Часть пятая «Самая непопулярная», или Война под кедрами

Часть пятая

«Самая непопулярная», или Война под кедрами

В руках Садата оливковая ветвь мира. — Федаины убывают на север и организуют «Фатахленд». — Соседство с ним становится опасным. — Израильские танки пересекают ливанскую границу, и пути войны их приводят к Бейруту. Впервые израильтяне берут контроль над арабской столицей. — Трагедия Сабры и Шатилы. — Очередная военная победа и очередной политический проигрыш.

Итак, для той и другой стороны Октябрьская война 1973 года закончилась полупобедой-полупоражением. И те, и другие сделали свои выводы. Арабы в очередной раз убедились, что в лице Израиля имеют очень хитрого, коварного и изобретательного противника, который может найти выход из самого сложного положения и способен к самым нестандартным решениям с итоговым результатом в свою пользу.

Его дипломатия и внешнеполитические службы приобрели большой опыт в защите своих интересов на мировой арене и мобилизации общественного мнения на свою сторону. Вместе с тем упаднических настроений в руководстве арабских стран не было. Их полупобеду услужливая пропаганда (конечно, с известным «перебором») изобразила как выдающийся успех, и с тех пор слова «6 октября» и операция «Бадр» записаны золотыми буквами во все учебники и документы по современной истории арабского мира.

Несомненно, моральный дух арабов сильно изменился. События октября 73-го повысили самооценку арабов, они помогли им обрести достоинство и гордость и покончить с чувством униженности после позора поражения 1967 года.

…Что касается Израиля, то рядовые граждане встретили новость о наступлении перемирия с чувством облегчения, что этот кошмар наконец-то закончился. Рядовым гражданам и в первую очередь родителям и родственникам военнослужащих пришлось потратить много времени и душевных сил, нажать на все возможные «рычаги», чтобы вернуть своих военнопленных из Египта и Сирии, перезахоронить павших или хотя бы узнать об их судьбе.

В руководстве страны события октября подверглись тщательному анализу и подробному изучению. Действия многих должностных лиц были подвергнуты критике и даже разбирательству в так называемой «комиссии Аграната». Военный министр Даян взял на себя ответственность за все случившееся и добровольно ушел в отставку. Премьер-министр Меир тоже вышла в отставку «по причине своей усталости и ухудшившегося состояния здоровья». Эти посты были освобождены для более молодых политиков и военачальников. Не отягченные грузом предшествующих ошибок, они констатировали, что накануне 15.10.73 государство Израиль оказалось в очень тяжелом положении. То, что случилось потом, 16–19 октября, было сравнимо разве что с «чудом на Марне» у французов (отражение германского наступления под Парижем в сентябре 1914 г.).

Ясно было, что в тот момент евреям «повезло», и в конечном итоге «обошлось». Но надо было извлечь уроки и делать выводы. Один из главнейших выводов, который сделало руководство страны, — пора всерьез заняться развитием своего собственного военно-промышленного комплекса.

Горький опыт привел к следующим размышлениям и соображениям: а что, если бы по каким-либо причинам американцы еще более задержали открытие воздушного моста или совсем не стали бы его организовывать? А вдруг опять арабы соберутся с силами и устроят повторение «судного дня»? А вдруг… и т. д.?

Стало ясно, что без надежной военно-промышленной базы внутри страны само существование сионистского государства ставилось бы под сомнение. И вновь надо отдать должное евреям: не прошло и десяти лет, как к следующей ближневосточной войне эти усилия дали свои результаты.

* * *

В течение последующих десяти лет после октября 1973 года на Ближнем Востоке прошли три главных события, которые выделяют авторы:

1. Гражданская война в Ливане 1975–1977 годов.

2. Визит А. Садата в Иерусалим в ноябре 1977 года. Скажем о нем подробнее.

К этому времени стало ясно, что вопрос ближневосточного урегулирования окончательно зашел в тупик. Любивший делать нестандартные ходы и вообще всякие сенсации, Садат на заседании египетского парламента 9 ноября объявил о своем намерении ехать «в поисках мира» в Иерусалим.

