Наступление на Балканы

Наступление на Балканы

За взятие Плевны государь наградил Георгием 1-й степени великого князя Николая Николаевича, 2-й степени — Тотлебена, 3-й степени — Непокойчицкого и князя Имеретинского и 4-й степени — Левицкого. После молебствия государь завтракал в Плевне и долго беседовал с Османом, которому возвратил саблю. Вообще мы относились к этому лучшему из турецких военачальников особенно внимательно и сердечно; так, ему отдавали воинские почести наравне с положенными для фельдмаршалов русских войск. Осман выказывал особенное уважение Тотлебену и Скобелеву[83].

Наши трофеи, захваченные под Плевной, оказались огромными: 44 тысячи пленных, 88 орудий (многие из них были сперва закопаны турками), 7 знамен (одно взято в бою рядовым гренадерского Астраханского полка Ждановым, одно взято в обозе и найдено пять) и два значка[84].

30 ноября состоялся в Порадиме, в присутствии государя, военный совет в составе главнокомандующего, князя Карла, Милютина, Тотлебена, Непокойчицкого и Обручева.

4 декабря государь отбыл в Россию. Хотя присутствие царя-освободителя среди своих войск, сражавшихся за святое дело освобождения единоверных и единоплеменных братьев, было в высшей степени благотворным, но в то же время непосредственная близость императорской главной квартиры к полевому штабу очень часто затрудняла командование армией. Среди приближенных государя было немало лиц, относившихся враждебно к великому князю; он сам говорил: «Меня придворные вообще не любят, а в императорской главной квартире постоянно против меня интриговали, стараясь уронить в глазах государя».

Стратегическая обстановка к началу декабря была следующая. Потеряв свою Западную армию, турки располагали только войсками на Восточном и Южном фронтах: Восточный фронт — армия Сулеймана, опиравшаяся на крепости на протяжении от Дуная до Сливна (120 верст), силой 107 тысяч, Южный фронт — отряды Весселя и Шакира, оборонявшие всю линию Балкан, от Сливна через Казанлык до Софии (210 верст), силой 55 тысяч.

Мы имели против Восточного фронта отряды Рущукский, барона Деллинсгаузена и Циммермана, силой 120 тысяч, а против Южного фронта отряды Радецкого, Карцова и Гурко, силой 55 тысяч; у Плевны находился резерв в составе бывшего отряда обложения, силой 90 тысяч человек, не считая румынов. Таким образом, мы достигли значительного превосходства сил, причем все наши войска были отличного качества, а турки имели много таборов нового формирования, из необученного мустахфиза и народного ополчения, не только не способных к упорному бою, но еще и постоянно дезертировавших. Однако эти выгоды парализовались стихийными условиями: наступившая зима, с морозами и метелями, вообще затрудняла всякие действия, в особенности войск, не снабженных теплой одеждой; наступление же на Балканы, по бездорожью (все более или менее удобные пути были заняты турками), казалось многим прямо немыслимым. Кроме того, если зимовка в Придунайской Болгарии давала возможность туркам выиграть время для всесторонней подготовки обороны, как в Балканах, так и за ними, то была крайне тягостной для русской армии: средства страны были истощены, особенно в районе крепостей; дороги портились, а при ледоходе Дунай не позволял рассчитывать на регулярный подвоз запасов. Оставаясь в Придунайской Болгарии, армия обрекалась на лишения, и в то же время после напряженной деятельности переходила к полному бездействию, что неминуемо повлекло бы развитие эпидемий. Вместе с тем, с затягиванием войны, усложнялась политическая обстановка; наши успехи раздражали Англию и Австрию; в последней собирались многочисленные митинги, требовавшие от правительства вооруженного вмешательства.

Турки уже стремились заручиться содействием своих друзей, чтобы заключением перемирия остановить наше наступление на Балканы. Поэтому нам оставалось только окончательным разгромом всех вооруженных сил Турции выиграть лучшую стратегическую и политическую позицию, а для этого надлежало во что бы то ни стало немедленно двинуться на Балканы, тем более что мы располагали достаточными силами. Можно было предоставить Румынии второстепенные операции, что и было сделано: их 4-я дивизия конвоировала пленных и должна была сменить наш Журжево-Ольтеницкий отряд, чтобы он присоединился к своим частям; остальные три дивизии начали операцию против Ак-Паланки. В то же время на нашей стороне выступили сербы, которые к 12 декабря окружили Ниш, а 16-го взяли Пирот.

