Глава 4. Сын звезды

Глава 4. Сын звезды

Зелоты потерпели поражение — полное и сокрушительное. Вероятно, такой исход был неизбежен, потому что они выступили против Рима, самой мощной военной державы Средиземноморья той эпохи. Несмотря на то, что характер движения зелотов заставлял их открыто и яростно сопротивляться римскому господству, мятежники не могли победить. Это было ясно всякому, кто смотрел хотя бы на шаг вперёд.

Совершенно очевидно, что численностью римляне превосходили евреев и что их власть держалась на армии из дисциплинированных и опытных профессиональных солдат, не останавливавшихся перед изощрённой жестокостью, если того требовала ситуация — или если у кого-то была к ней склонность. Эта военная сила поддерживалась разветвлённой и налаженной системой снабжения с хорошими дорогами и морскими судами, причём централизованная структура позволяла доставлять войска и припасы в нужном количестве и в нужное время.

После первого открытого выступления зелотов в 6 году н.э. власть имущие — римские прокураторы и еврейские первосвященники — ухитрялись тем или иным способом сохранять стабильность в Иудее. Обе противоборствующие стороны нуждались в мире, а также в благополучии, которое приносит мир — во время войны не сеют и не пашут, а пустая земля лишает крестьян продовольствия и денег, и правители не собирают налоги. Ежегодно в римскую казну из Иудеи поступал доход в размере сорока талантов (что примерно равняется 1700 кг серебра)[46]. При помощи тонких политических интриг это хрупкое равновесие продержалось около полувека. А затем внезапно наступил крах.

Группа антиримски настроенных священников из Иерусалимского Храма решила запретить неевреям совершать жертвоприношения. Этот запрет на ежедневные жертвоприношения во славу императора и Рима стал прямым вызовом императору. Назад пути не было. Зелоты и ненавидевшие власть Рима священники повели свой народ к катастрофе. По словам Иосифа, этот демонстративный акт сделал войну с Римом неизбежной. Зелоты питали необоснованные надежды, что им удастся возродить величие нации, однако поражение было настолько сокрушительным, что об этих надеждах пришлось забыть почти на две тысячи лет.

Первые сражения развернулись в 66 году до нашей эры в приморском городе Кесария. Отчаяние и ненависть мятежников привели к тому, что все попытки примирения оказались тщетными. Зелоты давно ждали этого дня. Для них «завтра», наконец, наступило. Погибли тысячи человек: одна часть зелотов захватила крепость Масада в районе Мёртвого моря, другая овладела нижним городом Иерусалима и Храмом, уничтожив дворцы царя Агриппы и первосвященника. Кроме того, они сожгли государственный архив.

Лидеры восстания выдвинулись из рядов евреев. В Иерусалиме мятежников возглавил сын первосвященника. Затем в Масаде появился сын Иуды Галилеянина — он разграбил арсенал, а затем появился в Иерусалиме в царских одеждах и захватил дворец. Официальный первосвященник был убит.

Поначалу римляне, не готовые к такому всплеску ненависти, потерпели поражение. Наместник Сирии Цестий Галл покинул свою столицу Антиохию и выступил в Галилею во главе Двенадцатого легиона. Сровняв с землёй многие города и деревни, его армия осадила Иерусалим. Однако он был отброшен с большими потерями; в числе погибших были командир Шестого легиона и римский трибун. Самого Цестия спасло, похоже, лишь поспешное отступление. Наголову разгромив римлян, зелоты захватили огромное количество оружия и денег. Несмотря на эту демонстрацию силы мятежников, многие евреи бежали из Иудеи, предвидя, что ситуация может только ухудшиться.

И они оказались правы: римляне отступили, но лишь затем, чтобы набраться сил. Они должны были вернуться, чтобы жестоко отомстить за поражение. Тем временем, пользуясь отсутствием римских наместников, зелоты тоже решили перегруппировать силы. Они назначили командиров в каждом регионе, собрали армию и начали обучать её римскому военному искусству. Первое сражение должно было состояться в Галилее, где войсками зелотов командовал Иосиф — тот самый, который впоследствии превратится в историка и друга римлян.

Римский император Нерон пришёл в ярость, узнав о восстании в Иудее, и приказал опытному ветерану Веспасиану усмирить страну. Веспасиан послал своего сына Тита в Александрию за Пятнадцатым легионом. Сам он шёл маршем из Сирии с Пятым и Десятым легионами, а также двадцатью тремя когортами союзников — это около восемнадцати тысяч пехоты и кавалерии.

Веспасиан и Тит встретились в сирийском порту Птолемиада (в настоящее время город Акка) и, объединив силы, двинулись вглубь страны и пересекли границу Галилеи. Иосиф оказался запертым в своей крепости Иотапата (современный Иодефат), на полпути между Хайфой и Галилейским морем. После сорокасемидневной осады крепости Галилея пала. Иосифу удалось бежать, но вскоре его настигли, и он сдался высокопоставленному римскому офицеру, трибуну по имени Никанор. Иосиф описывает его как давнего друга и тут же признаётся, что сам он «священник и происходивший от священнического рода»[47].

