Сражения под Плевной

Сражения под Плевной

Бой под Плевной 8 июля. Ряд блестящих успехов русской армии, одержанных ею со дня переправы через Дунай, был неожиданно омрачен неудачей, постигшей ее в столь известный роковой день первого сражения под Плевной 8 июля 1877 г. Эта неудача, в сущности не представлявшая чего-либо серьезного как по количеству участвовавших в бою войск, так и по тактическим его результатам, поскольку отбитые от Плевны войска даже не были преследуемы и отошли в полном порядке, тем не менее имела огромные, крайне невыгодные для нас стратегические последствия, а именно: пришлось затянуть кампанию на многие месяцы, сперва подготавливая штурмы неожиданно создавшегося под Плевной укрепленного лагеря, а затем блокируя его.

Турки, все время выказывавшие полную пассивность, видя, что с переходом генерала Гурко за Балканы появляется возможность быстрого и решительного наступления русской армии на Константинополь, вдруг перешли к самой энергичной деятельности; выручили главным образом способности и энергия их лучшего полководца — Османа-паши.

Еще в середине июня, после переправы русской армии через Дунай, Осман предложил свой план военных действий: оставив в Видине самое необходимое для обороны число войск, со всеми остальными направиться к Плевне, откуда, после присоединения гарнизона Никополя, двинуться в Ловчу и Тырново, на соединение с корпусом Ахмед-Эюба-паши, следовавшего из Шумлы. Тогда во главе уже значительных сил Осман-паша предполагал перейти в наступление на Систово; если бы соединение с корпусом из Шумлы не удалось, то можно было, заняв Ловчу, оборонять Балканские проходы. Этот план не был принят из опасения действий румынов, стоявших против Видина, но теперь турецкое правительство решилось стянуть все силы с второстепенных театров на главный.

Большая часть корпуса Сулеймана-паши, действовавшего против Черногории, была посажена на суда в Антивари и высажена в Деде-Агаче, откуда доставлена по железной дороге в Адрианополь.

Осман-паша 1 июля утром выступил с 19 батальонами, пятью эскадронами и девятью батареями и на рассвете 7 июля вступил в Плевну, где сосредоточилось всего 25 батальонов, шесть эскадронов, 58 орудий и 150 черкесов. Расстояние в 180 верст от Видина до Плевны преодолено было за шесть суток, т. е. по 30 верст в сутки, без дневок. К сожалению, хотя марш и происходил всего в расстоянии 40–30 верст от кавалерии 9-го корпуса, но совершенно не был ею замечен.

Между тем марш Османа-паши был замечен на первом же его переходе с румынского берега румынскими аванпостами и состоявшим при румынской осадной артиллерии русским капитаном Ивановым. 2 июля князь Карл телеграфировал главнокомандующему: «Аванпосты Калафата мне доносят, что большая неприятельская колонна, 25 батальонов с кавалерией, направляется быстро к Лом-Паланке. Спешу довести до сведения Ваше Императорское Величество». Получение этой телеграммы исторически удостоверено, но, к сожалению, она не оказала должного воздействия на планы главной квартиры. Впрочем, это объясняется отчасти тем, что тревожные сведения из румынских источников обыкновенно не оправдывались, а отчасти некоторым успокоением начальства на фоне ряда одержанных успехов.

Однако с 4 июля главнокомандующий начал торопить барона Криденера с занятием Плевны и в этот день телеграфировал ему предложение двинуть туда тотчас кроме бригады Тутолмина два полка пехоты с артиллерией. Затем двумя телеграммами от 5 июля главная квартира настаивала на том же. Начальник штаба писал: «Если не можете выступать тотчас в Плевну со всеми войсками, то пошлите туда немедленно казачью бригаду и часть пехоты». Криденер, имевший весьма много затруднений по приведению в порядок захваченной крепости, желал прежде пополнить снаряды; однако, получив уже категорическое приказание, он 6 июля приказал генерал-лейтенанту Шильдер-Шульднеру с 1-й бригадой его 5-й пехотной дивизии и четырьмя батареями перейти в тот же день к Бреслянице, с тем чтобы 7 июля, если не встретится особого препятствия, направиться на Плевну, куда двинуть и отряд полковника Клейнгауза. Вообще же распоряжения о движении от Бресляницы и Турского-Трестеника к Плевне и ее занятие предоставлялись на усмотрение Шильдер-Шульднера, причем барон Криденер рассчитывал, что последний займет Плевну уже 7 июля.

Генерал-лейтенанту Лошкареву было приказано патрулировать 9-м Донским полком пространство между р. Видом и дорогой Бресляница — Плевна, а Бугским уланским полком — нижнее течение р. Вид и пути на Рахово. Полковнику Тутолмину предписывалось перейти в Турской-Трестеник и контролировать местность до Плевны и в направлении на юг, до путей из нее в Ловчу и Сельви.

Войска не выполнили в точности приказания барона Криденера: бригада 5-й пехотной дивизии не дошла до Бресляницы, а Тутолмин не дошел до Турского-Трестеника. Отряд Клейнгауза пододвинулся к Плевне. Таким образом назначенные для занятия Плевны войска в ночь на 7 июля расположились в двух группах, удаленных одна от другой на 30 верст.

Генерал Шильдер-Шульднер не рассчитывал подойти к Плевне 7 июля и приказал правой группе в тот же день перейти к д. Вербица, левой — к д. Сгаловцу, а бригаде Тутолмина — к д. Тученица. Диспозиция была отдана по 10-верстной карте, на которой Вербица была показана в 20, а Сгаловец в 15 верстах от Плевны; на самом же деле первая находилась всего в расстоянии 8 верст от Плевны и даже 5 верст от занимаемой турками позиции.

