Глава 5 Запад

Глава 5

Запад

Быстрая и аккуратная работа, выполненная абвером в недели, непосредственно предшествовавшие оккупации Дании и Норвегии, во многих случаях была результатом импровизации и инициативы. И она была очень эффективна. Но эти задания были сравнительно малы по объему и кратки по времени. Как пример операции большого радиуса действия и крупного масштаба, выполненной германской разведкой, приготовления к войне против Франции в особенности и против западных держав в целом имеют гораздо большее значение. И хотя в некоторых отношениях сравнимые с деятельностью абвера в Польше, они были гораздо крупнее и значительно сложнее, фактически затрагивали каждый отдел абвера. В частности, был один жизненно важный элемент, отсутствовавший в польской операции.

Разведка в отношении Польши была типичным примером работы секретной службы против страны, имевшей военное значение, но практически лишенной какого-либо военно-морского значения. Кроме того, это также была деятельность против страны, которая соприкасалась с Германией по протяженной наземной границе. Правда, на западе Франция и Германия тоже имели протяженную наземную границу, но остальные страны напрямую были недосягаемы, за исключением Голландии и Бельгии, и против последних двух не велось никакой организованной разведки. Им надлежало играть роль неких «стран-хозяек» – баз для действий против других стран, – но сами они не рассматривались как объекты для разведки, да и не считалось, что их надо рассматривать как потенциальных противников. Все другие страны на Западе представляли как военный, так и морской интерес, и то, как была организована против них разведка, описывается офицером, который много лет работал в морской разведке на этом театре военных действий.

«В январе 1934 года меня направили на службу в отделение абвера при командовании флота в Северном море в Вильгельмсхафене. У базы практически не было ни агентов, ни каналов связи. У нее имелось вспомогательное подразделение в Гамбурге, в котором еще один представитель был занят разведкой. Первоначально перед отделением в Вильгельмсхафене стояла единственная задача – организация в Голландии и Бельгии сети информаторов, способных прислать сообщение в случае какого-либо кризиса или мобилизации во Франции и Великобритании. Кропотливая подготовительная работа такого рода – не очень приятное занятие; завербованные на случай нужды информаторы не имеют никакой подготовки, а когда действительно наступает кризис, они обычно не выполняют порученной им задачи.

Одно счастливое совпадение внесло небольшое оживление в эту в общем-то безнадежную картину. Однажды в отделение абвера пришли два моряка торгового флота и передали нам чертежи прибора, предназначенного для американских военно-воздушных сил, которые они подобрали где-то в Соединенных Штатах. Они не имели представления ни о назначении, ни о важности этого прибора, но чертежи явно выглядели настоящими. В то время американские армия и флот как таковые для германской разведки особого интереса не представляли; но информация о технических достижениях, которые в те времена наблюдались в иностранных армиях часто и с короткими интервалами и которые вполне могли использоваться в германских войсках, конечно же представляла огромнейший интерес. В самой Германии строительство морского флота было сурово ограничено условиями Версальского договора, в то время как создание военной авиации было полностью запрещено. С другой стороны, безопасности и сохранности секретов в Соединенных Штатах не уделялось большого внимания, и искусным агентам не составляло большого труда проникнуть в важные строительные и индустриальные центры и разузнать намного больше о производственных методах, чем это сообщалось широкой публике; и хотя изучение американских публикаций обычно давало очень хорошее представление о тренде технического прогресса, но конечную и точную информацию можно было получить только методом проб и ошибок. С течением времени, однако, мы смогли таким образом заполучить конструкции новых самолетов, устройств бомбометания и приборов подобного рода и, наконец, добыли целую серию чертежей и рисунков различных новых типов эсминцев и линкоров и даже секретные инструкции, которыми следует руководствоваться при их строительстве.

Когда в 1935 году адмирал Канарис стал руководить разведкой, он распорядился, чтобы это отделение было переведено из Вильгельмсхафена, бывшего, по его мнению, «просто столовой вооруженных сил», и весьма неудобной для базы, цель которой – ведение разведки, в другой большой город по соседству. Там, в новых и более благоприятных условиях, стало возможным запустить через Голландию и Бельгию (так называемую северофранцузскую трассу) систематические разведывательные наблюдения за французским военно-морским флотом, по крайней мере в аспектах, касающихся Ла-Манша и побережья Атлантики. Сюда входила разведка сооружений береговой обороны, флотских доков и коммерческих портов и их соответствующих характеристик, а также типов и методов строительства военных кораблей с подробностями их конструкции, брони и вооружения, торпедных аппаратов, миноукладчиков, противолодочных устройств, противовоздушного вооружения и т. д. Наконец нужны были как информация о месте нахождения баз авианосцев и аэродромов, в непосредственной близости от побережья, так и детали снабжения горючим французского флота и армии, а также места нахождения и мощности нефтеперерабатывающих заводов и их значение не только как источников снабжения для французских вооруженных сил, но также как целей, если возникнет такая необходимость, для наших ВВС.

