Глава 2. «Орган чрезвычайной военной диктатуры целиком подотчетен и подконтролен ВЦИК». Как был создан новый высший внеконституционный государственный орган РСФСР
Иоаким Вацетис не совсем верно в деталях, но с удивительной точностью в изложении внутренней логики событий охарактеризовал положение в верхах, сложившееся после создания РВС Республики на заседании ВЦИК 2 сентября 1918 года: «РСФСР была объявлена осажденным (так в тексте, правильно: “военным”. — С, В.) [лагерем], но при этом был оставлен открытым вопрос о том, какое учреждение поставить во главе этой “крепости” на положении ответственного коменданта. В сентябре, по случаю (очень точный оборот. — С.В.) ранения Владимира Ильича [Ленина], работа в Совнаркоме заглохла и это учреждение временно [от]ошло на второй план. В ответственной роли руководителя обороной страны как по части законодательной, так и исполнительной [оказался] Всероссийский центральный исполнительный комитет во главе с т. Свердловым. Свердлов в течение сентября и октября и даже в ноябре принимал весьма деятельное участие в делах РККА. Как мы видели, при его непосредственном участии был проведен 1 сентября (так в тексте, на самом деле 2 сентября. — С.В.) большой законодательный акт по созданию единой РККА и единого Командования. В начале октября т. Ленин выздоровел и снова фактически начал исполнять обязанности председателя Совнаркома и председателя ЦК партии (Ленин «председателем ЦК» не был никогда, но в данном случае Вацетис выступил, если по А. Конан Дойлу, «проводником света». — С.В.), а вместе с этим занял прежнее положение фактического руководителя обороны страны. С тех пор нашим осажденным лагерем правил какой-то дуумвират в составе Ленина и Свердлова. Троцкий опирался на Свердлова и находил в нем поддержку, сам же он — т. е. Троцкий — играл роль незначительную (курсив наш. — С.В.). Долго такое положение было нетерпимо. Очевидно было, что во главе осажденного лагеря должно было [в]стать какое-то специальное учреждение, возглавляемое т. Лениным. Об этом поднимался вопрос несколько раз в ответственных сферах главного командования, но юридическое оформление его произошло лишь 20 ноября (так в тексте, правильно — 30 ноября 1918 года. — С.5.), когда последовало распоряжение об образовании Совета Обороны во главе с т. Лениным»{561}.
Создание РВСР, с одной стороны, не решило проблем, связанных с превращением страны в единый военный лагерь. С другой — вызвало недовольство военными партийцами приходом к «власти» Л.Д. Троцкого, считавшегося старыми большевиками чужаком. С выздоровлением В.И. Ленина немедленно подняли головы бывшие руководители Наркомата по военным делам, отодвинутые председателем Совнаркома на вторые роли в советских вооруженных силах в марте 1918 г., когда нужно было срочно строить массовую регулярную Красную армию. Не зря Главком вспомнил об обсуждении вопроса в «ответственных сферах главного командования», под которыми И.И. Вацетис, очевидно, подразумевал высшее военное руководство РСФСР.
21 октября 1918 г. заместитель наркома путей сообщения, старый большевик (член партии с 1894 года) А.П. Шеломович в докладе В.И. Ленину о положении на Урале, где он находился в командировке, указал на необходимость сосредоточения в руках РКП(б) военных перевозок с пояснением: «подражать», в отношении транспорта, «романовским временам — крупная ошибка. Отдача транспорта в руки военных — тем более “беспартийных” — это гибель транспорта, а значит в значительной степени и военного дела»{562}. Шеломович пояснил без ложной скромности, что по приезде в Пермь, где уже наметились контуры декабрьской «катастрофы» Красной армии 1918 г., он принял «героические меры» по улучшению тяглового хозяйства и повышению провозоспособности Пермской железной дороги в плане налаживания ж.-д. и водного транспорта, однако ему это не вполне удалось. По словам Шеломовича, «ничего» нельзя будет сделать до тех пор, пока «все железнодорожники и судовые труженики находятся под страхом “военной стенки” и вместе с тем саботажные элементы из них находятся под защитным крылом «беспартийного военного диктатора»». Межведомственные взаимоотношения военного ведомства и Наркомата путей сообщения РСФСР Шеломович считал необходимым для начала точно установить в Москве{563}.
Председатель Высшей военной инспекции и член РВСР Н.И. Подвойский, которому В.И. Ленин направил доклад А.П. Шеломовича на отзыв, судя по тексту этого отзыва, уже не в первый раз посоветовал «твердо установить Совет Обороны» как единственный орган, который сможет «добиться толку». И в завершение отзыва пророчил: замедление «доконает транспорт»{564}.