Другими словами, Иосиф был не безрассудным фанатиком из Галилеи, а принадлежал к иерусалимской аристократии и поддерживал тесные связи с римскими властями.

Сразу же после ареста Иосифа по приказу Веспасиана заключили под стражу. Однако он — что свидетельствует о его контактах с римлянами на высоком уровне — попросил о личной встрече. Веспасиан согласился и приказал всем присутствующим удалиться, за исключением своего сына Тита и двух друзей. Одним из этих двух друзей был, по всей видимости, начальник штаба Тита по имени Тиберий Александр, еврей по национальности и племянник знаменитого философа Филона Александрийского[48]. У Тиберия Александра были свои причины желать этой встречи — о чём мы расскажем ниже. Последовавший разговор представлял собой хорошо разыгранный спектакль, в котором Иосиф и Тиберий Александр играли главные роли.

«Ты думаешь, Веспасиан, — обратился Иосиф к Веспасиану, прекрасно понимая, что это поворотный момент в его жизни и что от следующих нескольких минут будет зависеть его дальнейшая судьба, — что во мне ты приобрёл только лишь военнопленника; но я пришёл к тебе, как провозвестник важнейших событий». Чтобы придать вес своим словам он добавил, что «послан Богом».

«Ты, Веспасиан, будешь царём и властителем… ты, Цезарь, будешь не только моим повелителем, но и властелином над землёй и морем и всем родом человеческим. Я же прошу только об усилении надзора надо мной, дабы ты мог казнить меня, если окажется, что я попусту говорил именем Бога».

Иудея и Галилея

Разумеется, в Риме ещё правил Нерон, и подобное предположение рассматривалось как измена. Однако по свидетельству Иосифа — не следует забывать, что он писал это во дворце Веспасиана в Риме много лет спустя после описываемых событий — Веспасиану в голову уже приходили эти опасные мысли. Поначалу Веспасиан скептически отнёсся к предсказанию Иосифа — более того, он был обязан возмутиться заговором против императора и приказать немедленно казнить Иосифа. Однако Веспасиан этого не сделал. Иосиф приводит причину такого поведения:

«Бог возбудил в нём мысль о царстве и указал ему ещё другими знамениями, что скипетр перейдёт к нему»[49].

Упоминание о скипетре, который по статусу положен царю, обнаруживает связь с важным пророчеством «звезды» — о грядущем мессии, — которое, как мы отмечали выше, послужило катализатором, ускорившим начало войны. О «звезде» и «скипетре» говорится в предсказании пророка Валаама, о котором рассказывает Ветхий Завет:

«Вижу Его, но ныне ещё нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстаёт жезл от Израиля…»[50]

Эта «звезда от Иакова» означала, что мессия, которому суждено повести за собой народ, должен быть потомком Давида. Иосиф прямо говорит, что это пророчество стало причиной выбора времени для восстания:

«Главное, что поощряло их к войне, было — двусмысленное пророческое изречение, находящееся также в их Священном Писании и гласящее, что к тому времени один человек из их родного края достигнет всемирного господства».

Именно об этом пророчестве Иосиф поведал Веспасиану. Вне всякого сомнения, он добавил — хотя и не рассказал об этом в своём описании разговора с римским военачальником, — что зелоты в Иерусалиме думали, что слова Священного Писания указывают на «человека их племени». Он были уверены, что пророчество предрекает им победу над римлянами. Далее в своей книге Иосиф пишет, что зелоты жестоко ошибались, и раболепно объясняет, что «в действительности пророчество касалось воцарения Веспасиана, избранного императором в иудейской земле»[51].

Римские историки также знали об этом предсказании. Светоний писал:

«На Востоке распространено было давнее и твёрдое убеждение, что судьбой назначено в эту пору выходцам из Иудеи завладеть миром. События показали, что относилось это к римскому императору; но иудеи… приняли предсказание на свой счёт…»[52]

Тацит объясняет, что «большинство полагалось на пророчество, записанное, как они верили, ещё в древности их жрецами в священных книгах: как раз около этого времени Востоку предстояло якобы добиться могущества, а из Иудеи должны были выйти люди, предназначенные господствовать над миром. Это туманное предсказание относилось к Веспасиану и Титу, но жители, как вообще свойственно людям, толковали пророчество в свою пользу, говорили, что это иудеям предстоит быть вознесёнными на вершину славы и могущества, и никакие несчастья не могли заставить их увидеть правду»[53].

Затем был убит Нерон. После него быстро сменили друг друга два императора. Наконец, в 69 году н.э. армия провозгласила императором Веспасиана. Он снял осаду Иерусалима, чтобы заручиться поддержкой и сделать свои претензии на императорский трон более весомыми. Помимо всего прочего, ему нужно было обеспечить лояльность Египта. К счастью, его сторонник и друг, военачальник Тиберий Александр, был наместником Египта и под его началом находились два размещённых там легиона. Веспасиан отправил письмо Тиберию Александру, сообщив о своём намерении взойти на трон. Тиберий прочёл письмо вслух, а затем призвал войска и гражданское население принести клятву верности Веспасиану. Знамения предсказывали, что императором станет Веспасиан, и «он вспомнил тогда и слова Иосифа, который ещё при жизни Нерона осмелился величать его титулом императора»[54]. Иосифа немедленно освободили. Веспасиан назначил своего сына Тита командующим армией, а тот сделал Тиберия Александра начальником своего штаба.

