Тема: Внешняя политика СССР в 1965―1984 гг.
План:
1. Отношения СССР с ведущими западноевропейскими державами в 1965?1973 гг.
2. Ближневосточный конфликт в 1967?1973 гг. и первый «нефтяной шок».
3. События в Чехословакии и «доктрина социалистического интернационализма» (1968?1969).
4. Война США во Вьетнаме (1965?1973) и ее международные последствия.
5. Советско-китайский конфликт в 1960-х гг.
6. Советско-американские отношения в первой половине 1970-х гг.
7. Нормализация дипломатических отношений СССР с Японией.
8. Общеевропейский процесс — основные положения Хельсинкского акта (1975).
9. Проблема прав человека и ее влияние на межгосударственные отношения в 1970?1980-х гг.
10. Создание сети партнерских отношений СССР со странами Африки (1974?1978).
11. Становление «треугольных» отношений СССР?США?КНР в 1970-х гг.
12. Политика СССР на Ближнем Востоке в 1970-х гг.
13. Крах разрядки и «двойное решение» НАТО.
14. Эскалация конфликтов на Среднем Востоке на рубеже 1970?1980-х гг.
15. Первый период Афганской войны (1979?1982) и ее последствия.
16. Конфликты внутри зон влияния сверхдержав на рубеже 1970?1980-х гг.
17. Внешнеполитическая стратегия СССР и США в первой половине 1980-х гг.
18. Новый виток гонки вооружений в начале 1980-х гг.
1. Отношения СССР с ведущими западноевропейскими державами в 1965?1973 гг.
В отличие от Вашингтона Париж не рассматривал всерьез перспективу глобальной войны против СССР и не видел оснований подозревать его в намерении развязать эту войну. Французские военные стратеги исходили из того, что со стороны Советского Союза для Франции существует лишь ограниченная угроза, которую она в состоянии сдержать собственным ядерным потенциалом. Безопасность Франции в Париже фактически отделили и от безопасности Запада в целом, и от безопасности США в частности. Французский лидер — президент Шарль де Голль прямо отвергал сосредоточенность американских политиков исключительно на возможности войны с «социалистическим блоком» и выступал с концепцией «обороны по всем азимутам» и «многостороннего сдерживания», в рамках которых конфликт с Москвой и ее союзниками рассматривался в Париже как один из нескольких возможных негативных сценариев развития международной обстановки. Франция по-прежнему признавала себя составной частью западной цивилизации, но не желала участвовать в войне против СССР, если это не было продиктовано ее собственными интересами.
Стремление Парижа к обособлению внутри военно-политической стратегии западных стран усиливалось по мере разрастания войны США во Вьетнаме в 1965—1966 гг. Франция резко критиковала Вашингтон за начало вьетнамской кампании. Более того, президент Ш. де Голль вполне обоснованно подозревал США в желании присвоить французское «колониальное наследство» и перехватить геополитический плацдарм в Индокитае, который прежде принадлежал французам. Кроме того, Париж учитывал фактическую вовлеченность в эту войну СССР и Китая, которые действовали на стороне вьетнамцев против США. Расклад сил во многом напоминал Корейскую войну (1950?1953), и президент Ш. де Голль не исключал расширения масштабов этого конфликта за счет неконтролируемой эскалации противостояния США с двумя ведущими коммунистическими державами мира. Риск стать заложником советско-американской конфронтации не устраивал французское руководство, и поэтому Париж пришел к заключению о необходимости принятия радикального решения.
В феврале 1966 г. Франция официально заявила о своем выходе из военной организации НАТО. Мотивируя свое решение, Ш. де Голль заявил, что в связи с изменившимися условиями в мире политика, проводимая в рамках НАТО, противоречит интересам Франции и может привести к автоматическому вовлечению ее в ненужные военные конфликты. Ш. де Голль добился от Вашингтона эвакуации с французской территории всех военных штабов НАТО, вывода всех союзнических войск и ликвидации иностранных военных баз. Одновременно с июля 1966 г. все французские вооруженные силы были подчинены национальному командованию, а с октября 1966 г. представители Франции покинули Постоянный комитет Совета НАТО.
Сделав резкий поворот в отношениях с США и НАТО, французское политическое руководство понимало, что ему предстояло разъяснить стратегический смысл содеянного им для советско-французских отношений. Поэтому президенту Ш. де Голлю было необходимо, чтобы Москва не только заметила, но и оценила новую позицию Франции как страны, не желающей связывать себя «солидарной ответственностью» с Вашингтоном и НАТО в военно-стратегических вопросах. Независимость Франции от НАТО имела практический смысл только в одном случае, если Москва перестала бы видеть Францию в одном ряду с США и другими натовскими странами в качестве гипотетического противника. Вот почему сразу после решения о выходе из НАТО президент Ш. де Голль отправился с официальным визитом в Москву.
В ходе этого визита, который состоялся в июне?июле 1966 г. была впервые подписана советско-французская декларация, ставшая одним из основополагающих документов двусторонних отношений Москвы и Парижа. В ней удалось зафиксировать элементы общего для СССР и Франции видения перспектив развития международной ситуации. В частности, обе стороны сошлись в необходимости создать атмосферу разрядки между Востоком и Западом, которая открыла бы путь к сотрудничеству во всей Европе, и предполагало настрой Москвы и Парижа на взаимную поддержку в ключевых вопросах европейской безопасности. Особое значение имело включение в эту декларацию и пункта о регулярных советско-французских межправительственных консультациях.
В 1970 г., уже при новом французском президенте Жорже Помпиду, это положение было оформлено и развито в отдельном документе — протоколе о политических консультациях, в котором регламентировался порядок и периодичность советско-французских обсуждений по всем острым вопросам международного развития. Фактически, советско-французская декларация 1966 г. и консультативный протокол 1970 г. означали формирование «консультативного пакта» между Францией и СССР, что подтвердилось дальнейшей практикой двусторонних отношений, что для всей послевоенной истории международных отношений стало беспрецедентный шагом.
Одновременно с нормализацией советско-французских отношений начался процесс нормализации отношений с Западной Германией, где в сентябре 1968 г. в ходе очередных парламентских выборов сокрушительное поражение потерпел правящий блок ХДС/ХСС, и к власти впервые пришла коалиция СДПГ/СвДПГ во главе с Вилли Брандтом, который стал новым федеральным канцлером ФРГ.
Лидер германских социал-демократов лучше других понимал, что советская политика в германском вопросе была скорее защитной, чем наступательной. Правда, он понимал и то, что она была выдержана в духе того, что в классической военной теории называлось «активной обороной». Тем не менее, В. Брандт не демонизировал Советский Союз и считал неизбежным и необходимым иметь с ним дело. Более того, он открыто говорил, что бескомпромиссная политика конфронтации с Москвой не приближает решение германского вопроса, а только осложняет обстановку в Европе. Поэтому, не отказываясь от стратегической задачи объединения Германии, В. Брандт был уверен, что путь к решению этой задачи надо начинать с примирения с Советским Союзом, устранения препятствий для общеевропейского диалога и «включения-погружения» обеих частей Германии в процесс европейского сотрудничества, который позволит найти взаимоприемлемое решение германской проблемы.
После победы на выборах новое правительство ФРГ огласило свою программу, в которой впервые признало факт существования ГДР как независимого германского государства. Хотя это вовсе не означало намерения Западной Германии официально признать его, программа В. Брандта содержала призыв к поиску путей для улучшения отношений между двумя частями Германии параллельно с углублением сотрудничества ФРГ с НАТО. Вслед за тем новое западногерманское правительство направило ноты правительствам СССР и Польши с предложением начать обсуждение нерешенных проблем, на что были немедленно получены положительные ответы.
В ноябре 1969 г. кабинет В. Брандта заявил о присоединении ФРГ к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве неядерного государства, официально отказавшись от каких-либо претензий на обладание им. Это заявление вызвало вздох облегчения в Москве, поскольку был устранен один из источников недоверия советского руководства к Бонну. В декабре 1969 г. руководитель ГДР В. Ульбрихт направил В. Брандту свои предложения о мерах по улучшению отношений ГДР и ФРГ, которые были приняты к рассмотрению, и вскоре начались прямые контакты между двумя странами на уровне глав правительств и государств. Тогда же по предложению западных держав была достигнута договоренность о проведении четырехсторонних консультаций полномочных представителей СССР, США, Великобритании и Франции о статусе Западного Берлина.
Эти перемены ускорили компромисс по вопросу о созыве Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, и в начале декабря 1969 г. на сессии Совета НАТО было решено согласиться с предложениями стран-участниц Варшавского договора при условии, что на это совещание будут приглашены как равноправные участники США и Канада. Таким образом, с конца 1969 г. на европейском континенте фактически начался т.н. «общеевропейский процесс», т.е. многосторонний диалог и сотрудничество, в котором стали участвовать все европейские страны, независимо от их блоковой и «формационной» принадлежности.
Интеграционный процесс внутри Западной Европы шел параллельно с общеевропейским процессом улучшения отношений между западной и восточной частями Европы. «Новая восточная политика» В. Брандта благоприятно влияла на отношения между великими державами. Бонн перестал, как при К. Аденауэре и его политических наследниках Л. Эрхарде и К. Кизингере, провоцировать напряженность между СССР и странами НАТО. В апреле 1970 г. В. Брандт отправился с официальным визитом в Вашингтон, где обсудил с президентом Р. Никсоном программу улучшения отношений ФРГ со странами социалистического лагеря, прежде всего, Советским Союзом, Польшей и Чехословакией. В ее основе была идея признания существующих реальностей, главной из которых было изменение восточногерманских границ и признание существования ГДР. Американская администрация в целом поддержала «новую восточную политику» В. Брандта, но при условии, что улучшение отношений со странами социалистического лагеря не подорвет сотрудничества ФРГ с НАТО. В отличие от французского президента В. Брандт был убежденным «атлантистом» и в его планы отнюдь не входил отход от военного союза с США и НАТО.
В августе 1970 г. канцлер В. Брандт прибыл с официальным визитом в Москву, где был подписан советско-западногерманский договор, в котором Бонн официально признал линию по Одеру — Нейсе восточной границей германских государств, отказавшись от всех претензий на бывшие германские земли, перешедшие после окончания Второй мировой войны к СССР и Польше. Кроме того, СССР и ФРГ обязались твердо соблюдать территориальную целостность всех европейских государств в тех границах, которые существовали на момент подписания договора, включая границу между ФРГ и ГДР, отказались от любых попыток их изменения и заявили о полном отсутствии любых территориальных претензий и намерений высказывать таковые претензии в будущем.
В сентябре 1971 г. в Западном Берлине было впервые подписано четырехстороннее соглашение между СССР, США, Францией и Великобританией, в соответствии с которым западная часть Берлина признавалась отдельной территориальной единицей с особым международным статусом под управлением союзных держав. Было официально установлено, что Западный Берлин не является частью ФРГ, и не будет управляться боннским правительством. Главным органом власти управления Западного Берлина признавался западноберлинский сенат, который должен был сотрудничать с властями трех западных держав. Это соглашение устанавливало четкий порядок поддержания связей между Западным Берлином и Западной Германией и гарантировало надежность сообщения между ними. Стороны согласились воздерживаться от применения силы в районе Западного Берлина, в том числе для изменения существующего статус-кво в одностороннем порядке.
Решение этой проблемы ускорило нормализацию отношений между ФРГ и ГДР. Боннское правительство впервые с 1955 г. отказалась от «доктрины В. Хальштейна», в соответствии с которой оно разрывало дипломатические отношения с любой страной, признававшей правительство ГДР. Вместе с тем, необходимо было оформить отношения между двумя частями Германии на официальном уровне. Поэтому для решения этой животрепещущей проблемы пришлось даже сменить руководство ГДР, и по настоятельной «рекомендации» Москвы вместо Вальтера Ульбрихта первым секретарем ЦК СЕПГ был избран Эрих Хонеккер.
В декабре 1972 г. был заключен договор об основах отношений между ГДР и ФРГ, который предусматривал установление отношений между ними на основе равноправия, суверенного равенства, уважения территориальной целостности и нерушимости границ, отказа от дискриминации, применения силы и решения всех споров мирными средствами. В сентябре 1973 г. оба германских государства стали полноправными членами ООН.
В декабре 1973 г. ФРГ заключила договор с Чехословакией, в котором не только признала законность установленной границы между двумя государствами, но и согласилась считать Мюнхенское соглашение (1938) о «добровольной» уступке Чехословакией Судетской области в пользу Германии недействительным с момента его подписания. Фактически ситуация вокруг Германии была полностью нормализована во всем, что не касалось вопроса об ее объединении.
2. Ближневосточный конфликт в 1967?1973 гг. и первый «нефтяной шок»
Во второй половине 1960-х гг. снова обострились арабо-израильские отношения, что в значительной степени было обусловлено действиями правительства левых социалистов С. Джадида и X. Асада, пришедших к власти в Дамаске в результате военного переворота. С этого момента новое сирийское руководство взяло курс на строительство социализма, широкомасштабное сотрудничество с Советским Союзом и уничтожение Израиля. В ноябре 1966 г. оно подписало договор о военном союзе с лидером Египта (ОАР) Г.А. Насером и стало открыто провоцировать израильское руководство на военный конфликт со всем арабским миром.
В мае 1967 г. с закрытия Тиранского пролива, через который Израиль имел выход к Красному морю, началась эскалация арабо-израильского конфликта. 5 июня 1967 г. Израиль начал превентивную войну против коалиции арабских стран — Египта, Сирии и Иордании, которая в мае 1967 г. тоже заключила с ОАР соглашение о совместной обороне и таким образом фактически примкнула к сирийско-египетскому союзу. Война началась с удара израильской авиации по базам египетских ВВС в дельте Нила. Израильтянам удалось спровоцировать обострение отношений Египта с США и Великобританией, которые в это время проводили совместные весенние маневры с участием 6-го флота США и британских ВВС, дислоцированных на Кипре. Ударная группа израильской авиации на очень низкой высоте, вне зоны видимости египетской системы ПВО, вышла на траверз района британско-американских маневров, а затем набрала высоту, имитируя их начало, и атаковала египетские авиабазы в дельте Нила. Выведя их из строя, она возвратилась в Израиль, произвела дозаправку горючего и боеприпасов и осуществила второй и третий налеты. Внешне все это выглядело так, как будто израильские самолеты наносили удары «из-под прикрытия» американо-британских вооруженных сил. В результате этих ударов большая часть египетских ВВС была уничтожена на земле, и египетская группировка, лишившись авиационного прикрытия, была быстро разгромлена. Та же участь вскоре постигла иорданскую и сирийскую армии.
Израильтянам удалось не только решить одну из главных военно-стратегических задач, но и достичь главной политической цели, поскольку введенное в заблуждение командование египетских ПВО информировало президента Г.А. Насера о том, что Египет был атакован британско-американской авиацией. В результате 7 июня 1967 г. Г.А. Насер объявил о разрыве дипломатических отношений с США и Британией, обвинив их в агрессии против Египта.
Тем временем Израиль начал сухопутную войну на трех фронтах. На египетском фронте израильская армия вышла к Суэцкому каналу и заняла весь Синайский полуостров. На иорданском фронте она оккупировала западный берег реки Иордан вдоль всей границы с Иорданией и перешла в наступление на сирийском фронте в направлении на Дамаск. В этой ситуации Совет Безопасности ООН начал непрерывно обсуждать возникший военный конфликт и постоянно принимал резолюции о прекращении огня. Израиль никак не реагировал на эти призывы и упорно продолжал наступать на Дамаск.
Катастрофическое положение арабских стран было спасено решительными действиями советского политического руководства, которое, разорвав дипломатические отношения с Израилем, заявило о своей готовности прийти на помощь Сирии в случае, если до 10 июня наступление израильских войск не будет остановлено. Параллельно СССР выразил готовность оказать любую военную помощь Египту. В результате предпринятых шагов израильское наступление было остановлено, но Июньская война 1967 г., получившая название Шестидневной войны, завершилась катастрофическим поражением арабских государств. Израиль захватил у Египта весь Синайский полуостров и сектор Газы, у Иордании — Восточный Иерусалим и территорию западного берега реки Иордан, у Сирии — Голанские высоты, с которых израильская авиация теперь могла беспрепятственно обстреливать Дамаск.
В августе 1967 г. в Хартуме на высшем уровне состоялась сессия совета Лиги Арабских государств (ЛАГ) для обсуждения сложившейся ситуации. Г.А. Насер и король Иордании Хусейн заявили о необходимости заключения мира с Израилем. Но король Саудовской Аравии Фейсал, который стал настаивать на продолжении войны, подчеркивая, что его страна и другие нефтедобывающие государства Аравийского полуострова готовы взять на себя финансирование военных усилий «прифронтовых» с Израилем арабских государств.
Используя негативное отношение к Израилю в связи с его превентивным нападением на арабские страны, советская дипломатия развернула кампанию за ликвидацию последствий израильской агрессии. Особенно сложной для Израиля и поддерживавших его США была обстановка в ООН. В результате ожесточенных дискуссий в ноябре 1967 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию №242, которая представляла собой так называемый «британский компромисс» между позициями СССР и США и содержала следующие положения:
1) вывод израильских войск со всех оккупированных территорий;
2) справедливое решение проблемы палестинских беженцев;
3) прекращение войны между евреями и арабами;
4) гарантии государственных границ стран региона со стороны великих держав;
5) соблюдение свободы судоходства по всем водным путям.
