстрелять, а он заведет меня во двор, а двор не имеет крыши и через забор должен перелезть и бежать к нему в дом. Когда он меня повел во двор, некоторые стали кричать, куда он ведет меня? Он сказал — в уборную. Я зашел во двор, перелез через забор, забежал к Тищенко в дом, а оттуда в овраг и почти дошел до Родничка, где меня встретили товарищи Прокопенко, Смотров и др. Рассказал всю обстановку, оказывается, что балашовцы выполнили свое обещание, — прислали роту красноармейцев и даже два броневика.

Мы приняли решение ехать в Михайловку и Терновку. Я сел в один броневик с солдатами наверху его, а тов. Девицкий М.П. сел в другой броневик, так мы въехали в село Михайловку. В с. Михайловке не было бело-зеленых бандитов, все сбежали и, возможно, скрылись у кулаков. Было уже поздно, и, не зная обстановки в селе Терновке, мы возвратились в Родничок.

На другой день с прибывшими красноармейцами мы пошли в село Михайловку. Перед Михайловкой мы рассыпались в цепь, и все село было прочесано, бело-зеленых бандитов не оказалось. Отряд пошел на с. Терновку. Весь отряд из нас местных коммунистов и присланных красноармейцев состоял около 150 чел. Когда мы подошли к с. Терновке, то увидели, что на краю села были вырыты окопы, завязалась перестрелка, мы увидели, что с правого и левого флангов нас обходят в численном превосходстве, и решили отступить к с. Михайловке. В перестрелке под Терновкой у нас потерь не было, но из бело-зеленых бандитов мы убили зеленчука Румянцева Тимофея Михайловича.

При отступлении из Михайловки мы арестовали гражданина с. Михайловки Лихолетова Прокофия, который гнался за мной и передал меня бело-зеленым бандитам. Арестованного Лихолетова передали в распоряжение Балашовской УЧК».

Вот так стремительно могли меняться обстановка и судьба в считаные часы на передовой линии зеленого восстания.

«Общее суждение уездных работников того времени сводилось к тому, что если бы командный состав был более удачно подобран, то, возможно, восстание зеленых было бы подавлено своевременно». Автор хвалит отряд Черемухина, более того, «опыт в работе отряда тов. Черемухина мы применяли у себя при работе в УЧК. Мне руководство уездной чрезвычайной комиссии в лице председателя тов. Василенко часто поручало выезды в села Родничковской и Данилкинской волостей для выявления похитителей ценностей из города Балашова в период пребывания там белых банд. Мой отряд в количестве 6–8 человек иногда привозил обоз изъятых ценностей — солдатское обмундирование, кожи и т. п. Вылавливались дезертиры, и некоторые из них предавались суду военного трибунала. Так, например, доставленный из села Терновки дезертир Рогов Петр Степанович оказался злостным дезертиром и военным трибуналом был приговорен к расстрелу.

Проводились более серьезные операции, как, например, прочистка лесов в с. Инясево и других населенных пунктах Балашовского уезда, по поимке дезертиров и бандитов»²⁸¹.

Прихоперская зеленовщина угасла, не дав значительного пополнения в белые ряды, хотя и продемонстрировала значительный антибольшевистский потенциал деревни.

Северный регион

Бунты осени — ранней весны 1918–1919 гг. в северном регионе сменяются массовым уклонением от мобилизаций, а дезертиры, в свою очередь, выступают как главная сила зеленых отрядов. Зеленые при более или менее активной поддержке населения, с одной стороны, и силовые инстанции советской власти, — с другой, становятся главными действующими силами в регионе за линией фронта²⁸².

В северных губерниях царил голод. По данным Вологодского уездного продовольственного комитета от 26 июня 1919 г., например, три «разряда голодаемости» охватывали весь уезд: шесть волостей в первом, восемь во втором и тринадцать в третьем²⁸³. Продком открывал детские столовые. В бесхлебном крае никакая «третья» позиция для крестьян в прифронтовых районах не была возможна. Здесь крестьянские отряды не могли долго опираться на ресурсы села. Напротив, они стремились заручиться поддержкой той или иной государственности и не допустить очередного прихода линии фронта с новыми грабежами. Нередко антибольшевистские отряды крестьян настойчиво просили поддержки у архангельского белого правительства. При этом имущественное положение той или иной волости в выборе стороны не играло определяющей роли²⁸⁴. Так возможные «зеленые» оказывались красными или белыми партизанами, с перспективой встраивания в регулярные воинские формирования.

Жизнь прифронтовых районов во многом определяли военные перегрузки. Вологда в сентябре 1919 г. вмещала 120 тысяч человек — втрое больше довоенного. Десятки церквей были отданы под размещение войск и учреждений. Жестокости Кедрова усугубляли нервозность на фоне голода. В этих условиях дезертирство превратилось в мощный военный фактор в красных тылах. В конце июня до 10 тысяч дезертиров находилось в Вологодском уезде. 2 июля началось восстание на границе Ярославской и Вологодской губерний с участием до 15 тысяч дезертиров и крестьян. Подавление восстания было жестоким и потребовало привлечения боевых частей 6-й армии. Параллельно в Даниловском и Любимском уездах Ярославской губернии число восставших достигло 8 тысяч человек. В. Васёв справедливо указывает, что восстание такого масштаба, случись оно в белом тылу, смело бы и белых, и интервентов²⁸⁵. Интересно, что это движение заметил и профессор Готье, по скупым замечаниям прессы. 23 июня (6 июля) он записал в дневнике: «Вчера они признались в утере ими Балашова и Богодухова; кроме того, вспыхнуло что-то между Ярославлем и Вологдой, взорван мост и разобран путь; туда отправилась ВЧК»²⁸⁶.

Архангельская губерния

В советской части Архангельской губернии, согласно сводке за 18 июля, было спокойно²⁸⁷. На 1 сентября в Кожомской волости Шенкурского уезда оперировала банда дезертиров под руководством военрука Семена Теренецкого²⁸⁸. Любопытно не столько то, что военрук руководил «бандой», сколько то, что он именуется по-прежнему военруком, состоя одновременно и на советской службе, и являясь повстанцем или бандитом.

Вологодская губерния

К 14 мая 1919 г. продовольственное положение Вологодской губернии оценивалось как неудовлетворительное. При это настроение и отношение к Красной армии — «удовлетворительные»²⁸⁹. Скромность местных партийных сил хорошо иллюстрируется отношением Белозерского Вологодской губернии укома РКП(б) уездному же военкому 30 июня 1919 г.: из членов и сочувствующих формировался отряд особого назначения в 20 человек, для которого требовались 20 винтовок и 1 пулемет; «в уезде отрядов не представляется возможным сформировать»²⁹⁰.

К 28 июня к восставшим в Устюжинском уезде примкнула группа в 250 человек, вследствие чего восстание принимало угрожающие размеры. По сведениям пленных дезертиров, к восставшим должны присоединиться крупные силы. В первой половине июля в уезде фиксировались отряды зеленой армии общей численностью 500 человек вооруженных. К 8 июля восстания дезертиров на границе Весьегонского и Устюжинского уездов были ликвидированы. Рассеявшись, банды сгруппировались снова и под руководством генерала и князя Долгорукого двигались по Череповецкой губернии на Вологду и угрожали перерезать северную железную дорогу. Экстренно выслан отряд Череповецкого батальона войск Внутренней охраны. В то же время, согласно другой сводке, в Череповецкой губернии в июле «политически спокойно», а восстание дезертиров было лишь в одной волости Устюжинского уезда, которое немедленно было ликвидировано. Заметно недовольство на почве голода. В связи с учетом велась частичная агитация. Отношение к мобилизации как в городе, так и в деревне заметно улучшилось.

Согласно сводке за 15 июля — 1 августа, в Вологодской губернии происходили восстания, но положение восстанавливалось. По сведениям Вологодского губвоенкома, в Вологодском уезде насчитывалось до 900 дезертиров, в Грязовецком — 1000, Кадниковском — 1588, Кирилловском — 195, Каргопольском — 100, Тотемском — 1000 и в Вельском — 1500. По всем уездам велась усиленная агитация, а также действовали отряды по вылавливанию неявившихся дезертиров. Активных восстаний как в Вологодской, так и по Владимирской губерниям не наблюдалось, усилилась добровольная явка дезертиров.

Политическое положение Тихвинского уезда на почве голода — неустойчивое. Население питалось травой, десятками насчитывались голодные смерти. Явка дезертиров усиливалось. Делу мешали железнодорожные организации, принимавшие дезертиров на службу (24 июля).

Ко 2 августа: «Политическое положение губернии удовлетворительное. По непроверенным слухам, в Кирилловском уезде появились незначительные банды дезертиров. Настроение жителей — безразлично-пассивное… Планомерная борьба с дезертирством продолжается. На почве голода в губернии растет недовольство».

Неизвестными лицами в некоторых волостях Тотемского уезда произведен сбор в пользу дезертиров. Политическое состояние уезда спокойное. В Чучковской волости произошло восстание (31 июля). В Тотемском уезде проживало 600 дезертиров. В Чучковской и Биряковской волостях обнаружено скопление дезертиров (24 августа). В Верхококшангской волости скрывалась вооруженная банда дезертиров. Главарями банд являлись известные деревенские кулаки.

В Степуринской и Тапериловской волостях Грязовецкого уезда произошло вооруженное восстание дезертиров. Некоторые районы вынесли постановление о признании власти зеленых (28 июля). В Шингаревский волисполком вошли люди, «не стоящие за советскую власть». Дезертиров мало, но плохо с продовольствием (2 августа). Положение Степуринской и Панфиловской волостей Грязовецкого уезда ненадежное. Настроение враждебное вследствие антисоветской агитации дезертиров. Население Воздвиженского и Чернецкого районов Степуринской волости явно контрреволюционное (10 сентября). Председатель Скрабинского районного совета Грязовецкого уезда Воронов во время бывшего восстания зеленых агитировал среди местных дезертиров и гражданского населения с присоединением к зеленым (в документе: «к волостным», что надо счесть ошибкой). Воронов арестован (19 сентября). В Авнегской волости Грязовецкого уезда сильно развито дезертирство, в борьбе с которым местное население принимает добровольное участие. В Кадниковском уезде с 16 по 31 августа задержаны 75 дезертиров, проведено три облавы. Три облавы прошли и в Тотемском уезде, задержаны 296 дезертиров (4 сентября). С 16 по 31 августа в Вологодском уезде произведены шесть облав, которыми задержаны 335 дезертиров, в Грязовецком — три облавы; в Вельском — пять облав (5 сентября).

В Череповецкой (новосозданной) губернии «дело борьбы с дезертирами вполне налажено, высылаются пешие и конные дозоры, собирающие все сведения» (сентябрь). Голод и продолжавшиеся реквизиции вызывали новые вспышки возмущения. В Череповецкой губернии «население относится недоверчиво к Советской власти, продовольственной политике. Продовольственный вопрос стоит очень остро. На почве последней реквизиции недовольство местами переходило в волнение. 5 ноября вспыхнуло невооруженное восстание из-за реквизиции скота и мобилизации лошадей в Звонецкой волости Тихвинского уезда, в котором кроме крестьян участвовали 150 дезертиров. Определенных лозунгов не выдвигалось. Восставшие разоружили семь продармейцев и переизбрали волостной исполком. Восстание ликвидировано отрядом ЧК. Со стороны восставших 1 убит и 65 человек арестованы» (30 ноября)²⁹¹.

Олонецкая губерния

В Каргопольском уезде настроение тревожное вследствие небывалого голода. Красноармейцы крали у населения скот, птицу и продукты (13–15 июля). В уезде жило 1500 дезертиров. Дезертирство росло в связи с полевыми работами (15–21 августа). Дезертирских банд в губернии не было, лишь «частичные укрывательства» (август). В Вытегорском уезде дезертиры появились в связи с прорывом Пудожского фронта (12 сентября)²⁹².

Северо-Двинская губерния

Комбат Северо-Двинского батальона из Великого Устюга сообщал 27 мая о взволнованном настроении города в связи с появлением крестьянских толп с требованием хлеба.

В начале июня в губернии успешно проходила мобилизация 1898–1900 гг. рождения²⁹³.

Отряд Северо-Двинского батальона ВОХР 1 июня двинулся для предупреждения восстания в Никольский уезд. Здесь и позднее наблюдалось наиболее организованное дезертирство в губернии. Дезертирство сосредотачивалось главным образом в этом уезде, здесь имелось много оседлых дезертиров. Волостные комиссии не имели достаточно сил для ведения планомерной борьбы. Дезертиры группировались в Вознесенской и Кипшеньгской волостях (4 сентября). В Удимской волости найдены прокламации к дезертирам с призывом поднять восстание и примкнуть к белогвардейцам (сводка за 1–7 октября). Дезертирство среди мобилизованных в уезде в июне достигало 16 %²⁹⁴. Это довольно много для голодных и «послушных» власти северных губерний, хотя в разы меньше, чем в губерниях центральных.

В Усть-Алексеевской волости Устюжинского уезда произошло контрреволюционное восстание населения и красноармейцев, были жертвы (30 июля).

Продовольственное положение Усть-Сысольского и Яранского уездов критическое. Настроение населения во всех волостях Сольвычегодского уезда «тревожное» из-за сильного голода (6 августа). Некое «контрреволюционное» выступление крестьян состоялось в Черевковской волости (4 августа). Голод в Новиковской волости принял угрожающие размеры, можно было ожидать восстания. Это вполне стереотипные сообщения. Бобровско-Захаровская волость Устюжинского уезда, с точки зрения чекистов, являла собой гнездо контрреволюции, к тому же с участием местного волисполкома. Здесь не раз происходили восстания (сводка за 27–29 августа)²⁹⁵.

Зеленое движение в северных губерниях развивалось на фоне голода или балансирования на грани голода большинства населения. Поэтому нечасты наступательные действия дезертиров-зеленых. В этих краях, с редким населением, скудными ресурсами и большими пространствами, зеленые скорее пытались организовать некую параллельную жизнь (характерны признания какими-либо местностями власти зеленых). При этом отчетливо выделяются наиболее организованные или упорные «зеленые» местности.

Северо-Запад

Новгородская губерния

По данным деникинского Освага от начала апреля 1919 г., Новгородская губерния, как и Украина с Крымом, отрицательно настроена к большевистской мобилизации²⁹⁶. Вскоре это настроение реализовалось в масштабных восстаниях.

Губвоенком телеграфировал 28 мая: в Тесовской и Полянской волостях Новгородского уезда происходят вооруженные восстания дезертиров, явившихся с фронта из Псковской губернии. Дезертиры вооружены трехлинейными винтовками и ручными гранатами, располагали четырьмя пулеметами. Восставшие убивали советских работников и коммунистов; портили телеграф и телефон, страдали крестьяне, не присоединявшиеся к ним. Губвоенком выслал вооруженные отряды, которые вступили в бой. Дезертиры проявили упорство: с обеих сторон были потери, дезертиры при отступлении забирали с собой раненых, то есть поступали скорее как стойкие солдаты, а не повстанческие толпы.

Начальник штаба Западного фронта генштабист Н.Н. Петин из Старой Руссы сообщал 4 июня о восстаниях дезертиров-зеленых у станций Лучково, Болот, Куженково в районах, прилегающих к Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороге на участке Карамышево — Бологое. Среди восставших наблюдалась известная организация, они имели на вооружении не только винтовки, но и пулеметы.

Поднялись дезертиры и на участке железной дороги Петроград — Ново-Сокольники, в районах, прилегающих к линии дороги у станций Чалое, Дедовичи, Плотовец. Для подавления пошли части формировавшейся Западной кавалерийской дивизии А.А. Дмуховского. На станции Лычково и Болот отправилась рота 147-го полка. К 4 июня восстание в районе станции Дедовичи было подавлено.

Командир Новгородского батальона 6 июня 1919 г. рапортовал об итогах отправки отряда батальона в Боровичи для борьбы с вооруженным дезертирством. По всем деревням был отдан приказ, чтобы дезертиры добровольно явились для отправки к уездному военкому в Боровичи. За неявившихся были обещаны отбор имущества с раздачей беднякам и взятие заложников. После этого в Ореховской волости Боровичского уезда добровольно явились 900 человек, в остальных волостях — 600 человек, все направлены в Боровичи²⁹⁷.

Продовольственное положение оставалось крайне плохим, и в связи с этим настроение ухудшалось с каждым днем. К августу губерния готовилась к снятию нового урожая. В деревне Шицково Левочской волости Боровичского уезда банда дезертиров выступила против Советов (15 июля). Были и другие случаи восстания зеленых. В Старорусском уезде народ внешне спокоен. «Многие дезертиры являются добровольно, все-таки деревни еще полны ими. В некоторых волостях насчитывается до 300 человек» (29 июля)²⁹⁸.

Губерния оставалась неспокойной. 25 июля создан губернский оперативный штаб, его начальником стал председатель губернской комиссии по борьбе с дезертирством Бендер²⁹⁹. Штаб предписал дезертирам явиться в трехдневный срок без наказания, в дальнейшем были обещаны кары³⁰⁰.

Возможно, начало уборочного сезона приглушило вооруженную активность зеленых. Телеграмма от 6 августа 1919 г. сообщала об отсутствии выступлений дезертиров. Скопления же их наблюдались в деревне Глиды Межниковской волости Маловишерского уезда. Дезертиры группами по 15–20 человек перемещались в Дворецкой волости Старорусского уезда, деревне Глас Маловишерского, в Костоковской волости Демянского уезда и других местах³⁰¹.

По данным разведки к 12 августа, в районе станции Бабино Николаевской железной дороги в лесу обнаружена организация дезертиров с большим количеством оружия и пулеметами. Результаты разведки докладывал некий красноармеец Иванов в комиссию по борьбе с дезертирством. Он был командирован в пределы Апраксинской и Любанской волостей для разведки наличия банды зеленых в районе станции Бабино. Прибыв в 4 утра 7 августа на станцию, он выяснил из разговора с начальником железнодорожной охраны, что в лесу была слышна стрельба, и уверился в наличии банды. Пройдя верст 5 вглубь леса, разведчик встретил часового. Тогда он представился дезертиром, который бежит из «муравьевских казарм», и попросился в отряд. Часовой отправил его к старшему. Тот спросил, будет ли новичок надежным, и получил, естественно, горячее в этом уверение. По оценке разведчика, в отряде оказалось человек сто пятьдесят, пулемет, «очень много винтовок». Питался отряд «всякой зеленью», то есть жил на подножном корму. Красноармеец по разговорам зеленых понял, что «в глубине леса скрываются отряды зеленых с оружием и пулеметами». В удобную минуту он покинул отряд и возвратился к красным. Бендер докладывал в окружной оперативный штаб, что в район станции выехал отряд в 60 человек с двумя пулеметами, и сетовал, что красноармейцы вооружены берданками. Нужен больший отряд! Однако 26 августа прибывший на станцию отряд ничего не обнаружил³⁰². Трудно сказать, что же было в действительности. Рассказ красного разведчика выглядит вполне правдоподобно. Возможно, как часто бывало, зеленое группирование не было столь внушительно вооружено или же не имело боеприпасов, так что столкновений избегало, или же распалось еще до прибытия красных. Не забудем про «всякую зелень», которой нельзя неделями кормиться отряду в полтораста человек. Возможно, и красный отряд лишнего рвения в поисках не проявлял, к общему спокойствию. Такая логика в действиях местных формирований и тем более низовой администрации проявлялась в массовом порядке.

Работа отрядов по борьбе с дезертирством в губернии иллюстрируется следующим примером. В середине августа коммунистический отряд Васильева прибыл в Тесово-Полянскую волость и узнал, что из нее только что отбыл петроградский отряд, поймавший 70 дезертиров и троих расстрелявший. К Васильеву за два следующих дня явилось еще 117 дезертиров. У семи пойманных дезертиров «после долгих пыток» (надо ли понимать буквально?) оказалось две винтовки. А по имевшимся сведениям, винтовок было около двухсот пятидесяти (очевидно, волость восставала, и отряд прибыл в порядке усмирения). Сам Васильев докладывал 14 августа, что в волости спокойно. Он арестовал 60 дезертиров, среди которых два председателя (сельсоветов, дезертирских собраний?). Большинство явилось добровольно в волостной военкомат и отправлено в войска и уездный комитет.

Сдано одиннадцать винтовок, еще три винтовки и две гранаты отобрано. Основная часть оружия, очевидно, осталась на руках. Васильев считал, что виноват петроградский отряд; он расстрелял главаря Трофимова из деревни Чаща, который мог дать материал о местонахождении оружия.

Местный волвоенком Зубаков самовольно давал дезертирам отсрочки, ходатайствовал перед начальником отряда об освобождении кулака Богачева, у которого сын и братья участвовали в восстании и скрывались. Резолюция от 16 августа предписывала арестовать Зубакова и доставить в ЧК. Далее Васильев отправился в Косицкую волость, на которую у него имелся «материал», то есть сведения о дезертирах. При переходе увидели близ мызы Муравьева троих пеших дезертиров. На окрик остановиться они пустились бежать. Одного из них Васильев ранил в грудь из нагана, он был отвезен в больницу. В этой волости сразу явилось 53 дезертира³⁰³.

Новгородские крестьяне в августе сообщили, что видели около двухсот вооруженных дезертиров, шедших с фронта, они расспрашивали о дороге на Псковскую губернию, уроженцами которой, можно предположить, являлись³⁰⁴.

В районе станций Фирово и Спасо-Есиновичи Болотовского уезда восставших дезертиров было до 6 тысяч человек. При появлении отрядов дезертиры отступили, рассеиваясь по лесам (26 августа)³⁰⁵.

В Старорусском уезде бытовало возбужденное настроение из-за близости фронта (22 августа)³⁰⁶. Но мобилизация проходила удовлетворительно. Многочисленные случаи откупа «кулацких сынков» от службы вызывали ропот и упорство в уклонении со стороны остальных. Дезертиров по уезду насчитывалось около 4 тысяч человек. Принимались «серьезные меры» к их вылавливанию (1 сентября). На местах возможного прохождения большей части дезертиров выставили заслоны. Главные пункты их прохода: станция Дубич, деревня Санец, деревня Сенная и по линиям Гостиннополья, Чудово и железной дороги Петроград — Москва. Продовольственное положение удовлетворительное, однако «излишков не хватает», развивается спекуляция солью (1 сентября)³⁰⁷. 30 сентября 1919 г. ввиду (нового) массового скопления дезертиров в Старо-русском уезде из Петрограда от 54-го отдельного стрелкового батальона высылался отряд в 80 человек при одном пулемете для облав³⁰⁸.

В сентябре мобилизация по губернии проходила удовлетворительно. Однако отношение к ней крестьян оценивалось как неблагожелательное, а настроение мобилизованных как среднее (сводка за 7 — 15 сентября). В Торопецком уезде на границе со Смоленской губернией собрались банды дезертиров (12 сентября). В Пожинской волости этого уезда их много было и неделей позже. Сельские исполкомы всех дезертиров знали, но из-за боязни мести не принимали должных мер (20 сентября)³⁰⁹.

Губерния давала военную активность дезертиров и крестьян и в предзимний период. В Новгородском уезде крестьяне восстали под лозунгом «Долой войну! Не давать солдат в Красную армию!» (сводка за 1–7 ноября)³¹⁰. 5 ноября от 142-го батальона ВОХР отряд в 50 человек вновь отправился в Старорусский уезд для борьбы с дезертирством³¹¹.

Мобилизация по губернии в ноябре в очередной раз проходила удовлетворительно, за исключением Боровичского уезда, из некоторых волостей которого мобилизуемые не явились. В Маловишерском и Боровическом уездах большой наплыв дезертиров наблюдался и в начале зимы. В Старорусском уезде наконец появилось довольно много добровольно явившихся (конец ноября — начало декабря). По всей губернии³¹² насчитывалось около 7530 дезертиров, среди них небольшой процент партийных (сводка за 23–30 ноября). С 6 по 13 ноября задержаны оказались 413 дезертиров, добровольно явились 162 человека³¹³. Надо признать, результат более чем скромный.

Олонецкая губерния

В Каргопольском уезде настроение тревожное вследствие небывалого голода. Красноармейцы крали у населения скот, птицу и продукты (13–15 июля). В уезде жило 1500 дезертиров. Дезертирство росло в связи с полевыми работами (15–21 августа). Дезертирских банд в губернии не было, лишь «частичные укрывательства» (август). В Вытегорском уезде дезертиры появились в связи с прорывом Пудожского фронта (12 сентября)²⁹².

Санкт-Петербургская губерния

В столичной губернии зеленые восстания переплетались с возмущениями на продовольственной почве, о чем писал С.В. Яров. Дезертиры-зеленые выступали более легким на подъем отрядом крестьянства. Настроение конкретных местностей зависело от комбинации многих факторов, прежде всего — продовольственного положения. Отсутствие дезертиров не всегда было верным признаком советского настроя волости. Например, в Колпинской волости Детскосельского уезда антисоветское настроение среди крестьян нарастало на почве недоразумений по взиманию чрезвычайного налога; дезертиров нет (28 июля). В Ям-Ижорской волости «настроение антисоветское на той же почве. Население состоит сплошь из кулаков и спекулянтов». Настроение в волостях Новоладожского уезда было спокойным в ожидании нового урожая. Добровольно являлось много дезертиров³¹⁴. Налицо пассивная зеленая жизнь с легализацией в рабочий сезон или какой-либо другой подходящий момент.

Организованные и упорные отряды зеленых сосредотачивались в районе Корельского участка Петроградской губернии. О том, что эти отряды «еще не ликвидированы», сообщали чекистские сводки за 15–22 октября и 7 — 14 ноября³¹⁵. Петроградская комиссия по борьбе с дезертирством расстреляла пять злостных дезертиров (сводка за 1–7 ноября)³¹⁶’³¹⁷.