Будучи евреем, Тиберий Александр не мог не знать о пророчестве «звезды», и поэтому идея о том, чтобы применить предсказание к Веспасиану, вполне могла принадлежать ему. Римский историк Дион Кассий[55] сообщает о том, что во время пребывания в Александрии Веспасиан вернул зрение слепому и исцелил увечного; оба калеки увидели во сне, что им следует подойти к Веспасиану.

Ещё много лет назад выдающийся учёный доктор Роберт Эйслер высказал предположение, что только Тиберий Александр, с его знанием древних пророчеств и страстным желанием увидеть триумф Веспасиана, мог придумать хитрость, чтобы сбылось предсказание пророка Исайи — предсказание о дне, когда Господь спасёт землю: «Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзнутся. Тогда хромой вскочит, как олень…» Только Тиберий Александр, отмечает Эйслер, мог подослать к Веспасиану слепого и калеку со скрюченной рукой, чтобы тот сотворил «мессианское чудо»[56].

Тиберий Александр не мог не знать и о второй части пророчества Исайи — о разрушении Иерусалимского Храма. Исайя передаёт слова Господа: «Итак Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим… разрушу стены его, и будет попираем». Далее пророк поясняет: «Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев»[57]. Для Тиберия Александра Веспасиан был мессией. Иосиф Флавий соглашается с ним: «… в действительности пророчество касалось воцарения Веспасиана»[58]. Оба романизированных еврея считали Веспасиана мессией, появление которого предсказывали священнее тексты. Для обоих род Давида уже не существовал — как вскоре должен прекратить своё существование Иерусалимский Храм.

Тем не менее Веспасиан был обязан понимать, что даже если пророчество оказалось верным, надёжных доказательств этому у него не было, поскольку он явно не происходил «от Иакова». В его жилах не текла кровь Давида. Поэтому после победы в войне и разрушения Иерусалима он приказал разыскать и казнить всех потомков Давида. Веспасиан верил в силу пророчества и не собирался полагаться на судьбу. Он хотел убедиться, что «не осталось евреям никого из царского рода»[59]. Однако, как показали дальнейшие события, некоторые члены древнего царского рода сумели избежать смерти.

Раз уж речь зашла о звёздах, мы просто обязаны упомянуть о звезде Вифлеема. Эта звезда является мессианским символом рода Давида. Звезда Вифлеема может также интерпретироваться как «мессия Вифлеема». Это значит, что мы не должны обращаться к астрономии и астрологии в поисках вспышки сверхновой звезды или сочетания созвездий, чтобы объяснить прибытие волхвов в Вифлеем, оплот потомков Давида. Это династический, а не астрономический вопрос. И волхвы знали, где искать своего царя.

В истории бегства Иосифа и Марии с младенцем Иисусом из Вифлеема в Египет, чтобы спастись от жестокостей Ирода, всегда была какая-то тайна.

Апостол Лука объясняет, что Иисус родился в Вифлееме и что в переписи он записан как потомок Давида. Единственная перепись, о которой нам известно, это перепись Квириния в 6 веке н.э. после завоевания Римом Иудеи. Однако эта дата рождения Иисуса считалась не слишком правдоподобной — Евангелия свидетельствуют, что в момент распятия Иисусу было около тридцати лет.

Эти вычисления не вносят ясности и не совпадают с хронологией, приведённой в Евангелиях. Хью Шонфилд предложил довольно дерзкую альтернативу.

Согласно хронологической таблице в конце «Иерусалимской Библии», которая была официально одобрена Ватиканом, Иисус был распят накануне праздника Пасхи, 8 апреля 30 года н.э.[60] Аргументируется это тем, что в Евангелии от Иоанна довольно точно указываются даты и сообщается о первой Пасхе после крещения Иисуса в 28 году н.э.[61]

Иоанн упоминает ещё о двух прошедших Пасхах, а также о третьей, накануне которой — в 30 году н.э. и должно было произойти распятие. Но верно ли это?

Помимо Нового Завета в нашем распоряжении есть только два надёжных источника информации. Во-первых, Тацит сообщает, что Иисус был казнён в царствование императора Тиберия прокуратором Понтием Пилатом[62]. Нам известно, что Пилат был прокуратором Иудеи с 26 по 36 год н.э., что указывает на временной диапазон, за пределы которого мы не должны выходить. Во-вторых, несмотря на то, что Иосиф Флавий упоминает об этом же событии, среди исследователей нет единого мнения, являются ли эпизоды его книги, в которых говорится о Христе, оригинальными или это поздние вставки христианских редакторов.

