Возвращение прежних несчастий

Возвращение прежних несчастий

Итальянский мираж: Генрих VII Люксембургский (1308–1313)

Филипп Красивый был вправе думать, что предстоящие выборы были под его контролем. Он был сюзереном, вассалами которого были многочисленные князья империи, то есть преданные ему люди, и правителем, влияние которого на решения Папского престола было столь сильным, что архиепископы Трирский, Майнцский и Кельнский были ему обязаны своим назначением на должность. Пришло время поставить во главе империи представителя французской династии. Таким образом, власть Филиппа Красивого могла воздействовать, напрямую или косвенно, на два самых влиятельных института христианского мира, поскольку казалось, что Климент V не мог ему отказать. Вместо того чтобы действовать, как его отец в 1273 г., Филипп IV не выдвинул своей кандидатуры, а представил кандидатуру своего брата, Карла де Валуа. Если он не смог осуществить свое намерение, это случилось потому, что он был слишком могущественен. Он неоднократно демонстрировал, что для свершения своих желаний он готов разрушить любые препятствия: он жестко покарал графа Фландрского и повел дело тамплиеров с такой жестокостью, что перспектива подчиняться ему пугала. Князья, которые должны были хранить ему верность, мешали осуществлению его планов, а более всех выборщик Трира Балдуин Люксембургский, сумевший убедить двух других выборщиков-священнослужителей проголосовать за его брата Генриха, также приближенного Филиппа Красивого. Маркграф Бранденбургский и герцог Саксонский прислушались к их мнению, и 27 ноября 1308 г. все присутствующие выборщики назначили управлять империей графа Люксембургского, Генриха VII. Поражение французского кандидата не было победой германского патриотизма. Генрих плохо говорил на немецком языке и без колебаний принес клятву верности Всехристианнейшему королю. Князья желали сохранить свои свободы.

Без сомнения, выборщик из Трира, чьи политические взгляды были ясны (все историки признают это), очень быстро понял, до какой степени французское построение государства отличалось от того, что было принято в империи. Кроме того, он заметил также, не говоря об этом ни слова, что папа не желал выборов Карла де Валуа, что еще более подчеркивало фактическое влияние, которое Христианнейший король осуществлял на суверенного понтифика.

Балдуин знал, что его брат не будет довольствоваться местом за круглым столом князей, играя роль короля Артура.[22] Генрих Люксембургский доказал, что он умеет повелевать и что при необходимости он, не мешкая, заставит покориться своей воле. Но еще более незначительное, чем графство Нассау, графство Люксембургское не приносило средств, без которых король исполнял лишь роль статиста, хотел он этого или нет. Генрих VII не мог расширить свои владения на запад. Сразу после смерти Альбрехта он, наряду с другими графами и герцогами, дал клятву оказывать взаимную помощь, в случае если преемник умершего правителя нанес бы обиду одному из них. Его выборщики, три архиепископа, также помешали бы ему в этом, если бы ему случайно, пришла эта мысль.

Возможность расширения владений представилась лишь через десять месяцев после прихода Генриха к власти: знатные чехи, невзлюбившие Генриха Каринтийского, предложили брак Иоанна, сына Генриха VII, с Елизаветой княгиней из рода Пржемысловичей. Этот план осуществился в 1310 г.: после свадьбы Иоанн был пожалован своим отцом королем Богемским, и коронация состоялась в следующем году. Дом Люксембургов кроме западного влияния, благодаря этому брачному союзу, приобрел власть на востоке: Богемия разрасталась. Обладание ею давало ее правителю не только королевский титул, но еще и материальное благосостояние, добытое из минеральных запасов страны.

Когда 7 февраля 1311 г. Иоанн Люксембургский надел корону святого Вацлава в Градчанах Праги, его отец уже три месяца как пребывал в Италии. Он не ожидал, что Богемия так быстро породнится с его семьей, поэтому продолжил искать на юге то, в чем был не уверен на востоке. Что он намеревался найти, преодолевая Альпы? Чтобы ни считали историки по этому поводу, Генрих VII не был мечтателем; у него были веские причины отправиться именно в ту сторону. Климент V, не только утвердил его выбор, но и назначил время императорской коронации: она должна была состояться в 1312 г. на день Сретенья, как и у Оттона I. Итак, Римский король был заинтересован, чтобы коронация состоялась как можно быстрее. С одной стороны, было нужно, чтобы он стал императором, чтобы один из его сыновей смог быть избран Римским королем и заменить его однажды на троне; с другой, некоторые князья королевства Арля заявляли, что они обязаны повиноваться императору, коронованному должным образом, что предоставляло им множество свобод с давних времен: последняя императорская коронация была коронацией Фридриха II в 1220 г. Но причина, без сомнения повлиявшая на решение Генриха, была финансового свойства. Более чем когда-либо Италия напоминала Обетованную землю, Европейское Эльдорадо. Сеньориальные владения, появившиеся в большей части крупных городов, требовали установления законности, которую король римлян был вправе им дать и за которую они были готовы дорого заплатить.