Чтобы выполнить эти задачи, мы медленно и старательно вербовали людей и создавали сеть агентов, большинство из которых, однако, были не французами, а людьми других национальностей. Затем они проходили строгий курс обучения в разведцентре, где подчеркивалась важность конкретного района, в котором каждому человеку предстояло работать, и общие принципы методов разведки, которых следует придерживаться в отношении планов укреплений, методов строительства кораблей, таких экономических вопросов, как снабжение и потребности в нефти и т. д., и вопросы полностью излагались и разъяснялись. Как правило, люди, которые шли на вербовку, вдохновлялись любовью к приключениям; причем многие из них не нуждались в убеждении, а просто добровольно предлагали свои услуги, и очень важно, чтобы офицер, которому были поручены они и их подготовка, умел установить атмосферу взаимного доверия; со своей стороны, этот офицер должен быть убежден, что может доверять своим агентам, а они, с другой стороны, должны быть в равной степени уверены, что могут абсолютно положиться на помощь своего офицера, если когда-нибудь столкнутся с трудностями. Этой атмосферы взаимного доверия нельзя добиться с помощью одних денег. Адмирал Канарис сам придавал большое значение исключению методов, приводящих к давлению или шантажу, которым подвергаются агенты. Он также запрещал использовать так называемых агентов-провокаторов, и в этих вопросах он был неумолим и реагировал с крайней суровостью на любое неподчинение его инструкциям. Он действительно желал, чтобы руководство разведывательной службой осуществлялось благородным и достойным образом.

Эта разведка французских береговых районов постепенно успешно расширялась, включая также и южное побережье Франции.

Кроме обрисованной выше деятельности дальнего радиуса, разведка также велась с запада Германии и с юга через Испанию. Конечно, основным объектом наших стараний была линия Мажино как оборонительная система первостепенной важности. Дезертирство Фроге из департамента французского комиссариата привело к судебному делу, на долгое время возбудившему огромный интерес во французской и иностранной печати. Он отвечал за поставку рационов войскам на линии Мажино и отдал свои обширные знания в распоряжение германских властей. Помимо этого, было найдено много ценного материала после оккупации Праги в 1938 году. Чешская оборонительная система против Германии была построена с французской помощью по образцу линии Мажино, и в связи с этим чешская техническая комиссия посетила французские оборонительные укрепления и вернулась с множеством подробных чертежей и спецификаций. Военное сотрудничество между Чехословакией, членом Малой Антанты, и Францией было, по сути, очень тесным, и его плоды – к великому благу германской разведывательной службы – были обнаружены в отделе II чехословацкого Генерального штаба.

Первоначально вся разведывательная деятельность против Великобритании была запрещена, и только в 1936 году это правило было несколько ослаблено, и было разрешено ведение наблюдений; однако даже тогда нам не дозволялось использование постоянных агентов. Но осенью 1937 года эти ограничения были сняты и нам была предоставлена полная свобода действий не только в самом Соединенном Королевстве, но также и в проверке докладов о морских и заграничных базах. Вербовка агентов, способных охватить такой обширный район, представляла огромные трудности; но ко времени объявления войны нам удалось получить наибольшую часть из действительно важной информации в отношении Королевского флота, которая нам требовалась, хотя наше досье было вовсе не таким полным, как в случае с французским флотом и его различными военно-морскими базами.

Внедрение агентов в Британию было крайне трудным. Британцы были в состоянии осуществлять значительно более эффективную систему контроля всех иностранцев, прибывающих на их остров, чем это возможно для страны, имеющей сухопутную границу. Кроме того, страстное желание сыграть роль любителя-детектива – характерная для всех британцев черта, и это не просто совпадение, что Конан Дойль, отец современных детективных романов, и Эдгар Уоллес – оба британцы и существенно превосходят в мастерстве авторов детективной литературы в других странах. Средний британец также относится к иностранцам с долей недоверия, как бы ни был он вежлив с ними в обычном повседневном общении.

Проблема, которой Канарис сам – и, следовательно, вся разведка – уделял особое внимание, состояла в разработке средств для того, чтобы передача сообщений во времена кризисов и мобилизации была непрерывной, и прежде всего чтобы агенты, используемые для решения других задач, были тщательно обучены и им было разъяснено, что они должны делать в случае возникновения какого-либо кризиса. Каждый агент, чья деятельность предусматривалась в период кризиса, был снабжен личным кодовым словом, по получении которого он обязан немедленно прекратить любую выполняемую работу и сразу же отправиться в указанный район, где он должен посетить ряд заранее оборудованных мест, откуда через заранее организованные линии связи и в зашифрованном виде он станет посылать свои сообщения о подготовке к войне.

Эта система впервые была приведена в действие в 1936 году, когда вновь была занята Рейнская зона. Хотя период подготовки до того, как сеть была приведена в действие, был очень короток, сеть функционировала великолепно, и военное Верховное командование получило своевременную и достоверную картину мер, предпринятых соседними армиями и флотами в результате этой реоккупации.

Та же процедура использовалась в двух последующих случаях – оккупации Австрии и Судетском кризисе. Марш в Австрию был запланирован на субботу. В предыдущий четверг начальникам всех разведывательных отделений вдруг было приказано немедленно явиться к Канарису, который сообщил им, что Гитлер намерен вступить в Австрию и решить австрийскую проблему, если это понадобится, силой. Всем присутствующим были очевидны и серьезность случая, и крайняя озабоченность адмирала. Разведывательные отделения работали день и ночь, все необходимые указания были разосланы, и служба стала дожидаться сообщений; и доклады пошли, и почти все они были единодушны в том, что реакция и контрмеры во всех соседних странах были пренебрежимо малы. Служба функционировала изумительно, и разведывательная сеть, размещенная на периоды кризисов и мобилизации, дала правильную и точную картину ситуации. Ко времени обострения Судетского кризиса система была значительно улучшена, и она работала по крайней мере столь же хорошо, как и в предыдущем случае, если не лучше.