Какие-то зеленые кадры продолжали лесную жизнь и в дальнейшем. В июне 1920 г. советские власти отмечали в Гдовском уезде Петроградской губернии «несочувственное» отношение к советской власти в некоторых волостях, убийства совработников, кулацко-собственнические инстинкты «по глухим хуторским местам»³¹⁸.

Псковская губерния

Прифронтовая, а затем приграничная небогатая губерния с внушительной военной историей очень рельефно отметилась на карте Гражданской войны. Летом 1918 г. почти полностью был охвачен восстаниями Порховский уезд, который через год даст наиболее структурированное зеленое формирование.

Осенью 1918 г. псковские крестьяне в массе недружелюбно отнеслись к белому Псковскому корпусу. Однако большевистская продовольственная политика изменила настроения крестьян. Они активно противились мобилизациям в РККА, известно много случаев поголовного уклонения, успешного срыва отправки и т. п. С февраля 1919 г. начались мобилизации в волостях, оставляемых германскими войсками. Здесь нежелание крестьян служить также проявилось весьма рельефно. Поэтому весной 1919 г. белое наступление встретило поддержку. Однако административный произвол и тяжелая подводная повинность охладили симпатии к белым.

Псковское крестьянство, из-за близкой линии фронта и стихийной демобилизации, оказалось к 1918 г. весьма основательно вооруженным. Разоружение населения стало заботой и красной, и белой власти³¹⁹.

Весной 1919 г. произошли упорные восстания с тысячами участников в Новоржевском и Холмском уездах.

Предгубчека сообщал 23 мая о тревожном состоянии Пскова. «По уездам массовое групповое скопление дезертиров. Вспыхивают организованные дезертирами восстания в связи с белогвардейской и новоэсеровской (левоэсеровской, надо полагать. — Авт.) агитацией». В Порховском уезде восставшими дезертирами были вырыты окопы, однако выступление удалось ликвидировать. В других уездах восстания ликвидируются, «но местами ежедневно вспыхивают новые». 22 мая дезертиры заняли станцию Селезнево в 25 верстах южнее Пскова.

По сведениям от 29–30 мая, крупные восстания дезертиров произошли в Опочецком уезде. В нескольких волостях уезда «назревают и происходят» приготовления к восстанию. Замечено приготовление к восстанию в Порховском и Холмском уездах.

Советскому Пскову помогали соседи. 2 июня по просьбе руководства Демянского уезда Псковской губернии из тверского Осташкова выслан отряд для разгрома организованных дезертиров. В самом Осташковском уезде было спокойно, но связи с Демянском не имелось. В двух волостях Холмского уезда Псковской губернии поднялось восстание дезертиров и «кулацких элементов» численностью около 2 тысяч человек, были убитые³²⁰.

Представитель ВЧК телеграфировал из Опочки 3 июня: отряд Московского полка войск ВЧК прибыл в Афанасьево Слободской волости. Дезертиров в районе скопилось до 500 человек. После обстрела лесов и болот из орудий и пулеметов дезертиры начали прибывать партиями. В этой волости отрядом восстановлен совет, разгромленный дезертирами. Следующая телеграмма из Опочки от 10 июня сообщала: организовавшиеся банды зеленых в уезде разбиты. Советы восстановлены. За последние дни добровольно явились более 400 дезертиров³²¹.

В июне восстания были в Псковском, Порховском и Островском уездах. Зеленые руководились офицерами, формировались кавалерийские и пехотные подразделения, проводились мобилизации, организовывалось снабжение отрядов. Наиболее масштабные события произошли в Порховском уезде. Здесь к концу мая стала формироваться Зеленая армия Порховского уезда. Она не была четко структурирована, отдельные сведения показывают, что отряды были слабо вооружены. Однако большая часть уезда оказалась охваченной восстанием. Ударной силой зеленого повстанчества выступали вооруженные дезертиры. Крестьянство поддерживало зеленых, однако вводимые повстанцами продовольственные сборы вызывали уклонение. М. Васильев полагает, что создание повстанцами штабов, проведение собраний и т. п. представляло собой элементы карнавальной культуры, перевоплощения, пародии³²². Мы не думаем, что это очевидный факт. Крестьяне были весьма рациональны. Скорее, очевидные потребности организоваться, вести и обеспечивать боевые действия вызвали к жизни соответствующие формы деятельности, известные восставшим с военным опытом.

На 16 июня выяснилось, что сведения о восстаниях в Торопецком, Холмском, Осташковском и Опочецком уездах Тверской и Псковской губерний преувеличены. Восстания подготавливались офицерами-дезертирами и крестьянами. В районе Торопец — Пено спокойно. Отряд, оперировавший в районе станции Охват по ликвидации восстания, 16 июня направлялся через Бологое в Тверь³²³.

Восстание в Холмском и Торопецком уездах окончательно ликвидировано к 25 июня³²⁴.

Отряд Псковского отдельного батальона ВОХР отправился 27 июня для подавления восстания в Максимовской волости Великолукского уезда³²⁵.

Интересно, что население враждебно отнеслось к всеобщему военному обучению, делая его организаторов мишенью нападок и репрессий. Зеленые обыскивали дома крестьян, привлекавшихся к обучению, в поисках оружия, хотя учебные винтовки на руки не выдавались. Возможно, факт пребывания во всевобуче понимался как признак советской ориентации³²⁶.

Псковские, а отчасти петроградские зеленые активно превращались в белых в рядах Северо-Западной армии. При этом иногда имел место переход в ряды регулярной армии, а иногда пребывание в промежуточном состоянии, в виде самосформированных отрядов в тылу белых для борьбы против местных коммунистов, или же в сфере влияния формирований С.Н. Булак-Балаховича. В этой связи возникает интересный сюжет, связанный с соотношением белых и зеленых в палитре Гражданской войны и соответствующими способами ведения боевых действий.

В феврале — апреле 1919 г. удачно действовал на «озерном фронте» отряд С.Н. Булак-Балаховича, еще не оформленный в соединение. Недружественное отношение А.П. Родзянко не позволило развернуться партизанским талантам Балаховича. Родзянко однозначно рассматривал Балаховича как грабителя: «Партизанские действия отряда полк. Балаховича в районе Пскова навели ужас на население»³²⁷. При этом и балаховцы, видимо, инструментально относились к самому Родзянко как командиру³²⁸. Развитие операций Северо-Западной армии определили для Булак-Балаховича более широкий фронт действий. А.С. Кручинин предполагает, что замысел осеннего наступления Н.Н. Юденич базировал на лобовом ударе на Петроград, который обеспечивался малой войной на правом фланге. Как раз Балахович мог быть очень эффективным в таких действиях. Отсюда и готовность «терпеть» своеволие Балаховича и примириться с ним после известного конфликта на вполне приемлемых условиях, несмотря на жесткую позицию офицерских верхов армии во главе с Родзянко. Действительно, от Балаховича в условиях его значительной самостоятельности в знакомом районе можно было ожидать высокой результативности именно в реализации «зеленого» повстанческого потенциала Псковщины в интересах и в тесной связи с операциями Белой армии. Сам «батько» предлагал ни более ни менее как работой в тылу развалить 7-ю красную армию, передавая пленных с оружием Северо-Западному фронту и претендуя не более чем на треть захватываемых трофеев и денег³²⁹. На 19 июля 1919 г. в Северном корпусе показаны чересполосно русские и эстонские войска, в том числе партизанские части С.Н. Балаховича. Наряду с 1-м сводным партизанским и 2-м партизанским полками на позициях стоял внушительной численности Палкинский партизанский отряд в 215 штыков с двумя пулеметами и Качановский отряд в 420 штыков при шести пулеметах³³⁰. Дополнительные штрихи к этой проблеме добавляет полковник Томилов, автор фундаментального очерка борьбы на Северо-Западе, написанного в эмиграции по поручению генерала Юденича. Томилов не отрицает искренности попыток Балаховича примириться с главнокомандующим в сентябре 1919 г., но полагает, что «его действительная искренность в данный момент не могла быть надежной гарантией того, что он через самый короткий срок под влиянием своих присных не поступит наоборот своим обещаниям». Поэтому его «самостоятельные действия в тылу Красной армии среди коренного русского населения могли принести больше вреда, чем пользы, т. к. даже при искреннем желании ему едва ли удалось бы удержать от грабежей и вымогательств своих искушенных уже и воспитанных на подобных приемах партизан»³³¹. «Красные вновь взяли Псков; говорят, что там перессорились русские белогвардейские генералы — Родзянко, Ливен и Балахович. Узнаю коней ретивых!»³³² — раздраженно записывал в дневнике профессор Готье. Кручинин обращает внимание на обособленность Петроградского и Псковского направлений к концу лета 1919 г. На первом уместен был целеустремленный Родзянко, на втором — мастер партизанской борьбы и вовлечения в партизанскую войну крестьянских масс Балахович. Это понимал генерал Юденич. Однако Родзянко, после летних неудач, собрался резко изменить направление главного удара и двинуться из Пскова в новгородском направлении.

Это и вызвало обвинение им Балаховича в печатании керенок (последний оправдывался тем, что фальшивые деньги направлялись в большевистский тыл и, таким образом, представляли собой не уголовное преступление, а экономическую диверсию) и известное развитие событий, завершившееся потерей Балаховича для Северо-Западной армии³³³.

По мнению М. Васильева, уже с августа 1919 г. начался перелом в сознании крестьянства после ознакомления с «реставрационным» белым режимом. Прежде всего это выразилось в ослаблении дезертирства, волостные собрания стали «клясться» не повторять ошибок и т. п.³³⁴ Однако надо полагать, что сработало не более чем изменение ситуации на фронте — 29 августа белые потеряли Псков, с одной стороны, и конец полевого сезона — с другой.

По подсчетам О.А. Калкина, только из 160-тысячного Псковского уезда не менее 20 тысяч крестьян участвовали в Гражданской войне на стороне белых. К этому числу должно добавить неизвестное число уроженцев Порховского, Островского, Стругобельского и петроградского Гдовского уездов³³⁵. Соответственно, возникает вопрос о соотношении белых и зеленых псковичей.

Еще один вариант перехода из зеленых в белые подробно описывает историк Эстонии И. Копытин. Речь идет о зеленом отряде Качановской волости Островского уезда. Поначалу это классический плохо вооруженный повстанческий отряд в несколько десятков человек, который пользуется сочувствием населения. Видимо, он возник в ответ на грабежи голодной красной роты, стоявшей в волости, к тому же нашелся смелый инициативный командир-прапорщик. Наступление эстонских войск в мае 1919 г. привело к договоренностям о совместных действиях с эсконским партизанским подразделением Сакала. В нем, в свою очередь, была русская рота. Постепенно зеленые стали партизанами при эстонских формированиях.

Подобного происхождения был и Палкинский (по названию волости) партизанский отряд. В июле 1919 г. на основе этих партизанских отрядов штаб «крестьянских и партизанских отрядов полковника Булак-Балаховича» начал формировать 2-й стрелковый полк с дальнейшим разворачиванием на основе мобилизации «Народных войск Пскова». Полк числился в составе 4-й дивизии Северо-Западной армии, но снабжался 2-й Эстонской дивизией. Падение Пскова 29 августа обозначило конец данного начинания. Вскоре произошла показательная история. Командовавший полком полковник Цибульский решил перевестись в Северо-Западную армию, и русским солдатам было разрешено, по желанию, последовать за ним. Интересно, что большинство осталось на эстонской службе. В результате возник 23-й Качановский полк в СЗА и Качановский полк, а вскоре отдельный батальон со значительно большим числом коренных качановцев — в эстонской армии. Очевидно, качановцы и их ближайшие соседи из Островского уезда не хотели уходить из родных мест, пока оставалась надежда туда вернуться. Интересно, что еще одно русское подразделение — Паниковский батальон 7-го Эстонского полка, состоявший из мобилизованных Печорского уезда, был «заражен большевизмом» и давал значительный процент дезертиров. Тяжелая ирония судьбы выразилась в том, что по итогам Рижского мира территория Качановской волости отошла… Латвии. Кстати, туда и уехали многие демобилизовавшиеся «эстонские» качановцы³³⁶.

Беднота псковской деревни при всех военных перипетиях продолжала оставаться под угрозой голода³³⁷.

Всего с февраля 1919 г. по март 1920 г. через Псковскую губернскую комиссию по борьбе с дезертирством прошло около 68 500 человек, из которых 37 тысяч считались добровольно явившимися. Почти 46 % недобровольно принятых комиссией демонстрируют как высокий уровень упорства дезертиров, так и значительные усилия советской власти по их выемке. 89 человек расстреляны как злостные дезертиры, свыше тысячи отправлены в штрафные части³³⁸.

Отступление Булак-Балаховича ко Пскову освободило красные силы. Осенью 1919 г. зеленое движение продолжалось, но постепенно затухало, погибли многие руководители. Однако еще могли возникать крупные отряды. Так, на участке Великие Луки — Режица в районе станции Идрица сорганизовалась банда зеленых около 800 человек (сводка за 15–22 октября)³³⁹. В Круглянках крестьяне настроены против советской власти, в округе множество дезертиров (сводка за 23–30 ноября)³⁴⁰.

Кстати, именные списки отряда Булак-Балаховича содержат преимущественно великорусские фамилии³⁴¹. Очевидно, псковское ядро оставалось с «батькой» и в его дальнейшей военно-политической карьере. Часть зеленых перешла в ряды Северо-Западной армии. Более чем по тысяче зеленых действовало в Опочецком, Новоржевском, Великолукском, Холмском уездах³⁴².

По Гдовскому, Псковскому, Островскому уездам — по учетам начала 1920-х гг. — обнаруживаются тысячи «белогвардейских» семей, чьи члены служили в Северо-Западной армии и остались дома при ее отступлении или же ушли в эмиграцию. Кто-то из них был дезертиром из РККА³⁴³. Можно полагать, что для многих и многих пребывание в красных и белых, жизнь в прифронтовой полосе вылились в более или менее активное участие в зеленых, как организованных, так и пассивных.

Уцелевший кадр зеленых продолжал действовать до середины 1920-х. На Псковщине и в начале 1920-х гг. наблюдалось массовое дезертирство: в Торопецком, Великолуцком, Невельском уездах дезертиров было до 12 тысяч человек, их количество росло в Псковском и Островском уездах благодаря восстаниям и близости границы. Через границу переходило до 60 перебежчиков в день. Пограничные с Эстонией и Латвией Псковский, Островский и Опочецкий уезды развили сильную контрабандную торговлю, которая распространилась на всю губернию. Спекуляция охватила и крестьян, и воинские части, и пограничников. Советская администрация была деморализована³⁴⁴.

Псковская губерния демонстрирует наиболее масштабный пример боевого сотрудничества массовой зеленовщины и белогвардейских формирований. В данном регионе это происходило органичнее, чем, например, на крестьянско-казачьем пограничье в саратовско-воронежских краях.

Западные губернии

Западный регион специфичен отсутствием массового Белого движения, приграничным положением губерний, германской оккупацией, появлением лимитрофных государств, наконец, национально смешанным составом населения с пробуждением национальных идентичностей.

Здесь крестьянство оказывалось зачастую лучше вооруженным — из-за близости фронта. В то же время нежелание вновь воевать, нежелание отдавать ресурсы проявилось и на западе вполне четко. А.Е. Снесарев передает в своем дневнике мнение А.Ф. Кадошникова, начальника штаба Московского военного округа (запись 26 ноября (9 декабря) 1918 г.): «Витебская и Могилевская губернии нам не дали ни одного солдата, из данных Смоленской губ-ей 45 т. до Южного фронта дошло разве 5 т… все бежит бесцеремонно и немилосердно, система бьет самое себя»³⁴⁵.

Обилием зеленых крестьянских отрядов отличались с 1918 г. Велижский уезд и окрестности Суража Витебской губернии. Осенью 1918 г. мощное крестьянское Велижское восстание распространилось на Пореченский и Бельский уезды Смоленской губернии и втянуло в свою орбиту до 50 тысяч крестьян, в том числе из латышских деревень³⁴⁶.

Виленская губерния

Белая разведка в начале апреля 1919 г. отмечала «военные восстания фронтовых солдат в районах Поневежа, Вилькомира, Вильно и Лиды. Эти последние, бросив фронт, не желая сражаться, ускорили только продвижение польско-литовских войск в трудно проходимых местностях»³⁴⁷. Генерал Снесарев записал в дневнике 22 апреля: «8 марта 47-й полк покинул Шавли и, отошедши к Паневежу, скандалил. Отправлен был в тыл, разоружен, и расстреляны: комполка, комиссар и 11-й через 10…»³⁴⁸Как видим, мера была принята вполне «свияжская».

По данным за 19–20 июня, в местечках Ново-Погост, Мосары, Германовичи, Йоды и Шарковшизна «восстали зеленые банды», к ним присоединялись мобилизуемые. Восставшие разгромили совет, избивали коммунистов. Создалась угроза Риго-Орловской железной дороге и армейскому тылу. Для ликвидации выслан отряд по распоряжению виленского губвоенкома Кищука, мобилизация была временно приостановлена. Отряд занял Германовичи. Восставшие разбежались, но заново организовывались в районе Погост — Шарковшизна. В деревне Шишки, западнее Германовичей, обстреляли красную разведку. Из этой деревни зеленых выбили пулеметным огнем. Пришли сведения, что зеленые готовятся к наступлению на Германовичи. К оперировавшему в районе советскому отряду двинулось подкрепление. Председатель и секретарь совета Шарковшизны перешли на сторону зеленых и разоружили милиционеров. Противник группировался у Погоста³⁴⁹. Приведенный сюжет демонстрирует массовое, упорное и более или менее вооруженное сопротивление.

Телеграмма из Друни 26 июня 1919 г. давала подробности подавленного дезертирского движения. После ликвидации восстания в районе Дисны были устроены митинги, на которых говорилось об ответственности руководителей, участников и семьи восставших. Расследование показало «чисто кулацкий» характер восстания, с участием дезертиров и вновь мобилизованных. Организаторами и главарями восстания явились агенты легионеров, местные помещики и ксендзы. Военно-полевой штаб разослал приказ по домам дезертиров с требованием немедленной явки под ответственностью семей. Эта мера предсказуемо дала «усиленный наплыв» дезертиров, которые «требовали» зачислить себя в ряды армии. По отношению к уклонявшимся применялись репрессивные меры. Последовал приказ возобновить мобилизацию, которая была приостановлена в связи с восстанием³⁵⁰.

Согласно сводке за 23–31 августа, организованных банд дезертиров в губернии не имелось. В Бреславском уезде — одиночные бандиты, изредка производившие нападения. Районом скопления дезертиров служила Гришунская волость названного уезда³⁵¹.

В западных губерниях можно предполагать изначально более высокую степень организованности сопротивления большевикам. Планы эсеров поднять мятеж в прифронтовых частях Красной армии на Западе, а также в тылу этих частей летом 1918 г. провалились, но привели к созданию хорошо организованных зеленых повстанческих ячеек на стыке Смоленской, Витебской и Псковской губерний. Во главе их стояли известные в будущем офицеры братья Жигаловы, Анущенко-Оберон и менее известные Воронов-Богданов и Кулешов. Обширное Велижское восстание осени 1918 г. и Пореченское с захватом уездного Поречья и переходом на сторону повстанцев местной милиции обеспечили значительные и уже опытные зеленые кадры на Смоленщине, Витебщине, отчасти в Новгородской губернии. Зеленые отряды появлялись и в псковских уездах уже осенью 1918 г.³⁵²

Когда интеллигентные наблюдатели оказывались внутри «зеленой» деревни, могли складываться интересные информативные зарисовки. В такой роли выступил белый мемуарист Н.В. Волков-Муромцев. Одну из частей своих воспоминаний он так и назвал: «В царстве зеленых». Весной 1919 г. он, совсем юный вяземский помещик, вместе с таким же тамбовским сотоварищем пробирается на юг, к Киеву, в поисках белых. По пути они оказываются на пароходе, идущем по Сожу и Днепру. Это район Гомеля — Лоева. Герои замечают, как на пристани толпа умело организует суматоху в присутствии чекистов, так что все желающие в конце концов попадают на борт.

Для путешествующих с чужими паспортами начинаются необычные явления. На пароходе есть организованная группа человек в тридцать, которой руководит старик по имени Аким. Пароход при этом «красный», с красноармейцами в качестве охраны. Пассажиры в основном крестьяне. Знакомые говорили, что «по Сожу и по Днепру все зеленые». И вот теперь в разговоре с новыми знакомыми выясняется, что красные «побаиваются наших ребят», а ребята «редко домой приходят». На одной из пристаней Аким командует своей группе прыгать под откос, с парохода по ней стреляют. Все привычно и сноровисто исполняют приказы старшего. До родной деревни несколько десятков верст пешком. К Акиму из леса выходили мужики, обменивались несколькими словами и исчезали. Вот как представилось «зеленое царство» нашему герою: зеленые «инициативу не брали, ждали красные экспедиции и, когда те неосторожно попадали в засаду, уничтожали их. У зеленых. было мало оружия и еще меньше припаса. То и другое они захватывали у красных. Были деревни, куда красные вовсе не совались. Они боялись лесов и в особенности болот. Зеленые очищали участки в лесу и засевали их. В деревнях «для виду» только засевали несколько полей, и то большинство отбирали красные. Да и скот и лошадей — только часть в деревнях держали, остальных угоняли в лес. Мужского населения в деревнях было мало, одни старики, остальные нахаживали из леса, но редко. Сообщение между деревнями и лесом было хорошо налажено. Ребятишки шныряли туда и сюда. Зимой красные редко появлялись, и тогда мужики приходили в деревни, да и летом на сенокос, где луга были в лесах, тоже приходили помогать».

В пути группа Акима встретила красный разъезд, который интересовался зелеными. Им показали направление, оттуда вскоре раздалась стрельба из винтовок. Гибель красного разъезда никаких эмоций среди идущих не вызвала. Мемуарист подробно описывает, сколь надежно действовала живая связь и передаточная система в «зеленых» краях. У деревень были заставы с неразговорчивыми парнями, которые хорошо знали всех местных и легко определяли нездешних. В результате обитатели «зеленого царства» помогли путешественникам добраться до Киева³⁵³. В западных районах страны уже в 1918–1919 гг., очевидно, значительные сельские территории были во власти зеленых. Базирование на традиционных деревенских линиях связи и подчинения, умение использовать дороги, реки, контролируемые красными, заложили на будущее возможности автономного выживания и сопротивления.

Весной 1920 г. выходило четырехполосное издание «Правдивые известия. Ежедневная газета русских партизанов». Природа «Правдивых известий» обнаруживается следующей позицией: в майском номере сообщалось, что на Волыни и в Подолии с неописуемым энтузиазмом встречают геройского польского солдата³⁵⁴. Восторги перед польским солдатом в сельской местности указанных губерний представить себе сложно. Очевидно, в условиях обострившейся советско-польской войны в газетное дело вложились польские инстанции. Тем не менее достоверность информации о «зеленой» жизни может быть признана высокой — источник писал о событиях поблизости. «Зеленое» название активно в ходу. В одном из номеров можно прочесть призыв — потеплело! — идти в партизаны, в отряды Семенюка, Жигалова и др., или организовывать свои. «Да здравствует крестьянская зеленая армия!»³⁵⁵

В газете работал реальный или мнимый почтовый ящик (якобы) при партизанском отряде. Он содержал ответы на письма — о судьбах конкретных людей и вообще о текущей жизни³⁵⁶. Открытое письмо зеленого коммунистам-большевикам написано от имени казанского рабочего, старого революционера: убедился, что Ленин ничем не отличается от Николая Кровавого³⁵⁷. Последнее сопоставление весьма любили эсеровские публицисты.

В леса уходят бодрые и сильные, провозглашала газета. «Долой вшивый, сыпнотифозный красный фронт!» «Да здравствует Великая Зеленая армия!»³⁵⁸Более развернутый очерк зарождения и быта зеленоармейцев содержал «Рассказ зеленого солдата» за подписью Петра Евдокимова. Сам герой из Ершической волости (характерно, что волость названа вполне реальная) Рославльского уезда. Мобилизован в РККА. А там кормят плохо, рассказывают «околесину» про буржуев. Велел солдат жене «дернуть» в дальнюю деревню, а сам подговорил четверых сослуживцев и ушел с ними в лес. Другие беглецы стали присоединяться. Через две недели оказалось уже больше ста человек, бывший красный взводный пулемет приволок и был избран атаманом. «Мужики кормят, а мы их от большевиков охраняем. Местных комиссаров на березах повесили. Еще и обозы грабим, железную дорогу динамитом взрываем. Крестьяне нас святым православным воинством считают. Да и правильно!»³⁵⁹ Характерно, что рассказ «сделанный», но в основе, скорее всего, правдивый. Рассказы об удачном грабеже обозов и подрывах дорог «динамитом» (откуда?) похожи на бахвальство с расчетом на новых потенциальных зеленых из крестьян. Однако сама эпопея превращения мобилизованного в зеленоармейца выглядит вполне достоверно.

Витебская и Смоленская губернии оказались наиболее трудноконтролируемыми для советской власти.

Витебская губерния

В губернии в уборочный сезон разразился мельничный кризис. Советские мельницы пребывали в неисправности (26 июля), что добавляло остроты в отношения крестьян и власти.

3 июля ночью банда вооруженных дезертиров на перегонах Смоленск — Витебск и Смоленск — Орша взорвала три моста. «Дезертиры под руководством левых эсеров ведут организованное наступление партизанскими частями на жел. — дор. станции и сооружения, ими же сделано нападение на станцию Голынки Риго-Орловской ж. д. Для ловли дезертиров экстренно высылаются отряды из Витебска, также разведочно-вспомогательный поезд». 19 июля вооруженные банды разгромили Веляшковский и Королевский волисполкомы Витебского уезда. Практически во всех иных местностях, где действовали зеленые, они могли только мечтать о таких подвигах, как подрывы мостов.