В.И. Ленин полностью воспринял тезисы Я.М. Свердлова сотоварищи о «республике в кольце фронтов», решив использовать эти самые тезисы для изящной аппаратной нейтрализации Реввоенсовета Республики.
Первым делом вождь организовал то, что сам он называл инициативой масс. В роли масс выступил Н.И. Подвойский. В докладной записке, направленной 19 октября 1918 г. в ЦК РКП(б), председатель Высшей военной инспекции после длительной преамбулы констатировал: «ЦК партии должен объявить партию на военном положении со всеми вытекающими отсюда последствиями»{565}. Конкретно предлагались следующие меры: «1. ЦК должен взять на строжайший учет всех членов партии — не только ответственных, но абсолютно всех партийных работников, для чего должна быть произведена безотлагательная перепись. Все работники от мала до велика должны быть разбиты на группы — организаторов комитетов бедноты, инструкторов военного обучения, военных комиссаров, просто агитаторов-коммунистов красноармейцев, обязанных [со]стоять в Красной армии, организаторов пропаганды, агитации печатным словом, рисунками, плакатами, через кинематографы, экспедиторов литературы, чтецов газет в армии и проч. / Учтенные и разбитые на группы товарищи должны быть командированы на работу в соответствующие области и должны все время быть под контролем партии, должны все время инспектироваться. Выделившиеся товарищи должны переводиться на более широкую, более ответственную работу; товарищи, обнаруживающие недостаточную настойчивость и ревнивость, должны подпасть под чувствительную партийную кару. / Партия должна дать целый ряд инструкторов каждому учреждению, которое будет командировать членов партии на соответствующую работу, и дать инструкции для всех работников, исполняющих ту или иную работу. Инструкции эти должны быть составлены лучшими партийными работниками, даже с участием т. Ленина (которому, очевидно, больше нечем было заняться. — С.В.), т. к. должным образом составленные инструкции сэкономят и направят работу десятков и сотен тысяч рядовых работников. 2. Партия должна потребовать сейчас же от[о] всех учреждений, занятых строением армии, программы и планы их работ в этом создании, а также изложение тех препятствий, которые они предполагают встретить на пути этого создания. Реввоенсовет] Республики, Комиссариат просвещения, [ВСНХ], Главное управление по снабжению армии (имеется в виду то ли Центральное управление по снабжению армии, составная часть подведомственного Реввоенсовету Республики Наркомата по военным делам, то ли Чрезвычайная комиссия по производству предметов военного снаряжения. — С.В.) должны представить свои предполагаемые мероприятия хотя бы на два-три месяца, и отсюда партия почерпает все сведения для составления общей программы и общего плана работ по созданию 3-миллионной армии, а с другой стороны, поможет изжить те препятствия, которые они встречают на своем пути. Социалистическая академия должна организовать научные лаборатории для составления соответствующих планов, программ и проектов по мобилизации Республики. 3. Профессиональные и прочие рабочие организации должны в деле создания армии сыграть исключительную роль. Партия должна потребовать от них программу и планы по участию всего пролетариата в строительстве Красной армии. 4. Партия должна через определенные промежутки времени требовать от комитетов бедноты и от прочих организаций, занятых созданием армии и мобилизацией всех сил Республики, деловых отчетов, количественно и качественно объективно отражающих работу этих организаций, на основании которых партия могла бы составлять общий план работы, составлять инструкции и направлять работы в надлежащее русло. / С этой целью немедленно надлежит созвать совещание представителей партийных ячеек в армии, комитетах бедноты и коммунах. 5. В связи с настоящим положением на мировом военном фронте поставить на широкую ногу агитацию среди немцев-военнопленных и усилить формирование интернациональных полков, создав для сего специальный аппарат»{566}. Как бы там ни было, очевидно, перед нами — одно из первых в советской истории предложений о создании партийной номенклатуры[51]. Вождь взял из записки только то, что ему было нужно — второй пункт о дальнейшей централизации управления в условиях войны.
22 октября 1918 г. на объединенном заседании ВЦИК, Московского совета, фабрично-заводских комитетов и профсоюзов он подчеркнул, что положение РСФСР, «при всей его противоречивости» могло быть выражено, с одной стороны, близостью «международной пролетарской революции», с другой — крайне опасным положением{567}, которое «нельзя» было «скрывать от широких масс» и которое выдвигало на «первый план вопрос о войне, об укреплении армии»{568}. Декларировав на широкой аудитории необходимость усилить «армию в десять раз и более»{569}, открытой борьбе с Л.Д. Троцким В.И. Ленин предпочел упорную работу в СНК по связыванию рук военному «диктатору», прежде всего в кадровом плане.