В Евангелии от Луки сообщается, что Иисусу было около тридцати лет, когда он принял крещение от Иоанна, и произошло это в пятнадцатый год правления императора Тиберия — в 27 году н.э.[63]. Однако Иисус крестился незадолго до гибели Иоанна Крестителя, и в Евангелии от Матфея говорится, что после смерти учителя Иисус скрывался в пустыне, вероятно опасаясь за свою жизнь[64]. Какова же всё-таки дата распятия? Это не мог быть 27 год до н.э., потому что евангелисты Матфей и Марк сообщают, что Иоанн Креститель был схвачен потому, что осуждал женитьбу Ирода Антипы на Иродиаде — жене его брата, с которым она развелась. Этот брак был нарушением еврейских законов, что подтверждается одним из текстов рукописей Мёртвого моря, «Храмовым свитком»[65]. Иоанн Креститель, открыто выступавший против этого брака, был казнён. Согласно имеющимся историческим данным, свадьба Ирода Антипы и Иродиады состоялась в 35 году н.э. Следовательно, Иоанна Крестителя казнили в 35 году н.э. Таким образом, в этот момент Иисус должен быть ещё жив.

Последнюю Пасху в период прокураторства Пилата отмечали в 36 году н.э. Другими словами, поскольку по утверждению Евангелий Иисуса казнили после смерти Иоанна Крестителя по приказу Пилата, распятие Христа должно приходиться на праздник Пасхи 36 года н.э.[66] Это позднее, чем считают большинство специалистов, но если Иисус родился в период переписи 6 года н.э., как указывает Лука[67], то в момент распятия — распятия «звезды Вифлеема» — ему как раз было около тридцати лет.

На самом деле первые христиане прекрасно осознавали связь между мессианской «звездой Вифлеема», пророчеством «звезды», о котором рассказывает Валаам (Числа, 24:17), и Иисусом. Христианский писатель и мученик, который жил в Риме и принял мученическую кончину в 165 году н.э., спорил с иудейским философом Трифоном, утверждая, что Иисус был мессией. Иустин доказывал, что восход Вифлеемской звезды — это восход звезды, предсказанной Валаамом; здесь мы вновь убеждаемся, что эта звезда скорее мессианское, а не астрономическое явление[68].

Предвидя полное уничтожение страны, многие покинули Иудею. Историк Церкви Евсевий Кесарийский сообщает, что первые христианская община — то есть мессианская община — покинула Иерусалим ещё до начала войны, после казни Иакова в 44 году н.э., пресекла реку Иордан и обосновалась в Пелле, в контролируемой римлянами Сирии[69]. Однако это, по всей видимости, была лишь первая часть более длинного путешествия в Эдессу, столицу царства, которое по утверждению Евсевия первым официально приняло христианство[70].

Достоверно известно, что во втором веке нашей эры Эдесса была влиятельным христианским центром. И вряд ли можно считать совпадением, что царём Эдессы в начале второго века был сын царя Адиабены (государства, расположенного чуть восточнее), принадлежавшего к царскому роду, который поддерживал связи к мессианским течением иудаизма. И действительно, царица Адиабены Елена и её сын приняли иудаизм[71]. Более того, мы точно знаем, что её сын стал приверженцем мессианского иудаизма — другими словами той ветви иудаизма, которую исповедовали зелоты[72]. Эти связи поддерживались и другими. Как минимум двое родственников царя были видными зелотами в период начала восстания против римлян в 66 году н.э.[73].

Тем не менее в Иудее оставались и те, кто не был согласен с зелотами. В Иерусалиме начались столкновения между сторонниками зелотов и приверженцами других партий. По словам Иосифа Флавия, многие в конечном итоге стали на сторону римлян — хотя не следует забывать, что у него были причины подчёркивать этот факт, поскольку он считал зелотов ответственными за развязывание войны и разрушение Иерусалимского Храма. Однако несмотря на свою пристрастность его слова вполне могли соответствовать действительности — судя по тому, что мы знаем о безжалостности и бескомпромиссности зелотов. Как бы то ни было, накал борьбы заставляет нас признать, что зелоты пользовались широкой поддержкой, которую Иосиф изо всех сил старался преуменьшить. Примером тому могут служить массовые самоубийства.

В свидетельствах Иосифа постоянно повторяются рассказы о зелотах — и воинах, и гражданских лицах, — которые предпочитали смерть, лишь бы не попасть в плен к римлянам. Самый известный случай массового самоубийства произошёл в крепости Масада, где покончили с жизнью 960 человек. Подобная практика получила широкое распространение, а вооружённое сопротивление римлянам считалось естественным. Даже Иосиф должен был покончить жизнь самоубийством — он остался жив благодаря предательству. Известны также и другие факты массового самоубийства — например, в Гамале его совершили пять тысяч человек. Но одно дело лишить жизни самого себя, а совсем другое — убить вместе с собой жену и детей. Что же там происходило?