Пункт о гарантиях существующих границ подразумевал признание факта существования самого государства Израиль, что до сих пор не признавалось всем арабским миром. Несмотря на это обстоятельство, правительства Египта и Иордании согласились с резолюцией ООН. Сирия отвергла эту резолюцию, а Израиль занял невнятную позицию, выдвинув ряд условий, связанных с обеспечением его безопасности и проведением прямых переговоров с арабскими странами о мире. Нежелание Израиля признать ооновскую резолюцию во многом объяснялось намерением премьер-министра Леви Эшколя реализовать вожделенный план создания «Великого Израиля» в границах исторической Палестины, то есть в гораздо более обширных пределах, чем те территориальные захваты, которые израильская армия произвела во время Шестидневной войны.
Обострение ситуации на Ближнем Востоке вызвало значительное беспокойство в СССР и США, поскольку обе великие державы не желали перерастания арабо-израильской войны в крупный международный конфликт. По этой причине Москва и Вашингтон постоянно поддерживали диалог по линии «горячей связи» между президентом США Л. Джонсоном и председателем Совета Министров СССР А.Н. Косыгиным. Советская сторона смогла привлечь на свою сторону общественно-политическое мнение большинства арабских стран, и почти половина всех арабских государств разорвала дипломатические отношения с США, а некоторые из них предоставили советским военно-морским силам право захода в свои порты.
После окончания Шестидневной войны ситуация в Ближневосточном регионе отнюдь не разрядилась, поскольку:
• резко обострилась проблема арабских беженцев с тех территорий исторической Палестины, которая была захвачена армией Израиля и где правительство Л. Эшколя начало создание незаконных еврейских поселений;
• в связи с этим обстоятельством руководители палестинских организаций приняли решение начать тотальную диверсионно-террористическую войну против Израиля, которую возглавила Организация освобождения Палестины (ООП) во главе с новым лидером Ясиром Арафатом;
• активизация действий палестинских «боевиков» привела к расколу в лагере арабских государств и возникновению конфликта между Иорданией, Сирией и ООП, который активно поддерживали в Тель-Авиве и Вашингтоне. Благодаря их поддержке лагеря палестинских беженцев были взяты под строгий контроль иорданской армией, и ООП лишилась возможности вести боевые действия против Израиля с территории Иордании;
• сохранение фактического состояния войны между Египтом и Израилем, которые постоянно обменивались авиационными ударами. Вскоре израильская авиация захватила превосходство в воздухе и смогла беспрепятственно наносить удары по крупнейшим городам Египта.
В этой ситуации Г.А. Насер обратился за помощью к СССР, который быстро поставил ему современные комплексы ПВО и направил в регион более 20 тыс. военнослужащих. Одновременно Каир предоставил советским Военно-морским силам право свободного захода в египетские порты Александрию и Порт-Саид, а также разрешил использовать советскими Военно-воздушными силами ряд аэродромов на его территории. Комплекс этих мер резко изменил баланс сил в воздушном пространстве региона, израильская авиация понесла серьезные потери, и военное руководство Израиля вынуждено было отказаться от продолжения «воздушной войны».
В сентябре 1970 г. от острого сердечного приступа скончался президент Гамаль Абдель Насер, бывший убежденным союзником СССР. Новым президентом страны стал вице-президент Анвар Садат, который вскоре стал вести двойную игру. С одной стороны, он продолжил политику союза с Москвой и, стремясь завершить перевооружение египетской армии, в мае 1971 г. подписал новый советско-египетский договор «О дружбе и сотрудничестве» сроком на пятнадцать лет. Но с другой стороны, А. Садат резко активизировал свои контакты с Вашингтоном, и весной 1972 г., идя на поводу американской стороны, выслал всех советских военных советников из страны и отказался от использования советских систем ПВО.
Эти шаги не привели к улучшению египетско-израильских отношений, поскольку новое израильское правительство во главе с Голдой Меир не собиралось идти на какой-либо компромисс. Более того, в сентябре 1973 г. в развитие своей наступательной доктрины оно обнародовало план освоения всех захваченных арабских территорий и строительства на них еврейских поселений. Это решение Тель-Авива перечеркнуло все надежды А. Садата на скорый компромисс с Израилем, и в Каире приняли решение начать новую войну. Совершив стремительный визит в Дамаск, А. Садат согласовал план новой войны с президентом Сирии X. Асадом, и в начале октября 1973 г. вооруженные силы Египта и Сирии внезапно атаковали Израиль.
Израиль не был готов к новой войне, и первоначально наступление арабских армий развивалось более чем успешно. В частности, египетские вооруженные силы смогли форсировать Суэцкий канал и стали теснить израильские войска вглубь Синайского полуострова. Однако вскоре, получив солидную военно-техническую помощь со стороны США, израильская армия, оправившись от шока, к середине октября 1973 г. смогла вернуть себе стратегическую инициативу и окружила группировку египетских войск на Синайском полуострове. В этой ситуации А. Садат обратился за помощью к СССР, и в Каир с тайной миссией срочно прибыл премьер А.Н. Косыгин, который сообщил об увеличении военной помощи Египту и обещал через механизмы ООН добиться прекращения наступления израильских войск на позиции окруженной египетской армии. Кроме того, он убедил А. Садата согласиться на немедленное прекращение огня.
20 октября 1973 г. в Москву срочно прилетел госсекретарь США Г. Киссинджер, который в ходе переговоров с советским руководством согласовал текст новой резолюции Совета Безопасности ООН №338, которая рекомендовала израильской и арабской сторонам немедленно прекратить огонь и сесть за стол переговоров. Израиль проигнорировал эту резолюцию СБ ООН, и тогда Советский Союз прибег к испытанному средству, приведя в состояние боевой готовности свои части ВВС. Одновременно по согласованию с Москвой президент А. Садат выступил с инициативой разместить в ближневосточном регионе контингенты советских и американских вооруженных сил.
В ответ на эти действия Москвы Вашингтон привел в состояние боевой готовности свои вооруженные силы, хотя конфликт с советской стороной из-за Израиля совершенно не входил в планы американской администрации. Поэтому Вашингтон в ультимативной форме потребовал от израильского правительства немедленного прекращения огня и завершения войны. Напор американских дипломатов был настолько силен, что 25 октября 1973 г. боевые действия были прекращены, а Совет Безопасности ООН принял решение о размещении вдоль всей линии прекращения огня семитысячного контингента ооновских миротворцев.
В декабре 1973 г. в Женеве под эгидой ООН открылась международная конференция по ближневосточному урегулированию, в качестве сопредседателей которой выступили СССР и США. В ходе работы этой конференции удалось добиться принципиальной договоренности о разъединении вооруженных сил воюющих сторон и восстановления в регионе статус-кво.
В разгар октябрьской войны 1973 г. и в связи с ней произошло важное событие, которое вскоре приобрело общемировое значение. Десять арабских государств, входящих в Организацию стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и объединенные в особую группу — Организацию арабских стран-экспортеров нефти (ОАПЕК), приняли принципиальное решение о сокращении, а затем и прекращении всех поставок нефти в те страны, которые поддержали Израиль. Одновременно они опубликовали список «недружественных государств», в который вошли США, Канада, Великобритания, Нидерланды, Япония и ряд других держав. Арабские государства потребовали от этих государств немедленно изменить свою политику в отношении событий на Ближнем Востоке и поддержать «освободительную борьбу арабских народов» против израильской агрессии. Стремясь избежать риска введения эмбарго на импорт нефти из арабских стран, правительства Франции, ФРГ и Японии высказались в поддержку решений ООН и справедливой борьбы арабских народов за их исторические территории, захваченные Израилем в 1967 г.
Действия арабских стран-экспортеров нефти спровоцировали всемирный экономический кризис. Страх перед нехваткой нефти, угроза прекращения ее поставок и резкий рост цен на нефть с 2 долл. до 14 долл. за баррель вызвали первый «нефтяной шок» и привели к тяжелейшему энергетическому кризису во многих буржуазных странах. Вместе с тем этот кризис дал мощный импульс скорейшему слому старой энергоемкой и ресурсоемкой модели промышленного производства и заставил правительства западных держав начать структурные экономические реформы и существенно увеличить вложения в разработку передовых технологий, способных резко сократить энергопотребление и ограничить рост зависимости их стран от импорта углеводородов.
3. События в Чехословакии и «доктрина социалистического интернационализма» (1968?1969)
К концу 1960-х гг. в активную общественную жизнь стало вливаться первое поколение молодежи, родившееся после войны, которое привнесло с собой в общественные отношения новые представления о смысле жизни, общественном устройстве и своем месте в отношениях с государством. Это было значительно более образованное поколение людей, меньше скованное традиционными моральными регуляторами и прежними представлениями о традиционных ценностях и общественной иерархии. Не чувствуя себя достаточно востребованной, не находя понимания со стороны государственной власти и не вписываясь в традиционный тип семейных отношений, часть молодежи находила выход своей активности в сфере активной политической борьбы, зачастую принимавшей радикальные формы. Наиболее ярким проявлением этой борьбы стал беспрецедентной рост активности членов так называемых «красных бригад», воззрения которых носили характер причудливого сочетания идей М.А. Бакунина, Л.Д. Троцкого, Мао Цзэдуна и других видных теоретиков анархизма и коммунизма.
В наиболее бурной форме молодежные волнения проявились во Франции, ФРГ, Мексике, Бразилии, Японии и других странах, где в середине 1968 г. прокатилась мощная волна так называемых «студенческих революций» и возникло массовое движение «хиппи». Отношение советского руководства к революционным тенденциям 1960-х гт. носило двоякий характер. С одной стороны, Москва, внимательно следя за протестным движением в западных странах, прекрасно понимала, что оно подрывает империализм. Но с другой стороны, молодежные движения западных стран развивались независимо от СССР и были направлены против любых властных элит, любого государственного принуждения и ограничения суверенной свободы личности. Поэтому бесконтрольное проникновение протестных настроений в социалистический лагерь совершенно не отвечало интересам советской правящей элиты.
В середине 1960-х гг. в ряде социалистических стран, в частности, в Венгрии, Польше и Чехословакии, стали проводиться осторожные эксперименты в экономической сфере, которые предусматривали частичное допущение в экономику этих стран отдельных элементов рыночных отношений. В частности, в 1966 г. в Венгрии под руководством лидера ВСРП Яноша Кадара была разработана экономическая реформа, которая легализовала мелкую частную собственность при сохранении прежнего курса на строительство социализма и полного контроля компартии над политическими институтами страны.
Успехи венгерской модернизации дали импульс аналогичным настроениям и в других странах социалистического лагеря. В конце 1967 г. в Чехословакии развернулась острая критика политического курса президента страны и лидера КПЧ Антонина Новотного, руководившего страной почти пятнадцать лет. Одна из главных претензий к многолетнему лидеру партии и государства состояла в его неспособности примирить интересы чешской и словацкой партийно-государственных элит и нежелании создать равноправную федерацию двух славянских республик.
В январе 1968 г. после многомесячного Пленума ЦК КПЧ он был вынужден подать в отставку с поста первого секретаря ЦК КПЧ и поделиться властью с представителем словацкой партийной бюрократии Александром Дубчеком, который стал новым лидером компартии страны. В эйфории ожидания скорых перемен в стране развернулась широкая дискуссия о строительстве «социализма с человеческим лицом», которая быстро переросла в мощное общественно-политическое движение, вышедшее из-под контроля властей. На волне этих настроений в конце марта 1968 г. А. Новотный подал в отставку и с поста президента страны, новым главой государства был избран бывший министр национальной обороны генерал армии Людвиг Свобода, который негласно поддержал реформаторское крыло партии во главе с А. Дубчеком.
Ситуация внутри КПЧ вызвала серьезную озабоченность у руководителей почти всех стран социалистического лагеря, которые в ходе Дрезденской встречи, состоявшейся в марте 1968 г., долго «пытали» А. Дубчека о его истинных намереньях и критиковали за ревизионизм. Он всячески старался убедить Л.И. Брежнева, В. Гомулку, Я. Кадара, В. Ульбрихта и Т. Живкова, что речь идет лишь о придании социализму гораздо более привлекательного облика и не более того.
Вскоре оппозиционное движение стало приобретать гораздо более радикальные формы, и его лидеры, в частности, известные чешские писатели Л. Вацулик и В. Гавел, стали вести речь не об обновлении социализма, а о полном изменении государственного и общественного строя в стране. Отныне действия радикальной оппозиции объективно стали носить откровенно антисоветский характер, поскольку участие Чехословакии в Варшавском договоре она считала главными препятствиями для свободного развития страны. Летом 1968 г. события в Праге достигли кульминации, поскольку здесь стали проходить массовые антисоветские митинги и демонстрации, участники которых стали все более настойчиво требовать смены власти в стране.
Резкое обострение ситуации в столице вызвало новый раскол внутри ЦК КПЧ. Против «реформаторского крыла» партийно-государственной бюрократии, которое олицетворяли А. Дубчек, Й. Смрковский, Ф. Кригель, О. Шик, З. Млынарж, Ч. Цисарж и В. Славик, выступило «консервативное крыло» во главе В. Биляком, А. Индрой, А. Костелянским, О. Кольдером и Й. Ленартом. Чтобы как-то сгладить возникший конфликт и предотвратить дальнейшее развитие кризиса, в начале мая 1968 г. делегация ЦК КПЧ во главе с А. Дубчеком прибыла в Москву для переговоров с Л.И. Брежневым, А.Н. Косыгиным и Н.В. Подгорным. В ходе состоявшихся бесед чехословацкая делегация была подвергнута резкой критике за оппортунизм и вынуждена была дать обязательства по решительному пресечению всех антисоветских выступлений в стране. Однако ситуация в Чехословакии продолжала ухудшаться. Более того, в конце июня 1968 г. в популярной пражской газете «Литерарни новины» было опубликовано провокационное письмо «Две тысячи слов», сочиненное Л. Вацуликом и подписанное шестьюдесятью «интеллектуалами» страны. В этом письме, истинным вдохновителем которого был член Президиума ЦК КПЧ Ф. Кригель, под видом демократизации политического режима фактически содержались призывы к отстранению от власти КПЧ, подмене и дезорганизации законных органов власти и отказа от курса на строительство социализма.
В этой критической ситуации в середине июля 1968 г. руководители пяти правящих коммунистических партий социалистических стран — Л.И. Брежнев, В. Гомулка, Я. Кадар, В. Ульбрихт и Т. Живков направили в адрес ЦК КПЧ коллективное послание, в котором призвали «чехословацких товарищей» решительно покончить со всеми либеральными поползновениями внутри партии, восстановить порядок в стране и не вносить раскол в единый социалистический лагерь и международное рабочее движение.
Этот призыв не возымел действия, и тогда советское руководство предприняло последнюю попытку образумить «пражских реформаторов». В конце июля ? начале августа 1968 г. в пограничном городе Чьерне-над-Тиссой состоялись трехдневные переговоры членов Политбюро ЦК КПСС Л .И. Брежнева, А.Н. Косыгина, Н.В. Подгорного, М.А. Суслова, А.Н. Шелепина и П.Е. Шелеста с членами Президиума ЦК КПЧ А. Дубчеком, А. Черником, Л. Свободой, Й. Смрковским, В. Биляком и О. Кольдером. Состоявшийся обмен мнениями лишь подтвердил несовместимость позиций в руководстве ЦК КПЧ между группировкой А. Дубчека и группировкой В. Биляка. После окончания встречи советское руководство окончательно убедилось в том, что решить чехословацкий вопрос можно только «хирургическим путем», поскольку все остальные способы решения проблемы были просто исчерпаны.
Формальным предлогом для военного вторжения в Чехословакию стали Братиславское совещание с рядом руководителей ЦК КПЧ и «Письмо пяти», в котором В. Биляк, О. Кольдер, А. Индра, А. Капек и С. Швестка призвали советских руководителей спасти их страну «от опасности неминуемой контрреволюции». По информации ряда историков (Р. Пихоя), с просьбой о вводе войск к Л.И. Брежневу обращался и сам А. Дубчек, который к тому времени окончательно потерял контроль над ситуацией в партии и стране.
В середине августа 1968 г. руководители пять стран-участниц Варшавского договора — СССР, Польши, Венгрии, Болгарии и ГДР приняли решение о коллективной «интервенции» в Чехословакию, и вскоре началась реализация плана «Дунай», основные параметры которого были разработаны еще в апреле 1968 г. под руководством главкома ОВС ОВД маршала Н.И. Якубовского. Перед началом этой операции министр обороны СССР маршал А.А. Гречко предупредил министра национальной обороны ЧССР генерал-полковника М. Дзура о недопустимости оказания сопротивления советским войскам, а советский посол в ЧССР С.В. Червоненко передал аналогичные требования президенту страны генералу армии Л. Свободе, который согласился со всеми доводами своего визави.