В Болецкой волости Городокского уезда, по сведениям от 30 июля, процветало дезертирство при «слабой» борьбе с ним. В остальных волостях было спокойно, борьба с дезертирством велась. Принимались меры к искоренению бандитизма и в Себежском уезде. В Маклаковской волости Велижского уезда скрывалось около ста дезертиров при «удовлетворительном» общем настроении.

В Полоцком уезде отношение населения к власти в связи с агитацией «темных лиц» стало отрицательным. В Боновской волости против советской власти агитировали учителя и кулаки. В Кубецкой волости к суду привлечены члены совета за преступления по должности и дискредитацию местной власти. В волостных земельных отделах царили многочисленные беспорядки.

18 июля в районе Освейской, Кохановической и Игналинской волостей Дриссенского уезда было вооруженное нападение зеленых на местные советы. Численность восставших составила 300–500 человек. После успешной борьбы с ними в районе операций дезертиры стали «усиленно» добровольно являться в военные комиссариаты.

По сообщениям советской прессы, в местечке Островке арестован штаб по формированию банд, четыре главаря при попытке бежать убиты (27 июля). Зеленая банда совершила нападение на Долысчанский волисполком и ограбила советскую кассу в Себежском уезде (27 августа). В Велижском уезде борьба с дезертирством протекала успешно. Широкая агитация и митинги оказывали свое действие. С 1 по 20 августа явились 400 человек дезертиров.

Чекистская сводка за 23–31 августа рисовала картину недружественного отношения к власти со стороны деревни. Мобилизация, за некоторым исключением, проходила слабо «по причине совпадения с мобилизацией полевых работ и всеобщей темноты населения». Из числа 9123 дезертиров добровольно явились 794 и задержан 261 человек. Особенно много дезертиров было в Суражском уезде. Они группировались в лесах, часто терроризировали население и мешали полевым работам. «Дезертиры в преобладающем большинстве из темной деревенской массы, поддающейся всякого рода агитации».

Отношение крестьян к советской продовольственной политике — отрицательное. «Излишки» на ссыпные пункты не свозились, крестьяне негодовали на острый недостаток соли. Продотряды действовали лишь в Невельском, Горецком, Полоцком, Себежском и Витебском уездах. Однако столкновений с населением не было. Работа в уездных продкомах двигалась слабо из-за отсутствия ответственных работников.

Отсутствие влияния на сельскую местность власть пыталась компенсировать карательным ударом по низовым органам. За укрывательство дезертиров в некоторых деревнях Велижского уезда конфисковано имущество у председателей волостных советов. Полоцкий уездный комдезертир арестовал семнадцать сельских советов за неисполнение предписаний о доставке сведений о дезертирах (27 августа). Под арест попали председатели уездных и городских комиссий по борьбе с дезертирством Дриссенского, Невельского, Себежского и Городокского уездов за непредставление в срок сведений о дезертирах (сведения от 4 сентября).

Председатели Боровского, Полковоцкого и Либтанского поселковых советов преданы суду за бездействие (сентябрь). Арестован председатель земельного отдела Сокольницкого волисполкома за освобождение четырех дезертиров из-под ареста. Волкомдезертиры Сокольницкой, Топорской, Дальской, Чернецовской, Урицкой волостей Невельского уезда оштрафованы за несвоевременное представление списков дезертиров (2 сентября).

5 сентября по постановлению Губчека расстреляна известная бандитская шайка в количестве четырнадцати человек, оперировавшая в Дриссенском уезде.

Однако победить активное вооруженное «зеленое» дезертирство не удалось, оно продолжало существовать и осенью. В Невельском, Полоцком и Дриссенском уездах комиссии по борьбе с дезертирством временно прекратили работу, так как все силы мобилизованы и отправлены на фронт. В связи с этим в прифронтовых уездах усилилось дезертирство. Бывали случаи открытых вооруженных нападений на граждан и учреждения (сводка за 15–31 августа). 21 августа пятьдесят человек зеленых, вооруженных пулеметом, разбили Тиостянский волисполком Городокского уезда: бумаги сожжены, деньги похищены; задержать удалось семерых дезертиров, остальные скрылись (26 сентября). 29 августа вооруженные бандиты ограбили кооперативную лавку Рыковской волости Себежского уезда, 8 сентября разгромили кооперативы Шумихинского района и железнодорожный склад в селе Алас (26 сентября). В районе Кисилянской (Касплянской?) и Казаковской волостей оперировала шайка, убивавшая приезжающих в волости советских работников. В ночь с 26 на 27 августа бандитами была сделана неудавшаяся попытка захватить Сураж. Бандиты пытались также ограбить сельские кооперативы (15–31 августа). «Известия» Витебского губ-совета 18 сентября сообщали, что после перевыборов в состав волостных исполкомов прошли многие кулаки и даже контрреволюционеры. Соответственно, последовал большой наплыв жалоб со стороны бедняков на неправильные действия волостных исполкомов. В связи с приближением фронта в некоторых уездах мобилизованные не являлись (15–31 сентября). В Замшанской волости Полоцкого уезда скрывалось много дезертиров (20 сентября), в Каши-Сактыгальской волости Режицкого уезда их также было много (26 сентября) Деревни Усмынского общества Велижского уезда полны дезертиров, но элементов организации замечено не было (19 сентября).

В связи с приближением фронта зеленые снова начали терроризировать население в Велижском уезде. Ряд ограблений производителей лесных работ грозил приостановкой названных работ (14 сентября). Банды зеленых, руководимые «бароном Кышем», вступили в Велижский уезд со стороны станции Западная Двина. Установить точное число зеленых не представлялось возможным, так как зеленые перемещались отдельными группами по 40 — 100 человек каждая (17 октября). «В деревне Яновичах Лиознянской волости белогвардейцы организовали отряд зеленых». Местонахождение штаба зеленых было установлено в Касплянском лесу Суражского уезда, но захватить его облавой не удалось (1 сентября). В губернии оказалась раскрыта шпионская организация. Участник организации местный ксендз Широков скрылся (1 сентября).

19 сентября зеленые совершили набег на станцию Идрица. После перестрелки с красным отрядом они отступили. В Куринской волости Витебского уезда шестьдесят повстанцев напали на служащих военного комиссариата и членов отряда по учету хлеба. Дом, где находились «товарищи», был обстрелян. Как можно понять, «товарищи» сдались, так как с них взяли подписку не производить учета хлеба и отпустили (26 сентября).

Согласно сводке за 1–7 октября, бандитизм сильно развит в уездах, по которым проходит линия фронта. Бандиты нападали на мирных жителей, местами на небольшие красноармейские отряды, портили и расхищали военное имущество, снимали телеграфные и телефонные аппараты. В Кашевичской волости Суражского уезда напали на отряд упродкома — погибло тринадцать красноармейцев, отобрано шестнадцать голов рогатого скота. В этой же волости бандиты арестовали и увезли в неизвестном направлении трех милиционеров.

В Суражском и Велижском уездах разбиты банды зеленых, вооруженные винтовками, автоматическими ружьями и бомбами, их штаб захвачен. Губревтрибунал приговорил к расстрелу 11 дезертиров (сводка за 15–22 октября).

Банды дезертиров делали набеги на волисполкомы, советские хозяйства. В районе Лукомльской волости организатором банды зеленых является Семеников (видимо, Семеняка или Семенюк). В Суражском и Велижском уездах банды зеленых в очередной раз разбиты отрядами войск внутренней охраны (сводка за 1–7 ноября). Из Яновичей Витебского уезда сообщали, что в лесах находятся банды зеленых; в Косовичах убиты пятнадцать красноармейцев (сводка за 23–30 ноября).

Власть отвечала показательными репрессиями: в Велиже расстреляны шесть бандитов³⁶⁰ (сводка за 1–7 декабря).

Мозаика отдельных событий на зеленом фронте превращается в более целостное полотно, если точечно рассмотреть динамику развития зеленого движения в одной местности. Один из многочисленных вариантов такого развития событий на местах демонстрирует письмо от Касплянского волостного совета Велижского уезда Витебской губернии, отправившееся 21 мая 1921 г. по высокому адресу — на имя председателя ВЦИК М.И. Калинина. В весьма обтекаемых и лояльных выражениях письмо обрисовывало жизнь волости за 1918–1921 гг. Летом 1918 г. произошел конфликт между председателем волисполкома и председателем волостного земельного отдела. Похоже, спор о принципах передела земли дополнялся личными счетами: «…больше всего они спорили о верховой лошади». Председатель волисполкома Прохоров арестовал председателя земотдела Степанова как контрреволюционера за нежелание делить землю по едокам. Заметим, что деление по едокам — наиболее примитивный и хозяйственно неэффективный способ передела. Уездная власть освободила Степанова, но вскоре, по доносу Прохорова, уездный исполком вновь приказал его арестовать. Однако Степанова в волости уже не отыскали. Землю стали делить по числу едоков. «Часть населения ворчала», но работам не препятствовала.

31 августа 1918 г., после завершения работ в волисполкоме и ухода служащих, туда неожиданно явилась вооруженная группа в двадцать — тридцать человек, забрала все ценное и арестовала агента по учету хлеба. В соседней деревне Праники ими же были арестованы предволисполкома Прохоров с сыном. По показаниям местных жителей, группа руководилась офицером и состояла не из здешних людей. Через две недели тела всех троих уведенных были найдены зарытыми в лесу. Население думало, что убийство совершено шайкой, подосланной местной помещицей. Для наведения порядка прибыл отряд польских легионеров. Возможно, под легионерами авторы послания понимали польских «интернационалистов». Эти «легионеры» вели себя скверно — били крестьян, брали что нравится и т. п. «Такое обращение довело до того, что население впоследствии, завидев отряды легионеров или кр[асноарме]йцев, оставляло деревню и разбегалось по лесам». Через неделю после похорон убитых, 18–19 сентября 1918 г., из уезда прибыли власти для производства расправы. За трех убитых советских служащих расстреляли, похоже, без особого дознания, а в качестве меры устрашения, четверых. Причем из Касплянской волости погибли трое — дед, сын и внук Андреевы из деревни Праники, заведомо не участвовавшие в убийстве. «Население дрожало, боясь и той неизвестно куда скрывшейся шайки и боясь красных». Как раз в момент арестов три молодых парня из Праников скрылись, «эти обстоятельства послужили началом бандитизма в нашей местности». При этом осенью 1918 г. Касплянская волость не участвовала в восстании, разгоревшемся в соседних волостях.

В начале 1919 г. скрывавшиеся прислали властям письмо. Они просили дать слово рассмотреть их дело в судебном порядке. Если они окажутся виновными в убийстве совслужащих, готовы были понести наказание, если нет — просили дать возможность перейти в Красную армию, а не скитаться по лесам. Уездная власть перепечатала это письмо в местной газете, но публичного ответа на его содержание не последовало.

С весны 1919 г. многие крестьяне из других волостей тоже скрылись в лесах.

Начались убийства мирных граждан. Власти и население якобы принимали «все меры» к поимке «шайки». «Некоторые из скрывавшихся были пойманы и расстреляны, некоторые добровольно явились и тоже расстреляны (!), а часть скрывается и теперь. И вот два с лишним года население находится между двух огней. По ночам приходят лесные вооруженные бандиты, забирают что найдут и уходят, а днем приходят красные, ругают и винят население, зачем оно кормит бандитов, каждый хуторянин или житель деревни, как известно Исполкому, весьма был бы рад, если бы эти лесные бандиты были переловлены, но словить их нет возможности: они ходят вооруженными по пяти-шести человек, а мирное население оружия не имеет и защищаться не может».

С 20 по 30 апреля 1921 г. военсовет Витебской губернии объявлял добровольную явку. Однако местные «лесные» не явились. По слухам, они готовы были явиться, только если амнистию объявит центральная власть.

Далее авторы сообщали о готовности мирно трудиться, о претерпенных несправедливостях: военный налог осенью 1918 г. взыскивали «только винтовками» и без разбора со всех, об обысках и грабежах в 1919 г. и т. и. Отмечалось, что главарь местной банды Жигалов в 1920 г. убит, а во главе уезда в это время встали «истинные коммунисты, умелые руководители». Авторы молили дать скрывающимся в суражских лесах амнистию именем центральной советской власти. Скрывающиеся там — «рядовые беспартийные труженики, извратили которых отчасти война на фронте, а большею частью скитальческая жизнь по лесам и оторванность от семей и уюта. только этот путь спасет все население от разорившей крестьянство местной войны»³⁶¹.

В этом изложении не всегда очевидны причинно-следственные связи между разными актами волостной драмы, но нетрудно представить себе, что бессудные расправы, бесчинства, устойчивый раскол на «легальных» и «лесных» жителей создали нетерпимую обстановку, которая и вызвала к жизни указанное письмо.

Могилевская (Гомельская) губерния

Наполнены зелеными были и уезды новосозданной Гомельской губернии. Начдив Радецкий сообщил из Гомеля 3 апреля: главные силы повстанцев сосредоточены в деревне Шаповаловка (в 7 верстах южнее станции Дочь). Вся деревня вооружена, по полученным сведениям, у повстанцев имеется десять пулеметов и артиллерия. В действиях повстанцев заметно умелое руководство.

7 мая в Оршанском уезде восстали вооруженные дезертиры и напали на находившийся в командировке отряд. На подавление выехал отряд из Могилева. В перестрелке с восставшими убиты два красноармейца Могилевского батальона и сотрудник Оршанской чрезвычайной комиссии. Восстание подавлено. Восемь человек арестованы, остальные разыскивались.

Комбат Могилевского батальона Калюжный 23 мая заявил, что банды дезертиров усиливаются и наводняют леса. Они захватывали деревни и станции, терроризировали население, тормозили продовольственный транспорт, обезоруживали небольшие красноармейские части.

Отношение того же Калюжного 14 июня сообщало: «...В местечках и деревнях Суражского уезда неизвестная шайка бандитов производила вооруженные набеги, чем наводила панику на местное население. Для борьбы с бандитами был послан отряд Могилевского батальона войск ВЧК. Отрядом произведен полный разгром гнезда бандитов, в схватке с которыми были убиты трое бандитов и арестованы несколько главарей. Благодаря энергичной работе отряда Могилевского батальона войск ВЧК, принимавшего участие в ловле дезертиров в районе Гомельской губ., наблюдается усиленная явка уклоняющихся от мобилизации в Суражский уездвоенком, с просьбой о зачислении их в ряды Красной армии. За несколько дней Суражским уездвоенкомом зарегистрированы около 5 тыс. прибывших дезертиров». 21 июня на станцию Дисна двинулся отряд под командованием командира Могилевского батальона Чиряка для борьбы с вооруженными дезертирами.

В Кормянской волости Рогачевского уезда бандами дезертиров убиты три сотрудника ЧК и один ранен. (11 июля). 16 июля в Могилевском уезде в Полыковической волости вспыхнуло восстание дезертиров из-за взятия хлеба на учет. Восставшие обезоружили отряд продкома. «Широкая агитация коммунистов не дала желательных результатов, так как кулаки и контрреволюционные элементы не давали агитаторам говорить». Председатель и секретарь отказались выдать руководителей восстания, арестовать их самих не дали собравшиеся крестьяне. В результате арест произведен ЧК. По уездам высланы отряды, которые вылавливали неявившихся дезертиров (сводка за 15 июля — 1 августа)³⁶². В другом документе речь идет об остром конфликте между красноармейцами, производившими учет урожая, и крестьянами. Настроение волости «явно контрреволюционное» (30 июля). Очевидно, дезертиры выступили «руками» общего настроения и пользовались поддержкой большинства жителей. Восстание в Гомельском уезде ко 2 августа было ликвидировано, но вспыхнуло восстание в Речицком уезде, подавленное к 5 августа.

«В 12 верстах от местечка Рясна Чаусского уезда окружена банда дезертиров под командой генерала Янченко («генерал» не идентифицирован. — Авт.), убитого во время боя. Выяснилось, что в том же районе находится вторая банда, вооруженная винтовками, револьверами, шашками и двумя пулеметами» (2 августа). «Контрреволюционное» восстание вспыхнуло в Мстиславском уезде (4 августа). Рабочий-путиловец Б. Каганов писал начальнику оперативного отдела ВОХР Петроградского сектора: Шамово — это село Мстиславского уезда Могилевской губернии, между Смоленском и Могилевом. Здесь, со стороны Борецкого уезда, действовала зеленая банда. Это уточнение последовало после телеграммы того же автора о наличии у Шамова зеленой армии, которая грабила и убивала мирных жителей³⁶³. В Климовичском уезде отделом управления проведена ревизия девяти волостей, причем обнаружены злоупотребления и хищения на 1 миллион рублей. В исполкомах состоят «лица неопытные и авантюристы» (6 августа).

В Чериковском и Чаусском уездах оперировало несколько тысяч зеленых. Арест «денщика капитана зеленых» позволил выяснить, что брат «капитана» — коммунист и служит в Череповце. При его помощи зеленые получили два пулемета. «Капитан» имел конспиративную квартиру в Черикове и надеялся скоро установить связь с Москвой. Зеленые получали по 800 рублей в месяц жалованья, деньги поступали из Минска (11 августа). В Малятической волости Чериковского уезда 19 августа вспыхнуло восстание дезертиров в числе трехсот человек. Банда разбита, руководители расстреляны к 23 августа. Зеленые банды совершили нападение на деревню Ночевку Дрибинской волости Чаусского уезда и выгнали жителей (2 сентября). В деревне Гуреках Дубровской волости Борецкого уезда дезертиров до сорока человек, и все занимались спекуляцией. В августе вновь начались восстания в Гомельском уезде.

Банды зеленых появились в районе станции Рудня и соседних Риго-Орловской железной дороги. На станции Жихлиловичи они произвели арест красноармейцев, некоторых расстреляли. Прибывшим отрядом восстание ликвидировано (Оршанский уезд, 31 августа). В Высоцкой волости Оршанского уезда председатель совета работал «не в духе советской власти» и покровительствовал кулакам и дезертирам (6 сентября).

На станцию Приямино к 3 сентября выслан отряд для борьбы с дезертирством; готовится отряд для посылки в район Ацно — Добромысли против банд, грабивших имения и советы в Оршанском уезде (4 сентября). На участке Рогачев — Жлобин 20 августа неизвестными лицами свалены 25 телефонных столбов.

Мобилизация проходила успешно, в оценках и обстоятельствах времени и места, — добавим к содержанию сводки. Дезертиры усиленно являлись добровольно (1 — 15 августа). Вот ряд оршанских штрихов, относящихся уже к осени 1919-го. В местечке Александрия Второсельской волости много дезертиров, грабящих и хулиганствующих по ночам (22 сентября). В Смольянской волости много дезертиров, Советы им покровительствовали (12 сентября). В волостях уезда много дезертиров, исполком не обращает на них внимания; коммунистической ячейки в уезде нет (25 сентября). Шайка бандитов в 50 человек в Микулинской волости убила четырех граждан (сводка за 1–7 октября).

Картина не менялась и поздней осенью. В Чаусском уезде банды зеленых объявлялись ликвидированными в сводке за 7 — 14 ноября. Однако по волостям банды нападали на советских служащих, грабили и убивали их и позднее (сводка за 23–30 ноября). Власти арестовали четырех бандитов; отобрано семь винтовок, пять револьверов, много военного обмундирования (сводка за 1–7 декабря)³⁶⁴.

Минская губерния

Минск с 8 августа 1919 г. по 11 июля 1920 г. находился под польской властью. Территория губернии, соответственно, делилась между противоборствующими сторонами. Но и здесь, на советской части территории губернии, картина с дезертирством и зелеными весьма близка к соседним территориям. В селе Доросино Погостской волости Слуцкого уезда «шкурники дезертиры» безопасно жили по домам или скрывались в лесах. Местная власть на это «смотрит сквозь пальцы» (сводка за 1–8 августа).

Из 32 899 дезертиров добровольно явились 3212, задержаны 6015 человек. Таким образом, более двадцати тысяч дезертиров губернии составляли потенциал губернской зеленовщины. В районе деревни Сдудичи Переченской волости Бобруйского уезда имелась организованная банда дезертиров численностью до ста человек, из них тридцать вооруженных (12 августа). В лесах между Холошенской и Краснолуцской волостями Борисовского уезда «имеется пять банд дезертиров по сорок человек каждая, бандиты стреляют разрывными пулями» (12 августа)³⁶⁵.

Смоленская губерния

По советским данным, Юхновская уездная ЧК осенью 1918 г. ликвидировала контрреволюционную организацию протоиерея Заболоцкого, а зимой активно ликвидировала «контрреволюционные группы». В результате в уезде не было в 1919 г. массовых вооруженных выступлений, как в других уездах Смоленской губернии³⁶⁶. Протоиерей П.П. Заболоцкий, вместе со священником Капитоном Сергиевским, погиб в числе нескольких заложников в сентябре 1918 г., во время кампании красного террора. Престарелый пастырь вряд ли возглавлял «организацию»* Однако известно, что за арестованных священников хлопотали прихожане, ЧК получала приговоры сельских сходов с ходатайствами об освобождении. Видимо, активисты этой борьбы и стали объектом превентивного удара по «контрреволюционным группам»³⁶⁷. В конце января 1920 г. юхновский военный комиссариат заявлял, что массового дезертирства не наблюдалось, не смущаясь тем, что в уезде насчитывалось 923 дезертира³⁶⁸. Так или иначе, достаточно многочисленное, как везде, дезертирство оставалось в этом уезде неагрессивным. В других уездах губернии картина была куда более впечатляющая.

С мая 1919 г. в северных лесных уездах Смоленщины стали собираться «контрреволюционные» банды. На одном убитом был найден устав вооруженной организации с задачей максимально вредить советской власти. С осени 1918 г. действовала банда барона Кыша. Это якобы был бывший учитель эсер Ковалев, пьяница и картежник, который называл себя бароном при выигрыше и кричал на всех «кыш», когда карточная фортуна изменяла ему. Помощниками Кыша выступали три брата Жигаловых — дети пореченского священника. С 15 ноября 1919 г. начала работу чрезвычайная тройка, находившаяся в Духовщине, и объединившая борьбу с бандитизмом в Бельском, Смоленском, Духовщинском и Демидовском уездах. На военном положении был объявлен Велижский уезд соседней Витебщины. В начале сентября начался разгром «многотысячного отряда» Кыша. В начале октября он был разгромлен, сам Кыш ранен и вскоре убит в Велижском уезде. 30 октября отряд соратника барона Кыша князя Серебряного в две сотни человек захватил Духовщину. В конце ноября этот отряд был ликвидирован в лесах. Вскоре были пойманы помощники Кыша — братья Жигаловы³⁶⁹. Приведена советская версия с совершенно гротескным и неточным изложением и судьбы Кыша, и судьбы братьев Жигаловых. Однако само признание многочисленности и хорошей организованности смоленских бандитов-зеленых характерно.

25 мая в Смоленск пошел на усиление отряд Калужского батальона ВОХР, в распоряжение предгубчека Филиппова для борьбы с повстанцами Горкинского уезда³⁷⁰.

Интересно, что даже летом 1919 г. губкомдезертир в Смоленской губернии был слаб, и власть активно использовала «хороший» отряд ЧК-

24 июня 1919 г. в Смоленской губернии объявлялся день добровольной явки дезертира. Затем губернское руководство подробно расписывало «меры предупредительные» и «меры карательные» для борьбы с дезертирством. Наибольший эффект из нерепрессивных мер воздействия давала неделя добровольной явки дезертиров. На Смоленщине такая «неделя» длилась с конца июня по середину июля. Видимо, в результате удалось в массовом порядке «выкачать» из деревни наиболее лояльных дезертиров, которые воспользовались возможностью легализоваться. К тому же по окончании «недели» власть грозила самыми суровыми карами. Дезертиры прибывали группами, с красными флагами, клялись защищать советскую власть и т. п. В 20-х числах июня 1919 г. красные отряды двинулись в Духовщинский, Демидовский, Бельский и Краснинский уезды. Остальные должны были справиться с зелеными и дезертирами своими силами.

29 июня 1919 г. в роще около деревни Сынково Дорогобужского уезда Смоленской губернии состоялось общее волостное собрание молодежи восьми деревень, не желавшей служить, при председателе (некий Осип Михайлов Осипов) и секретаре. Собрание вынесло постановление из четырех пунктов. Во-первых, в каждой деревне молодежь должна была избрать старшего, обязанного не пропускать ни одного собрания «нашей только еще зарождающейся организации». Во-вторых, ввести «товарищескую сознательную дисциплину», беспрекословно повиноваться выборным. В-третьих, старшим деревень иметь тесную связь с Центральным штабом волости. В-четвертых, старшие должны были экстренно сообщать в соседние деревни о движении отрядов по борьбе с дезертирством. Борьбу с отрядами на территории своей волости вести «массовым характером» и «не щадя себя биться». Организация террористических кружков в корне отвергалась, но отдельные террористические акты приветствовались. Тактика дезертиров в документе именуется «самооборонительной»³⁷¹.

1 июля отряд Смоленского батальона войск ВОХР экстренно выслан в Гжатск для борьбы с тамошними дезертирами.