Туда он прибыл 19 ноября. Помимо официальных лиц в аэропорту его встречали десятки журналистов. При этом ведущий американский телекомментатор Уолтер Кронкайт «выдал» в прямой эфир: «Человек ступил на Луну, Садат прибыл в Иерусалим — вот два главных события нашей эпохи!»

Среди встречавших был и генерал Шарон, доставивший Садату столько тревог в дни Октябрьской войны. «А ведь я хотел взять вас в плен!» попытался пошутить Садат. «Я тоже! — немедленно парировал Шарон. — А теперь готов ответить гостеприимством на гостеприимство!»

Подобными же двусмысленными шутками, как со своими близкими знакомыми, Садат обменялся и с Моше Даяном и Голдой Меир. Только почему-то никто из арабских мэров или других влиятельных граждан с Западного берега на эту встречу не пожелал приехать, хотя израильтяне им совсем не препятствовали.

3. Спустя почти год после этого визита, в сентябре 78-го, состоялся «Кэмп-Дэвид», а затем в марте 79-го, на лужайке у Белого дома, произошло подписание пакета документов, согласно которым Египет прекращал фактическое состояние войны с Израилем. В свою очередь, премьер-министр Бегин гарантировал в течение трех последующих лет вывод своих войск со всех египетских территорий на Синае, а «гарантом» сделки являлся президент США Дж. Картер. Это и произошло. Как ни оценивать действия Садата, ясно одно народ Египта обрел в конечном итоге тот мир, к которому он стремился и который, конечно же, заслужил и плодами которого сейчас пользуется.

Судьба Садата — сказать по-человечески — была печальной: 6 октября 1981 года он пал жертвой покушения со стороны своих подданных во время проведения военного парада, посвященного очередной годовщине форсирования Суэцкого канала.

К слову сказать, это случилось спустя 30 лет после гибели короля Абдалла, иорданского монарха, который первым заговорил о возможности мира с Израилем и был сражен рукой араба-фанатика в июле 1951-го.

Прошло пятнадцать лет, и в ноябре 1996-го от рук такого же фанатика, но с другой стороны, погиб премьер-министр Израиля Ицхак Рабин.

Что же, так и будут арабы и евреи убивать своих руководителей, если кто-либо их них только осмелится заговорить о мире?

Подписав мир с Египтом, Израиль в значительной степени обезопасил свои южные границы. Но к этому времени значительно осложнилась обстановка на севере. В результате событий «черного сентября» 1970 года палестинские партизаны-«федаины» в основной массе покинули территорию Иордании. Не могли они делать свои вылазки и из Сирии, так как Голанские высоты оставались под управлением «Цахала» и до территории собственно Израиля им было не добраться.

Постепенно все большее число федаинов сконцентрировалось в южной части Ливана. Там образовался так называемый «Фатахленд» (по имени ведущей федаинской организации «Фатах»). Соседство с ним становилось все более опасным. Центральные власти Ливана, ослабленные в ходе гражданской войны, в значительной степени утратили контроль над этими территориями, а осмелевшие партизаны совершали все более дерзкие вылазки и нападения на сопредельные области государства Израиль.

Итак, назревал очередной акт ближневосточной драмы…

Далее цитируем по «Бурлящему Ближнему Востоку» и книге «Ливан: эхо агрессии».

«Вторжение в Ливан было осуществлено в полдень 6 июня 1982 года. Таким своеобразным способом Тель-Авив как бы отметил 15-ю годовщину июньской агрессии 1967 года… Непосредственным поводом для ее развязывания послужила якобы попытка покушения на израильского посла в Лондоне Шломо Аргова. К этой провокационной акции Организация освобождения Палестины никакого отношения не имела… Вооруженная интервенция была… представлена как некая «превентивная» мера, направленная на «обеспечение безопасности» северных районов Израиля, называемых Галилеей. Операции поэтому и было присвоено фарисейское название «Мир Галилее». Для ее осуществления израильское командование бросило группировку численностью более 60 тысяч человек. Она насчитывала 10 пехотных и механизированных бригад, более 800 танков и около тысячи стволов артиллерийских орудий и минометов различных систем.

