Госпитальерское Ordensstaat

Госпитальерское Ordensstaat

Тем самым госпитальеры создали независимое церковное государство, сравнимое с прусским Ordensstaat тевтонцев. «Тирский Тамплиер» (который был секретарем Гильома де Божё, магистра ордена Храма с 1273 по 1291 г.), внимательно наблюдавший за событиями на Востоке, тогда писал: «Сим манером Бог ниспослал Свою милость благородному магистру Госпиталя и достойным людям сего дома, сделав так, чтобы оные имели в сем месте великую свободу и великую вольность и были бы сами себе сеньорами, не подчиняясь иному господину»[779]. Но это завоевание повергло орден в глубокий финансовый и политический кризис — Вилларе стали упрекать за его причуды, авторитаризм и за долги ордена. Возник заговор, едва не завершившийся в 1317 г. его убийством. В конечном счете в 1319 г. он был смещен и заменен Элионом де Вильнёвом.

Родос был промежуточным портом для паломников, направлявшихся в Иерусалим. В своих дорожных посланиях они описали «зеленый остров» и его окружение. Так поступил флорентиец Кристофоро Буондельмонте, проведший там восемь лет и описавший по возвращении, в 1420 г., остров Нисирос, где «в центре находится весьма высокая гора, вершина которой день и ночь изрыгает серу», добавив: «Поскольку этот остров, как полагают, полый, он часто подвержен весьма сильным землетрясениям»[780]. В самом деле, землетрясения 1354 и 1481 гг. опустошили регион. На этих островах было много природных богатств: мрамор Лероса и сера Нисироса, злаковые Родоса, вина Сими, вина и зерно Коса, финики и плоды Нисироса и т. д. Эти продукты давали возможность для экспорта. Однако хлеб Родос был вынужден ввозить из турецкой Малой Азии или из Западной Европы.

Госпитальеры устроили командорства на Косе, а потом, в 1382 г., на Нисиросе. Сеть замков на самом Родосе требовала административного разделения на шателении — действительно, замок города Родос прикрывал только часть города, называемую Бург. Доходы острова составляли долю магистра и не попадали в казну и к казначею ордена. Магистр управлял островом как владетельный князь, а не как религиозный владыка. Наряду с ним в «монастырь» входило семь, потом восемь монастырских бальи, по одному на язык, список которых с соответствующими полномочиями приведен в таблице ниже. Напоминаем, что язык Испании в 1462 г. разделили на Кастилию и Португалию, с одной стороны, и Арагон и Наварру — с другой.

Монастырь на острове находился постоянно; как хранитель добрых обычаев ордена, он в качестве противовеса сдерживал поползновения магистров на самодержавную власть (например, в случаях с Гильомом и Фульком де Вилларе). Генеральный капитул ордена, собравшись в феврале 1379 г., твердо напомнил о своих прерогативах по отношению к магистру Хуану Фернандесу де Эредиа, находившемуся в то время в плену в Эпире[781].

Госпитальеры создали свою организацию, калькировав урбанистическую организацию города. Они разделили его на два ансамбля — Коллакий (collachio) и Бург. Бург населяли родосские греческие, латинские, еврейские бюргеры и купцы, в то время как Коллакий (от colligere — собирать) предназначался для братьев ордена; стена, отделявшая его от Бурга, отныне выглядела скорей монастырской оградой, чем крепостной стеной. Над Коллакием доминировал магистерский дворец, также обнесенный оградой. Он был заложен при Элионе де Вильнёве. Именно этот магистр начал укреплять и Бург. В середине XIV в. возвели городскую стену Бурга и со стороны моря и построили портовые молы, на которых Филибер де Найяк (1396–1421) велел поставить защитные башни, особенно приметные (и изображавшиеся на миниатюрах) благодаря ветряным мельницам, работавшим там в мирное время[782]. Вследствие землетрясения 1481 г. Пьер д’Обюссон распорядился приспособить стены для артиллерии. Родос выписывал огнестрельное оружие с Запада, хотя в городе была литейня для пушек[783]. За каждым языком был закреплен сектор «вала» для обороны.

Итак, и дворец, и Коллакий, и Бург были опоясаны стенами. Эта тройная ограда олицетворяла церковь: Бург, где собраны верующие, Коллакий, где находятся апостолы, и дворец, где на престоле восседает Христос[784]. Тройную функцию ордена на Родосе — религиозную, милосердную и военную — символизировало три здания:

— монастырская церковь Святого Иоанна Крестителя была предназначена для братьев, живущих в Коллакии; после разрушения ее отстроили на портовой набережной;

— госпиталь: решение о его строительстве было принято в 1314 г, а завершили его к концу XIV в. Магистр Антонио Флувиан распорядился о постройке другого, большего и более красивого, который открыли для больных к 1483 г. Это здание существует и поныне;

— наконец, дворец магистра, возносившийся выше, чем теперь, пока его не приспособили для установки артиллерии.

У каждого языка в Коллакии была гостиница (auberge). Большинство из них выходило на нынешнюю улицу Рыцарей, упирающуюся в госпиталь. Гостиницы были местами собраний, трапез для братьев, принадлежащих к соответствующему языку, но не местами размещения, разве что некоторых именитых гостей; братья, находясь на Родосе, должны были селиться в другом месте, но обязательно в Коллакии. Действительно, рыцари ордена были обязаны отслужить год на Родосе или на острове Кос. Эту систему тогда называли «караваном»[785].