По линии Риго-Орловской железной дороги под руководством левых эсеров вспыхнуло восстание в местечке Голынки. Бело-зеленые устроили здесь еврейский погром, разграбили имущество евреев, убивали как мужчин, так и женщин с детьми — найдены тридцать еврейских трупов. В погроме принимали участие крестьяне соседних деревень, они растаскивали имущество. Повстанцы заняли станцию Голынки, но высланным отрядом положение восстановлено. Часть бело-зеленых взята в плен, часть разбежалась. По линии Риго-Орловской железной дороги под руководством тех же левых эсеров на 529-й версте и 542-й версте и на Александровской железной дороге на 418-й версте взорваны мосты. Главари были из следующих сел: Глушевка, Парабанова, Анциферово, Смоляки, хутор Велино и Веливко Катынской волости, Ананьенка, Тетери, Большой и Малой Обурох, Охотное Руднянской волости. Главари разъезжали по названным селам и призывали население к восстанию. Документ именует этих главарей, среди них — братья, часто хуторовладельцы. Всех главарей захватить не удалось, так как они скрывались в лесу. Вспыхнуло восстание на станции Приднепровской, но принятыми срочными мерами восстания как на станции Голынка, так и на станции Приднепровской ликвидированы (сводка за 15 июля — 1 августа).

По линии Александровских железных дорог вблизи станции Дурово установлено скопление дезертиров в количестве четырехсот человек, не проявлявшее активности (5 августа). Обилие лесов и покровительство местной железнодорожной администрации затрудняли борьбу с дезертирством. В Духовщине происходило контрреволюционное восстание, ликвидированное к 6 августа. Настроение населения Кисловской, Озерищенской и Успенской волостей Дорогобужского уезда удовлетворительное, однако налоги поступали слабо. В Бизюковской волости настроение сочувственное, недовольство на почве продовольственного кризиса (30 июля). На Рославльском уездном съезде Советов «выяснилось, что в уезде продовольственный кризис». Среди военных частей смоленского гарнизона и уездов губернии — массовое дезертирство. Со стороны дезертиров наблюдалось насилие над жителями, особенно в уездах по деревням (29 июля)³⁷².

Сводки отдела военной цензуры по Смоленской губернии и другая советская документация позволяют увидеть картину превращения массового дезертирства и крестьянского недовольства в зеленые формирования.

«В нашей волости формируется «зеленая армия». Уже сформировалось 300 чел.; имеются винтовки, пулемет и у каждого револьвер; оружие им доставляют с Украины» (Ельня, 18 июня).

«Дезертирство в уезде принимает угрожающие размеры. Дезертиры призывают граждан примкнуть к ним, свергнуть Совет и вырезать советских работников. Уисполком решил принять самые решительные меры» (Демидовский уезд, 20 июня).

«У нас в Тюминском лесу сформировалась банда дезертиров около 600 чел. Имеют 1 орудие, 12 пулеметов. Ловим их, но не поймали, разбили красноармейцев в пух» (Клюксово, 21 июня).

«…У нас дезертиров полна деревня… а кто пойдет голову класть за чужие интересы?..» (Смоленск, 21 июня).

«По приблизительному подсчету на уезд приходится 500+200 чел. В одной местности целый лагерь, собираются строить бараки. В другом месте банда полковника Мороза по соседству с Юхновским уездом. всего поймано до 100 человек. Решено принять репрессивные меры» (Гжатский уезд, 25 июня).

«У нас в солдаты служить никто не пошел, а все дезертирствуют» (Бобыново, 6 июля).

«...Все твои товарищи дома дезертирами» (Гжатск, 6 июля).

«...У нас теперь в Смоленской губ. только и занятия, что ловят дезертиров, а если их самих нет, то забирают мать или сестру» (Дорогобуж, 6 июля).

«...У нас были отправлены на фронт, но оттуда удрали и теперь все дома» (Вязьма, 9 июля).

«У нас очень много дезертиров здесь в Смоленске; верст за 30 образовалось 2 полка и вот с красноармейцами воюют. Сегодня привезли много раненых красноармейцев» (Смоленск, 10 июля).

«Дезертиров очень много. Когда была мобилизация молодых, пошло с уезда человек 15, а остальные скрываются. Сейчас пришли на борьбу с дезертирами 40 китайцев и 15 коммунистов» (Мольнино, 13 июля).

«...В Ельнинском уезде делали облаву на дезертиров, которых здесь 99 %» (Ельня, 17 июля).

«...Дезертиров вторично начинают ловить, а их много в нашем округе, весь 1889 год дома» (Белый, 19 июля).

Демидовский уезд, чекистская сводка за 22–31 июля: «Дезертирами распространяются прокламации, в которых уверяется, что город скоро будет взят, и предлагается населению присоединиться к ним, свергнуть Советскую власть и вырезать советских работников». Здесь отмечались случаи дезертирства коммунистов, как по партийным мобилизациям, так и по общим.

Из протокола губернской конференции РКП(б) 4–6 августа 1919 г.: в Смоленском уезде «дезертирство очень развито, до 90 % дезертиров. Коммунизм потерпел полное банкротство».

В «Известиях Бельской коммуны» за 9 августа 1919 г. предпринималась попытка предложить понимание проблемы дезертирства в уезде. Автор выстраивал следующую цепочку причин дезертирства. Во-первых, огромная, покрытая лесом площадь, что позволяло дезертирам легко скрыться, не отходя от родной деревни. Во-вторых, близость запасных частей, что создавало соблазн продлить неофициальный отпуск в несколько дней до нескольких месяцев, тем более что призванные односельчане тоже находились дома. В-третьих, «безалаберная и даже преступная» постановка продовольственного дела в запасных частях: съевший домашний запас сухарей красноармеец оставался голодным и бежал домой. В-четвертых, панические письма родных из деревни. Никакие охранные грамоты не спасали, «рьяные исполнители декретов» отбирали скот, что вызывало бегство домой не только из запасных частей, но и с фронта. «Так, увеличивая свои кадры, с каждой новой мобилизацией разбухая как снежный ком, в Бельском уезде развилось поголовное дезертирство. В эту массу. пассивного дезертирства и благодаря ему стали вливаться преступные элементы: злостные дезертиры — идейно дезертирующие противники гражданской войны, враги идеи Советской власти — сыновья кулаков, мобилизованные в общей массе трудового крестьянства. Этот элемент овладел дезертирской массой и стал героем дня в Бельском уезде»³⁷³.

В селе Дресна был арестован за антисоветскую агитацию священник Покровский. Для более успешной борьбы с дезертирами при губвоенкоме сформирована особая рота в количестве 250 человек и конный отряд в 200 человек.

К концу августа Духовщинский, Бельский и Краснинский уезды считались совершенно очищенными от банд дезертиров, в остальных уездах организованные банды отсутствовали. На учете состояло до 30 тысяч человек, из них до 4 тысяч явились добровольно, выловлены до 13 тысяч, оставалось 12 520 человек. Власти раскрыли разгром Мадышкинского волсовета, было взято восемь заложников от населения. Банды барона Henna в Демидовском уезде трудноуловимы «вследствие благоприятной для бандитов природной обстановки»³⁷⁴.

За время с 1 марта по 8 августа в губернии дезертировали 2295 человек, не явились же по призыву 20 606 человек. Добровольно явились 8284 дезертира, задержаны путем облав 4468, задержано злостных дезертиров 545 человек. Дезертирствовали 9604 человека. С 8 по 15 августа явились добровольно 958 человек, задержаны 979, переданы суду 36, в запасной части 1135 человек. Вновь дезертировали 421 человек. Банд в губернии не фиксировалось. Высланные два отряда занимались очищением уездов от незлостных дезертиров (23 августа).

Однако банда во главе с бароном Кышем продолжала оперировать и оценивалась как «белогвардейская». В нее перешел председатель Узвосского волисполкома Духовщинского уезда, захватив с собой деньги, предназначенные семьям красноармейцев (4 сентября). В Узвосскую, Пречистенскую и Шиловическую волости Духовщинского уезда посланы отряды для борьбы и ликвидации белогвардейских выступлений (2 сентября)³⁷⁵.

Демидовский уком в конце сентября 1919 г. описывал отсутствие советской власти в сельских местностях: «.Развилось до невероятных размеров дезертирство, превратившееся затем в сплошные грабительские банды, последнее время поведшие нападения на советских служащих и учреждения. в части уезда власть распалась и восстановить ее здесь живым словом уже нет возможности, ибо на каждое слово и на каждый шаг по созданию и закреплению власти банды отвечают оружием»³⁷⁶.

В южных волостях Бельского уезда оперировали банды, грабившие волостные советы и общества потребителей, общественных работников убивали, население терроризировали. На подавление в очередной раз отправился отряд в 65 человек (сводка за 1–7 октября).

В Дорогобужском уезде оперировали банды дезертиров под руководством братьев Жигаловых. Банды вооруженных дезертиров обнаружены и в Мстиславльском уезде той же губернии (сводка за 15–22 октября).

В четырех местах губернии вспыхнули вооруженные выступления дезертиров (сводка за 15–22 октября). Карательным отрядом Демидовского уезда на месте преступления расстрелян главарь шайки дезертиров Минаев, терроризировавший население (сводка за 1–7 ноября).

В Бельском уезде банды зеленых вновь нападали на советы и убивали коммунистов.

В районе деревень Лечени и Козьмы Демидовского уезда обнаружена банда Муравьева в 200 человек при одном пулемете (сводка за 23–30 ноября).

В Духовщинском уезде пойманы 17 бандитов барона Кыша, отобраны 20 винтовок, мешок патронов, продовольственных продуктов и 13 тысяч рублей. Вскоре «шайка» Кыша в количестве 60 человек взята в плен. Однако ему еще предстоит «воскреснуть». В Демидовском уезде убиты главари бандитов Александр и Владимир Жигаловы и начальник их штаба Щербаков. Бандиты в числе ста сдались с оружием, указывая тайные склады, пособников и укрывателей. ЧК расстреляла 17 лиц за бандитизм, хищение продуктов и подделку документов. С 20–22 ноября в Суражском уезде захвачен 21 бандит, из которых девять расстреляны (сводка за 1–7 декабря).

Мобилизация по губернии прошла весьма успешно (сводка за 8 — 15 декабря). Дезертирство во многих уездах уменьшалось под влиянием идейной пропаганды, например, в Демидовском уезде к 15 ноября явились 2481 человек, в Духовщинском — 3900. «Идейная пропаганда» явно получила особое понимание к зиме и после карательных акций.

18 ноября в районе деревень Усть-Москали, Старые Вертни, Суровцево обнаружена банда Серебрякова. Во время перестрелки убиты три бандита, ранены восемь и в плен забраны два. В Демидовском уезде расстреляны два бандита. В Духовщинском уезде расстреляны 12 бандитов-дезертиров (сводка за 8 — 15 декабря)³⁷⁷.

Итак, к августу 1919 г. в Смоленской губернии, после продолжительной «недели» явки и посылки отрядов дезертирство почти ликвидировано. Однако на деле дезертирство просто было циклическим процессом. За октябрь в той же губернии было задержано 17 500 дезертиров, из коих 7500 — облавами. Осенью 1919 — весной 1920 г. хорошие результаты давали агитационные мероприятия, митинги для дезертиров, — начинался новый круг «добровольной явки».

Спецификой Запада было то, что зеленое движение не угасло, как в центральных губерниях осенью 1919 г., а продолжалось и далее. Весной 1920 г. в уездах Смоленской губернии вновь насчитывались тысячи дезертиров, шел массовый отток из красноармейских частей. Постановление партизан отряда «О» от 15 марта 1920 г. требовало отмены «партийной войны», коммун в деревне, проведения в жизнь «лозунгов Революции». Печать на документе содержала слова: «Народные партизаны Витеб. и Смол,». Очевидно, в этом случае мы имеем дело с организованными силами с эсеровским руководством. В мае 1920 г. в деревне Бутырки энергичный крестьянин Чистяков организовал штаб и дезертирский отряд, который имел все шансы быстро разрастись. Развитие движения пресекла посылка вооруженного отряда и политработников из Смоленска³⁷⁸.

В борьбе с бандитизмом в Духовщинском уезде Смоленской губернии погиб даже командир 41-й отдельной бригады ВОХР Куконков. По этому поводу последовал приказ войскам ВОХР 24 февраля 1920 г.³⁷⁹

Центрально-промышленный район

В этом регионе наиболее массовую повстанческую активность проявило крестьянство Ярославской, Костромской и Тверской губерний. В советской историографии утверждалось, что до 35 тысяч бело-зеленых действовали в Ярославской и Костромской губерниях под руководством генерала Майера, а в Тверской губернии «большие группы дезертиров» во главе с генералом Сназиным и полковником Назимовым захватывали склады, портили связь, задерживали отправку на фронт красноармейцев³⁸⁰. Однако это лишь наиболее активная составная часть зеленого движения. Рассмотрим его по губерниям.

Владимирская губерния

В Юрьевском (Юрьев-Польском) уезде Владимирской губернии в Аньковской волости сформировалась банда Юшки — Ефима Скородумова, на основе которой возник самый яростный всплеск местной зеленовщины — поход на Юрьев-Польский с захватом города 11 июля и разграблением местного артиллерийского склада. Банда Юшки существовала еще долго, действовала и в начале 1920-х. Однако она не была единственным зеленым формированием в губернии.

Согласно рапорту Владимирского комбата войск ВЧК Самодурова от 19 мая, в районе Покровского уезда обнаружена масса дезертиров, каковая посланным отрядом переловлена и доставлена в уездный военный комиссариат. При попытке к бегству три дезертира ранены.

Серьезное выступление в мае произошло в Юрьевском уезде. Комиссия по борьбе с дезертирством выслала в уезд отряд для борьбы с дезертирами в 20-х числах мая, но дезертиры успели скрыться. Отряд взял заложников в Аньковской волости. Дезертиры, узнав об этом, ворвались в деревню, обезоружили и частью перебили отряд. Отряд Владимирского батальона арестовал более 80 человек. К 28 мая в Юрьевском уезде выступление дезертиров считалось ликвидированным. Со стороны красных оказалось шесть раненых и шесть убитых. Производились расследование и аресты. Отряд губернского батальона отправился в Симскую волость для ловли дезертиров.

В деревнях Слободищево — Борно Александровского уезда также обнаружилось большое скопление дезертиров. Дезертирами были тайно разосланы повестки по волостям с просьбой явиться на собрание в сосновую рощу близ Слободищева Тимоновской волости. На собрании присутствовало более тысячи человек. Выступавшие говорили о необходимости организоваться для борьбы с местной властью при случае облавы, о приобретении оружия, и даже говорилось о переходе на сторону Колчака. Собрание обязало участников круговой порукой не выдавать и снабжать всем необходимым скрывающихся от облав. Дезертиры располагали винтовками и боеприпасами. Главные базы располагались на границе Александровского уезда (и, очевидно, Дмитровского уезда Московской губернии). Члены волостных исполкомов покровительствовали дезертирам. К 4 июня руководство по борьбе с дезертирством было сосредоточено в руках Александровского уездного военкома. В тот же день в уезд пошел отряд Владимирского батальона войск ВЧК.

К 11 июня 1919 г. в Муромском и Переяславском уездах была объявлена мобилизация родившихся в 1889 г. В Покровском уезде эта мобилизация проходила слабо, в Юрьевском — успешно. Юрьевский уезд предполагалось в недельный срок очистить от дезертиров. Александровский уезд объявлен на военном положении, «пойманы дезертиры, взято много заложников». Старо-Константиновский волисполком арестован за содействие укрывательству дезертиров³⁸¹. К этому времени настроение частей в губернии считалось удовлетворительным, кроме запасного инженерного батальона; в нем настроение неудовлетворительное из-за плохого довольствия и отсутствия нижнего белья³⁸².

Телеграмма 20 июня сообщала, что во Владимирской губернии «большое количество дезертиров скрывается в лесах». Ответом власти стали агитационная неделя и совещание по мерам борьбы против дезертирства. Прежние меры давали мало реальных результатов. Дезертиры легко уходили в леса из-за малочисленности отрядов. «Кроме того, трудно бороться, когда семьи красноармейцев плохо обеспечены, и крестьянин рискует остаться с необработанной землей»³⁸³.

К 5 июля по губернии, объявленной на военном положении, шла интенсивная борьба с дезертирами. При поимке несколько дезертиров были убиты.

В Воршинской волости Владимирского уезда крестьяне под влиянием офицера Шелобова распустили совет и избрали «кулацкий» исполком во главе с самим Шелобовым. Он провел несколько собраний, на которых выносились решения не давать мобилизованных. Отряд владимирской Губчека арестовал часть «кулацкого» исполкома, но арестованных ночью освободила на станции толпа крестьян. Второй отряд вновь арестовал инициаторов освобождения — офицера, дьякона, комиссара и двух кулаков. Шелобов был арестован уже во Владимире. Во время выступления крестьянами села Ворши были разосланы «разведчики» по всем деревням и селам с приглашением к самозащите, часть окрестного крестьянства согласилась, другая отказалась. Во Владимирском уезде зеленые разогнали и разоружили волостные исполкомы Черкутинской,

Спасской и Кулитаевской волостей. В Черкутинской волости также была разогнана милиция, но подоспевшие отряды освободили арестованных мятежниками исполкомовцев. Село Черкутино Владимирского уезда известно тем, что является родиной М.М. Сперанского. В ближайших окрестностях прошло детство писателя В.А. Солоухина, им описанное. На карте зеленого движения это село также присутствует. Причем можно заметить известную преемственность. После того как восставшие не смогли удержать Юрьев-Польский, активное ядро бежало в направлении на Черкутино³⁸⁴. Можно предположить, что всплеск повстанческой активности в этом районе сопряжен с прибытием наиболее непримиримых кадров из Юрьевского уезда. В Спасской волости Владимирского уезда в лесах Воронцово-Дашкова оперировали якобы сильные и хорошо вооруженные отряды зеленых. Скорее всего, по поводу вооруженности советская сводка сильно преувеличивала (29 июля). Дезертиры здесь держались до конца лета как минимум: при столкновении советских отрядов с дезертирами погибло одиннадцать дезертиров под Черкутином, по сообщениям от 1 сентября.

По информации политуправления РККА, к 10 июля в губернии было спокойно³⁸⁵. На следующий день толпы зеленых повстанцев возьмут уездный Юрьев-Польский. Данный сюжет демонстрирует ненадежность «моментальных снимков», которыми зачастую являются сводки различных ведомств. Динамика развития протестного движения была очень живой и трудно предсказуемой.

По линии ВОХР положение в Юрьевском уезде после восстания оценивалось как «довольно удовлетворительное», но наличествовали признаки контрреволюционной организации. В Аньковской волости Юрьевского уезда, где дезертиры расхитили винтовки, в июле вновь вспыхнуло восстание. Оно превратилось в массовое выступление с захватом уездного центра. 11 июля вооруженные банды дезертиров и крестьянские толпы напали на город Юрьев-Польский. После недолгого сопротивления была обезоружена охрана артиллерийского склада. Повстанцы завладели оружием. Караульная команда в 25 человек не смогла отбить артсклад и отступила. Положение восстанавливали отряды из Иваново-Вознесенска и Владимира. По состоянию на 14:00 12 июля Юрьев-Польский был в красных руках. Банды зеленых в панике разбегались, захватив с собой часть захваченного оружия. В восстании массово участвовали пригородные волости. Лозунгами восставших были: «Долой Советы!», «Да здравствует Учредительное собрание!» и «Зеленая армия тыла!»* Восставших насчитывалось около 5 тысяч человек, хотя это число надо понимать как количество полудобровольно поднятых крестьян ради краткого натиска на уездный город. Советская документация называет восставших бело-зелеными. Отступая, они захватили списки дезертиров и уничтожили архив дел о дезертирах.

В Константиновской волости Александровского уезда дезертиры также расхитили винтовки на складе и подожгли пулеметный завод. Для выяснения обстоятельств поджога была сформирована комиссия. Положение Ивановской волости Шуйского уезда было политически неудовлетворительным: враждебное отношение к советской власти, работников не хватало; масса дезертиров, отсутствие добровольцев в РККА (30 июля).

На Суздальском уездном съезде советов выявилось враждебное отношение населения к местной власти в связи с тяжелым продовольственным положением. Дезертиров в уезде много, и борьба с ними не велась (4 августа). В то же время в Ковровском, Гороховецком, Вязниковском уездах милиция «за последнее время» вела энергичную борьбу с дезертирами, которые, в свою очередь, усиленно агитировали против советской власти (4 августа). Вскоре подоспели сельхозработы: «…В деревнях жнут новый хлеб» (сводка за 1–8 августа). Новый урожай сглаживал скрытое недовольство. Население стремилось сбыть излишки мешочникам до производства учета. Продовольственные комитеты работали неудовлетворительно.

В Суздальском уезде дезертиры, «сознавая ужас предательства с их стороны делу пролетарских завоеваний», усиленно являлись добровольно. С 1 по 8 августа в военкомат добровольно явились 1200 человек, а за июль явились добровольно лишь 331 и были задержаны 228 человек. Население жаловалось на плохое продовольственное положение.

В Меленковском уезде «продовольственной нужды. не ощущается, ибо кругом кипит спекуляция. Из Тамбовской губ. мешочники везут хлеб, поддерживая спекулятивную атмосферу». Уезд — центр картофельной посадки. Но в уезде 20 % недосев из-за нежелания сеять свыше нормы (19 августа). В некоторых советах Меленковского уезда еще и в сентябре 1919 г. сидели бывшие земские начальники (село Серхово).

В Зеленковской, Пеленковской и Устинской волостях Ковровского уезда шайкой дезертиров произведен ряд грабежей. Это самый голодный уезд (19–20 августа). Духовенство уезда за устройство без разрешения крестного хода было оштрафовано на 5 тысяч рублей (сводка 15 августа — 1 сентября). Губчека расстрелян бывший урядник Громов за открытую контрреволюционную агитацию среди крестьянства (4 сентября). В Гороховецком уезде ввиду отсутствия партийных работников в уездном продкоме «наплыв» кулаков (15 августа). Советский аппарат в этом уезде пребывал в руках укрывателей дезертиров и кулачества. Нередко на сходках председательствовали кулаки и дезертиры. С 1 по 15 августа задержаны 2416 дезертиров, добровольно явились 4355 человек.

«По всей губернии борьба отрядов комдез с дезертирами. Есть убитые и раненые» (26 августа). Все же в августе дезертирство шло на убыль: часть дезертиров выловили, многие по окончании полевых работ являлись добровольно.

Наблюдались самовольные отлучки для поездки домой за хлебом (12 сентября). В Суздальском уезде еще много дезертиров ввиду слабых мер уездной комиссии по борьбе с дезертирством (сводка за 16–23 августа).

Политическое настроение губернии власть не могла считать удовлетворительным. В связи с учетом излишков хлеба в сельских местностях можно было ожидать массового недовольства, которое способно легко перекинуться в армию. Крестьяне негодовали на низкие твердые цены на хлеб (16–20 августа).

Большое скопление дезертиров обнаружилось в Клизоренской волости Переславского уезда (11 сентября). Попытка захватить дезертиров в Катурских болотах Солищинской волости окончилась неудачей — дезертиры разбежались (16 сентября).

Прежние причины дезертирства оставались и осенью. Оно снова стало нарастать.

«Во Владимирской губ. значительное количество дезертиров. Объясняется это советскими условиями казарменной жизни, а также плохим питанием и необеспечением семей красноармейцев»³⁸⁶ (сводка за 1–7 ноября).

Ныне в Сети существует весьма развитая тема о зеленом движении в Ополье³⁸⁷, стимулированная переизданием романа «Зеленая зыбь» писателя 1920-х гг. Т. Дмитриева об эпопее Юшки. Этот образ романтического героя вдохновлял подростков еще в 30-х годах. Энтузиасты ищут следы пребывания банды Юшки, исследуют памятники погибшим красным, на сайте выложено немало документов и прессы, детально показывающих события 11 июля — захват Юрьева-Польского зелеными.

Тверская губерния

Тверская губерния летом 1919 г. дала массовое зеленое движение и несколько крупных «зеленых» возмущений.

Еще ранней весной были брожения на почве продовольственных изъятий³⁸⁸. За февраль — май в губернии задержано 7397 дезертиров. За первую половину мая предано суду 12 укрывателей. Основные события разворачивались в июне — июле. В первой половине июня 1919 г. задержано облавами 1789 дезертиров. «Борьба с дезертирством затруднена отсутствием людей и лошадей и пассивным сопротивлением крестьян, не дающих продовольствия отрядам». В Бежецком уезде дезертирство составляло 70 %, Кимрском — 80 %, Краснохолмском — 50 %. Мобилизованные Михайловской волости Весьегонского уезда все вернулись домой³⁸⁹.

В Корчевском уезде произошло Горицкое восстание. В одноименной волости с марта существовала организация зеленых, она сопротивлялась мобилизациям, налаживала связи с дезертирами соседних волостей Бежецкого уезда, собирала оружие. К лету волость стала зеленой, с номинальной советской властью. Активизация борьбы с дезертирством вызвала открытое восстание, четыре соседние волости объявили «дезертирскую республику», которая продержалась около недели в 20-х числах июня 1919 г. Восставшим не удалось провести полноценную мобилизацию дезертиров, что весьма характерно для подобных движений. Захваченные руководители восстания были расстреляны на месте, некоторым удалось скрыться.

Ильигощинско-Заклинское восстание в Бежецком уезде, по соседству, развивалось параллельно и в связи с Горицким. Именно корчевские агитаторы вызвали здесь вооруженное движение в июне. Интересно, что местные дезертиры не выступали против советской власти, а только против войны, не стали идти на помощь соседям, и в начале июля движение рассыпалось при приближении карательных отрядов. Затем годами тянулось судебное дело, завершившееся амнистией для большинства рядовых участников. Важен хозяйственный фон событий: согласно сводке от 28 июня, в Бежецком уезде отношение к власти было враждебным благодаря продовольственному кризису³⁹⁰.