Зелоты верили, что если они умрут, не нарушив чистоты ритуалов, то воскреснут в соответствии с пророчеством Иезекииля: «Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших и введу вас в землю Израилеву»[74]. Более того, они были убеждены, что те, кто умер вместе, воскреснут вместе. Поэтому воины зелотов выбирали не просто смерть, а смерть вместе с семьёй. Попав в плен, они разлучались с семьёй, а женщины и мальчики отправлялись в публичные дома, где теряли свою чистоту и поэтому лишались всякой надежды на воскрешение[75].

Легионы Тита осадили Иерусалим. Обе стороны не проявляли благородства и уважения к противнику. Всех взятых в плен защитников города распинали, и солдаты забавлялись, прибивая своих жертв к кресту в разнообразных позах. Казнённых было так много, что римлянам не хватало места для установки крестов и дерева для их изготовления.

29 августа 70 года н.э. Храм был разрушен — во исполнение пророчества Исайи — и началась жестокая резня. Через несколько дней римляне захватили весь город. Они уничтожили уцелевшие дома и сровняли с землёй оборонительные стены города. Иерусалим был полностью разрушен. Все взятые в плен защитники Иерусалима были казнены, гражданских лиц старше семнадцати лет отправили на работы в Египет, а тех, кто младше, продали в рабство. Огромное количество пленников встретили свою смерть на аренах римских цирков. Многих отправили в разные провинции империи, где они нашли смерть в качестве гладиаторов или были растерзаны дикими животными на потеху праздной толпы. Часть пленников Тит возил с собой по побережью. В каждом городе устраивались представления, где их заставляли сражаться с дикими животными или разыгрывать сражения между собой, развлекая зрителей.

Во время осады Иерусалима Веспасиан путешествовал по стране, демонстрируя себя в качестве императора. Он вернулся после падения города и отпраздновал день рождения брата смертью на арене более 2500 пленников из Иудеи. Затем в Бейруте день рождения его отца был отмечен ещё большим количеством смертей. Одновременно он планировал триумфальное появление в Риме с захваченными сокровищами и пленниками, в том числе некоторыми руководителями восстания, которых ждала казнь. Времена были жестокие.

Для евреев это была катастрофа такого масштаба, что они, стоя среди дымящихся развалин Храма, даже не могли осознать её. С точки зрения религии начался второй вавилонский плен; их Храм, Дом Господа и оплот веры, больше не существовал. Иерусалим тоже был для них потерян — евреев даже не пускали в город, который получил новое имя — Элия Капитолина. Казалось, Господь оставил свой народ. Во всём мире усилились антиеврейские настроения — мятежи и убийства разрушили влияние, власть и уважение, которыми пользовались еврейские торговцы, философы и политики. Даже богатые общины оказались на грани разорения — десятки тысяч человек были убиты, а выживших охватило уныние. Некоторым сикариям удалось бежать в Александрию, где они опрометчиво пытались поднять восстание против римлян. Они были настолько фанатичны, что даже убили нескольких видных членов еврейской общины, осмелившихся противоречить им. В ответ члены общины окружили сикариев, схватили и выдали римлянам, которые замучили их до смерти.

Тем не менее искра восстания всё-таки вспыхнула — в городе Иавнея на прибрежной равнине Иудеи. Здесь под руководством Иоханана бен Заккая, одного из лидеров фарисеев, который бежал из Иерусалима и попросил у Веспасиана в управление этот город, был создан новый, реформированный Синедрион и основана религиозная школа. Именно здесь родился раввинский иудаизм. Такая милость со стороны императора Веспасиана свидетельствовала, что Иохаиан, подобно Иосифу Флавию, был готов приспособиться к захватчикам — именно это отказывались сделать зелоты. Более того, Иоханан якобы заявил, что пророчество о мессианской «звезде» относится к Веспасиану[76].

Учёные из Иавнеи возродили халаха — свод законов иудаизма, в состав которого входили законы, полученные Моисеем на горе Синай, а также комментарии и интерпретации, накапливавшиеся на протяжении многих веков; эта работа была очень важна для иудаизма, оставшегося без Храма. После разрушения Иерусалимского Храма, в период между 70 и 132 гг. н.э., Иавнея оставалась центром еврейской администрации, а также религиозным и научным центром. Здесь был утверждён канонический вариант библейских текстов, которые христиане называют Ветхим Заветом. Централизация веры помогла возродить чувство национального единства после ужасных разрушений, которые принесла с собой война.

Тем не менее искра сопротивления римлянам всё ещё тлела — слабая, но очень важная. Пленники из числа евреев были обращены в рабство — они трудились на стройках, изготавливали оружие для армии, чеканили монеты для администрации. Монеты того времени подчёркивали унижение Иудеи. На некоторых даже имелась надпись JUDAEА САРТА, что означает «покорённая Иудея»; на одной стороне был изображён солдат, а на другой пальмовая ветвь и печальная фигура, символизирующая Иудею. На других монетах было выбито имя VESPASIAN вместе с многочисленными императорскими титулами, в том числе P.M. — Pontifex Maximusили «первосвященник». На третьих помещались слова VICTORIA AUG, что означало «победа священного императора». Эти монеты постоянно напоминали населению Иудеи об их сокрушительном поражении и полном бесправии. Однако один отважный раб на римском монетном дворе думал иначе.