Осман-паша, узнав около полудня о наступлении русских, несмотря на утомление своих войск, двинул часть их на позицию; поэтому беспечно наступавшая колонна 1-й бригады 5-й пехотной дивизии, предполагавшая, что противник еще далеко, в 14 часов 30 минут дня была встречена артиллерийским огнем. Немедленно и совершенно спокойно отряд развернулся, и батареи открыли огонь. Попытка турок перейти в наступление не удалась. В 20 часов генерал Шильдер-Шульднер приказал прекратить огонь, отложив атаку до следующего дня. Войска заночевали в боевом порядке. Полковник Клейнгауз перешел к Сгаловцу, а бригада Тутолмина опять не дошла до места назначения, присоединившись к отряду Клейнгауза, где оба начальника получили приказание атаковать от Гривицы и Тученицы.

Позиция турок к северо-востоку от Плевны тянулась вдоль гребня ручья Буковлек; упиралась правым флангом в Гривицкую высоту, а левым — в д. Буковлек. Осман-паша располагал всего 15 тысячами человек и расположил их так: на кряже позиции — пять батарей и девять батальонов, из которых одна батарея и три батальона расположились фронтом на восток, на д. Гривицу; левее, у д. Опанец, стояли одна батарея и два батальона; один батальон с тремя орудиями оберегал направление на Ловчу, а пять батальонов, три батареи и два эскадрона составляли резерв восточнее Плевны.

Генерал-лейтенант Шильдер-Шульднер имел в своем распоряжении почти вдвое меньше сил, чем Осман-паша, а именно: девять батальонов, 16 сотен и шесть батарей, что составляло не более 7000 штыков и 1500 сабель; однако, начав бой накануне, не зная в точности сил находящегося перед ним противника, назначил атаку. Войска буквально рвались в бой, ожидали с нетерпением рассвета, чтобы напасть на турок; каптенармусы и артельщики прибежали в строй и взялись за ружья.

^{Позиция русских и турецких войск в сражении 8 июля}

В 4 часа 45 минут утра наша артиллерия открыла огонь, но так как огонь турецких круповских орудий был действеннее, то Шильдер-Шульднер приказал немедленно наступать. Вологодцы и архангелогородцы атаковали настолько решительно, что, выбив штыками турок из ложементов, к 7 часам уже достигали вершины склона позиции и подходили на 200 шагов к турецким батареям. Однако большие потери и отсутствие резервов не позволили развить успех против двойного превосходства сил противника, и после 8 часов началось отступление по всей линии, несмотря на то что как раз в это время отряд Клейнгауза достиг самого решительного успеха на правом фланге турецкой позиции.

Костромской полк с 5-й батареей 31-й артиллерийской бригады начал бой в 6 часов; его наступление было столь стремительно, что, безостановочно взяв три ряда турецких окопов, он заставил турецкие батальоны беспорядочно отступать, а наш артиллерийский огонь уже поражал резервы противника; у турок началась паника, против которой Осман-паша принял самые решительные меры.

Между тем полковник Клейнгауз был убит; заменивший его полковник Седлецкий вследствие огромных потерь, отсутствия хотя бы одного штыка резерва и расстрела патронов и снарядов мог продержаться на захваченной позиции только до 11 часов и, слыша, что бой на правом фланге замолк, решил отступить к роще Палац, где собрал свой отряд; турки и не подумали его преследовать. В этом бою следует отметить удаль 5-й батареи 31-й артиллерийской бригады полковника Седлецкого, которая, поддерживая Костромской полк, как бы конкурировала с ним, не давая туркам задерживаться при наступлении, а при отступлении настолько выручала изнемогавшую пехоту своим грозным присутствием, что дала ей возможность, не торопясь, выйти из-под огня. Несмотря на отсутствие снарядов, батарея не оставляла полка, готовая стрелять картечью. Этот образец взаимной выручки родов войск прошел бесследно в летописях войны, но память о батарее вечно живет в Костромском полку. Батарея потеряла двух офицеров и 25 нижних чинов.

Полковник Тутолмин со своей казачьей бригадой бездействовал в полном смысле этого слова, несмотря на тяжелое положение других частей его отряда. Затем казаки подбирали раненых отряда, и Тутолмин, вступив в командование всем отрядом после выхода его из боя, отошел к Турскому-Трестенику.

Шильдер-Шульднер сперва отвел свою бригаду на позицию ночлега, а затем отошел за Бресляницу, которую прикрыл подошедший Галицкий полк.

Потери в бою: у русских 75 офицеров и 2346 нижних чинов; у турок около 2000 человек. Наши потери хотя и были очень значительны, но не имели такого существенного значения, как последовавшее моральное воздействие первой неудачи; так, генерал-лейтенант Шильдер-Шульднер от необыкновенной самоуверенности перешел к некоторой боязливости; он отправил Тутолмину приказание отойти за мост к Булгарени и защищать его, т. е. как бы опасался, что турки начнут решительное наступление к Систову.

До первого сражения под Плевной главнокомандующий стремился возможно скорее и полнее воспользоваться одержанными успехами, чтобы перенести действия за Балканы; с падением Никополя он считал, что развязывался с турками на своем Западном фронте. Однако для решительных действий было необходимо располагать достаточными силами; между тем к 9 июля, когда великий князь получил донесение о неудаче под Плевной, количество и распределение сил противника на театре войны значительно изменились.

В турецкой армии все высшие начальники, начиная с генералиссимуса Абдул-Керима, были сменены за бездействие. За «нерадивое управление армией и незаботливость о ее снабжении» был уволен и военный министр.