24 июня началось восстание в Макаровской волости Весьегонского уезда. Дезертиры разоружили исполком и милицию, убили сопротивлявшихся коммунистов. Первый советский отряд, явившийся на подавление, вынужден был отступить. Власти объявили уезд на военном положении, стянули отряды из Красного Холма, Рыбинска, Череповца и Устюга. Зеленые рассеялись после нескольких боев. По меньшей мере один лидер был расстрелян в 1920 г. Вооруженное выступление, очевидно, дало уже невоенный шлейф в виде слухов и артикулированного недовольства: к 1 июля 1919 г. в уезде кулаки распространяли провокационные слухи, по данным армейских структур³⁹¹.

Крупное торговое село Кой Кашинского уезда на границе с Ярославской губернией имело организацию дезертиров с марта 1919 г. С начала июня в селе регулярно проводились собрания дезертиров, участвовали и представители соседних волостей.

3 июля попытка разгона очередного дезертирского собрания вызвала восстание. Поднявшаяся волость решила организоваться, требовать прекращения разорительной войны и идти на помощь ярославским зеленым. Но на следующий день настроение изменилось в пользу мирного решения конфликта с властью. Когда 6 июля прибыли советские отряды, восставшие не смогли организовать сопротивления.

Крупнейшим же в губернии стало восстание в Ясеновической волости Вышневолоцкого уезда. Дезертирская организация под названием «Зеленая армия» формировалась с марта; ее штаб включал несколько деятельных офицеров. Однако среди них не было гвардейского полковника Назимова, который неизменно называется среди руководителей восставших. Он покинул волость несколькими месяцами ранее. Восстание началось 4 июля с нападения на красный отряд. Население нескольких волостей поддержало восставших, но воспротивилось мобилизации в зеленые ряды. Зеленые создали два штаба — центральный в Спас-Есеновичах и боевой в деревне Иваньково. Первая победа над советским отрядом повлекла расширение территории восстания на две волости соседнего Новоторжского уезда, были идеи объединиться с бастующими тверскими рабочими.

Бои, постой отрядов, уничтожение посевов вызывали все более враждебное отношение крестьян. Красные стянули отряды из Москвы, Твери, Вышнего Волочка, станции Фирово, Осташкова, Торжка и Бологого. 13–14 июля восстание было разгромлено, с сожжением нескольких деревень. По данным армейских политических структур, около 1 тысячи человек восстало в Вышневолоцком уезде; на подавление отправился отряд в 250 человек. В Раменской волости Новоторжского уезда — 60 восставших, избит председатель волисполкома. Выступление ликвидировано с помощью реввоентрибунала. Столкновения в уезде прекратились к 19 июля. Возмущение во Фроловской волости Калязинского уезда ликвидировал отряд в 31 человек³⁹².

Своеобразное выступление небольшой партизанской группы зеленых Калявина-Вещего происходило в Краснохолмском уезде в июле 1919 г. Оно выражалось в нападениях на волостные исполкомы. Восставшие выступали за Учредительное собрание.

Увидим теперь зеленую эпопею в губернии глазами советских сводок.

В районе Куженкино Валдайского уезда соседней Новгородской губернии, а по советскому делению — нового Бологовского уезда, отряд Тверского батальона производил облавы и обыски в деревнях, лежащих около склада, подвергшегося нападению. Задержанными оказались 23 дезертира и еще 8 подозреваемых в хищении со складов. При обыске отобраны патроны, гранаты, прочее вооружение и телефон (9 июня).

При широком брожении разные советские инстанции могли противоположным образом оценивать масштабы зеленого движения. Предгубчека 10 июня докладывал о спокойствии в губернии. Восстание в Осташковском уезде на границе с Новгородской губернией ликвидировано с захватом дезертиров. Руководитель — бывший прапорщик — расстрелян. С красной стороны — трое убитых. Начальник штаба реввоенсовета республики Костяев телефонировал в тот же день: в районе станции Пено Николаевской железной дороги в 30 верстах от Осташково восстали дезертиры — около 4 тысяч человек. Они угрожали полотну железной дороги, якобы намеревались взорвать мост через Волгу. Картина, как видим, совершенно иная, куда более устрашающая.

Из Городка 11 июня сообщили, что на станции Пено «ничего нет». В районе же между станциями Торопец — Пено уничтожено несколько исполкомов, некоторые члены исполкома и красноармейцы убиты. Восставших около 4 тысяч, они жгли деревни. Начальники станций Пено, Охват, Андиополь и чрезвычайные комитеты сообщали, что в нескольких верстах от станций собираются толпы, имеющие намерения взорвать мосты и отрезать путь. Восстание дезертиров Псковской губернии перекинулось в район Тверской губернии. Восставшие двигались по направлению станций Охват и Пено (15 июня).

Силы на подавление восстания двинулись в Видьбенскую волость Осташковского уезда — центр восстания³⁹³. Итак, власти имели информацию о неких событиях в определенном районе, но масштаб и степень организованности восставших вызывали противоречивые оценки.

Оценка армейских структур к 20 июня была следующей.

В Ржевском уезде Тверской губернии крестьяне попали под влияние провокационных слухов, из-за чего проявляли недоверие к власти. Ржевский военком отмечал малоуспешность агитационной борьбы против дезертирства.

В Бежецком уезде отношение рабочих и крестьян к мобилизации враждебное, являлись не полностью, мотивируя тем, что семьям не остается рабочих рук. Принятые расходились по домам. Результаты мобилизации рожденных в 1890 г. — также неудовлетворительные.

В Весьегонском уезде крестьяне недовольны 25-фунтовым пайком. Некоторые волости обречены на голодовку. Настроение крестьян плохое. Мобилизация мало успешна, явка составляла 10–20 %. Дезертиры в уезде распространяли слухи, что в частях Красной армии плохо кормят. В Кимрском уезде не явилось 80 % мобилизованных 1890 г. рождения. В Калязинском уезде дезертирство составляло 80 %. Враждебное отношение к власти местами определялось голодом и эпидемиями.

Выступление дезертиров на границе Осташковского уезда ликвидировалось отрядами из Твери, Ржева, Осташкова. Пешие отряды возвращались обратно. «Захвачен штаб полка и пленные, ничего серьезного не было». Интересно, что зеленые сформировали, быть может, и «несерьезные» с военной точки зрения, но все же некие штабные управленческие структуры³⁹⁴.

По сведениям к 25 июня 1919 г., в Тверской губернии председатели сельсоветов под давлением дезертиров отказывались вести борьбу с дезертирством и предоставлять списки дезертиров. Дезертиры же на собраниях выносили постановления на службу не ходить. В Кимрском уезде добровольная явка отсутствовала. В Новоторжском явились 22 дезертира (!). В двух волостях Калязинского уезда крестьяне 19 июня прогнали комиссию по борьбе с дезертирством.

В одной из них, Федоровской, толпа отобрала списки, учетные карточки, избила членов комиссии. Прибывший уездный военком попал под арест. Из ряда волостей поступили сведения о противоправительственном настроении масс в связи с крайним обострением продовольственного кризиса³⁹⁵.

К концу июня, как уже было показано, по многим уездам Тверской губернии происходили «систематические восстания дезертиров и кулаков». В Кузьминской волости они убили семь членов исполкома и четверых зарыли живыми. Из Макаровки Вышневолоцкого уезда исполком бежал, опасаясь жестокой расправы дезертиров (25 июня).

Отряд Тверского отдельного батальона ВОХР, высланный в район Весьегонского уезда, соединился с Белецким красным отрядом в Ивановской волости, где дезертиры разоружили исполком и похитили 41 винтовку, 3 бомбы, 6 револьверов и 856 патронов (3 июля).

В связи с открытым выступлением дезертиров в Кашинском уезде ухудшилось положение в Угличском уезде Ярославской губернии. Высланный отряд не смог справиться с боевой задачей, в подкрепление ему экстренно выслан кавалерийский отряд со станции Нерехта (4 июля).

По сообщениям из Рыбинска, восстание дезертиров в количестве 250 человек между Устюжной и Весьегонском серьезной опасности не представляло (5 июля). В Борзынской волости Вышневолоцкого уезда бандами зеленых разогнан совет, здание совета опечатано. Местное население к дезертирам относилось отрицательно. Для борьбы с зелеными в помощь к действующим отрядам в Вышневолоцком уезде выслан отряд кавалерии из Ржева³⁹⁶.

Волнением дезертиров в Вышневолоцком уезде оказались охвачены семь волостей: Заборовская, Борзынская, Кузнецовская, Есиновская, Домославская, Старо-Пасонская и Холохоленская. Крестьяне названных волостей насильно мобилизовывались дезертирами. Красные отряды развивали наступление с целью захвата штаба зеленых в Спасо-Есиновичах (29 июля). Это о наиболее крупном выступлении, описанном выше. Красные сводки писали о генеральском руководстве, о пяти тысячах «бело-зеленых» с задачами захвата оружия, продовольствия, порчи телеграфа и задержки отправки мобилизованных. Современные исследования показывают, что никакие генералы не являлись руководителями и вообще участниками вооруженного движения.

К середине июля восстания в Тверской губернии считались почти ликвидированными. Население, по мнению политотдела РВСР, активного участия в них не принимало, то есть восстания оценивались как дезертирские³⁹⁷. Неучастие в вооруженной борьбе при этом нельзя рассматривать как массовое сочувствие советской власти. Настроение населения губернии к советской власти было враждебным из-за продовольственного кризиса и массовых восстаний дезертиров (29 июля, Тверской уезд). Продовольственное положение катастрофическое, особенно в Вышневолоцком уезде. Беднейшее крестьянство одной из волостей питалось падалью.

Восстания дезертиров и кулаков в Весьегонском, Калязинском, Осташковском и Новоторжском уездах развивались на почве продовольственного кризиса и антисоветской агитации (30 июля)³⁹⁸.

Оперативная сводка № 2 Оперативного штаба Московского округа по борьбе с дезертирством от 29 июля 1919 г. давала такую картину.

29-й стрелковый батальон ВОХР в 350 штыков, караульная команда и другие части давали до 4 тысяч солдат в распоряжении губвоенкома. До 200 штыков состояло в распоряжении губкомдеза. Кроме того, имелось 70 пеших и 20 конных милиционеров. Караульные части не были особенно надежны. Выступления же дезертиров велись организованно, во главе с офицерами, кулаками, помещиками. Вполне традиционный набор в советском официозе, заметим. Восставшие вооружены винтовками, иногда располагали пулеметами. В результате губернию разделили на районы.

Первый район: Старицкий, Зубцовский, Ржевский, Тверской, Новоторжский уезды.

В район отправлен отряд в 80 стрелков с пулеметом, операция не завершена.

Второй район: Корчевский, Козельский, Кимрский, Клинский уезды. Здесь было спокойно.

Третий район: Бежецкий, Краснохолмский, Весьегонский уезды. Отправлен отряд в 140 штыков при 10 конных и 3 пулеметах. Результаты добровольной явки: в Бежецком уезде 1860, в Краснохолмском 500 человек. Поймано около 1 тысячи злостных дезертиров. Отряд оперировал в Весьегонском уезде.

Четвертый район: Вышневолоцкий, Осташковский уезды. Сюда послано 100 стрелков при 2 пулеметах и 2 орудиях. Операция подходила к концу. В Осташковском уезде спокойно. Операции велись по плану, с разведкой³⁹⁹.

К концу лета «положение губернии довольно удовлетворительное». По уездам остались отдельные группы зеленых (сводка ВОХР за 15 июля — 1 августа)⁴⁰⁰.

В Зубцовском, Кашинском, Калязинском, Осташковском, Новоторжском, Кимрском, Старицком, Корчевском и Ржевском уездах спокойно, в некоторых уездах наблюдалась добровольная явка дезертиров, а в некоторых — только под давлением отрядов. С 7 по 15 августа результат борьбы с дезертирством по всем уездам таков: 1) задержаны 1725 человек; 2) добровольно явились 4398 человек; 3) задержано невооруженных 6123 человека. Организации дезертиров не наблюдалось, отношение масс к дезертирам — безразличное. За 15 и 16 августа по губернии задержаны 400 дезертиров (данные на 19 августа). Однако Весъегонский уезд к 27 августа объявлен на военном положении.

Мотивом к дезертирству, по личным показаниям, «послужили семейные обстоятельства, а у большей части несознательность» (10 августа). В лесах Старосельского лесничества Осташковского уезда скрывалось порядочно дезертиров, которые занимались рубкой леса (7 августа). В Павловской волости масса дезертиров, волсовет бездействовал (27 августа). В Делединской волости Краснохолмского уезда при перевыборах в волисполком прошли представители зажиточных слоев населения (27 августа). За 14 и 15 августа в Ржевском уезде добровольно явились 400 дезертиров⁴⁰¹.

Как в городах, так и в уездах отряды по ловле дезертиров вели «систематические налеты». Массовая добровольная явка давала тысячи вернувшихся из леса. Всего за отчетный период явились добровольно 4369 человек (сводка за 28–31 августа).

В Кашинском уезде вновь произошло выступление дезертиров совместно с крестьянами. Восстали волости Славковская, Майская, Брылинская и Васвянская. Восстание ликвидировано (1 сентября). В Вышневолоцком уезде также произошло восстание дезертиров. Новоторжским реввоенсоветом взяты заложники из местной буржуазии (2 сентября). Повторные вспышки в этих уездах после масштабных летних восстаний говорят о сохранявшемся остро антибольшевистском настроении.

С 16 по 28 августа добровольно явились 600 человек в Кимрском уезде (4 сентября)⁴⁰². Всего за июнь — июль 2360 добровольно явились и 1 тысяча человек было задержано. За август же числа куда внушительнее: 4359 добровольно явившихся и 8365 задержанных⁴⁰³.

Оперативная сводка № 19 от 12 сентября 1919 г. сообщала: в Тверской губернии спокойно. Восстаний и скоплений дезертиров не наблюдается. Отношение населения к дезертирам пассивное. С 4 по 7 сентября задержано 814 дезертиров⁴⁰⁴. Однако к концу осени в сводках замелькали привычные мотивы: ввиду наплыва дезертиров отряд по борьбе с дезертирством увеличен (27 ноября 1919 г.)⁴⁰⁵. В Краснохолмском уезде наплыв дезертиров и массовое уклонение от воинской повинности (сводка за 8 — 15 декабря)⁴⁰⁶.

Костромская губерния

Костромская губерния, с обширными лесами, представляла собой еще одну территорию зеленого повстанчества. Тесно взаимодействовали костромская и ярославская зеленовщина.

Активизация крестьянского протеста, как и всюду, началась весной. В Котельническом уезде в Синцовской и Круглыжской волостях в связи с обнаружением белогвардейского заговора было арестовано 45 человек. Главного организатора, однако, задержать не удалось. Только в лесу около реки Ветлуги нашли оборудованную человек на пятнадцать землянку, приспособленную для обороны с трех направлений⁴⁰⁷ (31 марта).

В Введенской и Озерной волостях Чухломского уезда на митингах выяснялось, что население не желает подчиниться мерам по борьбе с дезертирством и враждебно относится к власти. В связи с обострением продовольственного вопроса отношение населения к советской власти оставалось в уезде «неудовлетворительным» и осенью.

Командир Иваново-Вознесенского батальона ВЧК 16 мая доложил о скоплениях дезертиров в Кинешемском и Юрьевецком уездах, в которые выслан отряд.

Восстание дезертиров на границе Костромской и Владимирской губерний подходит к окончательной ликвидации, полагали власти к 18 июня.

19 июня близ Воронина (возможно, село Ростовского уезда Ярославской губернии, известное дворянской усадьбой Леонтьевых) происходило собрание Пушкинской, Ильинской, Семеновской, Красносельской и других волостей. Присутствовало около ста человек. В большинстве решили на фронт идти (трудно понять по тексту красной сводки, имеется ли в виду идти в Красную армию или на «фронт» против красных; скорее надо полагать второе). Руководил собранием офицер. Костромской уездный военком традиционно «принимал меры»⁴⁰⁸.

К 20 июня в Макарьеве мобилизация 1890 г. рождения проходила неудовлетворительно⁴⁰⁹. В Варнавинском уезде велась энергичная борьба с дезертирством; применялись вооруженные отряды, комиссия по борьбе с дезертирством, агитация. 14 июня дезертиры напали на волисполком Левашевской волости. Служащие были обезоружены, в лес увезли 35 пудов муки. Нападавшим досталось пять винтовок без патронов. В лесу скрывалось около 150 человек⁴¹⁰.

Банда дезертиров напала на разъезд на линии Иваново — Нерехта, унесли винтовки. При этом погиб железнодорожный охранник и один дезертир. 20 июня в девять вечера банда напала на разъезд 39-я верста. Там они остановили эшелон с маршевыми ротами, состоявшими в большинстве из добровольно сдавшихся дезертиров. Комиссар эшелона был зверски убит, люди, следовавшие в эшелонах, присоединились к дезертирам, вооружась похищенным оружием. Данное выступление ликвидировалось отрядами из Костромы, Иваново, Ярославля и местными гарнизонами⁴¹¹. Интересно, что в своих мемуарах председатель ярославской Губчека обрисовал сюжет несколько по-иному. Он пишет о захвате зелеными двух вагонов с оружием, ни слова не говоря о присоединившихся к зеленым маршевиках, но упоминает гибель восеми красноармейцев из охраны эшелона, а также соучастие с зелеными начальника разъезда. Хотя это то же 20-е число, и речь явно идет об одном и том же событии. Через несколько дней, 25 июня, здесь же, на разобранном участке пути, зеленые остановили поезд с 522 недавно плененными колчаковцами. Им предложили присоединиться, однако так поступило меньшинство, а большая часть ушла в леса и вскоре явилась в костромской губвоенкомат⁴¹². Естественно, уроженцам далеких местностей вряд ли улыбалась перспектива пробовать снова воевать в чужих для себя краях с самыми расплывчатыми перспективами.

Предгубчека Кульпе 4 июля сообщал: в районе Нерехтского и Костромского уездов дезертиры активных действий не проявляют, но организовываются и вооружаются. Оперирующим отрядом найдено около трехсот винтовок из разграбленного в Нерехтском уезде оружия. Дезертиры Мисковской волости, заручившись клятвой отцов о поддержке, на собрании постановили не поступать в ряды армии. В Закобякине на границе Ярославской и Костромской губерний вооруженные дезертиры убили члена исполкома. Красноармейцы, высланные для подавления восстания, после ссоры со своим политкомом перешли на сторону дезертиров, передав в их руки винтовки и пулемет. Для борьбы с мятежниками в Закобякинский район стянуты Даниловский, Гурьевский и Костромской отряды.

В Костромском и иных уездах настроение населения как города, так и деревень по отношению к советской власти являлось явно враждебным. Духовенство вело контрреволюционную агитацию по всем вопросам, «восстанавливая население против власти и, в частности, против евреев». Наступление в районе Шунта — Саметь развивалось при сопротивлении дезертиров численностью до 5 тысяч человек. Шла подготовка к активным действиям, согласно сводке от 10 июля⁴¹³. К 18 июля было установлено местонахождение штаба зеленых в районе Шунга — Саметь. Руководил зелеными Пашков, бывший офицер и инструктор всевобуча. Продовольственная база зеленых находилась в Суханове, куда доставляли продукты крестьяне окрестных деревень. Восстание дезертиров в селе Красном было ликвидировано. В Захарове Семеновской волости дезертиры разграбили совет. В Ветлужском и Варнавинском уездах наблюдались стычки с зелеными. В остальных уездах губернии — спокойно⁴¹⁴.

14 июля с границы Иваново-Вознесенской губернии двинулась банда зеленых совместно с крестьянами окольных деревень по направлению к деревне Панихидино. В Есиплеевской волости Кинешемского уезда банда была рассеяна. В эти дни в Колшевской волости этого уезда произошло выступление дезертиров с убийством председателя волостного совета. Движение дезертиров перешло в Есиплеевскую волость, где оно было подавлено отрядом красноармейцев (22 августа). Очевидно, в нескольких смежных волостях произошло некое единое выступление, потребовавшее вмешательства армейского отряда.

Дезертирство принимало массовый, организованный характер, губерния была объявлена на военном положении (2 августа). В Красносельской, Шунгенской и Мисковской волостях Костромского уезда происходили восстания дезертиров. Отряды, работавшие по подавлению восстаний в Красносельской, Семеновской, Быгизинской и Мисковской волостях Костромского уезда, бесчинствовали — незаконные реквизиции продуктов сопровождались убийствами (3 сентября).

Макарьевский уезд к началу августа оставался спокойным (6 августа).

На границе Костромской и Ярославской губерний отряды ликвидировали скопление дезертиров (10 сентября).

Активные дезертиры вступали в стычки с красными отрядами, выстраивали жизнь дома или около дома под покровительством местных органов власти. Например, в одной из волостей под Родниками произошло столкновение вооруженных дезертиров с красноармейцами, в результате которого оказались убитые и раненые с обеих сторон (30 августа). В селе Макаровском Порздневской волости Юрьевецкого уезда среди населения укрывалось много дезертиров. Волостной совет бездействовал (4 сентября).

Летом в Иваново-Вознесенской губернии (созданная в 1918 г. губерния включала несколько смежных владимирских и костромских уездов) — много дезертиров, в большинстве работавших на полевых работах. Постановление о добровольной явке дезертиров — «это глас вопиющего в пустыне», С 16 по 29 августа в губернии задержано 277 и зарегистрировано добровольно явившихся 2458 человек, из которых вновь дезертировало 232 человека, врачебной комиссией освобождено 1285 человек. По приблизительному подсчету, дезертиров в губернии насчитывалось около 3 тысяч человек. Громадный процент освобожденных — около половины — заставляет предполагать замену лесного варианта дезертирства на более мягкий «коррупционный», с помощью ложного медицинского свидетельства.

В отдаленном Поветлужье (Варнавинский и Ветлужский уезды) переплелись восстания августа 1918 г. с активным участием белых горожан Варнавина и Ветлуги, крестьянское зеленое движение этого отдаленного угла Костромской губернии, староверческое неприятие новой власти в обособленном Уренском крае в составе пяти волостей. Здесь был даже избран свой царь. Зеленые отряды опирались на сочувствующих зажиточных и так поддерживали свое существование. Данные сюжеты подробно рассмотрены в названных работах С.В. Завьяловой, местных краеведов, например Скатова. Эпопея «уренского царя» нашла художественное отражение в широко известной книге представителя русского зарубежья Б. Ширяева «Неугасимая лампада». Задержанный в Яранске контрреволюционер Виноградов показал, что в Вахрамеевской и Тонкинской волостях Варнавинского уезда временами появлялись белогвардейские банды численностью до 5 тысяч человек при шести пулеметах, двух орудиях. Главнейшие организаторы — Иван Иванович Галочкин и Федор Филипович Груздев (бывшие офицеры были главными руководителями августовского восстания 1918 г. в Варнавинском уезде). Штаб белых находится на Имжемском кордоне, в местечке Красный Столб. Численность белых, что интересно, а не зеленых сил чрезвычайно преувеличена, но руководители названы верно. В 1919 г. и позднее поветлужские зеленые жили как небольшие отряды, каждый из которых имел «маток» — зажиточных сочувствующих крестьян, помогавших продержаться. Естественно, лесная жизнь чередовалась с приходами домой, благо в отделенном и мало сочувствовавшем красным краю это было не очень трудно.

Вследствие «крайне резких поступков продотрядов при изъятии излишков хлеба» население к советской власти в Ветлужском уезде относилось отрицательно (26 сентября), что автоматически означало сочувствие противникам этой власти. Немудрено, что в лесах продолжали скрываться «бандиты». 13 ноября была ограблена железнодорожная контора. Отряды были бессильны по причине разрозненности действий бандитских групп (сводка за 8 — 15 декабря)⁴¹⁵.

Ярославская губерния

Здесь активное вооруженное зеленое движение охватывало смежные уезды губерний Ярославской, Костромской и Вологодской. Основными районами были следующие: Угличский, Мологский и Мышкинский уезды — первый; северный — Пошехонский уезд, частично Рыбинский и Тутаевский (Романово-Борисоглебский), а также прилегающие уезды Вологодчины. Третьим очагом служил Любимский уезд и часть Даниловского. Именно здесь действовали наиболее интересные и упорные вожди восставших — Г. Пашков и братья К. и Д. Озеровы. На пике движения имелось несколько крупных сравнительно организованных зеленых отрядов.

Восстания создавали опасность тылу 6-й красной армии, то есть Северного фронта. Частично эти сюжеты затронуты нами в описании зеленых Вологодчины.

На Ярославщине печально прославился некий Френкель, сделавший стремительную карьеру от рядового красноармейца до командира отряда, действовавшего против зеленых. Во многом его энергией и жестокостью волна восстаний была сбита. В частности, Френкель использовал переодевание, чтобы попасть в повстанческий отряд князя Гагарина в качестве «подкрепления». Отряд Френкеля с большой жестокостью разгромил выступление в костромском уже (в соседние костромские уезды отряд также отправлялся) торговом селе Красное. Здесь было убито около четырехсот человек. Жители села с давних пор занимались золотничеством, ювелирный промысел и сегодня в селе дает работу многим. В официальной истории остался жаркий бой красных с зеленой бандой, с внушительными взаимными потерями. В памяти жителей — жестокая расправа с жителями, грабеж и сожжение трех окрестных деревень⁴¹⁶. Считается, что только местные коммунисты выпросили милость неумолимого командира красного отряда Френкеля — не жечь само волостное богатое Красное. По соседству, в Плесе и Кинешме, действовал подобный же отряд, по счастью не принесший таких жертв этим местам. Данный сюжет остается предметом рефлексии и местной памяти⁴¹⁷. Френкель сыграл роль, сходную с ролью Черемухина в Саратовской губернии.