В 1938 году мы достигли ряда выдающихся успехов, но также потерпели некоторые чувствительные поражения. Из последних одно случилось в Соединенных Штатах и было в немалой степени обязано факту, что в это время тайная государственная полиция – гестапо, – которая в реальности была чисто внутренней организацией, пробивала себе дорогу к разведывательной деятельности за рубежом, – такое состояние дел прямо противоречило соглашению, подписанному Канарисом и Гейдрихом, шефом гестапо. Кроме того, примерно в это же время в Третьем рейхе развился заметный психоз, и граждан обуяла вера в то, что, присылая из-за рубежа сообщения любого рода, которые казались им важными, они служат интересам своего отечества. Дальше – больше; целая куча лиц вдруг обнаружила в себе исключительные таланты для работы в разведке, и они почувствовали себя обязанными посвятить свою жизнь разведслужбе. Дилетанты такого рода неизменно сразу же бросались в глаза, потому что у них всегда было фатально преувеличенное мнение о своей значимости как хранителей больших секретов и слуг великой миссии. Вся их манера вести себя немедленно выдавала их, и чаще всего они привлекали к себе внимание задолго до того, как им удавалось даже приблизиться к цели, имевшей совершенно ничтожное значение с точки зрения разведки.

Соединенные Штаты Америки были райским местом в представлении этих пылких эксцентриков, и оттуда они слали потоком свои донесения – в Заграничный отдел НСДАП, в «Арбайтсфронт» (трудовая организация), в германское министерство авиации и даже иногда в «Германские железные дороги», поскольку все эти организации имели своих представителей в Соединенных Штатах.

«Еще в 1936 или 1937 году один агент отдела I (авиация) абвера был разоблачен американцами как шпион и только с величайшими трудностями и с помощью друзей сбежал на машине в Канаду, а оттуда в Германию. В результате этого дела ФБР повысило свою бдительность и его интерес был сосредоточен на Bund der Freunde des neuen Deutschlands (Ассоциация друзей новой Германии). Мое управление и его работники получили многократные предупреждения об опасности этой организации и о недопустимости связей с кем-либо из ее лидеров. Ввиду больших расстояний и ограничений, присущих существовавшей системе курьеров, все, что подвергалось эффективному контролю, становилось непригодным к использованию. Хуже всего то, что примерно в это время один из наших курьеров, человек, чьи четыре года добросовестной службы вызывали оправданное доверие, оказался под влиянием некоего Румриха, судетского немца, жившего в Соединенных Штатах.

Этот Румрих разрабатывал самые фантастические планы, и ему удалось склонить до сих пор надежного агента к сотрудничеству, на его собственную ответственность, в предприятии в Соединенных Штатах, о котором мы в Германии ничего не знали. У него возникла идея заманить старшего офицера американской армии – скажем, коменданта какой-нибудь крепости или вроде этого, – чтобы встретиться с ним в каком-то баре и уговорить его выдать план мобилизации крепости и частей, находящихся под его командованием. Он добыл почтовую бумагу и конверты из военного министерства и написал офицеру по своему выбору, приказав ему встретиться с представителем этого министерства в определенном общественном заведении и передать ему схемы и планы, перечисленные в этом письме. Сам он предполагал играть роль представителя военного министерства. Выбранный офицер послушно появился в назначенное время и в назначенное место – а с ним были работники ФБР, которые немедленно арестовали Румриха. На последующем допросе Румрих сразу же выдал целый список имен, и стало ясно, что ему в самом деле удалось организовать целую систему тайного сообщения. Так случилось, что в этот момент конфиденциальный курьер абвера был в это время в отпуске за пределами Соединенных Штатов. Не зная своего вышестоящего офицера, он завербовал в качестве временного заместителя женщину-парикмахера лайнера «Европа», которой дал полные инструкции, а потом убыл в отпуск. Столкнувшись со свершившимся фактом, его вышестоящий офицер не имел других вариантов, чтобы не прерывать работу курьерской службы, кроме как использовать эту женщину по мере возможности. Этот временный курьер, конечно, был известен Румриху, и ее он выдал в числе первых. Когда «Европа» причалила в Нью-Йорке, парикмахер Йоханна Хоффман была арестована, как только ступила на берег, и была захвачена вся почта, которую она везла.

Среди арестованных были хорошо известный нью-йоркский врач и его любовница. Эта дама была быстро освобождена, а доктора предупредили и также вернули ему свободу, которой он сразу же воспользовался, чтобы бежать в Германию зайцем на германском корабле. Американские власти попытались задержать судно, когда оно было за пределами трехмильной зоны, но капитан отказался остановить корабль, и доктор добрался до Германии в безопасности. Далее еще ряду людей, замешанных в этом деле, удалось сбежать в Германию; однако они не имели ничего общего с германской службой военной разведки, а оказались причастными к вышеупомянутой системе тайной связи как общие знакомые или имели отношение к другим организациям, которые сунули свой любопытный нос в шпионский пирог. После этого в течение нескольких недель пестрели заголовки в американской прессе: «НАЦИСТСКИЕ ШПИОНЫ В АМЕРИКЕ», «ОХОТА НА НАЦИСТСКИХ ШПИОНОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!». Весь эпизод был раздут до абсурдных размеров, и обвинение было предъявлено восемнадцати человекам, среди которых были германские офицеры: полковник Буш, капитаны 2-го ранга Менцель и фон Бонин и капитан Пфейфер. Это дело описано в книге сотрудника ФБР Леона Г. Турроу, надо сказать, весьма занимательной, где показано, что ФБР не сумело оценить запутанную ситуацию и не поняло, что лишь малая часть обвиняемых действительно работала на германскую военную разведку.