Я.М. Свердлов и В.И. Ленин, как и писал впоследствии в своих мемуарах И.И. Вацетис, продолжали проведение активной кадровой политики в ведомстве Л.Д. Троцкого. В начале ноября 1918 г. В.И. Ленин продавил назначение военным комиссаром Центрального управления по снабжению армии (ЦУС) члена партии с 1913 г. М.Л. Рухимовича: 9 ноября председатель Совнаркома дополнил проект телеграммы И.В. Сталина (!) И.И. Вацетису и Л.Д. Троцкому с предложением назначить М.Л. Рухимовича военкомом ЦУС фразой: «Об этом уже давно Свердлов сказал Вацетису. Если это не исполнено, то почему?»[52] 11 ноября М.Л. Рухимович был назначен приказом РВСР{570}, притом что на заседании РВСР вопрос даже не обсуждался (что характерно, ни у П.А. Кобозева, ни у К.Х. Данишевского ленинский произвол возмущения не вызвал). Основными «инструментами» В.И. Ленина в военном ведомстве, исполнителями его воли, стали заместитель Троцкого в РВСР Э.М. Склянский и Главком И.И. Вацетис, которых Троцкий сумеет «приручить» только в 1919 году. 15 ноября 1918 г. В.И. Ленин телеграфировал И.И. Вацетису и в копии Л.Д. Троцкому «просьбу» разрешить в благоприятном смысле проект Центрального бюро коммунистических организаций оккупированных областей при ЦК РКП(б), в особенности насчет западной бригады на Южном фронте. Л.Д. Троцкому было адресовано последнее предложение телеграммы: «Напоминаю Троцкому наше решение»{571}. Вероятно, председатель РВСР запамятовал, и В.И. Ленину пришлось вместо него обращаться напрямую к Главкому.
Особый интерес представляет протокол заседания ленинского Совнаркома от 12 ноября. Заслушав письменный запрос председателя ВЦИК «Об отправке для военной работы следующих товарищей» (список прилагался), СНК постановил «передать список на совещание заинтересованных народных комиссаров совместно с т. Свердловым»{572}. На том же заседании по запросу Я.М. Свердлова был закрыт «Вестник Бюро военных комиссаров»{573}. Причина запроса очевидна: печатайтесь, дорогие товарищи, в «Известиях ВЦИК» и в «Правде»! Это было и разумно, т. к. с решениями армейских комиссаров следовало знакомить всю партийную и советскую общественность, и нерационально, поскольку ведомство Л.Д. Троцкого лишалось одного из собственных печатных органов. С другой стороны, В.И. Ленин лично вставил в повестку дня заседания пункт о назначении «члена коллегии на Южный фронт»{574}, что не могло не «порадовать» председателя Реввоенсовета Республики.
23 ноября В.И. Ленин принял предложение наркома почт и телеграфов В.Н. Подбельского о необходимости создания правомочного органа для организации и руководства связью на фронтах, написал записку Э.М. Склянскому о необходимости назначить в этот же день такой центр на заседании СНК и просил выдвинуть кандидатов в его состав{575}.
Наконец, 30 ноября был создан Совет рабочей и крестьянской Обороны, о необходимости которого неустанно твердили В.И. Ленину Н.И. Подвойский и другие военные партийцы. Вождь, убедившись в феврале — марте 1918 г., что Подвойскому не стоит доверять ответственные посты, всегда выслушивал его предложения, поскольку этот старый большевик, будучи по натуре интеллигентным бюрократом, всегда тонко чувствовал необходимость аппаратных изменений.
Опубликованные и неопубликованные источники позволяют реконструировать механизм создания Совета Обороны, без понимания которого невозможно представить себе в полном объеме аппаратный гений вождя мировой революции.
Создание Совета Обороны Ленин впервые обсудил не позднее 24 ноября 1918 г. с членом ЦК РКП(б) И.Т. Смилгой{576}, лично преданным вождю и крепко связанным с ним по дореволюционной работе в Финляндии[53], хотя письмо И.Т. Смилги В.И. Ленину из Гельсингфорса от 30 октября (12 ноября) 1917 г. убеждает в том, что отношения между вождем и его ближайшим подручным были не столь однозначными. Вслед за И.Т. Смилгой вождь, по всей видимости, переговорил о создании Совета Обороны с только что приехавшим с фронта первым советским «наркомом» по военным делам В.А. Антоновым-Овсеенко{577}. Примечательно, что с Я.М. Свердловым В.И. Ленин беседовал между 23 и 25 ноября не о создании Совета Обороны, а об освобождении из тюрьмы инженера-изобретателя Ф.Ф. Богатырева{578} — которое вряд ли было делом более значимым для партии и государства, нежели создание нового военно-политического центра.