(В полдень 6 июня Шарон во главе небольшой группы офицеров лично стоял в нескольких метрах от ливано-израильской границы и прощальными жестами руки провожал «своих мальчиков» на поле новой битвы с арабским противником.) Израиль в ходе интервенции преследовал цель (это провозглашалось официально) разгромить вооруженные формирования палестинцев и национально-патриотических сил Ливана. На шестой день войны израильские войска вклинились вглубь территории Ливана на 60 и более километров. На девятый день… они начали окружать Бейрут».

«Сионистское руководство с самого начала делало ставку на «молниеносную войну». Премьер Бегин говорил тогда, что война продлится самое большое 48 часов, потом — 72 часа… 8 июня израильские газеты вышли с кричащими заголовками: «…город Тир и крепость Бофор пали, операция армии близится к завершению». Однако последующие события показали, сколь преждевременными были эти хвастливые заявления».

Замышлявшаяся «блицоперация» вылилась на сей раз в одну из самых затяжных и кровопролитных войн на Ближнем Востоке. По масштабам развернувшихся боевых действий ее правомерно назвали «пятой арабо-израильской войной».

15 июня израильтяне полностью завершили окружение мусульманского Западного Бейрута. Казалось бы, еще один нажим, и…

Где-то с этого момента начинается отсчет времени осады Бейрута — и он превзошел общий срок осады западного Иерусалима в 1948 году.

Но сначала о противоборствующих силах: и на этот раз со стороны Израиля была выдвинута 100-тысячная группировка солдат. Им дали лучшее имевшееся оружие. К этому времени ВПК Израиля добился серьезных успехов.

Если сравнивать, то израильтяне начали с изготовления миномета «Давидка», который в сущности представлял из себя обрезок водопроводной трубы, с одного конца набивавшийся порохом, а с другого конца вставлялся такой же самодельный снаряд. Теперь, тридцать пять лет спустя, в бой пошли танки их собственного производства, очень удачной модели «Меркава», во многих случаях они даже превзошли наши Т-72, находившиеся на вооружении у сирийцев.

В небесах стаей кружились американские F-14 и F-15 — наследники знаменитого «Фантома F-4», но среди них нашлось место и истребителю-бомбардировщику «кфир», made in Israel.

Этой группировке и этим силам противостояли 6-10 тысяч бойцов палестинских отрядов, входящих в Palestine Liberation Organisation (PLO), т. е. Организацию Освобождения Палестины (ООП). На вооружении у них был все тот же АКМ — «автомат всех времен и народов», многочисленные РПГ (ручные противотанковые гранатометы) различных модификаций, пулеметы, легкие зенитки и, наконец, то оружие, которое по-латыни читается так же легко, как и на кириллице — Кatyusha rockets.

Каждая сторона конечно же стремилась достойно защитить и оправдать свои действия. Израильтяне неустанно повторяли о необходимости «уничтожить гнезда террористов и вообще всю военную инфраструктуру PLO в Ливане». Палестинцы, естественно, клеймили «очередную преступную агрессию сионистов». Нет нужды еще раз повторять, где находилась истина.

Мы уже дали возможность высказаться советским публицистам, очевидцам тех событий. Сейчас слово американским журналистам, корреспондентам журналов «Newsweek» и «Time», вот что они видели с той стороны: «…израильская армия продолжала усиливать свою стальную хватку. Истребители-бомбардировщики, ракетные катера и гаубицы не прекращали безжалостную бомбардировку Бейрута, и послание руководителям PLO было простым: капитуляция или смерть… Сотрудники американского посольства предупреждали — прямая атака на Бейрут будет стоить тысяч жизней, и среди них — израильских. Во многих зданиях уже были обустроены многочисленные огневые точки и бункеры, где засели хорошо вооруженные бойцы PLO. «В конце концов, — как заключил сотрудник военного атташата, — Бейрут будет выглядеть как Варшавское гетто (!)».

Вряд ли эти предупреждения действовали на руководство «Цахала». Ангус Деминг и Джеймс Прингл наблюдают, как поток гражданских автобусов сквозь полуразрушенный южноливанский город Сайда везет на север подкрепления израильских войск… и тут же за ним весьма многозначительно следует колонна машин «скорой помощи» со звездой Давида на бортах.