Неизбежным результатом этого дела, которое тянулось с марта до лета 1938 года, стало то, что в своей деятельности против Соединенных Штатов мы должны были проявлять крайнюю осторожность и надо было выжидать. Позднее при возросших мерах безопасности работа возобновилась; целая команда агентов работала, строго соблюдая приказы руководившего ею офицера, рассматривая себя как индивидуальных работников, а не как членов описанного выше канала тайного сообщения, и это продолжало давать удовлетворительные результаты вплоть до начала войны».

Но в предвоенные дни куда более важными были приготовления против Франции. И именно во Франции и странах Бенилюкса летом 1940 года абвер, созданный и обученный Канарисом, проходил настоящую проверку. Именно там «Абвер-II» впервые по-настоящему вступил в действие в поддержку главной военной операции.

При планировании внезапного вторжения в Голландию, Бельгию и Люксембург главная забота состояла в том, чтобы захватить мосты через Маас и канал Альберта целыми и невредимыми. Только в случае, если это будет сделано, сухопутные войска смогут быстро достичь оборонительного рубежа Пеел в Голландии и впоследствии быстро освободить парашютистов, сброшенных в окрестностях Роттердама.

В ноябре 1939 года в рейхсканцелярии состоялось совещание по этому вопросу под председательством Гитлера. В итоге абверу было приказано разработать план захвата с помощью войск, переодетых в голландскую и бельгийскую форму, самых важных мостов через Маас, двух дорог и железнодорожного моста в Маастрихте и одной дороги и одного железнодорожного моста в Геннепе.

В начале подготовки случилась самая тревожная неудача. Агент, которому было поручено добыть форму, был схвачен бельгийцами с формой на руках. В связи с загадочной кражей форм одна фламандская газета опубликовала карикатуру Геринга в форме брюссельского кондуктора трамвая, любующегося собой в зеркале, с подписью: «Она мне здорово идет!»

Было весьма удивительно, что этот эпизод не возбудил никаких подозрений ни в Голландии, ни в Бельгии и что в результате не было дано никаких предупреждений пограничной охране. Если бы голландцы, например, догадались, в чем смысл использования их униформы, они бы избежали внезапного разгрома в Геннепе и могли бы задержать продвижение германских войск, что, впрочем, скорее всего, и не повлияло бы на судьбу Западной кампании, но могло бы отрезать десантные войска, высаженные в тылу у голландцев.

Операция с маастрихтскими мостами проводилась не полком «Бранденбург», а добровольческой частью подотделения «Бреслау» (батальон специального назначения 100). Передовой отряд, одетый в форму, выданную голландцами, проехал рано утром 10 мая 1940 года через Радерн и Ситтард на Маастрихт. Что случилось потом, до конца неизвестно. Можно только полагать наверняка, что один из мостов на дороге, ведущей в Маастрихт, был захвачен, но детонационный заряд не был извлечен. После ожесточенной перестрелки, в которой погиб командир этих фальшивых голландцев, лейтенант Хоке, все три моста были взорваны. Маастрихтское предприятие закончилось полным провалом, и у шефа абвера был подавленный вид, когда, приехав через несколько часов, он обнаружил, что все колонны с танками и грузовиками запрудили дороги, ведущие на Маастрихт, в нетерпении ожидая, когда инженерный корпус перебросит через реку полевой мост. Ибо маастрихтская операция была задумана именно для того, чтобы избежать этой потери времени при блиц-атаке.

Успех операции под Геннепом, выполненной частью батальона специального назначения 800 полка «Бранденбург» под командованием лейтенанта Вальтера, более или менее уравновесил неудачу под Маастрихтом; и, как только он услышал, что мосты Геннепа захвачены целыми, командующий 6-й армией, пробивавшейся сквозь узкую брешь между Рурмондом и Льежем, генерал фон Рейхенау смог немедленно отвести некоторые соединения, застрявшие у Маастрихта, на дорогу на Геннеп.

Это геннепское предприятие было самым тщательным образом спланировано и выполнено под частичным камуфляжем. Взвод разведки, переодетый в немецких пленных под голландским конвоем, захватил мост задолго до «часа зеро», и, прежде чем голландцы сумели прийти в себя от шока, колонна германских танков уже катила по важной переправе через Мез. «Пленными» были солдаты полка «Бранденбург» с ручными гранатами и автоматическими пистолетами, спрятанными под плащами. А «конвой» состоял из агентов фламандского националистического движения Муссерта, переодетых в форму голландских пограничников. Достижение чисто военной цели методами секретной службы – иными словами, тактическая координация действия регулярных войск и агентов – было успешно использовано впервые в этом деле у Геннепа.