Балканскую преграду можно было форсировать в двух направлениях: у Шипки, на кратчайшем операционном пути Тырново-Казанлык-Адрианополь, или в Этропольских Балканах, на кружных путях через Орханиэ на Софию — Ихтиман; в частности, прорыв во втором направлении открывал нам дорогу и на первом, так как выводил в тыл обороны Шипки, но это могло случиться лишь в неопределенное время; первое же направление было несравненно выгоднее, ибо избавляло войска Радецкого от невыносимого шипкинского сидения, где убыль только от болезней заставляла таять войска; три полка 24-й дивизии были сведены с перевала в количестве по 2000 штыков и имели в госпиталях до 6 тысяч заболевших.

Главнокомандующий склонялся к наступлению в ближайший обход шипкинских позиций, в чем его усиленно поддерживал Скобелев; Радецкий упорно доказывал невозможность такого предприятия, но великий князь был противоположного мнения. Для обеспечения успеха великий князь назначил в отряд Радецкого Скобелева и полковника генерального штаба Соболева, рекогносцировавшего летом левый обходный путь. Наоборот, Гурко рвался наступать через Балканы и не имел никакого сомнения в успехе. Для железной воли этого полководца не могло быть препятствий, что он и доказал на деле. Под энергичным напором Гурко было решено одновременно прорываться через Балканы в обоих направлениях.

1 декабря отряд «обложения» был расформирован, и армия составила три отряда: Восточный — цесаревича, Центральный — Радецкого и Западный — Гурко. Прежде всего освободившимися под Плевной войсками был усилен Рущукский отряд, как имевший против себя наиболее многочисленную и наименее расстроенную турецкую армию. 9 декабря в Тырново прибыли штаб, Киевский гусарский полк и 30-я пехотная дивизия 4-го корпуса; его 2-я пехотная дивизия с казанскими драгунами стала в Дольнем Монастыре. На усиление Гурко были отправлены 3-я гвардейская пехотная дивизия и 9-й корпус, сосредоточившиеся в Орханиэ к 12 декабря. На усиление Радецкого пошел Скобелев с 16-й пехотной дивизией, 3-й стрелковой бригадой, четырьмя саперными батальонами и 9-м Донским полком, прибывший в Сельви 13–14 декабря.

Наступление Гурко предполагалось первоначально 11 декабря, но погода была в высшей степени неблагоприятной. 6 декабря началась и не прерывалась в течение трех суток снежная метель; 10-го начался на Дунае ледоход; 11-го был сорван мост у Браилова; 14-го разведены мосты у Систова и Батина, причем мосты у первого пункта были настолько повреждены, что из двух можно было составить только один. В отряде Гурко, где только половина войск могла размещаться по квартирам, а другая бивакировала, ежедневная убыль больными достигла 50 человек. В Псковском же пехотном полку 6 и 7 декабря заболело 340 бойцов.

15 декабря главнокомандующий получил донесение от нашего военного агента в Вене полковника Фельдмана, что турки укрепляют за Балканами три позиции: между Софией и Адрианополем, у Адрианополя и перед Царьградом, а так-же формируют в Адрианополе резервную армию в 150 тысяч. Такие известия и слухи об успешном ходе переговоров турок с Англией о недопуске на Балканы заставили великого князя особенно торопиться наступлением.

Потерпев поражение под Мечкой 30 ноября и узнав о капитуляции Османа, турки прекратили всякие наступательные попытки на всем Восточном фронте и у Шипки и переключили все свое внимание на защиту подступов через Балканы к Софии. Мехмету-Али было поручено сформировать новую армию в Софийском районе, как для его обороны, так и для помощи Осману; но достаточного количества войск не оказалось. Мехмет-Али имел не более 25–30 тысяч мустахфиза, которые он расположил на позициях северных склонов Этропольских Балкан (Этрополь, Правец, Ложани, Скравена, с резервом у Врачеша), а впереди перевала Араб-Конак устроил семь редутов, вооруженных полевыми орудиями, из которых сильнейший назывался турками Илдыс-Табия, а нами Шандорник; небольшая часть войск находилась у Софии, Ташкисена и Златицы.

Гурко разбил турецкие отряды у Правца 11-го и у Этрополя 12 ноября и отбросил их к Балканам. Тогда Мехмет-Али решил ограничиться обороной Араб-Конакской позиции, вопреки указаниям из Константинополя не только удерживать всю Орханийскую линию, но и наступать к Ловче; однако, чтобы отчасти выполнить эти указания, он выделил вперед Врачеша восемь таборов с батареей. 18 ноября Гурко обошел позицию у Орханиэ и занял ее без боя, захватив во Врачеше богатые склады боеприпасов, провианта и одежды. Затем, когда Гурко утвердился против Шандорника, Мехмет-Али попытался 21 ноября атаковать наш правый фланг, но, потерпев неудачу, был отозван и заменен Шакиром-пашой.