28 ноября В.И. Ленин председательствовал на заседании СНК, во время заседания набросал перечень вопросов для предстоящего обсуждения и скрупулезно пометил фамилии и время выступающих. Сам Ленин выступил при обсуждении различных вопросов 11 раз{579}. После обсуждения 4-го пункта протокола № 158 заседания Малого СНК от 28 ноября 1918 г.{580} были заслушаны сообщения о взятии Нарвы и о создании Совета Обороны, причем во время весьма продолжительного обсуждения двух вопросов председатель Совнаркома лично выступил 5 раз (см. Документальное приложение, № 10).
В тот же день, 28 ноября, об образовании под председательством В.И. Ленина нового высшего государственного органа — Совета Обороны — с подчинением этому органу «всех действующих комиссариатов и», разумеется, «Реввоенсовета Республики» и постановкой страны «на военную ногу», сообщил по прямому проводу В.А. Антонову-Овсеенко И.В. Сталин. Сталин предположил, что вследствие создания Совета Обороны будут сокращены функции Реввоенсовета Республики{581}. На правах курьеза приведем фрагмент переговоров по прямому проводу В.А. Антонова-Овсеенко с И.В. Сталиным, начавшихся в 21 час. 40 мин.:
«У аппарата т. Сталин.
— У аппарата т. Антонов, что хотели мне сообщить (зачем оторвал от дел государственной важности? — С.В.)1
— Ничего я сообщать не хотел (нужны вы мне больно! — С.В.). Завтра отправлю вам письмо. Вы меня вызвали, что имеете сообщить?
— Мне сказали, что Вы предложили о моем приезде Вас об этом уведомить. Я добился очень немногого, у Вацетиса опять обещание, будет ли исполнение — неизвестно, но об этом говорить по телеграфу невозможно. [К] Вам выедет с письмом мой курьер, здесь большое недоразумение может быть с нашей общей затеей. Говорят, что образован Всероссийский Совет обороны и Вы в него вошли (не успели решить вопрос на Совнаркоме — об этом уже знают в Курске. — С.В.). Не можете ли сообщить об этом?
— Прежде всего сообщаю: сегодня вечером Нарва взята, образовано Эстонское временное правительство коммунистическое, затем — Совет Обороны действительно образован: председатель — Ленин, члены — Троцкий, Сталин, Красин, Цюрупа, Невский. Этот Совет подчиняет себе все существующие комиссариаты, Реввоенсовет Республики. Последний будет иметь Бюро из трех лиц: Вацетис, Троцкий, Аралов, функции его сокращаются (курсив наш. — С.В.). Совет Обороны милитаризует всю страну и ставит ее на военную ногу. Думаю, что порядок снабжений, наконец, установится. […]
— Рад Вашим сведениям. Теперь дело пойдет»{582}.
Что по-настоящему интересно: в протоколе заседания Совнаркома от 28 ноября вопрос о создании Совета Обороны отсутствует{583} — вероятно, на заседании лишь упомянули о решении Малого СНК в числе других вопросов (в итоговом постановлении — 8 пунктов){584}. На заседании СНК присутствовали: В.И. Ленин (председатель), нарком юстиции П.Г. Стучка, нарком иностранных дел Г.В. Чичерин, его заместитель Л.М. Карахан, нарком финансов Н.Н. Крестинский, комиссар по делам страхования и борьбы с огнем М.Т. Елизаров, А.И. Елизарова, нарком здравоохранения Н.А. Семашко, нарком социального обеспечения А.Н. Винокуров, нарком земледелия С.П. Середа, член коллегии Наркомата труда В.П. Ногин, заместитель наркома просвещения М.Н. Покровский, член коллегии Наркомата продовольствия Л.И. Рузер, нарком труда В.В. Шмидт, заместитель наркома юстиции Д.И. Курский, Э.М. Склянский, ответственный сотрудник Народного банка И.И. Познер, заместитель наркома продовольствия Н.П. Брюханов, член коллегии Наркомата продовольствия Л.Н. Скорняков, М.К. Владимиров, заведующий Отделом советской пропаганды ВЦИК В.В. Осинский, член коллегии Наркомата продовольствия А.И. Свидерский, председатель Высшего совета народного хозяйства А.И. Рыков, Управляющий делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевич, Л.Б. Красин, член коллегии Наркомата иностранных дел Х.Г. Раковский, член коллегии Наркомата путей сообщения П.Н. Кирсанов, член коллегии Наркомата финансов С.Е. Чуцкаев, Тихомиров, член коллегии Наркомата внутренних дел Б.М. Эльцин, член коллегии Наркомата юстиции П.А. Красиков, С.Н. Шевердин, заместитель главного комиссара Народного банка Я.С. Ганецкий, член коллегии Наркома путей сообщения А.Ф. Заикин, член коллегии Наркомата продовольствия А.А. Юрьев{585}. Как видим, от военного ведомства был только Э.М. Склянский, отсутствовали, за исключением В.В. Осинского, на заседании СНК и члены Президиума ВЦИК, периодически посещавшие советское правительство. Правда, в числе присутствовавших находились люди, давно и искренне симпатизировавшие Л.Д. Троцкому — к примеру, Х.Г. Раковский{586}. Примечательно, что на заседании
В.И. Ленин внес ряд исправлений в утвержденное Реввоенсоветом Республики «Положение о чрезвычайных военных комиссарах железных дорог» и, зачеркнув гриф РВСР об утверждении документа, поставил визу: утверждается «председателем Совета народных комиссаров». Таким исправлением В.И. Ленин напомнил Реввоенсовету Республики, а заодно и собственным наркомам, что все межведомственные вопросы выходят за пределы компетенции РВСР и могут решаться только Совнаркомом или его председателем{587}.