В то время как отдел II абвера помогал открыть ворота для армии вторжения, отдел I взял на себя полевую разведку и сопровождал авангард. О его деятельности был составлен следующий рапорт:

«10 мая, в день зеро для Западной кампании, капитану 3-го ранга Кильвену было приказано организовать группу морских коммандос абвера в Кельн и присоединиться с ней к войскам, вступающим в Голландию. За исключением деятельности коммандос «Абвер-III», которые участвовали в Польской кампании, а сейчас сопровождали войска в Голландии, капитану 3-го ранга Кильвену не на что было ориентироваться при определении состава и вооружения группы, которую он должен был подготовить. Ей было приказано пробиваться вместе с теми частями сил вторжения, которые были выделены для захвата портов и прибрежных городов, а там собирать весь материал разведывательного характера, изучать его и сортировать как можно быстрее и сразу же переправлять все, что имеет непосредственную тактическую ценность, в военный штаб, руководящий операцией. А остальной материал должен быть впоследствии доставлен в штаб абвера в Берлине.

Из этого видно, что очень важно было обеспечить себя достаточным количеством машин. Группа коммандос была также усилена моторизованным взводом тайной полевой полиции и радистом, оснащенным шпионской радиостанцией AFU. Во время продвижения задача коммандос была расширена приказом оставлять в каждом важном порту небольшое подразделения для выполнения роли группы, передающей секретную разведывательную информацию. Через три дня, 13 мая, коммандос начали свое продвижение и впервые вступили в действие в районе Роттердама, достигнув самого города в то же время, что и передовые регулярные части. Особая важность придавалась захвату образцов дегазирующей аппаратуры – изобретения, которое, как говорят, способно нейтрализовать действие немецких магнитных мин. Ряд этих устройств был найден на различных кораблях, демонтирован и отправлен в Германию; а на одной верфи был найден план строительства всей этой аппаратуры.

Для того чтобы сделать Роттердам своим штабом на данный момент, коммандос отправили один взвод для присутствия при захвате Ден Хельдера, а другой – с войсками, продвигающимися на Антверпен. В обоих этих пунктах, как приказано, были оставлены группы передачи информации. Потом коммандос были приданы 4-й армии, к штабу которой они добрались через Брюссель и Мобеж, откуда они сопровождали армию фон Клейста в ее наступлении на порты Ла-Манша.

По каким-то удивительным причинам обороняющиеся французы не уничтожили ни свои архивы, ни даже различные документы в военных автомашинах, застрявших на мелководье возле пляжей, и в Булони, и в других портах была захвачена масса самого ценного материала. На британской авиабазе RAF в руки немцев попал шифр, используемый для связи между британской и французской армиями, вместе с ключом на май – июнь 1949 года.

Дальнейшее наступление привело вначале к Кале и Дюнкерку, затем на юго-запад к Ле-Трепору, Дьепу, Сен-Валери, Гавру и Руану и, наконец, к Бресту, и на юг до Рошфора. Тем временем немцы захватили архивы французского министерства морского флота в Париже.

Когда было заключено перемирие с Францией, Брест превратился в основную разведывательную базу, щупальца которой простирались в неоккупированную Францию, Северную Африку, на Иберийский полуостров и в саму Британию. Группа из отдела «Абвер-II» получила приказ проникнуть в Англию и разместить там диверсантов. Однако большие надежды, которые отводились базе в Бресте, не оправдались. То, что Канарис когда-то сказал о Вильгельмсхафене, полностью применимо к Бресту: «Невозможно заниматься разведывательной работой из столовой вооруженных сил».

Много было сказано о деятельности абвера в Ирландии, причем большая часть сказанного – грубое преувеличение или просто неправда. Незадолго до начала войны политика Германии предусматривала дружеские отношения с Британской империей. Ввиду этого «Абверу-II» было категорически запрещено иметь какие-либо дела с Ирландской республиканской армией как в Эйре, Ольстере, Великобритании, так и в Соединенных Штатах. Хотя абвер собрал определенное количество информации по Ирландии через агентов, посещавших эту страну, в военном отношении она не имела ценности.

Однако в месяцы, предшествующие войне, был установлен контакт с ведущей личностью в ирландской экономике – с человеком, который хотя и не был публично связан с ирландским республиканским движением, но считалось, что он имеет доступ к его лидерам. С началом войны этот контакт был еще ненадежен для того, чтобы использовать его как средство для взаимного обмена информацией. Абвер поэтому послал агента в Лондон через нейтральную страну. Этот человек должен был передать необходимые коды и т. п. тому ирландцу, ибо существовала надежда, что в конце концов можно будет установить радиосвязь между Ирландией и Германией. На деле же совершенно непрактично пытаться установить радиосвязь таким способом, и абверу пришлось полагаться на устные и письменные доклады, передаваемые через его собственных агентов, посещающих Ирландию через нейтральные страны. За всю войну до Германии добрался только один ирландский курьер.

В целом можно сказать, что, хотя лидеры ирландского республиканского движения были готовы в течение всей войны сотрудничать с немцами, тем не менее они не были готовы получать приказы из Германии. В это же время ИРА была ослаблена волной диверсий и пропагандистской деятельности, в которую она ввязалась в 1938 году главным образом в Ливерпуле и Лондоне, поскольку большая часть ее самых активных и способных членов была арестована и сейчас пребывала в тюрьме. Поэтому немцы старались, чтобы та мощь, которой ИРА обладала, была направлена скорее на военную, чем на политико-пропагандистскую деятельность.