Турецкие силы в Болгарии вследствие сложившейся обстановки — разделения их вторгнувшейся в Болгарию русской армией — образовали три армии:

1) Восточно-Дунайскую — 125 батальонов, 60 эскадронов, 42 батареи и иррегулярная конница; из них 63 батальона с соответствующей артиллерией и кавалерией предназначались для действия в поле против русской армии;

2) Западно-Дунайскую Османа-паши: у Плевны и Ловчи 26 батальонов, шесть эскадронов и 58 орудий; на марше к Плевне — 20 батальонов и три батареи; в Видине, Нише, Софии и других пунктах — 45 батальонов, 12 эскадронов и шесть батарей; всего 80 батальонов, 18 эскадронов и 19 батарей;

3) Балканскую Сулеймана-паши: к югу от Балканских проходов — 27 батальонов, 11 эскадронов и четыре батареи; высаживались в Деде-Агаче перевезенные из Антивари войска Сулеймана — 44 батальона и четыре горные батареи.

Всего в армиях числилось чуть менее 200 тысяч человек, не считая многочисленной иррегулярной конницы.

^{Первый бой под Плевной 8–20 июля 1877 г.}

Назначенный главнокомандующим Мехмед-Али 9 июля в Шумле вступил в командование всеми тремя армиями, но на самом деле оказался лишь непосредственным командующим Восточно-Дунайской, потому что его попытки объединить действия двух других командующих были безрезультатны, и затем каждый из них действовал совершенно самостоятельно.

Ясно, что неудача под Плевной указывала на необходимость во что бы то ни стало скорее освободиться от назойливого присутствия там Османа, который, во-первых, мог постепенно усиливаться, а во-вторых, уже угрожал нашим сообщениям как к стороне Систова (всего два перехода от переправы), так и занятого нашими Шипкинского перевала.

Ожидать скорого приращения сил русской армии было невозможно. Правда, голова 4-го корпуса уже подходила к Дунаю, 8 июля было решено притянуть оставленный в устье Дуная отряд генерала Александрова (три батальона, шесть сотен и восемь орудий), а Александр II приказал двинуть на театр войны мобилизованные и стоявшие в Киевском округе 2-ю и 3-ю пехотные и 2-ю Донскую дивизии, но эти 31 батальон, 30 сотен и 116 орудий могли прибыть лишь в середине августа. Казалось бы, следовало воспользоваться содействием вооруженных сил наших естественных союзников — сербов и румынов. Сербские войска были расстроены и деморализованы в войне 1876 г.

Главнокомандующий желал скорейшего и полного присоединения румынской армии, уже вполне готовой и стоявшей к Калафата, но румынский князь, из-за подчинения великому князю, не спешил в этим. Главнокомандующему приходилось пока рассчитывать единственно на свои наличные силы; обстановка значительно усложнялась не только неудачей под Плевной, но и полученным 2 июля известием о перевозке в Забалканье всей армии Сулеймана, которую определяли силой в 40 таборов. Прежде всего было сделано распоряжение об усилении Западного отряда из 11-го[59] и 4-го[60] корпусов. Все эти части поступили под начальство командира 11-го корпуса князя Шаховского, который должен был сосредоточить свой отряд к 13 июля у Карагача-Болгарского (23 версты от Плевны); ему же подчинялся отряд генерал-майора Скобелева 20-го в составе Кавказской казачьей бригады и 4,5 сотни Донского 23-го полка полковника Бакланова. Рассчитывали, что собранных для атаки Плевны 30 батальонов, 33 эскадронов и сотен и 130 орудий будет достаточно.

Так как 11-й корпус (состоящий из трех пехотных и одной кавалерийской бригады) был ослаблен выделением шести батальонов, восьми эскадронов и 36 орудий, то пришлось отказаться от немедленного обложения Рущука.

Район действий Рущукского и Осман-Базарского отрядов ограничивался: с севера — Дунаем, от устья р. Янтры до Рущука; с востока — железной дорогой Рущук — Разград и шоссе Разград — Эски-Джума — Осман-Базар — Котел; с юга — Балканским хребтом до Хаинкиойского прохода, и с запада — дорогой от этого перевала на Тырново, шоссе Тырново — Бела и р. Янтра до впадения в Дунай.

В то время как Рущукский отряд готовился двинуться для обложения Рущука, Мехмед-Али сосредоточил свои силы к Разграду; это вызвало несколько столкновений между турками и нашими войсками в окрестностях шоссе Рущук — Разград, большей частью для нас удачных (у д. Езерчи).

19 июля, после второй нашей неудачи под Плевной, главнокомандующий возложил на 13-й корпус следующую задачу: держать тесную связь с Осман-Базарским отрядом, прикрывая Белу и среднее течение р. Янтры со стороны Разграда, и совместно с 12-м корпусом отразить наступление противника в направлении из Разграда на Белу. Во исполнение этого пришлось вновь переместить войска корпуса. К 21 июля Рущукский отряд расположился в двух группах: 12-й корпус — на шоссе Бела — Рущук, фронтом к крепости протяженностью 16 верст (Пиргос — Кошево); 13-й корпус — в 12 верстах южнее, на путях из Разграда и Эски-Джумы к Беле, фронтом на востоке протяженностью 17 верст (Карабан — Вербовка — Церковна).

Ко дню первой неудачи под Плевной весь передовой отряд был собран около Казалыка в составе 9,5 батальона, 25 эскадронов и сотен, 14 горных и 16 конных орудий. Хаинкоийский проход был занят 1-й бригадой 9-й пехотной дивизии генерал-майора Борейши. Генерал Гурко настаивал на продолжении наступления своего отряда, но вследствие неудачи под Плевной ему было приказано «не только не удаляться с пехотой далее Казанлыка, но в случае неблагоприятного исхода дел быть готовым занять пехотой Хаинкиойский перевал и тем освободить части 9-й пехотной дивизии».

Однако Гурко поставил себе целью «основательное разрушение» железной дороги, служившей путем сосредоточения прибывающих войск Сулеймана, а также подвоза их со стороны Софии; для этого он организовал набег, во время которого была разрушена железная дорога у станций Каяджик и Карабунар.