Как-то раз, когда я заглянул к торговцу, специализировавшемуся на древностях с Ближнего Востока, он с улыбкой обратился ко мне: «Взгляните-ка на это», — и протянул монету, хранившуюся в одной из витрин. Это была римская монета, отчеканенная в эпоху Веспасиана, но с одним отличием — надпись на обратной стороне гласила IUDAEA AVGVST — «священная Иудея». Мужественный или отчаянный еврейский раб переставил пуансоны для чеканки, и на лицевой стороне был, как обычно, изображён профиль Веспасиана. Однако и здесь имелось небольшое отличие — заметная вмятина на виске Веспасиана, сделанная закругленным пуансоном. Намёк совершенно очевиден.

Такая монета существует в единственном экземпляре, и она хранится в частной коллекции.

Летом 115 года н.э. евреи, жившие за пределами Иудеи, подняли восстание — особенно многочисленным оно было и ливийской Кирене и Александрии. Затем восстание начало распространяться вверх по течению Нила и захватывать другие египетские города. Как ни пытался Веспасиан уничтожить всех евреев, принадлежавших к царскому роду Давида, это ему не удалось. В Египте объявился ещё один потомок. Его имя было Лукуас, и его называли царём евреев. Именно этот человек возглавил восстание[77]. Мятеж имел явно мессианскую окраску[78]. Это означает, что Лукуас, скорее всего, либо действительно был потомком Давида, либо объявил себя им. Однако до нас дошли лишь скудные сведения об этих событиях — не нашлось историка, подобного Иосифу Флавию, который подробно рассказал бы о них. Восстание значительно ослабило позиции евреев в Египте. Они не только лишились власти и влияния, но и утратили единство. Кроме того, римляне были крайне обеспокоены восстанием. Египет был очень важен для империи, и успех мятежников в этой стране дорого бы обошёлся Риму. Прекращение поставок зерна из Египта в Италию вызвало бы голод. Рим не мог допустить такой угрозы, и восстание жестоко подавили. В августе 117 года н.э. была почти полностью уничтожена еврейская община Александрии[79]. В остальной части Египта усилились гонения на иудаизм.

Однако евреи не оставили надежду восстановить независимость либо посредством силы, либо с помощью Бога — или сочетанием обоих средств. При императоре Адриане, почти через шестьдесят лет после разрушения Храма, была предпринята ещё одна попытка освободиться от власти Рима.

Это восстание тщательно и долго планировалось. Стратегию разрабатывали в строжайшей тайне. В подземных пещерах, как естественных, так и рукотворных, была устроена целая сеть опорных пунктов. В Иудее у подножия холмов было обнаружено не менее шести таких мест; одно из них, в районе Айлаво в Галилее представляет собой искусственную подземную пещеру длиной шестьдесят пять метров с вентиляционными шахтами в потолке, пропускавшими внутрь воздух и свет[80]. Такие пещеры служили одновременно штабами и тренировочными лагерями. Руководители восстания понимали, что они не должны повторять ошибок предыдущей войны, когда зелоты позволяли запереть себя внутри защитных стен городов, которые по одному окружались и разрушались римской армией, имевшей огромный опыт осад. На этот раз они стремились нанести римлянам быстрый и сокрушительный удар, а затем так же быстро исчезнуть в своих подземных укрытиях; они считали мобильность ключом к победе.

Следует также отметить, что на этот раз еврейские повстанцы объединились под командованием одного сильного лидера по имени Симон Бен-Косба, которого впоследствии стали называть Бар-Кохба — «сын звезды» — что указывает на его мессианский статус. С ним также связывали пророчество из главы 24 Книги Чисел: «Восходит звезда от Иакова и восстаёт жезл от Израиля», и поэтому, в его жилах тоже должна была течь священная кровь потомков Давида. Историк Роберт Эйзенман, занимающийся изучением рукописей Мёртвого моря, заинтересовался возможностью того, что Симон имел «не только метафорическое, но и физическое родство» с предыдущими мессианскими лидерами Иудеи[81].

Симон Бар-Кохба привлёк иноземцев в качестве военных специалистов. Был найден список греческих имён, перед каждым из которых стоял титул адельфос, или «брат» — точно так же называли друг друга члены средневековых рыцарских орденов, тамплиеры и госпитальеры[82]. Это были опытные в военном деле люди из диаспоры за пределами Иудеи, где говорили на греческом языке и не знали арамейского и древнееврейского. Они разрабатывали военные операции, а также — благодаря знанию римской военной науки — помогали обучать тайную еврейскую армию.

Бар-Кохба понимал, что его людям будет противостоять самая дисциплинированная армия мира, причём значительно превосходящая по численности его отряды: по оценкам исследователей, действующая армия римлян насчитывала более 375 тысяч отлично обученных солдат. В Иудее были расквартированы два легиона, Шестой и Десятый, общей численностью около 12 тысяч человек, а также примерно такое же количество союзных войск. Кроме того, в соседних римских провинциях Сирии, Аравии и Египте были размещены ещё пять или семь легионов с соответствующими вспомогательными подразделениями. Евреи могли в лучшем случае выставить 60 тысяч бойцов, ни один из которых не имел опыта в военном деле. Обучение было необходимостью, и Бар-Кохба потратил на него много времени и сил.