20 августа 1968 г. вооруженные силы ОВД в количестве 25 мотострелковых, танковых и воздушно-десантных дивизий под общим командованием главкома Сухопутных войск, заместителя министра обороны СССР генерала армии И.Г. Павловского вошли на территорию Чехословакии и, не встречая никакого сопротивления, к исходу следующего дня заняли все крупные города и стратегические объекты Чехословакии. В течение нескольких дней все немногочисленные очаги оппозиционных выступлений были подавлены и ситуация в Чехословакии была нормализована. 27 августа 1968 г. все руководство ЦК КПЧ, включая А. Дубчека, Л. Свободу, О. Черника и других, за исключением Ф. Кригеля, подписало так называемый Московский протокол, который в обмен на признание советской стороны решений январского Пленума ЦК КПЧ и сохранения власти в руках «пражских реформаторов», предусматривал размещение ограниченного контингента советских войск — ЦГСВ (генерал-лейтенант А.М. Майоров) на территории Чехословакии.
Было совершенно очевидно, что достигнутый компромисс носит временный характер, и вскоре внутри ЦК КПЧ начался новый виток борьбы за власть. Процесс освобождения партийно-государственного руководства от «правых уклонистов» занял почти целый год. Сначала, в январе 1969 г., в отставку был отправлен председатель Национального Собрания ЧССР Й. Смрковский. Затем, в апреле 1969 г., на очередном Пленуме ЦК КПЧ в отставку был отправлен А. Дубчек и новым первым секретарем ЦК КПЧ был избран Густав Гусак, который в тот момент представлялся самой приемлемой и компромиссной фигурой для всех сторон. Наконец, в январе 1970 г. с поста председателя правительства был снят О. Черник и новым председателем Совета Министров ЧССР был назначен Любомир Штроугал.
Чехословацкий кризис, который в историографии часто именуют «Пражской весной», имел несколько важных международных последствий.
1) Во-первых, военную акцию пяти стран-участниц ОВД в отношении Чехословакии осудили и не поддержали правительства четырех социалистических стран — КНР (Мао Цзэдун), Албании (Э. Ходжа), Югославии (И.Б. Тито) и Румынии (Н. Чаушеску), что еще более усилило раскол внутри стран социалистического лагеря, возникший после XX съезда КПСС. Кроме того, из состава ОВД вышла Албания, которая присоединилась к «Движению неприсоединения».
2) Во-вторых, военную акцию против Чехословакии осудили многие коммунистические партии во всем мире, в том числе самые многочисленные и влиятельные компартии Франции (В. Роше), Италии (Л. Лонго) и Испании (С. Каррильо), что внесло раскол и в международное коммунистическое и рабочее движение.
3) В-третьих, опасаясь дальнейшего нарастания идейных разногласий и противоречий в «стройных» рядах международного рабочего и коммунистического движения, в конце 1968 г. советское политическое руководство произвело вынужденную модернизацию известного марксистско-ленинского постулата о «пролетарском интернационализме» и представило его в обновленной форме так называемой доктрины «социалистического интернационализма», получившей в западной политологии звучное название «доктрина Брежнева».
В трактовке советских идеологов социалистический интернационализм преподносился как учение об общности коренных классовых интересов и исторических судеб всех социалистических государств. Исходя из этого тезиса, теоретики КПСС делали вывод о необходимости строить отношения между соцстранами на основании принципа «социалистической солидарности», которая предполагала взаимное оказание «братской помощи», в том числе военной, в интересах всемерной защиты интернациональных интересов всех социалистических стран при возникновении любых угроз «делу мира и социализма».
4) В-четвертых, события в Чехословакии имели серьезные последствия и для развития внутриполитической ситуации в самих странах социалистического лагеря, поскольку подавление чехословацкой оппозиции дало повод консервативным силам внутри самих правящих коммунистических партиях начать наступление на позиции более либеральной части коммунистической элиты своих стран, выступавшей с позиций «ревизионизма».
4. Война США во Вьетнаме (1965?1973) и ее международные последствия
Несмотря на тенденции к примирению между СССР и США на глобальном уровне, международная периферия оставалась ареной их скрытого противоборства. В середине 1960-х гг. одной из самых «горячих точек» на планете вновь стала Юго-Восточная Азия. Источником разрушительных импульсов в Индокитае было положение в Южном Вьетнаме, где правил режим Нго Дин Дьема. Учитывая его неспособность найти взаимопонимание со всеми умеренными слоями общества, американская администрация санкционировала контакты своих агентов в Сайгоне с группой здешних военных заговорщиков, силами которых в ноябре 1963 г. был осуществлен государственный переворот, в ходе которого Нго Дин Дьем был убит.
В декабре 1963 г. американская администрация пришла к неутешительному выводу о том, что новое южновьетнамское правительство генерала Зыонг Ван Миня также не в состоянии контролировать ситуацию в стране, и в январе 1964 г. в Сайгоне произошел очередной государственный переворот. Однако и новое правительство Нгуен Кхань не обеспечило порядка в стране. Более того, возникла реальная угроза победы сторонников Фронта национального освобождения (ФНО), что, по мнению американских аналитиков, было равнозначно победе местных коммунистов. Руководство Демократической Республики Вьетнам (ДРВ) во главе с Хо Ши Мином тоже было настроено расширить помощь ФНО, но при ограниченных ресурсах Ханой стремился опереться на поддержку из-за рубежа. В планы Москвы совершенно не входило обострение отношений с Вашингтоном из-за Вьетнама, и в вопросах продолжения революционной войны реальным союзником Хо Ши Мина мог быть только Пекин.
Тем временем ситуация в Индокитае резко изменилась, поскольку в августе 1964 г. два американских миноносца, находящихся в Тонкинском заливе, войдя в территориальные воды Северного Вьетнама, спровоцировали атаку вьетнамских катеров на них. Используя этот вооруженный инцидент, администрация нового президента США Линдона Джонсона обратилась в Конгресс США с просьбой применить «ограниченную силу для защиты американских военнослужащих во Вьетнаме» и вскоре получила добро на это предложение.
В октябре 1964 г. к власти в Москве пришел новый правящий «дуумвират» в составе Л.И. Брежнева — А.Н. Косыгина, в котором глава правительства первоначально стал главной фигурой в формировании советского внешнеполитического курса. Новое руководство изменило прежнюю политику в отношении Вьетнама, и с февраля 1965 г. Москва стала оказывать ДРВ массированную военную помощь.
Одновременно, в феврале 1965 г., после того как на базы американских ВВС в Южном Вьетнаме стали нападать южновьетнамские партизаны, пользовавшиеся поддержкой ДРВ, администрация президента Л. Джонсона на основании «Тонкинской резолюции» приняла решение «в целях защиты американских военнослужащих во Вьетнаме» начать боевые действия как против южновьетнамских партизан, так и против армии ДРВ. Сначала начались массированные американские бомбардировки территории Северного Вьетнама, а затем в Южный Вьетнам были направлены американские сухопутные части, численность которых к концу 1965 г. достигла 150 тыс. человек. Администрация президента Л. Джонсона очень боялась быть обвиненной в «потере Вьетнама», подобно президенту Д. Эйзенхауэру стала рассматривать вьетнамский вопрос в контексте доктрины «домино». Таким образом, Вьетнам стал очередной сферой противостояния СССР и США.
Москва, оказывая всемерную помощь правительству Хо Ши Мина, одновременно не только воздерживалась от угрожающих заявлений в адрес Вашингтона, но чрезвычайно активно вела диалог с США по широкому кругу международных проблем, прежде всего, вопросам контроля над вооружениями и нормализации обстановки в Европе. Таким образом, советско-американские противоречия с глобального уровня «сжались» до уровня азиатской периферии, где они были менее опасны и не угрожали «большой войной». Это была политика, которая точно соответствовала духу «гибкого реагирования».
США несли во Вьетнаме настолько большие людские потери, что американская администрация впервые со времен Гражданской войны (1861—1865) добилась введения всеобщей воинской повинности, что привело к возникновению массовых антивоенных протестов. В ноябре 1968 г. предстояли новые президентские выборы, и демократическая партия могла потерять на них много «протестных» голосов. Поэтому президент Л. Джонсон стал модифицировать свою политику в Азии и искать способ урегулирования конфликта с Вьетнамом. Поскольку в Вашингтоне были уверены, что за вьетнамскими коммунистами стоят КПК и КПСС, то было признано необходимым прорабатывать вопрос и о примирении с Ханоем, и о нормализации отношений с Пекином и Москвой.
Вьетнамская война, начавшаяся как относительно частная военная операция по обеспечению защиты американских военных баз в Южном Вьетнаме от южновьетнамских партизан и их северовьетнамских союзников, к 1968 г. переросла в широкомасштабную войну, в которой принимало участие более 520 тыс. американских военнослужащих. Партизанский характер войны в джунглях и городах не позволял американским силам использовать свои преимущества в боевой выучке и технической оснащенности. Попытки США принудить коммунистические формирования к капитуляции бомбардировками их баз на территории Южного Вьетнама, а также регулярными налетами на военные и промышленные объекты в ДРВ не давали желаемого результата. Война приобрела затяжной характер, и потери американской стороны стали расти в геометрической прогрессии.
В результате этих событий внутри американской администрации произошел раскол, и в феврале 1968 г. в отставку был отправлен министр обороны США Р. Макнамара, считавшийся главным инициатором этой войны. Новый руководитель Пентагона К. Клиффорд, хотя и старался проявлять показную твердость, достаточно скептически оценивал возможность достижения победы в этой войне. Отношение к войне вызвало размежевание в высшем руководстве демократической партии, что ставило под вопрос выдвижение Л. Джонсона кандидатом от демократов на второй срок.
В начале марта 1968 г. на праймериз, т.е. предварительном выдвижении кандидата от демократической партии, победу одержал сенатор Ю. Маккарти, выступавший под антивоенными лозунгами. В середине марта о своем вступлении в предвыборную гонку заявил сенатор Р. Кеннеди, брат убитого президента и один из самых популярных американских политиков, который также выступил с резкой критикой Вьетнамской войны и всей внешней политики действующего президента. В такой обстановке в конце марта 1968 г. президент Л. Джонсон в своем обращении к нации заявил об изменении политики во вьетнамском вопросе и официально отклонил требования военных об увеличении численности американского контингента войск во Вьетнаме.
Вскоре США прекратили бомбардировки Северного Вьетнама, а в мае 1968 г. в Париже начались американо-вьетнамские переговоры, но это не спасло демократов от поражения на президентских выборах, победу на которых одержал кандидат республиканской партии Ричард Никсон. Новый американский президент пришел к власти на волне массовых антивоенных настроений, учитывая которые он обещал избирателям вывести американские войска из Юго-Восточной Азии и прекратить войну. С мая 1969 г. в Париже стали интенсивно проводиться консультации США и ДРВ относительно вывода американских войск, а в июне президент Р. Никсон, выступая перед военнослужащими американской военной базы на острове Гуам, огласил новую доктрину американской политики в азиатском регионе, в основу которой был положен принцип «вьетнамизации» этой войны, что означало перенос основного бремени ведения боевых действий с американских экспедиционных войск на армию правительства Южного Вьетнама.
«Гуамская доктрина» Р. Никсона означала, что США больше не будут защищать союзные им азиатские режимы силами американской армии. Теперь азиатские союзники США должны были защищаться собственными силами, а Вашингтон гарантировал им свой «ядерный зонтик» и был готов оказывать авиационную и военно-морскую поддержку. Новый подход предусматривал сокращение числа стационарных американских баз во всем мире и расширение сети подвижных баз, т.е. подводных лодок и морской авиации. Во всем, что выходило за рамки безопасности Австралии, Новой Зеландии, Японии, Южной Кореи, Тайваня, Таиланда и Филиппин, американская администрация была склонна искать взаимопонимания с Москвой на базе нейтрализации соответствующих районов.
По мнению историков (Ф. Дэвидсон, А. Богатуров, В. Аверков), в начале 1970-х гг. СССР и Китай фактически скрыто конкурировали между собой за право помочь Соединенным Штатам прийти к компромиссу с Вьетнамом. Но поскольку недоверие руководства ДРВ к Пекину было выше, то Ханой был более отзывчив к рекомендациям Москвы, и советско-американское взаимодействие по вьетнамскому вопросу было более успешным, чем американо-китайское. СССР оказывал успешное давление на ДРВ с целью умерить ее требования и ускорить разрешение конфликта на условиях, которые, с одной стороны, гарантировали бы победу Вьетнама, а с другой, позволили бы США найти «достойный» выход из войны и сохранить «свое лицо».
Главным препятствием для прекращения этой войны был вопрос о «выживаемости» южновьетнамского режима, который держался исключительно благодаря военной поддержке Вашингтона, и был совершенно не способен обрести поддержку внутри самого южновьетнамского общества. К январю 1973 г. американской стороне удалось достигнуть взаимопонимания, как официального, с ДРВ и ФНО, так и полуофициального, — с СССР и КНР относительно условий компромисса. США согласились начать вывод своих войск и завершить его в кратчайшие сроки, ДРВ обязалась воздерживаться от вооруженного вмешательства в южновьетнамские дела, а КНР и СССР обещали сократить помощь ДРВ, чтобы таким образом ограничить ее возможности силой влиять на ситуацию в Южном Вьетнаме. С большим трудом американской администрации удалось убедить правительство в Сайгоне, которое чувствовало себя брошенным на произвол судьбы, принять такую схему, фактически не получив взамен гарантий от ДРВ и южновьетнамских партизан. В конце января 1973 г. в Париже представителями США, ДРВ, Южного Вьетнама и южновьетнамских коммунистов было подписано четырехстороннее соглашение о прекращении войны.
К марту 1973 г. американские войска покинули вьетнамскую территорию, но уже в конце 1973 г. в Южном Вьетнаме после безуспешных переговоров об урегулировании конфликта возобновились боевые действия между сайгонским правительством и коммунистами. Хотя перевес в технике и вооружениях был на стороне Сайгона, проамериканский режим Нгуен Ван Тхьеу терял опору в обществе, и его шансы сохранить власть уменьшались с каждым днем. Весной 1975 г. в ходе широкомасштабного наступления северовьетнамской армии, общее руководство которой осуществлял начальник Генерального штаба генерал Ван Тиен Зунг, Сайгон был взят и южновьетнамский режим ликвидирован. А в июле 1976 г. был объявлено о создании единой Социалистической Республики Вьетнам, первым президентом которой стал Тон Дык Тханг.
5. Советско-китайский конфликт в 1960-х гг.
Между СССР и Китаем существовало несколько групп противоречий, связанных, прежде всего, с нежеланием китайского руководства играть роль младшего партнера внутри социалистического лагеря и на международной арене. Особенно эти претензии возросли после смерти И.В. Сталина и раскола мирового коммунистического движения, который возник вскоре после окончания XX съезда КПСС, решения которого были расценены в Пекине как победа «ревизионистов» в советском руководстве. Кроме того, китайское руководство убедилось в невозможности сотрудничества с СССР и в деле создания «единого антиимпериалистического фронта».
Последняя попытка ЦК КПК вернуться к сотрудничеству с СССР на антиамериканской почве была предпринята во время визита в Москву премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая в октябре 1964 г., сразу после отставки Н.С. Хрущева. Поскольку новое советское руководство после Карибского кризиса намеревалось продолжить курс на избежание возможной ядерной войны с США, китайский зондаж закончился провалом. Убедившись в невозможности привлечь на сторону «китайской революции» новых советских вождей, лидеры КНР встали на путь одновременного противостояния с Москвой и Вашингтоном, а выдвинутая Мао Цзэдуном «теория трех миров» давала программное обоснование новой политики Пекина.
В 1966 г. в Китае началась печально знаменитая «культурная пролетарская революция», в период которой напряженность в отношениях с СССР достигла наивысшей точки. Опасность ситуации была настолько очевидна, что трезвомыслящая часть китайского руководства, прежде всего Чжоу Эньлай, пыталась привлечь внимание Мао Цзэдуна к необходимости пересмотреть свой прежний курс на одновременное противостояние с США и СССР. Сам Чжоу Эньлай склонялся к примирению с США, хотя ряд высших руководителей страны, в частности, очень влиятельный министр обороны и единственный заместитель председателя КПК маршал Линь Бяо выступали категорически против каких-либо контактов с американской стороной. Надо заметить, что сторонники сближения с США взяли на вооружение вполне банальный тезис о существовании «советской военной угрозы» и стали всячески манипулировать им.
Фактические отношения между КПСС и КПК были окончательно разорваны в марте 1966 г., когда Мао Цзэдун проигнорировал приглашение советской стороны для участия в работе XXIII съезда КПСС. Грубая идеологическая полемика между двумя партиями сочеталась с резким ухудшением отношений и на межгосударственном уровне. В частности, китайская партийная печать и руководители КНР продолжали всячески оспаривать законность русско-китайских пограничных договоров 1858 и 1860 гг., открыто требуя передачи КНР части территорий СССР. Более того, в январе 1967 г. китайские власти организовали круговую осаду советского посольства в Пекине отрядами китайской «революционной молодежи» — цзаофаней, которая продолжалась более двух недель. Тогда же начались первые инциденты на границе двух стран. Пытаясь как-то воздействовать на китайское руководство, советская сторона провела на территории Дальневосточного военного округа крупномасштабные военные учения, которые возглавил его командующий генерал-полковник И.Г. Павловский, но они не произвели желаемого эффекта.
Особую остроту в противостояние держав приобрел вопрос о границе по рекам Амур и Уссури, которые имели статус пограничных артерий, поскольку они разделяли на довольно протяженном участке территории двух государств. В соответствии с русско-китайскими договорами, заключенными при Александре II, граница была проведена не по середине главного фарватера, а по той их стороне, которая непосредственно признавалась китайской границей. Пекин открыто требовал изменения линии границы по пограничным рекам и приведения ее в соответствие с мировым стандартом, а при такой постановке вопроса «спорными» становились около 600 речных островов.