13 июля он предложил главнокомандующему активный план обороны Балкан занятием Эски- и Ени-Загры, для чего просил предоставить в его распоряжение отряд генерала Борейши и одну 9-фунтовую батарею; он предполагал 18 и 19 июля атаковать позицию у Семени «с большим шансом на полный успех»; иначе, писал Гурко, турки опомнятся и освободятся от панического страха; кроме того, усилившаяся армия Сулеймана может или обратить Семенли в укрепленный лагерь, или даже перейти в наступление и поставить в критическое положение слабый передовой отряд. В случае несогласия главнокомандующего на наступление Гурко просил все-таки держаться на позиции у Эски-Загры, занимая Ени-Загру отрядом Борейши. Важным соображением удержания этой линии было то, что в случае отступления русских в Балканы турки не преминули бы предать поголовному избиению все болгарское население городов и деревень долины Тунджи.

Великий князь предоставил в распоряжение Гурко 1-ю бригаду 9-й пехотной дивизии и одну батарею, и таким образом Гурко получил свободу действий. Нельзя сказать, чтобы сведения о противнике были в штабе передового отряда достаточно точны.

План Гурко состоял в том, чтобы концентрическим движением захватить Ени-Загру и, нанеся под нею частное поражение туркам, утвердиться на линии южнее Средних Балкан. Наступление предполагалось предпринять 17-го, а атаку Ени-Загры 18 июля тремя колоннами: 1) правой герцога Н. Лейхтенбергского (четыре батальона, 14 эскадронов и сотен и 12 орудий) на запад от Эски-Загры; 2) средней, генерала Цвецинского (четыре с половиной батальона, две с половиной сотни и 16 орудий) и 3) левой, генерал-майора Борейши (пять с четвертью батальона, одна сотня и 16 орудий), от Казанлыка долиной Тунджи, чтобы стать к северу и северо-западу от Ени-Загры.

Между тем Сулейман, прибыв 13 июля в Карабунар, успел сосредоточить там к 17 июля 41 батальон, два эскадрона, четыре батареи и массу иррегулярной конницы; а Халюсси-паша перешел из Филиппополя в Чирпан с восьмью батальонами, одной батареей и черкесами. План Сулеймана состоял в том, чтобы, взяв Эски-Загру и Казанлык, овладеть Шипкинским проходом, во исполнение чего он двинул 17 июля свой отряд и 12 батальонов Реуфа к Арабаджи-Киою на р. Сиютли, а Халюсси-паше приказал в тот же день подойти к Эски-Загре от Чирпана на расстояние 15 верст. В Ени-Загре были оставлены три батальона, два орудия и часть черкесов. Таким образом оба противника в один и тот же день двигались один мимо другого, и только в правых их колоннах произошло столкновение у д. Карабунара.

Наступление колонны герцога Лейхтенбергского привело к столкновению 18 июля с отрядом Реуфа. К утру 18 июля герцог Лейхтенбергский мог уже не сомневаться, что турки в значительных силах предпринимают концентрическое наступление к Эски-Загре. Получив сведение о непроходимости гор для соединения с другими колоннами и считая неудобным покинуть без боя город Эски-Загру с болгарским населением, через который проходил к тому же его единственный путь отступления, он с рассветом 18 июля ушел с пехотой и артиллерией к Эски-Загре, приказав кавалерии, под начальством герцога Евгения Лейхтенбергского, оставаться на позиции, а затем действовать сообразно с обстановкой и содействуя атаке других колонн на Ени-Загру.

Бой кавалерии с отрядом Реуфа в продолжение 18 июля был чрезвычайно нерешителен, несмотря на то что герцог Лейхтенбергский и подводил опять к ней болгарские дружины. Турки имели значительное превосходство сил, подвинулись немного вперед и расположились на ночлег у Джуранли, в 4–5 верстах от Айданли, где стал весь Эски-Загринский отряд.

И в этот день ни русские отряды, ни турецкие не вошли между собой в связь. Только ночью герцог Н. Лейхтенбергский получил извещение от генерала Гурко о том, что он взял Ени-Загру и на следующий день прибудет к нему на помощь.

Обоюдное положение сил генерала Гурко и Сулеймана в ночь на 19 июля было довольно оригинальным. Русские войска находились в двух группах: западная — отряд герцога Лейхтенбергского — у Эски-Загры, восточная — войска самого Гурко — растянута на 15 верст между Эски- и Ени-Загрой; расстояние между ближайшими частями обеих групп — всего 8 верст, но там же, у Джуранлы, стоял отряд Реуфа. Турецкие войска огибали Эски-Загру с трех сторон: справа отряд Реуфа, затем отряд Сулеймана — у Арабаджи-Киой, и отряд Халюсси — на дороге от Чирпана.

Генерал Гурко знал, что отряд герцога Лейхтенбергского после столкновений с турками 17 и 18 июля сохранил за собой Эски-Загру, но ничего не ведал о наступлении Сулеймана и считал единственным противником войска Реуфа у Джуранды, которые решил атаковать с востока, надеясь на одновременную атаку герцога Лейхтенбергского с запада.

Сулейман, узнав о потере Ени-Загры, не отменил решения атаковать Эски-Загру, где он предполагал найти сильную русскую дивизию; отряд Реуфа должен был составить для него заслон со стороны Ени-Загры.

Вследствие такой обстановки 19 июля произошли два независимых сражения: одно между главными силами Гурко и почти равносильным ему отрядом Реуфа у Джуранды, окончившееся полным поражением турок, и другое между главными силами Сулеймана и ничтожным отрядом герцога Лейхтенбергского у Эски-Загры, заставившее русских отойти за хребет, к д. Дервенткиой.

Генерал Гурко сперва предполагал успеть собрать свои части и около четырех с половиной часов дня атаковать Эски-Загру, но, подойдя к ней в 3 часа 30 минут, он увидел, что в объятом пламенем городе хозяйничают турки, а войска их находились даже севернее. Пехота Гурко запоздала, и поэтому он решил отойти к д. Долбока, на 12 верст от Эски-Загры, ко входу в ущелье Средних Балкан.