В присутствии Джулиана Нанди 155-мм гаубицы обрушивают на пригороды Бейрута и лагеря палестинских беженцев снаряд за снарядом. Тут же солдаты читают письма из дома и невозмутимо меняют деньги в мобильном банке. «Мы должны перебить всех террористов… до того, как они перебьют всех нас», заявляет один из них американскому журналисту.

В той же Сайде, городе, где стойко держится запах трупов, разлагающихся под обломками домов, Деминг и Прингл встречаются с местными жителями и слышат от них… похвалу оккупантам за их хорошее поведение: «Израильтяне обыскивают арабский дом, и когда они уходят, ничего не исчезает… ну, может быть, только маленький флакончик духов», — заявляет Мохиэддин Эль-Айли, торговец в Сайде. К нему присоединяется Низар Харисси Дагар, аптекарь: «Конечно, они многое разрушили, но палестинцы здесь вообще устроили «беспредел», теперь, надеемся, у нас будет свое сильное правительство, и мы начнем все сначала».

В это время Милан Кубик в Иерусалиме наблюдает за выступлением Шарона по телевидению. «Еще немножко терпения, и если мы не ослабим давления, то военные действия закончатся через пару-тройку дней», — заявляет генерал. «Именно об этом вы говорили еще две недели назад», — бросает ему в ответ ведущий «ток-шоу».

* * *

Июнь месяц закончился. Боевые действия продолжались, а палестинцы все прочнее окапывались в мусульманском Западном Бейруте. Себя они подбадривали многочисленными листовками, что«…время молниеносных войн Израиля против арабов уже прошло. Бейрут превратится в могилу для захватчиков».

Сложившаяся ситуация уже начинала тревожить военно-политическую верхушку Израиля. Взять столицу Ливана одним ударом не получилось, а позволить новую «войну на истощение» Израиль никак не мог. Бегин впрямую заявил ведущим руководителем партийного блока «Ликуд»: «Все, что не будет нашей тотальной победой, окажется для нас политическим поражением»… С 3 июля израильтяне установили полную блокаду арабской столицы, решив принудить население, а также защитников Бейрута путем голода и прекращения подачи воды к капитуляции.

Ожесточение сторон только нарастало. Самое удивительное — в Израиле родилось и постепенно стало усиливаться свое собственное «движение за мир». Одним из его лидеров стал Маттияху Пелед, отставной генерал. Трезво оценивая сложившуюся ситуацию, он заявил корреспонденту «Newsweek» Чарльзу Глассу: «Шарону стыдно признаться, что он бросил в бой более многочисленную группировку, чем та, которая одержала верх над египтянами в 1967 году. И это против палестинской армии, которая насчитывает только от 6 до 8 тысяч человек. Шарон недавно сказал, что это «очень трудная война». Я думаю, мы осознали, что сейчас палестинцы сражаются лучше, чем любая арабская армия, противостоявшая нам с 1948 года».

Слово Леониду Вольнову: «Многие бейрутцы вспоминают 11 июля как «ад», «апокалипсис». Но ни слова, ни фотографии не в силах передать того, что видели и пережили в тот день жители города, когда в течение дня, 18 часов почти беспрерывно продолжались обстрелы густонаселенных кварталов города с суши и моря». И так проходили неделя за неделей.

А вот Леонид вместе с корреспондентом Фотохроники ТАСС Георгием Надеждиным едут в корпункт АПН для передачи ежедневной сводки в Москву. «По-прежнему где-то, а иногда рядом слышатся разрывы снарядов. Сама собой приходит на память известная песенка фронтового шофера времен Великой Отечественной войны: «Мы вели машины, объезжая мины, по путям-дорогам фронтовым…» Кто из нас, советских журналистов, мог знать, что… придется жить в условиях фронтового города?»

Леонид несколько лукавит. Он не мог не знать, что в это время — в июле 82-го — другие советские журналисты уже колесят в районе Кандагара или Герата. Правда, репортажи их в основном были посвящены тому, как наши воины заняты прокладкой арыков, посадкой деревьев и раздачей продовольственных пайков «благодарному афганскому населению» (!).