С середины 1967 г. советские пограничники стали патрулировать не только речные острова, но и китайские берега рек Амур и Уссури на том основании, что линия границы юридически проходила не по рекам, а по их берегам на китайской стороне. Это вызвало резкий протест китайской стороны, и вскоре китайские вооруженные силы стали регулярно нарушать пограничный режим на разных участках государственной границы. В марте 1969 г. эти провокации вылились в открытый военный конфликт советских пограничников и китайских армейских частей, который произошел на острове Даманском на реке Уссури. Ситуация на острове приняла настолько опасный характер, что новый командующий ДВО генерал-полковник О.А. Лосик, нарушив указание Политбюро ЦК не вовлекать в пограничный конфликт советские вооруженные силы, отдал приказ открыть огонь по китайским позициям из секретных установок реактивного залпового огня «Град». Этот мощный удар произвел такое ошеломляющее впечатление на противника, что все провокации на советской границе были тут же прекращены.
По информации ряда современных авторов (А. Мусалов, В. Бубенин, С. Лавринов, И. Попов), в августе 1969 г. западные спецслужбы обратили внимание на то, что стали поступать различного рода сигналы, указывавшие на готовность советской стороны нанести упреждающий удар по ядерным объектам КНР. В частности, из американских разведывательных данных стало известно, что на территорию ДВО были срочно переброшены значительные силы советских ВВС и советская военная авиация активно отрабатывает нанесение мощных бомбовых ударов по наземным объектам предполагаемого противника. Одновременно было зафиксировано, что ряд советских дипломатов в неофициальном порядке стали зондировать вопрос о возможной реакции США в случае советской превентивной акции против ядерных объектов КНР — так называемой «ядерной кастрации». В этой связи директор ЦРУ Р. Хелмс устроил брифинг, на котором сообщил об имеющихся разведывательных данных, а затем аналогичную пресс-конференцию провел заместитель госсекретаря США Э. Ричардсон, который заявил, что его страна «глубоко озабочена тем, что эскалация советско-китайской ссоры наносит массированный ущерб международному миру и безопасности».
Реакция США в целом отрезвляюще подействовала на обе стороны конфликта, и первый шаг к ослаблению напряженности сделал Советский Союз. В начале сентября 1969 г. на обратном пути из Ханоя, где состоялись похороны первого президента Демократической Республики Вьетнам Хо Ши Мина, советская партийно-государственная делегация приземлилась в пекинском аэропорту, где состоялась многочасовая встреча главы советской делегации А.Н. Косыгина с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем. В ходе состоявшейся беседы была достигнута важная договоренность о возобновлении советско-китайских переговоров по пограничным вопросам, которые были прерваны в 1964 г. И хотя советско-китайские отношения по-прежнему остались достаточно враждебными, кульминация противостояния двух стран была, к счастью, пройдена.
В июле 1971 г. советник по национальной безопасности президента США Г. Киссинджер совершил тайный рабочий визит в Пекин, в ходе которого согласовал с китайским руководством основные условия предстоящей нормализации американо-китайских отношений. В феврале 1972 г. в Пекин с официальным визитом прибыл президент США Ричард Никсон, который провел очень плодотворные переговоры с высшими китайским руководством, включая престарелого Мао Цзэдуна. Основные условия американо-китайской нормализации были закреплены в знаменитом Шанхайском коммюнике, в котором обе державы отказались от попыток установить свою гегемонию в Восточной Азии и договорились выступить единым фронтом против попыток любой другой державы установить такую гегемонию в этом регионе. Иными словами, Вашингтон подтвердил намерение поддержать КНР в случае нарастания угрозы со стороны СССР, а Пекин обещал продолжить свою стратегическую линию на дальнейший отход от Москвы. Таким образом, речь шла об отказе Соединенных Штатов от прежней доктрины «двойного сдерживания» СССР и КНР в пользу сдерживания только одного Советского Союза, в том числе путем параллельных политических акций с коммунистическим Китаем.
6. Советско-американские отношения в первой половине 1970-х гг.
В феврале 1971 г. в традиционном радиообращении к нации президент США Р. Никсон впервые заявил о том, что ни одна из двух мировых держав не имеет явных преимуществ в ядерной сфере, что по существу стало первым примером открытого признания высшим руководством США того, что позднее стало называться «стратегическим паритетом». «Стратегический паритет» не означал равенства количественных показателей военного потенциала двух сверхдержав, он был не только напрямую связан с доктриной «взаимно гарантированного уничтожения», но и вытекал из нее. Этот паритет подразумевал соотношение сил в стратегической сфере, при котором военные потенциалы двух стран гарантировали каждой из них способность к нанесению настолько мощного ответного удара, что ущерб от него заведомо превышал мыслимые выигрыши, на которые могла рассчитывать противная сторона, решившаяся нанести первый или упреждающий удар. Такую способность каждая из сторон могла сохранять, совершенно не обладая численным превосходством над соперником по единицам боевой техники, пусковых систем и ядерных боезарядов. Главное, чтобы имеющиеся у нее наступательные средства было невозможно уничтожить одним ядерным ударом, и чтобы сохранившихся сил было достаточно для нанесения противнику неприемлемого ущерба, что подразумевало тогда уничтожение 25% населения и 70% промышленного потенциала страны.
Признание паритета означало, что ни при каких обстоятельствах сверхдержавы не смогут гарантированно уберечь себя от удара главного гипотетического противника. Значит, гарантией безопасности каждой стороны становилась ее фактическая уязвимость перед возможным ударом противника, и наоборот. Следовательно, приходилось смириться с этой взаимной уязвимостью сторон и отказаться от любых иных попыток решения этой проблемы, минуя переговорный процесс и поддержание режима военно-политической стабильности во всем мире. Кроме того, становилось очевидным, что к нарушению мировой стабильности могли привести не только резкий отрыв одной из сторон в области наращивания потенциала наступательного удара, но и создание одной из сторон высоконадежных оборонительных систем, способных существенно уменьшить ее уязвимость перед лицом гипотетического удара противника. Отсюда следовала и вся переговорная логика, что необходимо добиваться одновременных соглашений по ограничению наступательных и оборонительных систем вооружений.
Нормализация американо-китайских отношений, которая началась сразу после прихода к власти новой республиканской администрации во главе с президентом Р. Никсоном, произвела сильное впечатление на все страны мира, включая Советский Союз. В Москве не было сомнений в том, что Вашингтон будет вести традиционную игру в «баланс сил», пытаясь противопоставить американо-китайские отношения американо-советским, пугая обе крупнейшие социалистические страны перспективой «союза» Вашингтона то с Москвой, то с Пекином. Главным творцом новой американской внешней политики в администрации Р. Никсона стал помощник президента по национальной безопасности Генри Киссинджер.
С точки зрения логики «равновесия», американский «рывок» или «прорыв» на китайском направлении следовало компенсировать соразмерным успехом на советском направлении — иначе в системе международных отношений США могли возникнуть перекос в сторону КНР и вспышка отчуждения в отношениях с СССР, и как результат этого — общий рост нестабильности во всем мире. Последнее было невыгодно Вашингтону, который стремился к завершению Вьетнамской войны (1965—1973) и нуждался в одновременной поддержке Москвы и Пекина в этом вопросе.
В сентябре 1971 г. в Вашингтоне было подписано бессрочное советско-американское соглашение о мерах по уменьшению опасности возникновения ядерной войны между СССР и США. В соответствии с ним обе стороны обязались сразу информировать друг друга обо всех случаях «несанкционированного, случайного или иного необъяснимого инцидента, связанного с возможным взрывом ядерного оружия», а также принимать меры для предотвращения случайного или несанкционированного применения ядерного оружия, находящегося под контролем каждой стороны. Это соглашение регламентировало и ряд важных технических и организационных аспектов взаимодействия СССР и США в случае возникновения опасных ситуаций во избежание конфликта между ними. Это был первый документ после Карибского кризиса 1962 г., в котором фиксировались правила поведения сторон в случае возникновения «ядерной тревоги».
В мае 1972 г. состоялся официальный визит президента США Р. Никсона в Москву, ставший первый в истории визитом высшего американского руководителя в Советский Союз. В результате очень плодотворных переговоров, проведенных с Л.И. Брежневым, А.Н. Косыгиным, А.А. Громыко и другими советскими руководителями, удалось заключить целый ряд важных соглашений военно-стратегического и общеполитического характера. Прежде всего, были подписаны первые документы, ставшие результатом компромиссов, достигнутых в рамках переговоров по ограничению стратегических вооружений, получивших сокращенное название ОСВ. В рамках этих переговоров, имевших многоступенчатый и длительный характер, были подписаны целые пакеты советско-американских договоров, которые условно подразделяют на «ОСВ-1» и «ОСВ-2».
К визиту Р. Никсона в Москву относятся договоренности серии «ОСВ-1», а именно «Договор об ограничении систем противоракетной обороны» (ПРО) и «Временное соглашение о мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений», подписанные в мае 1972 г.
1) Договор ПРО, который просуществовал почти тридцать лет, был призван предупредить гонку вооружений в области создания систем обороны против взаимных ракетно-ядерных ударов. Эти новые системы, которые разрабатывались и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах, были достаточно дорогостоящими и, по заключениям экспертов, не вполне надежными. Они представляли собой оборонительные комплексы, состоящие из так называемых «противоракет», т.е. ракет-перехватчиков, способных уничтожать приближающиеся ракеты противника до того момента, как те смогут нанести ущерб обороняющейся стороне. СССР и США договорились о том, что каждой стороне будет разрешено создать по два комплекса таких «противоракет» и поставить под их защиту по два района по выбору — вокруг столиц и в районе расположения шахтных пусковых установок — баз МБР. Обе стороны обязались не создавать общенациональных противоракетных систем (ПРО), то есть покрывающих всю территорию страны. Договором также запрещалось создавать, испытывать и развертывать системы или компоненты систем ПРО морского, воздушного, космического и мобильно-наземного базирования. Подписанный договор был бессрочным, но из него было можно выйти, уведомив об этом за шесть месяцев до дня предполагаемого выхода из него, чем, собственно, и воспользовалась американская сторона в 2001 г.
Во время второго визита президента Р. Никсона в Москву в июне 1974 г. специальным советско-американским протоколом число районов, разрешенных для размещения систем ПРО, было сокращено с четырех до двух — по одному для каждой стороны. Было установлено, что Советский Союз разместит свою систему ПРО в районе Москвы, а США — в Гранд-Форкс — районе основной базы пусковых установок МБР.
2) Вторым элементом договоренностей серии «ОСВ-1» было «Временное соглашение о мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений», которое содержало количественные ограничения развертывания наступательных вооружений. СССР получил право иметь 1600 единиц МБР наземного и морского базирования, а США — 1054 единиц МБР аналогичного базирования. Формально СССР получил право на большее число ракет, но советские межконтинентальные ракеты в тот период имели всего одну боеголовку, а американские — уже имели разделяющиеся головные части, поскольку одна ракета могла нести несколько боеголовок, каждая из которых была способна к индивидуальному наведению на цель. Сверх этого лимита стороны обязались в течение пяти лет не увеличивать число стационарных пусковых установок МБР наземного базирования и пусковых установок баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ).
Договоренности серии «ОСВ-1» не касались таких важных видов наступательных вооружений, как бомбардировщики дальнего радиуса действия, по числу которых США имели трехкратное преимущество над СССР. Кроме того, соглашения не регламентировали численность разделяющихся головных частей (РГЧ), что позволяло увеличивать разрушительную мощность МБР за счет размещения на них разделяющихся боеголовок вместо обычных, оставаясь формально в лимитах соглашений 1972 г.
Во время визита Р. Никсона в Москву в мае 1972 г. был также подписан еще один важный документ — «Основы взаимоотношений между СССР и США», в котором содержалось 12 принципов, которыми намеревались руководствоваться оба государства во взаимоотношениях друг с другом. Они образовывали своего рода кодекс их взаимного поведения — во всяком случае, в условиях так называемой «разрядки».
1) Основной базой советско-американских отношений признавались принципы мирного сосуществования, а имеющиеся между двумя странами различия в идеологии и социальных системах не рассматривались как препятствия для развития нормальных отношений на принципах равенства, невмешательства во внутренние дела, суверенитета и взаимной выгоды.
2) Еще более знаменательным было обязательство сторон в своих взаимоотношениях избегать любой конфронтации, стремиться к предотвращению ядерной войны и не пытаться прямо или косвенно приобрести односторонние преимущества за счет другой стороны.
3) В области безопасности США и СССР согласились исходить из принципов признания интересов безопасности каждой стороны и равенства этих интересов, а также отказа от применения силы и угрозы ее применения.
В концептуальном отношении «Основы взаимоотношений СССР и США» были важнейшим документом, так как американская сторона впервые официально согласились с советской доктриной мирного сосуществования, положительная оценка которой впервые прозвучала из уст Г. Киссинджера. К тому же приезд Р. Никсона в СССР заложил традицию регулярных встреч высших руководителей двух держав, которая была продолжена в июне 1973 г. ответным визитом Л.И. Брежнева в США. Летом 1974 г. Р. Никсон повторно приезжал в Москву, а в декабре 1974 г. во Владивостоке состоялась очередная встреча Л.И. Брежнева и нового президента США Джеральда Форда, который сменил на этом посту Р. Никсона, подавшего в отставку из-за угрозы объявления импичмента. В ходе этих встреч было подписано еще несколько важных соглашений между двумя странами.
В частности, в июне 1973 г. в Вашингтоне во время визита Л.И. Брежнева в США было подписано бессрочное «Соглашение о предотвращении ядерной войны». По своему названию оно несколько напоминало прежнее советско-американское соглашение сентября 1971 г., однако:
1) Соглашение 1973 г. по смыслу было более широким, поскольку оно касалось предотвращения риска случайной войны не только между СССР и США, но и возможного конфликта любого из них с третьей страной. В соответствии с договоренностью, срочные советско-американские консультации следовало проводить как в случае угрозы ядерного столкновения между СССР и США, так и в ситуации, когда одна из этих держав окажется перед опасностью ядерного конфликта с другой ядерной страной, в частности с Китаем.
2) Соглашение 1971 г. было скорее чисто прикладным, поскольку оно регламентировало правила поведения двух стран в опасных и «необъяснимых» ситуациях. А Соглашение 1973 г. было концептуальным, поскольку оно ориентировало обе стороны на сотрудничество в деле предупреждения ядерной войны и нацеливало их на уменьшение риска любого ядерного конфликта с участием одной или обеих сверхдержав. В случае же возникновения подобного риска Советский Союз и Соединенные Штаты согласились незамедлительно вступить в консультации и предпринять меры по его нейтрализации.
Тогда же, в июне 1973 г., Л.И. Брежнев и Р. Никсон полностью согласовали «Основные принципы переговоров о дальнейшем ограничении стратегических наступательных вооружений». В соответствии с достигнутой договоренностью в повестку дня советско-американских переговоров впервые были включены вопросы о бомбардировочной авиации и разделяющихся головных частях (РГЧ), а также согласована схема подготовки соглашений в рамках переговорного процесса ОСВ. В развитие достигнутых договоренностей в конце октября 1973 г. в Вене начались переговоры стран НАТО и ОВД о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в Европе.
7. Нормализация дипломатических отношений СССР с Японией
К осени 1973 г. под влиянием первого «нефтяного шока» японское правительство резко повысило активность своей внешней политики, стремясь уменьшить прежнюю зависимость от внешнеполитического курса США, который так сильно скомпрометировал Японию в глазах арабских стран-производителей нефти. Пойдя на улучшение отношений с Вашингтоном, Токио одновременно вынужден был провозгласить курс на проведение «многополюсной дипломатии», которая предполагала развитие отношений сотрудничества не только с США, но и с другими соседями по региону, прежде всего, КНР и СССР. В частности, японские политические круги, добившись переговорным путем передачи их стране Окинавы, оккупированной американскими войсками, надеялись на то, что они смогут аналогичным путем убедить Москву пойти на уступки в территориальном вопросе, переговоры по которому были прерваны в 1960 г.
В начале октября 1973 г. премьер-министр Японии К. Танака прибыл с официальным визитом в Москву, где провел ряд переговоров с Л.И. Брежневым и А.Н. Косыгиным об окончательной нормализации советско-японских отношений. Основная задача японской правительственной делегации состояла в том, чтобы вернуться к условиям совместной декларации 1956 г., предусматривавшей заключение мирного договора и передачу Токио двух островов южной части Курильской гряды. Пытаясь заинтересовать советское руководство перспективой улучшения межгосударственных отношений, правительство К. Танака предложило Москве помощь в виде льготных кредитов для освоения сырьевых ресурсов Дальнего Востока и Сибири. В частности, в ходе состоявшихся переговоров обсуждались проект совместной эксплуатации тюменских нефтяных месторождений с последующей поставкой нефти в Японию по нефтепроводу, который планировалось построить за счет кредитов японской стороны. Однако все предложения К. Танака о возобновлении диалога по территориальному вопросу были решительно отклонены.