Сражение под Плевной 18 июля. К 16 июля войска, назначенные для новых действий против Плевны (9, 4, 7, 11-й корпуса), заняли следующее окончательное — исходное для атаки — положение:

11-й корпус — штаб корпуса, три полка 31-й пехотной дивизии с пятью батареями и одной сотней — у селений Бресляница и Коюловцы; три полка 5-й пехотной дивизии с пятью батареями, одной сотней и одной саперной ротой — у Турской-Трестеника; бригада 9-й кавалерийской дивизии с одной конной батареей — у Бресляница;

отряд князя Шаховского — штаб 11-го корпуса, первые бригады 30-й и 32-й пехотных дивизий с семью батареями — у д. Порадим; 2-я бригада 30-й пехотной дивизии с тремя батареями — у д. Болгарский-Карагач; 1-я бригада 11-й кавалерийской дивизии с одной конной батареей — между селениями Сгаловец и Пелишат; Кавказская казачья бригада с одной конной и одной конно-горной батареей — у д. Богот.

Всего насчитывалось 36 с четвертью батальонов, 12 эскадронов, 20 сотен, 160 пеших, 18 конных, шесть конно-горных орудий (184 орудия)[61]. Расстояние до турецких позиций под Плевной от всех частей было 8–12 верст, что допускало атаку в любой день.

16 и 17 июля произведены рекогносцировки офицерами Генерального штаба, а 17-го сделана наиболее важная и результативная рекогносцировка Скобелевым.

Перейдя с Кавказской бригадой из Пелишата в Богот, Скобелев взял четыре сотни Владикавказско-Осетинского полка с двумя конно-горными орудиями и направился Боготским ручьем к Плевно-Ловчинскому шоссе. С последнего он осмотрел окопы Плевны, а его офицеры набросали кроки. Осетины проникли до самого южного кряжа Зеленых гор. На всем пространстве западнее Тученицкого ручья не было замечено укреплений. Скобелев вернулся в Богот, где и стал биваком. Он тотчас же отправил с докладом о результатах разведки своего начальника штаба, полковника Паренсова, к Криденеру, поручив выяснить важность и удобства атаки Плевны со стороны Кришина (Зеленых гор) и просить два или три батальона пехоты и по крайней мере одну батарею.

В течение дня и вечером 17 июля Криденер ознакомил командный состав с предстоявшими им задачами, но сам, считая атаку Плевны «рискованным предприятием», отправил нарочного к великому князю, чтобы испросить его окончательного решения. В ночь на 18 июля ординарец главнокомандующего, штабс-капитан Андриевский, передал Криденеру словесное приказание: «Атаковать и взять Плевну», а в привезенном тем же офицером предписании начальника штаба армии было сказано: «Покончить с делом при Плевне как можно скорее необходимо: присутствие противника на правом фланге стесняет все распоряжения, а возможность движения противника на Ловчу и Сельви со значительными силами может поставить войска, занимающие горы, в весьма затруднительное положение».

Только после получения ответа главнокомандующего была разослана по войскам заранее выработанная диспозиция для атаки.

Турки расположились, как и в день первого сражения под Плевной, на двух грядах холмов, тянущихся по обоим берегам Гривицкого ручья и отстоявших одна от другой на 3 версты[62].

Южная гряда, тянущаяся от д. Радищево, представляла собой несколько высот, из которых две, на расстоянии 1,5–2 версты от восточной окраины города, давали отличное укрытие расположенному за ними главному лагерю Османа.

Продолжение южного фронта западнее р. Тученицы составлял отлогий гребень — левый (северный) берег Зеленогорского ручья, впадавшего в Тученицу; к югу простирался ряд высот — Зеленых гор, через которые пролегало шоссе в Ловчу. Этот участок турецкого расположения мог быть охвачен со стороны Кришинских высот (с юго-запада) и поэтому являлся наиболее доступным в тактическом отношении; он же имел и стратегическое значение, так как, овладев им, наступающий угрожал пути отступления по шоссе в Софию. На это первенствующее значение рассматриваемого участка и указывал Скобелев после своей разведки 17 августа.

Турки успели к 18 июля устроить целую систему укреплений, представлявшую два главных фронта — Северный и Южный — и состоявшую из ряда отдельных групп, взаимно оборонявших друг друга фланговым пушечным и ружейным огнем. Западнее Плевны, к стороне Ловчинского шоссе, располагались батарея на два орудия и окопы на четыре табора; мост через р. Вида прикрывали на Софийском шоссе два орудия и один табор.

Общая протяженность турецких позиций достигала 14,5 версты, на которой Осман распределил свои силы так: на Опанецких высотах — два табора и четыре орудия; на Северном фронте: на хребте Янык-баир — три табора и 12 орудий; у Гривицких редутов — три табора и четыре орудия; в резерве — четыре табора, четыре орудия и два эскадрона;

на южном фронте — 11 таборов, 14 орудий и один эскадрон; из них три табора и четыре орудия были выдвинуты к юго-востоку от Плевны, на левый берег Сулуклия-дол;

западнее Плевны, у Ловчинского шоссе — четыре табора, шесть орудий и один эскадрон;

на р. Вид, у Софийского шоссе — один табор и два орудия; гарнизон Плевны — один табор и на восточной ее окраине — один табор и шесть орудий;

общий резерв восточнее Плевны — три табора, шесть орудий и три эскадрона;

всего — 33 табора, 58 орудий и семь эскадронов; кроме того, иррегулярная конница.

Генерал Скобелев, как сказано выше, верно оценил наиболее уязвимое место в расположении турок, но Криденер считал необходимым прежде всего овладеть сильно укрепленной позицией севернее д. Гривицы, полагая, что тем самым он приобретал опорный пункт «для обеспечения операционной линии и пути отступления». Эта осторожность была следствием преувеличенной оценки сил Османа-паши в 50–60 тысяч человек[63].