Ввиду этого было решено отправить капитана доктора Гертца, офицера «Абвера-II» в Ирландию. Он должен был быть связным офицером между «Абвером-II» и командным штабом ИРА в Южной Ирландии. Ему были даны широкие полномочия по его усмотрению и в рамках вышеозначенных целей, и он был свободен действовать, как сочтет необходимым. Одной из его задач, однако, было установить радиосвязь с Берлином, если возможно.

Его миссия потерпела почти полный провал. Он приземлился на парашюте, но по ошибке в Северной Ирландии, а не в Южной. Он потерял свою рацию, которая была на другом парашюте, он был на грани захвата королевской полицией Ольстера. Когда после мучительного путешествия он, наконец, установил связь с ИРА в Эйре, обнаружилось, что эта организация расколота внутренними распрями. Фактически его время было настолько занято тем, чтобы помешать оппозиционной группе в ИРА выдать его властям свободного государства, что он так и не смог приступить к выполнению своих военных задач. Все это дело довело доктора Гертца до состояния нервной прострации, и он настроился было уже вернуться в Германию, но и это ему не удалось, потому что он был своевременно арестован полицией и интернирован. О серьезности, с которой он рассматривал свою миссию, и его лояльности к своим настоящим коллегам внутри ИРА говорит тот факт, что он покончил с собой, когда наконец ирландское правительство, поддавшись мощному дипломатическому давлению, согласилось передать его в руки англо-американцев.

Абвер был слегка, хотя и не намного, более успешен с ирландцами в Америке. ИРА имела прочную и эффективную организацию на Восточном побережье. Ее члены были хорошо обучены, особенно саботажу, – ими командовал бывший начальник штаба всей ИРА Син Рассел. Он приехал в Германию через Геную в апреле 1940 года безбилетником на борту американского лайнера «Джордж Вашингтон». В Соединенных Штатах стало слишком «жарко» для него, и к тому же он желал организовать сотрудничество с немцами. Абвер установил контакт с его людьми в Америке через подразделение абвера в Мехико, которое находилось в компетентных руках одного германского бизнесмена. Но скоро стало ясно, что американская ИРА не только антибританская по характеру, но и весьма антикапиталистическая. Как и их коллеги в Ирландии, они совершенно отказывались принимать указания из Германии. Фактически они сознательно действовали вопреки пожеланиям Германии, которая в то время стремилась избежать столкновений с Соединенными Штатами. Германское министерство иностранных дел абсолютно запретило всякий саботаж в Соединенных Штатах, но ИРА игнорировала это и старалась изо всех сил взрывать британские корабли и разрушать заводы, работающие на британцев. Позднее это подразделение абвера в Мехико пришлось закрыть из соображений безопасности. С началом вооруженных действий между Германией и СССР антикапиталистический уклон внутри американской ИРА сделал невозможными все перспективы сотрудничества между этой организацией и Германией.

Бывший начальник штаба ИРА остался в Берлине как протеже МИДа. Немецкие планы вторжения в Англию, как известно, не предусматривали одновременного нападения на Ирландию. Но предполагалось, что, когда развернется сражение в Великобритании, британцы, возможно, оккупируют свободное государство. Поэтому присутствие бывшего начальника штаба ИРА в то время имело некоторое значение; в действительности это было его высшее достижение. В случае британского вторжения в Эйре немцы намеревались поддерживать ожидаемое ирландское движение Сопротивления всеми имеющимися средствами, кроме фактической отправки войск. Это, как считалось, принесет максимальную выгоду германскому делу. Поэтому бывший начальник штаба был отправлен в Ирландию на подводной лодке, чтобы сделать необходимые приготовления. Однако даже это закончилось ничем, поскольку этот человек умер от приступа язвы пищевода на борту корабля и был похоронен в море; подводная лодка вернулась в Лориент.

После отказа от операции «Морской лев» главный интерес Германии в Ирландии состоял в том, чтобы эта страна оставалась нейтральной. Ввиду этого вся деятельность абвера была резко сокращена, а в одно время даже запрещена. Однако, когда битва за Атлантику достигла кульминации в 1942 году и в Англии остро почувствовали ценность ирландских портов, похоже, вновь возник риск британского вторжения. Теперь у немцев был свой советник по делам Ирландии – хорошо известный ирландский политик, который сделал впечатляющую карьеру, являясь в одно время офицером в Испанской республиканской интернациональной бригаде; был захвачен в плен и осужден на смерть Франко, но этот приговор позднее был заменен на тридцать лет тюрьмы, осужденный был освобожден благодаря вмешательству адмирала Канариса в 1940 году и доставлен в Германию. Это был трагически непрактичный человек, и перед концом войны он также умер. Его здоровье было подорвано его мучениями в испанской войне и в испанских тюрьмах.

Таким образом, деятельность «Абвера-II» в Ирландии во время Второй мировой войны, как мы увидим, была весьма незначительной и не имела никакого военного эффекта на ход войны. Причины этого не стоит искать далеко, и она вовсе не в постоянном невезении, как было в примере с доктором Гертцем, выброшенным не в том месте, со смертью бывшего начальника штаба ИРА и т. д. «Абвер-II» со своей сугубо военной задачей постоянно оказывался на ножах с МИДом, который, конечно, действовал из политических соображений. Министерство иностранных дел эффективно препятствовало всем планам «Абвера-II». Однако это не критика МИДа: весь ход Второй мировой войны показывает, как важно, чтобы военные планы играли роль второй скрипки при принятии политических решений.