Кроме того, повстанцы нуждались в оружии. Они изобрели хитрый способ добывать оружие, описанный римским историком греческого происхождения Дионом Кассием, который писал свои труды в 194–215 гг. н.э., автором «Римской истории» в 80 книгах. В Иудее большинство работников оружейных мастерских были евреями, и поэтому они намеренно не доводили изготавливаемое оружие до принятых стандартов, чтобы римляне отказались от него, и затем оставляли его себе[83].

Война началась в 131 году н.э., и поначалу повстанцам сопутствовал успех. Римские граждане бежали из Иерусалима, а Десятый легион был вынужден отступить. В военных архивах того времени отсутствует Двадцать второй легион, расквартированный в Египте. Вероятно, его в спешке перебросили из Египта в Иудею, где он потерпел поражение и был полностью уничтожен. Почти на два года Иудея освободилась от власти римлян. Разумеется, всё это время римляне собирали армию, чтобы вернуться в мятежную провинцию.

На этот раз командование армией принял на себя сам император Адриан. Его сопровождал бывший наместник Британии Юлий Север, которого Адриан считал самым лучшим из своих полководцев. В 133 году н.э. от девяти до двенадцати легионов вместе с иностранными войсками, набранными в таких далёких землях, как Британия, — от шестидесяти до восьмидесяти тысяч солдат — вторглись в Галилею одновременно с запада и с востока, из-за реки Иордан. Но продвигались они очень медленно. Еврейские повстанцы создали очень гибкую оборону. Бывший армейский офицер Мордехай Гихон так описывает стратегию Бар-Кохбы:

«Основной расчёт евреев состоял в том, чтобы затянуть войну, нападая на неприятеля с разных сторон и захватывая оружие, и изматывать римлян, чтобы выиграть эту войну любой ценой»[84].

Но они потерпели поражение. Симон Бар-Кохба был убит в 135 году н.э. при защите города Бейтар. Его великая война завершилась.

Адриан, вознамерившись стереть из памяти само название Иудея, переименовал её в Palaestina — Палестину. Однако по прошествии двух поколений населению этой провинции была предоставлена довольно широкая автономия — в том числе они освобождались «от любых повинностей, которые противоречили их традициям и религиозным убеждениям»[85].

По всей видимости, римляне всё ещё помнили, какой кровью далось им повторное завоевание Иудеи. Рана всё ещё не затянулась.

Я подружился с профессором Мордехаем Тихоном из Израиля, когда регулярно участвовал в археологических раскопках профессора Роберта Эйзенмана и его команды из Калифорнийского университета. Меня потрясли обширные знания Тихона о Бар-Кохбе, а его заинтересовала идея книги «Святая Кровь и Святой Грааль», которую он прочёл. Однажды он пригласил меня — вместе с несколькими студентами и добровольцами, помогавшими нам при раскопках в районе Мёртвого моря — посетить одну из последних крепостей Бар-Кохбы, захваченных римскими войсками. Это были заброшенные развалины возле Эммауса в предгорьях Иудейских гор, на полпути между Иерусалимом и побережьем. Там никогда не проводились раскопки, и профессор Тихон решил воспользоваться случаем. Вскоре я понял, почему.

Под вымощенной камнем платформой оказалась сеть туннелей. После взятия крепости римлянами её защитники укрылись в этих туннелях, куда мы смогли заползти лишь на четвереньках. Они слышали, как римляне разговаривают всего лишь в нескольких футах над ними. Интерес представляла конструкция резервуаров для воды: те, что снабжали крепость водой, имели доступ снаружи через отверстие в мощеной платформе, похожее на колодец.

Но по форме эти резервуары напоминали луковицу — то есть вода находилась под вымощенной камнем площадкой за пределами отверстия. Подземные туннели обеспечивали бывшим защитникам крепости незаметный доступ к краю овальных резервуаров, так что они могли прожить под крепостью несколько недель, снабжая себя водой под носом у римлян, не подозревавших об их присутствии. Однако главное их убежище находилось в глубине холма, в подземных туннелях, попасть в которые можно было только из туннелей первого уровня. Воины Бар-Кохбы и их семьи, вероятно, поднимались оттуда лишь затем, чтобы набрать воды.

Когда римляне, наконец, обнаружили, что происходит у них «под ногами», то засыпали резервуары камнями, уничтожив источник воды. Затем они проникли в подземный лабиринт, пытаясь добраться до соратников Бар-Кохбы, которые скрылись в более глубоких туннелях.

Тихон предложил мне следовать за ним и стал пробираться по узким, способным вызвать приступ клаустрофобии проходам. Вскоре мы добрались до туннеля, под острым углом уходящего вниз, в скалистое основание холма. Вход был замурован при помощи камней и раствора.