По итогам переговоров в октябре 1973 г. было подписано только совместное заявление, в котором удалось зафиксировать, что «урегулирование нерешенных вопросов, оставшихся со времен войны, и заключение мирного договора внесут вклад в установление подлинно добрососедских и дружественных отношений между двумя странами». Японская сторона стала заявлять, что под «нерешенными проблемами» на переговорах имелась в виду передача островов Курильской гряды. А советская сторона утверждала, что речь шла лишь о заключении мирного договора, поскольку территориальной проблемы между Советским Союзом и Японией в принципе не существует.
8. Общеевропейский процесс — основные положения Хельсинкского акта
В марте 1969 г. на заседании Политического консультативного комитета стран-участниц Варшавского договора, прошедшего в Будапеште, все лидеры социалистических стран выдвинули предложение о проведении Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Столь масштабные предложения прежде не выдвигались, и сама идея Общеевропейского совещания произвела сильное впечатление на мировое сообщество, хотя не казалась в тот момент вполне реалистичной. Тем не менее, она стала предметом обсуждения и на сессии Совета НАТО, которая состоялась в Вашингтоне в апреле 1969 г.
В июне 1969 г., в период работы в Москве нового, третьего по счету, Международного совещания коммунистических и рабочих партий, Л.И. Брежнев вновь высказал свое предложение о необходимости существенного улучшения отношений между Востоком и Западом. В июле 1969 г. идея созыва общеевропейского форума была вновь озвучена министром иностранных дел СССР А.А. Громыко. В популяризации идеи такого совещания проявила большую активность и Финляндия, которая находилась в дружественных и экономически выгодных для нее отношениях привилегированного партнерства с Советским Союзом и одновременно была встревожена угрозой напряженности между СССР и Западом, первой жертвой которой, как полагали в Хельсинки, может оказаться именно Финляндия.
Поэтому в мае 1969 г. по согласованию с советской стороной президент Финляндии Урхо Калева Кекконен направил ноты руководителям 32 европейских государств с предложением «добрых услуг» в налаживании механизма многосторонних консультаций по вопросам организации Общеевропейского совещания. К октябрю 1969 г. возникло понимание относительно возможности проведения такого форума в Хельсинки, и большинство стран НАТО уже более серьезно отнеслись к идее созыва такой конференции. Однако их не устраивало, что США и Канада могут остаться за рамками европейского переговорного процесса, поэтому этот вопрос потребовал дополнительных согласований.
В ноябре 1972 г. в Хельсинки начались первые многосторонние рабочие консультации делегаций всех европейских стран по вопросам подготовки Общеевропейского совещания, которые продолжались до июня 1973 г. В ходе состоявшихся дискуссий были выработаны общая повестка дня и организационные основы Общеевропейского совещания, которое должно было пройти в три этапа для обсуждения четырех групп проблем:
1) вопросов, относящихся к безопасности в Европе;
2) проблем сотрудничества в области экономики, науки, техники и окружающей среды;
3) тесного сотрудничества в гуманитарных и других областях;
4) дальнейших шагов по развитию общеевропейского процесса по завершении работы совещания.
Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе превратилось в очень длительный и достаточно трудный переговорный процесс. Его пленарные заседания чередовались с многочисленными консультациями и совещаниями рабочих групп, разросшихся в огромный комплекс многосторонних переговоров. В общей сложности этот переговорный процесс занял почти три года и продолжался вплоть до августа 1975 г. Одной из причин столь медленного продвижения переговоров был принятый на них принцип консенсуса.
Собственно само Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) проходило в три этапа: первый этап на уровне министров иностранных дел состоялся в Хельсинки в июне 1973 г., второй этап на уровне экспертов прошел в Женеве в августе 1973 г. — июне 1975 г. и третий заключительный этап на высшем уровне состоялся опять в Хельсинки в июле?августе 1975 г. В работе этого совещания приняли участие представители 33 государств Европы, за исключением Албании, и делегации США и Канады.
11 августа 1975 г. в Хельсинки на заседании СБСЕ на высшем уровне состоялось торжественное подписание Заключительного акта СБСЕ (Хельсинкского акта), который подписали главы государств и правительств 35 стран, в том числе Л.И. Брежнев и Дж. Форд.
Основой Заключительного акта стали результаты работы трех комиссий, в которых дипломаты согласовали приемлемые для всех стран-участниц принципы отношений между государствами. Договоренности в рамках трех комиссий получили название «трех корзин».
Важнейшей частью «первой корзины» Заключительного акта стал раздел, получивший название «Декларация принципов, которыми все государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях». Эта Декларация представляла собой комментированный перечень 10 основных принципов:
1) суверенное равенство и уважение прав, присущих суверенитету;
2) неприменение силы или угрозы силой;
3) нерушимость границ;
4) территориальная целостность государств;
5) мирное урегулирование споров;
6) невмешательство во внутренние дела друг друга;
7) уважение прав человека и основных свобод, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений;
8) равноправие и право всех народов распоряжаться своей судьбой;
9) сотрудничество между государствами;
10) добросовестное выполнение обязательств по международному праву.
Наиболее важными группами противоречий были две. Первая определялась смысловыми различиями между провозглашенными принципом нерушимости границ и правом народов на самоопределение. На первом настаивал Советский Союз, имея в виду закрепление существовавших в Европе послевоенных границ. На втором — западные страны, желавшие закрепить принципиальную возможность объединения Германии в будущем на основе свободного волеизъявления немцев. Формально такая постановка вопроса не противоречила принципу нерушимости границ, так как нерушимость понималась как неприемлемость их изменения посредством силы, но вовсе не означала их окончательной неизменности.
Вторая группа смысловых разногласий касалась взаимоотношения принципа территориальной целостности государств к праву народов распоряжаться своей судьбой. Первый — закреплял территориальное единство каждого из подписавших акт государств, включая те, где имелись сепаратистские тенденции — Великобритания, Югославия, СССР, Испания, Италия, Франция и Канада. Принцип права народов распоряжаться своей судьбой по смыслу мог быть почти равнозначным праву на самоопределение, как в свое время его понимал президент В. Вильсон, выступавший за создание независимых национальных государств.
В целом эта Декларация была успехом линии на закрепление статус-кво в Европе. Она, конечно, не решала всех проблем отношений между Западом и Востоком, но означала повышение порога конфликтности в Европе и уменьшала вероятность обращения европейских стран к военной силе для урегулирования всех спорных вопросов. По сути, в Хельсинки была подписана общеевропейская конвенция о ненападении, гарантами которой стали четыре из пяти великих держав — СССР, США, Великобритания и Франция. К Декларации по смыслу примыкал и один раздел Заключительного акта, который назывался «Документ по мерам укрепления доверия и некоторым аспектам безопасности и разоружения». В нем раскрывалось содержание понятия «меры доверия», к наиболее важным из которых были отнесены: взаимное предварительное уведомление о проведении крупных военных учений сухопутных войск или их передислокациях, обмен в добровольном порядке и на взаимной основе военными наблюдателями, командируемыми на подобные учения, и т.д.
Договоренности по «второй корзине» касались вопросов сотрудничества в области экономики, науки и техники и окружающей среды. В этом смысле стороны согласились содействовать внедрению в торгово-экономических отношениях между собой режима наибольшего благоприятствования.
Очень большое внимание в Заключительном акте было уделено договоренностям по «третьей корзине», т.е. сотрудничеству в вопросах обеспечения гуманитарных и иных прав граждан. В частности, в нем была закреплена необходимость сближения подходов всех стран к регулированию таких проблем, как право на воссоединение семей, разделенных государственными границами; вступление в брак по своему выбору, включая браки с иностранными гражданами; свободный выезд из своей страны и возвращение обратно; развитие международных связей и т.д. Особо оговаривалось взаимодействие в вопросах информационного обмена, в налаживании научных контактов и сотрудничества в области образования, культурных обменов и свободного радиовещания.
В заключительных разделах Хельсинкского акта стороны выразили намерение углублять процесс разрядки и сделать его непрерывным и всесторонним. Было также решено продолжить общеевропейский процесс посредством дальнейшего регулярного проведения многосторонних встреч между всеми европейскими державами, США и Канадой.
9. Проблема прав человека и ее влияние на межгосударственные отношения в 1970?1980-х гг.
В 1974 г. республиканская администрация оказалась объектом критики по всем ключевым вопросам ее внешней политики. Курс разрядки в отношениях с Москвой стали называть непродуманным, а соглашения с Советским Союзом — невыгодными для Соединенных Штатов. Ощущая утрату общественной поддержки, республиканцы вели себя крайне осторожно, боясь дальнейшего обострения отношений с Конгрессом США. Новый президент Джеральд Форд попытался включиться в переговоры с СССР. В ноябре 1974 г. во Владивостоке состоялась его встреча с Л.И. Брежневым, и по ее завершении было подписано заявление, в котором фиксировались параметры будущего советско-американского соглашения об ограничении наступательных вооружений. Второй тур переговоров по ОСВ-2 предполагалось завершить до конца 1975 г., а затем приступить к следующей серии обсуждений — ОСВ-3. Эти договоренности осуществить не удалось, поскольку вскоре диалог двух стран был сорван по вине Вашингтона.
Еще в октябре 1972 г. между СССР и США было заключено соглашение о торговле и кредитах, в соответствии с которым стороны на взаимной основе предоставляли друг другу режим наибольшего благоприятствования. Тогда же было подписано долгожданное соглашение об урегулировании расчетов по ленд-лизу и установлено, что до 2000 г. СССР выплатит США более 720 млн долл. Осенью 1974 г. эти соглашения поступили на утверждение в Конгресс США. Но по ходу их рассмотрения сенатор-демократ Г. Джексон выступил с заявлением, в котором изложил факты ограничительной практики в вопросах эмиграции советских граждан за рубеж. Ключевым моментом речи Г. Джексона было предложение внести поправку в закон «О внешней торговле», по которой режим наибольшего благоприятствования в торговле разрешалось применять лишь к тем коммунистическим странам, которые соответствуют критериям соблюдения гражданских прав и свобод, включая право на свободную эмиграцию. В Палате представителей Конгресса США аналогичное предложение внес конгрессмен Ч. Веник, поэтому впоследствии оба эти предложения были названы «поправкой Джексона-Веника». В принципе эта поправка носила универсальный характер и могла касаться отношений США не только с СССР, но и с Китаем или другими социалистическими странами, но в ситуации осени 1974 г. она была направлена, прежде всего, на то, чтобы обесценить для СССР советско-американское торговое соглашение 1972 г.
Перед грядущими президентскими выборами демократам был нужен громкий скандал. Сенатор Г. Джексон всюду повторял требование увеличить число ежегодных выездов из СССР до 60 тыс. человек. Ему подыгрывали американские еврейские организации, по разным причинам заинтересованные в притоке еврейского населения как в Израиль, так и в США. Шумная пропагандистская кампания, развернутая вокруг спора из-за эмиграционных квот, приобрела вызывающий характер по отношению к Москве, поскольку американские сенаторы стали нагло указывать, каким образом надо решать вопросы, относящиеся к исключительной компетенции советского правительства. Кульминация скандала наступила в декабре 1974 г., когда «поправка Джексона-Веника» была принята обеими палатами Конгресса США. В ответ на этот демарш в январе 1975 г. СССР денонсировал советско-американское торговое соглашение 1972 г. и прекратил все выплаты по ленд-лизу, которые он осуществлял в 1972—1974 гг.
В ноябре 1976 г. республиканцы потерпели поражение на президентских выборах, и новым президентом США стал кандидат демократов Джимми Картер, который, будучи ортодоксальным баптистом, как политик сформировался под сильным влиянием так называемой школы «политического морализма». Он резко порицал республиканцев за их «цинизм», «прагматизм» и «беспринципность» в отношениях с Советским Союзом и утверждал, что, увлекшись военно-политическими расчетами, они забыли о морали и ради подписания соглашений по контролю над вооружениями пренебрегли ценностями свободы и прав личности.
Кроме того, на президента Дж. Картера огромное влияние стал оказывать его советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, который, будучи выходцем из семьи польских эмигрантов, воспитанный в духе крайней русофобии, был склонен большую часть международных реалий рассматривать только через призму освобождения Польши от влияния Москвы, которой он приписывал «естественные имперские тяготения» к экспансии в западном направлении. Поэтому главной задачей внешней политики США он считал исключительно противодействие любым попыткам СССР распространить свое влияние в мире и поддержку центробежных тенденций внутри «советского блока». Эта логика имело мало общего с концепцией «всемирного статус-кво», которую отстаивали Г. Киссинджер и Р. Никсон, и напоминала прежнюю риторику Дж. Даллеса, но без присущих ей угроз превентивного применения ядерного оружия.
При администрации Дж. Картера в кругах лиц, причастных к советско-американским переговорам, получила распространение идея «увязывания», которая подразумевала движение к договоренностям в военной области в увязке с обсуждением вопросов защиты прав человека. Американская сторона заняла жесткую позицию в этом вопросе после того, как в Советском Союзе начались аресты членов пресловутых «хельсинкских групп», а академик А.Д. Сахаров под диктовку своей второй супруги госпожи Е.Г. Боннэр написал и направил президенту Дж. Картеру письмо с просьбой обратить внимание на факты нарушения прав человека в СССР. В связи с этим обстоятельством внутри администрации демократов наметился острый конфликт между государственным секретарем США С. Вэнсом, который считал главной внешнеполитической задачей США решение крупных военно-политических вопросов, и З. Бжезинским, который полагал, что правозащитная тематика важнее военно-политических вопросов. Президент Дж. Картер всегда колебался между позициями своих главных внешнеполитических советников, но чаще склоняясь к поддержке второго.
Во второй половине 1970-х гг. Вашингтон поднял вопрос защиты прав человека до уровня самой крупной международной проблемы, стоящей в одном ряду с вопросами контроля над вооружениями и стабильного обеспечения мировой экономики энергоносителями. Оборотной стороной этого курса стала утрата всех важных приобретений в области стабилизации международных отношений и кризис «политики разрядки».
В соответствии с Хельсинкским актом Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) было продолжено в октябре 1977 г. — марте 1978 г. на очередной встрече в Белграде, где развернулась острая полемика по вопросам интерпретации договоренностей Хельсинкского акта. Для советской стороны в хельсинкских договоренностях главными были те из них, которые относились к «первой корзине» (мир и стабильность), а для западных стран — к «третьей корзине» (гуманитарные вопросы и права граждан). Поэтому добиться реальных подвижек в отношениях двух мировых систем не удалось. Однако руководство европейских государств стремилось удержать Советский Союз в режиме дальнейшего диалога с ним, чтобы исключить возможность непредсказуемых действий с его стороны.
Вот почему осенью 1980 г. в Мадриде была созвана очередная встреча в рамках СБСЕ, повестка дня которой определялась необходимостью обсудить выполнение договоренностей в рамках Хельсинкского акта. Основной накал дискуссий был вновь связан с правами человека, нарушение которых западные делегаты увязывали с тем, что происходило в Польше. На Мадридской встрече начала складываться неформальная коалиция большинства стран-участниц СБСЕ по правозащитным вопросам, главной целью которых стало предотвращение отказа СССР от соблюдения хельсинкских договоренностей и удержание европейской политики Москвы в русле тех моральных ограничений, которые были навязаны ей в 1975 г. ценой уступок в вопросе о территориальном статус-кво.
Осенью 1983 г. из-за провокации, устроенной США с пресловутым южнокорейским «Боингом», обозначился резкий рост международной напряженности, сравнимой с ситуацией конца 1940-х гг. Поэтому продолжать общеевропейский диалог стало де-факто невозможно, так как он вылился в непримиримую взаимную полемику, и в сентябре 1983 г. Мадридская встреча была завершена.
10. Создание сети партнерских отношений СССР со странами Африки (1974?1978)
После многих лет преобладания в повестке дня европейской тематики и советско-американских отношений во второй половине 1970-х гг. в ней снова стали заметное место занимать неевропейские проблемы. Вопрос о том, насколько сознательно советское руководство шло на нарушение статус-кво на периферии мировой системы, остается дискуссионным в зарубежной и отечественной литературе. В принципе, Москве не было необходимости взваливать на себя бремя соперничества с США в отдаленных регионах планеты, где у нее не было существенных экономических интересов, и которые не имели ключевого значения для обороны страны. Но такой тип рациональных суждений, преобладавший в Политбюро ЦК после Карибского кризиса, видимо, не был характерен для всего советского политического руководства. Какова бы ни была сознательная приверженность Советского Союза логике статус-кво, разные «революции», госперевороты или иные внутренние катаклизмы в развивающемся мире неизбежно порождали соблазн их утилизации для усиления советского влияния и увеличения престижа СССР во всем мире.
В силу совпадений или сознательной внешнеполитической линии Москва стала снова укреплять свои позиции в тех зонах, положению в которых Вашингтон всегда придавал большое значение. В частности, именно тогда Советский Союз приобрел ряд опорных точек в Красном море — в Сомали (порт Бербера), в Эфиопии (порт Массива) и Южном Йемене (порт Аден), где были созданы определенные структуры для проецирования советской военной мощи на важные для жизнеобеспечения США пути транспортировки нефти с Ближнего Востока.
Советско-американские противоречия распространялись не только на Ближний Восток, но и на Африканский континент, где еще с конца 1960-х г. заметный интерес к сотрудничеству с Москвой неожиданно стало проявлять руководство Сомали. В 1969 г. в результате военного переворота к власти в Могадишо пришел режим генерала М. Сиад Баре, с которым в июле 1974 г. советское руководство подписало Договор «О дружбе и сотрудничестве» сроком на двадцать лет.