В общем было решено вести главную атаку с востока и частью с северо-востока, для чего направить против Гривицких укреплений половину всей пехоты — 18 батальонов; за этими же войсками был расположен и общий резерв — 6 батальонов. Атака князя Шаховского с юго-восточной стороны имела лишь вспомогательное значение. Во исполнение этого диспозицией по Западному отряду войска предполагалось:

1) правому флангу, под командованием начальника 31-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Вельяминова, направиться севернее шоссе Болгарени — Плевна, на д. Гривица;

2) левому флангу — командир 11-го корпуса генерал-лейтенант князь Шаховской — атаковать позиции к северу от Радишева, после овладения позицией двигаться на Плевну;

генералу-майору Скобелеву с Кавказской казачьей бригадой и двумя батареями, став за левым флангом боевой линии, пресечь сообщение между Плевной и Ловчей, наблюдая за обоими названными пунктами.

Князь Шаховской выслал в распоряжение Скобелева 3-й батальон Курского полка с четырьмя орудиями, но, приказав предпринимать усиленные рекогносцировки в Плевне и Ловче, сообщил, что пехота предназначается исключительно для заслона со стороны Ловчи и до особого распоряжения для иных целей употреблена быть не может;

3) общему резерву, под командованием генерал-лейтенанта барона Криденера — пехотные полки Коломенский и Серпуховский с тремя батареями — стать на пересечении дорог в Плевну и из Турского-Трестеника в Порадим; четырем эскадронам и одной конной батарее стать у д. Пелищат;

4) генерал-майору Лошкареву с двумя кавалерийскими полками и одной конной батареей выдвинуться от Бресляницы к Плевне и вести наблюдения. Начальник Западного отряда должен был находиться при общем резерве.

В диспозиции напоминалось, что «Его Императорское Высочество через прибывшего сегодня ординарца своего приказал нам непременно взять у неприятеля Плевну».

Русские войска заняли первоначальное расположение согласно диспозиции. Отряд генерала Вельяминова около 8 часов утра развернул против Гривицких укреплений Тамбовский и Козловский полки и выставил на позицию всего четыре батареи из десяти, а считая с общим резервом, подошедшим туда же к 11 часам, из 13 батарей. Вследствие большой дистанции и хорошего прикрытия окопами 12–16 турецких орудий подготовка атаки была довольно безуспешной. В таком положении весь отряд оставался до 3 часов дня.

Отряд князя Шаховского развернулся в десятом часу утра, имея в боевой части Курский и Рыльский полки; артиллерия в составе четырех с половиной батарей открыла огонь с Радишевских высот и к половине третьего дня ей удалось заставить замолчать огонь турецких орудий почти повсеместно, несмотря на прикрытие их окопами; действие по пехотным траншеям было также вполне результативным, а в недостроенном укреплении № 14 (Ибрагим-табия) орудия были подбиты и пехота расстреляна. Турецкий историк пишет: «Отряд, шедший на Радишево, открыл оттуда и с Ловчинской дороги (артиллерия Скобелева) такой страшный огонь из орудий, что мы не взвидели света Божьего и молили Господа о помощи». Так продолжалось до половины третьего дня.

Наиболее энергично действовал Скобелев, который приказал батальону следовать на Плевно-Ловчинское шоссе, сам с двумя сотнями и четырьмя орудиями в 8 часов утра уже занял 3-й кряж Зеленых гор и очутился в 300 саженях от предместья Плевны; в 9 часов он открыл огонь и, вызвав наступление турок, отвлек их от отряда князя Шаховского, которому послал донесение, что может поддержать атаку. Отойдя на 1-й кряж Зеленых гор, Скобелев удерживался здесь до 12 часов дня.

Генерал Лошкарев с своими четырьмя эскадронами, шестью сотнями и шестью конными орудиями перешел к с. Челисовату и здесь бездействовал с 7 часов 30 минут до 18 часов.

В 14 часов 30 минут князь Шаховской, признав достаточным действие своей артиллерии и заметив появление пехоты правой колонны к северо-востоку от Гривицы, решил сам атаковать. Барон Криденер, получив в 14 часов 40 минут донесение Шаховского о том, что «надо идти для атаки следующих высот», приказал атаковать и правой колонне. Таким образом около 15 часов начался решительный период сражения.

Наступление отряда Шаховского. Бригада генерала Горшкова ровно в 15 часов по сигналу «все» и «наступление», как на учении, начала стремительное наступление. Курский полк (два батальона) во главе с командиром, полковником Ракузом, овладел передовой позицией турок на южном берегу Сулуклия-дола (чему много способствовало наступление Скобелева по Зеленым горам) и даже ворвался в укрепление № 11.

Рыльский полк взял укрепление № 14 и также атаковал укрепления № 11 и 10. Ввиду страшных потерь и отсутствия поддержки боевой пыл бойцов к 16 часам начал угасать. Осман-паша не только направил для отражения этой бешеной атаки весь свой общий резерв, стоявший поблизости, но приказал прислать еще несколько таборов из частного резерва Северного фронта. Вообще можно считать, что отряду князя Шаховского пришлось иметь дело с двумя третями всех сил Османа.

С 16 часов турки предприняли ряд энергичных контратак, блестяще отбитых бригадой Горшкова, изнемогавшей в неравной борьбе. Шаховской, уже просивший подкрепления из общего резерва, остерегался расходовать свой резерв — 1-ю бригаду 32-й пехотной дивизии — и, только получив уведомление о направлении к нему Коломенского полка, двинул от Радишева Шуйский полк; когда полтора батальона последнего подошли к Рыдльскому полку, то общим дружным натиском турки были отброшены и взято укрепление № 10, причем пал командир Шуйского полка полковник Каульбарс. Дальнейшее наступление было остановлено турецкой контратакой, но прибывший Ярославский полк дал возможность удержать захваченное укрепление.