— Римляне надёжно закрыли его, — объяснил мне профессор и, немного помолчав, добавил: — Этот туннель с тех пор не открывали. Все защитники крепости по-прежнему там.

До меня не сразу дошёл смысл его слов. Затем я ощутил шок, представив себе сцену ужасной трагедии, которая ждала первого из археологов, кто разберёт каменную кладку и проникнет в туннель. Я никогда не забуду узкий замурованный вход в убежище, которое 1900 лет назад буквально за несколько минут превратилось в гробницу, заполненную живыми людьми.

Таким был мир, в котором жил Иисус, его последователи и по меньшей мере один из его более поздних биографов. В этом мире зародилось христианство. И именно стык двух частей этого мира вызывает такие споры. Как мы уже убедились, это была эпоха, когда вера определяла всё, и неподходящая вера в неподходящей обстановке могла стать причиной внезапной смерти — либо на кресте от руки римлян, либо от острого кинжала сикария.

Лишь немногие из описанных нами событий нашли отражение в Евангелиях. Вместо истории Новый Завет предлагает нам приглаженный, цензурированный и нередко вывернутый наизнанку взгляд на события. Однако даже те, кто составлял для нас Новый Завет, были не в состоянии полностью исключить упоминание о мире, в котором жили главные действующие лица. Иисус родился и вырос в эпоху формирования партии зелотов. Известно, что когда он в возрасте тридцати лет начал проповедовать своё учение, часть его ближайших сподвижников были членами этого мессианского движения — движения, в котором Иисусу было суждено сыграть важную роль. В Новом Завете встречаются обвинения против римлян, и мы улавливаем приглушенную атмосферу насилия, которым была пропитана та эпоха — причём эта атмосфера сгущается, когда мы доходим до конца истории, рассказывающей о распятии Иисуса.

Однако в изложении составителей Нового Завета распятие умышленно лишено политического контекста. Это доказательство того, что цензоры последующих эпох сознательно старались отделить Иисуса и его жизнь от исторической эпохи, в которой он родился, жил и умер — какой бы ни была его смерть. В своём усердии эти цензоры совершили ещё более разрушительную ошибку: они отделили Иисуса от еврейского контекста. И сегодня огромное количество христиан понятия не имеют о том, что Иисус никогда не был христианином: он был рождён иудеем и прожил свою жизнь как иудей.

Примерно через поколение после распятия Иисуса — или, по крайней мере, его исчезновения с исторической сцены — Иерусалим и Иерусалимский Храм были потеряны для иудаизма. Центром иудаизма стала раввинская школа в Иавнее. В это же время начались манипуляции историей жизни Иисуса, в результате чего возникла религия, центром которой стал Иисус, а не Бог. Здесь мнение многих древних хроникёров расходятся, однако именно на этом основаны все альтернативные теории. Еврейское происхождение Иисуса стали рассматривать в контексте усиливавшегося языческого влияния, которое принесли с собой принявшие христианство греки и римляне. В последующие столетия это языческое влияние увело христианство довольно далеко от иудаизма.

Среда для распространения христианской веры сильно изменилась: теперь оно предназначалось не для иудеев, а для язычников — тех, кто верил в многочисленных богов и богинь, таких как Митра, Дионис, Изида и Деметра, — и поэтому нуждалось в новой «упаковке», имевшей антиеврейский оттенок. Почва для пересмотра истории и триумфа искусственного «Иисуса веры» над «Иисусом истории» — человеком, который говорил о Боге и передавал божественное послание, но не объявлял себя Богом — созрела.

Настоящим чудом можно считать тот факт, что одно из Евангелий, старательно отделяя Иисуса от иудаизма, всё же сохраняет часть «исторического Иисуса» и фрагменты его учения о божественном:

«Тут опять иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом. Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие…»[86]

За время, прошедшее с момента произнесения Иисусом этих слов, до того, как они были записаны — приблизительно в конце первого века н.э., — Иисуса превратили в христианина. Но быть христианином — значит исповедовать учение, весьма далёкое от иудаизма. Это особенно заметно в диалоге между одним из отцов церкви Иустином Философом, жившим во втором веке н.э., и еврейским философом по имени Трифон. Последний приводит весьма разумные доводы:

«…те, которые утверждают, что Он был человек и по избранию помазан и сделался Христом, — говорят справедливее…»[87]

Далее Трифон развивает это положение, возражая Иустину:

«Отвечай же мне сперва о том, как доказываешь, что есть другой Бог, кроме Творца всего, а потом докажи, что Он родился от Девы»[88].

Если оставить в стороне подробности диспута и ответы Иустина — неопределённые и неубедительные с точки зрения Трифона, — то становится очевидной непреодолимая пропасть, разделившая эти две религии. Те, кто уверенно двигался в направлении, которое со временем превратится в ортодоксальное христианство, уже не были способны к компромиссу. Для Иустина имела значение только вера в Христа, и эта вера могла принести спасение всем, хотя они «не субботствуют, не обрезываются и не соблюдают праздников»[89].

Совершенно очевидно, что еврейский закон был отброшен — вместе с настоящей историей Иисуса.