В губернии в качестве уполномоченного ЦК и ВЦИК находился А.В. Луначарский. Именно он заявил в Красном, что здесь «пахнет миллионами», возможно спровоцировав жесточайший удар по «кулацкому» селу. Он вызвал два аэроплана, сбрасывавшие листовки, а также 5 пудов бомб, которые «не хуже», чем «великолепные прокламации Анатолия Васильевича», подействовали на упрямых дезертиров, по мнению ярославского чекиста⁴¹⁸.

Предгубчека телеграфировал 18 июня: на границе Вологодской, Ярославской и Череповецкой губерний вспыхнуло восстание дезертиров. 19 июня отряд Ярославского батальона выступил в район Пошехонского уезда на усмирение восстания.

К 20 июня в некоторых волостях Угличского уезда Ярославской губернии фиксировалось контрреволюционное брожение, вызванное агитацией кулачества и темных сил⁴¹⁹.

Восстание дезертиров на разъезде 39-й версты между Нерехтой и Ярославлем 22 июня считалось окончательно ликвидированным, при ликвидации несколько дезертиров расстреляны. Однако 3 июля возвратился конный отряд, оперировавший в этом районе, и выяснилось, что при ликвидации восстания расстреляны 159 дезертиров, оказавших вооруженное сопротивление, у мятежников отобраны 135 винтовок и 6 наганов.

Вскоре стало разгораться восстание дезертиров в Пошехонском уезде, с погромами волостных военных комиссариатов. Высланный из Пошехонья отряд потерпел поражение от зеленых, отдал противнику пулемет. На помощь срочно перебрасывался отряд из Череповца (3 июля).

3 июля ярославским Губчека отправлен отряд пехоты Ярославского отдельного батальона ВОХР в Ростовский уезд для ликвидации дезертирского восстания.

На 3 июля в районе Любимского и Даниловского уездов положение оставалось неопределенным. Красные части вели бои с хорошо организованными зелеными отрядами и имели потери в 10 убитых и 38 раненых. На севере Пошехонского уезда «банды дезертиров» были разбиты и в беспорядке отступали к границе Вологодской губернии.

На 4 июля железнодорожное сообщение Любим — Данилов — Ярославль оказалось прервано, навстречу бандам дезертиров экстренно выслан отряд коммунистов.

Транспортный отдел ВЧК 4 июля видел ситуацию так. Во всех уездах, расположенных вокруг Ярославля, — Бежецком, Мышкинском, Угличском, Любимском, Пошехонском и Мологском, частью Ростовском, «происходят восстания зеленых совместно с белыми. Восставшие действуют в контакте и имеют цель по примеру прошлого года захватить Ярославль». В Ярославле создан штаб по борьбе с дезертирством во главе с уполномоченным войск Внутренней охраны Кузмичевым.

По линии ВОХР также вырисовывалась весьма мрачная ситуация. Все уезды Ярославской и Костромской губерний охвачены восстанием. Сводка ВОХР называет их бело-зелеными и оценивает в 35 тысяч человек, под руководством бывших офицеров и генерала Майера. Красные полагали, что зеленые хотели взять под контроль Ярославскую и Костромскую губернии, захватить все склады Ярославского округа, отрезать 3-ю и 6-ю армии от продовольственных пунктов, перервать железнодорожное сообщение: Ярославль — Вологда, Буй — Данилов, Вологда — Буй, что повлекло бы привлечение 3-й и 6-й армии для подавления и ослабило бы Северный и Восточный фронты. Энергичными мерами ситуация была исправлена, и сводка за 15 июля — 1 августа сообщала лишь о неопасных «кучках зеленых», которые вылавливались. Никаких следов «генерала Майера» не обнаруживается, соответственно, и единый план зеленых предположить трудно, хотя для руководителей восставших из числа офицеров должны были быть ясны эффективность действий на пути сообщения противника, важность захвата оружия и т. п.

Сводка ВОХР от 10 июля сообщала о спокойствии в Пошехонском, Мологском, Рыбинском и Тутаевском (Романов-Борисоглебском) уездах. Прекратились беспорядки дезертиров в Мышкинском уезде. Здесь были восстания в четырех волостях, в том числе Климатинской, Богородской и Васильковской. Дезертиры этих волостей сожгли здания волвоенкоматов и уничтожили дела. Восстания в Муравьевской, Плосковской и Прилуцкой волостях считались ликвидированными. Из других уездов губернии сведений не поступало. Политсводка за 11 июля: в районе Грязовец — Данилов разведка зеленых пыталась подойти к станции Пречистое в 90 км от Ярославля, но была отброшена. В районе Грязовец — Пошехонье красные войска продвигались к озеру Никольскому (17 км от Грязовца). В районе Данилов — Пошехонье занято село Хабаровское, восстановлена советская власть. После полуторачасового боя, с потерей двоих ранеными, занято Куково, противник потерял 30 человек убитыми. В районе Скалино — Пречистое занято село Коза⁴²⁰. Согласно армейской сводке за 10 июля 1919 г.: восстание в Осецкой волости Любимского уезда ликвидировано. Начавшееся 8 июля восстание в Козской, Черностанной, Пречистенской (частично) волостях того же уезда находилось в стадии ликвидации. В районе Грязовец — Пошехонье дезертиры отступали в район озера Никольского. Зеленые обстреляли станцию Скалино (45 км от Грязовца Вологодской губернии) и бронепоезд, огнем которого и были рассеяны.

Восстановлен разогнанный 8 июля Братковский волисполком Вологодского уезда. Банды отступили на Марвино недалеко от Вологды. В остальных уездах Ярославской губернии — спокойно⁴²¹.

К концу июля шла ликвидация зеленых в Пошехонском и Грязовецком уездах, дезертиры продолжали добровольно являться (31 июля). В Плосковской волости Угличского уезда поднялось восстание дезертиров при «спокойном» настроении населения (29 июля). По всему Мышкинскому уезду восстание дезертиров; город и уезд объявлены на военном положении (29 июля), то есть прошла вторая волна восстаний.

В составе советов, особенно волостных, преобладали беспартийные, «с социальным положением средним и выше среднего» и «безразлично-выжидательным» настроением. В течение июля в Ярославском, Угличском, Мологском, Мышкинском, Пошехонском, Любимском и Даниловском уездах происходили восстания дезертиров с участием «местного кулачества во главе с духовенством». Руководителями восстания являлись офицеры. Причины восстания: 1) слабая работа отдела социального обеспечения в смысле выдачи пайков семьям призванных; 2) полевые работы; 3) слабая политическая работа в частях войск в смысле политического воспитания красноармейцев. Лозунги восставших: «Долой войну!», «Долой коммунистов и Советы!», «Да здравствует свободная торговля!». В начале восстаний жители горячо поддерживали восставших, затем начались мобилизации. Общее количество восставших — от 20 тысяч человек. Вооружение «начиная с различного самодельного холодного оружия, кончая трехдюймовым орудием», К подавлению восстания «были приняты самые репрессивные меры». В подавлении приняло участие до 10 тысяч человек, прежде всего отряд ярославской Губчека. К главарям восстания, злостным дезертирам применялась высшая мера наказания.

В течение июля месяца мобилизация по губернии проходила, естественно, слабо. В связи с восстанием были случаи, что не являлись на сборные пункты целые волости. Настроение мобилизованных было ниже среднего. Причина — усталость от прошлой империалистической войны, — поясняла советская сводка. При уездных военкоматах организованы особые отряды по борьбе с дезертирством.

Военные комиссариаты работали плохо. 10–15 % офицеров старой армии среди служащих считались причиной тайного саботажа. Отношение населения к дезертирам после подавления восстаний становилось отрицательным. От многочисленных деревень поступали жалобы на «незакономерные действия» советской власти.

Политсводка за 22 июля раскрывает интересные механизмы как формирования зеленого движения, так и борьбы с ним. Некий член РКП(б) прибыл в Семеновку Кулижской волости Любимского уезда для борьбы с восставшими дезертирами, располагая отрядом в десять человек. При проверке документов он обнаружил список «зелбата» (то есть «зеленого батальона)», в котором указывались фамилия, имя, отчество зеленого и сумма взноса в размере от 10 до 100 рублей. Сумму в 100 рублей внес член РКП(б), организатор из Любима Румянцев, который состоял секретарем упомянутой зеленой организации. Отряд отправился по полученному списку арестовывать его фигурантов. Некоторые дезертиры были «на глазах крестьян наказаны как мятежники» (не указано, что это расстрел, но трудно представить другое впечатляющее наказание для мятежников), после чего дезертиры частично явились добровольно. Дезертир Алексей Климов в это время находился в деревне Палагино, он был организатором отряда зеленых.

Вооруженный маузером, он скрылся в лесу. При обыске в его доме — искали оружие — было обнаружено 3400 рублей. Отряд забрал в хозяйстве двух лошадей, коров, брата Климова в качестве заложника и отправил в Любим. Уже в Любиме братья (в заложниках был один, видимо, еще один или двое явились по горячим следам) заявили, что сами разыщут Алексея и представят властям. Действительно, уполномоченный сам же и увидел вскоре в Любиме Климова, который сдал маузер и отправился под арест. После этих событий настроение Кулижской волости стало «хорошим». Однако под арест попал помощник секретаря волисполкома Смирнов: при обыске у него нашлись дополнительные списки членов «зельбата», переданные ему братом, членом этого самого «батальона». Уполномоченный объявлял о прекрасной работе Любимской организации РКП(б) и конного милицейского отряда, делавшего объезды территории⁴²². Эту историю можно счесть весьма характерной. «Зельбат» правильно понимать как организацию взаимопомощи, но не повстанческую часть. Пытались организоваться, собирали какую-то общую кассу. Конечно, не обошлось без участия местных властей, коммунист оказался в числе явных организаторов зеленой силы. В то же время прибытие самого незначительного отряда и человека с мандатом застает заговорщиков врасплох. Списки оказываются обнаружены, никаких препятствий для арестов и отправки скота и арестованного (громоздкое дело для отряда в десять человек) нет. Один из наиболее активных, как можно полагать, вынужден попросту бежать в лес. Далее действует классический механизм давления на крестьянина — удар по хозяйству. Угроза потери лошадей очень быстро приводит упрямца к сдаче. Возможно, подобная история не случилась бы даже в спокойной волости месяцем ранее, в разгар зеленых восстаний. Теперь же, после очевидного поражения зеленой волны, деревня не стала горой за свой «зельбат».

Ко 2 августа открытые восстания и мятежи во всех уездах и волостях были окончательно ликвидированы. Продовольственное положение губернии было и оставалось острым.

Сводка по довольно спокойному Ростовскому уезду дает лапидарную формулу успокоения после репрессивных акций: «…крестьянство бодрое, буржуазия угнетенная, интеллигенция незаметна, а духовенство безмолвствует» (29 июля). За три-четыре дня начала августа здесь явилось около 5 тысяч дезертиров⁴²³. Для советского автора — безусловное свидетельство «бодрости». В остальных уездах губернии было спокойно.

В районе Соколовской волости Пошехонского уезда обнаружены скрывающиеся в лесах вооруженные винтовками дезертиры (сводка за 1 июля — 15 августа). Дезертиры снова начинали группироваться после ухода отрядов. Мобилизация проходила удовлетворительно при «отрицательном» настроении мобилизованных и одиночном дезертирстве. «Причина — злостное нежелание служить» (сводка 15 августа — 1 сентября). Отряды проводили облавы. К концу лета массовое дезертирство ликвидировано (сводка 30–31 августа). Население, прежде относившееся доброжелательно к дезертирам, стало им враждебным; были случаи избиения в деревнях являвшихся дезертиров.

На границе Костромской и Ярославской губерний, в Ярославском уезде, обнаружено скопление дезертиров, бежавших с фронта (30–31 августа). С 21 по 30 августа задержаны 147 дезертиров, убиты 30 человек (2 сентября).

В Борисоглебской волости Мологского уезда появилось много дезертиров.

«Несмотря на жестокую борьбу с ними, результаты плохие, потому что граждане укрывают их» (4 сентября). «Скопление» отмечено в уезде и позднее (сводка за 1 — 21 сентября). К 15 августа 1919 г. в Осеневской волости Ярославского уезда обнаружилось скопление дезертиров более 300 человек. На поиски отправился отряд в 60 человек с представителем комдезертира⁴²⁴.

Крестьянство на продовольственной почве было настроено плохо, рабочие остро неприязненно настроены к крестьянам. В Тутаевском уезде положение угрожающее, — не было запасов даже на сентябрь. На этой почве в некоторых уездах уже началось волнение, поджигаемое агитацией в связи с приближением переписи нового урожая. Органы снабжения работали слабо «ввиду отсутствия партийных работников». Отношение крестьян к декрету о хлебной монополии — отрицательное (сводка 25 июля — 1 сентября). В Васильевской волости Мышкинского уезда произошло восстание дезертиров под лозунгом свержения советской власти.

Главная причина — экономические условия. После подавления восстания в настроении масс полная апатия (5 сентября). С 1 по 7 сентября добровольно явились 328 дезертиров, задержаны 72. «Вследствие темноты» население легко поддавалось влиянию контрреволюционеров. По всей губернии разыгралось массовое пьянство. На почве реквизиции урожая крестьянство настроено реакционно (сводка за 1–7 октября). Добровольно излишки крестьяне не везли и осенью (из-за отсутствия мнимых «излишков»!); столкновений с продотрядами не наблюдалось. Повсеместно отрицательное отношение крестьянства к советской власти сохранялось и позднее (сводка за 15–22 ноября). Дезертирство объяснялось плохим продовольствием и необеспечением семей красноармейцев (15 ноября)⁴²⁵.

«За последнее время в уездах наблюдается группировка оставшихся неизъятыми злостных дезертиров в шайки бандитов, которыми руководят главари бывших в губернии в июле и августе восстаний, например, Озеров — главарь Даниловских зеленых. Шайки эти вооружены, делают налеты на советские учреждения и советские хозяйства, грабят, убивают и творят бесчинства, применяя террор к представителям РКП. Население к бандам относится отрицательно» (20 сентября).

В Даниловском уезде оперировали ранее разогнанные и снова собравшиеся банды Озерова, Пашкова, Желябина и помощника Сперанского. Банды разбиты на четыре группы: первой группой руководит Озеров, в ней 80 человек, вооруженные винтовками, одним пулеметом, двумя американскими автоматическими винтовками, гранатами и револьверами. Второй и третьей руководят Желябин и Журавский; численность и вооружение не выяснены. Четвертая банда под руководством офицера Пашкова численностью около 70 человек имеет 100 винтовок, преследует цели чисто политического характера, то есть дожидается удобного случая для свержения советской власти. Банды скрывались в лесу, который тянется от Бухаловской волости Даниловского уезда до Костромской губернии на 60–70 верст и ввиду болотистой почвы и девственного состояния считается непроходимым. Банды дезертиров, оперировавшие в Даниловском уезде, в октябре были рассеяны (сводка за 15–22 октября). Через три недели сообщение уведомляло, что «энергичные меры пока результатов не дали» (4 ноября)⁴²⁶. Еще один разведывательно-информационный блок по этим отрядам дополняет приведенные сведения: в Даниловском и Осецкой волости Любимского уезда базируется банда К. Озерова в 50–60 человек. Она разбита на группы по 5 — 15 человек, которые живут в лесных землянках, имеют большие запасы продуктов. Со стороны красных 1 убит и 1 легко ранен, у «бандитов» 2 убито и 6 задержано. Любимскому отряду выслана помощь в 50 пеших при 5 кавалеристах⁴²⁷.

Осенью даниловский очаг оставался главным пунктом сопротивления советской власти в губернии. В уезде было спокойно, кроме Бухаловской, Петропавловской, Середской и Федуринской волостей, где находились Пашков и Озеров. Эти руководители являются наиболее интересными зелеными вождями на Ярославщине, о них существует определенная литература. Согласно декрету ВЦИК от 5 ноября об амнистии всем врагам советской власти, операции против них были приостановлены. Объявлялась добровольная явка с 10 по 25 ноября, за ней должны были последовать репрессии к не явившимся добровольно и их семьям. 8 ноября поймано три дезертира, обнаружена и разрушена землянка — укрытие зеленых.

Однако и в других уездах продолжалась лесная жизнь. В ноябре — декабре в Курбской волости Ярославского уезда замечено скопление дезертиров; в волость высылался отряд⁴²⁸.

Итак, мощные зеленые восстания на почве неприятия продовольственной политики власти были подавлены, после чего наиболее упрямые продолжали скрываться или же организовали устойчивые небольшие группировки, апатия, пьянство, усталая лояльность стали уделом сельского большинства губернии.

Московская губерния

Осенью 1918 г. некоторые уезды обширной Московской губернии дали серьезные вооруженные выступления. В Гжатском, Вяземском, Волоколамском уездах в 1918 г. велись бои с повстанцами, в частности, силами Волоколамской пулеметной школы⁴²⁹. С весны 1919 г. и здесь начались волнения, переросшие в массовое зеленое движение. События в этой губернии излагаются нами более подробно, так как Подмосковье — сердце всего центрально-промышленного района.

В первой половине апреля в Ново-Петровской волости Рузского уезда на почве продовольственного кризиса фиксировались волнения. В Волоколамском уезде велась антисоветская агитация. В селе Ярополец появилось объявление: «Умного Николая со свининой на стол! Жида Ленина с кониной под стол! Не надо нам Троцких! Долой всех жидов, долой». В Сергиевом Посаде настроение населения «повышенное», в остальных уездах — «подавленно-выжидательное»⁴³°.

Начальник караульной роты и помощник военкома Наро-Фоминского уезда А. Войцекян оставил беллетризованное описание зеленого движения летом 1919 г. в подмосковных уездах. Характерно название — «в зеленом кольце». Губком РКП(б) сообщал о восстаниях в уездах и формулировал задачу: «Основную массу боевого материала составляет преимущественно бессознательная часть крестьянской молодежи, введенная в заблуждение и поэтому дезертирующая из армий, или совершенно не являвшаяся туда по призывам. Эта часть молодежи. окрещена «Зеленой армией». Нужно перекрасить эту лесную армию в красный цвет и дать ее фронту — вот задание ЦК.»

Деревня волновалась от реквизиций и мобилизаций, «зашевелились» эсеры.

Во главе зеленых Подольского и Наро-Фоминского уездов якобы стоял бывший офицер и бывший коммунист, исключенный за офицерское прошлое, Вахлюев по прозвищу Кутыркин. Тринадцать деревень Вороновской волости, родной самому Вахлюеву, Подольского уезда дали ему около сотни зеленых. Однако «надежных» — всего десятка три, да полтора десятка винтовок. Охранялись тремя заставами. Советский автор вкладывает в уста Вахлюя тяжкие переживания на тему: «Что скажет партия?» (разумеется, эсеров). Якобы в Наро-Фоминском, Бронницком, Дмитровском, Можайском, Клинском уездах уже все было готово к выступлению.

На престольный праздник молодежь пошла в родную деревню, переговорить с отпускными красноармейцами, пересчитать дробовики, на которые можно было бы рассчитывать при выступлении.

На закрытое собрание коммунаров вдруг вламываются парни с вопросами, когда будет заседание культпросвет-кружка и т. и. Очевидно, что это зеленая разведка. Так росло напряжение в подмосковных уездах.

Усмерская волость Бронницкого уезда показала, через допросы пойманных зеленых, такую картину. Зачаток зеленой армии возник на Пасху 1919 г. в деревне Бессоново усилиями эсера И.А. Силина и офицера Н.П. Александрова-Зазулова. Руководил зелеными некий Горячев из деревни Старая. Первой организовалась зеленая армия Бессонова, а затем стала разрастаться на другие села. На ночных собраниях у железнодорожного моста в лесу, в двух верстах от станции Конобеево Московско-Казанской железной дороги, выработали инструкцию для всей округи. При облаве — дезертирам соседних сел идти на поддержку. Облаву следует или обезоружить, или же самим отступить в лес до ее отъезда. Якобы с проходивших поездов сбрасывали листовки и брошюры контрреволюционного содержания. В каждой деревне избирался старший группы с обязанностями вербовать в дезертиры как призываемых, так и прибывающих в село отпускников. 19 июня зеленые Усмерской волости должны были выступить разом по сигналу — одиночному выстрелу. Однако выстрел, не зная, что таков сигнал для зеленых, дал коммунар, прибывший в Бессоново на митинг и для ареста Зазулова. Местные зеленые поднялись и начали наступать на коммунаров, их силы нарастали. В результате отряд коммунаров был оттеснен от Бессонова, оставив четверых товарищей в самом селе на митинге. Митинг моментально превратился в мятежную толпу, три коммунара были убиты, один смог уцелеть и бежал. В соседней деревне никто прятать его не захотел, советовали бросить подобру-поздорову револьвер. В следующей деревне во время беседы с местным дезертиром подошел знакомый коммунист и позвал к себе пить чай. Однако стало понятно, что пришелец не тот, за кого себя выдает. За окном начала собираться толпа. Местный коммунист стал просить пришельца уходить, ибо перебьют всю семью. В результате герой повествования спрятался в навозной куче и в конце концов уцелел. Изложение демонстрирует крайне антибольшевистское настроение деревни.

После убийства коммунаров дезертиры запаслись хлебом и ограбили совхоз, устроенный в бывшем имении Разореновой.

Для подавления восстания были мобилизованы Бронницкая караульная рота в 50 человек с пулеметом, 150 человек от Коломенской и Егорьевской караульных рот, около 100 человек от Богородской и Орехово-Зуевской рот и 187 человек от 8-го запасного батальона. Были намечены маршруты облав. Дезертиры оказывали разрозненное сопротивление. С 19 по 23 июня объявили срок добровольной явки. В упорствовавших селениях конфисковывался скот, возвращавшийся после добровольной явки дезертиров. Скот злостных дезертиров передавался семьям красноармейцев. После таких мер началась массовая явка в деревню Барановская, где размещался штаб отрядов, и в уездную комиссию по борьбе с дезертирством.

У Силина и Александрова-Зазулова было одиннадцать главных помощников. Горячев же якобы являлся представителем зеленых от некоего (эсеровского?) центра.

28 июня военное положение после съезда сельских советов волости, одобрившего принятые меры борьбы с дезертирами, сняли. Силина арестовали в Москве. Захвачено и явилось добровольно 401 дезертир. Через некоторое время была захвачена в лесу и группа Зазулова. Зеленые пытались отбить главаря, но были отражены. Зазулов же привезен в деревню Барановская и там расстрелян.

В оперативной сводке история излагалась похожим образом: «Ликвидировано восстание дезертиров в Усмерской волости Бронницкого уезда. Восставших было около 600 человек, они под руководством кулака деревни Безносово (ошибка!) Зазулова убили трех коммунистов. Банда дезертиров была хорошо организована и вооружена винтовками, револьверами и бомбами. После ликвидации восстания дезертиры добровольно являются в волвоенком, выдают главарей восстания и просят отправить себя на фронт (23 июня)»⁴³¹. Можно отметить преувеличение по поводу хорошего вооружения и «принудительную искренность» в желании попасть на фронт. Дезертиры, которые сами являются и просятся на фронт, фигурируют и в июльской сводке ПУ РККА, как отрадный факт, очевидно⁴³².

К 6 июля выступления зеленых в Наро-Фоминском, Подольском и Бронницком уездах были в основном подавлены. В районе Масловского леса красноармейцы обнаружили спрятанные винтовки и гранаты. Активный председатель волостного комдеза Чаплыженской волости Бронницкого уезда Е.О. Кузнецов был убит зелеными на дороге⁴³³.

Согласно сводке ВОХР от 6 августа:

Подольский уезд: по сведениям за 22 июня — 2 июля дезертиры концентрировались под руководством офицера Дудуева-Зерново и князя Трубецкого в районе Красно-Пахорской волости. При приближении красноармейцев разбежались. Главарь дезертиров Коновалов убит самими дезертирами, а его труп доставлен в качестве искупления вины.

Бронницкий уезд: по сведениям за 17–26 июня, дезертиры концентрировались в Усмерской волости. Возглавлял их некий «Зузулов» (искажения имен собственных в сводках обычны) из Бессонова, а «инициатором» выступал левый эсер Силин. В перестрелке с дезертирской группировкой погиб председатель Усмерского совдепа, командовавший отрядом. Всего явилось и поймано 1666 человек, все они признаны злостными. Население уезда с «нежеланием» отнеслось к облавам и укрывало дезертиров.

Можайский уезд: по сведениям за 24 июня — 26 июля, вооруженные дезертиры концентрировались в районе Поречье — Пожутино — Карачарово и др. Можайского, Волоколамского и Гжатского уездов под командованием офицера. Разведка из коммунистов в 31 человек была арестована дезертирами в деревне Лисавино и расстреляна. При приближении вооруженных отрядов дезертиры отстреливались и разбегались. С 17 июня по 24 июля задержано и явилось 429 дезертиров.

Волоколамский уезд: по сведениям за 17 июня — 26 июля, дезертиры концентрировались в районе деревни Гордеево. Жители отказывались их выдавать. На деревню наложили 25 тысяч рублей контрибуции и прислали отряд. За время его пребывания явилось 1063 дезертира.

Рузский уезд: выступлений не было, за 17 июня — 26 июля задержано 36 дезертиров, что можно счесть наиболее впечатляющим «успехом» противодезертирских мероприятий. В частности, к 5 июля банды дезертиров в пределах уезда рассеяны, зарегистрированы 18 человек добровольно явившихся (негусто!), к поимке остальных приняты меры. В связи с падением Царицына и Харькова наблюдалось приподнятое настроение у обывателя. В уезде было «тревожное» настроение из-за голода⁴³⁴.