Осада Бейрута длилась весь июль и весь август. Она закончилась к 1 сентября. Моментами поражаешься, как могли израильтяне, претерпевшие столько лишений в ходе осады Западного Иерусалима в 1948 году, подвергнуть своих оппонентов еще более худшим мучениям. Очевидно, в тот момент обе стороны пошли «на принцип». Одни — чтобы доказать: «Мы существуем и просто так не уйдем и не сдадимся». Вторые — чтобы еще раз продемонстрировать миру: «Мы всегда одерживаем верх».

Но невероятное прежде дело! Некоторые из наиболее мыслящих израильских офицеров потеряли все иллюзии относительно «ливанской войны» и объявили об этом открыто. «Я только полковник, но от имени своих трех тысяч парашютистов заявляю — мы утеряли свое доверие к вам», — заявил один из них в лицо Шарону. Причем этих офицеров ни в коем случае нельзя было упрекнуть в трусости или служебной несостоятельности. Другой полковник по имени Эли Гева, 32 лет, «выдающийся командир танковой бригады» (как пишут Деминг и Прингл), ранее награжденный за личное мужество и подвиги, совершенные в войне 1973 года, заявил, что он не хочет «отвечать за смерти гражданских лиц, если ему и его людям прикажут атаковать Западный Бейрут», и он предпочел подать в отставку (!).

Лейтенант Бург (с типичным еврейским именем Абрам) заявил (он, кстати, пошел на эту войну добровольцем): «Нас учили и воспитывали, что наша Армия настолько сильна, что она приводится в действие, только когда само существование Государства находится в опасности. Здесь (в Ливане) мы убивали и нас убивали, когда по сути такой угрозы не было».

«Плотные контакты» с палестинцами привели к тому, что иные израильтяне перестали рассматривать их просто как непоименованных «террористов». Ехошуа Яшув, 27 лет, был сержантом «спецназа», в составе которого он в течение трех дней атаковал бункер возле той же Сайды, где окопалась группа палестинцев.

«Когда наконец-то мы ворвались внутрь, мы осознали, как мало их было… (вспоминаете тот эпизод, в ходе войны 48-го года, когда они могли «забить их палками». Ну, вот, роли поменялись…) Удивительно, но они совсем не соответствовали тем стандартам, что мы себе воображали. В их комнатах мы обнаружили книги (!), причем это был не просто Карл Маркс, там была поэзия, греческие классики и вообще «изящная литература». Это явно была не банда неграмотных дикарей, как нас инструктировали до того», заключает Ехошуа Яшув.

Но… жизнь, общество, тем более армия — они многообразны. Пока одни солдаты листали произведения «греческих классиков», другие выносили из бейрутских квартир телевизоры, стереосистемы и другие «трофеи». Когда они уходили из этих квартир, то некоторые «испражнялись на восточные ковры и ломали дорогостоящую мебель» — свидетельствует неназванный бейрутский квартиросъемщик. «Даже сирийцы никогда не вели себя подобным образом», заключает он.

* * *

Переходим к завершающей фазе «ливанской войны». Одни исчерпали свой потенциал обороны, другие свой потенциал наступления.

Палестинцы дали согласие на полный вывод своих уцелевших воинских формирований из Ливана, в ответ израильтяне заявили о снятии блокады Бейрута и прекращении боевых действий на территории этой ближневосточной республики (так как фактически они добились поставленных целей).

Слово Леониду Вольнову: «…19 августа правительство Ливана обратилось к правительствам США, Франции и Италии с просьбой прислать войска для наблюдения за осуществлением эвакуации палестинских отрядов».

«С 21 по 24 августа в Бейрут вошли французский и американский контингенты «многонациональных сил», которые заняли ряд позиций, на которых ранее находились израильтяне. Был согласован окончательный график ухода из Бейрута палестинских отрядов в течение двух недель, начиная с 21 августа… За это время должны были отбыть по морю и по суше в разные арабские страны 10 720 (!) палестинских бойцов. (Почему такая цифра? Непонятно. Ведь всезнающая израильская разведка считала, что боевиков PLO никак не больше 6–8 тысяч, а ведь были еще и потери.)