29 ноября решение включить в повестку дня пленарного заседания ВЦИК постановления об образовании Совета Обороны было принято на заседании Президиума ВЦИК. Заслушали: «О порядке дня заседания ВЦИК 30 ноября». Постановили: «Добавить к опубликованному списку порядка дня заседания] ВЦИК 30 ноября еще два вопроса: 1) вопрос о создании Совета рабоч[ей] и крестьянской] обороны; 2) вопрос о пересмотре постановления ВЦИК от 14 июня 1918 г.»{588} Таким образом, В.И. Ленин смог создать противовес Я.М. Свердлову в большевистском руководстве советского парламента. Одну из основных проблем Я.М. Свердлова как потенциального вождя составляло то обстоятельство, что если В.И. Ленин был безусловным лидером в «рабоче-крестьянском» правительстве, то Я.М. Свердлов отнюдь не был абсолютным авторитетом в собственной государственной вотчине. Фактически в Президиуме ВЦИКа сидели члены партии даже с более длительным в отдельных случаях стажем, чем у самого Свердлова — А.С. Енукидзе, член ЦК РКП(б) М.Ф. Владимирский и еще двое из лидеров РКП(б) — Л.Б. Каменев и И.В. Сталин.
Михаил Федорович Владимирский в самом начале 1900-х гг. был для Я.М. Свердлова и вовсе старшим товарищем: когда будущий «председатель ЦК РКП» только начинал свою революционную карьеру, он уже был известным революционером{589}. Владимирский родился в г. Арзамасе Нижегородской губернии в 1874 году. В начале 1890-х гг. участвовал в социал-демократических кружках в Нижнем Новгороде, с 1895 г., будучи студентом Московского университета, он состоял членом социал-демократического кружка, работал в качестве организатора и пропагандиста в рабочих кружках социал-демократического направления, за что был арестован, несколько месяцев провел в тюрьме, а затем был выслан в провинцию. В 1898 г. снова работал в Москве, член Московского комитета Российской социал-демократической (рабочей) партии после I съезда. Весной 1899 г. во время студенческих волнений снова выслан из Москвы. Вскоре эмигрировал, работал в заграничной организации «Искра» (это ключевой момент). После возвращения в Российскую империю в 1902 г. — в Нижегородской организации. Большевик, участник Первой русской революции (с осени 1905 г. — в Москве), далее член областного комитета в Центральном районе. В 1906 г. арестован, освобожден до суда. Скрылся от следствия в эмиграции, в которой находился 11 лет (в Парижской группе большевиков, в «Комитете заграничных организаций большевиков»). Вернулся в Россию в июле 1917 года, участник вооруженного восстания в Москве. После Октябрьской революции — член Президиума Моссовета, на VII Экстренном съезде РКП(б) вошел в ЦК партии{590}. Естественно, Владимирский человеком Якова Свердлова не был.