Наро-Фоминский уезд: по сведениям за 26 июня — 26 июля, вооруженные дезертиры концентрировались в районе Рудневской волости, в районе имения Журавлева, в лесу между деревнями Игнатово, Жабечи, Лукино под руководством бывшего инструктора всевобуча Герике, который пойман. Вооруженные дезертиры ограбили кассу Московского совета. При столкновении с отрядом у Игнатова и Лукина дезертиры разбежались. Заметим, что Бойцекян специально оговаривает: офицеры братья Герике к зеленому движению оказались непричастны. Армейская сводка давала более определенную информацию о восстании: в Наро-Фоминском уезде забастовала прядильная мануфактура, появились антисоветские листовки. Руководители арестованы. Восставшие в Рудневской волости дезертиры в числе пятьсот отступили в Подольский уезд и были там разбиты местным отрядом, после чего разбежались. 400 дезертиров добровольно явилось, «отрабатывая» проигрышную для себя ситуацию⁴³⁵. Открытые восстания дезертиров к 4 июля считались окончательно ликвидированными. Во всех волостях произведено тщательное обследование с целью поимки дезертиров, отряд комдеза отправился в последние Ташировскую и Петровскую волости. За 3 и 4 июля добровольно явились в уездный военкомат 200 дезертиров.

Московский уезд: дезертирских скоплений не наблюдалось. Облавами задержано 519 дезертиров.

В остальных восьми уездах организованных скоплений дезертиров не наблюдалось⁴³⁶.

В Можайском уезде банды зеленых были разогнаны. Отряд поймал 45 дезертиров, остальные являлись добровольно в другие уездвоенкоматы (5 июля).

Вблизи села Матвейково Серпуховского уезда на 8 июля группировались банды зеленых под руководством офицера Давыдова. Мать Давыдова была взята заложницей, он, в свою очередь, угрожал, если мать не отпустят, двинуться с зелеными на Серпухов. В район Матвейкова экстренно отправился отряд из Серпухова. О том же, не столь подробно, сообщал и бюллетень политуправления армии, объявляя об угрозе Серпухову⁴³⁷, вряд ли реальной.

ЦИК 9 июля сообщал, что на границе Московской и Калужской губерний в селе Каменском, деревнях Клово, Мельниково, Кураково, Чичково Рождественской волости Наро-Фоминского уезда Московской губернии и деревнях Ромново, Рыжково Чубаровской волости Калужской губернии наблюдается большое скопление дезертиров. Дезертиры организованы, имеют штаб, агитаторов, оружие и связь с Москвой и Калугой. 29 июня на митинге в селе Дятлово дезертиры обсуждали вопрос о ликвидации советской власти. Та же информация прошла по линии политуправления армии⁴³⁸.

Положение губернии во второй половине июля «довольно удовлетворительное». Работа отрядов проходила успешно. Восстания происходили в Можайском и Волоколамском уездах, где оперировали два отряда 12-го Московского стрелкового полка, ловившие дезертиров. В Можайском уезде в лесу около села Лисавина, где был штаб зеленых, произошла перестрелка, в результате чего штаб был взят отрядом с потерей убитыми двух красноармейцев отряда 12-го Московского стрелкового полка. Происходили восстания и в Подольском уезде, ликвидированы благодаря энергичным действиям отрядов (сводка за 15 июля — 1 августа)⁴³⁹.

По данным за первую половину июля, в Московской губернии всего 2065 дезертиров. Главная причина дезертирства — необеспеченность семей. Меры борьбы — облавы⁴⁴⁰.

Оперативная сводка № 1 оперативного штаба Московского округа по борьбе с дезертирством от 19 июля 1919 г. давала подробный очерк борьбы по уездам.

Бронницкий уезд: пунктов концентрации дезертиров не наблюдалось. 18 июля прошла очередная плановая облава. Красноармейские части надежны.

Верейский уезд: налицо две караульные роты, настроение их удовлетворительное, отношение к дезертирам «пассивное и безразличное», месторасположений дезертиров не выявлено. Может ожидаться опасность со стороны Середняковской волости Калужской губернии.

Коломенский уезд: две караульные роты благонадежны, этапный же батальон в 950 человек сам состоял из дезертиров. Потому в ротах отношение к дезертирам «отрицательное», а в батальоне «неопределенное». Концентрации дезертиров в уезде не наблюдалось.

Клинский уезд: в уезде стоит рота. Дезертиров — не менее 2500. Они концентрировались в волостях Зеленцовской, Кругловской, Борщевской, Соголевской, Скрыдловской. Эти волости соседствовали с Тверским, Корчевским, Дмитровским и Волоколамским уездами. При облавах дезертиры перемещались в эти уезды, причем «особенно разлагающе на граждан Клинского уезда действуют дезертиры Тверского и Корчевского уездов, где они организуются значительными группами».

Московский уезд: в уезде стояло много частей. Высшая стрелковая школа комсостава в 1220 человек личного состава, из коих 400 курсантов, школа военной маскировки в Кунцеве — 1283 человека, из них 100 курсантов. В Рязанской волости находился Губернский батальон местного назначения. От него 100 человек было наряжено для производства облав. Отношение к дезертирам пассивное, опасности стратегическим пунктам не наблюдалось. Добавим штрих к этой благополучной картине. Согласно сводке ПУ РККА за первую половину июля, железнодорожники Курского вокзала враждебны к советской власти, среди них ходили слухи о подготовке восстания. На станции Пресня произошло столкновение между двумя следовавшими эшелонами. На пресечение беспорядков высылался отряд железнодорожной охраны и отряд 6-го Калужского полка. 11 виновных в беспорядках попали под арест⁴⁴¹. Курский вокзал связан как раз с Кунцевом и Кусковом, где стояли военные школы, служившие опорой Национальному центру. Да и беспорядки армейцев, как выясняется, могли происходить в самой столице. Эти данные помогают оценить степень опасности слабоструктурированного зеленого движения в столичной губернии.

Наро-Фоминский уезд: стоит караульная рота и отряд комдез в 15 человек. Дезертиры — около 100 человек — концентрировались в Петровской и восточной части Ружневской волости. Имелась угроза железной дороге между станциями Внуково и Бекасово.

Волоколамский уезд: караульная рота с хорошим настроением. Опасности от дезертиров не наблюдалось. В уезде числилось 3869 дезертиров, из коих уже отправлено было 1166 незлостных и 24 злостных. По сообщению начальника отряда, оперировавшего в Марковской волости, сельсоветы и население вели себя вызывающе и не выдавали дезертиров. Волость объявлена на военном положении. Этот локальный сюжет весьма интересен и может быть объектом самостоятельного рассмотрения. Дело в том, что в годы первой русской революции с 31 октября 1905 г. по 18 июля 1906 г. в этой волости существовала «Марковская республика». В принятом жителями «Приговоре» говорилось о необходимости созыва Учредительного собрания, наделения крестьян землей, провозглашен принцип бессословности волости. «Республика» возглавлялась избранным «президентом» из крестьян; было решено не платить налогов, не давать солдат, не подчиняться земским и губернским властям. Об этой «республике» стало широко известно⁴⁴². Возможно, демократический опыт местных «республиканцев» способствовал дружному противостоянию уже советским властям.

Подольский уезд имел караульную роту с пулеметом. Банд не наблюдалось.

Рузский уезд располагал местной ротой. «30 человек с пулеметами всегда готовы для борьбы с дезертирами. Дезертиров группами нет. Отдельных вылавливают»* В Клементьеве стояла артиллерия и располагались пороховые склады. Караульная рота состояла сама из скрывающихся дезертиров (очевидно, скрывавшихся на сравнительно легкой караульной службе). Настроение жителей контрреволюционное, считались возможными угрозы из Можайского и Волоколамского уездов.

Сергиево-Посадский уезд: в нем находились курсанты и стояла караульная рота. Неорганизованных дезертиров насчитывалось около 350 человек.

В Серпуховском уезде стоял «благонадежный» караульный батальон в 700 штыков. Скоплений дезертиров не наблюдалось. Облава дала 200 задержанных дезертиров, планировалась облава по районам, то есть группам волостей.

Звенигородский уезд: караульная рота 15 июля отправлена в Рязань, для замены уроженцев Московской губернии. На смену прибыли малообученные рязанцы, но с отрицательным отношением к дезертирам. При концлагере в Саввинском монастыре в двух верстах от города располагалась пехотная команда в 46 человек из пленных колчаковцев. «Состав команды вполне боеспособный и благонадежный во всех отношениях». Концентрация дезертиров наблюдалась в деревне Часцы Шараповской волости, человек тридцать пять, часть из них в винтовками. Шестеро задержано облавой, остальные разбежались, оставлен заложник. В деревне Талица Павловской волости сосредотачивалось около 70 дезертиров, частично вооруженных. Среди них заметна известная организация, при неожиданных ночных облавах они успешно разбегались. На Ивановской суконной фабрике работало человек 50 дезертиров. При облавах разбегались, некоторые отстреливались⁴⁴³.

По остальным уездам сведения ожидались.

Оперативная сводка № 2 Оперативного штаба Московского округа по борьбе с дезертирством от 29 июля 1919 г. позволяет проследить динамику развития дезертирско-зеленого сюжета.

Богородский уезд: советская власть опиралась на три караульные роты. Дезертиры концентрировались в волостях: Загоноревская, Бунаковская, Шаловская, Янинская, Аксентьевская.

Дмитровский уезд: караульная рота; дезертиров 1000 человек. Считалась возможной угроза Савеловской железной дороге со стороны тверских дезертиров.

Можайский уезд: за последнюю неделю явилось и поймано свыше 300 дезертиров⁴⁴⁴.

Московская губерния, как и другие потребляющие губернии, балансировала на грани голода, что в первую очередь влияло на настроение жителей и отношение к службе, к регистрации урожая, выемке дезертиров, военнообязанных и т. п. Так, в связи с усиливавшимся голодом в Верейском уезде настроение крестьян «приподнятое и обостренное, отношение к власти недоверчивое» (2 августа)⁴⁴⁵.

4 августа началась операция по очистке от дезертиров Дмитровского и Клинского уездов, в которых замечены значительные группирования дезертиров. В Дмитровском уезде отряд пошел на Рогачево, известное восстанием в 1918 г. Уже по пути к нему приняли около тысячи добровольно явившихся дезертиров. Несколько дезертиров было обнаружено в Рогачевском монастыре. В одном из сел на следующий день попали на любительский спектакль, на котором присутствовало много дезертиров. Оцепили «концерт» и взяли человек триста. Некоторые скрылись, переодевшись тут же на спектакле в женский реквизит. На границе Клинского уезда и Тверской губернии убиравшие хлеб дезертиры сами стали кричать через реку оскорбления «краснопузым», чем выдали себя и были переловлены⁴⁴⁶. На этом борьба с зелеными в Московской губернии завершилась, по мнению Войцекяна, так как крупных вооруженных противостояний более не было.

Сводка войск ВОХР подводила итоги августовским событиям: «…В течение августа месяца ликвидировались скопления разнородных банд и дезертиров в следующих местах: в Можайском у. произошло вооруженное скопление дезертиров, в дер. Лесовино, в Наро-Фоминском у., где ими в местечке Игнатово-Лукина была ограблена касса Совдепа, в Бронницком — в Усмерской вол., где зелеными был убит председатель Усмерского Совдепа т. Воронов и в Подольском у. в местечке Красная Нехра, а также в Демидовской вол., где бывшими офицерами соорганизовалась значительная банда дезертиров во главе с бывшим князем Трубецким. Почти каждый раз зеленые при приближении отрядов, отстреливаясь, разбегались. Часть их арестована, а часть явилась добровольно. Всего зарегистрировано добровольно с 17 июня — 31 августа 12 084 дезертира. За последнее время в некоторых уездах наблюдается вновь скопление дезертиров, которыми ведется контрреволюция. Приняты соответствующие меры. Более неблагонадежными считаются у.: Можайский, Волоколамский, Московский и Звенигородский»⁴⁴⁷.

По данным центральной комиссии по борьбе с дезертирством, летом 1919 г. в подмосковных уездах было по 300–500 дезертиров в каждом, в Волоколамском же — 1500. Дезертиры имели руководителей и штабы с отделениями в деревнях и разведку. Посылаемые для ловли дезертиров отряды встречали сопротивление⁴⁴⁸. Член Национального центра, сумевший, после провала организации, перейти на нелегальное положение и добраться до белого Юга, генерал Н.Н. Стогов, дал свою характеристику волоколомским зеленым. По прибытии в белый лагерь, он 27 ноября (10 декабря) 1919 г. подготовил доклад о положении в Советской России. Генерал указывал на резкое поправение всех слоев населения, отмечал, что переживающий большевизм как грабеж великоросс начинает разворачиваться к началам настоящей государственности. Подмосковные крестьяне, по его наблюдениям, считали революцию делом господским, к которому крестьяне непричастны. При этом все ждут царя, «теперешнее время считают за смутное и все, что теперь делается, как бы не за настоящее». Проживая на московских окраинах, генерал вошел в сношения с дезертирами. «Подготовляя восстание в Москве, завели связь с дезертирами Волоколамского уезда, коих к началу сентября насчитывалось до 6000 чел. При первом разговоре были очень скупы на слова, пока не выяснили, что говоривший с ними монархист; тогда хлопнули его по коленке, сказав: «вот это так, это по-нашему, давай толковать»⁴⁴⁹. К сожалению, ни в докладе, ни в дальнейшей жизни генерала никаких подробностей взаимодействия с организованными дезертирами не появляется. Приведенный отрывок не позволяет даже установить, говорил ли с дезертирами сам Стогов или третье лицо. Однако сама характеристика взаимодействия в документе, который носил служебный характер, весьма ценна. В то же время арестованный ВЧК белый подпольщик В.В. Ступин в своих показаниях отрицал устойчивые связи с зелеными: «О связях с подмосковными окрестностями могу показать, что попытки связаться с зелеными не имели успеха, так как: 1) зеленые, как явление временное, исчезли; 2) не с кем было связываться. О каких-либо теперь устанавливаемых связях твердо не знаю. Миллер говорил, что он намечает что-то в этом отношении». В показаниях другого арестованного упоминаются поездки в Рязанскую губернию и Сергиев Посад для связи с зелеными, без видимых результатов. Еще один подследственный дает такую информацию: «.с зелеными в Волоколамске устанавливал связь Ступин, а Зверев говорил, что если бы ему это дело передали, то он лучше бы сделал». Ступин поручал послать человека на станцию Рыбное Рязанской губернии для связи с зелеными, но кандидат на поездку заявил, что он не дипломат, а военный и такого поручения исполнить не может. Весьма характерная и потому, вероятно, вполне правдивая информация. При этом конкретные адреса, по которым подпольщики собирались разыскивать зеленых, показывают наличие если не связей, то, по крайней мере, более или менее определенной информации. В воззвании Добровольческой армии Московского района, подготовленном подпольщиками, содержится явное указание на связь с крестьянами: «Подмосковные крестьяне! Вы частью уже примкнули к рядам Добровольческой армии». И далее предлагается программа действий на случай вооружейного выступления, которая подразумевает как минимум хорошее представление о настроениях и возможностях окрестных крестьян: «Ваше поголовное недовольство коммунистами известно. Идите в Москву! Поступайте в ряды Добровольческой армии! Организуйте в районе деревень заставы для задержки всех автомобилей, скрывающихся с коммунистами из Москвы! Арестуйте своих коммунистов! Сообщайте об отрядах, двигающихся к Москве! Заставьте живущих у вас красноармейцев примкнуть к рядам Добровольческой армии!»⁴⁵⁰

Интересно, что события 1920-х гг. могут отчасти объяснить такое сгущение зеленых сил именно в Волоколамском уезде. В середине 1920-х в Подмосковье, как и повсюду, активно осуществлялась политика опоры на бедняцкие слои деревни, что привело к росту внутридеревенской напряженности. Невзирая на прямые административные запреты, нарастала тяга к выделению из общины и переходу к участковому хозяйству. Многие общины отказались от переделов и перешли на индивидуальные севообороты. Волоколамский уезд оказался пионером этого процесса. Уезд уже к середине 1920-х гг. практически изжил трехполье. С 1924-го начался распад на отруба многопольных общин. Селения стали десятками разверстываться на отруба, что вызвало недовольство властей. Несмотря на растущее противодействие последних, к 1928 г. более 21 % селений уезда разверсталось. За годы же столыпинской аграрной реформы разверсталось лишь 14 селений⁴⁵¹. Волоколамский уезд, очевидно, был наиболее хозяйственно подвижен и восприимчив к тяжелому государственному давлению. «Угроза повторения «антоновщины» в самом центре России усиливалась», вынуждая большевистское руководство резко менять курс, — делает вывод современный автор⁴⁵².

Один из заключенных Бутырской тюрьмы оставил такую зарисовку от лета 1919 г.: «Как-то в нашу камеру привели на жительство нескольких крестьян-каэров (жаргонное название обвиняемых в контрреволюции. — Авт.). За что они сидят, не говорили, ни с кем не общались, только вполголоса вели разговоры, что революцию, мол, сделали люди «грамотные», теперь от большевиков получили они по усам и даже каэрами не стали, а директорами да управляющими заделались. И по их крестьянскому мнению, и эти социалы тоже к большевикам на службу пойдут. В тюрьме не засидятся, покаются. Крестьяне не долго сидели, через несколько дней их забрали»⁴⁵³. Можно полагать, что эти «каэры» принадлежали к подмосковным зеленым, опять-таки отметим их глубоко антисоциалистическое мироощущение.

Всего за июнь — июль по Московской губернии добровольно явилось 5486 человек, задержано 11 516 (всего 17 002). Судимо при этом было 11 человек. За август добровольно явилось 2079 человек, задержано было 4303⁴⁵⁴.

Цикличность дезертирства не позволяла властям решить проблему надолго. На 1 ноября на территории Московской губернии зарегистрированы 24 685 дезертиров, из коих добровольно явились 8558, задержаны 15 727 человек. При спокойном настроении с 16 по 23 ноября задержаны 1773 дезертира. С 24 ноября по 1 декабря попалось 379 дезертиров, добровольно явились 106 человек⁴⁵⁵. Как видно, дезертиры и в зиму не спешили «добровольно» являться.

Нижегородская губерния

Нижний Новгород, крупный город, рано стал важной базой для функционирования Красной армии. Пересыльный пункт в Нижнем обслуживал, помимо своей губернии, многие уезды губерний Владимирской, Симбирской, Самарской, Казанской, Вятской и др. За 1919 г. через него прошло 203 618 военнослужащих: мобилизованных, «громадного числа» возвращавшихся из отпусков по болезни и выписанных из военно-лечебных заведений. Здесь формировалась 11-я Нижегородская стрелковая дивизия, считавшаяся первой дивизией, сформированной не в боевой обстановке, в тылу. Ее смотрел сам главком И.И. Вацетис. Эта дивизия была направлена на Южный фронт и там в ноябре 1918 г. на значительный процент сдалась в плен казакам, хотя некоторые части проявили себя стойкими.

Обширные лесные пространства губернии делали возможности для дезертирства и сопротивления сравнительно благоприятными. В Нижегородском уезде волостные комдезы работали слабо, их члены попадали под преследование за бездеятельность или укрывательство, столь же слаба была и милиция. Энергичная работа уездного комдеза заключалась в следующем: «При необнаружении дезертиров в тех местах, где они явно скрывались, от населения брались заложники, что имело благотворный характер. В числе мер, понуждающих дезертиров к явке, комиссией был издан приказ за № 3, обязывающий граждан под круговой порукой, составлением соответствующих протоколов изъять из своей среды всех до последнего дезертиров. В результате была массовая явка дезертиров»⁴⁵⁶.

Осенью 1918 г. происходили расправы ЧК с членами так называемого «владимирского офицерского подпольного батальона». Из 86 арестованных 45 оказались отпущены, 11 осуждены на небольшие сроки и 34 расстреляны (данные неточны, общий итог не сходится). Насколько «батальон» был организован и эффективен, не ясно, так как дела не рассекречены. Однако понятно, что основной костяк составляла молодежь, и не исключительно офицерская⁴⁵⁷. Это формирование не смогло наладить связей с деревней. Более связан с крестьянским повстанчеством, и в частности зелеными, так называемый Семеновский офицерский батальон (г. Семенов Нижегородской губернии). Эта организация, возможно, имела отношение и к сдаче Нижегородской дивизии на Южном фронте в ноябре 1918 г. 25 июня 1919 г. Нижегородская особая чрезвычайная комиссия трех по борьбе с дезертирством и бандитизмом обратилась с воззванием к рабочим и крестьянам Семеновского уезда. Три объявления с призывом к исполнению гражданского долга (мобилизации) остались безответны. В связи с этим объявлялось, что все дезертиры и укрыватели будут предаваться суду революционного трибунала. Прощение ожидало только тех, кто укажет сведения о белогвардейских бандах и чистосердечно сознается в соучастии с ними по темноте и несознательности. Срок давался пятидневный. За это время все волостные и сельские советы обязаны были предоставить сведения о дезертирах, скрывавшихся в лесах или проживавших в деревнях и имевших связь с белогвардейцами. Укрывателям грозил трибунал, а «население сел и деревень, скрывающие белогвардейцев и их соучастников, будет отправлено в рабочий батальон»⁴⁵⁸. Интересно, что именно в Семеновском (а также Ардатовском) уезде губернии сосредотачивались секты — евангелисты, толстовцы и др.⁴⁵⁹ Религиозные меньшинства неоднократно демонстрировали высокий уровень сплоченности и упорства при сопротивлении властям. Из-за наличия белогвардейского подполья комиссия по борьбе с дезертирством при уездном военкомате не справлялась с работой. Во второй половине 1919 г. в уезде развились дезертирство и бандитизм. Военкомат так объяснял эти явления: близостью уезда к городу с большим гарнизоном; «этнографическими и географическими свойствами местности»; темнотою и отсталостью населения; значительным процентом населения с мещанской идеологией. Проще говоря, местное население было настроено более остро и осмысленно антибольшевистски. Губисполком направил в уезд особую «тройку» с судебными полномочиями и отрядом в 70 красноармейцев. К концу года их усилиями дезертирство и бандитизм были побеждены. Оказалось изъято около 600 уклонившихся от мобилизации, то есть пятая часть подлежащих, и 200–300 бежавших из войсковых частей⁴⁶⁰. Дела шли не очень празднично, хотя наиболее беспокойных дезертиров к зиме, видимо, удалось из уезда «выкачать». В октябре 1919 г. по Нижегородской губернии настроение Семеновского уезда особо выделялось как «враждебное», которое «с уничтожением дезертирства постоянно улучшается». Однако и в ноябре в уезде был ликвидирован «белогвардейский штаб»⁴⁶¹. Семеновский уезд, возможно, демонстрирует действенную и нечастую связку городского подполья белогвардейской ориентации и зеленого крестьянского повстанчества на основе упорного уклонения от службы в РККА.

Всего с 15 июня по 27 августа из частей войск губернии дезертировали 6120 человек, с фронта — 181. Отрядами задержаны 13 393, добровольно явились 13 383 человека.

Кроме того, прибыли из Вятской губернии 932 и из Казанской 1439 дезертира. Всего — 29 147 человек. Дезертирство, благодаря более энергичной борьбе, заметно уменьшалось, отмечала сводка за 23–31 августа. Были случаи нападения дезертиров на родителей красноармейцев (сводка за 16–22 августа). К 29 августа в Васильсурском уезде было спокойно. В то же время в некоторых уездах дезертирство росло (сводка за 1–7 сентября). В Воскресенском уезде появились банды дезертиров, которые «грабят и терроризируют массы»* Местные силы плохо вооружены, так что борьба не дает результатов (10 сентября)⁴⁶².

В волостных и сельских советах губернии состояли середняки, а то и кулаки (сводка за 16–22 августа).⁴⁶³. Подразумевалось, что такой состав советов препятствовал борьбе с дезертирством.

Нижегородская губерния знала и свою Зеленую армию. События, приведшие к ее созданию, начались годом ранее. Летом 1918 г. в некоторых волостях Арзамасского уезда прошли самочинные собрания местных крестьян, на которых была вынесена резолюция следующего содержания: «Людей по мобилизации в Красную армию Советской власти не давать и никому против чехословаков и белой гвардии не ходить. Настойчиво потребовать от Советской власти, чтобы она вооружила нас всех от 18 до 45 лет на месте, и тогда мы посмотрим, что делать.» В ответ Арзамасский уезд испытал тяжелый карательный удар в августе — сентябре 1918 г. Уезд красными оценивался как «мещанский» и зажиточный, а в нем находились штаб Восточного фронта и фронтовая ЧК⁴⁶⁴. Деревня ответила созданием дружин из уклонявшихся от призыва. Они нападали на продотряды, подразделения Красной армии, громили комбеды и большевистские советы. «На станции Теша они поймали помощника уездно-продовольственного комиссара коммуниста Татенкова и жестоко убили его, - на теле потом насчитали 28 резаных ран. Дезертиры учиняли налеты на воскресные базары, грабили подчистую все: продовольствие, одежду, лошадей». Неподалеку от деревни Тепелево был схвачен один из председателей волисполкома, его в лесу сожгли заживо.

На юге обширной губернии в лесах концентрировались дезертиры. По мнению В. Андрюхина, значительную роль в организации зеленых губернии сыграли местные эсеры, причем правые, а не в большинстве своем лояльные большевикам левые. После провала открытых восстаний была сделана ставка на партизанскую борьбу силами зеленых. К концу 1918 г. дружины стали объединяться.

3 июля 1919-го близ села Суроватиха прошла уездная конференция под председательством жителя деревни Старо-Тепелево Ивана Гавриловича Киселева, на которой было провозглашено создание «Зеленой армии по борьбе с большевизмом». Появилось воззвание к крестьянам:

«Граждане крестьяне! Организация Зеленой Армии твердо надеется на вас и на вашу поддержку. Она уверена в том, что вы ее поддержите. Граждане! Положение страны в опасности. Мы вас призываем к объединению, ибо в единении есть сила.