После военного переворота региональные кланы не получили мест в центральном правительстве Сомали, из-за чего они перестали подчиняться ему, и в стране возник острый вооруженный конфликт. Сомалийское правительство стало использовать помощь, поступавшую из СССР, для борьбы с политической оппозицией, и на короткое время сомалийский режим оказался главным партнером Советского Союза на Африканском континенте, поскольку М. Сиад Баре провозгласил курс на «социалистическую ориентацию».
Вслед за Сомали на путь социалистического развития встали и другие государства южной части Африканского материка, где после смерти португальского диктатора А. Салазара была разрушена колониальная империя этой небольшой европейской страны. В июне 1975 г. после предоставления Мозамбику независимости к власти в стране пришел выступавший под левыми социалистическими лозунгами Фронт освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) во главе с Самора Машелом. Вскоре в стране воцарился хаос, и она оказалась втянутой в военное противостояние с соседними государствами — Южной Родезией и ЮАР, где сильные позиции занимали консервативные силы во главе с Робертом Мугабе и Николасом Дидерихсом.
Еще более сложная ситуация сложилась в Анголе, которая была крупнейшим экспортером кофе и имела крупнейшие на континенте месторождения нефти и алмазов. Она граничила с Намибией и в этом смысле могла быть как союзником, так и противником ЮАР. После получения независимости в Анголе сложилось три основных политических группировки, имевших собственные вооруженные формирования — Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА) во главе с Жонас Савимби, Фронт национального освобождения Анголы (ФНЛА), который возглавлял Роберто Холден, и Народное движение освобождения Анголы (МПЛА), лидером которого был Жозе Эдуарду душ Сантуш.
На первую группировку делала ставку ЮАР, поскольку в Претории ее считали вполне умеренной и надеялись, что в случае ее прихода к власти она не станет поддерживать партизан в соседней Намибии. Вторую группу поддерживали западноевропейские страны, США и Заир. Третья группировка, которая позиционировала себя как настоящая «марксистская» партия, стали активно поддерживать руководство Кубы и СССР. Сначала в Анголе было сформировано Временное коалиционное правительство, но вскоре между тремя группировками началась вооруженная гражданская война, в ходе которой УНИТА и ФНЛА заключили союз против МПЛА. В ноябре 1975 г. отряды МПЛА захватили столицу государства Луанду и вскоре установили контроль практически над всей территорией страны. В октябре 1976 г. был подписан советско-ангольский договор «О дружбе и сотрудничестве», на основании которого правительству Ж. Сантуша стали поставляться советские вооружения и техника.
Формирование партнерских отношений с Сомали, Мозамбиком и Анголой налагало на Советский Союз довольно тяжелое экономическое бремя, не принося ему практически никаких экономических дивидендов. Напротив, расширение сети своих сателлитов вызвало распыление ресурсов СССР, отвлекая их от нужд внутреннего развития страны. И без того тяжелое бремя помощи африканским странам стало еще тяжелее, когда в круг ее получателей попала еще одна беднейшая страна Африки — Эфиопия. В сентябре 1974 г. эфиопские военные совершили государственный переворот и свергли императора Хайле Селассие I, который был взят под стражу и через год убит. С ноября 1974 г. власть в стране оказалась в руках подполковника Менгисту Хайле Мариама, установившего под знаменем «социализма» жесткий диктаторский режим.
Появление за короткий промежуток времени на Африканском континенте четырех потенциально просоветских режимов было с тревогой воспринято на Западе. Советский Союз считал, что он вправе помогать дружественным африканским правительствам, даже если они проводят антизападную политику. Но Соединенные Штаты были уверены в том, что СССР, поступая таким образом, нарушает советско-американское взаимопонимание о сохранении глобального статус-кво и пользуется временной слабостью США для захвата новых геополитических плацдармов. В результате в Вашингтоне стали обвинять Москву в «ревизионизме» и возобновлении попыток установления мировую гегемонию.
В 1977 г. СССР и США оказались вовлеченными в косвенную конфронтацию в связи с вооруженным конфликтом между христианской Эфиопией и исламским Сомали из-за эфиопской провинции Огаден. Советский Союз оказался в достаточно сложной ситуации, поскольку войну между собой начали две страны, с которыми он строил союзнические отношения. В качестве альтернативы Москва предложила создание социалистической федерации в составе Сомали, Эфиопии, Джибути и Южного Йемена. Этот план был категорически отвергнут правительством Сомали.
Поэтому перед советским руководством возникла проблема выбора между партнерством с Эфиопией или Сомали. Эфиопский режим, который провел радикальную земельную реформу, производил впечатление более революционного режима, поскольку он активней выступал за строительство «социализма» у себя в стране. Кроме того, советские военные считали, что потенциал влияния Эфиопии на Африканском континенте значительно больше того, которым обладал Сомали. Поэтому в Москве сочли, что союз с Эфиопией важнее союза с Сомали, и Советский Союз совместно с Кубой стал оказывать ей военную помощь. В ответ на эти решения Москвы сомалийское правительство М. Сиада Барре денонсировало советско-сомалийский договор и закрыло порт Бербера для заходов советских военных кораблей. Вслед за тем сомалийский лидер обратился за помощью к США, и Вашингтон счел возможным оказать ему поддержку, которой оказалось недостаточно, поскольку внутри самой американской администрации были активные противники вмешательства в этот конфликт, в частности, госсекретарь С. Вэнс.
В ноябре 1978 г. в Москве был подписан советско-эфиопский договор «О дружбе и сотрудничестве», и военная помощь правительству М.Х. Мариама была многократно увеличена, в результате чего Эфиопия выиграла войну за Огаден, и к началу 1979 г. сомалийские войска были вынуждены отступить и признать потерю этой территории.
11. Становление «треугольных» отношений СССР?США?КНР в 1970-х гг.
«Возвратный» рост советско-американского соперничества на периферии международной системы привел американскую администрацию к мысли о необходимости оказывать давление на СССР с окраинных точек международной системы, в которых по каким-либо причинам Советский Союз не мог приобрести благоприятных для себя позиций. Такой точкой, по мнению американских стратегов, был Дальний Восток, поэтому игра на советско-китайских и советско-японских противоречиях стала очень характерной чертой всей американской дипломатии рубежа 1970?1980-х гг.
В 1976 г., сразу после смерти Мао Цзэдуна новое китайское правительство во главе с Хуа Гофэном и Дэн Сяопином, учитывая сильное раздражение Токио после неудачной попытки договориться с Москвой по территориальному вопросу, предложило японской стороне подписать не просто мирный договор с КНР, а договор о взаимном партнерстве. Руководство КНР добивалось от Токио согласия на включение в текст этого договора положения о совместном выступлении Китая и Японии против гегемонии любой державы на Дальнем Востоке. Таким образом, китайское руководство стремилось придать трактовке этого тезиса антисоветскую направленность, аналогично тому, какой содержался в Шанхайском коммюнике, подписанным между Пекином и Вашингтоном в 1972 г.
Естественно, в Москве достаточно нервно реагировали на эти маневры китайской дипломатии, и советское руководство пыталось всячески помешать заключению японо-китайского договора на предлагавшихся Пекином условиях. Тем не менее, в августе 1978 г. японо-китайский договор о мире и дружбе был подписан, правда, японская сторона добилась корректировки китайского проекта, и положение «о гегемонии» было включено не в основной текст, а в преамбулу этого договора. Хотя в целом заключение этого договора было расценено как поражение советской дипломатии и успех китайской политики сотрудничества с Японией и США на антисоветской основе.
В январе 1979 г. состоялся визит Дэн Сяопина в Вашингтон, в ходе которого были установлены дипломатические отношения между двумя странами, и администрация Дж. Картера стала расценивать усилия Пекина по созданию антисоветской коалиции как основное средство глобального сдерживания СССР в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Однако в апреле 1979 г. Конгресс США принял закон об отношениях с Тайванем, который, формально снизив статус американо-тайваньских отношений, фактически позволил Вашингтону сохранить свои связи с Тайбэем на прежнем уровне. Отказ США полностью разорвать свои отношения с Тайванем вызвал крайнее раздражение в Пекине и, реагируя на это решение американской стороны, Китай предложил Советскому Союзу начать переговоры о нормализации межгосударственных отношений. Эти переговоры начались осенью 1979 г., однако вторжение СССР в Афганистан сорвало эти планы и придало антисоветскому «блоку» США — Китай — Япония новый стимул.
В самой американской элите не было единства взглядов по поводу пределов американо-китайского сближения, выход за которые мог привести к втягиванию США в советско-китайский конфликт. В Вашингтоне прекрасно сознавали, что Москва была крайне чувствительна к китайской военной угрозе, и что провоцировать ее было опасно, поскольку вторжение в Афганистан зримо показало, что Москва способна на любые резкие шаги. Несмотря на это обстоятельство, с 1980 г. США начали поставлять КНР технологию двойного назначения и вспомогательное военное оборудование, что в дальнейшем приобрело характер так называемого американо-китайского квази-союза.
В самом Пекине продолжали шириться сомнения в обоснованности линии на союз с Вашингтоном. Старые аргументы, в частности, отсутствие ясной поддержки Китаю со стороны США в ходе вьетнамо-китайского конфликта и сохранение США связей с Тайванем были дополнены новыми аргументами — в Пекине все больше стали полагать, что линия дальнейшего сближения с Вашингтоном может поставить КНР в одностороннюю зависимость от США.
12. Политика СССР на Ближнем Востоке в 1970-х гг.
На Женевской конференции под председательством СССР и США удалось добиться определенных успехов в ближневосточном урегулировании, и в январе 1974 г. было подписано египетско-израильское соглашение о разъединении войск, в соответствии с которым вооруженные силы Израиля были отведены с западного берега Суэцкого канала. В феврале 1974 г. были восстановлены дипломатические отношения между Египтом и США, а в июне президент Р. Никсон совершил официальный визит в Каир, в ходе которого достиг с президентом А. Садатом принципиальной договоренности о возобновлении американо-египетского сотрудничества. В мае 1974 г. соглашение о разъединении войск с Израилем подписала и Сирия, которая в июне восстановила дипломатические отношения с США, однако на большие уступки президент X. Асад не считал возможным идти. В ноябре 1975 г. было подписано очередное египетско-израильское соглашение о разъединении войск, по которому израильские войска были полностью отведены от Суэцкого канала, и всем стало ясно, что Египет отказался от дальнейшей борьбы против израильской агрессии.
После второго разъединения войск при посредничестве Вашингтона в Каире начались египетско-израильские переговоры о комплексном урегулировании конфликта, прорыв в которых произошел в ноябре 1977 г., когда президент А. Садат, к изумлению всего арабского мира, отправился в Иерусалим. Здесь в ходе переговоров с премьер-министром Израиля М. Бегином он добился принципиальной договоренности о мирном урегулировании конфликта. В сентябре 1978 г. Анвар Садат и Менахем Бегин подписали в загородной резиденции американских президентов в Кэмп-Дэвиде два соглашения: «Рамки мирного договора между Египтом и Израилем» и «Рамки мирного урегулирования на Ближнем Востоке», которые привели к заключению в марте 1979 г. в Вашингтоне мирного договора между Израилем и Египтом.
После достижения кэмп-дэвидских соглашений в Багдаде на сессии совета Лиги арабских государств большинство его членов разорвало дипломатические отношения с Египтом и объявило ему бойкот, который продолжался в течение десяти лет. Крайне отрицательно к египетско-израильскому мирному договору отнесся и СССР, руководство которого осудило его как сепаратную сделку с израильской военщиной. Кроме того, Москва была обеспокоена новым охлаждением советско-египетских отношений, поскольку еще в марте 1976 г. Каир в одностороннем порядке денонсировал советско-египетский договор «О дружбе и сотрудничестве» и с января 1977 г. начал активно сворачивать советско-египетское сотрудничество в различных областях, в том числе в военной сфере. Характер советско-египетских отношений не изменился и после того, как экстремистская группировка «братьев-мусульман» в октябре 1981 г. во время проведения военного параде в Каире убила президент А. Садата, и к власти пришел вице-президент Хосни Мубарак, который сохранил прежний проамериканский внешнеполитический курс.
В своей ближневосточной политике Советский Союз отныне сделал ставку на президента Сирии Хафеза Асада, нового президента Ирака Саддама Хусейна и Организацию освобождения Палестины (ООП) во главе с Ясиром Арафатом. Кроме того, негласно Москва поддерживала и новый тегеранский режим, где после январской «революции» к власти пришел режим аятоллы Рухолла Хомейни.
13. Крах разрядки и «двойное решение» НАТО
Возросшая гибкость военных доктрин и военно-технические достижения конца 1970-х гг. предопределили возрастание интереса американских стратегов к идее «управляемых конфликтов» и «ограниченных войн» в соответствии с новой доктриной «контрсилы». Хотя советские аналитики и эксперты военно-политического профиля признавали обоснованность логики «взаимно гарантированного уничтожения» и доктрины «контрсилы», официально в СССР эти идеи отвергались. Советская военная доктрина не была официально оглашена, а по смыслу официальных высказываний политиков и военных можно было предполагать, что Советский Союз рассчитывает на победу в гипотетическом ядерном конфликте и считает ее в принципе возможной.
В начале 1977 г., сразу после прихода администрации Дж. Картера, в Вашингтоне приобрела популярность идея «окна уязвимости», высказанная известным американским аналитиком П. Нитце, в соответствии с которой Советский Союз обладал превосходством над Соединенными Штатами, и поэтому последним требовалось немедленно принять решительные меры для увеличения способности США осуществлять устрашение Советского Союза. В такой обстановке американский Конгресс принял резолюцию, в соответствии с которой администрация Дж. Картера была обязана при заключении новых соглашений с СССР по контролю над вооружениями добиваться численного равенства всех показателей этих ограничений. Это решение поддержали и американские военные, хотя они вполне сознавали всю его абсурдность с точки зрения доктрины «взаимно гарантированного уничтожения». Логика Пентагона была проста: неравенство количественных показателей в тексте соглашений могло создать у публики впечатление превосходства СССР над США и вызвать нежелательные политические последствия для самой американской администрации.
Несмотря на все трудности советско-американских переговоров, выработать компромисс все же удалось, и в июне 1979 г. в Вене после пятилетнего перерыва состоялся новый советско-американский саммит на высшем уровне, на который прибыли Л.И. Брежнев и Дж. Картер. В ходе этой встречи был подписан советско-американский договор «Об ограничении стратегических вооружений» («ОСВ-2»), который установил равные предельные уровни средств доставки ядерного оружия. Каждая сторона могла иметь не более 2400 единиц всех трех типов пусковых установок и средств доставки ядерного оружия — МБР, БРПЛ и ТБ, при этом каждая сторона имела право самостоятельно установить численность носителей каждого типа в пределах этой установленной суммы. Кроме того, было согласовано, что к январю 1981 г. общая численность пусковых установок и средств доставки ядерного оружия будет уменьшена до 2250 единиц, а в пределах этих лимитов каждой стороне разрешалось иметь не более 1320 ракет с разделяющейся головной частью (РГЧ). Также обе стороны договорились не увеличивать число боеголовок на имеющихся у них на вооружении типах ракет, что означало согласие США и СССР прекратить гонку вооружений в области производства новых видов РГЧ. Одновременно с этим договором был подписан протокол о запрещении развертывания крылатых ракет наземного и морского базирования с радиусом действия свыше 600 км и установлен запрет на создание мобильных пусковых установок МБР.
Тем временем СССР разместил на европейской части страны новые ракеты среднего радиуса действия, которые на Западе получили название «СС-20», или «Сатана». В самой Москве этот шаг рассматривали как традиционную плановую замену устаревших ракет соответствующего типа «СС-4» и «СС-5». Основной целью советской стороны было нейтрализовать возможную ядерную угрозу, которую могла представлять для СССР американская система передового базирования, в которую входили все ракеты, размещенные на их бомбардировщиках и подводных лодках, дислоцированных в Западной Европе и у побережья СССР. Теоретически эти вооружения считались «оружием театра боевых действий», т.е. оружием «достратегического уровня», но реально эти ракеты могли достигать любой точки европейской части территории СССР, поэтому де-факто они, конечно, представляли «стратегическую угрозу» для него. Помимо американской системы передового базирования, потенциальную угрозу для СССР могли представлять «независимые» военные потенциалы Франции и Великобритании, которые не были предметом советско-американских переговоров, хотя советское руководство считало, что их тоже следует принимать в расчет при оценке соотношения сил между СССР и Западом.
Информация о размещении новых советских ракет вызвала тревогу в западноевропейских столицах. И в США, и в Западной Европе Москву больше порицали за нарушение политического статус-кво, чем за слом военно-стратегической стабильности, которого, как понимали эксперты и высшие руководители стран НАТО, на самом деле не произошло. СССР вновь стали обвинять в экспансионизме и намерении оторвать европейские страны от США посредством ядерного шантажа и запугивания. В этой ситуации на очередной сессии Совета НАТО, состоявшейся в Брюсселе в декабре 1979 г., было принято так называемое «двойное решение», предполагавшее размещение на территории европейских стран НАТО новых американских ракет среднего радиуса действия «Першинг-2» и одновременное продолжение переговоров с Москвой с целью найти компромисс по вопросам стратегической обстановки в Европе.