Палестинцев согласились принять восемь арабских стран. 30 августа Бейрут покинул председатель исполкома ООП и 62 руководящих палестинских деятеля. Они выехали на корабле в Грецию, чтобы потом переправиться в Тунис и другие арабские страны.

30 и 31 августа отбыли сирийские войска. 1 сентября 1982 года последняя группа палестинцев в составе 650 человек отплыла в Сирию.

…В Ливане осталось около 300 тысяч палестинских мирных граждан, жителей лагерей беженцев и наиболее бедных кварталов ливанских городов. В их числе и семьи ушедших бойцов. Со стороны ливанских властей и гарантов соглашения было немало обещаний, что оставшимся палестинцам будет обеспечена необходимая безопасность и защита…»

* * *

…В наступившем сентябре 1982 года весь мир — и не только арабский узнал два слова, которые обязательно звучат как «трагедия Сабры и Шатилы».

События развивались следующим образом. 23 августа был избран новый президент Ливана Башир Жмайель, происходивший из богатого влиятельного клана. Прошло ровно три недели, и 14 сентября в 16 часов 10 минут была взорвана штаб-квартира его партии «Катаиб». Все три этажа рухнули и погребли под собой все руководство партии. Вечером того же дня среди погибших было опознано изуродованное тело молодого президента (ему было всего 34 года).

Официально ни заказчики, ни исполнители этого преступления не были установлены, но ясно, кто воспользовался сложившейся ситуацией израильтяне. Уже в 0 часов 30 минут 15 сентября генерал Амир Дрори получил приказ установить контроль над всеми важнейшими пунктами Западного Бейрута. При этом было заявлено, что в Бейруте сложился «опасный вакуум власти» и что «израильская сторона никоим образом не позволит террористам вернуться». Так как боевые отряды уже эвакуировались, серьезного сопротивления израильским солдатам оказано не было. Все намеченные пункты были взяты, и впервые за все пять войн израильские власти установили контроль над арабской столицей.

Два крупнейших лагеря палестинских беженцев — Сабра и Шатила — также были окружены, но войска остановились по их внешнему периметру и внутрь не входили.

«Зачистку» внутри лагерей израильские генералы поручили своим негласным союзникам — право-христианской милиции Ливана, у которой были «свои счеты» с палестинцами еще со времен гражданской войны 1975–1976 годов. «Деир Ясин» повторился вновь, только продолжался он не 4 часа, а 40 (в течение 16 и 17 сентября), исполнители были другие, а жертв больше. По самым осторожным оценкам — 1000 человек убиты, а по палестинским источникам — от 3 до 5 тысяч, в основном старики, женщины, дети.

В эпоху телевидения и космической связи скрыть это преступление оказалось невозможным. Шокирующие снимки и телерепортажи облетели весь мир, вызвав законное возмущение и негодование всех людей доброй воли.

«Ливанская война» к этому времени закончилась: считая от 6 июня до 16 сентября, она длилась ровно 100 дней, а не 100 часов, как, скажем, в 1956 году. Постепенно израильтяне начали отвод своих войск от столицы Ливана, а на родине у них начался очередной «разбор полетов».

Госсекретарь США Джордж Шульц, а затем и сам президент Рейган осудили действия израильских властей в необычайно жестких выражениях. Те, в свою очередь, стали оправдываться, что не поручали ливанским фалангистам никаких убийств, а только просили «прочесать лагеря и собрать имеющееся там оружие».

Затем кабинет Бегина сделал специальное заявление и — в беспрецедентном жесте — заплатил за его публикацию на странице платных объявлений в ведущей американской газете «Нью-Йорк таймс». Это было реализовано для того, чтобы широкая публика поняла, «что как только армия узнала о трагических событиях, израильские солдаты положили конец убийствам и заставили ливанское подразделение очистить лагеря».

Но публика продолжала задавать один и тот же вопрос: почему узнали так поздно и почему вмешались так поздно?