Короче говоря, в 1311 г. граф Савойский, наместник Генриха, внес в казну около 300 000 флоринов, Генуезский выплатил 40 000, Миланский около 30 000. Поскольку на имперскую корону претендовали два кандидата, они не постеснялись увеличить цену. В Милане, когда Маттео Висконти предложил правителю по случаю его коронации 60 000 флоринов, Гвидо делла Торре, его соперник, заявил, что они поскупились. Такой богатый город, как Милан, мог, не прослыв скрягой, предложить не менее 100 000 флоринов. И это в любом случае не было пустым хвастовством! Миниатюра, иллюстрирующая поход Генриха VII в роскошной рукописи, заказанной Балдуином Трирским, изображает повозку, так тяжело нагруженную золотом и серебром, что четыре лошади с трудом могут сдвинуть ее с места. Это и было то сокровище, которое брат императора привез из своей поездки по Италии! Бухгалтерские документы императорской казны исчезли, но мы думаем, что правитель нашел им применение, так же как князья из его свиты.

Итак, Италия была не только страной изобилия. С политической точки зрения это было грозное осиное гнездо. Генрих VII хотел бы остаться вне партий, но он был обязан вмешиваться в распри, которые в течение целого столетия сталкивали поселения гвельфов и гибеллинов. Следовало вмешаться даже во внутренние дела городов: в Милане Висконти поддержали Генриха VII, который должен был подавить мятеж, поднятый Гвидо делла Торе. Он действовал достаточно грубо, что толкнуло миланцев к возмущению: «Смерть немцам». Затем король римлян задумал покорить Кремону, где укрывался делла Торре, а также Брешию, которая также восстала против «варваров, пришедших с севера». Год спустя, преодолев Альпы, Генрих VII потерял три четверти своей армии, он не мог более выступать могущественным и спокойным защитником справедливости, но бег с препятствиями не был завершен: Флоренция, метрополия, гвельфов, готовилась к противостоянию с немцами. Она полагалась на поддержку короля Неапольского Роберта, которого Филипп Красивый тайно провоцировал чинить препятствия Генриху VII. Роберт передал это задание своему брату, герцогу Иоанну Гравина, люди которого помешали Генриху дойти до традиционного места коронации, собора Святого Петра в Ватикане. 26 мая 1312 г. в страшном сражении войска Генриха потерпели поражение. Однако 29 июня кардиналы, посланные папой, короновали Генриха в соборе Святого Иоанна в Латеране. Лучники гвельфов испортили праздник, но главная часть церемониала была исполнена: Генрих VII стал императором.

Вожделенного титула было недостаточно, чтобы усмирить конфликты, в которые он был вынужден вмешиваться. Это только разжигало их. Филипп Красивый после некоторых довольно холодных поздравительных слов, заявил, что он не признает для себя другого правителя, кроме Христа, и упрекнул его в том, что он сообщил о своей коронации лионцам, так как Лион, по мнению Всехристианнейшего, уже двадцать лет был французским городом. Папа, столь слабый по сравнению с королем Франции, написал императору в тоне, напоминающем тон Иннокентия III, чтобы император не забыл принести ему клятву верности. Становится понятной реакция Генриха: он вступил в союз с Фридрихом Сицилийским, заклятым врагом Роберта Анжуйского, затем он осудил короля Неапольского, обвиненного в подготовке мятежа с Тосканой и Ломбардией против императора, «правителя мира». Роберт, который действительно отказывался подчиниться, был приговорен к смертной казни за оскорбление величества 26 апреля 1313 г.! Но как схватить его? Генрих VII безрезультатно осаждал Флоренцию в течение шести недель. У него не хватало солдат, чтобы поставить их вокруг города непрерывной цепью. Чаще, чем удары шпаги, на противника обрушивались обвинения, и полемика быстро свелась к спору между Иннокентием IV и Фридрихом II, как если бы присутствие императора в Италии неотвратимо возрождало противоречия между духовенством и империей. Все литературные произведения того времени не могут поспорить с «О монархии» Данте: этот трактат достоин таланта его автора «размахом и удивительной оригинальностью его взглядов».[23]

Изгнанник, веривший, что Генрих VII вновь откроет ему двери Флоренции, утверждал, что император получает свою власть от Бога без каких-либо посредников, он также обязан был относиться к папе как уважительный старший сын к своему отцу: в своей сфере, светской власти, он был независимым и действительно суверенным. Но выступление в его защиту не изменило соотношения сил: Генрих VII был слаб, слишком слаб, чтобы укрепить в Италии занятые позиции. С маленькой армией он отправился навстречу войскам Роберта, когда 24 августа 1313 г. недалеко от Сиены, которую он не смог взять приступом, приступ малярии забрал его жизнь. Он был похоронен в соборе Пизы, а остатки его войск вернулись обратно в Германию.