Равно по определению не мог проводить линию Я.М. Свердлова и Авель Сафронович Енукидзе: он был одним из старейших партийных работников и к тому же чуть ли не членом семьи И.В. Сталина. Ученические нелегальные кружки начали появляться в Тифлисе в 1894 г., Енукидзе вступил в один из них. Программа этого кружка характеризовалась Енукидзе впоследствии как «полунационалистическая, полумарксистская». В 1896 г. Енукидзе вступил в «смешанный кружок, состоящий из рабочих и учащихся». Это он назвал впоследствии началом своего «марксистского воспитания». С 1897 г., работая на Закавказских железных дорогах, Енукидзе стал организатором и пропагандистом в рабочих кружках. Это был период укрепления Тифлисской организации, которая установила контакт с петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса», а после Первого съезда РСДРП — и с другими социал-демократическими организациями. В сентябре 1898 г., получив перевод в Бакинское депо на должность помощника паровозного организатора, Енукидзе завязал контакты и с рабочими заводов и промыслов нефтяного района. Основал в 1899 г. Бакинскую социал-демократическую организацию. К 1901 г. Енукидзе и В. Кецховели создали Бакинский комитет РСДРП, расширили работу в районах, создали местную нелегальную типографию{591}. Как написал потом Енукидзе в статье «К вопросу об истории закавказских партийных организаций», в 1900–1901 гг. в Баку «налаживается настоящая партийная работа. Выдающуюся роль в создании Бакинского партийного комитета и развертывании работы сыграл Владимир Кецховели, посланный в Баку Тифлисской центральной партийной группой, в состав которой входили тогда Джибладзе, Цулукидзе А., Кецховели, Сталин и др.». Финансирование комитета велось через Л.Б. Красина{592}. Комитет поддерживал связь с образованной осенью 1901 г. группой «Искры»{593}. Большую помощь в создании первой бакинской типографии оказал Тифлисский партийный комитет в лице Сильвестра Джибладзе и Иосифа Сталина, от которых были получены деньги и рукописи для печатания{594}. С апреля 1902 по ноябрь 1903 г. Енукидзе неоднократно арестовывался и был отправлен в ссылку в Восточную Сибирь, но в дороге бежал и перешел на нелегальное положение. С ноября 1903 г. по решению ЦК РСДРП работал в большой подпольной типографии ЦК партии вплоть до перевода ее в Петербург весной 1906 года. В 1906 г. работал в Петербургской организации, после роспуска Государственной Думы командирован для работы на Кавказе. После общекавказского съезда осенью 1906 г. — член Бакинской организации и Северного комитета РСДРП вплоть до ареста 5 мая 1907 года. Осенью выслан в Воронеж, но бежал за границу и принял участие в Таммерфорсской конференции большевиков. По дороге в Финляндию 9 ноября 1907 г. арестован в Петербурге и заключен в «Кресты». В мае 1908 г. сослан в Архангельскую губернию, но бежал в Петербург. От предложения эмигрировать «отказался и после 3-месячного скитания по Питеру и Финляндии вернулся в ссылку в Онежский уезд, которую кончил в июле 1910 года». С осени 1910 г. — член Бакинской организации; в сентябре 1911г., в разгар организации VI («Пражской») конференции РСДРП (большевиков), арестован вместе с Шаумяном, Каспаровым, Черномазовым и др. видными партийцами; отсидел до июля 1912 г. и был выслан с Кавказа — работал с сентября по декабрь 1912 г. в Ростове-на-Дону; уехал в Москву, откуда был выслан «в 24 часа» и… уехал в Петербург, где работал до июля 1914 года. В июле арестован и выслан в Енисейскую губернию. В конце 1916 г. призван в солдаты, служил в 13-й роте 14-го Сибирского стр. полка, откуда был 22 февраля 1917 г. отправлен на фронт — через Петроград. В Питере Енукидзе оказался аккурат 27 февраля — в первый день Февральской революции. В июле 1917 г. он делегат VI съезда РСДРП(большевиков). Активный участник Октябрьского переворота, на Втором всероссийском съезде Советов он избран от большевиков членом ВЦИК{595}. В партийном отношении Енукидзе отличался крайней честностью: так, он не побоялся признаться в неверности одного пассажа своей официальной биографии: «“Многолетняя суровая работа в период борьбы с царским самодержавием закалила Енукидзе, ставшего одним из самых стойких революционеров-подпольщиков”. На самом деле у меня бывали колебания: например, 1907 в Баку и в 1917 г. (март — июль) в [Петро]граде»{596}.[54]
Писать о Л.Б. Каменеве и И.В. Сталине смысла нет. Но самое интересное, что решение на заседании Президиума ВЦИК было не принято, а лишь оформлено, поскольку присутствовали на нем помимо Я.М. Свердлова как председателя ВЦИК только В.А. Аванесов, Г.И. Теодорович, Л.С. Сосновский, А. Митрофанов, А.С. Енукидзе и Ф. Розин{597}. Группировка Я.М. Свердлова в руководстве советского квазипарламента, как видим, составляла на заседании руководства советского парламента большинство. Самый факт, что на следующий день перед советскими парламентариями с докладом о необходимости создания нового высшего внеконституционного центра выступил Л.Б. Каменев{598}, говорит сам за себя.