Танки и БТР израильтян заняли все выходы и входы в лагеря, их главный наблюдательный пункт находился на крыше семиэтажного дома, где раньше размещалась миссия ООН. Журналист Рей Вилкинсон не поленился измерить расстояние от этого НП до въезда в Сабру — всего 250 шагов. «Как могли их военные, имея такие мощнейшие бинокли и танковую оптику, в течение сорока часов не видеть, что творилось внутри?» Две ночи подряд израильтяне запускали осветительные ракеты, что скорее помогало преследователям, а не преследуемым. Только в шесть утра в субботу, 18 сентября, бронетехника двинулась вперед. Анестезиолог, англичанин Давид Грей, находившийся в тот момент в госпитале «Газа», свидетельствовал: «У меня сложилось впечатление, что многие их офицеры были искренне удручены увиденным и несомненно стремились прекратить убийства».

Позднее Рей Вилкинсон впрямую спросил тогдашнего начальника Генштаба Рафаэля Эйтана, почему фалангистам было позволено совершить такие акты кровавой мести в отношении палестинцев. «Мы не отдаем фалангистам приказов, и мы не отвечаем за их действия», — сухо ответил генерал.

В конце концов, выведенная из себя пресс-служба Бегина отвечала в том смысле, «что никто из израильтян не разряжал свое оружие в несчастных палестинских женщин и детей, и почему никто не винит христианскую милицию Ливана, а обрушились именно на нас?»

Но мировые СМИ все-таки пришли к однозначному выводу: побоище в Бейруте было работой ливанской христианской милиции, вооруженной и поддерживаемой израильскими военными властями.

…Это была суббота, по-еврейски «шабат», но в Тель-Авиве, на площади Царей Израиля, собралась толпа в 400.000 человек, то есть каждый десятый житель этой страны.

Они составили крупнейшую за всю историю этого государства демонстрацию во имя мира, но самое главное: они все пришли демонстрировать в пользу своего противника — палестинцев — жертв трагедии Сабры и Шатилы. Они требовали отставки премьера Менахима Бегина и наказания военного министра Ариеля Шарона. Разве это не признак жизнеспособности и нормального состояния израильского общества?

Плакаты в руках демонстрантов гласили: «Шарон — убийца» и «Stop the Monster — Остановить чудовище!»

Это была точка зрения одной стороны.

С другой стороны Бегин отвечал им: «Гоим убивают гоим, и это хотят повесить на евреев?!» (Расшифровка: в переводе с иврита «гоим» означает «неверные».) Такова была его реакция на эти события. Конечно, это была точка зрения крайне правых. Чуть менее правые заявляли следующее: «Арабы, убивающие арабов, предпочтительнее, чем арабы, убивающие евреев».

Наконец, в феврале 1983 года очередная правительственная комиссия завершила свое расследование и опубликовала 108-страничный «отчет». Там содержалось заключение, что военный министр Шарон «косвенно ответственен» за происшедшее в Сабре и Шатиле. Но он не пожелал уйти в отставку, а Бегин отказался его уволить. Вновь на улицах Тель-Авива началась волна демонстраций «про» и «контра». И если одни демонстранты несли плакаты «Арик, ты прав», то другие размахивали лозунгами «Шарон, тебя надо судить». И если одни заявляли: «Вместо того, чтобы поблагодарить Шарона, они пытаются пустить ему кровь», другие кричали своим оппонентам, призывая на помощь самого фюрера: «Гитлер перебил 6 миллионов евреев. Жаль, что он не прихватил и тебя!» Дело зашло так далеко, что кто-то метнул боевую гранату в демонстрантов, выступавших «против Шарона». Погиб Эмиль Гринвейг, 33 лет, родом из Румынии, который за полгода до этого служил десантником в Ливане. Среди нескольких раненых был и упомянутый Абрам Бург, который из офицера резерва превратился в «голубя мира». Следователи так и не нашли «бомбиста», но хоть не догадались «повесить» это дело на арабов. После этого страсти несколько поутихли. В конце концов, Шарон все-таки ушел в отставку, но чуть позже получил пост министра строительства, что с учетом реализации программы строительства поселений на оккупированных территориях было не менее «боевой» должностью.

Что касается оппонента Шарона по Бейруту, председателя ООП Ясира Арафата, то продержав израильскую армию у ливанской столицы почти десять недель, он выехал из нее арабским героем — по крайней мере в глазах арабов.