Подкрепления из Восточной турецкой армии были направлены в количестве 60 батальонов (30–37 тысяч человек) частью через Варну, морем и по железной дороге, частью на Котел и Сливно походом, и 15 декабря часть их была у Татар-Базарджика, часть подходила к Софии, куда прибыл и Сулейман, но как раз в это время кавалерия авангарда Гурко (астраханские драгуны) заняла, пройдя Чурьяк, Софийское шоссе и едва не захватила в плен турецкого главнокомандующего. Можно думать, что турки отчасти совершенно растерялись после капитуляции Плевны, а отчасти чересчур понадеялись на обещания английского посла в Константинополе Лайярда о заключении перемирия до перехода русских через Балканы.

Переход через Балканы Западного отряда. По прибытии всех подкреплений из-под Плевны в распоряжении Гурко составилось 84,5 батальона, 56 эскадронов и сотен, 264 пеших и 54 конных орудий, силой около 70 тысяч человек. Против них у Шакира имелось: на позиции Араб-Конак — Шандорник — 45 таборов, у Лютикова — 10, в Златице — 15, в окрестностях Софии и по дорогам на Пирот, Берковац — 12; всего около 80 таборов; у Араб-Конака было около 12,5 тысячи человек; турки могли в случае обхода их расположения отходить или на Софию, в укрепленный лагерь, но тогда им угрожала возможность быть отрезанными от Адрианополя, или к последнему через Петричево и Татар-Базарджик, что было несравненно выгоднее. Обладая значительным превосходством сил, Гурко решил обойти оба фланга противника. Для этого были обрекогносцированы по два направления: в обход левого фланга, от Врачеша через гору Умургач и на д. Чурьяк, и в обход правого фланга, от Этрополя через Бабу-гору и на Златицу. Все четыре дороги представляли собой лишь вьючные тропы, а по крайней правой — на Умургач зимой не производилось никакого движения. Было решено главные силы провести на Чурьяк по дороге, разведанной подполковником Ставровским, а еще две колонны направить вправо на Умургач и влево через Бабу-гору.

Для подготовки движения приняты следующие меры: людям выдали сухари, чай и сахар на шесть дней (с 13 по 18 декабря) и мясо на трое суток; насколько возможно привели в порядок обувь, в ход пустили и болгарские опанки, и просто шкуры; починили одежду (полушубков и валенок не было). На подъемных лошадей наложили вьюки; лошадей перековали, и кое-кто ковал на острые шипы, но таких счастливцев было немного. Для облегчения перевозки орудий собрали волов и болгарские сани, которые, однако, пользы не принесли, так как артиллерию пришлось тащить исключительно на руках. С 9 декабря приступили к разработке дороги на Чурьяк преображенцами и двумя ротами гвардейских саперов. 12 декабря дорога была готова до перевала, а в 17 часов того дня полк выслал два батальона в д. Чурьяк, в одну ночь подготовили спуск к деревне; 12 декабря в Орханиэ все начальники были ознакомлены с диспозицией.

Диспозиция требовала:

1) авангарду генерала Рауха (13 батальонов, 16 пеших орудий, 11 сотен и четыре конных орудия) начать подъем в 11 часов дня, иметь привал в Чурьяке и в 4 часа утра 14 декабря спуститься и занять Софийское шоссе, став на позиции фронтом к Ташкисену;

2) средней главной колонне генерала Каталея: первому эшелону (восемь батальонов, один саперный батальон, 16 пеших орудий, пять эскадронов и сотен) начать подъем через полчаса после того, как пройдет хвост авангарда, а второму эшелону (10 батальонов и восемь пеших орудий) через полчаса после прохождения первого; оба эшелона должны иметь ночлег на 15 декабря на Софийском шоссе; таким образом, весь переход через Балканы предполагалось совершить за полтора суток;

3) правой колонне генерала Вельяминова (шесть батальонов, восемь пеших орудий, 16 эскадронов и восемь конных орудий) выступить из Врачеша в 5 часов 30 минут утра и на следующий день пехоте иметь ночлег в Желяве, составив заслон от Софии, а кавалерии захватить Филиппопольско-Софийское шоссе и содействовать дебушированию средней колонны;

4) левой колонне генерала Дандевиля (девять батальонов, восемь пеших орудий, шесть эскадронов и сотен, шесть конных орудий) выступить из Этрополя в 6 часов утра и на следующий день выслать кавалерию через Буново на Софийское шоссе, а пехоте провести демонстрацию в тыл турецкой позиции у Шандорника, чем отвлечь противника от главной колонны;

5) отрядам графа Шувалова (12 батальонов и 24 орудия), принца Ольденбургского (восемь батальонов и 28 орудий), генерала Брока (5,5 батальона, два орудия и три сотни) и генерала Шильдер-Шульднера (девять батальонов, 38 орудий и семь эскадронов) оставаться против турецких позиций на перевалах и вести демонстрации, а в случае отступления противника преследовать его.