Правый фланг был поддержан в 17 часов еще Коломенским полком с батареей, самостоятельно, без приказа Шаховского, влившегося в бой; таким образом в отряде уже не оставалось никакого резерва. Последняя атака на батарею № 11 последовала в седьмом часу. Уже в 18 часов 15 минут князь Шаховской донес барону Криденеру: «Все патроны истощены; раненых более четверти всего состава; уже начинается беспорядок; может легко случиться, что будет еще хуже; прошу поддержать».

Наступление отряда генерала Вельяминова. Полки Пензенский, Козловский и Тамбовский к 16 часам достигли значительного успеха, отбросив турок из всех передовых ложементов, но понесли страшные потери (пензенцы — до 1000 человек) и, подойдя к Гривицким редутам № 7 и 8, залегли от его рвов в 300–150 шагах. С 16 часов 30 минут до 19 часов в действиях участвовали большая часть батарей, бывших до сего времени в резерве, и три полка 5-й дивизии.

Для ближайшей поддержки атаки пехоты на Гривицкие редуты артиллерия переменила позиции и стала на захваченной у турок косе, охватывавшей редуты с востока и северо-востока. Сосредоточенные здесь 64 орудия на фронте в 1 версту и на дистанции 600–700 сажен не могли оказать решающего воздействия на бой. Вначале мешало солнце, затем сумерки и полная темнота; кроме того, пехота, заполнив рвы редутов и ближайшие к ним траншеи, препятствовала стрельбе по брустверам укреплений.

Около 6 часов Архангелогородский и Вологодский полки собрались в овраге перед редутом № 7, командующим окружающей местностью; подступы к нему обстреливались из ложементов и батареи с хребта Янык-баира. Все усилия доблестных полков овладеть редутом не увенчались успехом; наконец удалось овладеть ложементом на гласисе; с прибытием из общего резерва 1-го батальона Серпуховского полка мы перешли в наступление и овладели наружным рвом укрепления.

Так же неудачны были и возобновлявшиеся попытки атак на редут № 8 отрядом генерала Вельяминова, поддержанным Галицким полком.

Наступление отряда генерал-майора Скобелева. Заметив с позиции у Кришина, что войска князя Шаховского начали подаваться вперед, Скобелев отдал приказание отряду перейти в наступление. Он хотел, привлекая на себя турок, помочь атаке Шаховского, а овладев высотами непосредственно у Плевны, самостоятельно произвести решительную атаку.

Вперед двинулись две с четвертью роты, четыре пеших орудия и две сотни. Роты с песнями оттеснили турецких стрелков с первого и второго кряжей Зеленых гор, а сотни опрокинули черкесов. Третий кряж был очищен штыками, и куряне отразили все последовавшие контратаки. Когда же казаки охватили фланги турок, то те бежали и залегли вблизи предместья. Скобелев вызвал на позицию орудия и окончательно утвердился на третьем кряже (здесь впоследствии были сооружены Скобелевские редуты).

В четвертом часу Скобелев решил поддержать атаку князя Шаховского возможно энергичнее и перешел в решительную атаку против правого фланга турок, но в это время последние сами предприняли наступление. Несколько таборов в две линии цепей подошли на 20 шагов с позиции орудий поручика Прохоровича, но подоспевшие три с половиной роты курян отбросили их штыками. Две сотни Владикавказского полка ударили в правый фланг турок, которые снова бежали. Преследовавшая пехота и казаки попали под сильнейший огонь из ложементов и под напором турецких резервов отошли на третий кряж, где Скобелев продержался до вечера.

Отступление Западного отряда. Получив около 7 часов записку князя Шаховского и имея в общем резерве всего три батальона Серпуховского полка с одной батареей и двумя эскадронами, Криденер, уже решивший отступать, хотел лишь выждать отхода отряда Шаховского и поэтому в 7 часов 10 минут приказал последнему «держаться на позиции во что бы то ни стало», сообщив, однако, что «все резервы истощены».

Отступали в полном порядке, но ввиду того, что части были сильно перемешаны, а некоторые находились в непосредственном соприкосновении с противником, например в наружных рвах Гривицких редутов и в укреплении № 14, много войск осталось в таком положении до утра 19 июля. Отступление прикрывали: отряд Скобелева с подошедшими четырьмя с половиной сотнями Бакланова, 1-я бригада 11-й кавалерийской дивизии, Серпуховской, Галицкий (ранее других выведенный из боя) и Воронежский полки.

Нельзя не отметить, что все войска, участвовавшие в бою, вполне сохранили бодрость духа, а те, которые оставались всю ночь на завоеванных и политых кровью позициях, ожидали только подкрепления, чтобы возобновить с рассветом бой. Согласно турецким источникам, Осман-паша не был в состоянии развить какое-нибудь преследование, а наоборот, сам ожидал повторения атак нами 19 июля.

Только нервные распоряжения начальника 30-й пехотной дивизии генерал-майора Пузанова, находившегося в болезненном состоянии, об эвакуации обозов отряда князя Шаховского из Порадима привели к беспорядкам, которые, к сожалению, по мере прибытия транспортов с ранеными перекинулись на Систовскую переправу; здесь возникла паника среди населения города, а также в войсковых и вольнонаемных транспортах; но благодаря энергии руководившего переправами начальника 3-й саперной бригады генерал-майора Рихтера порядок был быстро восстановлен, а мосты временно забаррикадированы и заняты войсками.

Войска Западного отряда к вечеру 19 июля сосредоточились в трех группах, у селений Турского-Трестеника, Болгарени и Порадима. Великий князь, посетивший их 21 августа, нашел нравственный дух превосходным; то же высказал и Скобелев в своем письме Левицкому от 20 августа.

Турки показывают свои потери всего в 1200 человек, но они были значительно больше. У нас выбыли из строя в кавалерии 176 офицеров и 6856 нижних чинов, в пехоте — 168 офицеров и 6765 нижних чинов, что составляет 25 % офицеров и 23 % нижних чинов, бывших в строю.