Строго говоря, размещение новых американских ракет тоже было частью плановой модернизации американского военного присутствия в Европе, но рост противоречий между СССР и Западом придал этому процессу вид встречной эскалации противостояния. По мнению ряда современных авторов (А. Фурсенко, М. Наринский, А. Богатуров), крах «политики разрядки» был предопределен тремя главными причинами:
1) отходом СССР от принципа статус-кво в периферийных зонах, в частности, на Африканском континенте и в Афганистане;
2) созданием по инициативе США тройственной антисоветской коалиции на Дальнем Востоке;
3) возобновлением прежней «идеологической войны» двух систем, в основу которой была положена пресловутая доктрина «прав человека».
14. Эскалация конфликтов на Среднем Востоке в рубеже 1970?1980-х гг.
Относительно удачные действия американской дипломатии на Дальнем Востоке были перечеркнуты потерями, которые США понесли на Среднем Востоке. В качестве главного партнера Вашингтона в этой части мира традиционно выступал Иран, где существовал авторитарный режим шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. Вашингтон и Лондон, считая Иран своим стратегическим союзником в регионе, поощряли правительство шаха в его намерении играть ведущую роль в зоне Персидского залива. И хотя администрация Дж. Картера не одобряла репрессивной политики шаха внутри страны, в Вашингтоне ценили партнерство с Тегераном, особенно после того, как возникла реальная угроза применения «нефтяного оружия» арабскими странами в период очередного военного конфликта с Израилем.
В начале января 1979 г. совершенно неожиданно для Вашингтона в Тегеране произошла так называемая исламская революция, в результате которой к власти пришло правительство великого аятоллы имама Р. Хомейни, которое в апреле 1979 г. официально провозгласило создание Исламской Республики Иран. В ноябре 1979 г. иранские студенты ворвались на территорию посольства США и захватили в качестве заложников более 50 американских дипломатов, потребовав от Вашингтона выдачи шаха М.Р. Пехлеви, находившегося на территории США. В ответ на эти действия иранской стороны президент Дж. Картер в апреле 1980 г. объявил о разрыве дипломатических отношений с Ираном и ввел экономические санкции против Тегерана, наложив запрет на импорт иранской нефти и объявив о замораживании всех иранских активов в американских банках на сумму в 12 млрд долларов. В мае 1980 г. к санкциям против Ирана присоединились все страны европейского сообщества. События в Тегеране породили так называемый второй «нефтяной шок», связанный с опасениями прекращения экспорта иранской нефти на мировой рынок, в результате чего цена на нефть взлетела с 12—13 до 40—45 долларов за баррель сырой нефти.
На рубеже 1970?1980-х гг. ситуация на международной арене достигла еще большего накала в результате нестабильного положения в Афганистане, который потрясали перманентные политические кризисы. Ситуация в стране еще больше обострилась, когда в июле 1973 г. в Кабуле произошел государственный переворот, в результате которого от власти был отстранен король Захир-шах и Афганистан был объявлен республикой, которую возглавил кузен низложенного монарха Мохаммед Дауд. Новый афганский режим был вскоре признан всем мировым сообществом, в том числе и Москвой, поскольку генерал М. Дауд был давно известен советскому руководству, когда в 1953?1963 гг. занимал должности премьер-министра и министра национальной обороны страны.
В отношениях со всеми великими державами новое афганское руководство продолжило прежнюю политику балансирования, не отдавая предпочтения ни одной из них. Тем не менее, Москва стала активно наращивать экономическую и военную помощь Кабулу, расширяя свое влияние в афганской армии и оказывая негласную поддержку Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), которую возглавляли лидеры двух противостоящих друг другу фракций — «Хальк» во главе Н.М. Тараки и «Парчам» во главе с Б. Кармалем.
В апреле 1978 г. армейские офицеры во главе с майором А. Ватанджаром совершили новый государственный переворот, в ходе которого М. Дауд и ряд министров его правительства были убиты. Власть в Кабуле перешла к руководству НДПА, объявившего эти события «национально-демократической» Саурской революцией, и страна была провозглашена Демократической Республикой Афганистан (ДРА). Высшим органом ДРА стал Революционный Совет во главе с генеральным секретарем ЦК НДПА Нуром Мохаммедом Тараки.
Отношения с Советским Союзом, основанные на принципах «братства и революционной солидарности», были провозглашены приоритетом во внешней политике ДРА. Впервые месяцы после апрельской революции между Москвой и Кабулом была заключена серия соглашений и контрактов в разных областях социально-экономического, культурного и военно-политического сотрудничества, и в страну прибыли многочисленные советники из СССР. Союзнический характер советско-афганских отношений был закреплен договором «О дружбе, добрососедстве и сотрудничестве» сроком на двадцать лет, который был подписан Н.М. Тараки и Л.И. Брежневым в декабре 1978 г. в Москве. Помимо традиционных сфер партнерских отношений, этот договор предусматривал и военное сотрудничество двух стран, однако конкретно не оговаривал возможности размещения вооруженных сил одной страны на территории другой. Следует подчеркнуть тот факт, что Н.М. Тараки неоднократно просил высшее советское руководство в лице Л.И. Брежнева и А.Н. Косыгина помимо многократного увеличения военно-технической помощи направить в его страну контингент советских войск, однако каждый раз получал категорический отказ.
В сентябре 1979 г. в НДПА произошел очередной раскол, в результате которого произошел государственный переворот: Н.М. Тараки был отстранен от власти, а затем убит, и новым председателем Революционного Совета стал организатор этого переворота премьер-министр Хафизулла Амин. Новый глава ДРА, будучи жестоким и предельно циничным политиком, вскоре развязал в стране настоящий «революционный» террор и стал тайно заигрывать с эмиссарами ЦРУ. Правительство в Кабуле стало быстро терять свое влияние в провинциях, власть в которых начала стремительно переходить под контроль вождей местных кланов и племен, которые сформировали собственные вооруженные отряды, способные оказывать достойное сопротивление правительственным войскам. Уже к концу 1979 г. антиправительственная оппозиция, выступавшая под традиционными исламскими лозунгами, контролировала 18 из 26 провинций страны. Более того, возникла вполне реальная угроза падения кабульского правительства и превращение Афганистана в один из военных плацдармов США, находящегося на границах СССР.
В этой ситуации так называемый правящий «триумвират», в состав которого входили три самых влиятельных члена Политбюро ЦК — председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов, министр обороны СССР Д.Ф. Устинов и министр иностранных дел СССР А.А. Громыко, приняли решение о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан. И хотя ряд высокопоставленных военных, в частности, начальник Генерального штаба маршал Н.В. Огарков, начальник Главного оперативного управления Генштаба генерал армии В.И. Варенников и главком Сухопутных войск генерал армии И.Г. Павловский в категорической форме возражали против ввода войск в Афганистан, всесильный «триумвират» смог убедить Л.И. Брежнева принять их сторону.
15. Первый период Афганской войны (1979?1982) и ее последствия
14 декабря 1979 г. на заседании Политбюро ЦК под председательством Л.И. Брежнева было принято решение о вводе на территорию Афганистана ограниченного контингента советских войск, костяк которого должны были составить части и соединения 40-й общевойсковой армии Туркестанского военного округа, которым командовал генерал-полковник Ю.П. Максимов. Во исполнение принятого решения уже в конце декабря 1979 г. в Афганистан прибыл 154-й («мусульманский») батальон 15-й ОБР спецназа ГРУ, руководимый майором Х.Т. Халбаевым, а затем осуществлен ввод первого эшелона войск 40-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ю.В. Тухаринова.
27 декабря 1979 г. бойцы спецназа КГБ СССР (группа «Альфа») под руководством полковника Г.И. Бояринова в ходе молниеносной операции «Шторм» штурмом взяли президентский дворец, уничтожили президента X. Амина и привезли с собой нового руководителя страны Бабрака Кармаля, который стал новым генеральным секретарем ЦК НДПА и президентом ДРА.
В январе?марте 1980 г. части 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии под командованием генерал-майора И.Ф. Рябченко подавили антиправительственные мятежи регулярных афганских войск в Кабуле, Нахрине и Асмаре. В результате этих событий в апреле 1980 г. Конгресс США санкционировал «прямую и открытую помощь» афганской антикабульской оппозиции, которая начала активно создавать собственные базы боевиков во всех уголках страны.
В апреле ? августе 1980 г. части 201-й мотострелковой дивизии под командованием полковника В.А. Степанова провели три крупных войсковых операций в провинции Кунар, Панджшерском и Машхадском ущельях, где нанесли ряд крупных поражений отрядам лидера «северного альянса» Ахмад Шаха Масуда, однако полностью взять под контроль ситуацию на севере Афганистана им не удалось. В этой ситуации в сентябре 1980 г. новым командующим 40-й армии был назначен генерал-лейтенант Б.И. Ткач, на долю которого пришлись и разработка первых крупных общевойсковых операций, и полноценное обустройство наших войск на всей территории сопредельной страны.
В апреле ? июне 1981 г. части и соединения 201-й мотострелковой дивизии полковника В.А. Дрюнова и 66-й мотострелковой дивизии полковника О.Е. Смирнова успешно провели новую Панджшерскую операцию в провинции Парван и Джелалабадскую операцию в провинции Нангархар, где в труднодоступном районе афгано-пакистанской границы взяли штурмом крупный укрепленный район моджахедов Тора-Бора. В декабре 1981 г. советские и афганские войска под руководством начальника штаба 40-й армии генерал-майора Н.Г. Тер-Григоряна разгромили базовый лагерь оппозиции в ущелье Дарзаб в провинции Джаузджан. Однако общая ситуация в Афганистане продолжала стремительно ухудшаться.
Весь 1982 г. на территории страны шли тяжелые бои с отрядами афганских моджахедов в провинциях Кандагар, Парван и Каписа. Советские войска вынуждены были вновь проводить две крупных операции в Панджшерском ущелье, однако реального улучшения ситуации не произошло. Центральное афганское правительство по-прежнему контролировало только Кабул и еще ряд крупных городов страны, в частности, Герат, Кандагар и Джелалабад, но большая часть Афганистана находилась под контролем отрядов антикабульских моджахедов. В создавшейся ситуации в ноябре 1982 г. в Москве прошли первые переговоры нового Генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова с президентом Пакистана М. Зия-уль-Хаком, от исхода которых во многом зависел вопрос афганского урегулирования. Как и ожидалось, они завершились полным провалом.
Вмешательство СССР в афганский конфликт вызвало всеобщее осуждение со стороны руководства США, Китая и государств Западной Европы. С резким осуждением Москвы выступили и руководители всех ведущих западноевропейских коммунистических партий. Самым серьезным последствием афганских событий стало резкое обострение всей международной обстановки. Вашингтон стал подозревать, что Советский Союз готовится к прорыву в район Персидского залива, чтобы установить полный контроль над его богатейшими нефтяными ресурсами. Поэтому в начале января 1980 г. президент Дж. Картер направил обращение в Сенат США с просьбой снять с ратификации подписанный в Вене советско-американский договор ОСВ-2, который так никогда и не был ратифицирован. Одновременно американская администрация официально заявила, что будет оставаться в пределах ограничений, согласованных в Вене, если Советский Союз будет следовать ее примеру. В результате этого острота конфликта была немного сглажена, однако прежней «политике разрядки» пришел конец, и напряженность в советско-американских отношениях стала нарастать как снежный ком.
В конце января 1980 г. Дж. Картер выступил с ежегодным посланием «О положении страны», в котором провозгласил новую внешнеполитическую доктрину США, в которой регион Персидского залива был объявлен зоной особых интересов США, ради защиты которых Вашингтон был готов пойти на применение вооруженной силы. Поэтому в соответствии с «доктриной Картера» попытки любой державы установить свой контроль над этим регионом были заранее объявлены посягательством на стратегические интересы США. Идеологом этой доктрины вновь стал З. Бжезинский, который сумел убедить президента Дж. Картера в том, что советское руководство формирует в Центральной Азии «антиамериканскую ось» в составе СССР — Индия — Афганистан, и предлагал создать «антисоветскую ось» в составе США — Пакистан — Китай — Саудовская Аравия. Принятие этой внешнеполитической доктрины привело к резкому размежеванию между З. Бжезинским и С. Вэнсом, который по-прежнему считал основным приоритетом США сохранение конструктивных отношений с СССР, что, в конце концов, привело к его отставке, которая произошла в апреле 1980 г.
Реагируя на афганские события, Вашингтон произвел изменения и в своем подходе к основным военно-политическим вопросам мировой политики. В частности, в июле 1980 г. в секретной президентской директиве №59 были изложены основные положения «новой ядерной стратегии» США, смысл которой состоял в возвращении к старому представлению о возможности одержать победу в ядерной войне. В этой директиве акцентировалась старая идея превентивного удара, которая в новой упаковке должна была стать ключевым элементом доктрины «гибкого реагирования».
Руководства СССР и США искаженно представляли себе намерения противоположной стороны. Американская администрация считала, что вторжение в Афганистан означало выбор Москвы в пользу глобальной конфронтации. А советское руководство было абсолютно уверено в том, что афганские события, имевшие сугубо второстепенное, региональное значение, служили для Вашингтона лишь удобным предлогом для возобновления глобальной гонки вооружений, к которой он всегда тайно стремился.
Среди ведущих стран-участниц НАТО отсутствовало единство оценок в данном вопросе. В частности, руководства Франции и Италии не считали вмешательство Москвы в Афганистан событием мирового порядка и считали продолжение «политики разрядки» куда более важным направлением международного сотрудничества, чем конфронтация между СССР и США. Однако Дж. Картер постоянно предостерегал своих европейских союзников против «ошибочной веры в разрядку» и попыток сохранить с Москвой конструктивные отношения.
16. Конфликты внутри зон влияния сверхдержав на рубеже 1970?1980-х гг.
На рубеже 1970—1980-х гг. резко обострилась внутриполитическая ситуация в одной из ведущих стран социалистического лагеря — Польше, которая стала удобным полигоном для удара по всей социалистической системе. Ситуация в стране осложнилась и таким неординарным внешним обстоятельством, как избрание в октябре 1978 г. на римский престол польского кардинала Кароля Войтылы, принявшего после интронизации имя Иоанн Павел II. Новый римский первосвященник стал уделять особое внимание положению католической церкви во всех странах социалистического лагеря, прежде всего, в самой Польше. Поэтому его визит на родину, состоявшийся в июне 1979 г., способствовал консолидации всех антиправительственных сил в стране. Одновременно под влиянием неустанных выступлений римского понтифика стал быстро возрастать и интерес международного общественного мнения к тому, что происходит в этой стране. Более того, его призывы поддержать польскую оппозицию встретили самый горячий отклик у этнического поляка З. Бжезинского, который занимал ключевую позицию в администрации Дж. Картера и сохранил свое влияние на американскую политику и после прихода к власти новой республиканской администрации во главе с президентом Р. Рейганом, победившим на президентских выборах в ноябре 1980 г.
Польша традиционно была не самой благополучной страной «социалистического лагеря», поскольку в политике первого секретаря ЦК ПОРП Владислава Гомулки, руководившего страной с 1956 г., заметно усилились консервативные тенденции, которые вошли в хронический конфликт высшего партийного руководства с польской интеллигенцией, католическим духовенством и молодежью. Поэтому в декабре 1970 г., после массовых антиправительственных выступлений, по «рекомендации» Москвы В. Гомулка был заменен на посту первого секретаря ЦК ПОРП Эдвардом Гереком.
В основу нового курса польское политическое руководство положило идею модернизации своей экономики за счет крупных зарубежных инвестиций, что в конечном итоге нанесло сокрушительный удар по всей польской экономике, поскольку по объему внешнего долга Польша намного опередила все страны социалистического лагеря. В августе 1980 г. в портовых городах балтийского побережья, прежде всего, в Гданьске прошла мощная волна забастовок, в ходе которых бастующие рабочие выдвинули требование создать независимые профсоюзы. Руководство ЦК ПОРП не рискнуло применить против забастовщиков военную силу, поэтому в конце августа 1980 г. в Гданьске было подписано беспрецедентное для всего социалистического лагеря соглашение, по которому правительство признало право рабочих на забастовки и создание независимых профсоюзов. В свою очередь лидеры оппозиции признали руководящую роль ПОРП и все международные обязательства Польши, в том числе в рамках ОВД. Подписание этого соглашения открыло путь к формированию нового профсоюзного объединения «Солидарность» во главе с судовым электриком Лехом Валенсой, которое вскоре превратилось в мощное общественно-политическое движение, способное соперничать с правящей ПОРП.
Конечно, ситуация в Польше серьезно беспокоила советское политическое руководство, однако учитывая «уроки пражской весны», Москва не желала повторения прежних ошибок. В сентябре 1980 г. Э. Герек был отправлен в отставку, и новым руководителем ЦК ПОРП стал Станислав Каня, который до этого в качестве члена Политбюро курировал органы государственной безопасности страны. Кроме того, в ноябре?декабре 1980 г. у границ Польши были проведены масштабные военные учения стран Варшавского договора, что многие эксперты и политики расценили как угрожающий сигнал польской оппозиции в случае дальнейшего обострения ситуации в стране.