Крестьяне! В недалеком будущем вам предстоит работа по снятию хлебов, которого вы ожидаете с нетерпением 12 месяцев, у вас теперь только надежда и была на этот насущный кусок хлеба, но увы: на ваших поспевших полях вам в скором времени придется встать лицом к лицу с властью — она пришлет к вам отряды и вы не в состоянии будете защитить его сами, тогда должны искать где-то поддержку, а поддержкой вашей и защитой насущного куска хлеба являемся мы, Зеленая Армия.

И мы на первый ваш зов откликнемся и все как один придем на защиту крестьянских интересов, но в настоящий момент мы обращаемся к вам с горячей просьбой, а именно: Зеленая Армия просит вас помочь нам в продовольственном и финансовом вопросах. Ибо мы существовать без вашей поддержки не можем. Так делайте скорее же сборы хлеба и денег для подкрепления наших сил и нашей молодой организации. Да здравствует крестьянство! Долой угнетателей трудового народа! Пусть крепнет Зеленая Армия! Да здравствует Учредительное собрание!»

Зеленая армия объединяла до двух с половиной тысяч человек, преимущественно дезертиров. Отдельные отряды армии действовали самостоятельно. Можно предполагать активное участие эсеровских активистов, хотя вряд ли их военное или политическое влияние было сколько-нибудь значительным. Армия действовала не только в Арзамасском, но и в Ардатовском, Кулебакском и Выксунском уездах. Делались набеги и на соседнюю Симбирскую губернию. Во главе армии встал упомянутый Иван Киселев — по непроверенным данным, бывший прапорщик.

После конференции у Суроватихи за ликвидацию зеленых вплотную взялась нижегородская Губчека.

Она создала специальный летучий отряд под командованием латыша Генриха Благовещуна. В воспоминаниях он впоследствии писал:

«Большую помощь чекистам в их борьбе с бандами оказали деревенские комитеты бедноты и специально созданные по линии военкоматов отряды по борьбе с дезертирством, в оперативном отношении подчиненные ЧК.

К сожалению, командиром одного из таких отрядов в Нижегородском уезде был назначен бывший офицер Гольдин Аркадий, который, набрав в свой отряд бывших дезертиров, своими действиями дискредитировал Советскую власть. Суть заключалась в том, что он, выезжая из села на операцию по поимке бандитов, вместо умелой опоры на крестьян, занялся их запугиванием и массовым избиением нагайками. Узнав об этом, мы его арестовали и осудили, оповестив об этом местное население».

Сам Благовещун, как уполномоченный ЧК, переодевался дезертиром и в одиночку, с большим риском для жизни, ходил по деревням, выявляя повстанцев, их связи, вел агитацию среди крестьян. Карательные и агитационные мероприятия, как всегда, принесли результат. Зеленая армия стала разлагаться, рядовые повстанцы покидали ее ряды. В конце концов, у атамана Ивана Киселева осталась небольшая группа приверженцев.

Из воспоминаний Благовещуна: «Одной из опорных баз «Зеленой армии» был женский монастырь близ села Малая Пица во главе с игуменьей, брат которой, офицер, являлся одним из бандитских руководителей. В этом монастыре бандиты нередко находили себе убежище, прятали оружие и через монахинь получали информацию о действиях советских органов по их поимке.

Операцию по разгрому мы начали именно с этого монастыря, где удалось захватить одного из бандитских вожаков (фамилию не помню) и несколько рядовых. Также при производстве обыска было изъято много оружия и массу скрытых от национализации и реквизиции ценностей. Игуменья была также арестована. Вскоре было установлено местонахождение штаба «зеленых» — лес возле Суроватихи».

Летучий отряд ЧК оперативно окружил это место. Из рапорта командира летучего отряда: «Отрядом вместе с войсковым подразделением был ликвидирован штаб «зеленых» в Суроватихинском лесу. В момент проведения операции в 18 шалашах, укрытых в лесном массиве, было взято около 30 винтовок, несколько гранат, 8-пудовый запас печеного хлеба, разная штабная переписка, чистые бланки билетов эсеровской партии, разная эсеровская литература, контрреволюционные листовки и воззвания, шапирограф для размножения. Задержанные при штабе часовые «зеленых» показали, что их отряд численностью около ста человек ушел на станцию Суроватиха для нападения на красноармейский отряд. Захваченные часовые (6 человек) и пойманные после еще 8 человек были расстреляны на месте.»

Трижды в Нижегородский уезд выезжал революционный трибунал. Уездный военком считал, что именно его усилиями была раскрыта близ станции Суроватиха организация зеленой армии. Организация после этого распалась, а дезертиры стали «добровольно» являться до двухсот человек в день. Тщательная фильтрация позволила выявить среди них десять организаторов, которые были отправлены в ЧК⁴⁶⁵. Победные лавры разные советские инстанции традиционно делили с трудом.

Вскоре в руки советских властей попал весь актив армии. Один из членов штаба, Федор Телегин, по решению Губчека позднее был расстрелян (именно у него нашли воззвание крестьянам). Рядовые же члены банды попали в тюрьму с последующей амнистией. Судьба Киселева осталась неизвестной. В архиве ревтрибунала за 1922 г. есть запрос из ГПУ об этапировании главаря зеленых Киселева из тюрьмы в распоряжение следствия. На что трибунал ответил, что такого арестованного у них нет: «Нижегородский губревтрибунал сообщает, что сведения о Киселеве Иване Гавриловиче по алфавитным спискам 1918–1922 гг. не значатся». Остается непонятным — был ли Киселев арестован во время ликвидации зеленых и затем скрылся, или произошла какая-то канцелярская ошибка в последующей переписке⁴⁶⁶.

Поражение организованного ядра зеленых свело на нет и активность эсеров в губернии. После этого крупного вооруженного сопротивления в губернии не отмечалось. На 15 ноября во всех местах заключения губернии содержалось 3915 дезертиров⁴⁶⁷. Для ловли оставшихся выделялась рота⁴⁶⁸.

Рязанская губерния

В Рязанской губернии на фоне массового дезертирства и более или менее структурированных зеленых выступлений по всем уездам развивалась так называемая огольцовщина. Движение получило название по имени вожака, поднявшего значительный вооруженный отряд в нескольких волостях Ряжского уезда. Данная эпопея достаточно подробно описана, прежде всего усилиями Г.К. Гольцевой. С июня 1919 г. Огольцов выделился среди многочисленных зеленых банд удачливостью в налетах и дерзостью. Собственно вооруженное восстание в родных местах атамана происходило в мае — июне 1920 г. и завершилось разгромом восставших и гибелью Огольцова. Интересно, что впоследствии, до конца 1920 г., эстафету более или менее массовой огольцовщины принял отряд из буквально двух-трех человек, возглавлявшийся С. Никушиным — трезвомыслящим, не лившим лишней крови крестьянским партизаном. Это движение оставило глубокий след в народной памяти.

Следы огольцовцев обнаруживаются в списках рязанского концлагеря. Подпрапорщик Д.Я. Соловьев содержался «за участие в отрядах Огольцова».

Четверо из Ряжской караульной роты — двое за участие, двое как «стремившиеся уйти в отряд Огольцова». Понятно, что с местной красной частью были контакты и, видимо, часть красноармейцев желала променять службу на «зеленое» житье. Всего за огольцовщину по этому делу — по меньшей мере восемь человек (дело № 83). Советская власть брала и заложников. В рязанском концлагере сидели, например: 40-летняя женщина за сына у Огольцова, 20-летняя — за мужа, 18-летняя крестьянка Меленковского уезда Владимирской губернии — за брата у Огольцова. 21-летний сапожник, причем Рязанского, а не Рижского уезда, — сам у Огольцова (дело № 10)⁴⁶⁹.

Рязанская губерния выделяется тем, что соседствует с бурно выступавшей на разных этапах Гражданской войны Тамбовской. Сама она, при массовом дезертирстве, активных выступлениях осенью 1918 г. и летом 1919-го, не дала масштабного движения, аналогичного Тамбовскому или поволжским восстаниям. Интересно, что в большевистских интерпретациях «колебаний» среднего крестьянина именно рязанский пример советского выбора середняка звучит на самом высоком уровне, в выступлении Ленина. «Когда послушаешь рассказы очевидцев о том, что в такой-то губернии (например, Рязанской) возвращаются добровольно тысячи и тысячи дезертиров, что на митингах обращение к «товарищам дезертирам» имеет иногда не поддающийся описанию успех, тогда начинаешь представлять себе, сколько еще не использованной нами силы заключается в этом товарищеском союзе рабочих и крестьян»⁴⁷⁰.

Рассмотрим динамику дезертирства и зеленого движения летом 1919 г. в этой коренной русской центральной губернии.

7 мая отряд Рязанского батальона войск ВЧК отправился по губернии для поимки дезертиров⁴⁷¹, что можно понимать как свидетельство нарастания дезертирства из местных воинских частей.

Комиссар запасной тяжелой артиллерийской бригады 23 июня сообщал фантастические сведения: «В Егорьевском у. Рязанской губ. в Тимохинском лесу близ р. Оки организовалась «зеленая армия» из местных дезертиров в количестве 6 тыс. человек, которая роет окопы и готовится к открытому выступлению. Дезертиры вооружены винтовками, револьверами и имеют в своем распоряжении четыре шестидюймовых орудия». Егорьевский исполком выслал разведку с пулеметами⁴⁷². Возможно, большой лес, как обычно, давал приют зеленым, но похоже, никаких последствий такая устрашающая информация не имела, и зеленые пушки не стреляли.

Оперативная сводка № 3 Московского округа по борьбе с дезертирством от 13 июля сообщала, что из уездов Ряжского, Зарайского, Касимовского, Спасского, Раненбургского и Михайловского поступают сведения о пунктах скопления дезертиров. По этим местам работали контрразведка, агитаторы и отряды⁴⁷³.

Уже использованная нами оперативная сводка № 1 оперативного штаба Московского округа по борьбе с дезертирством от 19 июля 1919 г. давала общую сводку событий в самый острый момент повсеместной зеленовщины.

Оперативная тройка губернии начала работу 4 июля в составе губвоенкома Корнева, он же от губернского комитета партии, предгубчека Трушина, председатель губкомдез Чернышева. По уездам работало десять отрядов общей численностью 500 человек. «Более систематически» старались организовать контрразведку. Спешно формировался особый батальон по борьбе с дезертирством, помимо имеющегося 24-го батальона ВОХР.

Пронский уезд был почти совершенно очищен от банд дезертиров, в Зарайском все банды разгромлены, по остальным уездам сведений не поступало. Запрошено, ведется ли борьба объединенными силами губвоенкома, Губчека, губкомдез, то есть имеется ли межведомственная координация. Данный вопрос часто оказывался слабым местом советской системы.

С 28 января по 14 июля на учете было 38 964 дезертира; добровольно явилось 7827, было выловлено 13 864, на положении дезертиров оставалось 17 813 человек. Скоплений дезертиров не наблюдалось.

Приступлено к замене отрядов по борьбе с дезертирством в 20 человек более многочисленными отрядами⁴⁷⁴.

Что интересно, ПУ РККА увидело куда более благостную картину: по его данным за первую половину июля, в Рязанской губернии всего 5580 дезертиров. Причины: полевые работы, необеспеченность семей, эпидемии в частях. Велась усиленная агитация, культпросветработа, принимались меры к обработке полей красноармейцев⁴⁷⁵.

Объединенное заседание комдезов и военкомов Рязанской губернии 27 июля 1919 г. подвело предварительные итоги интенсивной борьбы с дезертирством и зелеными начиная с весны. Произведено было 80 облав, выловлено

1 тысяча дезертиров, предано суду 12 злостных, из них двое приговорены к расстрелу, но приговор не исполнили. У населения сложилось впечатление, что не расстреливают, а пугают. Добровольно явилось 4200 дезертиров,

2 тысячи из них переданы в распоряжение губкомдеза. Население относилось к дезертирам доброжелательно, отрядам же по борьбе с ними чинились разные препятствия. Активная работа началась с 1 июля. Осталось около 2 тысяч дезертиров. Заметим, что 2 тысячи дезертиров — это данные, которые никак не согласуются с ранее приведенными. Следует осторожно относиться к статистике, даже когда речь идет о весьма точных по видимости подсчетах.

Раненбургский уезд. Уездный комдез организован в марте. Вначале был неактивен, так как в нем работали военспецы (офицеры?). Зарегистрированы вооруженные формирования дезертиров. После сессии ревтрибунала началась массовая добровольная явка. Всего дезертиров около 10 тысяч, осталось 3500. Перевозочные средства плохие, собес (то есть обеспечение семей красноармейцев, в первую очередь) работал плохо.

Ряжский уезд. Борьба велась успешно, при недостатке вооруженных сил. Зарегистрировано 4900 пойманных дезертиров, из них 3440 переданы в губкомдез и 1125 признаны негодными. Телеграфная связь дурная, перевозочных средств мало, отношение населения «плохое». Плохо работали рязанские (то есть неместные) отряды. «Для большей активности нужны репрессии и большие вооруженные силы. У населения замечен перелом по отношению к дезертирам».

Скопинский уезд. Комдез работает с 1 февраля, активен с 30 мая. Использовался следующий метод: оцепление села и вылавливание по списку. В большинстве сел списков дезертиров (или вообще жителей? — Авт.) нет. Конфискация пошла лучше. Всего 8 тысяч дезертиров, 3 тысячи явилось добровольно, 1 тысяча выловлена. Население дезертиров скрывает. Связь налажена плохо. Требовалась сессия ревтрибунала.

Сапожковский уезд. Дезертирство развивалось из-за плохого питания в Красной армии. Комдез работал с февраля, активная работа началась с прибытием Рязанского отряда. Средства — агитация, облавы и реввоентрибунал. Скопление дезертиров наблюдалось в Путятинской волости. В Дарковской и Можаровской волостях были бои. Население относится плохо, имеются вооруженные банды. Власти предполагали наличие в лесах штабов, зарегистрированы совместные работы с зеленой армией и белогвардейцами. Отряды комдез нуждались в обмунидировании и усилении.

Михайловский уезд. Активная работа началась после сессии реввоентрибунала. Выловлено 1700 дезертиров, осталось 2500. Пойманные дезертиры поступали в запасные части, где их плохо содержат, поэтому возникает «циркулирование» дезертиров из города обратно в села. После сессии трибунала дезертиры сами пошли являться. Предлагалось права ревтрибунала передать комиссии по борьбе с дезертирством, отбирать имущество от семей дезертиров и передавать семьям красноармейцев.

Пронский уезд. Отношение населения плохое. Дело поправляется митингами и сессией революционного военного трибунала. После этого за июнь явилось 3150 дезертиров, за июль еще 400. Оставались невыловленными 1 тысяча человек.

Егорьевский уезд. Уездная комиссия по борьбе с дезертирством существовала с 1 февраля, но работала плохо из-за наличия военспецов. Помог работе реввоентрибунал. Выловлено 3500 дезертиров, осталось около 1 тысячи.

Зарайский уезд. Деятельность укомдеза до июня результатов не давала. Затем работа была переорганизована и пошла лучше. Добровольно явилось около 1 тысячи дезертиров. Применялись агитация и облавы. Задержка семей дезертиров не давала должных результатов. Необходим сильный отряд, которого сейчас не имеется, и реввоентрибунал. Произошло активное выступление зеленых в селе Дединово. Известно, что на станции Дединово Зарайского уезда было выступление дезертиров, окончательно ликвидированное к 25 июня. Пойманные дезертиры предавались суду, разыскивались разбежавшиеся⁴⁷⁶. В селе стоит памятник погибшим во время восстания коммунистам. Данное село — то самое легендарное Дединово на Оке, известное ранним русским кораблестроением.

Касимовский уезд. Причины дезертирства — плохое питание, необеспеченность семей, агитация «преступного элемента». 729 дезертиров явилось добровольно, 400 осталось. Нужен отряд в Тумский район. «Ведется расслоение между семьями дезертиров и красноармейцев». Применяются «облавы, конфискации и террор»*

Спасский уезд. Плохо обстояли дела с конспиративностью посылки отрядов для ловли дезертиров, иными словами, доброжелатели дезертиров имели возможность предупреждать их. Требовался революционный военный трибунал. 5 тысяч дезертиров изъято, осталось 4 тысячи. Добровольно явилось 1200 человек. Отношение населения к борьбе с дезертирством плохое. Желательно прекращение отпусков в армии, а также сильные отряды в 150–200 человек и выездная сессия трибунала.

Всего по губернии оставалось 14 120 дезертиров: было 38 959, явилось и поймано 24 839, комиссовано 3729⁴⁷⁷. Очень высокий процент комиссованных заставляет подозревать «сочувственную коррупцию» врачебных комиссий, что мы уже наблюдали на другом примере.

Оперативная сводка № 2 Оперативного штаба Московского округа по борьбе с дезертирством от 29 июля 1919 г. дает следующую «фотографию» положения дел в губернии.

В одиннадцати уездах созданы четверки, формируется специальный батальон по борьбе с дезертирством, для чего в Рязань стягиваются отряды из уездов. То есть батальон формировался из местных же отрядов, боровшихся с дезертирством. Наиболее сильное накопление дезертиров наблюдалось в Раненбургском, Касимовском, Зарайском, Михайловском уездах. Опертройка отправляла в них отряды⁴⁷⁸. По армейской линии картина та же: в первой половине июля Раненбургский уезд наводнен дезертирами⁴⁷⁹.

К хлебной монополии крестьянство относилось «несочувственно» и отказывалось сдавать «излишки» хлеба. Добровольная ссыпка шла очень слабо (сводка за 1–8 августа). В Данковском уезде «население настроено за Советскую власть, только нет уверенности в победе. На защиту Советской власти готовы пойти, но опасаются, что их семьи будут не обеспечены» (30 июля). В Зарайском и Егорьевском уездах происходило восстание дезертиров, с расстрелами и зверским избиением местных коммунистов. Причины: агитация левых эсеров, местного кулачества, духовенства и офицерства, нерешительность и несвоевременное осведомление местных властей. Руководили бывшие офицеры и сыновья кулаков. «Местное население контрреволюционно; содействовало в шпионаже, доставке продовольствия зеленым и т. д.».

Сильный наплыв дезертиров в Раненбургский, Касимовский, Михайловский и Зарайский уезды потребовал отправки отрядов (29 июля)⁴⁸⁰. Через неделю сводка сообщала об идущем на убыль дезертирстве. Дезертиров, однако, оставалось около 15 тысяч человек. Население снабжалось слабо, «несочувственно» относилось к советской продовольственной политике и торговало на вольном рынке (5 августа)⁴⁸¹.

Согласно сводке ВОХР от 6 августа:

Раненбургский уезд: дезертиров значится до 7 тысяч, организации и вооружения не наблюдалось. Уезд зажиточный, добровольная явка отсутствовала. Выловлено до 5 тысяч дезертиров. Скопления дезертиров замечены в Кубовской, Путятинской и других волостях.

Ряжский уезд: значилось 5183 дезертира, выловлено до 5050 до 31 июля 1919 г., остальные скрывались по лесам. «Уезд покровительствует дезертирам». Числа способны вызвать недоумение. Получается, что дезертиров осталось едва сотня-полторы, при этом население им покровительствует. Скорее всего, дезертиров было много больше.

Сапожковский уезд: банды дезертиров нападали на советских работников. Отношение жителей к дезертирам «пассивное, а к войне наоборот». Очевидно, это надо интерпретировать как сочувственное отношение к дезертирам и неприязненное — к Гражданской войне⁴⁸².

Мобилизация во второй половине лета проходила удовлетворительно, при спокойном настроении мобилизованных (1 сентября). Концентрации дезертиров не наблюдалось. В связи с прорывом конницы Деникина ВОХР усиленно работала, с 19 по 25 августа выловлено 9169 дезертиров (5 сентября). Настроение мобилизованных неважное, ввиду плохого обеспечения семейств. Однако добровольная явка усиливалась. «Причины дезертирства: 1) плохое питание красноармейцев; 2) слабая постановка дела в уездных и волостных исполкомах в смысле обсеменения полей семейств красноармейцев; 3) темнота масс. Как меры борьбы применяются реальная сила, широкая агитация и конфискация имущества у родителей зажиточных дезертиров» (сводка за 1–8 сентября).

Большинство дезертиров являлось добровольно. «Отношение населения к дезертирству пассивное, частью сочувственное». Считалось, что дезертирствуют в основном призывники из зажиточных крестьян и крупных кулаков, что опровергается массовым характером дезертирства. Меры борьбы: агитация, реальные силы, конфискация имущества и штрафы (сводка за 16–22 августа).

В Салтыковской волости Раненбургского уезда добровольно явились 167 дезертиров, ни одного дезертира в волости не осталось (4 сентября).

В Кораблинской волости Рижского уезда председатель совета скрывал дезертиров⁴⁸³. Кораблинская — базовая волость огольцовского отряда.

В лесах Можаровской волости Сапожковского уезда открыт штаб зеленой армии с поручиком Балашовым во главе. Банда арестована и содержалась в губернской тюрьме (9 сентября). Пять человек «за участие в контрреволюционном заговоре зеленых в Сапожковском уезде в сентябре 1919 г.» оказались в концентрационном лагере. Все получили по году заключения в нем. При этом один — с заменой на немедленную отправку на фронт, а другой — с припиской «как неблагонадежный» (дело № 5)⁴⁸⁴.

Всего по Рязанской губернии за июнь — июль 1919 г. добровольно явилось 20 379, задержано 14 709 дезертиров (итого 35 088, 44 приговорены к расстрелу). За август — 5437 добровольно явившихся и 9639 задержанных (48 расстрельных приговоров)⁴⁸⁵.

Осень и зима сами по себе меняли стратегию жизни и злостных, и незлостных дезертиров. По губернии в ноябре дезертирствовало 6121 человек; с 8 по 15 ноября 1355 человек пойманы. Дезертиры продолжали являться добровольно. Причины дезертирства: утомление войной, отсутствие обмундирования, неудовлетворительное обеспечение семей красноармейцев (сводка за 23–30 ноября)⁴⁸⁶. Случались и восстания. Восстание в селе Покровском Раненбургского уезда ликвидировано отрядом Ряжского военкома с арестом 40 человек. В результате хлебные излишки сдавались без задержки (6 ноября)⁴⁸⁷.

Общая картина мобилизаций дает весьма внушительную нагрузку на губернию. Первая мобилизация рожденных в 1898 г. в РККА была объявлена 10 сентября

1918 г. До декабря 1918 г. прошло 12 различных мобилизаций; были призваны пять возрастов, а также унтер-офицеры, офицеры и военные чиновники старой армии, всего 53 тысячи человек. В 1919 г. в губернии прошло 49 мобилизаций военнообязанных, давших 55 тысяч человек. В 1920 г. мобилизовано еще 54 тысячи. В Красную армию были призваны мужчины двадцати двух возрастов — 1879–1901 гг. рождения, не считая партийных и прочих специальных мобилизаций. Почти еженедельно запасные части посылали маршевые роты на фронт.

Обозначившаяся картина добровольной явки оказалась смазанной уже к концу 1919 г. Особенно широкий размах дезертирство приобрело на протяжении 1920 г. С мая по октябрь 1920 г. на территории губернии была выловлена 41 тысяча дезертиров. Из них 20 тысяч «злостных», то есть уклонявшихся от военной службы повторно. Последних ждали штрафные части, концентрационные лагеря или расстрел, часто применявшийся «условно», конфискации скота и хлеба и лишение земельных наделов. За июль 1920 г. были проведены 162 облавы, обследована 31 воинская часть. В итоге было зарегистрировано 7100 дезертиров, из них «злостных» — 4 тысячи. Ревтрибунал вынес следующие приговоры: условный расстрел — 1, заключение в концентрационный лагерь — 53, направление в штрафные части — 608, условно осуждено — 2649 человек. За укрывательство и попустительство привлечено к ответственности 15 должностных лиц. У дезертиров и их укрывателей за это время было проведено 518 конфискаций, изъято 198 голов крупного рогатого скота, 150 лошадей, 6 свиней, 40 овец, 4 домашние птицы, 4 пуда хлеба. 6 семей дезертиров и укрывателей лишили земельных наделов. Четыре конфискованные по губернии «домашние птицы» в компании с шестью свиньями ярко демонстрируют произвольность накладываемых кар. Так было повсюду. Очень выразительны меры конфискации по Боровскому уезду Калужской губернии, вполне типичные для промышленных губерний. Объектами конфискации служили, например, «борона железная», «драповое пальто», «5 пудов картофеля», «одна овца» и т. и.⁴⁸⁸Карательная политика дополнялась агитационной. В июне 1919 г., мае и декабре 1920 г. по всей стране объявлялись недели добровольной явки дезертиров. В ходе последней из них в Рязанской губернии явилось 3500 человек⁴⁸⁹.

Власть понимала, что масштаб дезертирства и масштаб реальных или потенциальных зеленых выступлений напрямую зависят друг от друга. Собственно, мало-мальски организованное дезертирство и зеленое движение фактически были синонимами в центральных губерниях страны.

Так разворачивалась «зеленая» эпопея 1919 г. в центральных регионах империи. Необходимо учитывать, что мы вынуждены видеть события почти исключительно глазами советских инстранций, и практически стопроцентно — глазами города, глазами тех, кто приходил в деревню с требованиями, но не жил в ней. Только мемуаристы отчасти дают деревенский угол зрения. Важно понимать, что имеющаяся информация — это то, что удалось увидеть, заметить, зацепить, часто с большими неточностями и преувеличениями, внешнему, пристрастному и редко компетентному взгляду. Тайная «параллельная» жизнь зеленых, дезертирских сообществ, роль в этой жизни местных органов власти и многие другие сюжеты пока могут быть раскрыты лишь эпизодически, на примере отдельных местностей. Такие сюжеты мы старались представить на страницах этой книги.