Всего для действий на фронте Мургач-Златица было назначено для наступления 47 батальонов, 74 орудия и 38 эскадронов и сотен, а для наблюдения за позициями турок на перевалах 34,5 батальона, 92 орудия и 10 эскадронов и сотен.

Мороз достигал 20 градусов и почти все время сопровождался сильным ветром и даже в некоторых местах вьюгой. Относительно легче были условия движения авангарда и главной колонны на Чурьяк вследствие разработки дороги, но при гололедице вырубленные ступени на крутых подъемах быстро стирались и их приходилось возобновлять. Только в 14 часов два орудия авангарда с двумя ротами достигли перевала; весь авангард должен был оставаться на перевале день 14-го и ночь на 15 декабря. При сильной метели без варки пищи, в напряженной работе люди выбивались из сил.

14 декабря Гурко уже произвел рекогносцировку турецких позиций, а 15-го, как только можно было начать спуск, он приказал находившемуся в Чурьяке Преображенскому полку сбить турок с позиции у д. Негашево; в то же время козловцы заняли находившуюся западнее д. Потоп, а казаки, выйдя на Софийское шоссе, прервали сообщение Шакира с Софией и захватили турецкий обоз. Таким образом, выход для главной колонны был совершенно и прочно обеспечен, первый эшелон мог начать подъем только в 15 часов 15 декабря, и к вечеру 18-го вся колонна сосредоточилась в Софийской долине, затратив четверо суток на подъем и спуск всего 44 орудий.

Левая колонна за отсутствием саперов при помощи 700 рабочих-болгар, проработав подряд 42 часа, достигла головой перевала через Бабу-гору к вечеру 14 декабря. Эта колонна больше всего пострадала от метели и урагана[85]. При таком бедственном положении отряда Дандевиль отошел к Этрополю, а затем, по соглашению с генералом Броком, действовавшем у Златицы, перешел Балканы в этом направлении и принял начальство над обоими отрядами.

На долю правой колонны генерала Вельяминова выпала самая отчаянная тропа на гору Умургач, откуда можно было спуститься или западнее к д. Желяве, или восточнее к д. Чурьяк, куда выходила и главная колонна[86]. К вечеру 14 декабря, хотя два батальона авангарда и дошли до перевала, но вследствие поднявшейся метели должны были возвратиться. Метель свирепствовала и 15-го, но люди продолжали работать, и около полудня 16-го голова достигла Умургача, где ветром сносило всех одиночных людей. Тогда же была установлена связь с главной колонной и получено разрешение генерала Гурко спускаться прямо на Чурьяк, что было исполнено необычайно энергично 17-го.

Шакир-паша проявлял страшную суетливость: то испрашивал разрешения сосредоточить все силы у Адрианополя, то просил Сулеймана выслать из Софии в горы войска; ему было известно и о наступлении русских через Чурьяк. Когда Шакир собственными глазами увидел спускающуюся по склонам Балкан русскую кавалерию, выслал в Ташкисен Беккер-паше четыре батальона, четыре орудия и три эскадрона; этот отряд начал укрепляться. Подкрепив Беккера, Шакир решил оставаться на месте до 19 декабря.

Сосредоточив войска трех колонн к вечеру 18-го, Гурко в тот же день произвел личную разведку позиции у Ташкинсена и ознакомил начальников с планом атаки на следующий день. Гурко распределил войска для атаки следующим образом: колонна Рауха (девять батальонов, восемь орудий и полэскадрона) с колонной Васмунда (три батальона) должны были выступать севернее шоссе на три турецких редута; в связи с ними должен действовать граф Шувалов (восемь батальонов и два орудия), смененный на позиции перед Араб-Конаком отрядом Шильдер-Шульднера, освободившемся вследствие отступления турок от Лютикова. Колонна Курлова (10 батальонов и восемь орудий) должна была наступать южнее шоссе на главную высоту турецкой позиции; за нею следовал резерв из 10 батальонов и 16 орудий. Кавалерия Клодта (16 гвардейских эскадронов и четыре орудия) должна была через д. Комарци действовать в тыл туркам. Всего для атаки назначено 39,5 батальона, 32 пеших орудия, 16 эскадронов и шесть конных орудий, а в заслонах оставалось 45 батальонов, 260 орудий и 32 эскадрона. Из этого видно, что приходилось действовать с ничтожным количеством артиллерии.