В феврале 1981 г. было решено вновь укрепить польское политическое руководство, поскольку С. Каня стал сильно злоупотреблять алкоголем. Поэтому новым премьер-министром страны был назначен министр национальной обороны генерал армии Войцех Ярузельский, который в октябре 1981 г., сменив С. Каню на посту первого секретаря ЦК ПОРП, сосредоточил в своих руках всю полноту партийно-государственной власти в стране. В ноябре 1981 г. в Варшаве произошли столкновения оппозиции с полицией и, опасаясь перерастания этого конфликта в более острые формы противостояния, в декабре 1981 г. В. Ярузельский ввел военное положение в стране и образовал Военный совет национального спасения. Деятельность «Солидарности» и всех остальных оппозиционных групп, активно спонсируемых Ватиканом и Вашингтоном, была запрещена, а их лидеры интернированы за пределы страны.
Не все в порядке было и в зоне влияния США, поскольку помимо потери Ирана новые острые проблемы возникли и в традиционной зоне их влияния — в Центральной Америке, где резко обострилась ситуация в Никарагуа. С 1934 г. этой небольшой страной правил диктаторский клан семейства Сомоса, которому традиционно противостояли две структуры — Союз демократического освобождения (СДО) во главе с Педро Чаморро и Сандинистский фронт национального освобождения (СФНО), лидером которого был Даниэль Ортега.
В июле 1979 г. на волне мощных антиправительственных волнений и военных успехов сандинистов диктатор А.Д. Самоса бежал из страны, где было создано временное военное коалиционное правительство, в которое вошли представители обеих оппозиционных сил. В 1980 г. правительственная коалиция распалась, и в стране стал формироваться новый гражданский конфликт, который вскоре вылился в вооруженное сопротивление правительству Д. Ортеги так называемых отрядов «контрас», которых активно поддерживали США. В ответ на эти действия американской стороны никарагуанскому правительству стали оказывать активную помощь СССР и Куба. Вскоре в этот конфликт оказались втянуты соседние Сальвадор и Гондурас, и в результате гражданское противостояние в одной из стран Центральной Америки постепенно переросло в новое глобальное соперничество СССР и США.
17. Внешнеполитическая стратегия СССР и США в первой половине 1980-х гг.
В начале 1980-х гг. новый конфликт двух сверхдержав определялся соперничеством за глобальное лидерство в мире. Обе страны стремились к установлению преобладающего влияния на международные дела и, сознавая это, властные элиты обоих государств всячески старались приписать сопернику самые зловещие намерения, чтобы отвлечь внимание от проявлений собственного экспансионизма. Если в 1970-х гг. США проявляли в международных делах относительную сдержанность, то к началу 1980-х гг. пораженческий «вьетнамский синдром» начал здорово ослабевать и американские лидеры стали возвращаться к традиционным версиям борьбы за утверждение своего господства.
Советское руководство, давно отказавшись от концепции «мировой революции», встало на позиции доктрины «социалистического интернационализма», которая оставалась основой внешней политики СССР в отношении социалистических стран. Кроме того, в идейном арсенале КПСС имелась доктрина «солидарности с борьбой народов за свое социальное и национальное освобождение», которая позволяла обосновать возможность вмешательства СССР в любой региональный конфликт, где наблюдались очевидные признаки освободительных движений, межэтнических и социальных конфликтов. При этом идеологи КПСС, отбросив давнюю доктрину «саморазрушения капитализма» под давлением «внутренних противоречий» и обострения «классовых битв», переключились на периферийную стратегию ограничения влияния капитализма в окраинных регионах мира.
Идеология внешней политики США в эти годы стала приобретать характер либерального экспансионизма. Терминологически американские политики оставались в рамках прежних постулатов о «защите свободы, демократии и американских ценностей» от «посягательств безбожных коммунистов», но в реальности это означало фронтальное противостояние советскому влиянию по всем окраинным зонам международной системы. Американское руководство понимало «защиту интересов свободы и демократии» как «передовое базирование», «превентивную стратегию» и «активную оборону», поэтому идеология американской внешней политики позволяла обосновать необходимость своего вмешательства за рубежом с такой же легкостью, как и советская доктрина.
Ряд самых влиятельных членов советского политического руководства, прежде всего, министр обороны СССР маршал Д.Ф. Устинов и стоящий за его спиной советский ВПК, пытались отстоять лидерские амбиции страны посредством опоры на экстенсивное наращивание силового потенциала и создание новых видов вооружений, поглощавших огромные средства государственного бюджета страны. В стране был создан колоссальный потенциал вооружений, многократно перекрывавший реальные потребности устрашения Соединенных Штатов, но средства на военные цели продолжали расходоваться во все возрастающих масштабах. При этом финансирование гражданских отраслей постоянно отставало и не хватало инвестиций на обновление технологической базы остального промышленного комплекса страны во всем, что не касалось военных производств.
Соединенные Штаты стремились вырваться на позиции мирового лидера иным путем. Они сделали основную ставку на свое не утраченное технологическое превосходство и на изматывание СССР через провоцирование его на постоянное увеличение своих военных расходов. Соединенные Штаты тоже не отказались от наращивания своих вооружений, но, обладая более мощной экономикой, они могли позволить себе более сбалансированное распределение бюджетных средств между отраслями военного и гражданского назначений.
В декабре 1981 г. новая американская администрация президента Рональда Рейгана объявила о введении дополнительных санкций против СССР из-за поддержки им «репрессивной политики руководства Польши». В частности, были закрыта советская закупочная комиссия в Нью-Йорке, прекращены поставки нефтегазового оборудования, прекращена выдача лицензий на продажу электронно-вычислительной техники, отсрочены переговоры по новому долгосрочному соглашению по зерну, было отказано в возобновлении соглашений по энергетике, научно-техническому сотрудничеству и космосу, а также пересмотрены все соглашения по двустороннему обмену.
Западноевропейские, главным образом, германские и японские компании были очень недовольны американскими санкциями против СССР, и американской администрации пришлось оказывать жесткое давление на своих политических партнеров, чтобы заставить их действовать в русле американской политики. Особенно сильно были раздражены те европейские корпорации, которые были связаны с импортом советских энергоресурсов и совместно работали с советской стороной над проектом «газ в обмен на трубы», в соответствии с которым они должны были поставить в Советский Союз трубы большого диаметра для транспортировки газа, а СССР — построить из них газопровод от западносибирских месторождений до территории ФРГ.
Будучи хорошо осведомленной об экономических трудностях в СССР, американская администрация стремилась усилить давление на Советский Союз, и в феврале 1985 г. президент Р. Рейган, переизбранный на новый срок, провозгласил новую «доктрину неоглобализма», смысл которой состоял в намерении отказаться от всех самоограничений, которые США налагали на свою политику в отношении «коммунистических стран». По сути, Р. Рейган предлагал американской элите вернуться к проведению подлинно глобальной политики, что в его интерпретации означало готовность США противостоять «мировому коммунизму» одновременно в любой точке мира.
18. Новый виток гонки вооружений в начале 1980-х гг.
Новый президент США Р. Рейган, порицавший в ходе избирательной компании своих оппонентов демократов за слишком большое внимание к Советскому Союзу, считал, что главной внешнеполитической задачей США должно стать изживание «вьетнамского синдрома сдержанности» в военно-политических вопросах и возврат к проведению напористой внешней политики времен Г. Трумэна и Д. Эйзенхауэра. Президент Р. Рейган всерьез намеревался сломать стратегическое равновесие с СССР и изменить соотношение сил в пользу США, что неизбежно выводило обе сверхдержавы на новый виток гонки вооружений — на более высоком технологическом уровне, который могли себе позволить США, «прорвавшись» в предшествующие годы на новый этап научно-технического прогресса.
Более того, как установили некоторые историки (В. Крашенинникова), в Совете национальной безопасности США, который в январе 1982 г. возглавил личный друг президента Уильям Кларк, была создана особая секретная группа в составе 12 человек, о существовании которой даже не подозревали вице-президент США Джордж Буш и госсекретари Александр Хейг и Джордж Шульц. Будучи религиозным фанатиком-пресвитерианцем и ультраправым консерватором, Р. Рейган был абсолютно убежден, что его историческая миссия состоит в разрушении СССР. Поэтому он собрал в этой группе команду настоящих «политических головорезов», которым поставил вполне конкретную задачу по составлению комплексного плана уничтожения СССР, включавшего в себя принципиально новые экономические, военные, информационные и психологические аспекты «холодной войны». В скорее такой план, включавший в себя обвал мировых цен на нефть, срыв советско-европейских энергетических проектов, новую гонку вооружений посредством программы «звездных войн» и т.д., был представлен президенту и одобрен им.
Новая республиканская администрация объявила 1970-е гг. «десятилетием бездействия», а политику разрядки — политикой с «односторонним движением». В отличие от прежней республиканской администрации Р. Никсона, которая считала паритет между СССР и США нежелательным, но неизбежным, администрация Р. Рейгана взяла откровенный курс на завоевание военно-силового превосходства. Однако, не желая портить отношения с европейскими партнерами, администрация Р. Рейгана вынуждена была возобновить переговорный процесс.
Наиболее острой проблемой международной безопасности, доставшейся республиканцам в наследство от демократов, было предстоящее в 1983 г. размещение американских ракет средней дальности (РСД) «Першинг-2» и крылатых ракет наземного базирования (КРНБ) в Западной Европе. Хотя соответствующее решение было принято странами НАТО еще в 1979 г., руководители западных держав испытывали определенные страхи в связи с предстоящим осуществлением этого решения, поскольку не знали, насколько бурной может быть ответная реакция Москвы.
В ноябре 1981 г. президент Р. Рейган выступил с предложением ограничить ядерные вооружения в Европе посредством принятия так называемого «нулевого варианта», в соответствии с которым США должны были отказаться от размещения ракет «Першинг-2» и крылатых ракет (КРНБ), а СССР — демонтировать размещенные в Европе новые ракеты СС-20 и старые ракеты СС-4 и СС-5. В ответ советское руководство выступило с контрпредложениями. В марте 1982 г. на Всесоюзном съезде профсоюзов Л.И. Брежнев заявил о решении советского правительства ввести в одностороннем порядке мораторий на развертывание ядерных вооружений средней дальности в европейской части СССР. Этот мораторий должен был действовать до достижения соответствующего соглашения с США или до того момента, когда Вашингтон перейдет к практической подготовке развертывания в Европе ракет «Першинг-2» и крылатых ракет (КРНБ).
В 1981?1983 гг. при участии СССР и США сложились четыре основных переговорных блока по вопросам ограничения вооружений, но работа в рамках этой переговорной системы не приносила желанных результатов. Москва отвергала «нулевой вариант», отказываясь уничтожить свои ракеты средней дальности, считая его «односторонним разоружением» СССР. Помимо этого, Советский Союз исходил из того, что при оценке суммарных соотношений потенциалов вооружений СССР и США следовало учитывать не только советские и американские ударные средства, но и ядерный потенциал Франции и Великобритании. В Москве справедливо полагали, что эти вооружения потенциально являются стратегическим резервом США, с учетом которого американская сторона имеет силовые преимущества над советской стороной. Американские переговорщики отвергали такую логику своих оппонентов, тем более что против нее выступали французское и британское правительства, которые утверждали, что их независимый ядерный потенциал не может быть предметом двусторонних советско-американских переговоров. Наконец, советская сторона увязывала возможность договоренности по этому вопросу с ратификацией США договора ОСВ-2.
В отличие от 1970-х гг. переговорный процесс между США и СССР сопровождался не взаимной сдержанностью, а ростом агрессивной наступательной политики американской стороны. Вашингтон вполне сознательно провоцировал Москву на новый виток гонки вооружений, которая, как рассчитали аналитики разведывательных служб США, должна была привести к полному экономическому истощению СССР в ближайшей исторической перспективе. Следуя этой линии, в марте 1983 г. президент Р. Рейган огласил программу «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ), которая, как оказалась, была самым настоящим блефом, но которая послужила инструментом вовлечения СССР в дорогостоящие работы по разработке средств нейтрализации американских мер.
Проект СОИ предусматривал создание системы защиты от МБР на основе строительства в космическом пространстве специальных платформ, на которых могли быть размещены сверхмощные лазерные установки, способные поражать ракеты противника на подлете к территории США. Проект СОИ противоречил договору по ПРО (1972), запрещавшему создание территориальной противоракетной обороны, что фактически означало отказ Вашингтона от доктрины «взаимно гарантированного уничтожения» и возвращение к логике борьбы за военное превосходство.
В результате ни по одному из обсуждавшихся на Женевских переговорах военно-политических вопросов добиться результатов не удалось, и в сентябре 1983 г. первые американские ракеты были доставлены на пункты своего базирования на территорию Великобритании, ФРГ и Италии. Стратегическая ситуация в Европе резко изменилась, снизился порог возможного конфликта, поскольку особый дестабилизирующий эффект новых ядерных средств в Европе определялся малым подлетным временем ракет от места пуска до предполагаемой цели. За столь короткий срок стороны не имели возможности ни применить контрмеры, ни вступить в переговоры на предмет выявления намеренного или случайного характера произведенного запуска.
Одновременно с этим во всех средствах массовой информации западных стран началась широкомасштабная и хорошо спланированная антисоветская кампания, которая резко усилилась после того, как советские летчики 40-й истребительной авиадивизии генерал-майора А.М. Карнукова по приказу командующего Дальневосточным военным округом генерала армии И.М. Третьяка сбили над Сахалином пассажирский южнокорейский «Боинг-747», дважды нарушивший воздушное пространство СССР. В настоящее время точно установлено, что гибель этого воздушного судна, которое было американским самолетом-разведчиком, была заранее спланированной американскими спецслужбами провокацией, но тогда этот инцидент послужил началу настоящей антисоветской истерии. Тон всей этой мерзопакостной кампании задал сам президент Р. Рейган, который назвал Советский Союз «империей зла» и призвал весь «цивилизованный мир» пойти «крестовым походом против СССР».
В ноябре 1983 г. последовало угрожающее по своему смыслу и тональности заявление советского руководства о положении в Европе в связи с размещением там американских ракет. Советское руководство, вполне справедливо возложив всю ответственность за рост международной напряженности на западные страны, заявило о прекращении Женевских переговоров по вопросам ограничения ядерных вооружений в Европе, отмене моратория на размещение советских ядерных средств средней дальности в европейской части СССР, ускорении подготовительных работ на территории ГДР и ЧССР для размещения там оперативно-тактических ракет повышенной дальности и развертывании дополнительных ядерных средств морского базирования. В декабре 1983 г. советская сторона заявила о приостановке своего участия в Женевских переговорах по ограничению и сокращению стратегических вооружений (ОССВ) и Венских переговорах о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе.
В ответ на размещение американских ракет в Западной Европе Советский Союз разместил на территории Чехословакии и ГДР оперативно-тактические комплексы ОТР-22 и ОТР-23, а также продвинул ПЛАРБ ближе к Атлантическому и Тихоокеанскому побережьям США. Широкомасштабные ответные меры были осуществлены и в стратегической сфере. Советские ракетные войска стратегического назначения (РВСН) были оснащены самым современным оружием — баллистическими ракетами большой дальности, которые обладали РГЧ значительной поражающей мощности и были способны наносить удары одновременно по многим объектам противника. Кроме того, в ответ на разворачивание Соединенными Штатами ПЛАРБ «Трайдент» Советский Союз приступил к постройке подводных лодок «Тайфун» аналогичного класса.
Рост советской экономики прекратился и наступил период стагнации. Разрыв в уровнях технической оснащенности гражданских отраслей в СССР и подавляющем большинстве стран Запада и Японии к середине 1980-х гг. стал просто разительным. Даже для поддержания должного технологического уровня военного производства Советский Союз был вынужден прибегать к спецоперациям по нелегальному приобретению зарубежных технических разработок и образцов продукции, прежде всего, новейшего оборудования для обработки металлов и станкостроения.
Огромные доходы от экспорта нефти, полученные в 1970-х гг., были быстро растрачены, не обеспечив рывка советской промышленности. Из-за истощения старых легкодоступных месторождений углеводородов экспорт советской нефти сократился, а освоение новых месторождений требовало дополнительных инвестиций. Между тем, мировые цены на нефть перестали расти, отчасти из-за уменьшения спроса на нее со стороны развитых стран, перешедших на технологии энергосбережения. В результате был, по сути, подорван основной источник формирования бюджета СССР, который стал терять прежнюю способность финансировать проведение активной внешней политики.
По мнению ряда современных авторов (А. Богатуров, В. Аверков, М. Наринский), основным итогом биполярной конфронтации стало частичное экономическое истощение СССР, который стал проигрывать конкуренцию с США. Опираясь на более эффективную экономическую модель, США смогли преодолеть трудности 1970-х гг. и обеспечить рост своих внешнеполитических ресурсов, которые в соединении с ресурсами американских военных союзников позволили Вашингтону победить Советский Союз в многолетнем глобальном противостоянии. Ялтинско-потсдамский порядок, в основе которого лежали регулируемое противостояние двух сверхдержав и сохранение статус-кво в военно-политической и политико-дипломатической областях, стал разрушаться, и обе державы перешли к его ревизии.
Подобная оценка, столь характерная для всей постсоветской историографии, в настоящий момент совершенно справедливо критикуется целым рядом видных авторов (С. Кара-Мурза, Н. Нарочницкая, Г. Ханин, В. Катасонов), которые не склонны столь однозначно расценивать «эффективность» американской и «неэффективность» советской экономик. Причина проигрыша СССР крылась совсем в иных обстоятельствах, в том числе сугубо субъективного характера, а именно прихода к власти М.С. Горбачева и Ко.