В любом случае подтверждение решения Совнаркома о создании Совета Обороны постановлением Президиума ВЦИК было катализатором изменений в верхах не только государственного, но и партийного руководства. Сложно не заметить в данном контексте, что во второй половине 1918 — начале 1919 г. В.И. Ленин проводил свою политику во ВЦИК Советов не через председателя ВЦИК Я.М. Свердлова, как он это делал ранее, а через членов Президиума ВЦИК — прежде всего Л.Б. Каменева и И.В. Сталина{599}.
30 ноября новый военно-политический центр — Совет рабочей и крестьянской Обороны (впоследствии — Совет труда и обороны), вставший над потонувшим в море военно-организационных вопросов Реввоенсоветом Республики, был создан официально — на пленарном заседании ВЦИК{600}. Важно подчеркнуть, что с аппаратной точки зрения самый Совет Оборот представлял собой, выражаясь по-партийному, «узкий состав» Совета народных комиссаров. При этом еще в феврале 1918 г. в ходе наступления германских частей на Петроград был создан его первый аппаратный прообраз — Временный исполнительный комитет Совнаркома в составе пяти членов правительства (тогда, в условиях временного властного блока большевиков и левых эсеров, два члена Временного исполкома Совнаркома — Мария Спиридонова и B.А. Карелин — представляли Партию левых социалистов-революционеров, что, пусть и на историческое мгновение, но все же сделало этот орган дееспособным военно-политическим центром{601}).
Примечательно, что в очерке «Этапы строительства Красной армии» Р.И. Берзин указал: «30 ноября 1918 г. последовало постановление ВЦИК об учреждении верховного (курсив наш. — C. В.) органа военного управления — Совета рабоче-крестьянской Обороны под председательством председателя Совета народных комиссаров товарища Ленина. Этот орган решает окончательно вопросы, касающиеся обороны Республики»{602}. Прилагательное «верховный» не случайно, поскольку Совет Обороны стал не только «верховным» военным, но и высшим государственным и по факту партийным органом.
Формулировка постановления о создании Совета Обороны была изощренным издевательством над Я.М. Свердловым: формально как представитель ВЦИКа Советов, т. е. едва ли не самого Свердлова, вошел в состав Совета Обороны И.В. Сталин. Правда, не известно ни одного случая отчета последнего о работе Совета Обороны ни перед Всероссийским ЦИК, ни перед его председателем. А РВСР, поставленный под контроль новой чрезвычайной институции, демонстративно отдавался на откуп Я.М. Свердлову и Л.Д. Троцкому: выделялось Бюро Реввоенсовета Республики в составе самого председателя Совета Л.Д. Троцкого, недалекого Главкома И.И. Вацетиса и представителя Свердлова в военном ведомстве С.И. Аралова{603}. Радоваться столь ничтожной победе не стоило, тем более что, во-первых, выделение Бюро РВСР не означало роспуска Реввоенсовета Республики как такового, а во-вторых, как свидетельствуют протоколы заседаний РВСР, Бюро РВСР существовало только на бумаге и о нем настолько крепко забыли, что 13 июля 1919 г. по сути учредили по второму разу: в этот день на заседании РВСР было решено считать постановлениями Совета решения, принятые сокращенным составом Реввоенсовета Республики (Э.М. Склянский, давний соратник Ленина С.И. Гусев и ставленник Гусева военспец-Главком С.С. Каменев){604}
Постановление ВЦИК об образовании Совета Обороны было опубликовано в центральной партийной газете уже 1 декабря 1918 г. без подписей, отправлено по радио в 16 часов 10 минут «Всем, всем» 2 декабря за подписями Я.М. Свердлова, В.И. Ленина и В.А. Аванесова{605}, а в «Собрании узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства» опубликовано только 22 декабря 1918 года{606}. Таким образом, изначально подчеркивался политический характер образования Совета Обороны: постановление опубликовали в главной партийной газете почти сразу, а в официальном государственном печатном издании — с большим опозданием. Притом, что теоретически речь шла об образовании именно государственного учреждения, выделенного, как справедливо заметил Я.М. Свердлов на заседании ВЦИК 30 ноября, Всероссийским ЦИК как высшим органом государственной власти.
Этим, как вдруг выяснилось 2 декабря, «совместным» постановлением прикрывалось тактическое поражение Я.М. Свердлова и Л.Д. Троцкого, которое первый частично признал на заседании ВЦИК 30 ноября. Стенограмма заседания ВЦИК, как это ни странно, до сих пор не стала основным источником для изучения механизма создания Совета Обороны. И совершенно напрасно: вопреки сложившимся историографическим представлениям, В.И. Ленин на этом заседании советского парламента даже не появился, а предложение о создании Совета Обороны выдвинул вовсе не Я.М. Свердлов, как считается в историографии{607}, а Л.Б. Каменев — от лица Президиума ВЦИК (см. Документальное приложение, № 12). Примечательно, что советские историки и составители классических сборников документов по истории Гражданской войны предпочитали публиковать постановление о создании Совета Обороны в извлечениях, дабы не упоминать лиц, объявленных позднее врагами народа. Считалось вполне достаточным, что исследователи будут точно знать имя председателя Совета товарища Ленина{608}.