Турки, несмотря на присутствие в их рядах мустахфиза, оказали упорное сопротивление, выставив восемь батальонов, четыре орудия и три эскадрона, всего до 5000 человек. В этом отряде почему-то проявили особую деятельность английские офицеры: полковник Алликс и капитан Текерей.

К 3 часам дня колонны Рауха и Курлова овладели всей турецкой позицией. Турки, отойдя в некотором беспорядке, все-таки успели занять вторую позицию в расстоянии 300 сажен от первой. Туман, а главное, изнурение людей не позволили продолжать атаку. Наши потери в бою достигли 15 офицеров и 547 нижних чинов, турки потеряли около 1000 человек.

Шакир-паша начал отступление после полудня; выслав одну бригаду к д. Комарцам, под прикрытием ее и Беккера ему удалось отправить все обозы и тяжести, оставив лишь под Шандорником 10 орудий. Наши войска убедились в отступлении турок только на следующий день утром, когда и были взяты все неприятельские позиции.

Генерал Гурко приказал с рассветом 20 декабря возобновить наступление под Ташкисеном, но и здесь турки уже отступили, так что оставалось их только преследовать. Отступление отряда Шакира усложнилось тем обстоятельством, что турецкие войска, оборонявшие Златицу, тронулись только в ночь на 21 декабря и, будучи преследуемые Дандевилем, были отрезаны от Петричева; Дандевиль мог также отрезать от Отлукиоэ самого Шакира. Это и имел в виду Гурко, но вследствие запаздывания приказаний отряд Дандевиля не вышел наперерез туркам. Точно так же не удалось и преследование в охват Шакира с юга, ибо гвардейская кавалерия, желая иметь при себе свои орудия, потеряла время на прокладку дороги и вышла в тыл своей 3-й гвардейской дивизии, которая одна преследовала противника в хвост. Турки оказали сопротивление у Петричева, причем здесь были убиты генералы Каталей и Философов, неосторожно выехавшие в боевую цепь. Шакир продолжал уходить и 23 декабря сосредоточил свои войска в Отлукиоэ, оставив в арьергарде одну бригаду против с. Мечки.

Когда генерал Гурко выступил против Шакира, то к стороне Софии был выслан отряд генерала Вельяминова с его шестью батальонами и Кавказской казачьей бригадой. Но затем надо было захватить Софию с ее богатыми продовольственными запасами, так как это прежде всего обеспечивало наше сообщение, а затем мы должны были войти в связь с сербами, уже бывшими у Пирота. К этому времени турки сосредоточили для обороны Софии до 30 таборов, силой около 12 тысяч человек, но у них не было определенного плана действий. Узнав о приближении отряда Вельяминова, турки выступили из Софии и 20 декабря энергично атаковали его у Горного Бугорова. Это молодецкое дело было нами выиграно, несмотря на огромное превосходство сил противника. Гурко поспешил подкрепить Вельяминова, выслав часть войск с генералом Раухом в ночь на 21 декабря, а сам повел к Софии 1-ю гвардейскую дивизию, стрелковую бригаду, Козловский полк и две батареи. 22 декабря Гурко уже произвел рекогносцировку Софии и нашел ее северный фронт совершенно беззащитным. Однако атаковать не пришлось, потому что турки воспользовались свободным путем на Дубницу и отступили. 23 декабря состоялся торжественный въезд генерала Гурко в Софию и молебствие в соборе. Мы получили много продовольствия (до 200 тысяч пудов муки) и снарядов (в одной мечети было найдено 20 тысяч патронов с надписью «в Плевну».

Таких блестящих результатов достигли русские войска под предводительством Гурко; оценка их доблести и выносливости лучше всего отражена их начальником-героем в приказе, отданном им в Софии 25 декабря в День Рождества Христова: «Не знаешь, чему удивляться больше: храбрости ли и имуществу вашему в боях с неприятелем или же стойкости и терпению в перенесении тяжелых трудов в борьбе с горами, морозами и глубоким снегом. Пройдут годы, и потомки наши, посетив эти дикие горы, с гордостью и торжеством скажут: здесь прошли русские войска и воскресили славу суворовских и румянцевских чудо-богатырей».