Обосновавшись на Родосе, госпитальеры застали остров обескровленным; его население составляло не более десяти тысяч. Через век, хотя он не избежал ни турецких набегов, ни чумы, один только город Родос насчитывал 10 тысяч человек[786]. Госпитальеры проводили прагматичную политику развития завоеванной территории, политику, которая была основана на «успокоении» местного населения и на заселении земель. Буондельмонте описал островок Лерос и его замок, «где по ночам из соображений безопасности укрываются все жители острова»[787]; Нисирос защищало пять замков. Замки объединяла система оптической сигнализации (днем сигнал подавали дымом, ночью — огнем), предупреждавшая население о каждом нападении турок. Это не исключило некоторых неприятных сюрпризов, как в 1454 г., когда берега Родоса разграбили, но в целом защита была эффективной. В сельской местности была настоящая жандармерия: в каждой деревне, или «казале», охрану порядка обеспечивал туркопол на жалованье.

Сразу же после завоевания, 14 марта 1313 г., Фульк де Вилларе издал грамоты о заселении, согласно которым земли отдавались в лен в обмен на военную службу. Известны только фьефы, переданные Виньоло, которыми его наследники пользовались лет сто, да фьеф острова Нисирос, пожалованный в 1316 г. двум братьям — Джованни и Буонавите Ассанти с острова Искья за службу на боевой галере[788]. У Лигорио, сына Буонавиты Ассанти, «занимающегося ремеслом пирата» в ущерб ордену и Кипрскому королевству, орден был вынужден конфисковать его часть Нисироса[789]. По сути орден не хотел поощрять эту феодальную систему, чтобы не способствовать формированию аристократии, которая стала бы с ним соперничать.

Кроме того, после отставки Фулька де Вилларе с поста магистра госпитальеры стали поддерживать эмфитевтическое держание, передаваемое пожизненно за выплату чинша и при условии использования земли. Такой режим способствовал развитию мелких независимых хозяйств и был выгоден как родосским грекам, так и латинским иммигрантам. 1 августа 1347 г. Джорджо Козина взял за выплату чинша пятнадцать модье (modi?e) земли, в том числе девять невозделанных, при условии, помимо чинша, «что означенный Джорджо в течение двух лет засадит их виноградом». Ставилась задача колонизации, развития и окультуривания[790].

Итак, Родос не знал восстаний знати, тем более что греческой аристократии архонтов на острове не было. Местное греческое население сохранило свои права, особенно религиозные: греческие церкви, за немногими исключениями, не были конфискованы, и греческая иерархия сохранилась, хотя были назначены латинские архиепископ и епископы. В 1474 г. греческие епископы стали коадъюторами латинских[791]. Религиозные меньшинства — сирийцы (иаковиты), армяне, евреи — могли свободно отправлять свои культы. После осады 1480 г. и последующего землетрясения синагога была восстановлена за счет ордена. В честь победы над турками в Бурге были построены две церкви: латинская — Богоматери Победы и греческая — Святого Пантелеймона[792]. Тем не менее Родос не обошла стороной волна антисемитизма, прокатившаяся по Западной Европе в конце XV в. В 1502 г. магистр Пьер д’Обюссон издал декрет об изгнании евреев с острова; эта меру осуществили в очень несовершенном виде, но угроза возникла.

Греки, латиняне и прочие могли свободно жить вместе в родосском Бурге — активной и оживленной части города. Итальянцы и провансальцы покупали здесь дома. Жители пользовались статусом горожан и подчинялись законам и правилам «Capitula Rhodi» — статутов, кодифицированных в начале поселения госпитальеров, исправленных и дополненных 24 февраля 1510 г.[793] Тем не менее отсутствие дискриминации не означало равенства. Греческое население оставалось в подчиненном положении. Греческие крестьяне делились на свободных и пареков — статус последних походил на статус сервов на Западе. Госпитальеры использовали многочисленных рабов. Один статут 1332 г. предусматривал, что, когда брат — владелец казаля умирает, рабы должны, как скот, оставаться на месте, пока не будет принято решение о будущем казаля[794]. Приблизительно до 1380 г. эти рабы были по преимуществу греками. Сами госпитальеры прямо или косвенно участвовали в набегах на византийские земли Морей. Однако после 1380 г. — ив этом надо видеть также результат тогдашнего сближения между Западом и Византией — греческие рабы стали исчезать, сменяясь славянами, турками и азиатами либо африканцами.

Сколь бы мощным ни было развитие, которое сообщили острову госпитальеры, в плане снабжения пищевыми продуктами он оставался зависимым от внешнего мира. Много раз приходилось прибегать к ввозу зерна из Турции. Оборона острова требовала крупных капиталовложений, для которых ему недоставало одних только responsiones от его домов на Западе. Родос не зависел от какой-либо западной «метрополии», даже если считать таковой христианский мир. Он не был колонией. Напротив, он сам эксплуатировал свои «заморские колонии», то есть европейские[795]. Доброе согласие между братьями ордена, латинскими иммигрантами и греческим населением было необходимо для выживания этого государства. Госпитальеры это понимали, и поэтому, в отличие от венецианцев на Крите, им не пришлось иметь дело ни с какими восстаниями — ни греческого населения, ни своих латинских подданных. Конечно, именно по требованию греков, мало склонных биться до конца, Филипп де Вилье де Лиль-Адан в 1522 г. решился на капитуляцию; солидарность и доверие были поколеблены. Однако, когда госпитальеры 2 января 1523 г. покидали остров, с ними отплыло около 4 тысяч уроженцев Родоса, не все из которых были латинянами. А в последующие годы произошло несколько антитурецких манифестаций и возник даже один заговор, в котором приняли участие греки и янычары-христиане из турецкой армии. Он был раскрыт и последствий не имел[796].