В своей записке от 21 июля по поводу тактических просчетов, приведших ко второй неудаче под Плевной, граф Милютин указал следующее: «Если мы будем по-прежнему рассчитывать на одно беспредельное самоотвержение и храбрость русского солдата, то в короткое время истребим всю нашу великолепную армию». Относительно стратегии он высказался так: «Очевидно, нельзя уже надеяться на то, чтобы одним быстрым, смелым набегом вперед за Балканы произвести панический страх в неприятельском войске и народе и через несколько недель под стенами самой столицы его предписать ему мирные условия».

План графа Милютина состоял в следующем: 1) временно отказаться от наступательных действий; 2) устроить и обеспечить свою базу; 3) избрать соответствующие позиции на всех наших трех фронтах и настолько усилить их при помощи инженерного искусства, чтобы стало возможным остановить на них наступление противника малыми силами на время, необходимое для прибытия подкреплений; 4) иметь в центре расположения достаточный стратегический резерв (в три дивизии), который мог бы своевременно поддерживать войска на всех фронтах. Этот план, препровожденный государем великому князю, не встретил возражений со стороны последнего, но было лишь доложено, что в данное время не имелось достаточно войск для образования стратегического резерва.

Для усиления действующей армии государь на совещании с главнокомандующим, наследником цесаревичем, военным министром и начальником полевого штаба повелел мобилизовать весь Гвардейский корпус (без четырех кирасирских полков), 24-ю и 26-ю пехотные дивизии, из которых гвардия и 24-я дивизия должны были тотчас по мобилизации следовать в Болгарию. 29 июля было решено мобилизовать еще Гренадерский корпус и притянуть сюда его две дивизии. Ожидалось прибытие с конца июля до середины августа 3-й стрелковой бригады, 2-й и 3-й пехотных дивизий и в конце августа — 2-й и 3-й пехотных дивизий и в конце августа — 2-й Донской казачьей дивизии.

Казалось бы, именно теперь Румыния должна была оказать содействие России. Министр Братиано доложил князю, что «настало время идти решительно на помощь русским, где это только возможно и насколько можно; иначе сама Румыния может сделаться театром войны». Но Карл продолжал упорствовать по политическим соображениям, а также хотел во что бы то ни стало отстоять независимость своей армии от русского командования. Поэтому к концу июля содействие румынов выразилось только появлением одной пехотной дивизии со специальной задачей охранения Никополя, что нисколько не усиливало русскую армию.

Подкрепления для Дунайской армии были тем более необходимы, что после понесенных ею в боях тяжелых потерь (около 12 тысяч человек) в ней числилось не более 250 тысяч. В то же время турки располагали 188 тысячами человек, а с многочисленной иррегулярной конницей и мусульманским ополчением еще больше; следовательно, мы имели слишком незначительное превосходство в силах, и уже только по одному этому пришлось обратиться временно к обороне или, вернее, к выжиданию.

Главные квартиры императора и великого князя перешли в Горний Студень 2 августа и 28 июля. Командование над войсками, действовавшими на всем южном фронте, было сосредоточено в 20-х числах июля в руках генерал-лейтенанта Радецкого, которому подчинялся и генерал-адъютант Гурко, но только после отхода его в Балканы (до этого ему предоставлялась самостоятельность). Для связи с Западным отрядом усилен особый Сельвинский отряд, подчиненный начальнику 9-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Святополку-Мирскому, тремя пехотными полками и четырьмя сотнями; ему же был подчинен и отряд Скобелева, которому предписывалось произвести усиленную рекогносцировку Ловчи. Главнокомандующий приказал Осман-Базарскому и Сельвинскому отрядам возможно сильнее укрепить свои позиции; то же сделать и Гурко в Балканских проходах Шипкинском, Хаинкиойском и на горе Св. Николая.

Положение турок после двух успехов — под Плевной и Эски-Загрой — было благоприятным; кроме того, благодаря своему Венскому посольству, пользовавшемуся особенным расположением австрийской дипломатии, они были отлично осведомлены о положении нашей армии; естественно, они должны были бы воспользоваться одержанными успехами, но оказались к этому неспособными из-за децентрализации власти в турецкой армии, а главное, вследствие разногласия во взглядах на предстоявшие действия Мехмеда-Али и Сулеймана; первый требовал частного наступления одними силами Сулеймана для захвата Балканских проходов и наступления затем на Тырново, а второй желал общей наступательной концентрической операции всех трех турецких армий. Попытки константинопольских властей привести обоих к соглашению не удались, и султан одобрил наступление Сулеймана с ближайшей целью овладения Шипкинским проходом.

После двойного сражения 19 июля у Джуранли и Эски-Загры меньшая часть Передового отряда, сражавшаяся у второго пункта, отошла на Казанлык, и 22 июля генерал Раух уже поднялся на Шипкинский перевал; положение приведенных им четырех болгарских дружин было крайне неудовлетворительным. В командование Шипкинским отрядом вступил 24 июля начальник Болгарского ополчения генерал-майор Столетов, получив в свое распоряжение семь батальонов, полусотню и 27 орудий: два батальона Орловского полка, пять болгарских дружин, полусотню 23-го Донского полка, две батареи 9-й артиллерийской бригады, четыре горных орудия и сформированную батарею из взятых на Шипке турецких шести дальнобойных и одного горного орудий.

Ввиду значительного превосходства сил у Сулеймана, Гурко направился к южному выходу из Хаинкиойского прохода, куда прибыл 22 июля. Будучи неправильно ориентирован об отступлении Сулеймана, Гурко решил, дождавшись пополнения огнестрельных припасов, выждать того момента, когда главные силы армии перейдут в наступление; для этого Гурко избрал позицию для обороны впереди Хаинкиойского прохода, которую и начал укреплять.