То же самое относится к роли «Абвера-II» на Западе. После падения Франции и во время подготовки операции «Морской лев» отдел «Абвер-III» также оказался занят делами, имеющими небольшое значение, ибо поначалу не было никаких признаков попыток шпионажа или диверсии со стороны оппонентов. Французское население, похоже, было в шоке от событий, но комплекс «Я шпионю за шпионом» в самих войсках создавал огромный объем работы; акты диверсий виделись в каждом мыслимом типе ежедневных происшествий, и офицеры абвера были постоянно в движении, подтверждая, расследуя и созывая срочные совещания с различными командирами и их штабами. Особенно многочисленными были сообщения о диверсиях против телеграфных линий и о загадочных лучах и сигналах; но почти все из них, как выяснялось, имели совершенно безобидное объяснение.

В конце лета 1940 года появились новые задачи, когда та часть старых коммандос, которая все еще оставалась мобильной, была переведена в Париж и придана группе армий «А» в Сен-Жермене, где ей было приказано приступить к организации абверкоманд для операции «Морской лев» – вторжения в Британию. Для этой операции Верховный штаб предложил использовать две штурмовые армии – 18-ю и 9-ю, с 6-й армией в арьергарде. Каждая армия должна быть оснащена абверкомандой для активной разведки и абверкомандой отдела «Абвер-III» для борьбы с деятельностью вражеской Интеллидженс сервис. Особое внимание было уделено радиосвязи и картам, планам городов, планам верфей и других подобных сооружений, которые были собраны загодя и которые сейчас имели огромное значение для армий в их наступлении.

Когда в конце осени 1940 года от операции «Морской лев» окончательно отказались, отделение в Бресте возобновило свою прежнюю деятельность. К этому времени влияние первоначального шока, который так потряс французов, исчезло; демобилизованные французские солдаты вернулись по своим домам, и наиболее энергичные и предприимчивые среди них начали пробиваться к силам «Свободной Франции» под командованием де Голля. Большое их количество попыталось добраться до Англии из маленьких гаваней Бретани на рыбацких лодках, и многие из них считали, что они обязаны вернуться не с пустыми руками, а с информацией о германских оккупационных силах, их размещении и вооружении, какую они только смогут собрать. В свою очередь, разведка де Голля также стремилась проникнуть во Францию через эти французские порты. Поэтому контроль бесчисленных маленьких хуторов, разбросанных на пустынном и каменистом берегу Бретани, стал проблемой первостепенной важности; необходимо было организовать плотную сеть береговой и портовой охраны и патрулей. И это было дополнено формированием «Увеличенных сил наблюдения за береговой границей» – некоего вида милитаризованной таможни с ее штабом в Париже с офицерским составом только из офицеров запаса старого и нового вермахта, и укомплектована она была исключительно бывшими солдатами. Эта организация сотрудничала с абвером в самой лояльной манере.

На рубеже 1940—1941 годов эти новые меры принесли первые результаты, когда была схвачена группа, пытавшаяся добраться до Англии с очень подробными сообщениями о германских оккупационных силах и укреплениях на берегу Ла-Манша; вскоре после этого в немецкие руки попал траулер возле Бреста, на борту которого находились два британских агента с радиопередатчиком. Их подобрали в море в одной из точек встречи, где бретонские рыбаки встречались с товарищами, которым удавалось удрать в Англию и передать донесения и агентов. Траулеры, занятые ловлей сардины и тунца, имели радиус действия сто морских миль и могли оставаться в море в течение нескольких дней. Самым простым решением, конечно, было бы запретить всю ловлю рыбы или ограничить ее зоной прямой видимости вблизи побережья; но такие радикальные действия могли привести к потере ценной пищи.

Германские офицеры, дислоцированные в оккупированной Франции, были согласны в том, что разведка голлистов ведется в достойной и джентльменской манере; но все изменилось, когда на сцене появился воинствующий коммунизм.

Идея использования услужливости французских коммунистов перед Москвой как средства подрыва сопротивления французской армии и для саботажа военных поставок была предложена штабу абвера одним офицером учебного и тренировочного батальона специального назначения номер 800 – прототипа полка «Бранденбург» – очень давно. Однако она встретила колебания и сдержанность; Канарис сам был против этой идеи, ибо был слишком ярым антикоммунистом, чтобы это ему понравилось.

Тем не менее идея была уж очень хороша, чтобы ее отвергнуть с порога. В зимние месяцы 1939/40 года, которые войска на Западном фронте провели в бездействии, Информационный отдел министерства иностранных дел составил ряд листовок и брошюр, предназначенных для подрыва морали французской армии и базировавшихся в основном на двух лозунгах: «УМЕРЕТЬ ЗА ДАНЦИГ?» и «АНГЛИЧАНЕ ВОЮЮТ ДО ПОСЛЕДНЕГО ФРАНЦУЗА». Эти лозунги громко трубились через громкоговорители с берегов Рейна и Западной стены, и были распространены сотни тысяч брошюр с таким же текстом, некоторые самолетами, а некоторые были адресованы через почту отдельным людям по всей Франции. Особенно обильно разбрасывалась листовка «УМЕРЕТЬ ЗА ДАНЦИГ?». Для того чтобы они не бросались в глаза, но оставались неотличимыми от нормальной почты, эти листовки вкладывались в конверты любого мыслимого размера и цвета, а адреса наносились сотнями различных рук. Задача продвижения этой огромной массы бумаги в заданную страну была доверена абверу и другим государственным департаментам. Некоторые письма отправлялись в Швейцарии и в тогда еще нейтральной Бельгии, но большая часть уже с французскими марками провозилась контрабандой бельгийской организацией абвера во Францию, а там отправлялась по почте как обычно.