В ответ на заданный на заседании ВЦИК в прениях вопрос о соподчиненности созданных высших чрезвычайных государственных органов Я.М. Свердлов вполне резонно заметил, что «все и всяческие учреждения, существующие в Советской республике, безусловно в своей работе ставятся под руководство Совета Обороны и перестраиваются для нужд войны [и] социалистической обороны»{609}. На первый взгляд, поражение Я.М. Свердлова и Л.Д. Троцкого на данном этапе политической борьбы было полным. Однако, как известно, война выиграна только в случае признания поражения одной из сторон. Никакого признания в данном случае не было. Свердлов в заключение своей речи дал понять, что создание Совета Обороны он расценивает исключительно как временное тактическое отступление: «…само собой разумеется, что любое учреждение остается подотчетным и подконтрольным ВЦИК, как и все обычные учреждения в Советской республике. Совет Обороны страны также остается подотчетным и подконтрольным органом по отношению к[о] ВЦИК, и выше последнего никакого учреждения ВЦИК создать не имеет никаких прав. Только съезд Советов мог бы заменить ВЦИК каким-нибудь другим учреждением. ВЦИК по нашей Конституции является органом верховной власти в период между съездами [Советов] и как таковой может отчуждать свои права тому или иному органу в той или иной степени (курсив наш. — С.В.). Орган чрезвычайной военной диктатуры целиком подотчетен и подконтролен ВЦИК»{610}. Создание Совета Обороны Свердлов подал в чисто военном аспекте: как разгрузку Совнаркома от конфликтов Наркомвоена с другими наркоматами{611}. Собственно, в этом ключе и расценивала Совет Обороны отечественная историография с 1920-х гг. и до наших дней.
Однако, супруга Свердлова К.Т. Новгородцева аккурат 30 ноября 1918 г. отписала подруге и старому соратнику по революционной работе, секретарю и члену ЦК РКП(б) Е.Д. Стасовой: «Последнюю неделю Яков Михайлович не раз возвращался в таком состоянии, что за него становится немного жутко»{612}. Несомненно, Я.М. Свердлов воспринимал происходящее крайне болезненно.
Не лишним будет заметить, что на том же пленарном заседании 30 ноября после ознакомления с резолюцией и воззванием ЦК РСДРП(м) ВЦИК постановил частично отменить свое решение от 14 июня 1918 г. об исключении меньшевиков из советского «парламента». ВЦИК констатировал отказ этой партии, «по крайней мере, в лице руководящего центра», от «союза с буржуазными партиями и группами — как российскими, так и иностранными»{613}, что позволяло ей «принимать, наряду с другими партиями, участие в работе Советов, в работе по организации и обороне страны»{614}. Несмотря на жесткую оговорку, что решение о фактической легализации меньшевиков «не относится к тем группам меньшевиков, которые продолжают находиться в союзе с русской и иностранной буржуазией против советской власти»{615}, решение ВЦИК формально открывало возможности для пополнения высшего представительного органа власти в период между всероссийскими съездами Советов небольшевиками. Теоретически это подрывало претензии ВЦИК и, главное, его Президиума, на гегемонию в государственном аппарате и лично властные позиции Я.М. Свердлова как главы этого органа. На практике же это — еще одно свидетельство ослабления свердловских позиций. Очевидно, в качестве итогового издевательства над главой Советского государства на заседании правительства по докладу наркома финансов Н.Н. Крестинского «О росписи государственных расходов и доходов на июль-декабрь 1918 г.» одобренные Совнаркомом финансовые сметы центральных органов управления РСФСР были направлены на «окончательный просмотр и издание» в Президиум ВЦИК{616}. Обратите внимание: не на доработку и уточнение каких-либо позиций, а именно на «просмотр и издание». Таким образом, Совнарком в очередной раз продемонстрировал, что деньги будет распределять он один, лишь создавая иллюзию утверждения решений «рабоче-крестьянского правительства» в высшем «представительном» органе власти. Такого унижения Я.М. Свердлов, видимо, не испытывал за всю историю председательствования во ВЦИК.
Уместно привести последнюю запись в одном из тюремных дневников Свердлова: «18 июня начата голодовка. 30 июня прекращена (проиграна). Свердлов»{617}. Примерно то же он мог бы написать после выздоровления Ленина. Однако отказ от голодовки не означал утраты возможности побега. Так и в данном случае: оснований для расстройства у молодого вождя пока было не так уж много…