Абвер уже пользовался своими связями с членами и функционерами Бельгийской коммунистической партии для распространения во Франции пораженческих и антибританских листовок, и в то же время коммунистические агенты получали указания и технические инструкции в отношении актов саботажа во французской военной промышленности. Успешно использовалась идея «общей борьбы Германии и Советского Союза против капиталистических и империалистических западных держав» и дезертирство Тореза 6 октября 1939 года. Однако наиболее потрясающий пропагандистский эффект был создан декларацией Молотова 31 октября 1939 года, в которой он заявил: «Преступно принимать какое-либо участие в этой войне, которая является войной за уничтожение национал-социализма, замаскированной под борьбу от имени демократии».

Эта декларация была немедленно распространена в форме листовки с самолетов над всей Францией.

Для Канариса, как уже было сказано, вся идея сотрудничества с Советами была отвратительна, и он действительно терпел ее с величайшей неохотой; и, так как многие другие офицеры старой имперской эпохи отвергали ее в своих сердцах и поддерживали ее только с крайним колебанием и сдержанностью, связь с коммунистами поддерживалась главным образом двумя подчиненными чиновниками в военной разведке, и большей частью по их личной инициативе и на их ответственности.

Однако во время Французской кампании в мае 1940 года допросы пленных и другие источники подтверждали, что эти подрывные брошюры фактически нашли свой путь к войскам; многие из пленных все еще хранили эти листовки и предъявляли их в поддержку своих требований предпочтительного обращения. На базе этого доказательства был сформирован специальный штаб Н с задачей поддержания контакта с французскими коммунистами, но с новым набором лозунгов. Они сейчас были направлены против де Голля, который изображался как наемное орудие западного империализма, и против «реакционного» британского союзника, который так позорно бросил французов в беде. С помощью коммунистов был установлен контакт через Марсель с арабским националистским движением Destour (Destour – политическая партия в Тунисе, основанная в 1920 году и ставившая своей целью освобождение Туниса от французского колониального владычества. – Примеч. пер.) с задачей разжигания антибританских настроений во французской североафриканской колониальной армии. Последняя, однако, оказалась нечувствительной к подрывным влияниям, ибо ее совершенно не потрясла катастрофа в метрополии Франции, и только во флоте с его традиционно антибританскими симпатиями был достигнут какой-то успех.

С другой стороны, в оккупированной Франции коммунисты с огромным рвением работали над распространением подрывных брошюр, запущенных германской секретной службой, – во многих случаях, правда, совершенно не ведая об источнике, откуда появлялись эти листовки. Даже французская пресса принимала их всерьез. В июле 1940 года коммунистическая газета «Юманите» писала: «Генерал де Голль и другие марионетки британских финансовых кругов очень бы хотели видеть Францию, сражающуюся за Сити, но для этих джентльменов французский ответ таков: mot de Cambonne…» (вероятно, опечатка. Имеется в виду mot de Cambronne – дословно «слово Камбронна» (фр.) – знаменитый ответ Пьера Камбронна, командовавшего Старой гвардией Наполеона под Ватерлоо: «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается». – Примеч. пер.)

В марте 1941 года другая газета En Avant писала: «Голлисты как представители банкиров Сити обвенчались с британским империализмом».

И 20 июня 1941 года за 48 часов до нападения Гитлера на Советский Союз «Юманите» заявила: «Де Голль и Катру поощряют убийство французов на благо британцев». Два дня спустя деятельность специального штаба Н внезапно прекратилась. С нападением на Россию 22 июня 1941 года французским коммунистам Кремль отдал новый приказ, и они подчинялись ему с тем же безусловным послушанием, как и прежде.

С этого времени германская оккупационная армия очутилась лицом к лицу с тесным и объединенным фронтом. Союз голлистов и коммунистов сформировал облик французского движения Сопротивления, и это был союз, которому было суждено сохранять его значение в течение длительного времени после официального прекращения военных действий.

С германской стороны борьба с деятельностью враждебных разведок поначалу находилась в руках вермахта. Но чем дольше длилась война, тем сильнее разгоралась борьба с движением Сопротивления, а вместе с этим до некоторой степени и борьба с вражескими разведслужбами была передана СД Гиммлера. СД имела свой устав и свои особенные методы, и, к сожалению, Верховный штаб по приказу Гитлера становился все более безжалостным в своих репрессивных мерах, особенно в позиции в отношении расстрела заложников. Абвер придерживался мнения, что расстрел заложников не только противоречит международным законам, но и, вовсе не достигая своей цели и вызывая ужас в сердцах людей, производит совершенно противоположный эффект. В то время как борьба с голлистами велась с обеих сторон в достойной и почетной манере, внедрение коммунистических террористов придало ей на французской стороне абсолютно другой характер. Живые и активные силы коммунизма скоро оттеснили умеренных голлистов от руководства, и с нарастающей частотой начались атаки на военнослужащих германских вооруженных сил, склады и другие военные объекты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.